Имидж политического лидера: сравнительный анализ

Содержание

Введение

Глава 1. Политический язык как инструмент развития имиджа политического лидера

Глава 2. Формирование имиджа политического лидера на основе факторов внешней и внутренней политики

Глава 3. Анализ использования политической лексики для формирования имиджа политических лидеров (на примере В.В. Путина и Д.А. Медведева)

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В процессе политического взаимодействия имидж субъекта политической коммуникации определяет многое. В последнее время политические лидеры стали обращать внимание на формирование своего имиджа, но немногим удается сотворить его таким, чтобы он завоевал симпатии избирателей. Оценивая сегодняшнюю ситуацию, некоторые политики и социологи отмечают необходимость сокращения дистанции между властью и обществом, сближения всех ветвей власти с населением. Политический же имидж как раз является тем инструментом, который помогает не только наладить связь с общественностью, но и скорректировать социально-политическое состояние, улучшить психологический климат в обществе.

В процессе политической коммуникации имидж выступает в роли связующего звена между политиком и его аудиторией. Он служит отражением как интересов аудитории, так и интересов политика и пытается совместить эти интересы, уйти от одностороннего давления сверху, свойственного тоталитарному обществу. Демократическое общество как раз и предполагает более серьезную роль населения в принятии и проведении тех или иных решений на уровне государства. То есть население получает тот информационный и политический продукт, который более всего отвечает его интересам.

Имидж как системное понятие складывается из множества компонентов. Содержание и значение каждого компонента, кроме вербального, рассмотрено достаточно широко и полно.

На вербальный имидж (который зависит от того, что и как говорит и пишет политик), в свою очередь, влияют не только фактическое содержание текстов публичных выступлений и предвыборных рекламных материалов, но и качество их оформления со стороны языка и стиля, то есть культуры речи (устной или письменной). Исследователи называют различные виды коммуникативных стратегий в разных дискурсах, в том числе в политическом: дискурсивные, стилистические, семантические, прагматические, риторические, диалоговые и т.д.

Е.И. Шейгал выделяет в политическом дискурсе следующие виды стратегий:

1)стратегия вуалирования, затушевывания нежелательной информации (позволяет притушить, сделать менее очевидными неприятные факты);

2)стратегия мистификации (сокрытие истины, сознательное введение в заблуждение);

3)стратегия анонимности (деперсонализации) как прием снятия ответственности.

Можно назвать ещё несколько видов стратегий применительно к политическому дискурсу: стратегия реификации (конструирование образа врага), стратегия делегитимизации (разрушение образа оппонента) и стратегия амальгамирования («мы»-дискурс).

Целью данной работы является формирования имиджа на основе речевых стратегий. Для ее решения необходимо поставить следующие задачи:

1)исследовать политический язык как инструмент развития имиджа политического лидера;

2)рассмотреть особенности формирования имиджа политического лидера на основе факторов внешней и внутренней политики;

3)провести анализ использования политической лексики для формирования имиджа политических лидеров (на примере В.В. Путина и Д.А. Медведева).

Структура работы обусловлена ее задачами и включает в себя введение, три главы, заключение и список использованной литературы.

Глава 1. Политический язык как инструмент развития имиджа политического лидера

имидж политика лидер дискурс

Имидж лидера - это совокупность определенных качеств, которые люди ассоциируют с определенной индивидуальностью личности.

Имидж политического лидера формируется на основе двух основных направлений факторов: ожиданий избирателей, касающихся политического лидерства, и индивидуальных особенностей самого лидера.

Первое направление. Для формирования необходимого имиджа политического лидера целесообразно исследование: сравнение программных документов партии с установками, лозунгами других партий, определение проигрышных положений и формулировок. Не менее важны: изучение степени популярности партии, уровня ее поддержки населением (посредством социологических исследований, экспертных оценок, других способов оценки общественного мнения), анализ критических замечаний и пожеланий людей в адрес партии и ее лидера, оперативное отражение этих моментов в лозунгах и тактике поведения.

Второе направление. Имидж лидера включает в себя разнородные факторы, важнейшие их них - известность, популярность и авторитет, на утверждение которых направляется пропаганда имиджа. Среди результативных обычно рассматривают острый ум, твердую волю и целеустремленность, энергию, организаторские способности и особенно компетентность и готовность брать на себя ответственность. К обязательным качествам все чаще добавляют фото- и телегеничность, внешнюю привлекательность, способность внушать людям доверие и т.п.

По мнению западных специалистов, лишь 7% успеха политического лидера зависит от того, что он говорит, а 55% - от того, какое он производит впечатление. Тем не менее, слово, манера, тональность выступления, образный ряд, эмоциональная окрашенность, орфоэпия, чувство меры в одежде, в том числе следование моде - все эти компоненты в значительной степени определяют успех выступления, формируют располагающий для слушателей имидж политика.

Проблема манипулирования индивидуальным и массовым сознанием в последние годы все больше привлекает внимание психологов и лингвистов. Е.И. Доценко проанализировал существующие определения манипуляции и выделил следующие признаки этого понятия: 1) родовой признак - психологическое воздействие; 2) отношение к объектам манипулирования как средству достижения собственных целей; 3) стремление получить односторонний выигрыш; 4) скрытый характер воздействия (как самого факта воздействия, так и его направленности); 5) использование (психологической) силы, игра на слабостях (использование психологической уязвимости); 7) мастерство и сноровка в осуществлении манипулятивных действий. Основываясь на этих критериях, Е.И. Доценко предложил несколько определений манипуляции, самое известное из которых звучит так: «Манипуляция - это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями».

Г.В. Грачев и И.К. Мельник считают, что выделенные Е.И. Доценко формулировки манипуляции относятся, в основном, к одной ее разновидности - межличностной, и определяют манипуляцию несколько иначе, как процесс использования различных специфических способов и средств изменения (модификации) поведения человека или целей, желания, намерений, отношений, установок, психических состояний и других его психологических характеристик в интересах субъекта воздействия, которые могли бы не произойти, если бы адресат знал в достаточном объеме данные, относящиеся к ситуации, в частности - какие способы применялись по отношению к нему или в каких целях они использовались. Э. Шостром, определяя манипуляцию, подчеркивает, что манипулятор также является жертвой своей жизненной установки. Он считает, что «манипуляция - это псевдофилософия жизни, направленная на то, чтобы эксплуатировать и контролировать как себя, так и других».

К.Ф. Седов противопоставляет конфликтной манипуляции продуктивную манипуляцию, которую он считает неизбежной в реальной повседневной коммуникации. «Цель продуктивной манипуляции - расположить к себе коммуникативного партнера, используя его слабости, но не вызывая у него синдрома фрустрации. Добавим, что в обыденной жизни многие из нас выполняют роль невольных манипуляторов без цели причинить зло. Манипуляции даже могут быть направлены, с нашей точки зрения, на благо «жертвы», конечно, не в соответствии с ее желаниями, но, по крайней мере, не во вред ей. Так, например, мать может использовать различные ухищрения для того, чтобы дочь не встречалась с «неподходящим», по мнению матери, молодым человеком. Мы же будем говорить об осознанной, намеренной, спланированной манипуляции, направленной на достижение корыстных целей.

Отдельные исследователи в ряду коммуникативных стратегий выделяют и манипулятивную стратегию. М.Ю. Кочкин разграничивает три вида манипулятивных стратегий в политическом дискурсе: стратегию игры на ущемленном достоинстве, стратегию прививки, стратегию произвольного выбора наименования. О.В. Гайкова относит к манипулятивным стратегиям предвыборного дискурса стратегии самопрезентации и дискредитации.

Л.Ю. Веретенкина, исследуя межличностное общение, определяет манипулятивную стратегию как развернутую во времени установку субъекта на общение, характеризующееся: 1) наличием явного и скрытого уровней воздействия с целью получения односторонней выгоды; 2) отношением к партнеру как к средству достижения собственных целей; 3) неосознанным характером поведения адресата (иногда и адресанта). Однако, считает Л.Ю. Веретенкина, в межличностном общении манипулятивная стратегия проявляется редко, «так как манипулятор контролирует и свое поведение, скрывает истинные чувства и намерения, подменяет настоящие эмоции фальшивыми». По нашим наблюдениям, в политической коммуникации манипуляция довольно часто может использоваться в качестве стратегии, как специфическая установка на общение (и тогда манипулятивная тактика реализует манипулятивную стратегию), а может использоваться в качестве приема, как ситуативное и косвенное средство воздействия (тогда это манипулятивная тактика при реализации других стратегий). Для достижения конкретной цели манипулятор организует эту тактику, включенную в подготовку и проведение основного воздействия (например, при использовании стратегии самопрезентации или информационно-интерпретационной стратегии).

Особенность манипулятивной стратегии заключается как раз в специфике тех тактик, которые применяются для достижения той или иной цели. По мнению В.И.Карасика, манипуляции - различного рода уловки в дискурсе, имеющие целью обманным путем убедить адресата встать на позиции отправителя речи, несмотря на несостоятельность фактического или логического обоснования вопроса. «Уловки в дискурсе представляют собой совокупность разнородных приемов социально осуждаемого воздействия на адресата».

Для изучения политической лексики и фразеологии необходимо чётко определить её состав и границы. Прежде всего, перед нами стоит задача выделения внутри социально-политической лексики и фразеологии собственно политической.

Помимо устоявшихся, наиболее распространённых терминов «общественно-политическая лексика» и «общественно-политическая фразеология», исследователи используют и такие наименования данной лексической группы, как политический лексикон (В. Штефан), терминология общественных наук (В.М. Лейчик), идеологическая (концептуальная) лексика (Г.Я. Солганик), идеологически связанная лексика (В. Шмидт), социальная и общественно-политическая терминология (В.Н. Туркин) и др.

Многие исследователи предпочитают говорить об общественно-политической лексике и фразеологии, исходя из того, что политические и социальные отношения нельзя рассматривать как абсолютно независимые друг от друга и что в чистом виде они существуют лишь теоретически. Такой подход предполагает изучение гораздо большего числа языковых единиц. Так, например, И.Ф. Протченко относит к общественно- политической лексике и фразеологии названия явлений и понятий «из области политической, социально-экономической, мировоззренчески-философской». В. М. Лейчик полагает, что в состав данных единиц языка входят как «сугубо научные термины (термины общественных и политических наук - коммунизм, народное хозяйство, производительность труда), так и профессионализмы и общелитературные слова и выражения (трудовая вахта, творческий подход, успех, учёба); как номенклатурные единицы и собственные имена (ТУ-154, А.Н. Туполев), так и эмоционально окрашенные лексические единицы, относящиеся к самым разным стилям (светлый весенний праздник, альянс империализма и гегемонизма, белое золото)».

Термин «общественно-политический словарь» стал весьма популярным в зарубежном языкознании. Одна группа авторов (W. Banner, J. Dubois) понимает под этим термином «совокупность лексических единиц, обозначающих экономические, социальные и политические отношения между общественными классами», другие присоединяют к указанным выше единицам наименования исторических процессов (J.В. Marcellesi), третьи (Н.М. Militz) полагают, что, кроме указанных единиц, «общественно-политический словарь» составляют «все термины, имеющие отношение к обществу».

Советские лингвисты пользовались двумя основными терминами -«общественно-политическая лексика» и «общественно-политическая терминология». Такое разделение не всегда является оправданным.

Нецелесообразность его разделения заключается в том, что пока не существует устоявшегося названия нетерминологической части словаря. Во-вторых, большинство учёных, занимающихся исследованием данной лексико-семантической подсистемы, чётко не разграничивают её терминологическую и нетерминологическую части. И поскольку обычно терминология рассматривается как часть лексической системы языка, то нет необходимости дифференцировать общественно-политическую лексику и общественно-политическую терминологию. Такой точки зрения придерживаются многие авторы, в том числе А.С. Белая, Е.В. Розен, А.Л. Голованевский.

Т.Б. Крючкова в своей работе «Особенности функционирования и развития общественно-политической лексики и терминологии» высказывает противоположную точку зрения, считая, что основное свойство общественно-политической терминологии - это её идеологизированность, то есть детерминированность той или иной идеологией. А к общественно-политической лексике автор относит «наиболее употребительную часть общественно-политической терминологии (в том виде, в котором она функционирует вне узко профессиональной сферы общения), названия различных государственных, партийных и других общественных организаций и учреждений, социальных институтов и т.п., наименования социальных реалий и явлений жизни разных стран, а также так называемые политические идиомы языка массовой коммуникации».

С этой позицией можно поспорить. Взяв в качестве примера такую языковую единицу из области политики, как коммунизм, можно легко обнаружить зыбкость и недостаточную обоснованность дифференциации общественно-политической лексики и терминологии. Как известно, любая терминология должна обладать свойством нейтральности. Но, начиная с конца 80-х годов XX века, данная лексическая единица приобретает резко негативную окраску, ярко выраженную экспрессивность в различного рода политических контекстах, ср.: Трагедия, порождённая коммунизмом и фашизмом, придала международный характер репрессиям и террору; Призрак коммунизма, бродивший во времена Маркса и Энгельса по Европе, так и остался призраком, хотя о нём раструбили на весь мир.

Такая перемена происходит потому, что терминам политики свойственно выходить за пределы узкоспециального обращения в силу своей природы. Политика занимается изучением человеческого общества, как бы вливаясь в разные области человеческого познания. Узкоспециальный политический термин может стать общеупотребительным (например, через СМИ), и, функционируя в различных стилях, он может потерять свойственную ему однозначность, обрасти множеством стилистических примет, приобрести экспрессивные оттенки значения, хотя в специальной литературе (например, по историческому материализму, как в случае со словом коммунизм) он сохраняет свою терминологическую дефиницию. Когда политический термин становится общеупотребительным, то определение того, является ли он термином или нет в каком-либо контексте, представляется довольно затруднительным.

Таким образом, лексема коммунизм в данный период времени может относиться, по Т.Б. Крючковой, и к терминам и к классу слов, потерявших свою терминологичность.

