Философская антропология П.Д. Успенского

Введение


Актуальность темы исследования. Споры о русской философии, её онтологическом и социокультурном статусе, её взаимосвязи с мировой философией и эвристических возможностях актуальны и по сей день. Решение всех вышеозначенных вопросов непосредственно связано с исследованием творчества русских мыслителей, без которого всякая дискуссия о русской философии остается беспредметной. Но если творчество более известных мыслителей рубежа ХIХ-ХХ в. в настоящий момент подвергнуто серьезному рассмотрению историками философии, то творчество менее известных, но не менее, на наш взгляд, интересных и значительных фигур, неоправданно предано забвению.

Общепризнанно, что философами в подлинном смысле этого слова являются такие выдающиеся фигуры, как Вл. Соловьев, С. Франк, Н. Бердяев, П. Флоренский, и др. Но русская мысль не исчерпывается ими, существует множество мыслителей, живших и творивших в России, и в силу различных причин - невключенности в академическое сообщество или отстраненности от интересов времени - оставшихся практически незамеченными и неоцененными. В числе таковых следует назвать и Петра Демьяновича Успенского. Его творчество, при ближайшем рассмотрении, вызывает подлинный интерес своей самобытностью, а также оригинальностью в решении философско-антропологических проблем.

Вместе с тем, возникает множество вопросов о правомерности и оправданности включения его имени в корпус истории философии. Может ли человек, которого его ученики считали эзотериком и неортодоксальным мыслителем, претендовать на статус философа? Этот, без сомнения, интереснейший вопрос, соответствующий проблематике споров о русской философии, представляется возможным разрешить не иначе, как вычленив в творчестве П.Д. Успенского систему философских идей.

Поскольку ответам на вопросы о сущности человека, о его месте в мире, о специфически человеческом и возможностях человека посвящена большая часть творчества П.Д. Успенского, представляется актуальной попытка приведения его идей в систематический вид и выделения среди них сектора философско-антропологической проблематики. Тем более что философская антропология составляет серьезный предмет интереса в современной мысли, а опыт русских мыслителей в этом отношении является уникальным и в высшей степени интересным.

Степень разработанности проблемы. Доступных источников по теме философского творчества П.Д. Успенского и подробного изложения его идей нами обнаружено не было, что свидетельствует, с одной стороны, о неразработанности темы, с другой, - о проблематичном статусе исследуемой персоналии. В числе найденного имеется лишь два русскоязычных источника - словарные статьи об учителе П.Д. Успенского, известном эзотерике и мистике Г.И. Гурджиеве. В конце обеих статей указаны, в качестве наиболее последовательного изложения философских идей Г.И. Гурджиева, работы П.Д. Успенского «Четвертый путь» и «В поисках чудесного» [7, с. 201 - 202; 33, с. 321 - 322]. В остальном же имеется несколько англо- и франкоязычных (в переводах) источников, которые можно условно разделить на три группы. Первая из них содержит только работы учителя П.Д. Успенского, Г. И. Гурджиева, в которых есть некоторое количество материала, помогающего нам понять источник идей П.Д. Успенского и с помощью них осуществить аутентичное прочтение его текстов [9; 10; 11; 12; 13; 14]. Вторую группу источников составляют работы биографической направленности, которые касаются событий жизни П.Д. Успенского. К ним относятся работа Рафаэля Лефорта [24] и сборник эссе о Г.И. Гурджиеве, где также неоднократно упоминается и П.Д. Успенский, излагаются некоторые из его идей [14]. Авторы третьей группы развивают на основе идей П.Д. Успенского и Г.И. Гурджиева систему собственных идей, являясь учениками последних. В числе таковых можно назвать Чарльза Тарта [34], развивающего отдельные виды практик, предложенных Г.И. Гурджиевым и П.Д. Успенским. Также необходимо упомянуть весьма известного исследователя Морриса Николла, который в своем трехтомном труде «Психологические комментарии к учению Гурджиева и Успенского» [28], на нынешний момент недоступном в полном объеме на русском языке, интерпретирует идеи учения о Четвертом пути. Нужно сказать, что ни одна из работ не осуществляет философского анализа идей П.Д. Успенского, развивая лишь отдельные положения его учения, конкретизируя или интерпретируя отдельные его моменты. Практически полное отсутствие какой бы то ни было русскоязычной литературы исследовательского характера о творчестве П.Д. Успенского обуславливает насущность избранной темы.

Объектом исследования является творчество П.Д. Успенского.

Предмет исследования - философско-антропологические воззрения, представленные в работах П.Д. Успенского.

Цель исследования - на основе комплексного изучения творчества П.Д. Успенского вычленить и проанализировать его философское учение о человеке.

Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

Выявить основные принципы философско-антропологического учения П.Д. Успенского.

Рассмотреть учение П.Д. Успенского о человеке «в обычном состоянии».

Показать основные смыслы понятия человека «в перспективе развития».

Методологические и теоретические основания исследования. В нашем исследовании мы использовали различные теоретико-методологические подходы. При работе с текстами П.Д. Успенского мы опирались на герменевтический подход, разработанный в трудах В. Дильтея, Г.-Г. Гадамера, П. Рикёра. При анализе творчества П.Д.Успенского мы исходили из принципа единства русской антропологической мысли в России, в которой теоретическое наследие П.Д. Успенского выступает в качестве составной части. Другим значимым моментом для нашего понимания философского учения П.Д. Успенского было тесное взаимовлияние и взаимодействие философского и психологического знания в русской мысли начала ХХ века. Это позволило нам увидеть, что взгляды П.Д. Успенского - это своеобразный психологизированный дискурс о философских проблемах человека. В комплексном изучении творчества мыслителя были использованы также принципы системности и целостности.

В процессе работы были использованы такие методы, как метод философской реконструкции, а также общелогические методы: анализ, синтез, индукция, дедукция, традукция.

Положения, выносимые на защиту:

Основными принципами в построении П.Д. Успенским философско-антропологического учения являются принцип развития, принцип дихотомии и принцип практицизма.

Философской основой рассмотрения человека П.Д.Успенский считает противопоставление человека «в обычном состоянии» и человека «в перспективе развития».

Вводя понятие человека «в обычном состоянии», П.Д. Успенский называет в качестве его основных черт механичность, множественность «я», функциональность и отождествлённость.

Рассматривая человека «в перспективе развития», П.Д. Успенский считает сознание и волю инструментами преображения человека и исполнения им космического предназначения.


Глава 1. Принципы философского осмысления человека


.1 Принцип развития


Антропология Успенского зиждется на конкретных принципах, являющихся, с одной стороны, методическими приемами, обуславливающими специфику рассмотрения того или иного объекта, а с другой, проистекающих из самой специфики исследуемого объекта, так сказать, отражающих реальные процессы, в которые вовлечен данный объект. Идея развития является тем принципом, который необходим при рассмотрении человека. Укажем два основных мотива к использованию П.Д. Успенским идеи развития. Таковыми являются:

Способность к развитию, которая, по мнению П.Д. Успенского, заложена в самом устроении человека.

По мнению П.Д. Успенского, человеку в его обычном состоянии развитие недоступно, поскольку он находится в плену ошибочных представлений, ложных ценностей и беспредметных интересов; он оказывается неспособным осознать саму идею развития, к тому же он не имеет знаний о самой возможности развития, его критериях, цели и смысле.

В этом плане цель учения Успенского состоит в том, чтобы дать человеку соответствующее знание и методы, с помощью которых он может изменить «регистр» своего существования - перейти в иное состояние, в котором развитие для него становится возможным. Он пишет: «[…]мы находимся в одном помещении, ходим из угла в угол, не меняясь при этом. В одном углу мы полагаем себя такими, в другом - иными. Мы не можем изменяться лишь только потому, что перешли из одного угла в другой. Что представляется изменением, оказывается изменением посредством подражания, изменением условий, симпатий и антипатий» [44, с. 66].

Но вне зависимости от состояния, в котором находится человек, само его устроение таково, что он оказывается способным к развитию. Однако факторы, противостоящие нашему развитию и формирующие наше обычное состояние, оказываются зачастую непреодолимыми. Таким образом, рассматривая фактическую ситуацию, можно сказать, что лишь некоторое число людей способно к развитию. «Насколько мы с вами можем видеть, это подчиняется тому же закону, что, к примеру, и дорожная авария. Хорошо известно, что в каждом огромном городе некоторое число людей станут жертвами дорожных происшествий. Кто будет среди жертв, неизвестно, но неизбежно определенное их количество. Таким же образом определенное число людей может иметь шанс на спасение - здесь нет места слову должен» [44, с. 295].

Само устройство мира, или вселенной, по мнению Успенского, предполагает возможность развития человека.

Успенский последовательно проводит мысль о том, что каждый элемент в структуре мира имеет свое предназначение, иными словами, выполняет собственную цель как часть общемировых целей. В этом плане даже не отдельный человек и не человечество, а вся органическая жизнь на Земле являет собой отдельный элемент, выполняющий вполне определенную цель. Таким образом, развитие как целенаправленное изменение имманентно миру, и здесь необходимо упомянуть идею Успенского о Луче творения. Луч творения - это процесс креации мира, продолжающийся и поныне, и состоящий, фактически, в том, чтобы каждая часть мира все более приближалась к первоначальному источнику креации. Более подробно данная идея будет изложена нами в третьей главе. Итак, развитие человека обусловлено и связано с развитием мира, что также является основанием для возведения его в статус принципа.

Далее, необходимо выяснить основные элементы, характеризующие понятие развития в учении Успенского и составляющие суть его понимания данного феномена. Таковыми являются следующие:

Развитие есть изменение. Изменение означает, в рассмотрении человека, приобретение одних, желательных, и избавление от других, нежелательных, качеств. Иначе говоря, это процесс преодоления нынешнего состояния.

Развитие есть целенаправленное изменение. Это означает, что не всякое изменение может считаться развитием, а только то, которое сообразуется с каким то предполагаемым, идеальным результатом.

Развитие есть осознанное целенаправленное изменение. Процесс развития с неизбежностью предполагает знание того, возможно ли развитие, какое развитие возможно, как оно возможно, почему и зачем, а также предполагает приложение усилий в процессе достижения цели. И именно это означает осознанный характер развития, иначе усилия будут прилагаться беспорядочно и окажутся бесплодными.

Развитие есть саморазвитие. Никто не имеет средств и возможностей к тому, чтобы реализовать развитие кого-либо иного, но только себя самого. К тому же, задача саморазвития предельно огромна для человека, и реализовать ее означает использовать все человеческие возможности.

Развитие в данной системе - развитие по вполне конкретному плану. Оно означает в первую очередь - развитие сознания, и это означает все вышесказанное: избавление от того, что несовместимо с сознанием, то есть от отрицательных эмоций, отождествления, множественности «я», механичности, полагания и негативного воображения. Параллельно необходимо приобретение сопутствующих и придающих наличию сознания смысл качеств, таких, как положительные эмоции, воля, совесть и само-воспоминание, автономность целей и самостоятельность мышления.

Всякое рассмотрение проводится в учении Успенского в связи с идеей развития: пожалуй, только лишь оно организует любой частный разговор, который оказывается в перспективе развития человека более или менее важным, и именно в этом смысле следует понимать выражение «относительная ценность вещей» [44, с. 136]. Всякая вещь, всякое слово или мысль наделяется смыслом в соответствии с прагматикой развития, к примеру, понятие человека в обычном состоянии оказывается крайне важным, поскольку осознание своего собственного положения с помощью понятий, используемых в антропологическом учении Успенского, является единственным возможным исходным пунктом развития, а досужие разговоры о сознании, напротив, оказываются менее ценными, поскольку не несут конкретной пользы его целям.

В свете всего вышесказанного можно охарактеризовать антропологию Успенского, в отличие от дескриптивных антропологических учений, изучающих человека как некую данность, антропологией проективно - модельного типа, где человек сущностно исследует самого себя и обретает подлинное бытие в развитии.

Принцип дихотомии.

Ключевым разделением, красной нитью проходящим через всё творчество Успенского, создающим особое «силовое поле» и выражающим важнейшую интуицию в его понимании человека, является дихотомическое деление человека на: человека в его обычном состоянии и подлинного человека, человека развитого. Данное разделение задает предельные смыслы человеческого бытия, его основные координаты, генеральные линии, и в этом смысле имеет характер философского принципа, подлежащего исследованию и анализу. Отметим, что Успенский использует этот принцип в качестве имплицитного, что означает необходимость его анализа на метатекстуальном уровне, и привлечения в процессе анализа некоторых понятий, которые не принадлежат самому Успенскому, но будут служить лучшему пониманию самого принципа и его реализации, и будут оставлены по окончанию анализа.

В строгом смысле, дихотомия есть деление объема понятия (класса, множества) на два соподчиненных (производных) класса, исчерпывающих весь объем делимого понятия. По характеру отношения между членами деления дихотомия бывает двух видов, а именно, дихотомия в противоречащими членами (например, материалист и не материалист), и дихотомия с внеположными членами (к примеру, материалист и идеалист) [47, с.342].

В нашем случае понятие, подвергаемое делению, - это человек. Человек может рассматриваться в различных системах координат, и это правомерно, поскольку он - сложное существо, имеющее, по крайней мере, сотню характеристик, множество граней собственного бытия и огромное количество неизвестных поныне ипостасей.

Привлекая к исследованию человека указанную выше идею развития, устанавливающую основные координаты его рассмотрения, Успенский придает ей конкретное воплощение, устанавливая дихотомическое деление понятия человека на два полюса, состоящие, в свете вышеизложенного логического определения дихотомии, в парадоксальных отношениях.

Парадоксальность эта состоит в том, что предполагает оба возможных вида дихотомии, и раскрывая, таким образом, всю проблематичность и неустойчивость человеческого существа, выражает драматический пафос осмысления человека Успенским, являющийся мощным толчком к изменению наличествующей ситуации.

Первый вид дихотомического деления - дихотомия с противоречащими членами. Это означает такие логические отношения, в которых разделение проводится по основанию наличия или отсутствия некоторого признака. В этой ситуации понятие человека разделяется на два производных - подлинного и неподлинного человека. Представление о подлинности бытия носит здесь, несомненно, аксиологический характер, то есть является критерием оценки существующего положения вещей. В этой связи необходимо упомянуть формулировку, представляющую для нас определенный интерес - «относительная ценность вещей». Названная ценность возрастает соответственно тому, насколько произвольно взятый предмет обсуждения полезен в деле обретения подлинного бытия, или же тому, насколько он приближен к самой этой подлинности. Неподлинный человек есть человек в его обычном состоянии. Неподлинность здесь является коррелятом ложности и механичности всех ценностей, мыслей, представлений, идей и эмоций. Развитие сознания является, соответственно, критерием подлинности, поскольку только оно способно дать человеку объективные критерии оценок действительности, что означает осознание собственного предназначения и границ собственной свободы в этом мире.

Разделение по основанию наличия или отсутствия такого признака, как подлинность, задает предельные значения понятия человека.

Второй вид дихотомического деления - деление с внеположными членами. Это предполагает сравнение двух признаков, не образующих между собой пары и являющихся по отношению друг к другу самостоятельными образованиями, нетождественными по существу. Нас в этом отношении интересует именно неукорененность каждого из признаков в существовании другого, иными словами, то, что они не составляют пары, где каждый член предполагает другой, как это происходит в первом случае. Действительно, ничто в обычном состоянии человека не свидетельствует о возможности его развития, обретения им сознания и сопутствующих характеристик, возможность развития в каждом конкретном случае хотя и несколько рознится, но все же составляет весьма туманную и неопределенную перспективу, поскольку ситуация, результатом которой становится начало развития, является следствием встречи столь многих обстоятельств, не имеющих в отдельности действительного значения, что вероятность такого стечения крайне мала. Можно сказать, что возможность развития - это случайность в нашем обычном состоянии, а вот наша механичность, напротив, является законом. Человек в его обычном состоянии и человек развитый, обладающий сознанием, постоянным «я» и волей, имеют настолько кардинальные различия, настолько огромна пропасть между ними, что всякое сравнение здесь есть существенное упрощение, поскольку мы не можем судить о действительных отличиях того, о чем знание наше скупо, относительно и ограничено. В этом смысле развитие не может считаться работой по приобретению одного лишь признака, это процесс полного преображения человека с использованием, как и в любом деле, определенного набора инструментов. «Если бы человек смог стать чуть более сознательным, если бы он был в состоянии контролировать себя изредка в течение получаса или даже в течение нескольких минут, это составило бы такую огромную разницу, что все известное нам об обычном человеке оказалось бы неприложимым к нему» [44, с.512].

