Феноменология выси

Феноменология выси

Высь давно привлекает к себе человеческое внимание. Очень давно. И понятно почему: высь связана с особенными переживаниями и наделена богатым символическим содержанием. О выси, о небе в европейской культуре сказано было немало. Однако в философско-эстетической мысли феномен выси тематизирован не был. Препятствием для работы с высью было и остается представление о том, что предмет эстетической рефлексии ограничен категориальными рамками прекрасного. Эти рамки были расширены лишь однажды, в восемнадцатом столетии, когда категория прекрасного была дополнена категорией возвышенного. С тех пор прошло уже более двух столетий, в жизни европейца произошли существенные изменения, трансформировалась сама человеческая чувствительность, но все эти перемены не нашли адекватного выражения в эстетической теории. Отсюда вывод: современным философам необходимо искать новые подходы к пониманию эстетического, открывать и вовлекать в поле философского внимания новые эстетические расположения, расширять и углублять понимание эстетического опыта.

Один из таких подходов был предложен в феноменологии эстетических расположений. Эстетика Другого исходит из принципа событийности эстетического опыта и существенно расширяет поле эстетической рефлексии, позволяя включить в него, в частности, разнообразные формы чувственной данности пространства и времени. Феноменология эстетических расположений создает, среди прочего, и концептуальные предпосылки для исследования выси. Созерцание пространства-над-нами в рамках этой теории квалифицируется как одно из расположений эстетики пространства, а точнее, эстетики направлений, включающей в себя, помимо выси, такие формы пространства, как простор, даль и пропасть.

Слово «высь» указывает на «пространство, находящееся высоко над землей, в вышине» [6], и в то же время - «на протяженность чего-либо по вертикали снизу вверх» [1]. Нас здесь интересует только пространство высоко над землей, а протяженность в направлении снизу вверх интересует нас в этой статье лишь постольку, поскольку отсылает «в вышину», «к небу» (ближайшие синонимы «выси» - «небо», «высота поднебесная», «поднебесье») [8]. Другими словами, мы отличаем высь от близкой ей, но не тождественной высоты. Говоря о высоте, подразумевают «величину», «протяженность чего-либо от нижней точки до верхней» («высота прибоя»), о пространстве наверху («смотреть в высоту», «парить в высоте»), о «расстоянии от земли вверх» («лететь на большой высоте»), о «возвышенном месте» («занять высоту») [6]. Хотя высота в значении «высоко расположенной части пространства» [1] синонимична выси, но в целом это слово акцентирует внимание на измерении и количественной оценке того, что протянулось снизу вверх или находится на определенном расстоянии от земли. Высота - это, прежде всего, какая-то определенная высота, а высь - это преимущественно открытое пространство над землей, пространство наверху, над головой. Высь может включать в себя движение снизу вверх, от земли к небу, но восприятие выси на этом движении не останавливается, а фиксируется на том, что «наверху». Именно в этом значении мы и будем использовать термин «высь» в данной статье.

Каковы же условия, которые делают восприятие выси возможным и вероятным? Если сравнивать высь с противоположной ей по направлению пропастью, то следует признать, что как предмет созерцания она более доступна, чем пропасть. Даже в условиях большого города небесная высь нередко остается открытой для созерцающего взора, стоит нам только поднять голову и посмотреть в небо. Однако в фокусе внимания она оказывается нечасто. Если пропасть (пространство-вниз) не заметить сложно, если на нее невозможно не отреагировать (пусть даже эта реакция будет эстетической лишь в редких случаях), то с высью дело обстоит иначе: 1) хотя мы и можем видеть открытое небо, но обычно смотрим или перед собой, или себе под ноги; 2) даже когда мы смотрим в небо, то редко фиксируем на нем внимание, редко предаемся его созерцанию (взгляд ввысь чаще всего ориентирован не созерцательно, а практически: не будет ли сегодня дождя?).

Восприятие неба (если говорить о дневном времени суток) в повседневном ритме труда и отдыха подчинено линии схода земли и неба, неровной линии крыш и т.д. При взгляде перед собой и вдаль в фокусе нашего внимания окажется более темная поверхность горизонтали, по отношению к которой небо будет воспринято, как фон, и окажется притянутым к линии горизонта. В этом случае высь-небо не акцентируется в поле зрительного восприятия в такой степени, чтобы привлечь к себе наше внимание и стать самостоятельным предметом созерцания.