В этой связи мы считаем, что данную лексико-семантическую подсистему нужно рассматривать исходя из какого-то другого критерия. На наш взгляд, эту подсистему следует сузить до изучения собственно политической тематики, хотя и сюда войдёт большое количество языковых единиц, поскольку сама политика включает в себя государственное, административное устройство, дипломатическую сферу, сферу идеологии.

Придавая политической лексике и фразеологии статус относительно самостоятельной лексико-семантической подсистемы, мы исходим из положения о том, что любая политическая лексема или словосочетание может считаться социальной, но не любая общественная лексическая или фразеологическая единица может являться политической, ср.: гражданин, эмигрант - здесь имеется в виду лишь фактическая (юридически закреплённая) принадлежность к государству, но никак не субъект, имеющий отношение к политике.

В этом месте логично бы было остановиться на определении самого явления политика. Существует множество дефиниций данного понятия. Рассмотрим некоторые из них: политика - «государственные и общественные дела, сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти; участие в делах государства, определение форм, задач, содержания его деятельности». Такое определение даётся в «Советском энциклопедическом словаре» 1988 года.

В социологическом аспекте под политикой понимается, во-первых, «деятельность людей по управлению людьми, организации их на осуществление тех или иных целей», во-вторых, по М. Веберу, «стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти», в-третьих, «деятельность руководящих структур по гармонизации (согласованию, сочетанию) противоречивых интересов разных людей, социальных общностей, организаций посредством власти». То есть социология трактует политику в широком смысле, и социологическим определениям политики свойственно характеризовать её через другие общественные явления: экономику, право, социальные группы, культуру, мораль, религию.

С точки зрения политологии, политика - это «деятельность органов власти, общественных сил и отдельных лиц в сфере отношений между государствами, нациями, большими группами людей, направленная на реализацию, отстаивание определённых интересов и связанная с устремлением к обладанию и использованию политической власти».

Как видно из вышеприведённых определений, трактовки понятия политика отличаются друг от друга, но не столь принципиально. В каждом из них присутствуют некие константы: власть как важнейшее конституирующее качество политики, организации и институты, в которых воплощается и материализуется власть (важнейший из них -государство), и, наконец, деятельность, поскольку политика - это прежде всего процесс, подразумевающий подготовку, принятие и практическую реализацию каких-либо общественно значимых решений.

На наш взгляд, все необходимые смысловые компоненты понятия политика содержатся в дефиниции «Большого толкового словаря русского языка» 2002 года, которой мы и будем придерживаться далее в работе. Итак, политика - это «деятельность органов государственной власти и управления, отражающая общественный строй и экономическую структуру страны, а также деятельность общественных классов, партий и других общественных группировок, определяемая их интересами и целями».

Термин политика неразрывно связан с понятиями власть и идеология.

В политике основным вопросом является вопрос о власти. Власть в широком смысле определяется как «право и возможность распоряжаться, повелевать, подчинять своей воле». Но нас власть интересует не в широком понимании этого слова, а именно как политическая власть, то есть власть с точки зрения сферы её действия, как политическое господство. В современном политическом лексиконе власть имеет три толкования: 1. Форма управления страной, политический строй; 2. Право и возможность управления страной, политическое господство; 3. Органы государственного и местного управления, их права и полномочия; лица, входящие в эти органы, начальство, администрация.

Власть - это средство осуществления политики. При этом, соглашаясь с мнением А.-Н.3. Диброва и Л.М. Пронского, отметим, что «политическая власть существует только в рамках... соответствующих идей. Там, где нет одухотворяющей общей политической идеи, там нет и политической власти». Таким образом, намечается логическая связь понятия власть с понятием идеология, понимаемой нами вслед за С.А. Ветровым как «система политических взглядов, которая разъясняет силам, действующим в политике, общую картину мира, ценности, которые лежат в основе действий, указывает средства, обеспечивающие реализацию этих ценностей, а также даёт общие директивы действий».

О том, что при описании структуры общественно-политического термина нужно учитывать, прежде всего, линию соотношения «общественно-политическая лексика - идеология», писала Н.М. Лейберова. Действительно, любая политика имеет под собой идеологическую базу. Существует множество работ, посвящённых проблемам взаимоотношения языка и идеологии. В частности, о влиянии идеологии на развитие языка, его функциональное развитие писали И.Ф. Протченко, Ю.Д. Дешериев, А.И. Домашнев, Г. Кресс, Р. Ходж. Популярной у советских лингвистов была тема «язык как объект или как орудие идеологической борьбы» (И.К. Белодед, В.К. Горюнов, Т.Б. Крючкова, А.А. Стриженко, Л.Б. Никольский). Большая часть исследователей характерной чертой языка политики считала его идеологическую связанность, то есть семантическую детерминированность составляющих его лексических и фразеологических единиц определённой идеологией. Безусловно, идеологическая связанность присуща далеко не всем словам и словосочетаниям из сферы политики. Обратимся в этой связи к понятию идеологема.

Данный термин был введён А. Нойбертом для обозначения лингвистического варианта с социальной релевантностью. М. Юсселер предпочитает пользоваться понятием прагмема, обозначающим «класс социально обусловленных языковых вариантов», интерпретируя прагматический материал с социолингвистической точки зрения. Н.А. Купина, изучив на материале «Толкового словаря русского языка» Д.Н. Ушакова лексические единицы, семантика которых включает идеологический макрокомпонент, определила словарь тоталитарного языка как словарь идеологом, под которыми она в общем виде понимает «мировоззренческую установку (предписание), облечённую в языковую форму». Большинство исследователей идеологемами называли те языковые единицы, которые включали политический компонент значения.

В понимании термина идеологема мы придерживаемся точки зрения О.И. Воробьёвой, которая совершенно справедливо отмечает, что «семантическое поле «политика» шире семантического пространства «политическая идеология», политическая идеология является компонентом семантического поля «политика». В этой связи внутри корпуса языковых единиц с политическим значением (политем) выделяются такие, которые обладают идеологическим значением (идеологемы), то есть в их денотативной структуре «содержится ярко выраженный идеологический компонент значения», например: демократ, правоцентристская платформа, капиталистический образ жизни и т.п.

Идеологический компонент, имплицитно выраженный в семантике слова, был выделен Г.Н. Скляревской. Этот компонент, в отличие от когнитивного, основан «не на всеобщих и вечных представлениях о мире, а на искажённых, смешанных - на знаниях и истинах, навязанных, внушённых и пропагандируемых в конкретном социуме». И хотя идеологический компонент выражен имплицитно, он всё же осознаётся носителями языка.

Идеологическая лексика - это своего рода «политические ярлыки», предназначенные для ведения политической борьбы, поскольку в ее основе лежит оппозиция «свой - чужой», от которой, в частности, отталкивается один политический субъект при оценке другого. Как отмечает С.А. Маник, «специфика идеологизированного слова обусловливается характером идеологического отражения действительности - проявление субъективного в идеологическом познании, то есть оценка, оценочный (ценностный) подход к действительности». Есть идеологемы, которые всегда репрезентируют устойчивую пейоративную коннотацию (фашист, экстремист), но ещё более часто идеологемы открыты для амбивалентного толкования (например, демократ, патриот, либерал реализуют свою коннотацию лишь в определённом контексте).

Если политика - это деятельность, власть - отношения, идеология -взгляды и убеждения, то, естественно, существуют субъекты и объекты политики, которые осуществляют эту деятельность, которые вступают в политические отношения и которым присущи те или иные политические взгляды и убеждения. Эти субъекты и объекты также являются неотъемлемой частью политической системы, включаются в механизм осуществления власти, а значит слова и выражения, их обозначающие, также определяют состав политического лексикона.

Отличительной чертой социально-политической лексики и фразеологии по сравнению с собственно политической является то, что первая включает в свой состав такие слова и выражения, которые обозначают понятия, входящие в сферу деятельности государства, вовлекающиеся в политическую жизнь общества, но непосредственного отношения к осуществлению политической власти не имеющие. Здесь идёт речь о языковых единицах, представляющих составные части общегосударственной политики (военную, экономическую, социальную), функционирующих в правовой, административной сферах. Каждая из этих сфер общественно-политической жизни представлена собственной, узкоспециальной лексикой, например, рынок, приватизация, монетаристская политика, консигнация (экономика), война, горячая точка, силовик, моджахед (военная политика), легитимность, правоотношения (сфера права). С этой же проблемой связана и призрачность границ политического дискурса. Поэтому при изучении политического лексикона мы не углубляемся в «языковое пространство» составных частей общегосударственной политики. Например, нас интересует лексема министерство, обозначающая центральный орган государственного управления, но без конкретизации того, в какой именно отрасли оно осуществляет управление (будь то министерство финансов, министерство юстиции, МЧС и т.д.).

Относительно самостоятельный статус политической лексики и фразеологии объясняется и тем, что язык политики содержит в себе языковые единицы, присущие другим сферам общественной жизни, напр.: Конституция, закон, президентское вето, пакт, ратификация (правовая сфера), государственный чиновник, командно-административный, вице-президентство (связь с административной сферой).

Что касается трех видов государственной власти - законодательной, исполнительной и судебной, то принадлежностью собственно политического лексикона являются слова и выражения, относящиеся к первым двум видам власти, так как они непосредственно связаны с осуществлением государственного управления, политики государства, в то время как судебная власть имеет к нему косвенное отношение, её функция - осуществление правосудия, а это уже особая сфера, требующая отдельного рассмотрения. Хотя при широком подходе к политическому языку некоторые исследователи включают в данную лексико-семантическую подсистему и терминологию судебной власти, что, например, делает О.И. Воробьёва.

Подводя итог вышесказанному, дадим определение политической лексики и фразеологии. Политическая лексика и фразеология - это такая лексико-семантическая подсистема языка, единицы которой обозначают понятия, явления и процессы из области политики, то есть соотносятся с механизмом функционирования политической власти. Для того, чтобы раскрыть данную проблематику полнее обратимся к исследованию политического словаря в целом.

Глава 2. Формирование имиджа политического лидера на основе факторов внешней и внутренней политики

Политические субъекты - это элементы политической системы, которые в определённых ситуациях могут выступать также в качестве объектов. К ним относятся государство, его органы, политические объединения, имеющие политические цели и интересы, отдельные политические личности, наделённые властными полномочиями, народ и, наконец, человек. Лексику и фразеологию, характеризующую последний субъект политики, мы склонны относить к социальной сфере, исходя из того, что политика - это, прежде всего, государственная деятельность, а один рядовой человек не может оказывать на неё существенного влияния. Человек, судя по опыту политической практики, в большей степени объект, нежели субъект политики. Но, тем не менее, в поле нашего зрения попало множество единиц языка, которые характеризуют политические воззрения и убеждения отдельных людей, даже если они не обладают властными полномочиями. Данный пласт слов, безусловно, имеет прямое отношение к политике и заслуживает рассмотрения.

Что касается народа как политического субъекта, то выражением его политических интересов являются выборы, поэтому в классификации мы рассмотрим политическую лексику и фразеологию, связанную с этой процедурой. Применительно к ситуации выборов народ выступает не как объект, а как субъект власти, так как с помощью данной процедуры он формирует органы власти и управления.

Государство

Данную группу составляют слова и выражения, имеющие непосредственное отношение к государственному устройству, к системе государственного управления.

Центральное место в этой группе принадлежит следующим словам и выражениям, значение которых связано с политической формой организации общества и его управлением в целом: государство, государственный, государственность, власть, госвласть, государственная власть, политический строй, режим, режимный. Все остальные примыкающие к группе лексические и фразеологические единицы, так или иначе, являются обозначением, характеристикой того, какими могут быть государственное устройство и государственная власть.

Это, прежде всего, слова и выражения, связанные с обозначением самих государств: держава (независимое государство, обычно большое и сильное), державный (относящийся к державе, свойственный ей; государственный), державность, великодержавность, великодержавный, великая держава, сверхдержава, сверхдержавность, мафиозное государство (основанное на сращивании государственных органов управления с преступными группировками) и др.

Применительно к нашему государству (а нас интересует прежде всего российская политическая действительность) следует отметить такие слова и сочетания слов, как РСФСР, РФ, СНГ, СНГовия, эсэнговье, совдеповский, по-совдеповски, Союз Советских Социалистических республик, Советский Союз, Содружество, империя (о Советском Союзе), империя зла (о Советском Союзе), сверхимперия (об СССР).

В эту же группу входит политическая лексика и фразеология, связанная с административно-политическим делением государства и отношениями между образованиями внутри государства: федеративный, автономия, республика, республиканский, субъект Федерации, парламентская республика, унитарное государство, союзный, общереспубликанский, самоуправление, суверенность, псевдосуверенитет, самостийно, самостийность, независимость (политическая самостоятельность, отсутствие подчинённости; суверенитет) и др.

Государственный строй, политические режимы, формы и принципы осуществления власти представлены такими лексическими и фразеологическими единицами, как демократия, недемократично, демократическая система управления, партийно-государственный, административно-властный, авторитаризм, капитализм, развитой (реальный) социализм, партократия (в значении режим осуществления политической власти и форма государственной организации, характеризующиеся полным поглощением государственного аппарата партийно-правящим), прямое президентское правление, президентская система (форма) правления (управления), ельцинский режим, тоталитарность, тоталитарный режим, фашистский режим, этнократический режим.

Довольно значительную часть в группе занимают слова и выражения, обозначающие принципы государственного устройства: федерализм, унитаризм, парламентаризм (в значении система государственного управления с парламентом во главе), институт президентства (институт президентской власти) (президентское правление; правовые нормы, определяющие роль и место президента в политической системе государства), партийная система, однопартийная система, многопартийность, административно-командная (командно-административная, командно-бюрократическая, командно-номенклатурная) система, командный (как административно-командный), разделение властей, вертикаль власти, ветвь власти и т.п.

Государственные органы

Все лексемы и устойчивые словосочетания, представляющие группу «Государственные органы», связаны с наименованием либо отдельных органов (учреждений) государственной власти и государственного управления (ср.: мэрия, муниципальный, министерство, департамент, Учредительное собрание, государственная структура (в значении какой-либо орган управления государством), внутрипарламентский, верхняя палата, Федеральное собрание, правительство, неправительственный (неофициальный, не связанный с правительственными органами), коалиционное правительство, правительство народного (национального) доверия (высший исполнительный орган власти страны, пользующийся доверием всего или большинства народа), либо их совокупности (ср.: государственный аппарат, законодательная власть, исполнительная власть, власти (как органы государственного и местного управления), центр (в значении высшие руководящие органы государственной власти и управления отраслями хозяйства, местные органы власти, Кремлъ (как высшие органы власти РФ), верхние эшелоны (управления, власти и т.п.).

