Этика Эпикура и современность

Этика Эпикура и современность

этика эпикур добродетель философский

Материалистический перипатеизм Стратона не был единственной и самой яркой формой античного материализма в эпоху эллинизма - ярче и полнее был материализм Эпикура и его учеников и последователей - эпикурейцев. В учении Эпикура свое второе рождение получил атомизм Левкиппа и Демокрита, дополненный, однако эллинистическим материалистом рядом своих оригинальных мыслей. Эпикур и эпикурейцы активно боролись с современными им идеалистами и агностиками. Они доказывали материальность и познаваемость мира. Кроме того, эпикуреизм противостоял все более модным в эпоху эллинизма суевериям, предрассудкам, астрологии и магии, имевшим афро-азиатское происхождение и хлынувшим в Грецию из завоеванных регионов.

Эпикуру принадлежало около 300 папирусных свитков ("книг"). Но от них сохранились в основном лишь названия: "О природе", "Об атомах и пустоте", "Краткие возражения против физиков", "О критерии, или Канон", "Об образе жизни", "О конечной цели". В других сочинениях Эпикура трактовались вопросы музыки и медицины, проблемы зрения и справедливости, но все это погибло, поэтому главными источниками наших знаний об Эпикуре и его учении остаются десятая книга в компиляции Диогена Лаэртского, где приводятся три письма Эпикура к его ученикам - Геродоту, Пифоклу и Менекею, а также эпикуровы "Главные мысли". Громадную информацию об эпикуреизме дает поэма Лукреция "О природе вещей". В 1888 г. была опубликована найденная в ватиканской рукописи подборка изречений Эпикура, отличающаяся от той, что содержится в его "Главных мыслях". Кроме того, мы имеем найденные при раскопках Геркуланума папирусные свитки, в которых содержатся как сочинения эпикурейца Филодема из палестинской Гадоры, современника Цицерона, говорящие об эпикурейской традиции, так и отрывки из писем самого Эпикура. Кроме того, в 1884 г. в Эноанде в Ликии (Малая Азия) была найдена высеченная на камне неким Диогеном надпись, содержащая как бы эпикурейский катехизис.

Некоторые древние авторы обвиняли Эпикура в плагиате, например, Аристон в "Жизнеописании Эпикура" утверждает, что Эпикур якобы списал свой "Канон" с "Треножника" Навсифана, тогда как стоики со своей стороны утверждали, что Эпикур выдавал за свое и учение Демокрита об атомах, и учение Аристиппа-киренаика о наслаждении как высшем благе. Некоторые основания для этих обвинений были - ведь эллиническая философия малооригинальна, она скорее повторяет и дополняет старое, чем создает новое, так что, если философы и строят, то уже на застроенном участке, так что они скорее перестраивают, чем строят.

Эпикур родился в 341/340 г. до н.э. на острове Самосе - родине и Пифагора, и Мелисса, и астронома Аристарха. Однако Эпикур - афинянин, а не самосец. Его отец Неокл принадлежал к афинскому дему (дем - часть территориальной общины в Афинах) Гаргетта, к роду Филаидов, но жил на Самосе как один из афинских поселенцев клерухов.

Известно, что первым из учителей Эпикура в области философии был еще на острове Самос академик Памфилий, а во времена пребывания Эпикура в Афинах, возможно, как было сказано, - Ксенократ. Возвращаясь из Афин, Эпикур некоторое время учился на острове Родос у перипатетика Праксифана. Известно также, что Эпикур изучал все еще существовавшие в те годы сочинения Демокрита и учился у демокритовца Нафсиана Теосского - автора "Треножника".

Однако Эпикур любил называть себя самоучкой и отзывался презрительно и о Демокрите, которого называл "Лерокритом", т.е. "Пустокритом" (от "лерос" - пустяки, вздор, бессмыслица), и о Нафсифане, давая и ему обидные прозвища, и о Платоне, и об Аристотеле, и о Гераклите, и о Протагоре. Это говорит не в пользу Эпикура. Именно от него пошла легенда о том, что Левкипп не существовал.