Высь как особая форма пространства становится (может стать) предметом эстетического переживания в том случае, если она оказалась в центре внимания. Что же способствует такой акцентировке внимания на выси? Например, изменение обычного для человека положения тела. Для того, кто лежит на спине, небо находится прямо перед его глазами. Ощущая спиной (но уже не своими стопами) землю, он смотрит вверх, и созерцаемое им небо не ограничивается линией горизонта. Если мы лежим на спине, то окружающие нас вещи ориентированы по вертикали (трава, со всех сторон окружающая примявшее ее тело, редкие стволы сосен, устремленные в небо) и вытянуты вверх; они не отвлекают наше внимание, но отсылают взгляд ввысь, подчеркивая глубину и бездонность неба, в которое они уходят.

Для человека, который находится в обычной, вертикальной позиции, высь также может стать предметом эстетического восприятия, но для этого она должна быть каким-то образом зрительно акцентирована. Высь как измерение пространства могут подчеркнуть вертикальные линии готических соборов, телебашни, маяки, колокольни. Если они не станут самостоятельным предметом созерцания, то вполне могут послужить визуальным трамплином для прыжка в небо. Эти сооружения возвышаются над остальной (горизонтальной) застройкой и направляют наш взгляд вверх. Аналогичный эффект могут производить (с определенного расстояния) и одиноко стоящие вырастающие из земли скалы (скалы Метеоры, Красноярские столбы), и резко уходящие вверх крутые горы.

Что же происходит с человеком в тот момент, когда он встречается с высью как с чем-то, безусловно, особенным, Другим?

Восприятие выси имеет ряд характеристик, отличающих его от восприятия других направлений пространства. Чтобы привести к сознанию эстетическое (и вместе с тем экзистенциальное) содержание феномена выси, сопоставим ее с другими формами пространства. Такое сопоставление позволит нам эксплицировать отличие выси от иных расположений эстетики направлений и выявить ее онтолого-эстетическую конституцию.

Отсутствие границ (видимая безграничность возможностей)

Первое, на что следует обратить внимание - это то, что у выси отсутствует граница. Здесь мы имеем дело не только с бесконечной глубиной и неохватностью (широтой) пространства над нашими головами, но и с его безграничностью.

Восприятие отсутствия границ (безграничности) не следует смешивать с чувством бесконечности, которое возникает в ситуации, когда мы видим границу. С бесконечностью границы мы имеем дело в акте созерцания простора. В этом расположении чувство бесконечности сопрягается с отсутствием препятствий для взгляда, движущегося параллельно земной поверхности вплоть до замыкающей его в глубину и размыкающей его в ширину линии горизонта. Ограничивающая взгляд в глубину линия горизонта размыкает ширину как горизонтальную бесконечность («бескрайний простор»). Чувство бесконечности пространства возникает как эффект восприятия безграничности границы по ширине, которую созерцатель не способен удержать в своем воображении «от края до края». Созерцание простора дает чувство безграничных возможностей, чувство воли, поскольку мы воспринимаем не просто что-то громадное (этим указанием на величину нам и следовало бы ограничиться, если бы мы размышляли о пространстве в логике кантовской эстетики возвышенного), но имеем дело с образом пространства, не ограничивающим свободы перемещения ни взгляда, ни тела. С высью иначе. Когда мы смотрим вверх, то границы нет, она отсутствует. Наш взгляд погружается в небо и не находит наверху никаких разграничительных линий.

В том случае, когда мы созерцаем даль, граница дана нам как видимый предел углубления в пространство по горизонтали. Причем само наличие границы-предела, приковывающей взгляд в крайней, самой отдаленной точке в глубине по горизонтали, превращает видимую границу земли / неба в условную, относительную, преодолимую. Фиксация взгляда в глубине пространства (у последней черты, у линии горизонта) предполагает возможность углубления за этот рубеж. Даль воспринимается и переживается как потенциально бесконечное движение от рубежа к рубежу, от цели к цели (за далью даль). Когда перед нам высь, мы не наблюдаем ни видимого предела углубления вверх по вертикали, ни того многоступенчатого перехода от ближнего плана к дальнему, который и дает нам ощущение глубины.