Изучаемый нами период богат политическими событиями, которые стали причиной исчезновения, появления или переименования тех или иных государственных органов. Такие органы власти, как Верховный Совет СССР, политбюро, Верховный Совет РФ (России), ГКЧП, Совет министров СССР, Советы народных депутатов, ныне уже не существуют. С точки зрения сегодняшнего дня, обозначающие эти органы лексические и фразеологические единицы, безусловно, не актуальны. Но во временном отношении они являются неотъемлемой частью политического словаря 1985 - 2000 гг.

Политические объединения

Данную группу составляют слова и выражения, имеющие отношение к обозначению политических партий, движений, блоков, организаций, фракций. Здесь можно наблюдать различную степень конкретизации в обозначении политических объединений:

1) лексемы и словосочетания, не конкретизирующие политическое объединение: (политдвижение, блок, блоковый, фракция, фракционизм, оппозиция (как политическая организация, проводящая политику противостояния официальному курсу властей), оппозиционный, политическая организация, альянс (как объединение политических партий), партия (имеется в виду какая-либо политическая организация), межпартийный, крыло, крыльевой, партячейка (как низовая партийная организация какой-л. политической партии, движения), коалиция (как объединение партий), коалиционность,

2) лексические и фразеологические единицы с большей степенью конкретизации, а именно те, в значении которых есть указание на область функционирования политических объединений или на их политическую ориентацию, ср.: парламентская фракция, парламентская партия (партия парламентского типа), партия авангардного типа (партия авангарда, авангардная партия) (политическая организация, декларирующая свою руководящую роль в обществе), партия власти, демблок, красно-коричневые (в значении совокупность организаций и движений национал-коммунистической ориентации), фундаменталисты (о политической организации, партии и т.п., отличающихся крайней ортодоксальностью, непримиримостью и агрессивностью), правоцентристы, левые (как политические группы и партии), правые, центр (партия, движение, парламентская фракция и т.п., характеризующаяся средней политической позицией, промежуточной между крайними (левыми и правыми взглядами)) и др.;

3) лексемы и словосочетания, имеющие отношение к обозначению конкретного политического объединения: аграрии (аграрная партия; фракция в Государственной Думе, состоящая из представителей этой партии и их сторонников), жириновцы (фракция Государственной Думы, состоящая из членов ЛДПР, возглавляемая В.В. Жириновским), кадеты (партия конституционных демократов), коммунисты (фракция Госдумы, состоящая из членов КПРФ и их сторонников), компартия, компартийный, межрегиопалы (межрегиональная депутатская группа; фракция в Государственной Думе, состоящая из представителей этой группы), либерал-демократы (об ЛДПР), рулевой (о КПСС), партячейка (низовая партийная группа, организация КПСС), демороссы (партия «Демократическая Россия»), обновлённая КПСС (партия) (о Коммунистической партии Советского Союза, которую предполагалось коренным образом преобразовать в соответствии с демократическими принципами), КПРФ, ОВР, «Яблоко», «Медведь», «Отечество», «Память», «Демократический союз», Национал-большевистская партия, «Русское освободительное движение» (РОД) и др.

Отметим, что лексические единицы типа центристы, левые, правые, жириновцы, дээсовцы (политическое движение ДС («Демократический союз»), ЛДПРовцы, (движение «Единство»), регионалы (политическое движение «Регионы России»), демороссы (партия Демократическая Россия; фракция в Государственной Думе, состоящая из представителей этой партии и их сторонников) обозначают также представителей политических объединений. Но если в этом случае грамматическая категория числа может быть представлена как множественным, так и единственным числом (аграрий - аграрии, жириновец - жириновцы, яблочник - яблочники), то подобного рода лексемы, обозначающие политические объединения, имеют только форму множественного числа.

Человек как политический субъект

Прежде всего, нас интересуют представители власти, государственные деятели, политики, то есть те, кто непосредственно осуществляет власть в государстве. Кроме того, в эту же группу мы отнесли тех людей, которые могут быть и не наделены властными полномочиями, но в обозначаемых ими языковых единицах отражены те или иные политические ориентации индивида. Итак, всю относящуюся к данной группе лексику и фразеологию мы разделили на две части:

1) Лексика и фразеология, связанная с наименованием и характеристикой лиц без учёта их политических убеждений. Эта часть группы представлена следующими типами языковых единиц:

а) слова и выражения, обозначающие конкретного политического деятеля: отец перестройки, инициатор перестройки, прораб перестройки, убийца СССР (о М.С. Горбачёве), Борис второй, царь Борис, строитель новой России, всенародно избранный, отец русской демократии, самодержец, БН (о Б.Н. Ельцине), великий кормчий (об И. Сталине), выдвиженец Кремля, преемник Ельцина (о В. Путине), отец русской приватизации (о А. Чубайсе) и т.п.

Одной из особенностей публицистики 90-х годов XX века является игра слов, объектом которой стала также политическая лексика и фразеология. В частности, именование политических лиц не только упростилось, а стало объектом языковой игры, например: Берёза, Жирик, Владимир Юристович, Вольфыч, Степаныч, Максимыч, папаша Ельцин, папаша Зю, Егор-Буржуин, Горбач, Горбоельцин.

Следует отметить ещё одно новое явление в языке политики - образование аббревиатур на базе фамилии, имени и отчества государственных деятелей: БАБ, БНЕ, ЕБН, ВВЖ, ЧВС и т. п.

Ранее единственной нормой, не выходящей за границы этики при обозначении тех или иных представителей власти, являлось использование либо фамилии, имени и отчества политика, либо имени в сочетании с отчеством, либо имени в сочетании с фамилией, либо просто фамилии. Вышеприведённые примеры сознательного искажения имени, фамилии и отчества высокопоставленных государственных лиц есть не что иное, как выражение языковой экспрессии.

б)лексемы и фразеологические обороты, связанные с обозначением и характеристикой неконкретных лиц: бюрократ, глава правительства, властитель (о главе государства; о том, кто наделён властью, возглавляет органы государственного или местного управления), правящий, заднескамеечник (о депутатах, сидящих на задних скамьях парламента и не принимающих участия в работе), инаугурируемый, лжеполитик, нардеп, депутатски-парламентский, политический импотент, слуга народа, независимый депутат, политический труп, госчиновник, партократчик, лидер (глава, руководитель политической партии, общественно-политической организации, общественного движения и т.п.), вождь (общепризнанный идейный, политический руководитель общественного движения, партии и т.п.; обычно о деятелях коммунистической, прокоммунистической или экстремистской направленности), олигарх, функционерка, гекачепист, одномандатник и др.

Значительной по своему составу является лексика и фразеология, обозначающая должности, посты, занимаемые представителями власти: президент, президентский, премьер, генерал-губернатор, губернаторство (в значении должность губернатора), вице-мэр, вице-премьерство, вице-премьерский, генсек, министр, экс-спикер, Председатель Верховного Совета СССР, Председатель Совета министров и т.д.

в) слова и выражения, связанные с обозначением некоего множества лиц, облечённых властью: команда, командный (прил. к команда), политическая элита, демократура (демократы, стоящие у власти), партийная мафия, партократия (правящая партийная верхушка), политический истеблишмент, кремлёвская камарилья, правительственная комиссия, командно-бюрократический аппарат, политическая группировка, политические круги, парламентское представительство, президентская админитсрация, партийное руководство, советские верхи, политические кланы, Семья, правящие силы, кабинет (состав правительства или основной его части), кабинет министров, официоз (представители официальной идеологии), политический бомонд, кремлёвская администрация, партийная верхушка, пикейные жилеты и т.д.

Некоторые из лексем и фразеологических оборотов этой группы уже встречались в группе «Государственные органы» (аппарат, власти, правительство, власть предержащая и др.). Такое совпадение обусловлено семантикой подобных лексических и фразеологических единиц, которая подразумевает как наличие органов, так и наличие лиц, входящих в них, что отражено в словарных дефинициях, например: правительство (1. Высший исполнительный орган власти в стране, осуществляющий (обычно под контролем парламента) управление государством; члены такого органа. 2. Высший исполнительный орган власти некоторых субъектов Российской Федерации; члены такого органа); власть предержащие (об органах государственного и местного управления; о должностных лицах, стоящих у руководства, наделённых властными полномочиями).

В эту же группу входят лексические единицы, служащие для обозначения группы лиц как общественного явления, ср.: Березовские, Гайдары, Черномырдины, Чубайсы, Явлинские, Горбачёвы, Ельцины, Яковлевы (часто встречаются и варианты написания не с прописной буквы). Такое обобщённое употребление собственных имён (фамилий известных политиков) носит, как правило, отрицательную оценку. В этой связи отметим также и тот факт, что при характеристике государственных деятелей журналисты предпочитают говорить не о каком-то одном из них, а о многих сразу, используя форму множественного числа: кремлёвские кукловоды, партбоссы, политические проститутки, ельцинские князьки и под. Одной из причин такого предпочтения, отдаваемого форме множественного числа, является его дополнительная смысловая нагрузка, которая связана с тем, что всё то отрицательное (а речь идёт именно об отрицательной коннотации), что содержат в себе эти слова и выражения, свойственно не одному и не двум, а многим высокопоставленным чиновникам.

2) Лексика и фразеология, связанная с обозначением лиц с учётом их политических убеждений. Здесь также выделяются свои разделы в зависимости от того, чего именно касаются эти убеждения:

а) относительно идеологии, политических течений, взглядов, направлений, той или иной политической ориентации: демократ, не демократ (тот, кто не разделяет демократических идей), антикоммунистка, партия войны, большевик, сионист, ретро-большевики, коммуно-красно-ультра-коричневые, левый (как представитель политических групп и партий, придерживающихся радикальных политических убеждений, взглядов и методов политической борьбы), коричневый (как представитель общественных и политических сил, близких к фашизму), левак (леворадикал), левачка, левое крыло, проправительственный, либералоцентрист, патриот, нацбол, посткоммунист, деморосс (деморос) (сторонник демократических преобразований в России; демократ), демократизатор, милитарист, милитаристский, чернорубашечник, правоэкстремистский и др. В этот же раздел мы поместили лексику, которая касается убеждений лица относительно характера, формы государственного правления, например: государственник, державник, державный (относящийся к державнику, свойственный ему), конфедералист, конфедератка, авторитарист, самостийник, суверенитетчик и др.;

б) относительно принадлежности к той или иной политической организации, партии, объединению и т. п.: аграрии, аграрник, выбороссы (от названия «Выбор России»), демороссовский (относящийся к демороссу - представителю партии «Демократическая Россия»), НДРовцы, яблочные депутаты (депутаты партии «Яблоко»), медведи (члены партии «Межрегиональное движение «Единство»), политические мишки (о представителях партии «Единство»), либеральные демократы, коммунист (член КПРФ), коммунист (член КПСС), компартфункционер, партиец (член КПСС), КПРФник и т.д.;

в) относительно убеждений другого лица: анпиловец (сторонник В. Анпилова; член национал-большевистского движения «Трудовая Россия», возглавляемого В. Анпиловым и Э. Лимоновым), баркашовец (сторонник А. П. Баркашова; участник профашистского общественно-политического движения «Русское национальное единство» (РНЕ), возглавляемого Баркашовым), гайдаровец, антиельцинец, антизюгановский, антигайдаровский, антисобчаковский, антисталинский, антисталинистка, антиленинский, антиниязовский, антижириновство, горбачёвский (относящийся к М.С. Горбачёву, связанный с его деятельностью), брежневский, ельцинский, ельцинско-назарбаевский, яковлевско-горбачёвский, депутаты-болдыревцы, ельциноид, руцкист, прожириновский, проельцински, по-горбачёвски, по-гайдаровски, явлинцы, пропрезидентский и др.;

г) относительно тех или иных событий политической жизни: перестройщик, перестроечник, антиперестроечник, переворотчик, застойщик, антипутчист, путчист, ультраперестройщик, враг перестройки и т.д.

Завершая характеристику группы «Человек как политический субъект», отметим, что деятельность представителей власти всегда подвергалась оценке, поэтому значительная часть лексики и фразеологии данной группы, наделена коннотацией, и, как правило, отрицательной.

Как уже говорилось выше, идеология - составная часть политики, то, на что опирается политика. В основе любой политики лежит какая-то базовая идея - идея управления государством. Поэтому в данную группу я поместила всю ту лексику и фразеологию, которую можно охарактеризовать как обозначение политического мировоззрения, политической концепции, системы взглядов. При этом мы абстрагируемся от самих носителей политического мировоззрения. Итак, приведем некоторые примеры: идеология, идеологический, официоз (официальная идеология), анархизм, анархический, антидемократизм, антисоциалистический, антисоветизм, демократический социализм, псевдосоциализм, демократически-социалистический, красный (относящийся к коммунистической идеологии), карманная демократия (о демократии, контролируемой властями, зависящей от них), левый (1. В политике и истории философской мысли: радикальный, ориентированный на общественные и политические демократические преобразования; выражающий такие взгляды. 2. Придерживающийся социалистических или коммунистических взглядов и революционных методов социальных преобразований), коричневый (близкий к фашизму, фашистской идеологии), большевизм, либерально-консервативный, коммунофашизм, центризм, экстремизм, национал-радикализм, либерализм, черносотенство (идеология черносотенцев; крайняя реакционность и шовинизм) и т.д.

В этой группе выделяются три небольших подгруппы, каждая из которых представлена довольно большим количеством лексических и фразеологических единиц:

1) националистическая идеология и различные формы её проявления: национализм, антисемитизм, расизм, ультранационализм, ультранационалистический, сионизм, сионистский, социал-сионизм, шовинизм, социал-шовинизм, фашизм;

название идеологии связано с конкретным лицом: брежневщина, горбачёвщина, явлинщина, чубайсовщина, ельцинизм, антисталинизм, гайдаризм, брежневизм, руцкизм, постсталинизм, просталинизм, просталинистский и др.;
название связано с новым отношением к уже существующим идеологиям, с их возрождением: необольшевизм, неокоммунизм, неокоммунистический, неоконсерватизм, неонацизм, неосталинизм, неосталинистский, неофашизм и т.п.