Будучи энергичной и творческой личностью, Эпикур привлек к себе многих мыслящих людей и образовал свою школу сначала на острове Лесбос в Митилене, а затем в Лампсаке (в малоазийской Греции). В Митилене Эпикур приобрел дружбу лесбосца Гермарха, в Лампсаке - других преданных учеников: Метродора (это любимейший ученик Эпикура, умерший еще при жизни учителя), Полиэна, Леонтия, Колота, Идоменея, а также всех своих трех братьев (редкий случай в истории философии): Неокла, Хередема и Аристобула. С этой-то когортой учеников и прибывает, наконец, афиняни Эпикур в 306 г. до н.э. в Афины. Купив за 80 мин (мина - около полкилограмма серебра) уединенный сад с домом, он поселяется там вместе со своими учениками. Так возник знаменитый "Сад Эпикура", над входом в который было начертано: "Гость, тебе будет здесь хорошо: здесь удовольствие - высшее благо" (цит. по 2, стр.392).

Однако школа Эпикура не была публичной философско-образовательной школой наподобие Академии или Ликея. "Сад" - замкнутое сотоварищество единомышленников. В отличие от Пифагорийского союза, Эпикурейский союз не обобществлял собственность своих членов: "Эпикур не считал, что добром нужно владеть сообща, по Пифагорову слову, что у друзей все общее, - это означало бы недоверие, а кто не доверяет, тот не друг"

Полагая наслаждение "началом и целью блаженной жизни", Эпикур понятие добродетели связывает с понятием средств достижений этой цели. "Красоту, добродетель и тому подобное следует ценить, если они доставляют удовольствие; если же не доставляют, то надо с ними распрощаться.

Особое место среди добродетелей Эпикур отводит справедливости и мудрости. "Справедливость, происходящая от природы, есть договор о полезном - с целью не вредить друг другу и не терпеть вреда. Справедливость сама по себе не есть нечто, но в сношениях людей друг с другом в каких бы то ни было местах, всегда она есть некоторый договор о том, чтобы не вредить и не терпеть вреда"

Итак, смысл добродетелей - вести к наслаждению, способствовать достижению атараксии, т.е. безмятежно-спокойного и вместе с тем деятельного состояния души. Счастье вырастает из морального и физического здоровья. И, подобно Демокриту, Эпикур полагает, что не может быть счастливым тот, кто исполнен ложных страхов перед неведомым - страха перед богами и боязни смерти. От того и другого избавляет мудрость, потому-то она и есть высшая из добродетелей.

Эпикур, как и Демокрит, не отрицает существования богов, но стремится доказать, что боги никакого отношения к жизни людей не имеют. Он предполагает рационалистическое доказательство безразличия бога (богов) к людям.

При этом он рассуждает следующим образом: бог (если допустить, что он существует, хотя люди не имеют тому никаких доказательств) должен обладать, по крайней мере, двумя атрибутами - всемогуществом и всеблагостью (ведь утверждают же Платон и даже Аристотель, что бог есть добро!). Однако в мире существует зло. Доказывать истинность последней посылки нет нужды, ибо каждый человек в этом отношении имеет богатый опыт. Каково же отношение бога ко злу в мире?"Бог или желает уничтожение зла, но не может этого достичь; или же может его уничтожить, но не хочет; или же не хочет и не может; или же хочет и может. В первом случае бог не всемогущ, чего предположить нельзя. Во втором случае у него не было бы благой воли, чего также предположить нельзя. В третьем случае бог был бы и не всемогущим и не благим. Остается последнее: он может и хочет уничтожить зло. Почему же он этого не делает? Потому что он не вмешивается в события мира" (цит. по 3, стр. 233). Коль скоро боги не вмешиваются в жизнь людей и никаким способом не дают о себе знать, тогда законен вопрос: а есть ли они? И римский последователь Эпикура Лукреций отвечает на него - нет, и не было: признание их существования - лишь плод незрелого сознания.

У Цицерона говорится, что Эпикур "до основания разрушил всю религию… учением своим опрокинул храмы и жертвенники бессмертных богов".