Исходя из всего вышесказанного, можно заключить, что принцип дихотомии, реализующийся вкупе с принципом развития, является призмой, сквозь которую все наше знание о человеке и его возможностях предстает в совершенно ином свете, обретает различную степень значимости и компонуется в определенной перспективе.


1.2 Принцип практицизма


Третьим принципом построения данного антропологического учения является принцип практицизма. Он предполагает изучение, проведение опыта, его приобретение, реализацию, с использованием полученных результатов, целей развития, реализацию неоднократных однонаправленных усилий. Он выполняет важнейшую задачу: он организует исследование человека таким образом, что позволяет избежать множества недоразумений, ошибок и досадных упущений, которые могли бы стать для этого исследования роковыми, так как завели бы его в тупик. Они, как считает Успенский, рождаются тогда, когда человек перестает проверять на практике каждую идею учения и пытаться соотнести ее с результатами своих собственных наблюдений. Тогда мышление человека об интересующем его предмете рискует выродиться в пустое воображение. Попытаемся более подробно проиллюстрировать этот принцип.

Успенский, говоря о принципах работы (а именно так он называет всю совокупность исследований человека, изменения собственного бытия и обретения сознания), рефреном повторяет: «В самой работе присутствуют два условия, с которых и следует начинать: первое - ничему не верить, все следует проверять; второе, даже более важное условие, относится к «деланию». Нельзя ничего делать до тех пор, пока не поймешь, почему ты это делаешь и для какой цели» [44, с.392]. Очевидно, что работа тесно связана с действием, поскольку именно действие (а также его возможность (осуществимость), условия его возможности, требуемые для него ресурсы) есть наиболее существенный элемент развития. Под действием подразумевается не физическое действие, не физическая работа, а практика, иначе говоря, реализация идей системы путем постановки ясной и значимой цели, формирования своих мыслительных процессов в соответствии с этой целью, формирования линии своего поведения, применения специальных методов работы, приложения специальных регулярных усилий (и усилия эти далеки по своему характеру от физических усилий человека). Можно сказать, что принцип практицизма является конкретным воплощением принципа развития, точнее, его специфической разновидности, каковая представлена в учении Успенского. А именно, развитие не есть «механическая эволюция», происходящая «сама собой» и как бы имманентно присущая результирующей человеческой деятельности, зачастую бесплодной, бесцельной, а иногда и откровенно деструктивной - как по отношению к самому себе, так и по отношению к миру и другим людям. Развитие есть расширение возможностей, и в этом плане - наращивание усилий. Принципиальное отличие данного учения состоит именно в его практическом характере, в стремлении изменить существующее положение, поскольку именно то, что было создано нами самими, знакомо нам в наибольшей степени; здесь не нивелируется значение практического осмысления, оно гармонично сочетается с теоретическим планом познания, оно проистекает из него, получает направление - и «упаковывается» в нем, являясь при этом двигателем и осевым моментом развития.

Успенский пишет: «… если человек желает развиваться, одного знания недостаточно; он должен также работать над изменением своего бытия. Только вот изменение бытия так трудно, что без опоры на знание это почти невозможно. Таким образом, знание и бытие должны расти совместно, хотя одно от другого вполне отделимо. Ни знание, ни бытие раздельно не могут дать правильного понимания, поскольку понимание есть результирующая одновременного роста знания и бытия» [44, с. 72].

Человек не обладает возможностью познать всё, поскольку он - ограниченное во времени, пространстве и собственном устройстве существо. Следовательно, он должен, в зависимости от того, чего он хочет, выбирать из всего массива знания лишь необходимое ему, отделять полезное в отношении его цели знание - от бесполезного. Таким образом, принцип практицизма, в качестве понятия, коннотируется в рамках данного учения, помимо указанного, еще одним важным оттенком значения - прагматизма. Успенский утверждает: «Мы должны научиться мыслить иначе; и кроме того, более практично. Мы, как правило, не мыслим практично - большей частью мы мыслим о том, что нас не касается» [с.165]. Он считает в этой связи, что все человеческие ценности, массив которых приобретается в течение жизни и зачастую весьма противоречиво руководит мыслями и действиями человека, должны обрести некоторое общее основание; иначе говоря, «требуется полная ревизия всех ценностей с точки зрения их полезности; без такой ревизии мы никогда не сможем сойти с занимаемой нами ныне позиции» [44, с. 51]. В результате такого практического подхода может статься, что многое из того, что казалось средоточием смысла и занимало человека больше, чем что либо иное, допустим, отношение к нему других людей, так называемый имидж, оказывается в перспективе развития не только бесполезным, но еще и препятствующим развитию. И в интересах избранной человеком линии действий может быть принято решение о том, что это образование подлежит уничтожению. Предпринимаются соответствующие меры, и интересы подобного рода становятся объектом целенаправленных действий. Таким образом, происходит реализация принципа практицизма, который, как мы видим, является действительным отличием данного учения от простого изучения и осмысления, пускай даже весьма глубокого.

Изложенные выше принципы являются теоретической базой, используемой Успенским при изучении человека, и постольку они детерминируют дальнейшие рассуждения о нем, направляя и содержательно определяя всякое его исследование.


Глава 2. Конститутивные черты человека в обычном состоянии


Человек в обычном состоянии - одна из центральных категорий, используемых Успенским при построении своего антропологического учения. С точки зрения Успенского, человеком в обычном состоянии правомерно называть любого человека, ведущего обычный образ жизни, т.е. являющегося гражданином какого то государства, имеющего или не имеющего профессию, семью, обладающего определенным кругом интересов, кругом общения, определенной системой ценностей, воззрений, принципов, иначе говоря - человека, взятого в типичных условиях. В предикате «обычный» мы усматриваем несколько основных смыслов, в частности:

Часто встречающийся, то есть типичный, не выходящий за рамки сложившихся представлений.

Относимый к большинству, то есть такой, состояние которого не имеет значительных отличий от состояния остальных, обыкновенный.

Вытекающий из настоящей ситуации, закономерный для данных условий.

Не индивидуальный, не значимый в качестве отдельного.

Трагически неспособный к изменению нынешнего положения.

Человек в обычном состоянии обладает несколькими ключевыми характеристиками, которые отражают содержание данного понятия.


.1 Механичность


Успенский указывает на такую особенность человеческого бытия, как механичность. Понятие механичности используется им в двух основных смыслах, генетически связанных между собой.

. В первую очередь это понятие связано с представлением о том, что человек в обычном состоянии не обладает волей. Механичность есть такое состояние, когда человек не контролирует свои действия, не в его силах противостоять любым влияниям, он не может сохранить намеченную ранее линию действий. Как в случае с механизмом некоторое внешнее влияние способно изменить и испортить намеченную работу, положенную ему, так и человек за отсутствием воли не в силах противостоять любым внешним воздействиям - они направляют его поведение, и насколько многообразны и непредсказуемы они, настолько и человек непредсказуем даже для самого себя. Он пишет: «Человек […] предстает машиной, управляемой внешними воздействиями; он не способен противодействовать этим внешним влияниям, он не способен различать их между собой, не способен изучать себя вне всего этого» [44, с.28]. Понятие механичности характеризует образ деятельности человека, когда он в своей жизни «целиком и полностью находится под властью механических законов» [44, с.46], то есть действует не целенаправленно и последовательно, по собственной воле, а лишь под влиянием внешних факторов, стихийно формирующих и изменяющих его волю.

. Понятие механичности связано также с идеей о неправильной работе человеческой машины. Механичность человеческих действий в этом смысле - это такая работа человеческой машины, когда та деятельность, которая с необходимостью предполагает задействование сознания и так называемой «высшей мыслительной функции», обретаемой вместе с сознанием, выполняется средствами двигательного и интеллектуального центра, то есть неподобающими средствами. По этому поводу Успенский говорит: «Все человеческие действия равно машинальны, и с этой позиции нет различия между мытьем полов и сочинением стихов» [44, с.51]. Таким образом, механичность есть такое функционирование человеческой машины, когда центры, являющиеся ее механизмами и выполняющие свои конкретные задачи, берут на себя так же и работу, не предназначенную для них и предполагающую для своего выполнения задействование сознания.

Для восстановления нормальной, подобающей работы человеческой машины необходимо осознавать - посредством наблюдений - нынешнее состояние человека и осознанно корректировать ее (работу), владея знаниями относительно надлежащего состояния человеческой машины. В этом смысле Успенский предполагает в качестве необходимой задачи в процессе работы над собой именно борьбу с механичностью, то есть восстановление надлежащего порядка функционирования человеческой машины. Борьба с механичностью означает также, исходя из первого значения этого понятия, обретение воли, что является конечной целью работы над собой. Таким образом, борьба с механичностью является одной из основных задач, пронизывающих весь процесс работы над собой. Поэтому данное понятие имеет большое значение в учении Успенского.

Важнейшей идеей в философской антропологии Успенского, непосредственно связанной с идеей механичности, является идея о том, что человек есть машина. Можно выделить два смысла этой идеи:

. Человек есть машина, и это означает, что «он не может совершать действие сам по себе, он лишь передающее звено, и ничего более. […] Если бы человек мог мыслить или же что либо делать без внешних причин, действуя сам по себе, тогда он не был бы машиной либо не был бы целиком машиной»[44, с.50]. Очевидно, что человека несвободного - вследствие отсутствия у него воли - Успенский и называет машиной. Идея о том, что у человека нет индивидуальности, воли, сознания (хотя человек и полагает, что это не так), сравнение его с механизмом, является не совсем полным: важно, что без приложения специальных усилий человек не может перестать быть машиной, поэтому мы вправе утверждать, что в этом состоянии пребывает большинство людей. Следовательно, человек в своем обычном состоянии является машиной.

. Человек является машиной в том смысле, что его устройство, физиологическое, двигательное и т.п., обладает той же спецификой, что и любой механизм: определенное (сложное в данном случае) устройство, выполнение определенных функций, возможность выхождения из строя, необходимость питания извне и т.п. Механизм этот является собственной характеристикой человека как такового, вопрос состоит только в том, чтобы сделать его работу более отлаженной и производительной, каждая часть его должна выполнять положенные ей функции; другое дело, что человек не исчерпывается собственным механизмом, или машиной. В этом смысле Успенский употребляет специальный термин - человеческая машина. Он означает, что человек в существе своем является машиной лишь отчасти, так как нельзя признать наличествующими элементами без приложения усилий со стороны самого человека такие элементы, как сознание и воля, также как признать их механическими по своему устроению. Они могут быть выработаны самим человеком, и в силу своей специфики не могут быть даны человеку без его собственного деятельного и целенаправленного участия. Таким образом, человеческой машиной называются те элементы в устроении человека, которые даны ему от рождения или приобретены в процессе социализации (физиологическое устроение, функционирование систем организма, интеллект, эмоциональная схема, двигательные реакции и т.п.).

В процессе жизни человек приобретает определенные привычки, организм человека приспосабливается к конкретному образу жизни, внутренние процессы выработки и потребления энергии, саморегуляции, самовосстановления, взаимодействия со средой, формируются некоторым конкретным образом, так, что протекают с высокой степенью устойчивости. Успенский обращает внимание на тот факт, что эти процессы зачастую протекают неэффективно, и это следствие того, что некоторые механизмы под влиянием среды были сформированы неверно. Успенский говорит: «Мы с вами не просто машины, а поврежденные машины» [44, с.465]. Другими словами, работа человеческой машины осложнена и во многих случаях протекает неподобающим образом вследствие, прежде всего, неправильной работы ее центров. Бесконтрольный поток мыслей, вереница эмоций, представляющие собой обычную картину внутренней жизни человека, на самом деле являются, согласно Успенскому, отклонением от нормы, когда энергетические ресурсы, предназначенные для выполнения одних задач, выполняют совершенно другие задачи, в которых зачастую не только нет никакой необходимости, но надобности и пользы. Исходя из вышесказанного, одной из важнейших, даже первоочередных, задач в процессе развития человека, является «починка машины», то есть восстановление оптимального порядка ее функционирования.

сознание воля практицизм дихотомия

2.2 Множественность «я»


Основная характеристика человека в обычном его состоянии - это так называемая множественность «я». Она представляет собой такую особенность человеческой психики, когда его сознание как бы раскалывается и непрерывно продолжает раскалываться на огромное количество самостоятельных образований, которые обладают по отношению друг к другу следующими характеристиками:

. Замкнутость «я». Отдельно взятое «я» человека, как оно понимается с точки зрения учения Успенского, - это автономная относительно других таких же «я» структура, основными функциями которой является самоидентификация человека и формирование образа его поведения, имиджа. Вследствие своей замкнутости, это «я» не имеет, фактически, представления о наличии других «я», считает себя единственным вследствие этого незнания, не знает о других «я».

. Сменяемость «я». В зависимости от обстоятельств в жизни человека, каких угодно - погоды, отношений с другими людьми, состояния здоровья - «я» сменяются, и нынешнее замещается либо уже существующим, либо создается новое. Человек, находясь в состоянии отождествления с этим «я», не способен контролировать их смену, и она протекает чисто механически и полностью бессознательно, поскольку причиной ее являются внешние обстоятельства, а не желание самого человека. Успенский замечает: «Говоря «я», мы предполагаем наличие определенных условий: мы предполагаем наличие определенного внутреннего единства и определенной внутренней силы. И если вы говорите «я» завтра, то это предполагает наличие неизменного, одного и того же «я», тогда как в действительности между ними нет никакой связи» [44, с.49].

. Наличие собственной воли у отдельно взятого «я». Большинство «я» обладают своим «характером», им присуща определенная доминанта в образе поведения и специфическая эмоциональная схема. Каждое «я» обладает собственной совокупностью желаний, отличной от аналогичной совокупности другого «я», что свидетельствует о существовании у разных «я» разных воль, которые следует понимать как «равнодействующие наших желаний» [44, с.17]. Указанные равнодействующие противоречат друг другу и не могут быть согласованы между собой по причине того, что нет стороннего наблюдателя, который мог бы сравнивать их - человек всегда является определенным «я», и не подозревает о существовании других «я» в самом себе.

. Конструируемость «я». Согласно Успенскому, существует множество способов, коими осуществляется конструирование «я». В числе них он называет, главным образом, подражание, - когда человек перенимает некоторые идеи или эмоции у других людей, создавая образ мыслей, идентифицирующее себя определенным способом психическое образование. Та или иная ситуация актуализирует определенное «я», и определенная схема деятельности автоматически начинает работать вне какого бы то ни было контроля со стороны человека. В некоторых случаях «я» настолько же механически образуются либо из уже существующих (модификации), либо задействуют наиболее механичные части центров человека, создаваясь целиком как желания этих механических частей, их локализации.

Успенский пишет: «В тот момент, когда я говорю «я», говорит одна часть меня, но в другой момент, когда я вновь произношу «я», уже говорит совершенно иное «я». Мы не знаем, что у нас не одно «я», но многочисленные различные «я», связанные с нашими чувствами и желаниями, и нет одного, руководящего «я». Все эти «я» меняются постоянно; одно подавляет другое, второе вытесняет третье, и вся эта борьба составляет существо нашей внутренней жизни» [44, с.9].

Множественность «я» полагается Успенским в качестве одной из основных характеристик человека в его обычном состоянии - им утверждается отсутствие целостности, расколотость психической жизни человека, и в этом состоянии, раздираемый противоречиями, человек не в силах что-либо реально сделать, поскольку он даже не в состоянии отдавать себе отчет в том, что с ним происходит. Человек не может «делать».