Существование политических субъектов и идеологии ещё не есть политика, поскольку она проявляется именно в деятельности.

Данную группу представляют лексические и фразеологические единицы, семантика которых связана с каким-либо политическим процессом. Поэтому, помимо лексемы политика, ключевыми в группе будут также словосочетания политическая деятельность и политический процесс. Отметим, что здесь доминирует предикатное значение: политика, внутренняя политика, политиканить, политически, дебольшевизация, деполитизированный, забюрократизировать, баллотирование, переговорный процесс, битва, контрреформа (политика постепенной отмены преобразований советского общества, осуществлённых в 80-90-е годы), демонтаж коммунистической системы, передел власти, инаугурация, псевдосуверенизация, национальная политика, импичмент, консолидационный, интерпелляция, этническая чистка (попытка решения национальных проблем жестокими методами выселения некоторых народов и народностей), консенсус, соглашательская политика, гибкая политика, государственное управление, краснеть (становиться сторонником коммунистов), коррупция, коррумпированность, милитаризация, перестройка, губернаторство, (как способ управления областью и как пребывание в должности губернатора), вечнострой, прийти к власти, лоббировать интересы кого-л., править, парламентаризм (участие какой-либо партии в представительных собраниях правительства) и др.

Эту лексику и фразеологию мы несколько систематизировали, выделив следующие тематические группы:

а) группа «политика сопротивления». Имеется в виду сопротивление официальному курсу политики правительства: антиправительственный, антиправительственная группировка, враг перестройки, контрперестроечный противоперестроечно, недоворот, антипрезидентский, оппозиционность, оппозиция (политика, основанная на противодействии, противостоянии каких-либо партий, движений, фракций официальному курсу властей), теневой кабинет, государственный переворот, антиельцинская оппозиция, путч, путчитъ, путчисты, антиперестройщик, антисоветчина, августовский бунт, выступать против реформ и под.;

б) политическая деятельность, выражающаяся в форме изъявлений власти: президентское вето, закон, манифест, Конституция, антиконституционный, правительственное постановление, постановить, указ (распоряжение верховного органа власти или главы государства, имеющее силу закона), подписать указ и др.;

в) ситуация «выборы». Выборы являются составной частью формирования новой политической системы и одним из основных средств её выражения. Сама номинация выборы имеет значение «политическая процедура, наиболее характерная для демократических политических систем и отличающаяся тем, что смена власти на всех уровнях осуществляется посредством специально организованных механизмов достаточно массового волеизъявления». В ситуации «выборы» отражено политическое участие отдельной личности и народа в целом в политической жизни страны. Отмечу, что это не только сама процедура выборов, когда народ выступает в качестве субъекта политики, формирующего власть, но и ситуация, связанная с внесением своего голоса в решение какого-либо важного политического вопроса: выборы, выборщик, довыборы (дополнительные выборы в какой-либо орган власти, предусмотренные законом), абсентеизм, запустить машину голосования, перевыбираться, избиратель, избирательная кампания, голосовать, многомандатный, война компроматов, грязные (избирательные) технологии, прокатить на вороных, референдум, вотум, забаллотировать, бархатный, электорат, мажоритарная система, предвыборный марафон, чистые выборы и т.д.

г) характер развития политики и её состояние как результат политической деятельности: правительственный кризис, политический кризис, государственный кризис, политическая стабильность, застой перестройки, безвластие, двоевластие, импотенция власти, политическая импотенция, конвульсии системы, идеологический вакуум, паралич власти и т.п.

Политика развивается в пространстве и во времени. Входящие в эти группы единицы, как уже упоминалось выше, больше тяготеют к периферии политического лексикона, так как они не имеют непосредственных связей с процессом осуществления власти.

В изучаемом отрезке времени довольно многочисленную группу составляют лексические и фразеологические единицы, связанные с обозначением того или иного периода времени политической жизни. В качестве «отправной точки» могут выступать:

а) политические события: доперестроечный, допутчевый, дореформенный (относящийся ко времени, предшествовавшему коренной реформе всех сфер жизни в СССР, названной перестройкой), предвыборный и др.;

б) периоды влияния и действия какой-либо идеологии или режима: постдемократический, посткоммунистический, постсоциалистический, посттоталитарный, посттоталитаризм, посткоммунистические страны и т.д.;

в) периоды, связанные с влиянием в обществе идей конкретного лица: догайдаровский, досталинский, сталинский (свойственный И.В. Сталину; созданный И.В. Сталиным, в период его правления; относящийся к сталинизму), постсталинизм, постгорбачёвский, постъельцинский, постхрущёвский, постлебедевский, послесталинский и т.п.

Как можно увидеть, в этой подгруппе большую роль играет словообразовательный фактор, так как именно благодаря своему значению приставки способствуют расчленению процесса политической жизни на «до» и «после». У большинства данного рода лексических и фразеологических единиц имеется только одна граница на шкале времени - та, что связана с «точкой отсчёта», другая же граница выражена весьма расплывчато. Исключение составляют лексемы сталинский, брежневский, горбачёвский, ельцинский, межправительственный (существующий, происходящий после отставки прежнего правительства до утверждения и начала работы нового), которыми обозначаются вполне конкретные отрезки времени.

По временному признаку сюда же отнесли и такие слова и выражения, которые по сути сами являются «точкой отсчёта» и имеют вполне конкретные временные границы: августовский путч, августовский недоворот, августовская псевдореволюция, свежий ветер апрельских перемен, застой, застойный, период застоя, брежневский застой, ельцинская эпоха, брежневский, горбачёвский, ельцинский и др. Некоторые из перечисленных языковых единиц представляют собой исключение в плане ядерно-периферийных отношений, так как одновременно являются обозначением некоего политического события, ср.: августовский путч, августовская псевдореволюция, августовский недоворот, свежий ветер апрельских перемен (о перестройке), чем определяется их «ядерный» статус внутри единиц языка политики.

Локализация значения имеет место в следующих лексических и фразеологических единицах: Кремль, мэрия, партком, центр, Белый дом (БД). Для вышеуказанных единиц с прямым значением «место» - это обозначение здания, помещения, где располагается правительство, а также города или столицы, как в случае с лексемой центр. Для слов и выражений с переносным значением, таких, как кормушка, в бюрократических коридорах, в коридорах власти, кабинеты власти, это метафорическое обозначение места во властных структурах вообще, места средоточия органов власти.

Как уже отмечалось выше, внешняя политика - это, прежде всего межгосударственная политическая деятельность и политические отношения. Лексику и фразеологию, имеющую отношение к внешней политике, тоже можно определённым образом систематизировать.

В эту группу входят такие слова и словосочетания, как внешняя политика, сверхполитика (политика, объединяющая всех, выходящая за пределы частных политических интересов; глобальная политика), большая политика (политика правящих или влиятельных кругов общества по решению общегосударственных, межгосударственных и международных проблем), внешнеполитический, глобально-политический, межгосударственный, межпарламентский (состоящий из представителей парламентов различных государств), межправительственный (существующий, установленный между правительствами разных стран);

Межгосударственные отношения, связанные с деятельностью представительств различных государств: консул, консульский, консульство, дипломат, дипломатически, дипломатический, дипломатничать, дипломатические круги, политико-дипломатический, полпред, полпредство, посольство, внешнеполитическое ведомство, встреча в верхах, промежуточная встреча на высшем уровне (рабочая встреча руководителей государств, в ходе которой уточняются какие-либо вопросы), пакет дипломатических инициатив, дипломатическое представительство и пр.;

Межгосударственные отношения, связанные с действиями государств:

1) по вопросам объединения (присоединения) или разъединения (отделения). В этой же подгруппе мы разместили лексемы и словосочетания, обозначающие межгосударственные политические объединения, характеризующие их деятельность: консолидироваться, политическая интеграция, блок (как объединение государств), сблокироваться, коалиция (как союз, объединение государств), коалиционный, Парламентская ассамблея (Межпарламентская ассамблея, ассамблея) (собрание представителей парламентов стран какого-либо международного, политического и (или) экономического объединения), конфедерация, союз, межсоюзный, натомания, сепаратизм, сепаратист, Европейский союз (Евросоюз) (объединение европейских государств, ориентированное на политическое, экономическое и валютное единство), евро-американская семья (о политическом и экономическом альянсе Западной Европы и США), СЕ (Совет Европы), Организация Объединённых Наций, североатлантист, проиракский, пропалестинский и др.;

по вопросам заключения, утверждения или расторжения договоров: конвенционный, конвенция, пакт, ратификация, ратифицировать, международный договор, денонсация и т.п.;
по вопросам межгосударственных конфликтов, вопросам войны и мира: ближневосточный (связанный с политическим и военным конфликтом на Ближнем Востоке), ближневосточное мирное урегулирование, нейтралитет, миротворчество, ультиматум, наращивание военного присутствия, международная безопасность, гонка вооружений, неоколониализм, полуколониальный, переговорный процесс, разрядка, ЮАРгейт, ирангейтовский, холодная война и проч.

Есть в словаре внешней политики и такие лексические и фразеологические единицы, которые в силу своей малочисленности не образуют отдельных тематических групп, напр.: деидеологизация межгосударственных (международных) отношений (сфера идеологии), геополитика, геополитический (разновидность внешней политики), государство третьего мира (обозначение страны, достигшей своей политической независимости), Большая двойка (об СССР и США - государствах-лидерах), Большая семёрка (о высших руководителях семи наиболее развитых в экономическом отношении стран), паритет (как внешнеполитический принцип) и др.

Несовершенство предложенной выше классификации обусловлено тем, что семантика многих слов и словосочетаний способствует их закреплению сразу за двумя разделами или несколькими тематическими группами раздела. Так, например, лексемы блок, блокирование, альянс, консолидация, коалиция представляют одновременно внешнюю и внутреннюю политику; языковые единицы аппарат, правительство, местные власти относятся как к группе «Государственные органы», так и к группе «Человек как политический субъект»; фразеологические сочетания оппозиционные силы, антиправительственная группировка входят одновременно в состав групп «Политическая деятельность» («Политика сопротивления») и «Человек как политический субъект» и т.п.

Среди всех сегодняшних российских политиков, на наш взгляд, наиболее высокий уровень риторической грамотности демонстрирует В.В. Путин. По нашему мнению, риторическая грамотность проявляется в первую очередь в эффективном использовании тактик. Именно тактические предпочтения являются показателем коммуникативной компетенции языковой личности по ее способности к кооперации во внутрижанровой коммуникации. Одним из слагаемых успеха на политическом поприще В.В. Путина является умелое использование им тактик стратегии самопрезентации - тактики отождествления и тактики солидаризации с адресатом в сочетании с максимально большим спектром языковых реализаций этих тактик.

Проблема индивидуального и коллективного проявляется в речи Путина, прежде всего в явном преобладании в высказываниях коллективного. Так, программная речь содержит 20 случаев употребления местоимения мы и 11 «я» - предложений (имеются в виду как речевые структуры с наличием я, так и определенно-личные предложения с эллипсисом местоимения 1-го лица единственного числа), то есть соотношение мы- «я»-предложений 20/11; в ответах на вопросы доверенных лиц соотношение мы - «я»-предложений 68 / 37; в выступлении на пресс-конференции -31/15.

Личное местоимение 1-го лица множественного числа мы отличается многозначностью. Анализ модели с мы позволяет на основании контекстных реализаций выделить несколько значений мы, которыми оперирует политик.

Довольно часто в речи В.В. Путина мы означает «я и правительство». Именно такие речевые структуры преобладают в программном выступлении (11 из 20 высказываний с мы), в выступлении на пресс-конференции (28 из 31 «мы»-предложений), в «прямой линии» (18 из 34 высказываний с мы, что вполне соответствует целевой установке данных жанров. Средствами выражения инклюзивного дейксиса являются ещё и формы именительного и косвенных падежей местоимения мы, а также падежные формы притяжательного местоимения Наш. Но наиболее частотной является форма именительного падежа, подчеркивающего идею коллегиального руководства государством:

Я перечислил то что нам удалось сделать // Основной целью любых наших действий /является повышение качества жизни людей // Мы многократно усилили инвестиционную привлекательность России // В прошлом году / как и в предыдущие годы /мы выполнили все свои финансовые обязательства//

Все демократические завоевания будут обеспечены и гарантированы // При этом мы будем укреплять многопартийную систему / гражданское общество / делать всё для того чтобы обеспечить свободу СМИ//

Мы будем модернизировать страну / мы будем действовать решительно / но постараемся каждый наш шаг объяснять //

Мы выплатили семнадцать миллиардов долларов / страна этого даже не заметила // Поэтому здесь нам важно / системно подходить к решению проблем // Мы со своей стороны готовы поддержать / вот эти обоснованные проекты;

А что касается учителей / то в этом году мы только что приняли решение / с первого января оно вступило в силу / с тем чтобы поднять ряд вопросов в этой сфере на государственный уровень //.

Распространено в материалах употребление местоименного слова наш в значении «относящийся к деятельности руководства страны»:

Наша позиция относительно Ирака / заключалась не в том / кто победит / а в том какими средствами мы имеем право решать конфликты подобного рода // Вы нашу позицию знаете / она не изменилась //

«Мы» - дискурс В.В. Путина неразрывно связан и с образом страны. Мы в значении «страна» манифестируется прежде всего личным местоимением мы в именительном и косвенных падежах и местоименным словом наш в значении «относящийся ко всем гражданам России»:

Мы должны становиться / как я уже говорил отвечая на предыдущие вопросы / частью современного мира / частью цивилизованного мира / чтобы этот мир воспринимал нашу военную мощь как элемент безопасности на планете //

В заключение хотел бы сказать / события начала девяностых годов породили у наших людей огромные надежды и ожидания //

Наша экономика до сих пор сохраняет очевидную сырьевую направленность//

Местоименная форма у нас, выступая в функции пассивного локатива, в политическом дискурсе обычно имеет значение «в нашей стране», «в России», подчеркивая идею сопричастности всех граждан с судьбами страны:

Все это / в целом / привело к определенному видимо и к психологическому перелому / потому что у нас сохранилась тенденция в рождаемости //

Синтаксема у нас с таким значением тесно связана с разговорной речью и поэтому вносит в официальную речь элемент непринужденности.