Эпикур учит не избегать страданий, а побеждать их: "Всякое страдание есть зло, но не всякого страдания следует избегать". Страдание и удовольствие взаимосвязаны, необходимо понять эту связь, научиться верно оценивать меру страдания и меру удовольствий и проявлять стойкость в страдании.

Эпикур утверждал практическую цель философии, ее этический смысл: "Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезней из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезней души"

Учение о благе Эпикур, подобно Демокриту, начинает с рассмотрения проблемы удовольствия и страдания (тогда как, по Платону, она не имеет отношения к морали, а, по Аристотелю, занимает подчиненное, более близкое биологии и психологии, но не этике, место; поэтому-то Аристотель рассматривает эту проблему совершенно независимо от критерия и источника нравственности).

Нравственным идеалом у Эпикура является жизнь мудреца, философа, который не презрел земные блага, а, напротив, живет в согласии с природой и, следовательно, лучше всего соблюдает цель жизни, назначенную природой. Только такая жизнь рождает гармонию человеческого существования. В противном же случае, "если ты по всякому поводу не будешь приурочивать действий своих к цели природы, если ты отвернешься от этой цели, чтобы искать и избегать чего-нибудь другого, действия твои будут в разладе с мыслью".

Каждая эпоха несёт в себе отражение тех или иных тенденций, в которых проявляется её существо. Общим местом, характеризующим историю человеческих устремлений к благу, является отношение личности и общества к проблемам гедонизма. Одним из наиболее репрезентативных учений в истории европейской цивилизации, оказавших в то же время значительное влияние на русскую культуру, был эпикуреизм. Гносеология эпикуреизма предполагает некое "безвольное познание". Однако в области этики и производной от неё метафизики Эпикур свободу воли выдвигает на первый план. В.С. Соловьёв (1853-1900), характеризуя философию Эпикура, пишет: "Самым решительным приверженцем воли должно признать, вопреки ходячим представлениям, Эпикура и его верного римского ученика, Лукреция. Поставляя главным интересом безболезненное и безмятежное существование единичного человека, Эпикур хотел освободить человеческую душу от того представления непреложной судьбы, которое, вызывая в одних мрачное состояние, а в других - скорбную резигнацию, никому не даёт радостного удовлетворения. Против этого Эпикур утверждает, что мы способны к самопроизвольности и не подчинены никакой судьбе или предопределению; метафизическим основанием такого утверждения служит взятый им у Демокрита, но видоизменённый атомизм. Атомы, по Эпикуру, не представляют в своей совокупности строго механической системы движений, так как каждый из них имеет в себе силу колебания или уклонения в том или другом направлении. Душа (как у человека, так и у животных), состоя из особых, круглых атомов, наименее уравновешенных, обладает в высшей степени этой силой произвольных движений, проявляющейся здесь как свободная воля - fatis avolsa voluntas; при неопределённости универсального бытия невозможен детерминизм и в индивидуальном существовании".

Большое внимание в исследовании эпикуреизма русские философы уделяют влиянию данного учения на социальный вопрос. И прежде всего это отношение современного эвдемонизма и эпикуреизма. Так, протоиерей С. Булгаков (1871-1944) отмечает: "Социальный эвдемонизм, в сущности, тот же эпикуреизм, осуждается развитым нравственным сознанием и благодаря низменности его основного принципа. Счастье есть естественное стремление человека (хотя оно и не зависит от его воли), но нравственным является лишь то счастье, которое есть попутный и непреднамеренный результат нравственной деятельности, служения добру"

В результате, я хочу отметить притягательную силу учения Эпикура и его личности, жизненность и доступность выдвинутых им философских принципов, его гуманность и свободомыслие. Думаю, именно это обусловило долгую жизнь эпикурейских общин. Изо всех школ античной философии только школа эпикурейцев выдержала борьбу с христианством и погибла последней в VI в. н.э. (а по некоторым источникам в VIII) с тем, чтобы одной из первых возродиться в XV столетии в Италии и Франции. Традиции этики Эпикура продолжали развиваться в новое время.