.3 Функциональность человека


Человеческая машина разделена на четыре основных части, которые контролируют всю совокупность функций, имеющих место в процессе жизнедеятельности, а также в процессе развития способна обрести еще две части, называемых «высшими», и, соответственно, выполняющие функции, которые человек в своем обычном состоянии выполнять не может. Объясняя значение идеи функций, Успенский говорит: «Движение, мышление, чувствование, восприятие - все это функции; они могут работать вполне независимо от того, сознательны мы или нет; иными словами, они могут работать машинально, автоматически» [44, с.81]. Группы функций, связанных с задачами одного порядка, относятся к какой-то из частей, то есть находятся в ее ведении. Эти части, называемые центрами, или умами, играют роль основного принципа структуризации человеческой машины. В их числе

Четыре основных центра

. Инстинктивный центр. Контролирует выполнение функций, «относящихся к внутренней работе организма» [44, с.10]. Таковыми являются биение сердца, переваривание пищи, дыхание, функции «обычных органов чувств» [44, с.10] - зрения, слуха, обоняния, осязания, ощущения холода и тепла и т.п. Таким образом, можно сказать, что с позиции данной системы вся совокупность физиологических функций контролируется инстинктивным центром.

Инстинктивный центр разделяется на положительную и отрицательную части, Успенский связывает их соответственно (и указывает на формальность такого их обозначения, исключающую оценку) с удовольствием и болью. Поскольку каждая часть каждого центра является необходимой и полезной, она связывается с выполнением конкретных функций, необходимых для осуществления процесса жизнедеятельности, и в качестве примера Успенский говорит, что «отрицательная часть инстинктивного центра сигнализирует об опасности» [44, с.91].

В свою очередь, положительная часть свидетельствует, главным образом, об оптимальном функционировании инстинктивного центра и всего, что с ним связано (имеется в виду телесность и все процессы, связанные с обеспечением физического существования).

Далее, каждая из двух частей этого центра разделяется на три части (носящие названия трех остальных центров), то есть на двигательную (или механическую), эмоциональную и интеллектуальную, то есть в инстинктивном центре присутствует шесть частей, выполняющих соответствующие функции.

Инстинктивный центр использует в своей работе, главным образом, так называемую жизненную энергию, обеспечивающую оптимальное функционирование физического тела человека, которая «позволяет нашему телу усваивать пищу, восстанавливать ткани и т.д., всякий рост сопряжен с жизненной энергией» [44, с.101]. Но в то же время Успенский отмечает, что «отрицательные эмоции создаются из материала, поставляемого инстинктивным центром». «Эмоциональный центр заимствует материал из инстинктивного центра и при посредничестве воображения и отождествления творит отрицательные эмоции» [44, с.112]. Таким образом, в системе Успенского высказывается идея о том, что отрицательные эмоции являются основной причиной сбоев в работе и неподобающего функционирования инстинктивного центра, являющегося основой работы организма человека. Следовательно, избавление от отрицательных эмоций, в частности, означает для человека восстановление нормального функционирования многих частей его организма, к которым, в настоящий момент, из-за указанных «утечек» энергии, отсутствует должное внимание со стороны инстинктивного центра.

Слова «инстинкт», «инстинктивный», как правило, используются, по мнению Успенского, в ложном значении, а очень часто вообще без всякого смысла. В частности, инстинкту обычно приписываются функции, которые в действительности принадлежат двигательному (а иногда и эмоциональному) центру.

В своей работе «Психология возможной эволюции человека» Успенский отмечает: «Инстинктивный центр у человека включает в себя четыре различных класса функций:

Первый. Вся внутренняя работа организма, вся, так сказать, физиология; переваривание и усвоение пищи, дыхание, циркуляция крови, вся работа внутренних органов, построение новых клеток, удаление отработанного материала, работа желез внутренней секреции и т.д.

Второй. Так называемые пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус. осязание, а также все другие чувства, такие, как чувства тяжести, температуры, сухости или влажности и т. д., иначе говоря, все безразличные ощущения - ощущения, которые сами по себе не вызывают ни удовольствия, ни неудовольствия.

Третий. Все телесные эмоции, т.е. всякие физические ощущения, которые либо приятны, либо неприятны. Это разного рода чувства боли или неудовольствия, скажем неприятного запаха или вкуса, и всякого рода физические удовольствия, такие, как приятный вкус, запах и т.д.

Четвертый. Все рефлексы, даже самые сложные, такие, как смех, зевота: любого рода физическая память - память о вкусе, запахе, боли, являющаяся в действительности просто внутренним рефлексом» [41].

Учитывая то, что Успенский позиционировал свое учение о человеке как практическое, необходимо сказать, что он нигде не излагает с научной полнотой все функции каждой из названных частей, предлагая своим ученикам самостоятельно изучить их в процессе самонаблюдения. Таким образом, чтобы обрисовать строение человеческой машины с большей или меньшей точностью, нам приходится реконструировать его, включая в рассмотрение каждое суждение Успенского по тому или иному поводу, что не позволяет избежать некоторых пробелов, хотя того, что найдено, на наш взгляд, вполне достаточно для понимания принципиальных положений учения Успенского.

. Двигательный центр. Связан с представлением о механичности человека, поскольку в обычном состоянии именно он контролирует большинство функций, характеризующих человеческое бытие и деятельность. Выполнение многих функций и само существование этого центра совершенно законно, неправильным оказывается то, что он выполняет те функции, которые для него не предназначены, и здесь необходимо упомянуть идею о 4 видах энергии, из которых так называемая физическая энергия, в основном используемая при работе двигательного центра, используется там, где необходимо использование совершенно другой энергии, и следовательно, какая-то работа выполняется некачественно, усилия человека оказываются неэффективными.

Успенский приписывает области ведения двигательного центра такие функции, как перемещение в пространстве; управление сновидениями - как снами, так и дневными грезами; воображение; подражание и т.д.

Двигательный центр разделен на три части: двигательную (механическую), эмоциональную и интеллектуальную.

Воображение, осуществление простых моторных движений, не требующих задействования внимания и концентрации, являются подконтрольными механической части двигательного центра.

Интеллектуальная часть двигательного центра «способна управлять всеми нашими наисложнейшими движениями, когда нам приходится изобретать новые движения. Предположим, вы изобрели довольно сложную машину, или же работаете с весьма трудной в управлении машиной, или же делаете очень тонкую ручную работу, требующую постоянного внимания и даже постоянного самовоспоминания, чтобы весь труд не пошел насмарку; это и будет работа интеллектуальной части двигательного центра» [44, с.99].

В целом идея двигательного центра имеет для исследуемой системы исключительно важное значение, поскольку он, по мысли Успенского, берет на себя, вследствие неподобающего функционирования остальных центров, очень большой объем работы, замещает их, что объясняет то, что человек делает многое в своей жизни некачественно, его действия оказываются неэффективными. Двигательный центр обладает средствами к решению собственных, положенных ему задач, и средства эти предназначены специально для этого, но поскольку ему приходится решать задачи, предназначенные для других центров, брать на себя их функции, и в дополнение решать задачи бесполезных функций, таких, как подражание и воображение, то естественно, что ресурсов центра оказывается недостаточно, и в его работе так часты сбои.

Часто ошибочно смешивают функции двигательного и инстинктивного центров, и критерием разделения может служить то, что «у двигательных функций нет ничего наследственного, тогда как все инстинктивные функции наследуются» [44, с.10].

. Эмоциональный центр занимает особое место в устройстве человеческого существа, поскольку:

а) Согласно учению Успенского, мы крайне редко используем его, «сейчас у нас нет никакой эмоциональной жизни, а только ее имитация». Такое положение вещей связано, прежде всего, с тем, что эмоциональная жизнь человека практически полностью составлена из особого рода эмоций, называемых отрицательными эмоциями. Они не относятся к эмоциональному центру, являющемуся законным элементом устроения человека, но образуют отдельный, искусственный центр, не имеющий никаких реальных оснований для существования, он появляется исключительно вследствие подражания. Эмоции же, не относящиеся к отрицательным, являющиеся собственными функциями эмоционального центра, оказываются незадействованными. Успенский подчеркивает тот факт, что, в отличие от инстинктивного и интеллектуального центров, в эмоциональном центре отсутствует разделение на положительную и отрицательную части, другими словами, все эмоции, которые относятся к отрицательным, не имеют места быть в его структуре. Таким образом, эмоциональный центр хотя и существует у человека, но практически не используется, то есть остается неразвитым, его функции, в отличие от функций интеллектуального центра, практически не поддаются контролю. Положительные эмоции, являющиеся функциями этого центра, практически отсутствуют у человека, поскольку «мы называем положительной эмоцией ту эмоцию, которая не может стать отрицательной, а все наши эмоции, даже лучшие, которыми мы можем обладать в своем нынешнем состоянии, способны в любой момент обратиться в отрицательные. Таким образом, по своему масштабу наши эмоции слишком малы для положительных эмоций. Положительные эмоции включают в себя слишком многое, тогда как наши эмоции весьма ограничены. Так что в настоящее время у нас нет положительных эмоций, а имеются только отрицательные» [44, с.104].

б) «Реальные возможности познания заключены в эмоциональном центре» [44, с.108]. Эмоциональный центр, помимо «выработки» эмоций, выполняет еще множество функций, среди которых, в частности, познавательная функция. Познание с помощью эмоционального центра необходимо и крайне продуктивно, поскольку «здесь характерна огромная разница в скорости» [44, с.9], то есть эмоциональный центр может работать со скоростью, превышающей скорость всех остальных центров. «Самой медлительной является интеллектуальная функция. Затем идут двигательная и инстинктивная функции, у которых примерно одинаковая скорость, которая значительно выше интеллектуальной. Скорость эмоциональной функции должна быть выше, но обычно она работает почти с той же скоростью, что и инстинктивная функция. Таким образом, двигательная, инстинктивная и эмоциональная функции значительно опережают по скорости мысль, и невозможно удержать эмоции посредством мысли. Когда мы находимся в эмоциональном состоянии, эмоции так быстро сменяют друг друга, что у нас нет времени думать» [44, с.20]. Это свидетельствует о том, что развитие и контроль за функциями эмоционального центра позволили бы сделать работу человеческой машины намного эффективнее и быстрее. «Мы должны быть по возможности эмоциональными, так как мы упускаем многие восприятия, идеи из-за того, что неэмоциональны на данный момент […]. Эмоция […] обладает огромной познавательной ценностью» [44, с.466].

Эмоциональный центр имеет структуру, схожую со структурой двигательного центра: он разделен на три части, двигательную, эмоциональную и интеллектуальную.

Двигательная часть является наиболее механичной, лишенной внимания и чаще всего используемой; одной из функций этой части является воображение, которое разыгрывается отчасти благодаря практически нулевому контролю со стороны самого человека.

Части эмоционального центра соответствуют, в общем плане, группам функций, связанных с различными эмоциями. Двигательная часть связана с эмоциями грубыми и порожденными приземленными интересами, эмоциональная часть - с интенсивными и глубокими переживаниями, она наиболее развита у людей с холерическим складом характера. Эмоции интеллектуальной части характеризуются наибольшей степенью контроля и осознанности, для их проявления необходимо усилие со стороны человека, к ним можно отнести эстетическое наслаждение, эмоции, связанные с интеллектуальной деятельностью, и тому подобное.

Необходимо особое внимание уделить разделению отрицательных и, условно говоря, положительных эмоций: критерием, который существует для отделения одних от других, служит изначально невозможность подлинных положительных эмоций превращаться в отрицательные, то есть тот поток эмоциональных переживаний, который можно наблюдать в сознании обычного человека, по сути, принадлежит преимущественно сфере отрицательных эмоций, либо эмоций, которые в любой момент могут превратиться в отрицательные. Имеются в виду обычные радость, грусть, спокойствие, которые с легкостью обращаются в раздражение, гнев, злость и т.п. Таким образом, можно заключить, что человек в его обычном состоянии не может применять, вследствие фактического отсутствия опыта переживания подлинно положительных эмоций, этот критерий; но в результате самонаблюдения он способен выяснить, какие из этих эмоций оказывают дурное воздействие на самого человека, а какие не оказывают сколько-нибудь отрицательного влияния (а только такие, а не подлинно положительные эмоции, доступны человеку в его обычном состоянии). «Оказывают ли отрицательные эмоции вредное воздействие на другие функции? - Вы должны выяснить это сами. Например, если вы возбуждены или раздражены и т.п., обратите внимание на другие вещи. В состоянии ли вы ясно помнить, в состоянии ли хорошо мыслить, хорошо работать? Вы увидите, что все ваши способности ослаблены» [44, с.111].

Если говорить конкретно, то отрицательными эмоциями Успенский называет все формы (а их существует великое множество) жалости к себе, подозрительности, зависти, ревности, болезненной чувствительности, чувства несправедливости к своей персоне, негодования, злобы, чувства безысходности, гнева, раздражения, мнительности, меланхолии, печали, эмоции насилия или депрессии, недоверчивости, скуки, досады и др.

Объясняя фактический механизм появления отрицательных эмоций, Успенский говорит: «Эмоциональный центр заимствует материал из инстинктивного центра, и вместе с отрицательной половиной инстинктивного центра и при посредничестве воображения и отождествления творит отрицательные эмоции» [44, с.111-112]. Что важно, «отрицательные эмоции создаются из материала, поставляемого инстинктивным центром» [44, с. 111].

Необходимость избавления от отрицательных эмоций Успенский объясняет тем, что «в нашей жизни они не выполняют никакой полезной функции и […] одновременно вся наша жизнь покоится на них» [44, с.105]. Учитывая то, что всякий процесс, относящийся к функционированию человеческой машины, воспринимается и переосмысливается Успенским с точки зрения перспективы развития человека, такое объяснение представляется вполне логичным.

. Интеллектуальный центр.

Интеллектуальный центр может быть прежде всего охарактеризован тем, что является самым контролируемым, то есть человек способен формировать собственные мысли, контролировать их, наблюдать их, поскольку сам контроль осуществляется по преимуществу средствами интеллектуального центра, и скорость его работы соответственна предмету контроля, то есть, проще говоря, мысль более способна наблюдать и контролировать мысль, нежели эмоцию, так как скорость работы эмоционального центра во много раз превосходит скорость работы интеллектуального центра. Таким образом, если человек заинтересовался идеями учения Успенского, прежде всего другого он должен начать работу над интеллектуальным центром и посредством интеллектуального центра, чтобы позже получить в распоряжение более мощные инструменты работы, такие, как эмоции или само-воспоминание.

Интеллектуальный центр имеет структуру, схожую со структурой инстинктивного центра - он разделен на две части, положительную и отрицательную, каждая из которых, в свою очередь, разделена на интеллектуальную, эмоциональную и двигательную части. Успенский утверждает, что «вся работа интеллектуального центра строится на сравнении» [44, с.91]. Разделение на положительную и отрицательную части, то есть утверждающую и отрицающую, говорит о наличии некоего бинарного принципа в работе этого центра, одна половина которого говорит «да», другая же говорит «нет», и на сравнении этих оппозиционных частей и строится работа самого интеллектуального центра.

Наиболее показательной является в этом плане двигательная часть интеллектуального центра (то есть две двигательные части из двух его половин, составляющие одну), которая имеет отдельное название - так называемого «формализующего [formatory] аппарата» (иначе - «форматорного аппарата»). Основными особенностями его работы является то, что «он способен сравнивать лишь два предмета», «он впадает в крайности, например, он либо знает все, либо ничего», и «является регистрирующим аппаратом». «Если интеллектуальный центр работает нормально, иными словами, если все части занимаются своим делом, тогда формализующий аппарат делает свою работу вполне правильно». Но когда «он стремится делать работу всего интеллектуального центра, и как следствие, двигательная часть центра сосредоточивает в себе всю интеллектуальную жизнь обычного человека» [44, с.94-95], тогда такое положение может считаться отклонением от подобающей работы человеческой машины.