В том случае, когда мы имеем дело с пропастью, мы можем (хотя и не всегда) видеть дно пропасти как видимую границу пространства-вниз и как предел возможного движения вниз. Однако в экзистенциальном плане это пространство также воспринимается как безграничное (как без-дна), поскольку достижение границы в падении - это смерть, а возможность смерти бесконечно углубляет пространство, превращает его - экзистенциально - в бездну. Однако в созерцании выси бесконечность - безграничность пространства явлена не как смертельность пространства падения, а как простое отсутствие видимых границ. Верхняя бездна, в отличие от бездны-пропасти, нижнюю точку которой мы чаще всего можем видеть, - это действительно без-дна, так как высь видимого предела не имеет.

Как видим, высь отлична и от простора, и от дали, и от пропасти. Высь - это эстетическое расположение, в котором пространство наверху воспринято как высокое вне всякого сравнения. Среди предметов, которые доступны человеческому восприятию «на земле», выше неба, выше выси ничего нет. И вместе с тем, высь - это пространство наверху, воспринятое как бесконечное, неохватное и безграничное по своей ширине. Высь - это предельно открытое пространство, это ничем не ограниченная возможность видеть мир в его не-охватности и все-охватности: «В этот голубой раствор / Погружен земной простор». Если любая форма пространства может быть истолкована как видимый образ возможности, то высь, небо - это ее образ, явленный в своем предельном «развороте».

Бесконечность выси, как уже было отмечено, лишена каких бы то ни было разграничений. Наверху нет четких линий. Подвижные, но ленивые облака, время от времени меняющие свою конфигурацию, смещающиеся по определенной траектории небесные светила заставляют наш взгляд блуждать по выси небесной без определенной цели, без определенного направления. Такое бесцельное, ненаправленное движение приводит к тому, что движение взгляда становится рассеянным, душа успокаивается перед необъятной и неизменной высью, и человека охватывает чувство покоя, неизменности, вечности. Высь - не только образ безграничности (вверх и вширь), но и образ вечности.

Неприступность неба (высь как зримый образ невозможного)

Теперь перейдем к описанию еще одной особенности выси как предмета восприятия: высь - такое направление пространства, которое можно созерцать, но в котором нельзя двигаться, перемещаться (это «нельзя двигаться» инкорпорировано в само ее созерцание и определяет собой, как мы увидим ниже, своеобразие ее эстетической конструкции).

Жизненное пространство человека - это земная поверхность, по которой он может передвигаться в любом направлении (в том числе - вниз и вверх). Высь же (небо, поднебесье) дана ему, но недосягаема. Высь - это воздушная среда, которая не держит тел, лишенных крыльев.

Небо оказывается единственным направлением пространства, которое всегда остается свободным, незаселенным, открытым. Конечно, на небе можно увидеть многое: там светит солнце, плывут облака, ночью в вышине появляются луна и звезды, но все это - где-то далеко, в поднебесье, все это - видимости, до которых невозможно дойти, «добраться», все что ни есть на небе, не закрывает неба. Небесное - вне круга практических действий. Высь созерцают. и только. Созерцающий высь отходит от забот, от суеты и толкотни будней к чему-то предельно отдаленному от всего земного, к небу. Ведь там, высоко в небе, нет ничего, что напоминало бы человеку о повседневных заботах, радостях и страданиях.

Небесная высь - зримый образ неприступного пространства. С небом человеку делать нечего. В этом отношении высь (отчасти) сближается с пропастью. С ней тоже нечего делать. Но все же пропасть остается реальной человеческой возможностью. В пропасть, не посчитавшись с ней, можно упасть. Бывает, что люди бросаются в пропасть, сводя счеты с жизнью. В недосягаемости выси следует видеть ее существенное отличие и от горизонтальных направлений пространства (от простора и дали), и от вертикали-вниз.

Имманентность и трансцендентность

После всего, что было сказано о восприятии и переживании выси, у нас появилась возможность для конкретизации экзистенциальноэстетической специфики выси как особого расположения эстетики направлений. Мы полагаем, что своеобразие ее онтолого-эстетической конструкции определяется присущей ей (как особому направлению пространства) противоречивости впечатления, которое она производит (если производит) на человека.

С одной стороны, высь способна впечатлить нас своей бесконечной широтой, глубиной, безграничностью, дающей ощущение полной свободы (ничем неограниченной возможности, приволья), с другой - ее созерцание сопровождается чувством недосягаемости, неприступности.