Речевое поведение В.В. Путина показывает его стремление солидаризироваться с аудиторией, что выражается, в частности, в употреблении местоимения мы в именительном падеже и в формах косвенных падежей - нам, у нас в значении «я и вы». Использование инклюзивного дейксиса, выражающего присоединение говорящего к слушающим с целью установления контакта с ними и в конечном счете с целью убеждения в чем-либо, характерно в основном для диалогической речи. В «прямой линии» президент объединяется с прямым адресатом - человеком, задавшим вопрос (Мы с вами должны подумать серьёзно //), или со всеми телезрителями (Конечно / вызывает озабоченность у всех нас / сможет ли государство справиться со своими прежде всего социальными обязательствами; Страховая система у нас сегодня недостаточно развита //). Такой приём подчёркивает, что говорящий видит в слушателях единомышленников, которые смотрят на важнейшие проблемы страны и оценивают их так же, как и он.

Интересно, что В.В. Путин использует и тактику отождествления с прямым адресатом и одновременно со всеми журналистами:

Вы знаете, что нам удалось сделать вместе с вами? Нам удалось донести до каждого рядового гражданина / трагизм и важность происходящих событий для судеб страны // Мы не должны допускать раскручивания тезиса о чрезмерных потерях для нанесения морального ущерба обществу.

Путину-президенту свойственно смягчение, минимизация «я-темы». Это проявляется в выборе определённых синтаксических конструкций: пассивных, безличных, а также определенно-личных:

Нужно приводить в соответствие цены // Принято решение заморозить это строительство // Повторяю / это будет вводиться поэтапно //.

Большая частотность безличных предложений у В.В. Путина указывает на самоотождествление Президента с государством, солидаризацию говорящего с аудиторией, так как высказанные им суждения не имеют личной отнесенности, то есть априорно выражают общее мнение.

В речи Путина часто местоимение я. Выбор говорящим предложений с я или без я обусловлен многими факторами лингвистического и экстралингвистического планов. Местоименный эллипсис, являющийся рядовым фактом грамматики ряда языков, в русском дискурсе выглядит маркированным и может служить достижением баланса между решимостью и самовыпячиванием, и В.В. Путин умело соблюдает этот баланс.

Построение фразы от 1-го лица несет аспект достоверности. Интимизация как риторический прием имеет задачу создать атмосферу достоверности в общении и тем самым влиять на сознание и мысли адресата. Этим можно объяснить несколько большую представленность местоименных конструкций в «прямой линии» по сравнению с другими жанрами. Кроме того, использование высказываний с местоимением 1-го лица единственного числа в таких диалогических жанрах, как «прямая линия», пресс-конференция, вызывается необходимостью выражения политиком личного мнения, индивидуальной позиции. Больше фактов использования дейксиса 1-го лица единственного числа в ситуации, когда президент выражает собственную позицию, на что указывает и семантика глагольных форм: я думаю, я считаю, я повторяю, я подчеркиваю, я знаю, я убежден.

Стремление не акцентировать свое «я» свойственно односоставным предложениям. Эллипсис местоимения я является одним из средств снижения категоричности высказывания. Сравнить, например, в этом плане минимизацию «я»-темы в речи В.В. Путина и выпячивание «я», подчеркивание своего статуса у Б.Н. Ельцина (вспомним его излюбленное выражение «Я как Президент...»).

Большая частотность употребления высказываний с эллипсисом местоимений отражает также динамику живой речи. Конструкции без я более динамичны, что отвечает процессу порождения устной речи и принципу экономии речевых средств, действующему в спонтанной речи. Они также позволяют избежать «яканья» в случаях насыщения текста формулами персонификации. При анализе семантических особенностей средств выражения лица в тексте важно выявить, субъектом каких действий или состояний данное лицо является.

В рассматриваемом нами политическом дискурсе представлены следующие основные семантические группы предикатов:

1. Глаголы сферы интеллектуальной деятельности думаю, знаю, считаю, исхожу из того, не исключаю. Набор их невелик, но они очень частотны. Глаголы интеллектуальной деятельности выступают в основном в роли пропозициональных установок, а также в роли дискурсивов.

Глаголы сферы волевой активности (волеизъявления, желания, решения, поступка): предлагаю, призываю, желаю, поздравляю, подписал. К этой группе исследователи относят и глагол хотеть: я хочу..., хотел бы...
Глаголы речевой деятельности: говорю, не говорю, сказать, отвечал, повторю, объясняю, обращаю внимание и др. Они оформляют новый ход в диалоге (например, соглашусь, согласен), предваряют развитие цепочки аргументов (подчеркну, отмечу, остановлюсь на..., замечу и др.), то есть в основном выступают в роли дискурсивов.

4.Модальные глаголы: могу вам доложить и т.п. Преобладание предикатов речевой деятельности отличает устную речь В.В. Путина при использовании им тактики акцентирования наиболее значимой информации.

Наши наблюдения позволили выявить специфику соотношения я и мы в дискурсе Путина: дейксис 1-го лица неодинаково представлен в его различных выступлениях. Это зависит от ситуации, жанра и темы. Соотношение я и мы в программном выступлении В.В. Путина складывается в пользу инклюзивного мы, так как президент подводит итоги четырехлетней совместной с правительством работы и излагает программу будущего развития страны, которая будет реализовываться им также совместно с правительством. Все это свидетельствует о том, что В.В. Путин очень тонко использует возможности русского синтаксиса, что помогает ему солидаризироваться с адресатом и заявить свои позиции.

Наблюдения над употреблением предложений с местоимением 1-го лица единственного числа позволили выделить основные типы эксплицитного я в речи В.В. Путина:

1) я - глагол, подчеркивающий свою позицию, активизирующий ее;

2) я - дискурсив;

3) я - модальное слово долженствования (обязательство).

Я для выражения своей позиции (я считаю, что..., я абсолютно убежден в том, что..., я думаю, что...) отмечается во многих выступлениях В.В. Путина.

Минимизация «я-темы» в речи Путина закономерна, обоснованна и свидетельствует о владении приемами солидаризации - одним из факторов устойчивой популярности этого политика.

Вместе с тем нельзя не отметить, что умелое использование В.В. Путиным тактик отождествления и солидаризации не означает полного сближения лидера и его народа. Президент соблюдает дистанцию между собой и избирателями. В его высказываниях ощущается роль «верховного арбитра», позиция «над схваткой».

В информационно-интерпретационной стратегии Путин удачно использует тактику разъяснения, тактику комментирования, а также тактику признания существования той или иной проблемы и тактику оценки проблемы.

Признание реальности существования проблемы - простой прием, но политические лидеры пользуются им редко. До Путина никто из политиков, находящихся у власти, не упоминал о сложных проблемах экономики и развития страны. Слово есть боль о проблеме, переживание её, что в каком-то смысле для масс населения не менее важно, чем её решение. Населению не может не нравиться, что власть, по крайней мере, не закрывает глаза на существование проблем и тем самым как бы солидаризируется с народом в их оценке. Такая откровенность и искренность в беседах с простыми людьми (например, в «прямой линии») - еще одна из причин высокого рейтинга В.В. Путина.

Выражение согласия с оценкой проблемы, данной адресатом, тоже свидетельствует о стремлении к солидаризации с ним. С этого часто начинается ответ В.В. Путина:

Вы знаете /я уже много раз говорил / и считаю важным повторить еще раз что конечно наука образование для нас важнее чем энергоносители/чем нефть и газ //Это то что отличает нас от стран / которых мы еще совсем недавно мы называли развивающимися // И разумеется государство должно уделять внимание науке //Согласен и с тем / что на протяжении долгих лет должного внимания не было //.

Показателем риторической грамотности В.В. Путина является использование им приемов установления контакта с адресатом, таким, например, как обращение по имени или по имени и отчеству. Как правило, установление контакта происходит в начале ответного высказывания, но в ряде коммуникативных эпизодов он поддерживает этот контакт обращением к непосредственному адресату на протяжении всего ответа.

Вообще, уважительное отношение ко всем собеседникам на протяжении всего разговора, начиная с приветствия, - отличительная черта В.В. Путина.

В создании психологической и социально-этической атмосферы общения немаловажное значение имеет тональность. В «прямой линии» тональность общения определяется нейтральной тональностью В.В. Путина.

В.В. Путин часто обращается к тактике акцентирования. При этом в функции актуализации значимой информации им с большим постоянством используются дискурсивы, чаще всего - своеобразные глагольные модели, в состав которых входят глагольные формы с семантикой выделения, подчеркивания самого главного: (я) подчеркиваю, (я) повторяю, (я) считаю, (я) думаю, (я) знаю, (я) убежден, (я) уверен и др.:

Но я абсолютно убежден / главное что у нас есть / это национальный характер //

Хотел бы подчеркнуть // этот вопрос крайне серьезный и будет нами тщательно / вдумчиво перерабатываться //

Наиболее характерным для Путина, по нашим наблюдениям, является дискурсив я думаю:

Думаю, что для присутствующих здесь эта проблема также представляет определенный интерес.

Использование подобных «формул акцентирования» - неотъемлемая черта текстов выступлений В.В. Путина разных жанров. Обращаясь к этапам пройденного страной четырехлетнего пути, президент сначала делает акцент на позитивных сторонах жизни российского общества:

Одним из фундаментальных достижений последних лет считаю обретенную нами независимость / и стабильность курса национальной валюты / рубля // Повторяюсь /речь идет о росте реальных доходов

Однако прошлое у Путина является и объектом критики и становится частью негативного видения происходящего:

Не могу еще раз не отметить / что эффективность государственного аппарата пока оставляет желать лучшего //

Возвращаясь к другим текущим проблемам / должен сказать что крайне медленно у нас идут преобразования в социальной сфере //

Важным элементом развертывания дискурсивного пространства в речи В.В. Путина помимо формул акцентирования являются дискурсивные слова в композиционно-строевой функции. Обратимся к анализу употребления очень характерного для Путина дискурсивного слова вместе с тем, зафиксированного нами больше всего в диалогических жанрах. Например:

Что касается укрупнения регионов / то здесь / вот так у нас сложилось // так и в Конституции у нас записано / восемьдесят девять регионов // Вместе с тем очевидным является то обстоятельство / что ряд регионов страны являются экономически несамостоятельными / им трудно существовать / они вряд ли когда-нибудь в обозримом историческом будущем станут самодостаточными // В этом смысле /может быть / объединение с соседями является обоснованным и правильным //Вместе с тем /хочу это подчеркнуть /решение о возможном разъединении и объединении Конституцией Российской Федерации отведено исключительно к компетенции самих регионов//.

В данных примерах представлено рассуждение, в котором введение дополнительной информации о проблеме не ставит под сомнение релевантность левого контекста, а лишь показывает, что этой точки зрения недостаточно для того, чтобы оценить ситуацию в целом, что необходимо учесть все обстоятельства, и он, Путин, стремится это делать.

Основная семантика дискурсивного слова вместе с тем - дополнить, расширить содержание контекста, рассмотреть тот или иной факт, предложение с разных сторон. Например:

Вместе с тем хочу обратить внимание / что обязательства правительством выполняются //.

Как правило, дискурсив вместе с тем находится в начальной позиции самостоятельного высказывания.

Иногда высказывание с дискурсивом вместе с тем не просто расширяет, корректирует то, что уже говорилось, но, вводя особый, не учтенный ранее аспект, представляет иную точку зрения на рассматриваемое положение вещей:

И поэтому государство должно сделать все чтобы / повторяю / ключевые элементы старой системы сохранить // Вместе с тем / и это то о чем я тоже уже говорил / если все это находится в условиях рынка / то функционировать как раньше не может //Для того чтобы всё функционировало как раньше / нам нужно вернуть страну назад //

В этом примере пропозициональное содержание фрагмента текста с дискурсивом вместе с тем (в условиях рынка не может функционировать) противопоставлено пропозициональному содержанию предыдущего высказывания (сохранить ключевые элементы старой системы). Но при этом они не взаимоисключают друг друга. На возможность достижения «сбалансированного» решения указывает последующее высказывание с дискурсивным словом поэтому (имеющим семантику вывода, следствия, обобщения ранее сказанного), тоже характерным для Путина:

Поэтому нам систему здравоохранения / так же как систему образования/нужно приспосабливать в тех элементах / где она с рынком сталкивается... / к новым условиям//

Как видим, присутствие дискурсива вместе с тем необходимо для соединения двух фрагментов текста, его нельзя опустить. Введение нового аспекта имеет значение для дальнейшего развития дискурсивного пространства.

Неоднократное обращение к дискурсиву вместе с тем в речи В.В. Путина свидетельствует о том, что президент стремится представить ситуацию и оценить какую-либо проблему с разных сторон, чтобы граждане могли получить полную информацию по рассматриваемому важному для них вопросу.

В целом употребление дискурсивных слов (прежде всего, вместе с тем, поэтому и им подобных) позволяет политику выстроить аргументативный, логически стройный текст, что характерно для речевой манеры В.В. Путина, создание его имиджа человека, способного и привыкшего рассуждать, ничего не делающего «с наскока», под влиянием минуты. Дискурсивы смягчают категоричность, подчеркивая неодносторонность проблемы, учет говорящим разных обстоятельств, и в этом риторический смысл употребления дискурсивов.

Выделение значимой информации в высказываниях Путина осуществляется с помощью различных языковых средств, в том числе и на лексическом уровне с помощью интенсификаторов, передаваемых наречиями меры и степени очень, крайне, абсолютно.