Резюмируя сказанное, можно утверждать, что формализующий аппарат, согласно системе Успенского, представляет собой основной инструмент интеллектуальной деятельности человека в обычном состоянии, а поскольку он - наиболее механичная часть интеллектуального центра, наиболее «грубая», не требующая привлечения внимания и сознания, то таким же образом характеризуется и ситуация с интеллектуальной жизнью человека в целом. По этому поводу Успенский замечает: «Обычно мы пользуемся только механическими частями наших центров. Даже эмоциональные части используются нами лишь эпизодически; что касается интеллектуальных частей, то в обычных условиях их задействуют крайне редко. Это показывает, насколько мы ограничиваем себя, сколь малую и наиболее слабую часть своего организма используем» [44, с.92]. «Такое мышление считает только до двух - "большевизм и фашизм"» [41]. Эмоциональная и интеллектуальная части обеих половин интеллектуального центра характеризуются необходимостью все большего контроля со стороны человека, связаны с теоретическим уровнем мышления и выполнением интеллектуальной деятельности достаточно высокого уровня. «Если […] работа требует постоянного размышления, изобретательности, приспособляемости, значит, вам приходится работать с интеллектуальными частями центров»[44, с.94].

Два высших центра

Учение П.Д. Успенского - это система, преследующая в качестве основной цели - дать человеку конкретную стратегию развития исходя из его реальных возможностей. И закономерно, что среди идей учения содержится масса представлений по поводу того, в какую сторону человек должен развиваться, какие изменения происходят, когда человеку удается развить некоторые свои способности до определенного уровня, какие новые структуры появляются в нем. Среди таких идей - идея о двух высших центрах, появление которых означает, фактически, развитие определенного уровня, когда человек обретает способности, которых не имел прежде. Он утверждал: «Если мы сумеем быть более сознательными, это приведет в действие высшие центры. Функционирование высших центров во многих отношениях скажется на вас чудодейственным образом» [44, с.160]. Высший эмоциональный и высший мыслительный центры являются новыми структурами, которые появляются на основе обычных четырех центров человека, и хотя сведений об этих центрах крайне мало, поскольку Успенский считал детальный разговор преждевременным, и говорил о них лишь походя, но эта идея, на наш взгляд, является крайне важной для понимания механизма и сущности эволюции, которая может быть достигнута человеком в отношении самого себя.

Высший эмоциональный центр образуется на той стадии развития человека, когда он обретает самосознание, то есть, фактически, становится человеком пятого типа. Функцией высшего эмоционального центра является, условно говоря, положительная эмоция, которая не может стать отрицательной, и появление этой функции знаменует собой обретение человеком подлинной эмоциональной жизни. На данном уровне различие между мыслью и эмоцией размывается, поскольку совокупно эти функции могут выполнять собственные задачи более эффективно, то есть так, как не могут их выполнять по отдельности. Познание и многие другие процессы вследствие обретения этого центра протекают совершенно иначе, нежели раньше.

Высший мыслительный центр обретается человеком в связи с обретением им объективного сознания, то есть тогда, когда он становится человеком шестого типа. Поскольку мы не обладаем сознанием, мы не можем судить и знать что-либо достоверно об этом уровне развития человека, а следовательно, и говорить о высшем мыслительном центре и объективном сознании мы не можем. У нас в распоряжении на данный момент есть лишь некоторая информация, которая имеет практическую значимость, то есть которая так или иначе может помочь развитию, и связанная, как правило, с ближайшими целями развития. Ею, считал Успенский, и стоит ограничиться на данный момент.

Идея существования подобных центров является чрезвычайно специфичной и наверняка крайне спорной с точки зрения современной науки, но, на наш взгляд, является оригинальным и продуктивным принципом «компоновки» существующих знаний об устройстве человеческого организма и человеческого существа в общем. Действительно, введение понятия «центров» и позволяет классифицировать всю совокупность функций, выполняемых человеком в процессе жизни, с учетом всех его возможностей и перспектив развития и «отладки» функционирования человеческой машины. Идея структуризации человека с помощью данного принципа не исчерпывает и не включает всех его проявлений (к примеру, сознания и воли), но позволяет в отношении его организма и естественных способностей, таких, как восприятие, мышление, память, рефлексы и т.п., сформировать целостный взгляд, упорядочить проявления человека, составить его «карту». Успенский уверен в существовании центров: «Вы полагаете, что мы могли бы прожить даже полчаса, если бы, к примеру, инстинктивный центр не функционировал? Ему ведома правильная и ошибочная работа каждого органа. Он всегда старается наладить их правильную работу. Мы считаем, что органы работают самостоятельно - это заблуждение. Их функционирование контролируется инстинктивным центром» [44, с.90]. С другой стороны, формирование центров, их дифференциация и развитие, происходит вместе с процессом взросления, то есть центры не являются врожденными структурами, но само устроение человеческого существа и условия среды (допустим, то, что человек живет среди других людей, в обществе) предполагают возможность и необходимость образования этих четырех центров. Успенский говорит: «У маленького ребенка центры не разделены», - и это следует понимать именно в том смысле, что они, как таковые, появляются и структурируются в течение жизни.

В заключение необходимо добавить, что центры человека имеют локализацию в мозге: «Как вы видите, представление о том, что мы используем не весь наш мозг, а только его часть, вовсе не ново, но психологические системы не объясняют, что мы не используем, поскольку части центров находятся не на одном и том же уровне - они в действительности представляют собой различные механизмы. Данная система дает реальное строение нашего мозга и всей нашей психики [курсив мой. - Д.А.]» [44, с.98].

Отождествленность

Отождествленность (identification), или отождествление - это некоторое негативное качество человека, которое характеризуется потерей самого себя в происходящем вокруг и окружающих вещах. Отождествление себя с чем либо характеризует человека в обычном состоянии. Необходимо отметить, что данное слово не вполне точно выражает смысл, вкладываемый в него, но, как утверждает Успенский в этом отношении, «другого нет» [44, с.22]. Поэтому мы попытаемся дать определение этому понятию с помощью синонимов. Итак, синонимичными понятию отождествленности являются следующие слова:

Потерянность. В состоянии отождествленности человек неспособен помнить себя, и в этом отношении понятия само-воспоминания и отождествления являются антонимичными, а также сами эти состояния исключают друг друга. Успенский отмечает: «в жизни существует много несовместимого, и отождествление с сознанием одна из наиболее несовместимых вещей» [44, с.190]. Человек в некотором смысле действительно теряет себя, все, что он способен воспринимать в момент отождествления - это то, с чем он себя отождествляет. Допустим, что человек выработал для самого себя некую совокупность нравственно - этических принципов, но оказавшись в непредвиденной ситуации, поступил вопреки этим принципам. Это означает, что он потерял себя в том отношении, что не смог установить смысловой связи между двумя различными состояниями, следовательно, он был отождествлен как в момент действия вопреки своему решению поступать иначе, - отождествлен с этим действием, так и в момент принятия решения действовать определенным образом, поскольку не смог учесть своего реального поведения, собственных наклонностей, то есть был отождествлен со своим решением.

Захваченность. Отождествленность может быть охарактеризована также с точки зрения пассивности человека и активности обстоятельств, окружающих его. Захват происходит мгновенно, и человек оказывается неспособен от него освободиться, он находится в плотном кругу ассоциаций, мыслей и эмоций, не имея возможности оказать ему сопротивления. Человек, не имея представления о том, что с ним происходит, вынужден исчерпывать ситуацию до конца, или же долгое время идти на поводу у конкретного отождествления. Он оказывается неспособным осмыслить собственное положение.

Поглощенность. Состояние отождествленности также может быть охарактеризовано узостью внимания и восприятия человека, «ничего иного для вас больше не существует» [44, с.22]. Человек как бы «вырван» из действительности, и оказывается беззащитным перед любой возможной угрозой, поскольку он не в состоянии адекватно оценивать обстоятельства.

«Отнесенность». Человек, отождествленный с чем-либо, относит себя скорее к объекту отождествления, чем к самому себе. Иными словами, он приобщается к этому объекту, является в какой-то мере его частью, склонен быть не тем, кто он есть, но тем, с чем он отождествлен. В качестве примера можно использовать ситуацию, когда человек решает соответствовать какому-то произвольно выбранному образу поведения, к которому он испытывает определенную симпатию, и всячески уверяет самого себя в подлинном, а не фиктивном характере этого образа и в своем соответствии этому образу поведения.

Необходимо обратить внимание на то, что отождествленность сопровождает человека в обычном состоянии всю его жизнь, к тому же положение усугубляется тем, что человек не отождествляется время от времени с чем-нибудь одним: он отождествлен с очень многими вещами. На вопрос, возможно ли отождествление с двумя вещами одновременно, Успенский отвечает: «С целой тысячей!» [44, с.185].

Негативный характер этого качества может быть раскрыт в нескольких моментах:

При отождествлении невозможно выражение положительных эмоций: «Любовь невозможна при отождествлении. Отождествление убивает все эмоции, за исключением отрицательных. При отождествлении остается с нами только неприятная сторона переживаний» [44, с.183]. Собственно, отрицательные эмоции, по мнению Успенского, и являются тем материалом, который образует отождествленное состояние.

С точки зрения идеи функциональности человеческой машины, согласно которой последняя управляется центрами, отождествление с некоторыми отрицательными проявлениями является серьезной причиной огромных утечек энергии. Допустим, человек отождествляется с некоторой отрицательной эмоцией, к примеру, с собственным гневом. В зависимости от интенсивности этой эмоции, происходит утечка того или иного объема энергии. Как правило, как говорит Успенский, происходит выплеск практически всего объема энергии, которым обладает человек. Он пишет: «Если вы знаете, как не отождествляться в нужный момент, вы получите в свое распоряжение большую энергию» [44, с.190].

Отождествление - пожалуй, одна из наиболее трудных для практического изучения и искоренения вещей в человеке. Это объясняется тем, что человек в состоянии отождествленности неспособен наблюдать за собой, осознать то, что он отождествлен, поскольку это означало бы для него перестать отождествляться. К тому же, огромное количество вещей, с которыми человек может отождествляться одновременно, делают работу над ним очень фрагментарной: когда человек сумел побороть один вид отождествления, он уже оказался в плену у другого. Другими словами, «если мы полагаем, что не отождествляем себя ни с чем, мы отождествляемся с мыслью о том, что мы не отождествлены» [44, с.181].

Отождествленность является, по нашему мнению, очень верным наблюдением мыслителя, поскольку отражает во многом реальные процессы, протекающие в психике человека. Человек на самом деле каждый миг оказывается поглощен потоком собственных мыслей, эмоций и переживаний, и очень часто неспособен совладать с ним.

Резюмируя сказанное, необходимо отметить общую направленность всех идей о человеке в обычном состоянии, которые предлагает Успенский: раскрытие каждой из них служит одной единственной цели - цели развития, в любом ином случае все разговоры о механичности человека, о его множественности, о функциональном устройстве, об отождествленности, теряют свой смысл, поскольку лишь способствуют вышеназванным характеристикам, отдаляя человека от возможности изменения собственного положения, порождая, возможно, беспорядочный энтузиазм, или же утверждая его в собственном отчаянии.

В этом смысле, последующим разделом исследования должен производиться детальный анализ всего, что связано непосредственно с развитием.


Глава 3. Человек в перспективе развития


Человек в его обычном состоянии и человек в перспективе развития составляют между собой дихотомию, что означает, в частности, то, что аксиологически (о чем свидетельствует учение Успенского) они различны: обычное состояние человека оценивается негативно, в процессе развития человек отталкивается от осознания необходимости преодоления этого состояния. Кроме того, в соответствии с идеей о том, что человек имеет некоторый уровень знания и некоторый уровень бытия (где под бытием подразумевается следующее: «Это вы, то, что вы есть. Если того, кто никогда не слышал о самовоспоминании, вы спросите об этом, он ответит, что в состоянии помнить, осознавать себя. Это одно бытие. Другой знает, что не сознает себя - это уже иное бытие. Третий начинает осознавать, помнить себя - это третье бытие. Вот таким образом следует понимать бытие» [44, с.65]), следует заметить, что они (уровни) меняются с течением времени. Другими словами, знание и бытие имеют более высокий уровень у человека, вступившего на путь развития, нежели у человека в его обычном состоянии. Таким образом, человек в перспективе развития имеет многочисленные преимущества перед человеком в обычном состоянии, и являет собой более совершенный тип человека, его цели более конструктивны по отношению собственному бытию, поскольку они однонаправлены с общемировыми целями. Успенский утверждает: «Мы такие, какие мы есть для того, чтобы стать иными» [44, с.342].


3.1 Космологический смысл развития


Человек в учении Успенского рассматривается в качестве части мироздания и занимает в нем вполне определенное место, которое налагает на него множество ограничений и делает его тем, кто он есть. Изучение человека в связи с идеями системы, такими, как идея множественности «я», идея сознания, идея отрицательных эмоций, отождествления, идея центров и др., рождает необходимость рассмотреть, каковы цели человека на Земле, каково его назначение, его роль и поэтому «отныне мы должны всегда изучать человека в связи с занимаемым им местом, ибо много вещей, касающихся нас, того, что возможно для нас и что невозможно, увязано именно с этим» [44, с.274].

Всё, что существует в мире, подчиняется определенным законам, важнейшие из которых, в силу своей первоначальности и тотального характера, - Закон Трех и Закон Семи. Затронем каждый из них.

а) «Закон Трех […] означает, что в каждом проявлении, в каждом феномене и каждом событии действуют три силы. Они также именуются (но это всего лишь слова, не выражающие особенностей самих сил) положительными, отрицательными и нейтрализующими, либо активными, пассивными и нейтрализующими, либо еще проще, их можно назвать первой, второй и третьей силой» [44, с.29]. Очевидно, что нам неизвестны сущностные характеристики этих трех сил, поскольку, к примеру, «пассивной» одна из сил названа лишь условно, так как сила не может быть пассивной, она также активна. Это различение установлено для того лишь, чтобы обозначить характер взаимоотношения этих сил, то, что имеется определенное различие в их активности, «и это различие приводит ко всему многообразию явлений, что существуют в мире» [44, с.277]. Фактически, Успенский, вводя понятие третьей силы, меняет представление о логическом и диалектическом противоречии, являющемся, якобы, источником движения и изменения: две силы неспособны ничего породить, иными словами, их недостаточно, чтобы произошел качественный скачок. Тезис во взаимодействии с антитезисом неспособен породить синтез. «Мы часто наблюдаем (третью силу) в виде результата, тогда как в действительности она существует прежде первой и второй силы» [44, с.278]. Понимание проявлений этих трех сил возможно для человека не только в отвлеченной форме, поскольку этот закон действует повсеместно, но и вполне предметно, действие третьей силы, составляющее главный интерес, возможно наблюдать «во многих химических реакциях и биологических явлениях» [44, с.277]. Для иллюстрации психологического действия данного закона возможен такой пример: «Предположим, вы хотите что то изучать. Вы располагаете некоторым материалом, новыми идеями и т.д., но вместе с тем испытываете некоторое сопротивление к самому изучению, поскольку некоторые «я» хотят этого, а другие «я» не хотят. Они представляют собой активную и пассивную силы. Предположим, что данное изучение вызывает у вас определенного рода эмоцию; эта эмоция действует как нейтрализующая сила, и тогда вы в состоянии взяться за изучение. Если же эмоция не возникает, то «я», которые желают заняться изучением и противящиеся этому «я» будут продолжать выяснять отношения, и ничего из-за этого не произойдет» [44, с.278].

Закон Семи (Закон Октав), в отличие от Закона Трех, показывающего нам природу событий и явлений, существующих и происходящих в мире и человеке, раскрывает логику последовательности событий, а также «[…] означает, что все процессы в мире не идут беспрерывно» [44, с.29]. Семь последовательных элементов, составляющих элементарную структуру этого закона, соответствуют семи нотам музыкальной октавы, которые составляют между собой три интервала, и точки между ними по своей сути схожи с тем, что в современной синергетике называется «точкой бифуркации»: «В каждой октаве - то есть в период между определенной частотой колебаний (вибраций) и либо удвоенным, либо половинным значением этой частоты - имеются две точки, где колебания претерпевают некоторые изменения, спадают и затем возобновляются. Если в этих точках, иначе местах, не происходит дополнительного толчка, то октава меняет свое направление» [44, с.280]. Эстетизируя таким образом действие Закона Семи, Успенский утверждает, что «сама формула, выражающая космический закон, была позже применена к музыке в виде мажорного лада» [44, с.280].