Встреча с громадным, необозримым пространством (в кантовской логике возвышенного) обнаруживает природную незначительность, «малость» человека и способствует актуализации иного, неприродного начала; переживание этого начала - источник удовольствия, которое человек получает от возвышенного предмета. Однако при таком подходе разнообразие пространственных форм как феноменов эстетики направлений ускользает от нашего внимания. Тот, кто приходит к осмыслению особенных переживаний от образов пространства через категорию количества (безграничность, неохватность пространства в том или ином измерении / направлении), не должен упускать из виду, что каждое из направлений пространства - это еще и определенный модус воплощенной в пространстве возможности видеть и перемещаться (действовать, менять свое местоположение).

Созерцание форм пространства нельзя свести к спонтанной игре рассудка и воображения, как полагал, рассуждая о математически возвышенном (величественном), Кант. Такое созерцание определяется, помимо количественных характеристик предмета, еще и восприятием относительной или абсолютной возможности / невозможности человека занять другое, иное место в пространстве, а эта возможность имеет прямое отношение к тому способу, которым человек присутствует в мире. Созерцание любого из направлений пространства - это созерцание простирания в его отнесенности к нашему присутствию. Присутствовать - значит мочь. Созерцание вещей в том или ином временном модусе дает - в точке эстетической встречи с ними - переживание возможности быть иным в плане временных трансформаций сущего. Созерцание тех или иных модусов пространства-как-направления дает переживание той или иной возможности перемещения. Чувство Другого, особенного возникает здесь из непроизвольной отнесенности человека к возможности присутствия как возможности перемещения.

В такой концептуальной перспективе высь как расположение обнаруживает свою особую экзистенциально-эстетическую конфигурацию. Ее своеобразие определяется тем, что верхняя бездна и верхний простор как возможность свободного перемещения взгляда в пространстве-над - нами отделяется от переживания возможности целостного, телесного движения. Субъект зрительного восприятия и сознания обособляется от субъекта практической деятельности (от субъекта движения, от понимающего тела). В результате видимое пространство, имманентное в качестве видимого субъекту, в жизненно-практическом отношении от него отделяется и воспринимается как образ чего-то по(ту) стороннего «всему земному» (видимое, явленное воспринимается как данность Другого, радикально иного сущему).

Опыт выси - событие довольно редкое. Но если человек встречается с ней, то память о встрече сохраняется надолго. Влечение к выси указывает, что особенное, Другое раскрывается в этом расположении в утверждающем присутствие модусе (в модусе Бытия). Причем Другое дано здесь не относительно, не условно, а безусловно. Встреча с Другим оказывается подготовлена, с одной стороны, несоизмеримостью взгляда и эмпирической способности воображения с «бесконечной» глубиной и широтой выси, что выводит его к тому, по сравнению с чем все мало, а с другой стороны, его подготавливает восприятие неба как образа неприступного пространства, пространства-вне-досягаемости.

Возможность и ожидание

В измерениях простора, дали, пропасти мир предстает перед нами как такое пространство-возможного-движения, которое или обещает субъекту созерцания что-то неопределенное впереди (даль), или позволяет пережить само это обещание, саму возможность иного, саму данность пространства как дар, как волю (простор) или же ставит его перед возможностью утратить дар присутствия «в» мире, а вместе с ним и надежду на «перемену участи», на «изменение своего местоположения» (переживание пропасти). В созерцании выси взгляд созерцателя сталкивается с безграничным, но эта безграничность, по сравнению с которой все мало, не связывается с возможностью человеческого движения-действия.

Высь в своей беспредельности и неизменности манит человека, «нечто» в его душе отзывается на ее зов. Верхняя бездна влечет человека, но он все время ощущает ее неприступность, ее трансцендентность. Соответственно, и эмоциональный акцент в переживании формы пространства смещается с возможности субъекта как деятеля на модальность ожидания, надежды, упования, любования. Ведь возможность перемены участи (данная в восприятии пространства как возможность сменить это место на другое, неизвестное, лучшее) может переживаться не только в модальности действия самого созерцающего субъекта, но и в модальности встречного действия, действия со стороны другого. Что-то может измениться, если кто-то или что-то приблизится ко мне извне. Простор и даль - это не только моя возможность сменить местоположение, но и возможность видеть приближение другого (он, другой, может нести с собой как благо, так и опасность). Таким образом, не только высь может быть понята через такую модификацию возможности, как ожидание (упование, надежда), но также даль и простор. Здесь возможность - это изменение, которое приходит к нам из открытого пространства, из будущего. Однако в таких направлениях, как простор и даль, пространство естественным образом воспринимается в качестве возможности не только визуального, но и телесного перемещения субъекта созерцания. В случае же с высью возможность иного всегда переживается в модусе ожидания. Это следствие того, что пространство-вверх открыто для созерцания, но неприступно для перемещения воплощенного, телесного субъекта. Высь воспринимается не как пространство моего собственного движения, а как пространство возможного движения чего-то (кого-то) ко мне сверху, «с неба». Возможное движение оказывается отнесенным к Другому, к тому безусловному, которое обнаруживает себя в образе выси (неба).