Обращает на себя внимание неоднократное употребление наречия аккуратно в значении «точно», «продуманно», «постепенно», часто в сочетании с интенсификатором очень. Вот несколько примеров только в одном высказывании в ответах на вопросы доверенных лиц:

Действовать конечно в этом отношении нужно очень аккуратно //

Мы будем действовать последовательно / настойчиво но очень аккуратно в этом отношении //

Нужно развивать систему платных услуг / но делать это конечно аккуратно //

Здесь нужно подходить очень аккуратно ко всем процессам / которые происходят в этой сфере //

Употребление наречия аккуратно в значении «точно», «продуманно», «постепенно» тоже способствует созданию имиджа человека всё взвешивающего, а не действующего сгоряча.

Усилению выразительности речи и актуализации определенных компонентов содержания высказывания на синтаксическом уровне способствует использование В.В. Путиным парцеллированных конструкций. Насыщение речи такими расчленёнными конструкциями повышает экспрессивно-эмоциональный уровень текста:

И сейчас я / прежде всего / обращаюсь со словами поддержки и сопереживания к людям / потерявшим самое дорогое в жизни // Своих детей / своих, родных и близких //

Мы имеем дело с прямой интервенцией международного террора против России // С тотальной / жестокой / полномасштабной войной / которая вновь и вновь уносит жизни наших соотечественников//

И казалось бы /у нас есть выбор / дать им отпор или согласиться с их притязаниями // Сдаться / позволить разрушить и растащить Россию в надежде на то что они в конце концов оставят нас в покое //

Подобные построения облегчают восприятие речи адресатом, что очень важно для слушающих.

Помогает Президенту выделить наиболее значительное в сообщении и приём повтора:

... до начала событий в Ираке /их/анализ/ был таким /который полностью совпал / хочу это подчеркнуть / полностью совпал с тем, как развивались события //Полностью / чуть ли не по дням //

Наша разведка фиксировала каждый пуск с территории США / каждый вылет самолета / каждое попадание / каждый промах ракеты / и возможную цель // В этом смысле / наши разведслужбы работали очень надежно и эффективно //

Однако следует различать в выступлениях В.В. Путина повторы как прием акцентирования и повторы как факт спонтанности речи. Для последних характерна пауза обдумывания, сопровождающаяся иногда и перестройкой фразы, конструкциями наложения, что свойственно устной спонтанной речи:

Вы знаете что / и крупные компании обращают на это внимание / правительство / выстраивает свое / свою / свою политику в этой сфере/в отдельных регионах проводятся / проводят эксперименты //

На фонетическом уровне для актуализации значимой информации В.В. Путин обычно использует логическое ударение.

Анализируя приемы построения имиджа Путина, можно отметить его многогранность в плане использования языковых средств. Риторическая грамотность президента проявляется в его умении учитывать запросы сразу нескольких социальных групп, иногда групп с прямо противоположными интересами. Но прежде всего для Путина важны общенациональные, государственные ценности, такие, как «единство России», «великая Россия», «гражданственность». Поэтому эти слова в качестве ключевых звучат в его воодушевляющих речах.

Рисуя коммуникативный портрет политического лидера, никак нельзя обойти стороной такую черту, как способность к согласованности своего дискурсивного поведения с действиями партнера по социально-коммуникативному взаимодействию. Обратимся к предложенной К.Ф. Седовым типологии языковых личностей. К.Ф. Седов выделяет центрированный и кооперативный типы языковой личности. По нашим наблюдениям, В.В. Путин относится к кооперативному типу и - конкретнее - к его кооперативно-актуализаторскому подтипу. Кооперативный актуализатор в речевом взаимодействии руководствуется основным принципом, который можно определить как стремление поставить себя на точку зрения собеседника, взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами.

Сходные риторические тактики использует и Д.А. Медведев. Тактика признания существования проблемы используется, как правило, в ответной реплике диалога. На речевом уровне эта тактика манифестируется в виде высказываний бытийного типа с предикатами существует, имеет место быть, есть.

Гораздо чаще признание существования проблемы выражается высказываниями с предикатами - оценочными прилагательными. Среди них высокой частотой встречаемости отличаются прилагательные важный, сложный, ключевой (в значении «основной», «главный»), большой (в значении «серьезный») в сочетаниях с именами существительными проблема, вопрос, положение: проблема сложная (важная, большая), вопрос достаточно сложный, вопрос один из важнейших, ключевой вопрос, положение сложное и т.п. Как видно из примеров, в качестве оценочных объектов выступают наименования точки фокусировки внимания: вопрос, проблема.

Одно из «излюбленных» оценочных прилагательных Д.А. Медведева - чувствительный.

Оценки, выраженные именами прилагательными, в синтаксической структуре предложения включаются в предикативную позицию, выступая в качестве компонентов составных именных сказуемых. Реже используются имена существительные в субъектной и объектной позиции.

Тактика признания существования проблемы характеризует Д.А. Медведева как руководителя, владеющего «политикой слова».

Тактика акцентирования положительной информации выражается эксплицитно, через использование слов положительной оценочности. Их много в текстах политических лидеров, находящихся у власти, когда они обращаются к демонстрации успехов в экономической, социальной сфере, достигнутых под их руководством

Интересно употребление прилагательного реальный, которое в контексте приобретает коннотативное значение положительной оценки.

Оценки чаще всего представлены атрибутивными формами, встречаются также и субстантивы, например, рост, динамика (в контексте характеризующаяся положительной оценочностью), перелом с положительным коннотативным значением:

Оценка может выражаться и глагольными формами: горизонт планирования увеличился, увеличились золотовалютные запасы, укрепился рубль... Набор оценок при этом не отличается разнообразием.

Заметим, что в аспекте коммуникативного синтаксиса позиция оценочных прилагательных в функциональной перспективе высказываний как правило, соответствует описываемой в лингвоаксиологических работах структуре оценочного суждения: оценочный предикат - в позиции нового (ремы), объект оценки - в позиции данного (темы).

Акцентирование положительной информации, опора на ценностные приоритеты (критерий «хорошо») ориентированы не только и не столько на сообщение информации, сколько на речевое воздействие на адресата. Интерпретация политиком реалий действительности часто направлена на нейтрализацию негативного представления адресата.

Сопоставление ценностных критериев в информационно-интерпретационных текстах политического дискурса показывает, что ценностными приоритетами при реализации тактики признания существования проблемы являются критерии «важность», «основной», «главный», а для тактики акцентирования положительной информации - критерий «хорошо».

Тактика разъяснения - другой необходимый компонент реализации информационно-интерпретационной стратегии. Разъяснение необходимо потому, что адресант должен учитывать отсутствие нужных фоновых знаний у собеседника и поэтому не ограничиваться простой констатацией факта, простой оценкой информации, но сопровождать свой ответ или выступление дополнительной информацией.

Характерной чертой разъяснения является наличие двух основных звеньев цепочки: того, что требуется разъяснить, и собственно разъяснения.

Первое звено разъяснения не всегда может быть выражено в тексте эксплицитно, но оно должно находиться в общем поле зрения собеседников.

Разъяснение часто обращено в прошлое: сообщается, как случилось, что данное положение дел имеет место. На речевом уровне тактика разъяснения реализуется в этом случае глаголами в форме прошедшего времени.

Одним из наиболее частотных показателей тактики разъяснения являются устойчивые синтаксически связанные конструкции с лексемами дело, касается (дело в том, что...; что касается...).

Близка к тактике разъяснения тактика комментирования, представленная высказываниями, поясняющими смысл контекста или некоторых слов, высказываний и выражаемых ими понятий.

У Медведева наблюдаются также случаи метакомментирования в репликах-реакциях.

Я бы так не сказал //Российская экономика не зависит от цен на нефть //Бюджет зависит /это правда//

Замечу, что функции подобных выражений не сводятся только к метакомментированию. Их задачи гораздо шире: структурирование информации, акцентирование внимания, ситуативно-типологизирующая функция, то есть указание на то, что имеет место именно диалог, наконец персуазивность - речевое воздействие в широком смысле. Уточнение «мета» выступает как один, хотя и важный аспект их использования.

В реализации тактики комментирования большую роль, на наш взгляд, играют так называемые дискурсивные слова. К классу дискурсивных слов лингвисты относят лексические единицы, обеспечивающие связность речи, указывающие на взаимоотношения между говорящим и слушающим, а также передающие отношение говорящего к сказанному. Семантика дискурсивных слов - придание особого дискурсивного статуса некоторому фрагменту дискурсивной последовательности.

Рассмотрение подобного разряда слов и выражений находится в фокусе внимания ряда современных исследователей метатекста, изучающих дискурсивные слова с разных позиций, что проявляется, прежде всего, в неоднозначном понимании ими самого понятия - «дискурсивные слова».

В своем исследовании мы опираемся на широкое понимание дискурсивных слов как строевых компонентов текста, реализующих иллокутивные функции и связанных с речевыми шагами говорящего по порождению текста.

Широкое понимание позволяет выделить следующие общие функции дискурсивных слов: композиционно-строевую функцию, функцию акцентирования, фасцинативную функцию (функцию координации адресата в речевом потоке), функцию метатекстового комментирования.

Рассмотрим функционирование слова правда в тех его употреблениях, где оно имеет статус дискурсивного слова. В качестве дискурсива правда, в отличие от знаменательного существительного правда, выступает как неизменяемое слово, оно имеет в дискурсивной последовательности «метаязыковую» функцию, вводя, комментируя, ставя под сомнение или соотнося друг с другом высказывания или фрагменты высказываний.

В речи Д.А. Медведева часто встречаются дискурсивы, в том числе и слово правда:

Правда нам не удалось выйти на запланированные темпы инфляции/она ниже чем в прошлом году /но не та которая была запланирована //.

В этом фрагменте текста дискурсивное слово правда в начальной (инициальной) позиции имеет целью не столько уточнить, дополнить, расширить, скорректировать сказанное ранее, сколько выразить иной взгляд, иную точку зрения на «положение вещей», на результаты социально-экономического развития страны в предыдущие четыре года президентства В.В. Путина. Эта точка зрения противоречит общему (положительному) впечатлению, которое создает левый контекст. В плане организации дискурсивной последовательности с дискурсивом правда отношения между двумя точками зрения являются отношениями противопоставления, но при этом пропозиционное содержание левого и правого контекста не взаимоисключают друг друга.

Для данного случая характерно, что пропозиционное содержание правого контекста релевантно для развития дискурсивной последовательности только с учетом того дискурсивного статуса, который ему придает правда. Опустить дискурсивное слово правда без ущерба для связности дискурсивной последовательности невозможно. Возможна замена на уступительный союз хотя, но смысл и воздействующая сила фрагмента от этого пострадали бы.

Довольно часто Медведев прибегает к слову значит. У дискурсивного слова значит неодинаковая дискурсивная семантика и неодинаковая роль в развертывании дискурсивного пространства. В первом случае значит семантически близко к союзу и поэтому, во втором - синонимично вводному слову итак, в третьем случае значит, скорее всего, выступает как сигнал добавления, уточнения.

Иную семантику имеет дискурсивное слово действительно:

Да /положение сложное //Действительно /я говорил об этом в самом начале / хочу повторить // Мы не могли перейти к бюджетной сфере /пока не погасили долги перед бюджетной сферой //

Дискурсивная семантика слова действительно, определяемая сферой действия правого контекста, который начинается с данного дискурсивного слова, - подтверждение и акцентирование, поскольку подтверждающий смысл уже содержался в слове да (левый контекст). В аспекте дискурсивной последовательности действительно выражает адекватность, отношение соответствия правого контекста тому положению вещей, которое оно описывает.

Довольно часто в текстах выступлений политиков используется дискурсив прежде всего, выполняющий композиционно-строевую функцию.

Прежде всего, в стране восстановлен конституционный правопорядок / укреплена а по сути отстроена заново вертикаль федеральной исполнительной власти //

В данном случае дискурсивное слово вводит контекст, иллюстрирующий, поясняющий общее описание действительности, которое присутствует в предыдущем контексте, констатируя при этом, что данный результат для говорящего очень важен.

Аналогичную дискурсивную семантику с добавлением значения временной последовательности действий, синонимичную во-первых, вводное словосочетание прежде всего в роли дискурсива проявляет и в таком примере:

Мы обязаны довести до конца и программу наших политических преобразований. // Прежде всего, мы реализуем реформу федеральных отношений //

Обобщающее описание ситуации (наши действия) уточняется с помощью обращения к конкретным примерам. В подобных случаях дискурсив прежде всего оказывается близким по значению, но не тождественным вводному слову например, поскольку в отличие от него акцентирует не последовательность действий, а их значимость:

Избыточное присутствие государства в экономике имеет своим следствием и ряд других негативных факторов // Прежде всего чиновники от имени государства продолжают выполнять множество незаказанных и не нужных налогоплательщику функций /разрешительных / лицензионных / надзорных //

Интерпретация осуществляется и с помощью тактики рассмотрения информации под новым углом зрения.

В этом случае говорящий (адресант) хочет предложить новый взгляд на обсуждаемую проблему, некоторый новый аспект рассмотрения проблемы, который (по сверхзадаче) заставил бы адресата пересмотреть ранее вынесенные суждения.

Факультативный признак таких фрагментов текста - наличие лексических единиц с семантикой новизны: новый, иной, другой и т.п. Например, предложение иного рассмотрения реальной ситуации:

Но есть и другие составляющие этой проблемы // Кредитные //

Медведев, связывая свой имидж с ценностью, важной для большинства населения России - стабильностью государства, сообщает новый аспект рассмотрения проблемы президентского срока правления - невозможность изменить конституцию страны.

Тактика указания на путь решения проблемы также является специализированной в информационно-интерпретационной стратегии. Она предполагает использование определенных приемов:

1) Указание на возможные решения.

Здесь многое нужно сделать / и главное чтобы деньги шли непосредственно вам / другим людям / собственникам жилья

2) Указание на возможные способы достижения решения. Например:

А какой выход? Выход на мой взгляд есть // Он в развитии ипотечного кредитования

3) Указание на возможные результаты решения:

Мы считаем / и правительство исходит из того что / это позволит выйти из тени зарплате //

Маркерами тактики указания на путь решения проблемы являются чаще всего 1) формы будущего времени глаголов несовершенного вида (будут развиваться, будет формироваться, будет происходить, будем ориентироваться, будет направляться) и 2) формы составного именного сказуемого с глаголами в роли показателя будущего времени (будет позитивный эффект, будет реальным вкладом, будет обращено внимание).