Успенский разделяет два вида октав, которые составляют различные логики протекания событий. Октавы бывают восходящие и нисходящие, где восходящая - это та октава, которая располагается между определенным числом колебаний (собственно, такое же положение вещей существует и в музыке) и удвоенным этим числом, а нисходящая - та, которая располагается между определенной частотой колебаний и половинчатой величиной данной частоты. Исходя из этого разделения, мироздание, в соответствии с идеей Луча Творения (см. ниже), является нисходящей октавой «в смысле расширения, экспансии и разделения, дифференциации»[44, с.287].

Анализ физического смысла музыкального звука показывает, что чем ниже звук (в соответствии с его расположением в октаве), тем меньшее число колебаний в действительности происходит, а это означает упрощение, снижение уровня сложности, замедление, приближение к состоянию покоя - и огрубление.

Интересующий нас разрыв между интервалами октавы находится между нотами фа и ми, где и отведено место для органической жизни на Земле, частью которой является человек. Таково его положение в связи с Законом Семи.

Рассматривая его действие на уровне человека, Успенский пишет: «Проще всего наблюдать действие Закона Семи в человеческих поступках. Вы можете видеть, как люди начинают что-то делать - изучать, работать, - спустя некоторое время без видимых причин их усилия ослабевают, работа замедляется и если в данный момент не предпринять особых усилий, линия работы меняет свое направление. Происходит небольшое, но реальное изменение во внутренней силе. Затем, немного погодя, опять наступает замедление, и снова, если отсутствует особое усилие, направление меняется. Оно может полностью поменяться на противоположное, продолжая являться в прежнем облике. Многие фазы человеческой деятельности подпадают под данное описание. Они начинаются одним образом, а затем незаметно продолжают идти совершенно иначе. Если эти интервалы известны и если прибегнуть к средству по созданию некоего усилия или подобающей обстановки, можно избежать появления разрывов в октаве» [44, с.282]. Таким усилием для человека закономерно является усилие само-воспоминания (о нем см. 3.2. настоящего исследования). Пока человек не создаст соответствующие условия для дальнейшего развития, он обречен на бесконечное повторение в своей деятельности одного и того же, «нам приходится начинать вновь и вновь, пока не возьмем октаву. Нам приходится заново начинать каждый день: до, ре; до, ре, ми… Долгое время мы не в состоянии продвинуться дальше ноты ми» [44, с.282].

Далее необходимо подробнее рассмотреть космологические представления Успенского для того, чтобы определить отведенное человеку место и детерминанты его существования.

Космогонические представления Успенского находят свое воплощение в идее Луча Творения. Он считает, что творение вселенной продолжается до сих пор, а посему его космогонические идеи неотделимы от космологических. Рассмотрим структуру Луча Творения для того, чтобы определить, какое место там занимает человек.

Первоначальная точка творения мира - это Абсолютное. Абсолютное - это состояние вещей, которое мы можем охарактеризовать как состояние единства, так, как едино яблоко. «Значит, все галактики, наша галактика, наша Солнечная система, планеты, Земля и Луна, являющаяся сферой влияния Земли, все покоится в Абсолютном» [44, с.283]. Луч в геометрическом смысле есть прямая, имеющая начало, но не имеющая конца. И в этом смысле начало Луча - это Абсолютное. Абсолютное создает мир, следующий лишь непосредственно за ним. В соответствии с терминологией Успенского, само Абсолютное является Миром, и создает Мир. Цифра или число, имеющееся в наименовании того или иного Мира, отражает его наиболее существенную характеристику: число законов, действующих в нем. Таким образом, лишь Закон Трех является тем законом, который действует в Абсолютном. К тому же, три силы, действующие в Абсолютном, едины. «Три силы Абсолютного, составляющие единое целое, разделяются и соединяются по собственной воле и собственному решению; в точках соединения они производят феномены, или "миры". Эти миры, созданные волей Абсолютного, полностью зависят от его воли во всем, что касается их собственного существования. В каждом из этих миров снова действуют три силы» [38]. Далее, интервал между Миром и Миром, где три силы уже разделены, заполнен лишь волей Абсолютного. Миру соответствует и определенный масштаб восприятия: это «Все Миры». Мир, в котором действуют три закона, полученные от Абсолютного, создает Мир, соответствующий «Всем Солнцам». Таким образом, в нем действует шесть законов, три из которых являются законами Мира, и составляют половину, а три - собственными законами. На этом уровне творения появляется механичность. Мир, в свою очередь, создает Мир, носящий название «Солнце». В нем действуют три закона из Мира, шесть - из Мира, и три собственных. Следующий уровень, Мир, иначе говоря, «Все планеты», управляется тремя законами из Мира, шестью - из Мира, двенадцатью из Мира, и тремя собственными. В Мире, соответствующем нашей Земле, действуют, соответственно, сорок восемь законов, лишь три из которых исходят от Абсолютного, остальные же являются все более и более механическими. За Землей следует Луна, Мир, где число механических законов является роковым для возможности развития. Следует учесть, что человек может находиться под еще большим числом законов, что делает, как становится понятным, возможность развития весьма призрачной. По этому поводу Успенский замечает: «Представим человека, живущего своей обычной жизнью; вот приходит время идти ему на военную службу. Будучи в армии, он оказывается под действием большего числа законов, но когда заканчивается срок его службы, он подчинен уже меньшему числу законов. Теперь предположим, что находясь в армии, он совершает преступление и его отправляют в тюрьму. Тогда дополнительно к армейским законам, законам своей страны, физическим и биологическим законам он оказывается во власти тюремных законов» [44, с.297]. Рассмотрим теперь более подробно идею о том, что воля Абсолютного не распространяется далее, чем на Мир3. Эта идея становится очевидной, если искать аналогии этому процессу в человеческой деятельности: «Если архитектор чертит план дома и передает его строителям и подрядчикам, он не может затем вмешиваться в работу каменщиков или в жизнь людей, которые поселились в доме после его постройки, хоть ему и не нравится их поведение. […] Архитектор разработал свой план, и на этом завершилась его работа над домом. Многое не вошло в этот план: работа декораторов, люди, что будут жить там, кошки, собаки, мыши и т.д. Все дело в понимании. Многие вещи появляются на каждом уровне, независимо от первоначального плана» [44, с.285].

. Таким образом, Мир создает Мир, тот, в свою очередь, Мир, и т.д. Мы видим, что Луч Творения представляет их себя ряд последовательных актов креации, которые заданы определенным планом, но осуществляются различными «субъектами». Каждый из Миров является нотой в нисходящей октаве Луча Творения. Следовательно, в соответствии с Законом Семи, в некоторой точке должен существовать интервал, в котором октаве требуется дополнительный толчок для того, чтобы она продолжила свое движение (или развитие), иначе она либо прекращает существование в этой точке, либо меняет свое направление. Эта точка, в соответствии с учением Успенского, находится между нотами фа и ми, соответственно, Миром («Планеты») и Миром48 («Земля»). Это означает, что появляется необходимость в некоем образовании, которое взяло бы на себя функцию продолжения октавы. Таким образованием является органическая жизнь на Земле. Частью органической жизни является человек, следовательно, он причастен тем целям, которые поставлены перед ней. По этому поводу Успенский пишет: «Органическая жизнь на Земле играет очень важную роль в Луче Творения, поскольку гарантирует передачу энергий и делает возможным рост самого Луча. Точкой роста Луча является Луна. Смысл всего этого заключается в том, чтобы в итоге Луна стала подобна Земле, а Земля подобна Солнцу; затем появится другая Луна, и так сам рост будет продолжен до определенного момента. Но это уже не касается нас.

Органическая жизнь является своего рода приемным устройством для улавливания и передачи влияний, идущих от планет Солнечной системы. Одновременно с этим, будучи средством коммуникации, сношения между Землей и планетами, органическая жизнь питает собой Луну. Все, что живет, служит целям Земли; все, что умирает, питает Луну. […] Это делает органическую жизнь не только самоподдерживающей системой, но также позволяет ей питать Луну и служить в качестве передатчика энергий. Таким образом, органическая жизнь служит многим целям - более крупных миров, планет, Земли и Луны» [44, с.287].

а) Человек, как мы выяснили, является, согласно учению Успенского, частью высокоорганизованной системы, в которой действует огромное количество законов, исходящих как с более высоких уровней, например, Планет или Солнца, так и с более низкого уровня - Луны. С этой точки зрения можно представить всю совокупность влияний на человека, как благоприятных, так и вредных, и проявлений в человеке, как действие определенных законов. Успенский указывает на некоторые из этих законов, в частности, на те из них, которые он называет «механическими законами»: «Прежде всего человек, подобно всему тварному на Земле, живет под властью физических законов, а это означает, что он в состоянии жить лишь в определенном интервале температур. Далее, необходима определенная влажность воздуха, и сам воздух должен иметь особый химический состав, чтобы человек мог дышать. Человек также ограничен в своем питании определенным видом пищи, которую он в состоянии переварить. Все это является законами для человека. Затем, переходя к совсем простым законам, мы отыщем, к примеру, свое неведение. Мы не знаем самих себя - это закон. Когда мы начинаем познавать самих себя, то избавляемся от этого закона. Как я говорил, мы не можем составить их список, так как для некоторых у нас вообще отсутствуют названия, но некоторые нам известны. Например, мы знаем, что все люди живут под действием закона отождествления. Те, кто начинают помнить себя, начинают освобождаться от закона отождествления» [44, с.296]. В этом смысле, учение Успенского направлено на избавление от ненужных законов.

б) Человек для Земли является особым орудием, это часть тонкой пленки органической жизни на ее поверхности, и он во многом отличен от остальной части органической жизни. К примеру, человек более чувствителен к высоким влияниям, исходящим из Мира3, Мира6, а точнее, он имеет органические условия для возможности их восприятия, которых не имеют другие представители органической жизни - растения, животные и т.д. Таким образом, человек является (в потенции больше, чем в действительности) самым чувствительным нервным окончанием Земли. «Безусловно, луг с его зеленой травой во многом отличается от человека - он воспринимает лишь некоторые планетарные влияния, и притом весьма незначительные. Человек же воспринимает значительно более сложные влияния. Однако, сами люди сильно разнятся в этом отношении. Большинство из них обретают значимость только в общей людской массе, и лишь людская масса воспринимает то или иное воздействие. Некоторые же способны воспринимать влияния отдельно - влияния, которые людским массам недоступны, поскольку те чувствительны лишь к грубым воздействиям» [44, с.308].

в) Органическая жизнь, с точки зрения Закона Семи, является интервалом между нотами фа и ми, точнее, материалом, заполняющим его, и в соответствии с этим законом, образует так называемую «боковую октаву», которая состоит из трех нот, ля, соль и фа. Успенский подробно описывает механизм возникновения этой октавы и ее структуру. Он говорит, что она берет начало от Солнца, ноты соль. «Соль переходит в до и порождает си на уровне планет, а затем три ноты - ля, соль, фа, которые представляют собой органическую жизнь на Земле. Далее, ми из этой боковой октавы направляется к Земле, а ре идет к Луне. Так что органическая жизнь принадлежит не основной октаве, а этой, боковой октаве, которая берет начало от Солнца. Мы не знаем, что означают ноты до и си в этой октаве. Во всей данной октаве нам известны только ноты ля, соль, фа и ми. Даже относительно ре мы знаем только то,что когда что-то умирает - будь то человек или таракан, - его душа отправляется на Луну» [44, с.312].

Исходя из этого, можно заключить, что, по мнению Успенского, сочетание ля - соль - фа, соответствующее органической жизни, исходящее от высоких влияний Солнца, дает возможность человеку развиваться, создавать в себе более совершенные механизмы существования и функционирования, чем те, которыми он обладает на нынешний момент.

г) Важнейшим утверждением Успенского по поводу развития человека является то, что человек, находясь под воздействием планетарных законов, все же имеет возможность обрести свободу, и на вопрос о том, какой дальнейшей цели человек может служить, обретя сознание, если он, как часть органической жизни, уже имеет некую цель в схеме мироздания, он отвечает: «Это зависит от того, чего мы хотим. Вы можете удовлетвориться некоторыми целями самой природы или же иметь собственные замыслы. Став сознательными, вы можете служить собственной цели, но если вы не сознательны, вы в состоянии служить только целям природы» [44, с. 314].

. Необходимо отметить всю важность космогонических и космологических идей Успенского в структуре всего учения. Они имеют не только функцию объяснения, некоторой метасистемы, из которой дедуцируются все основные смыслы человеческого бытия, хотя и этот вариант является вполне приемлемым. «Кроме этого, все крупные идеи, наподобие Луча Творения и основополагающих законов вселенной необходимы, поскольку направляют нашу с вами мысль в верное русло. Они не дают ей бесплодно растекаться и, значит, помогают само - воспоминанию. Если вы отбросите их, если вы попытаетесь лишь помнить себя и отбросите все иные идеи, у вас ничего не получится» [44, с.305].

. В заключение данного раздела необходимо дать аксиологический план занимаемого человеком места во вселенной. Успенский призывает не переоценивать человеческую ситуацию, поскольку именно наше положение во вселенной является причиной наших, близких к нулю, шансах начать развитие. «Когда мы познаем основные законы, то понимаем, что живем, оказывается, в неблагоприятном месте, действительно плохом месте. Но мы не можем жить в ином месте, так что должны выяснить, что же мы можем здесь сделать. Так что не следует ничего вокруг приукрашивать» [44, с.303].


3.2 Сознание как главный инструмент развития


Сознание - пожалуй, центральное понятие системы Успенского, это доминанта, выделяемая в качестве главного критерия развитости человека, главной возможности человека и единственного предмета упований. «Данный вид школы просто говорит: развивайте одно сознание, и все остальное в таком случае приложится» [44, с.152]. Это суждение хотя и спрямляет очень многие моменты, но выражает основную интенцию данного учения: сознание способно дать человеку возможности к реорганизации собственных внутренних качеств с наибольшей для него пользой, сознание дает возможность человеку развиваться. Успенский утверждает: «Сознание означает волю, а воля означает свободу» [44, с.373]. Этот пафос пронизывает все его учение, и на наш взгляд, правомерно ставить с точки зрения саморазвития сознание во главу угла. Из вышесказанного следует, что, с точки зрения учения Успенского, развитие сознания соответствует развитию человека, где соответствие может пониматься в интервале от частичного совпадения до полной тождественности.

Первое и одно из важнейших допущений системы Успенского состоит в том, что человек не обладает сознанием, у него нет сознания. Хотя нормальное, подобающее состояние для человека - это сознательное состояние, в силу множества причин, связанных со средой, воспитанием и самой спецификой сознания, оно отсутствует у человека. Именно в этом и состоит основное различие в понятиях «обычного» и «нормального» состояния. Человек устроен таким образом, что может иметь сознание, но он не имеет его, и положение его усугубляется тем обстоятельством, что он мнит себя сознательным существом, то есть не знает своего нынешнего положения. Проверить это представляется возможным, если, например, человек попытается в течение, хотя бы нескольких минут осознавать себя, не отвлекаясь ни на что другое. Во-первых, нельзя утверждать, что осознание себя может вообще случиться по воле самого человека, иными словами, человек не волен управлять своим состоянием, и прежде всего состоянием сознания, а во-вторых, человек не сможет осознавать себя так долго, поток мыслей и эмоций неизменно захватывает его, и он не в силах противостоять его течению.

Философами современности эта особенность названа «дискретностью сознания» и воспринимается как его сущностная черта, хотя Успенский - и в этом состоит второе важнейшее положение его учения - утверждает: «Человек способен помнить себя, если он долго будет пытаться делать это» [44, с.12]. Мы частично затронем технологии обретения сознания, но основной нашей задачей является, естественно, выявление понимания сознания, которое присутствует в учении Успенского, и той роли, какую оно играет по отношению к человеку.