Сакрализация выси

Во всем, что ориентировано по вертикали, особенно в том, что находится наверху (небо над головой), человек ощущает радикальную ина - ковость. В вертикальном - эстетически - раньше всего и ярче всего кристаллизуется символика Другого как Иного. Движение вверх означает духовное восхождение. Символика верха и низа коренится в самой морфологии человеческого тела: голова и лицо находятся выше органов «телесного низа», связывающих человека с животным миром.

Горизонталь - это возможности земной жизни, ее цели, ее пути. Жизнь человека проходит «на поверхности». Иное, трансцендентное ассоциируется с труднодоступным, максимально отличным от привычного, знакомого, повседневного. Направление выси как раз и предполагает усилие: вверх приходится взбираться, карабкаться. Причем такое движение заканчивается неприступным пространством: воздухом, эфиром.

Соответственно, измерение выси связывается с небом, солнцем, луной и звездами, с представлением о «небесном мире», который в религиозном сознании отождествляется с областью божественного, священного. Особое место небо занимает в христианской традиции. Тема неба, образ неба проходит через всю Библию, о выси небесной размышляли многие богословы, созерцание неба является существенным моментом в переживании мира верующим человеком [7].

Днем по небу движутся облака, выше облаков находится солнце, его свет пробивается сквозь тучи. Ночью небо расцветает мириадами звезд. Вертикаль-вверх отсылает к чему-то Другому, отделенному от земного, к тому, что для живых всегда остается недосягаемым и притягательным в своей недосягаемости.

Переживание выси как пространства ожидания Другого непроизвольно приобретает сакральный оттенок: небо неприступно, громадно и пустынно; именно оттуда, с бесконечной высоты, человек ожидает явления Другого.

Эстетический анализ восприятия пространства-наверху показал, что высь - это расположение эстетики пространства, в котором Другое, особенное являет себя в утверждающем наше присутствие модусе, в модусе Бытия. Бытие открывается в выси как безусловно особенное в том, что переживается как высокое и широкое вне всякого сравнения. В выси пространство являет нам свою бесконечность и в глубину, и в ширину, соединяя бесконечность пропасти с бесконечностью простора. Но если, с одной стороны, высь дает повод к восприятию ее как бездонной и неохватной (высь производит впечатление чего-то величественного), то, с другой стороны, она воспринимается как пространство недосягаемое и недоступное. В силовом поле эстетического расположения высь дана человеку как ничем не ограниченная возможность вольного, ничем не детерминированного движения скользящего по небесам взгляда, но эта ничем не ограниченная вольность взгляда сталкивается с сознанием невозможности телесного углубления в пространство наверху. Пространство как модус возможного перемещения приобретает в переживании выси антиномический характер: бесконечная ширь и глубина, ничем не ограниченная возможность перемещения соединяются с переживанием ее недоступности и отъединенности. Небесная высь рядом, но она «не от мира сего».

философский эстетический высь феноменология

Список литературы

1.Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толковословообразовательный (онлайн версия). - URL: #"justify">2.Лишаев С.А. Любовь к дальнему (эстетика дали в кратком изложении) // Междунар. журн. исслед. культуры. - СПб. 2011. №1 (2) Вып. 2: Свое и Чужое в культуре. - иЯЬ: #"justify">3.Лишаев С.А. Пространство простора // Вестн. Самарс. гуманит. акад. - №2. - Сер. Философия. Филология. 2010. - С. 50-69.

4.Лишаев С.А. Сверху вниз (пропасть как эстетический феномен) // Mix - Шга verborum, 2011: метафизика старого и нового. Философский ежегодник. - Самара, 2011. - С. 137-170.

5.Лишаев С.А. Эстетика Другого. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008.

6.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка (онлайн версия). - URL: #"justify">7.Прот. Алексей Крылов, Михайлова М.В. Небо // Mixtura verborum, 2007: сила простых вещей. - Самара: Самар. гуманит. акад., 2007. - С. 77-90.

8.Словарь русских синонимов (онлайн версия). - URL: http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-synonyms.htm (дата обращения: 14.10.2011).