В случае использования составного именного сказуемого с глаголом-связкой будет эффективно воздействует на адресата не только сам факт указания на возможность решения проблемы, но и указание на возможные положительные результаты, что выражается наличием (употреблением) в составе именной части сказуемого имен прилагательных и существительных с положительной оценочностью: положительный (эффект), позитивный (эффект), реальным (вкладом) и т.п.

При указании на возможность решения на речевом уровне маркерами наряду с глагольными формами будущего времени являются сложные формы сказуемого, включающие модальное слово и глагол совершенного вида в форме инфинитива, причем часто в безличном употреблении, что усиливает объективную необходимость действий, делает предложенные шаги категорически неизбежными: нужно сделать, должны состояться (в ближайшее время), (правительство) должно проводить.

Умелое использование политиком тактики указания на путь решения, особенно при ответах на вопросы граждан, в конечном итоге дает им надежду на лучшее будущее, нейтрализует негативное отношение населения к ситуации в стране, способствует формированию чувства доверия к своим лидерам.

В качестве дополнения к риторическому портрету В.В. Путина предлагаем его психологический портрет, основанный на особенностях его риторических тактик. Мы воспользовались методикой Давида Винтера, опирающегося в основном на вербально зафиксированные ситуации, объективность которых строится на подсчете элементарных языковых проявлений, и попытались составить психологический портрет В.В. Путина в сравнении с М.С. Горбачевым. Мы исследовали тексты выступлений В.В. Путина в 2000 году до его избрания на пост президента и сделали 4 выборки на 1000 слов с целью наблюдений над использованием языковых параметров.

Интересно заметить, что тексты выступлений В.В. Путина в период борьбы за власть мало чем отличаются от его речей после победы на президентских выборах. Так, например, в тексте выступления Президента России перед членами Российского союза промышленников и предпринимателей в мае 2001 года мы видим тот же стиль его речи, что и раньше. Анализ вербальных параметров текста показал только некоторые изменения: несколько увеличился уровень соотношения я/мы (25 вместо 23,3), количество оценок (20 вместо 15), значительно уменьшилось число негативов (3 вместо 34).

Всестороннее описание языковой личности приближает к ответу на вопрос: можно ли, опираясь на совокупность принадлежащих автору текстов, воссоздать его психологический образ. Интерпретация полученных данных по системе Г.Г. Почепцова, опирающегося, в свою очередь, на метод анализа текстов политических лидеров Д. Винтера, позволяет наметить следующий психологический портрет В.В. Путина.

Если придерживаться интерпретации Д. Винтера, то частота употребления негативов (не думаю, не должно быть и т.д.) свидетельствует об определенном уровне оппозиционных тенденций личности лидера. Так можно, видимо, интерпретировать высокий уровень отрицательных конструкций в речи Путина перед первыми президентскими выборами. Однако это не бесспорно.

В выступлениях Путина почти нет отступлений, пояснений, корректировок фразы. Эффект спонтанности речи создается за счет пауз обдумывания. Имидж Путина - человек действия, а не слова, рассудка, а не эмоций. Тексты его выступлений кратки, динамичны, информативно насыщенны.

Наличие квалификаторов (насколько мне известно, на мой взгляд, я бы сказал и др.) позволяют предположить, что при принятии решений Путин рассудительный, а не импульсивный. Он стремится аргументировать свое высказывание. Об этом говорит и логичность построения его речи с четким выражением условных и причинно-следственных синтаксических связей. Д. Винтер считает, что импульсивному человеку не нужны квалификаторы потому, что он сразу принимает решение, человек, который занят поиском аргументации, как раз и нуждается в порождении квалификаторов.

Большое количество прямых отсылок (как вы знаете, нам с вами, уверяю вас и т.д.) говорит о межличностном (кооперативном) стиле общения лидера, об умении установить контакт с собеседником.

Трудно согласиться с мнением Д. Винтера, что отсутствие образности, творческого использования языковых средств в речи лидера может свидетельствовать о том, что последний больше полагается на других для получения новых идей и решений.

С точки зрения эмоционального стиля Горбачев и Путин очень экспрессивны, но в разных плоскостях. У Путина наблюдаются личностные вербальные экспрессивные характеристики (более высокий уровень соотношения я/мы, отсутствие неличностных отсылок). Экспрессивность Горбачева идет не в личностном ключе: он активно использует интенсификацию с помощью наречия, риторические вопросы и неличностные отсылки. Это свидетельствует, по мнению Д. Винтера, что «Горбачев реализует контролируемое выражение эмоций; он, говоря вкратце, совершенный актер-политик». По нашим наблюдениям, экспрессия в речи Путина (в отличие от Горбачева) создается за счет варьирования темпа речи, логическими ударениями, то есть просодическими средствами, а также таких фигур речи, как градация, параллелизм синтаксических конструкций.

По отношению к проблеме принятия решений М.С. Горбачев по сравнению с В.В. Путиным выглядит несколько импульсивным политиком (у него ниже уровень использования квалификаторов; высокий уровень отступлений от только что сказанного).

Тем не менее анализ речевой деятельности лидеров заслуживает внимания, так как он помогает выявить не только черты личности политика, но в какой-то степени позволяет выявить предсказуемость действий политического лидера и их возможную эффективность.

Все изложенное убеждает, что высокий уровень доверия населения страны Президенту складывается в основном из позитивного отношения не только к делам, но и к словам Путина. Он виртуозно владеет «политикой слова», проникающего в души простых граждан. Способствует имиджу Путина и употребление разговорных слов и выражений, пословиц, крылатых слов: ещё лучше сработало сельское хозяйство; это всегда в плюс; это отдельная песня; по это по-честному; сидеть по углам по разные стороны баррикад и держать друг друга на мушке - самый плохой путь к решению проблемы; это не значит, что мы должны всё рассыпать и все карманы вывернуть; деньги растащили; смылись оттуда; глотка луженая; активность была на нуле и т.п. В основном они рассчитаны на понимание всеми слоями населения, отсюда их разговорность, а не книжность. О.Б. Сиротинина пишет: «За редким исключением его речь производит впечатление хорошей и на его сторонников, и на его противников. Создается образ твердого, но достаточно скромного, умного, прислушивающегося к другим, трезвомыслящего человека, стремящегося не себя показать, а выполнить свой долг президента».

Медведев во многом похож на Путина в психологических аспектах. Его речь, четкая, строго логичная, подчинена единому замыслу - убедить адресата в своей точке зрения. В речевом поведении он в основном реализует аргументативную стратегию.

При использовании этим политиком аргументативной тактики иллюстрирования очень часто встречаются факты, подтверждаемые статистическими данными. При этом Медведев нередко даёт статистические данные в сопоставлении, реализуя, таким образом, прием контрастивного анализа.

Пытаясь, видимо, не утомить электорат цифровыми данными, Медведев прибегает и к такому аргументу, как конкретные примеры.

Эти приемы характеризуют Д.А. Медведева как человека мыслящего логично и в то же время конкретно, что немаловажно для восприятия аргументации адресатом.

Выражая собственный взгляд на ту или иную проблему, Медведев дает свою оценку ситуации. И эти оценки всегда обоснованы.

Нередко обоснование выливается в пространное разъяснение, комментирование собственной позиции. Обычно такие приемы начинаются фразами: это не так, все наоборот, парадокс в том, ответ состоит в том, и дискурсивными словами, а для того, и от того, так вот, только (в сопоставительном значении). В качестве оценок, используемых Д.А. Медведевым, частотны слова выгодно - невыгодно, плохо - неплохо, неправильно, важно, что характеризует его не только как политика, но и как управленца-прагматика.

Структура синтаксического целого строится Медведевым с учетом фасцинативного фактора, таким образом, чтобы облегчить слушателям восприятие. Поэтому частотны вопросительные предложения в функции самовопроса, привлекающего внимание к проблеме. Затем следует разъяснение.

Такие структуры в то же время очень экспрессивны.

При оспоривании, несогласии с мнением оппонента знаменательны следующие приемы:

1) прием признания правильности оценки ситуации со стороны оппонента:

2) прием приглашения, обращенный к оппоненту, разобраться в спорном вопросе, учесть другие факторы, влияющие на ситуацию, часто выражается повелительной формой глаголов со значением совместности действия:

3) возражение, несогласие без нарушений этики спора.

Вместе с тем Медведеву свойственно выражать в категоричной форме свою позицию. Излюбленными фразами в этом случае являются наречия меры и степени: категорически (не согласен), безусловно (это так), абсолютно (так), абсолютно (ясно), абсолютно (катастрофическая ситуация), ровно наоборот. [«Прямая линия», 20.02.2008]

Д.А. Медведеву часто приходится защищаться, возражать, разъяснять свою позицию. Его любимые слова: абсолютно (синоним безусловно); категорически не согласен; это не так; парадокс; все наоборот; реально; и стереотипы: дорогого стоит; парадокс, но факт; я про качество жизни говорю; работать в режиме расчистки завалов. [«Прямая линия», 20.02.2008]

Медведев умелый полемист, не теряющийся под градом обвинений и оскорблений. Его выдержанность, стойкость, умение аргументировать, корректно, без примеси бурных эмоций парировать выпады, мягкая ирония, сдержанная экспрессия - свидетельство определенной риторической и коммуникативной грамотности политика. Его, на наш взгляд, можно отнести к кооперативно-актуализаторскому типу языковой личности. Для актуализатора характерно умение настроиться на «волну» собеседника, при этом «кооперативный актуализатор, уважая мнение коммуникативного партнера, <...> вовсе необязательно должен во всем с ним соглашаться».

Если мы сравнивали Путина с Горбачевым, то Медведева, на наш взгляд, можно сравнить с Рогозиным. Д.А. Медведев представляет собой полную противоположность Д.О. Рогозину. Его речь, четкая, строго логичная, подчинена единому замыслу - убедить адресата в своей точке зрения. В речевом поведении он в основном реализует аргументативную стратегию.

В арсенале же Рогозина - довольно часто используемые тактики обвинения и оскорбления, а также манипулятивные тактики. В думскую предвыборную кампанию 2003 года он целенаправленно и методично применял эти стратегии и тактики, направленные против лидеров СПС, причем обвинения в его речах огульны и бездоказательны. Например:

Я думаю сейчас па выборах всем понятно / что партия / «Союз правых сил» /это не политическая партия / которая пе только является филиалом партии власти /это партия которая привела к обнищанию населения Российской Федерации // <... > Вы должны не только признать свою вину //Но вам не на выборы надо ходить / а в церковь //В церковь // [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];

Цель - скомпрометировать лидеров СПС - Рогозин осуществляет с помощью демагогических и манипулятивных приемов: необоснованных оценок, подтасовки фактов и т.п. Так, Е.Т. Гайдара он без достаточных оснований обвиняет в помощи боевикам:

Я напомню между прочим / что именно Гайдар / несмотря на все предупреждения Совета безопасности России / будучи руководителем правительства Российской Федерации / не прекращал гнать в Чечню нефть / не прекращал / хотя было понятно что это была подпитка боевиков // [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003].

В арсенале лидера «Родины» целый набор софизмов, например, «навязанное следствие». Этот прием заключается в том, что из рассуждения оппонента делается вывод, который вовсе из него не вытекает:

И вся его концепция, выработанная как предвыборный ход, - это предложение встать под знамена США и стать филиалом американского либерализма на пространстве бывшего СССР [АиФ, №46, 2003].

Или софизм «предвосхищение основания». В ответ на вопрос, как в списках блока «Родина» оказался крупный банкир А.Лебедев, Д.О. Рогозин отвечает: Не надо путать олигархов и крупный национальный бизнес! На Лебедева уголовных дел не заведено [АиФ, № 46, 2003]. Но сначала надо ещё доказать, что олигархи - это бизнесмены, находящиеся под следствием, а Рогозин из этого исходит как из само собой разумеющегося.

Тексты речей Д.О. Рогозина часто представляют псевдоаргументацию. Так, допустимый в полемике прием «доведения до абсурда» сознательно трансформируется политиком в спекулятивную тактику гиперболизации, утрирования. При этом абсурдна не мысль оппонента, а её развитие, предлагаемое говорящим:

Все в духе Чубайса, он, видимо, по себе измеряет. С такими установками можно и Южные Курилы отдать японцам, поскольку у тех деньжата тоже водятся, и, наверное, побольше, чем у нас. Китайцы на наш Дальний Восток скоро скопят (их полтора миллиарда), скинутся по доллару - и дело в шляпе. А американцы могут с таким руководством и сами в Крым залезть. Останется только им путь освещать [АиФ, №46, 2003].

Использование средств манипуляции прослеживается, в частности, и в его выступлении в теледебатах, когда он, используя тактику компрометации, попытался опорочить Б.Е. Немцова, связав его имя с террористическим актом - захватом заложников на Дубровке:

Борис / Немцов / Я хотел бы напомнить вам другой момент // Вы за несколько дней до взятия заложников на Дубровке ездили в Лондон и встречались с Березовским // Может быть здесь в этой аудитории вы расскажете / о чем вы говорили с Березовским // Что он вам сказал о предстоящих событиях? // Скажите правду Борис // [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003].

Вообще в теледебатах Рогозин - агрессивно нападающий политик, допускающий грубые оскорбления, субъективное опорочивание оппонентов и нарушения этических норм. Он позволяет себе такое обращение к оппоненту: ты, Боря, Борис. Однако подобное обращение к себе (не со стороны Немцова) его обижает: Ты меня Димой не называй /мы не кореша // и не братки //Меня зовут Дмитрий / Олегович /Рогозин //

Участвуя в теледебатах на НТВ, он, продолжая линию нападения на лидеров СПС и обвинения их в расстреле парламента, в развале армии и т.п., систематически использует и тактику оскорбления, направленную на Б.Е. Немцова, отличающегося по сравнению, например, с А.Б. Чубайсом, повышенной эмоциональностью:

Вам бы я не доверил даже / извините / охрану маленького складика / вместе с Чубайсом / не то что создание профессиональной армии //

Вам надо не в министерство обороны / вместе с Чубайсом / а знаете куда...//

Товарищи по избирательному блоку каждый такой укол сопровождают взрывами смеха. И лидер «Родины» добивается запланированного результата - ответного выпада Немцова, обычно не склонного к подобным необоснованным высказываниям:

Для меня совершенно очевидно кто противник перехода к контрактной армии / кто сторонник казарменного бандитизма и издевательства // Вот они красавцы сидят / товарищ Рогозин / посмотрите на него //

При этом Рогозин, прекрасно владея своими эмоциями, легко управляет поведением собеседника и, довольный, с укоризненной улыбкой замечает: Боря / ты не хами в эфире / прямом // [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].