В связи с этой задачей, прежде всего, необходимо связать понимание сознания и нынешнего состояния человека с метафорой сна и бодрствования. С такой позиции сознание подобно пробуждению и бодрствованию, а наше нынешнее состояние - сну. С другой стороны, картина жизни человека не столь однозначна. Если рассматривать всю совокупность возможностей человека в отношении сознания, то он может находиться в четырех состояниях:

Сон. Имеется в виду, прежде всего, обычный ночной сон. Это состояние характеризуется своей субъективностью, пассивностью, человека в нем окружают видения, психические функции в этом состоянии работают без всякой цели, нет логики, нет следствий, нет причины и нет никаких результатов. Человеку неподконтрольны сновидения, и нет никаких оснований считать, что в данном состоянии человек может оказаться сознательным, ведь даже и пробуждение ото сна происходит здесь механически, без волевого участия человека. Оценивается Успенским как низшее состояние сознания.

Сон наяву, или относительное сознание. Это состояние, в котором мы работаем, разговариваем, мыслим, находимся здесь и сейчас и, что называется, живем. Человек в этом состоянии захвачен грезами, дневными сновидениями, фантазиями, беспредметными размышлениями, чаяниями и упованиями, своим внутренним диалогом. Но в отличие от состояния сна мысли здесь более связны, присутствует «чувство противоречивости происходящего» и «чувство невозможности»[41]. И вполне естественным следствием состояния относительного сознания является уровень наших возможностей: мы можем знать лишь относительную истину, мы не в состоянии объективно судить о вещах. Сознание не является в этом состоянии устойчивым элементом человеческого существа, оно вспыхивает, будучи порожденным определенной ситуацией, например, это может случиться, когда человек оказывается в новом месте. Так же внезапно, как и появилось, сознательное состояние исчезает, уступая место привычным сцеплениям ассоциаций, типовым ходам мышления и механически следующим за ними эмоциям.

Необходимо заметить, что человек в течение жизни, как правило, находится лишь в этих двух состояниях, они порой пересекаются, порой диахронически следуют друг за другом, и составляют существо внутренней жизни человека. Успенский утверждает, что кроме них есть еще два возможных для человека состояния сознания, но они не даны ему природой, она лишь делает возможным их обретение, создавая человека способным к такому обретению после тяжкой и длительной борьбы.

Самосознание - это состояние, в котором человек становится объективным в отношении к самому себе. Здесь мы способны знать всю полноту истины о нас самих. Успенский нарочно и, на наш взгляд, вполне закономерно пресекает всякий детальный разговор о специфике, конкретных моментах и описаниях состояния самосознания, поскольку, по его мнению, мы не можем знать ничего об этом состоянии, оно нам недоступно и никогда на протяжении всей жизни нами не переживалось настолько долго и глубоко, чтобы можно было сказать, что либо о нем. Напротив, в качестве основного мотива деятельности по обретению такого состояния и важного принципа работы по его достижению Успенский называет осознание своего нынешнего состояния; это во много раз более важно, нежели развертывание пустопорожних разговоров по поводу того, о чем мы не имеем ни малейшего представления, то есть по поводу самосознания. «Лишь после осознания человеком того, что он спит, возможно сказать, что он на пути к пробуждению. Он никогда не проснется, пока не поймет, что спит» [41]. В общем плане Успенский, используя в том или ином отношении понятие самосознания, говорит о таких его составляющих, или сопутствующих, элементах, как внутреннее единство, обретение индивидуальности, наличие постоянного «я» и воли.

Состояние объективного сознания - состояние, которое предполагает способность знания полной истины обо всем; достигнув такого состояния, человек может изучать вещи сами по себе, мир, как он есть. Успенский неоднократно подчеркивает, что данное состояние недоступно нам, то есть людям, находящимся в обычном состоянии, поскольку оно, рассматриваемое в качестве конечной цели, предполагает для своего обретения наличие у человека многих других качеств, которыми он в настоящее время не обладает, а также указывает, что даже в качестве цели состояние объективного сознания еще слишком далеко от нас, чтобы пытаться вести о нем какой-либо серьезный разговор. С теоретической же точки зрения идея объективного сознания представляет собой рафинированный образ человеческого сознания, задает, с одной стороны, сферу сознания, то есть область применения понятия сознания, а с другой, его предельные смыслы, иными словами, задает некоторую модель совершенного сознания, развитого и завершенного.

Успенский рассматривает сознание, как уже было сказано, с точки зрения «возможной эволюции человека», где оно является критерием развитости и основополагающим ценностным ориентиром. Исходя из этого он выделяет несколько типов людей, в зависимости от уровня развития. Данное разделение интересует нас в том плане, что позволяет проследить этапы развития сознания у человека, и выяснить связи сознания, как оно представлено у Успенского, и многих других качеств человека. Итак, Успенский выделяет семь типов людей, уровень бытия которых имеет качественные отличия, и является следствием наличия у них различных уровней сознания. Первые три типа составляют единую группу, где главным различием служит доминирование того или иного центра в функционировании психики, что обуславливает некоторые различия в отношении ценностей, характера, поведения, темперамента, но не означает каких либо качественных различий в сознании людей: уровень сознания здесь примерно одинаков, и рознится у конкретных людей незначительно. С другой стороны, эти три типа - все, что нам известно, все люди, встречающиеся нам в обычной жизни, принадлежат какому то из этих трех типов. Важно, что с точки зрения данного разделения эти три типа составляют феномен, именуемый человеком «в обычном состоянии». Успенский, говоря об общих свойствах таких людей, замечает: «Человек первого, второго и третьего типа до того, как приступил к изучению себя в рамках некоторой системы, дающей ему возможность самопознания, всю свою жизнь проводил во сне. Ему только казалось, что он бодрствует; в действительности он никогда не пробуждался или же случайно пробуждался на какой то миг, оглядывался вокруг и вновь впадал в спячку. Второй характерной чертой является то, что, хотя он обладает различными «я», некоторые из этих «я» даже не знакомы друг с другом. У такого человека могут быть вполне определенные склонности, определенные убеждения или взгляды, но с другой стороны, у него могут быть совершенно иные убеждения, иные взгляды, иные симпатии и антипатии, и ни одно из этих «я» не подозревает о существовании другого» [44, с.27]. Данное разделение играет принципиальную роль в рассмотрении человека, поскольку с его помощью решаются также многие другие проблемы, например, различие в трактовках чего бы то ни было, или интерпретациях, у разных людей. Используя это разделение в качестве принципа, мы сквозь его призму можем пересматривать любое проявление человеческой деятельности, включая культуру, искусство, философию, науку, общественную жизнь. Это становится ясным исходя из следующего отрывка: «… наряду с семью категориями людей должно, соответственно, существовать и семь категорий всего, что бы ни принадлежало человеку. Мы не располагаем сведениями относительно человека пятого, шестого и седьмого типа, но мы знаем различие между человеком номер один, два и три, и таким образом можем легко заключить, что религия человека первого типа, какой бы она ни именовалась, будет примитивной, упрощенной во всех смыслах. Боги здесь просты, добродетели просты и грехи просты - все просто, поскольку человек номер один не любит много думать. Сентиментальная, эмоциональная религия, полная иллюзий и воображения, будет религией человека второго типа. И религия, состоящая из теорий, слов и определений всех вещей, будет религией человека номер три. Нам известны лишь некоторые виды религий, но при условии существования людей более высокого уровня должна существовать также религия человека номер пять, религия человека номер шесть и религия человека номер семь. […]В науке это различие еще более наглядно. Естественно, что наука номер один, номер два и номер три нам полностью известна. Она опирается на нынешнее состояние сознания человека и нынешние его функции в качестве орудия получения определенных результатов. Наука номер четыре начинается с усовершенствования орудий познания. Если вам приходится работать в конкретной отрасли науки, вы располагаете определенным инструментом для такой работы, посредством которого получаете определенные результаты. Но предположим, что у вас имеется более совершенный инструмент; тогда вы немедленно получите более совершенные результаты»[44, с.62-63].

Физический человек. В функционировании его психики велико значение инстинктивного и двигательного центра. Для такого человека характерны приземленные интересы, доминирование потребностей тела над потребностями духа. Согласно Успенскому, такого человека не способны заинтересовать идеи его, или какого-либо иного учения, они не могут быть восприняты им, а будучи воспринятыми, будут с неизбежностью искажены.

Эмоциональный человек. Для психики такого человека характерна высокая степень эмоциональности, велико значение эмоционального центра, он может быть чрезмерно сентиментален или вспыльчив, он познает мир и самого себя, главным образом, посредством эмоций, и, как и человек первого типа, неспособен к восприятию идей системы.

Интеллектуальный человек. Его психика характеризуется доминированием интеллектуального центра, что означает развитость теоретического мышления и мыслительной активности. В любой деятельности такой человек отдает предпочтение мышлению, а не эмоциям, в деле принятия каких-либо решений руководствуется скорее собственными умозаключениями, чем желаниями, аффектами или эмоциями. С этой точки зрения средневековую схоластику правомерно назвать типичной религией человека номер три, интеллектуального человека.

Основной критерий практического разделения людей данных трех типов связан с «тяготениями в моменты принятия важных решений. Человек номер три исходил бы в своих действий из теории, человек номер два опирался бы на эмоциональные симпатии и антипатии, человек номер один опирался бы на свои физические симпатии и антипатии»[44, с.63].

Дальнейшие четыре ступени развития человека принадлежат совершенно иной плоскости, а именно, могут быть достигнуты только в результате работы. Под работой понимается целенаправленное устремление к обретению сознания и других, подспудных качеств, регулярное приложение специальных усилий по реализации данной цели. Очевидно, что «никакая работа не совершается во сне»[41], иначе она не будет являться работой, и эта очевидность дает нам представление об обычном состоянии человека. Закономерно, что мы рождаемся людьми первого, второго или третьего типа, но никогда - четвертого или пятого типа. С позиции данной системы, к примеру, человек четвертого типа имеет огромные преимущества в отношении развития перед человеком третьего типа, сама перспектива развития оказывается для него намного более реальной. Необходимо учесть, что имеется в виду не естественное развитие, которое, якобы, осуществляется в течение жизни человека, но только осознанное развитие, предполагающее приложение усилия, и прежде всего - осознание человеком собственного положения, то есть того, что он топчется на месте и находится в плену воображаемого развития, в плену грез и ложных представлений. Человек, стремящийся к развитию в рамках некоторой системы, приближается к состоянию нормального человека, иными словами - человека, способного к развитию. Имеется в виду не разрозненная и неопределенная способность к развитию, где шансы того, что само это развитие начнется или, начавшись, продолжится, крайне малы, а осознание необходимости развития и наличие некоторых результатов в подготовке к развитию, таких, как избавление от препятствий, от того, что ему мешает. Такое состояние характеризует уже человека четвертого типа, и качественно улучшается далее - у человека пятого типа.

Итак, человек четвертого типа. Как таковой не рождается, а является продуктом «школьной» работы. Характерными чертами такого человека, отличающими его от предыдущих трех типов, являются знание себя самого, осознание и понимание своего положения, обретение постоянного центра тяжести. Остановимся более подробно на идее центра тяжести. «Это более или менее постоянная цель и осознание относительной значимости вещей в связи с данной целью. Это означает, что определенные интересы становятся более важными по сравнению со всем остальным - человек обретает постоянное направление, он не идет в этот день в одном направлении, а на следующий в другом; он идет в одном направлении, зная само направление. Чем сильнее ваш центр тяжести, тем свободнее вы от случайности» [44, с.135-136]. Человек четвертого типа имеет в качестве центра тяжести идею достижения постоянного «я» и воли, то есть идея саморазвития уже стала для него важнее всех прочих интересов. В отношении центров, на этом уровне также происходят некоторые изменения - работа центров становится более сбалансированной, функции человека отлаживаются и сообразуются друг с другом. «Его также отличает начало внутренних перемен, главным образом, в сознании, но также и в уровне знания и способности к наблюдению» [44, с.27].

Человек пятого типа обрел самосознание и внутреннее единство. В функционировании его внутренних механизмов произошли заметные изменения - у него работает один из высших центров, точнее - высший эмоциональный центр, и это означает, что ему доступна вся полнота эмоциональных проявлений, к которым только способен человек, и которые недоступны обычному человеку.

Человек шестого типа достиг объективного сознания, у него задействован второй высший центр, высший мыслительный центр, также он обладает многочисленными новыми способностями и силами, лежащими за пределами понимания обычного человека.

Человек седьмого типа достиг всего, чего способен достичь человек. Он обладает постоянным «я» и свободной волей, он способен контролировать все состояния собственного сознания и способен сохранять, не утрачивать что либо из обретенного им. В рамках космологической части учения Успенского утверждается также, что такой человек «бессмертен в пределах Солнечной системы» [41]

Представленное разделение является свидетельством того, что человек, точнее, человеческая машина, несмотря на многочисленные препятствия и требование многочисленных условий, способна создать для себя совсем иные стандарты восприятия и действия, нежели те, которыми она обладает.

Мы показали динамику развития сознания, как она представлена у Успенского, очертили возможные перспективы и тенденции развития того качества, которое по праву должно принадлежать человеку.

Важнейшим технологическим средством к развитию человека, чрезвычайно интересным фактом психической жизни и краеугольным камнем учения Успенского является идея «самовоспоминания». Само-воспоминание имеет характер практики и смысл его затруднительно изложить в теоретической форме, но мы попытаемся, в силу необходимости, осуществить эту задачу, оговорившись лишь о том, что полное понимание его, по мнению Успенского, возможно лишь практически.

Для начала очертим соотношение понятий сознания и самовоспоминания. Успенский порой чередует в одном и том же контексте термины «само-воспоминание», «памятование себя» и «самосознавание», что позволяет нам заключить о том, что речь идет об одном предмете, и что он непосредственно связан с сознанием. Когда Успенскому задали вопрос о том, можно ли рассматривать само-воспоминание в качестве состояния сознания, он ответил, что это возможно, но «вместе с тем его можно рассматривать как способ стимулирования самосознания»[44, с.168]. Иными словами, само-воспоминание выступает в качестве состояния сознания, схожего с вниманием, или внимательностью, когда степень интенсивности и продолжительности этого внимания определяет успешность продвижения к поставленной цели - обретению сознания. Объект внимания в данном случае определен категорически: «Мы в состоянии не только не мыслить, но также мыслить о том и о сём. Так что мы можем делать оба этих дела: мы можем исключить ненужные мысли, но мы также в состоянии поставить в центр наших мыслей осознание «я» - "я здесь" и "я мыслю"»[44, с.169]. Внимание при самовоспоминании имеет двоякое направление: с одной стороны, направлено на меня самого, а с другой, на то, что я делаю и наблюдаю. «Такое двойное внимание является формой мышления, соответствующей другому состоянию сознания». Другое состояние сознания, то, к которому мы стремимся, предполагает такую собранность мышления и всех иных функций, которая описана выше. Практика такой внутренней собранности и называется самовоспоминанием, но последнее означает еще множество условий и характеристик, в частности то, что это попытка создать внутри себя определенное состояние сознания, в котором человек не отождествлен ни с одной из своих функций, но контролирует каждую из них.

В отношении к сознанию само-воспоминание также можно считать практикой, способствующей достижению, продлению и углублению сознательных состояний. Человек, как уже было сказано выше, способен обрести сознание длящееся, непрерывное, взамен дискретным вспышкам, неподконтрольным и неожиданным. Успенский пишет: «Само-воспоминание означает форму мышления или умственной работы, которая соответствует пробуждению, и таким образом вызывает в нас момент пробуждения» [44, с.166]. Следует более подробно остановиться на той идее, что человек имеет возможность быть сознательным в каждый момент своей жизни, что сознание, в результате длительного приложения правильных усилий, способно стать его постоянной характеристикой. Успенский утверждает, что само-воспоминание способно повысить качество любой работы, и шире, любой деятельности человека, в сотни раз. Если человек помнит себя, значит, он не упускает ничего, касающегося того, что он делает, и его работа становится более качественной и более осмысленной. По словам Гурджиева, «результаты работы пропорциональны сознательности в ней»[11, с.58].