Д.О. Рогозин, как и В.В. Жириновский, представляет собой конфликтный тип языковой личности. Интересно отметить, что сходство в речевом поведении этих политиков очень точно подметил Б.Е. Немцов: Дмитрий Олегович / вы хотите быть похожим на Владимира Вольфовиче / но это у вас не очень хорошо получается // Владимир Вольфович это классик!

Характерные для Рогозина оскорбительные выпады против оппонентов, выражающие пренебрежительное, уничижительное мнение, на речевом уровне довольно часто могут выражаться в использовании рефлексивов:

Вы знаете, в чем проблема этих «реформаторов» начала 90-х годов, которые всплыли в мутной воде? [«АиФ. Свободный взгляд», №11, 2003].

Так называемые «правые» показательно перессорились [АиФ, № 46, 2003].

Унижающие рефлексивы в функции метакомментирования и оскорбительные высказывания Рогозин допускает и в ситуации, когда это относится не к оппонентам, а, например, к независимым ныне государствам:

Есть такие, с позволения сказать, суверенитеты из числа бывших союзных республик, которые, как сбежавший из дома золотушный недоросль, без родительского присмотра обовшивевший и распустивший сопли до пупа, канючит, чтобы их «пустили» в ВТО, взяли в НАТО [«АиФ. Свободный взгляд», № 11, 2003].

Небрежно, не задумываясь над выбором языковых средств (или сознательно?), лидер «Родины» позволяет себе высказывания относительно других государств. Обсуждая проблему с косой Тузлой, Рогозин так выражается о позиции Украины по этому вопросу:

Что там происходит? Обычный ушлый подход / когда надо остров захватить //

Безусловно, речь Д.О. Рогозина яркая, образная, насыщенная фразеологизмами, в том числе из сферы обиходного общения. Однако они часто носят оскорбительный оттенок:

Анатолий Борисович слышал звон, да не знает где он;

А потому глупо рассчитывать, что Чубайс когда-то сможет хотя бы под нос себе что-то невнятное пробормотать против Америки;

Стало быть, все его имперские потуги преследуют одну цель -вычистить дяде Сэму башмаки и стать прокуратором на подчиненной ему территории [«АиФ. Свободный взгляд», № 11, 2003].

В последнем примере использование исторической аллюзии свидетельствует об определенной начитанности и образованности политика. Об этом говорит использование им исторических аналогий, прецедентных литературных источников, дискурсивных слов книжного стиля (более того, скажем, стало быть, сколь.., столь...), употребление книжной лексики (либерализация, репатриация, прецеденты, властные полномочия, мы должны априори признать и т.п.), большого количества метафор (можно даже говорить о метафорическом стиле его речи). Однако это не мешает политику в пылу дебатов употреблять инвенктивы и даже табуированную лексику и почти всегда демонстрировать склонность к эпатированию публики:

Сначала наблюдали за этим / им было выгодно вырастить мятеж // Потом бросили туда восемнадцатилетних мальчишек под пулеметы профессионалов боевиков // Они уничтожили армию // Они её / извините за выражение / обосрали через средства массовой информации // [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].

Идиоматические выражения у Д.О. Рогозина довольно часто воспроизводятся неточно, что свидетельствует о речевой небрежности политика или о попытке (вряд ли успешной) имитировать не штампованность, а творческое своеобразие речи:

Значит первый вариант испуга / лапки кверху ласты вниз //

Сто процентов я согласен //

Нас как зайцев используют / понимаете // Накидают леща / мы начинаем его обсуждать / принимаем за чистую монету //

Но если американцы / под предлогом борьбы с международным терроризмом будут решать свои шкурные / корыстные задачи /мы не будем твердить как попка-дурачок / что мы партнёры навсегда // [1 канал, «Основной инстинкт», 10.10.2003].

Разговорные и просторечные элементы в речи Рогозина создают образ «своего парня» (но не «простого человека»). Образность речи, обращение к эмоциям массового адресата также сильный элемент речевого воздействия политического лидера.

Другая составляющая Д.О. Рогозина как ритора - умелое использование им тактики учета ценностных ориентиров адресата. В острой предвыборной борьбе за голоса избирателей он ориентируется, прежде всего, на ту часть электората, которой дороги социалистические идеалы (можно сказать, он «украл» электорат у КПРФ). Поэтому в своих выступлениях он, опираясь на групповые ценности своих потенциальных избирателей, обрушивается на всевластие олигархии:

И я уверен в том / что все равно главная задача это борьба с бедностью // И главный враг сегодня в этой борьбе / это олигархические структуры // [НТВ, «Свобода слова», 21.11.2003].

Национальная ценность, к которой апеллирует Д.О. Рогозин, это «великая Россия» и ее героическое прошлое:

Мы воюем всю историю России / такова Россия / она очень богатая страна / она огромная страна // Нападали на нас с запада сколько захватчиков было / одновременно появлялась угроза с востока//Мы всю жизнь воюем /мы даже толком не знаем сколько у нас погибло нашего населения защищая нашу свободу и независимость //Но Россия всегда отличалась тем что не за страх а за совесть /защищала она свою независимость своими сыновьями своими дочерьми / и никогда не была под длительной оккупацией освобождая себя всякий раз // [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003].

На наш взгляд, именно учет национальных и групповых ценностей различных слоев российского общества, бойкая образная речь, не нагруженная терминами и усложненными синтаксическими конструкциями, понятная широким народным массам, наступательная, агрессивная по отношению к «чужим», ненавидимым «олигархам», Чубайсу, создание имиджа «своего парня» более всего способствовали привлечению внимания значительной части избирателей к данному лидеру.

Заключение

Для того чтобы внутри общественно-политической лексики и фразеологии выделить собственно политическую, нам потребовалось рассмотреть три очень важных понятия - политика, власть, идеология. Политическая идеология является неотъемлемой составляющей семантического поля «политика». Словарь языка политики представлен политемами и идеологемами. Семантику последних отличает идеологический компонент, который выражен имплицитно, но, тем не менее, осознаётся носителями языка. Главным критерием отнесения той или иной языковой единицы к политическому лексикону мы считаем ее соотнесенность с механизмом функционирования политической власти, неотъемлемыми элементами которого являются субъекты и объекты политики, политические отношения между ними, их взгляды и убеждения.

Качественные и количественные изменения в лексическом составе языка в различные периоды истории языка проявляются неодинаково. Особенно заметными они становятся в периоды политических переворотов, смены идеологических ориентиров и т.п. На основе проведённого анализа политической лексики и фразеологии конца XX века можно сделать вывод, что динамика её развития в период с 1985-го по 2000-ый годы чрезвычайно высока. В политическом лексиконе данного отрезка времени появились целые словообразовательные гнёзда, возникновение окказионализмов стало носить не частный, а серийный характер, деактуализации подверглись серии слов и словосочетаний, характеризующих советскую эпоху, появилась масса лексических и фразеологических единиц, связанных с обозначением новых политических реалий. В этот период в языке политики можно наблюдать интенсификацию процесса заимствований, новые значения закрепляются за словами гораздо быстрее, чем это было ранее и т.д.

Важную роль в развитии политического лексикона конца XX столетия играют средства массовой информации, являющиеся фактически основной средой существования политической коммуникации. Они становятся инициаторами многих процессов, протекающих в языке политики, в том числе способствуют и проникновению в язык политики сниженной лексики, проникновению и осмыслению заимствований.

Список использованной литературы

1.Амарзаяа Д. Современный русский политический дискурс: лексико-семантический аспект (на материале языка российских газет 90- х гг.): Автореф. дис.... канд. филол. наук. М., 1999. - 20 с.

2.Аюпова Л.Л. Языковая ситуация: социолингвистический аспект. Уфа: «Восточный университет», 2000. - 211 с.

.Базылев В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического дискурса // Политический дискурс в России - 2: Материалы рабочего совещания (Москва, 29 марта 1998 года). М.: «Диалог-МГУ», 1998. - 170 с.

.Бакеркина В.В. О понятии демократия в социо-психолингвистическом аспекте // Русистика сегодня. - 1998. - № 3- 4. - с.11-19.

.Бакеркина В.В., Шестакова Л.Л. К лексикографической интерпретации политической лексики // Актуальные проблемы русистики: Тез. докл. и сообщ. Междунар. науч. конф., посвященной 70- летию проф. Э. В. Кузнецовой. 7- 9 февр. 1997, Екатеринбург, Россия. - Екатеринбург: «Изд-во урал. ун- та», 1997. С.20- 24.

.Бакеркина В.В., Шестакова Л.Л. Краткий словарь политического языка (к реализации проекта) // Русистика сегодня. - 1998. - № 1- 2. - С.15- 19.

.Баранов А.Н., Казакевич Е.Г. Парламентские дебаты: традиции и новации. - М.: «Знание», 1991. - 64 с.

.Бахнян К.В. Язык и идеология: социолингвистический аспект //Язык как средство идеологического воздействия. - М.: «ИНИОН», 1983. С.34- 58.

.Белая А.С. Формирование общественно-политической лексики советской эпохи (на материале русского и украинского языков). Дисс... канд. филол. наук. - Днепропетровск, 1976. - 248 с.

.Белякова СМ. Новая общественно-политическая лексика в языке средств массовой информации // Экология культуры и образования: филология, философия, история. Сб. статей. - Тюмень: «Изд-во Тюменского государственного университета», 1997. С.107- 113.

.Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов- СПб.: «Норинт», 2002. - 1536 с.

.Васильев Л.Д. Слово в телеэфире: Очерки новейшего словоупотребления в российском телевещании. - Красноярск: «Сибирский юридический институт МВД России», 2000. - 166 с.

.Ветров С.А. Идеология и ее язык // Язык. Человек. Картина мира. Лингвоантропологические и философские очерки (на материале русского языка). Часть I. - Омск: «Омск. гос. ун-т», 2000. С.196- 201.

.Виноградов СИ. Выразительные средства в парламентской речи // Культура парламентской речи. - М.: «Наука», 1994(a). - С.66- 77.

.Воробьева О.И. К вопросу об изучении политической коммуникации // Вопросы современной лингвистики: Межвузовский сборник научных трудов. - Архангельск: «Изд-во Поморского государственного университета», 1999. - С.31- 37.

.Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. - М.: «Наука», 1988. - С.11- 26.

.Гибатова Г.Ф. Семантическая категория оценки и средства ее выражения в современном русском языке. Дисс... канд. филол. наук. - Уфа, 1996.- 220 с.

.Даниленко В.П. Лексико-семантические и грамматические особенности слов-терминов // Исследования по русской терминологии. - М.: «Наука», 1971. С. 7- 67.

.Дибров А., Пронский Л.М. О природе политической власти // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. - М,: «Изд- во Моск. ун- та». 2002. № 2. - С.48-60.

.Домашнев А.И. Язык и идеология в их взаимоотношении // Онтология языка как общественного явления. - М.: «Наука», 1983. - С.143-171.

.Единицы языка и их функционирование: Межвузовский сборник научных трудов. - Саратов: «СГАП», 2000. - Вып. 6. - 198 с.

.ЕрмаковАО.П. Семантические процессы в лексике // Русский язык конца XX столетия (1985- 1995). - М.: «Языки русской культуры», 2000. - С. 32-66

.Жданова Л.А. Общественно-политическая лексика: структура и динамика. Дисс... канд. филол. наук. - М., 1996. - с.201.

.Заварзина Г.А. Без идеологических наслоений (Общественно-политическая лексика на исходе XX века) // РР. - 2000. - № 6. - С.41-45.

.Зеленин А.В. Левые, правые, центристы... // РЯШ. - 2000. - № 3. - С. 97-100

.Зеленин А.В. Цветовые прилагательные в эмигрантской публицистике // РР. - 2003. - № 3. - С. 75-83

.Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985- 1995). - 2- е изд. - М.: «Языки русской культуры», 2000. - С. 90-141

.Земская Е.А. Словообразование как деятельность. - М.: «Наука», 1992.- 221 с.

.Земская Е.А. Цитация и виды ее трансформации в заголовках современных газет // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. - М.: «Наука», 1996.- 336 с.

.Золотарева М.Н. Абсолютно новые словообразовательные гнезда // Актуальные проблемы русистики: Тез. докл. и сообщ. Междунар. науч. конф., посвященной 70- летию проф. Э. В. Кузнецовой. 7- 9 февр. 1997, Екатеринбург, Россия. - Екатеринбург: «Изд-во Урал, ун-та», 1997.- С. 60- 61

.Зуева Т.А. Вариантность фразеологических единиц одной тематической группы // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. Сб- к науч. трудов. - Свердловск: «Изд- во Сверд. гос. пед. ин- та», 1991. - С. 97- 102.

.Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997. - 432 с.

.Ильясова СВ. Словообразовательная игра как феномен языка современных СМИ. - Ростов- на- Дону: «Изд- во Рост, ун- та», 2002. - 360с.

.Какорина Е.В. Трансформации лексической семантики и сочетаемости (на материале языка газет) // Русский язык конца XX столетия (1985- 1995). - 2- е изд. - М.: «Языки русской культуры», 2000. - С.40- 44.

.Какорина Е.В. Новизна и стандарт в языке современной газеты (Особенности использования стереотипов) // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. - М.: «Наука», 1996. - С. 169- 180.

Теги: Имидж политического лидера: сравнительный анализ Диплом Политология
Просмотров: 36845
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Имидж политического лидера: сравнительный анализ

Делай всё сам

Имидж политического лидера: сравнительный анализ

Репетиторство