Значение практики самовоспоминания для системы и жизни человека в целом выражено в следующих словах: «Не помнить себя - это словно находиться за рулем аэроплана, высоко над землей, и спать при этом. Таково в действительности наше положение, но мы не желаем осознавать этого. Если же человек начинает понимать происходящее, тогда он, естественно, будет прилагать усилия, чтобы пробудиться. Но если он полагает, что просто сидит в кресле и вокруг ничего особенного не происходит, он посчитает, что ничего опасного в том, что он спит, нет» [44, с.166]. В структуре учения практика самовоспоминания, наряду с самонаблюдением, является тем, с чего начинается работа по обретению сознания, само-воспоминание - «это единственный путь достичь всего остального, поскольку это самое первое, чего нам недостает. Мы постоянно, то и дело забываем самих себя, и такое состояние необходимо изменить. Необходимо помнить себя - это альфа и омега всего остального, поскольку, обладая этим, мы обладаем всем» [44, с.170].

Идея самовоспоминания не принадлежит самому Успенскому, по его собственному признанию, и это составляет для нас некоторый интерес: если данная идея уже была высказана ранее, можно заключить, что она носит характер реальной практики, реального опыта, а не только лишь теоретического конструкта, созданного отдельным человеком. Действительно, само-воспоминание является важнейшей практикой, с которой может начинаться изучение и развитие сознания, и проистекает из самого устроения человеческого существа, как оно понимается в учении Успенского. Вся сложность ситуации со столь ценной идеей высказана Успенским в следующих словах: «Для меня лично в самом начале наиболее интересной представлялась идея самовоспоминания. Я просто не понимал, как можно было не замечать этого. Вся европейская философия и психология прошла мимо этой идеи. Ее следы мы обнаружим в старых учениях, но они столь замаскированы и теряются среди множества менее важных суждений, что вы не в состоянии оценить всю значимость такой идеи» [44, с.23-24].

Выше мы указали, какие четыре типа состояний могут быть у человека в отношении сознания и то, какие сопутствующие качества несет с собой сознание - волю, которая, хотя и должна вырабатываться отдельно, все же «нуждается» в сознании, эффективную работу организма (отлаженную работу центров), обретение эмоциональной жизни, усовершенствование методов и средств практической деятельности и т. п. Далее, мы показали вектор развития сознания, то, какие новые качества и в какой последовательности возникают в сознании - и человеке, при его развитии. Мы подробно остановились на идее самовоспоминания, как практике, способствующей осознанности и являющейся, с одной стороны, сознательным состоянием, а с другой - главным методом развития сознания.

Теперь необходимо осуществить интерпретацию того, что представляет собой сознание как понятие в учении Успенского. В этой связи мы попытаемся определить сознание трояким образом: апофатически, сущностно и функционально, что позволит затронуть все основные аспекты, характеризующие сознание.

Успенский не склонен отождествлять в своем учении сознание ни с чем из того, что также присутствует или может быть развито в человеке; для него сознание - отдельное качество, самостоятельное и несводимое ни к чему иному. Сознание не есть

мышление. Он утверждает: «Мышление - это механический процесс, он может протекать без участия сознания или при очень незначительном его участии. А сознание может существовать без ощутимой работы мысли»[44, с.169]. Иначе говоря, сознание не есть мышление.

воля. Сознание должно расти одновременно с волей для того, чтобы человек не оказался в ситуации «глупого святого» (когда человек многое может сделать, но он не знает, что он должен делать) или «слабого йогина» (когда человек обладает сознанием и способен видеть многое из того, что другому недоступно, когда он знает, что ему нужно делать, но не может сделать этого) [44, с.74]. Тем самым, воля и сознание оказываются взаимосвязанными, но не совпадают.

человек. Человек никогда не исчерпывается сознанием, он может вовсе не обладать им, но все же называться человеком. Сознание не является, так сказать, единовластной сущностью человека.

функция. В связи с идеей существования центров и соответственных функций, необходимо подчеркнуть, что сознание не является функцией ни одного из центров, оно представляет из себя в этом смысле отдельную структуру.

«я». Сознание сопутствует «я» человека. «Я» конституируется как определенный тип отношения человека к миру и самому себе, для Успенского «я» есть направленность мыслей и интересов, но оно рождается порой до сознательного отношения к нему, и, естественно, не совпадает с сознанием.

Таким образом, сознание всегда оказывается иным по объему понятием, чем представленные выше, к тому же, имеет иную специфику в сравнении с ними. Действительно, сознание не тождественно ничему из того, что помимо него обретается или наличествует в человеке, оно есть отдельная реальность, существующая наряду со всем остальным.

Сознание в его сущности, понимая под ней первоначальный специфический характер определяемого объекта, как таковое есть состояние (в том смысле, что оно не зависит от объема наличествующих у человека знаний, оно не является знанием, сознание не исчерпывается познанием, это не научение, а именно состояние) внимательности, ясного видения, дистанцированности, когда возможно наблюдать, осуществлять мыслительные операции соответственно предмету мышления (вместе с тем сознание не тождественно этим мыслительным операциям), состояние контроля за всеми своими внутренними и внешними проявлениями, состояние собранности и сосредоточенности.

В отношении сознания можно выделить несколько функций, которые, исходя из учения Успенского, являются основными и неотъемлемыми.

а) Творческая. Функция порождения новых идей, нахождения оригинальных и нестандартных, нетиповых, но более эффективных решений, позволяет человеку созидать и вырабатывать новые стандарты мышления, восприятия и отношения, является одним из условий существования человеческой культуры. Человеческое творчество оценивается Успенским сквозь призму идеи сознания: по его мнению, не всякое творчество человека может считаться творчеством в собственном смысле слова, поскольку многое из того, что создается человеком, создано не сознательно, является продуктом скорее воображения, чем сознания, выражает ошибочные и противоестественные человеческому существу идеи. К примеру, некоторые тенденции в искусстве и культуре в целом, сообразующиеся, по мнению Успенского, с нынешним состоянием человека, а именно, с его разделенностью на множество «я», его непостоянством и фрагментарностью его реального опыта, суть тенденции, лишь ухудшающие нынешнее положение человека и вводящие его в еще пущее заблуждение относительно себя. «Широкое распространение идеи, - пишет он, - будто непостоянство и аморальность означают оригинальность, несет ответственность за многочисленные научные, художественные и религиозные подделки нашего времени, а возможно, и всех времен»[41]

б) Регулятивная (отлаживающая). Важной задачей сознательных состояний и собственной функцией сознания является приведение человеческой психики и организма человека в надлежащее состояние, которое может быть охарактеризовано эффективным использованием функций центров, осознанным использованием различных режимов работы тех или иных механизмов в организме, к примеру, аккумулирование энергетических ресурсов, которое необходимо порой для осуществления сверхусилия, требующего серьезных энергозатрат. Сбережение энергии возможно лишь с привлечением самовоспоминания, поскольку для этого необходим контроль за собственными эмоциями, двигательными, мыслительными и прочими функциями и проявлениями. С другой стороны, человек, приступающий к развитию, в некоторой степени уже должен использовать сознание, которого, как было замечено выше, у него нет. Как же это возможно? Успенский, говоря об отсутствии у человека сознания, имеет в виду невозможность контролировать сознательные состояния, изредка произвольно возникающие у человека, человек, выражаясь точнее, не обладает сознанием. «Если бы у нас не было и капли сознания, мы оставались бы теми же, кем являемся сейчас» [44, с.164].

Следовательно, именно эта «капля сознания» позволяет нам избавляться от нежелательных проявлений, несовместимых с сознанием, и закономерно, что одной из функций сознания является борьба за собственное существование - регуляция функций, избавление от нежелательных и деструктивных проявлений человеческого существа.

в) Познавательная. Успенский утверждает, что развитие начинается с изучения себя, с изучения человеческой лжи по поводу самого себя, продолжается приобретением нового знания о себе, соответствующего действительности, а также знания о том, чего человек может достигнуть. Заканчивается этот цикл изменением собственного положения в соответствии с полученным знанием. Помимо этого, существует также знание о мире, о том, какое место занимает человек в мире. И знание это может быть понято лишь путем осознания, сознание сопутствует пониманию, которое является важнейшей компонентой и результатом познания. Знание может быть ложным, может вести к ложным результатам, и естественно, что достижение такого состояния, когда человек способен взглянуть на изучаемый предмет по-новому, привлечь сознание как интуицию достоверности, более совершенное в сравнении с имеющимися орудие познания, служит важнейшим условием успешности процесса познания. «Когда вы спите, ваш мир ограничен действующими ощущениями, но когда вы просыпаетесь и обнаруживаете себя в объективном мире (хотя рассматриваете его субъективно), он уже значительно менее ограничен для вашего восприятия. Но когда вы постигаете, что это не полное пробуждение, что вы в действительности менее чем наполовину пробуждены, вы поймете, что при полном своем пробуждении окажетесь в более обширном мире и увидите и поймете многие из тех его свойств, что сейчас не замечаете» [44, с.161].

г) Нравственная. Мораль человека первого типа и, допустим, человека пятого типа, исходя из сущности самого этого разделения, - совершенно различны. «Видите ли, неизбежным спутником процесса саморазвития является пробуждение совести, а пробуждение совести предотвратит всякую возможность использования новых сил для любой превратной цели или ошибочного намерения. Это необходимо четко себе представлять с самого начала, поскольку совесть, когда она пробуждается, не позволит человеку делать хоть что-то корыстное или противоречащее интересам других, либо наносящее вред кому-то - ничего, фактически, из того, что мы могли бы считать ошибочным или дурным» [44, с.234]. Нравственность человека связана прежде всего с понятием совести, совесть в этом смысле - не относительное понятие, а абсолютное. Относительным понятием является мораль, она изменчива, различна у разных людей и в качестве системы идей может быть основана на совести, то есть на внутреннем критерии нравственности лишь тогда, когда человек обладает совестью, что свидетельствует о том, что его сознание превышает обычный уровень развития.

д) Коммуникативная (понимательная). Успенский утверждает, что понимание между людьми первых трех типов чрезвычайно затруднено, поскольку такой человек множествен, и не осознает этого, и вследствие этого может высказывать полярно противоположные точки зрения в различные моменты времени, при различных обстоятельствах, и не способен видеть эту противоречивость ни в себе, ни в ком-либо другом. Когда люди пытаются понять друг друга, они с неизбежностью оказываются в плену огромного количества ложных представлений, принадлежащих обоим участникам этого взаимодействия. Противоречивость выносимых ими суждений, вкупе с так называемым «полаганием» (английский эквивалент - considering) дает соответственный результат: непонимание. Под полаганием, или «учитыванием», подразумевается следующее: «Чаще всего мы полагаем, что люди недостаточно ценят нас, или не думают о нас в достаточной мере, либо недостаточно заботливы к нам. Для упреков слова всегда найдутся» [44, с.23]. Также его можно характеризовать как «состояние, в котором человек постоянно заботится о том, что другие о нем подумают: отдают ли они ему должное, достаточно ли восхищаются им. У некоторых людей оно становится одержимостью; вся их жизнь заполнена тем, что они учитывают, принимают во внимание, то есть беспокоятся, сомневаются, подозревают, и ничему другому не остается места» [41]. В противовес плачевному состоянию понимательных возможностей людей первых трех типов Успенский утверждает огромные возможности понимания между людьми пятого, шестого и, особенно, седьмого, типа, говоря, что между последними существует абсолютное понимание, что обеспечивается их сознательным состоянием.

Важнейшая идея Успенского, которая неотделима от всех остальных и разрешает множество затруднений, возникающих в процессе рефлексии над доказательным и аргументативным аппаратом рассматриваемого учения, - это идея чрезвычайной сложности динамики сознания. Нельзя утверждать, будто в различные моменты времени человек сознателен в совершенно одинаковой степени. Напротив, в один момент времени он более близок к пробуждению, в другой - уже полностью находится во власти сна. Другое дело, что человек первого типа не может случайно преодолеть определенный уровень, превысить который означало бы для него - перестать быть человеком этого типа. Но внутри его нынешнего состояния возможны тысячи различных степеней и оттенков, характеризующих его в отношении сознания. Успенский утверждает, что отдельные моменты, когда мы более близки к пробуждению, необходимо учиться использовать, чтобы достигнуть очередного рубежа сознательности. В связи с идеей различных «я» можно сказать, что человек, обладающий определенными идеями относительно саморазвития, имеет и некоторое количество «я», заинтересованных в работе по его обретению. В то же время есть «я», которые совершенно индифферентны к такого рода работе, и их не могут заинтересовать идеи системы, или даже враждебно настроенные по отношению к ней. Когда человек отождествлен с одним из таких «я», он практически неспособен что либо изменить в своем нынешнем состоянии. Но те моменты, когда он заинтересован в работе, могут помочь ему расширить сферу влияния соответствующего «я». «В один из моментов вы почти обладаете самосознанием, в следующий вы уже спите. Вы должны наблюдать и видеть результаты. В одном состоянии вы можете понять определенные вещи, в следующем уже нет. В одном состоянии вы отождествляетесь, в другом контролируете себя; чем больше контроля, тем вы ближе к самосознанию»[44, с.164].


3.3 Воля как вспомогательный инструмент развития


Воля, по мнению Успенского, являет собой второй по важности инструмент изменения своего положения, но это не умаляет ее действительного значения: сумев развить сознание без развития воли, человек был бы лишь «сознательной машиной». Следовательно, развитие должно вестись сразу по нескольким направлениям.

Успенский предлагает довольно интересное толкование воли, которое мы попытаемся проанализировать. Связано оно, прежде всего, с идеей «делания».

Под «деланием» Успенский подразумевает такое действие человека, которое осуществляется в соответствии с его собственным решением, вынесенным исходя из его собственных мотивов, не является механическим и случайным, то есть, по сути, есть элемент более масштабной стратегии действий, цели, которая поставлена человеком перед самим собой. Успенский утверждает со всей решительностью и однозначностью: «Человек не может делать» [44, с.364]. Это означает, что в обычном своем состоянии человек не способен действовать неуклонно по собственной воле - с ним всё случается. Рассматривая это суждение с точки зрения идеи о множественности «я», можно сказать, что каждое «я» человека обладает определенными желаниями, и они управляют его действиями. Но поскольку некое другое «я» руководствуется совершенно другими желаниями, получается, что воля, расколотая на множество фрагментов, постоянно меняет свое направление и «оказывается результирующей желаний» [44, с.367]. Итак, воля человека первого, второго и третьего типов, - это результирующая всех существующих на данный момент желаний, но поскольку желания человека крайне изменчивы, то и воля его, в качестве результирующей, постоянно меняется. В качестве таковой воля, что закономерно для учения Успенского, оценивается им как «имитативная», ненастоящая воля. Неподлинность ее заключается, прежде всего, в том, что она связана с желаниями. «Воля - это направление комбинированных желаний, а поскольку наши желания постоянно меняются, у нас отсутствует постоянная направляющая. Так что обычная воля зависит от желаний, и у нас могут быть различные желания разной направленности. Направляющая, полученная в результате складывания всех этих векторов, и есть результирующая. Это наша воля. Сегодня она может быть направлена в одну сторону, завтра в другую, а мы думаем, что она идет прямо. Так что в действительности она оказывается результирующей нашей слепоты» [44, с.367].

Как и любое другое качество в человеке, воля способна, согласно учению Успенского, к тому, чтобы быть развитой, или же угаснуть. Следовательно, воля имеет различные уровни. Поэтому все, что может выполнять роль действительной воли у человека первых трех типов, - это его желания. Воля же человека четвертого типа связана с его «центром тяжести», с помощью которого человек способен селектировать собственные желания, которые оказываются подчиненными некоторому «осевому желанию», или, иными словами, оказываются однонаправленными. С этой точки зрения представляется, что Успенский понимает волю на этом уровне именно как отказ, отклонение, способность обходиться без того, что противоречит нашим стремлениям. Разграничивая понятия желания и воли, он утверждает: «Желание - это когда вы делаете то, что хотите; воля - это когда вы можете делать то, чего не хотите»[44, с.371].

Воля при нашем состоянии означает лишь сильное желание, но существует еще и понятие о воле постоянной, и она требует некоторых условий для своего появления. Каковы же они?

По мнению Успенского, необходимо знание. Естественно, имеется в виду знание совершенно определенное: знание о развитии, о том, чего хочет достичь человек, и посредством чего. У него должно быть некоторое представление также о самой воле, чтобы он был способен наблюдать то, в каком состоянии находится он сам, обладает ли волей, или же она действительно расколота на множество отдельных «воль».

Сознание, согласно учению Успенского, также является важнейшим условием обретения воли. «Воля принадлежит целому, и является другой стороной сознания» [44, с.370]. Воля, как было замечено выше, не позволяет человеку остаться «сознательной машиной» [44, с.177], по выражению мыслителя, «если бы у нас была свободная воля, мы бы не были машинами» [44, с.368]. Человек не способен действовать неуклонно, если он не отдает себе отчета в том, чего он хочет, не осознает всего, что может случиться на пути следования к цели. С другой стороны, сознание остается пустой тратой времени в ситуации, когда человек не обладает волей, поскольку воля дает возможность «делать».

Необходимо постоянное «я». Успенский считает, что избавление от огромного «роя» «я», которые каждодневно действуют в человеке, путем уничтожения некоторых из них и объединения между собой остальных, создание единого «я» является условием возможности обретения воли. Он отмечает: «действительная воля подразумевает единую волю, так что она должна принадлежать лишь одному «я» или, если хотите, сущности. Поэтому сперва мы должны быть едиными, по крайней мере, в некоторые моменты, и затем стараться работать над созданием воли» [44, с.369].

«Только те, у кого есть эти три вещи, могут обладать действительной, реальной волей; это означает волю, не зависящую от желаний или чего бы то ни было еще»[44, с.367]. Таковы, по мнению Успенского, главные условия обретения воли.

Важнейшей идеей, непосредственно связанной с волей, является идея усилия. Под усилием понимается целенаправленное приложение энергии таким образом, что достигается результат, превышающий действительные возможности. Очевидно, что посредством обычного приложения силы такого результата достичь очень сложно, здесь необходимы сопутствующие элементы - сознание и, прежде всего, воля. Помимо прочего, человек, согласно учению Успенского, неспособен совершать большие усилия ввиду отсутствия у него достаточного для этого количества энергии, а также неподобающего уровня воли и сознания. Усилие является главным содержательным элементом воли, в этом смысле воля есть приложение усилий. По этому поводу мыслитель замечает: «Мы не можем ждать, пока мы изменимся. В настоящей работе заложен очень важный принцип - вы никогда не должны работать в меру своих сил, но постоянно сверх своих сил. Это неизменный принцип. В этой работе вы всегда должны делать больше, чем можете; только тогда вы в состоянии измениться. Если же вы делаете лишь то, что посильно для вас, вы останетесь там же, где находитесь сейчас. Необходимо делать невозможное. Вы не должны подходить к слову «невозможно» со слишком большой меркой, но даже малая его мерка будет значить многое. Это отлично от жизни - в жизни вы делаете только то, что возможно, посильно для вас» [44, с.356].

В работах Успенского неизменно просматривается определенная параллель между двумя рядами понятий: сознание (генетически, а не телеологически) связано, по его мнению, со знанием; воля же (аналогичным образом) связана с бытием. Бытие как то, что мы есть, в отличие от того, что мы знаем, является «несущей конструкцией» человеческого существа, и связано, прежде всего, именно с волей. Это означает, что человек в любом своем состоянии качественно определяется именно с связи с уровнем его воли, то есть с тем, на что он способен, может ли он «делать». Следовательно, - и это, на наш взгляд, вполне соответствующий пафосу антропологических идей Успенского вывод, - человек в плане его бытия, то есть «того, что он есть» [44, с.65], представляется тем, что он делает. Деятельность человека, точнее, его «делание» является главным показателем и смыслом обретения сознания. Действительно, какой прок был бы в обретении сознания, если бы человек не был способен благодаря нему действовать, достигать неких пределов, творить и реализовывать в действительности все свои замыслы. Сознание было бы в этом случае лишь препоной. Успенский сказал как-то: «Гурджиев рассказывал мне, что в некоторых школах могли посредством особых методов сделать сознательной овцу. Но она так и осталась сознательной овцой. Я спросил его, что с ней там сделали, и он сказал, что съели» [44, с.177]. Таким образом, мы можем заключить, что воля является, наряду с сознанием, важнейшим инструментом развития.

Подводя итоги данной главы, скажем лишь, что тот идеал человека, тот его «предельный смысл», который П.Д. Успенский предлагает нам, задается, в первую очередь, посредством понятий, которые были представлены выше. Сознание и воля суть те компоненты человеческого бытия, которые преображают его, и делают существование человека полноценным, они являются тем, чего человек может достичь на этой Земле (а ведь есть и то, чего, по мнению Успенского, человек не может не только достичь, но и понять, в силу своего устроения). Можно сказать, что всякая проблема, встающая перед человеком, как и всякое ее решение, согласно учению Успенского, заключены именно в сознании и в воле.

Заключение


В нашей работе мы рассмотрели философско-антропологические взгляды П.Д. Успенского и пришли к ряду выводов.

Во-первых, анализ работ П.Д. Успенского разных лет показал, что основными принципами, используемыми им при построении собственного философско-антропологического учения, являются принцип развития, принцип дихотомии и принцип практицизма, которые представляют из себя теоретическую основу, используемую Успенским при изучении человека, детерминируя дальнейшие рассуждения о нем, направляя и содержательно определяя всякое исследование.

Во-вторых, мы определили, что противопоставление человека «в обычном состоянии» и человека «в перспективе развития» является основным в философско-антропологическом учении П.Д. Успенского. Основной смысл этого дихотомического деления состоит в том, что человек «в перспективе развития» имеет многочисленные преимущества перед человеком «в обычном состоянии» и являет собой более совершенный тип человека, его цели более конструктивны по отношению к собственному бытию, а инструменты развития более совершенны. Человек «в обычном состоянии», в сравнении с человеком «в перспективе развития», отстоит гораздо дальше от идеала подлинного человека, задаваемого П.Д. Успенским.

В-третьих, мы установили, что, вводя понятие человека «в обычном состоянии», П.Д. Успенский называет в качестве его основных черт механичность, множественность «я», отождествлённость и функциональность. Эти характеристики оцениваются им отрицательно. По мнению мыслителя, это негативные качества человека, поскольку они препятствуют его развитию. В состоянии внутренней расколотости, безвольности, захваченный беспредметными грезами, страданиями, неустойчивыми интересами, отрицательными эмоциями, ложными представлениями о себе и мире, противоречащими друг другу, человек вряд ли может достичь чего-либо. Такое состояние является обычным для человека, и это губительно для него. Осознав это, человек может устремиться к бытию более цельному, осмысленному и совершенному.

В-четвертых, рассматривая человека «в перспективе развития», мы выяснили, что смысл бытия и развития человека, согласно учению П.Д. Успенского, задан на космологическом уровне. Человек есть элемент органической жизни на Земле, и его бытие неразрывно связано с бытием мира, он является «высокоспециализированной клеткой» огромного мирового организма, служащей осуществлению вселенских целей развития. Возможность реализации космического предназначения человека обеспечивается его способностью к обретению сознания и воли. Сознание является главным инструментом развития, поскольку именно оно - причина качественных преобразований, и только с его помощью человек способен постичь смысл собственного существования. Воля является вспомогательным инструментом развития, с помощью которого человек может избавиться от собственной механичности и избежать состояния «сознательной машины». Человек, обладающий сознанием и волей, обретает свободу и способен служить не только целям природы, но и реализовывать свои собственные цели.

В целом, рассмотрение философско-антропологического учения П.Д. Успенского позволяет нам сказать, что представленная им модель человека содержит много оригинальных решений, значение которых может быть в полной мере раскрыто в сопоставлении с основными достижениями русской и европейской философско-антропологической мысли. Мы полагаем, что это станет предметом нашего дальнейшего философского исследования.


Список литературы


1.Антропология: Хрестоматия / Авторы-составители: Т. Е. Россолимо, Л. Б. Рыбалов, И.А. Москвина-Тарханова. - М.: Институт практической психологии; Воронеж: МОДЭК, 1998. - 416 с.

2.Арутюнов С.А. Культурная антропология / С.А. Арутюнов, С.И. Рыжакова. - М.: Весь мир, 2004. - 216с.

.Бенджамин Г. Основы самопознания / Г. Бенджамин. - Философская библиотека Ихтика [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: #"justify">.Беннетт Дж.Г. Гурджиев: Путь к новому миру / Дж.Г. Беннет. - М.: АСТ, 2001. - 221с.

.Бердяев Н.А. Проблема человека (К построению христианской антропологии) /Н.А. Бердяев// Путь, 1996, - №50. - 231с.

.Бердяев Н.А. Русская идея /Н.А. Бердяев// Вопросы философии,1990. - № 1 - 2.

.Всемирная энциклопедия: Философия ХХ век. - М.: АСТ; Мн.: Харвест, Современный литератор, 2002. - 976с.

.Гадамер Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Г.-Г. Гадамер; Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.- М.: Прогресс, 1988.-704 с.

.Гурджиев Г.И. Всё и вся. Первая серия. Объективно - беспристрастная критика жизни человека: Рассказы Вельзевула своему внуку / Г.И. Гурджиев. - СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2001. - 1230с.

10.Гурджиев Г.И. Всё и вся. Вторая серия. Встречи с замечательными людьми / Г.И. Гурджиев. - Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев) [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://psylib.ru. - Загл. с экрана.

.Гурджиев Г.И. Всё и вся. Третья серия. Жизнь реальна только тогда, когда «я» есть / Г.И. Гурджиев. - СПб.: Невский курьер, 1996. - 192 с.

.Гурджиев Г.И. Последний час жизни / Г.И. Гурджиев. - Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев) [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://psylib.ru. - Загл. с экрана.

.Гурджиев Г.И. Человек - это многосложное существо / Г.И. Гурджиев. - Электронная библиотека [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http:// koob. ru. - Загл. с экрана.

.Гурджиев: Эссе и размышления о человеке и его учении: Сб.статей / под ред. Степанова А. - Электронная библиотека [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http:// koob. ru. - Загл. с экрана.

.Гуревич П.С. Философская антропология: Учебное пособие для вузов / П.С. Гуревич. - М.: АСТ, 2001. - 270с.

.Дильтей В. Описательная психология / В. Дильтей. - СПб.: Алетейя, 1996. - 160с.

.Дубровский Д.И. Новое открытие сознания? (По поводу книги Джона Серла "Открывая сознание заново") / Д.И. Дубровский // Вопросы философии, 2003. - №7. - С.92-111.

.Зеньковский В.В. История русской философии. В 2 т. Т.1. Ч.1. / В.В. Зеньковский. - Л.: Эго, 1991. - 226с.

.Иванов А.В. Мир сознания / А.В. Иванов. - Барнаул: Изд-во АГИИК, 2000. - 240с.

.Кожев А. Введение в чтение Гегеля: Лекции по феноменологии духа. / А. Кожев. - СПб.: Наука, 2003. - 541с.

.Коллин Р. Теория сознательной гармонии / Р. Коллин. - Философская библиотека Ихтика [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http:// ihtik.lib.ru. - Загл. с экрана.

.Конева Л.А. Антропологические идеи в русской религиозной философии / Л.А.Конева, А.В. Конева. - Самара: Изд-во СамГУ, 1995. - 340с.

.Кто сегодня делает философию в России. Т.1. / Сост. Нилогов А.С. - М.: Поколение, 2007. - 576с.

.Лефорт Р. Учителя Гурджиева / Р. Лефорт. - Философская библиотека Ихтика [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http:// ihtik.lib.ru. - Загл. с экрана.

.Марков Б.В. Философская антропология: Очерки истории и теории / Б.В. Марков. - СПб.: Лань, 1997. - 384с.

.Минутко И.А. Георгий Гурджиев: Русский лама / И.А. Минутко. - М.: Аст - пресс книга, 2005. - 416с.

.Моторина Л.Е. Философская антропология: Учебное пособие для вузов / Л.Е. Моторина. - М.: Высш. шк., 2003. - 256с.

.Николл М. Психологические комментарии к учению Гурджиева и Успенского / М. Николл. - Электрон. журнал [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://www.sufism.ru/4thway. - Загл. с экрана.

.Проблема человека в западной философии: Переводы / Сост. и послесл. П.С. Гуревича; Общ. ред. Ю.Н. Попова. - М.: Прогресс, 1988. - 552с.

.Рикёр П. Человек как предмет философии / П. Рикер // Вопросы философии, 1989. - №2. - с. 65 - 92.

.Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / П. Рикер; Пер. с фр. и вступит. ст. И. Вдовиной. - М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 2002. - 624с.

.Риордан К. Гурджиев / К. Риордан. -Библиотека Лотоса [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http:// ariom.ru. - Загл. с экрана.

.Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М. А. Маслина. - М.: Республика, 1995. - 655 с.

.Тарт Ч. Динамика сна наяву / Ч. Тарт. - Электрон. библиотека [Электронный ресурс ]. - Режим доступа к ресурсу: http:// TheLib.ru. - Загл. с экрана.

.Тейяр де Шарден П. Феномен человека. Вселенская месса / П. Тейяр де Шарден. - М.: Айрис-пресс, 2002. - 352с.

.Успенский П.Д. В поисках чудесного: Фрагменты неизвестного учения / П.Д. Успенский. - СПб.: Издательство Чернышева, 1992. - 462с.

.Успенский П.Д. Дальнейшие записи / П.Д. Успенский. - Электрон. журнал [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://www.sufism.ru/4thway. - Загл. с экрана.

.Успенский П.Д. Космология возможной эволюции человека. Лекции по космологии / П.Д. Успенский. - Библиотека виртуальной школы Четвертого пути [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://fourthway.nm.ru. - Загл. с экрана.

.Успенский П.Д. Новая модель вселенной / П.Д. Успенский. - СПб.: Издательство Чернышева, 1993. - 378с.

.Успенский П.Д. Письма из России 1919 года / П.Д. Успенский. - Электрон. библиотека [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://www. koob.ru. - Загл. с экрана.

.Успенский П.Д. Психология возможной эволюции человека / П.Д. Успенский. - Библиотека виртуальной школы Четвертого пути [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://fourthway.nm.ru. - Загл. с экрана.

.Успенский П.Д. Совесть. Поиск истины / П.Д. Успенский. - СПб.: Невский курьер, Диалог, 1997. - 340с.

.Успенский П.Д. Tercium organum / П.Д. Успенский. - Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев) [Электронный ресурс]. - Режим доступа к ресурсу: http://psylib.ru. - Загл. с экрана.

.Успенский П.Д. Четвертый путь / П.Д. Успенский. - М.: Фаир - пресс, 2001. - 640с.

.Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. - М.: Политиздат, 1981. - 445с.

.Философская энциклопедия. В 5т. Т2. / Под ред. Ф.В. Константинова. - М.: Советская энциклопедия, 1962. - 580с.

.Философский энциклопедический словарь / Под ред. Л.Ф. Ильичева, П.Н. Федосеева и др. - М.: Советская энциклопедия, 1983. - 828с.

.Фритц П. Детство с Гурджиевым / П. Фритц. - М.: Либрис, 1997. - 230с.

.Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. ХIХ в. / Ред. кол.: И.Т. Фролов и др. - М.: Республика, 1995. - 528с.

.Эко У. Как написать дипломную работу: Учебно-методическое пособие / У. Эко; Пер. с ит. Е. Костюкович. - М.: Книжный дом «Университет», 2003. - 240 с.

.Это человек: Антология / Сост., вступ. ст. П.С. Гуревича. - М.: Высш. шк., 1995. - 320 с.

.Ярская - Смирнова Е.Р. Социальная антропология / Ярская - Смирнова Е.Р., Романов П.В. - Ростов н/Д.: Феникс, 2004. - 416с.


Теги: Философская антропология П.Д. Успенского  Диплом  Философия
Просмотров: 18056
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Философская антропология П.Д. Успенского
Назад