После смерти Эпикура (270/271 г.) его приемником по руководству школой стал Гермарх из Митилены. Воспитанником этой школы стал такой выдающийся представитель античного атомизма, как римский философ Лукреций.

Английский философ XIX - го века Д.С. Милль считал, что на пути к достижению общего блага стоят три неустранимых препятствия: плохие законы, себялюбие людей и присущее им невежество. А что думаете по этому поводу Вы?

Единственное сочинение Милля, целиком посвященное этике, - "Утилитаризм. Милль утверждает, что, в отличие от других наук, в этике осознание основного принципа должно предшествовать осознанию частных истин и нравственность поступка определяется не непосредственно, а путем применения общего закона к частному случаю. В теории морали возможны два подхода: интуитивный и индуктивный. Сторонники обоих признают необходимость общих законов, согласны в том, что нравственность поступка - не предмет непосредственного знания, а определяется только через применение общего закона к частному случаю; и те и другие в значительной мере согласны относительно того, в чем должны состоять нравственные законы. Они расходятся относительно основания истинности этих законов. Согласно первой школе, принципы нравственности очевидны a priori и для своего обоснования требуют лишь понимания выражающих их терминов, согласно второй - добро и зло определяются на основании наблюдения и опыта. Милль придерживается второго подхода. Обе школы, признавая несомненными обыкновенные правила нравственности или принимая за их основу какое-то еще менее очевидное положение, не пытаются открыть основной принцип, который составлял бы общий корень всей нравственности. Между тем чувства людей - симпатия и антипатия - фактически зависят от того, что, по их мнению, способствует их счастью. Поэтому принцип пользы неизменно играет большую роль в образовании нравственных представлений всех людей, а также при определении нравственного достоинства поступков, предполагающего подсчет хороших и дурных последствий поступка. Оно делает возможным нравственное совершенствование индивида, которому Милль придает большое значение.

Рассуждая о наших мотивах к тому, чтобы следовать утилитаристскому критерию нравственности, Милль утверждает, что обычные наши нормы (не убий, не кради и пр.) носят конкретный характер, и не ясно, что заставляет нас придерживаться идеи об общем счастье. По Миллю, принцип пользы обоснован не менее любого другого нравственного постулата, как и мотивы, подвигающие к следованию ему: внешние санкции - милость ближних и Бога, боязнь немилости, привязанность к ближним, любовь к Богу; и внутренняя санкция - совесть, чувство долга, "чувство совершенно бескорыстное, истекающее из чистой идеи долга, соединившееся с посторонними ему элементами - любовью, симпатией, страхом, религиозным чувством, воспоминаниями и пр. Прочным базисом для утилитаризма в нравственности является также присущее людям чувство общежительности, понимание индивидом себя как существа общественного.

Согласно Миллю, все люди стремятся к удовлетворению своих желаний. Счастье, или польза, заключается в удовольствии, но при отсутствии страдания, т.е. счастье заключается в чистом, длительном и непрерывном удовольствии. И удовольствие, и польза принимаются в утилитаризме в широком смысле: под удовольствием понимаются всякие удовольствия, в том числе чувственные, под пользой понимается всякая польза, в том числе выгода. Может показаться, что таким образом моральная теория обрекается на противоречие: в основу морали кладется удовольствие, польза, а в качестве высшей цели нравственных действий устанавливается счастье всех людей. Но утилитаризм - это теория, направленная против эгоизма, против такой точки зрения, согласно которой добро заключается в удовлетворении человеком личного интереса. Приемлемость или неприемлемость получаемого в каждом конкретном случае удовольствия или выгоды определяется тем, содействуют ли они достижению высшей цели, а именно общему счастью. На этом же основываются определения (оценки) явлений и событий как хороших или дурных. Поскольку в утилитаризме польза понимается как счастье, эту теорию корректнее было бы называть эвдемонизмом. Милль выводит мораль из того, что составляет конечную цель человека - цель всех целей, высшую цель, - и продолжает тем самым ту линию в моральной философии, которая идет от Аристотеля и Эпикура. В этом - радикальное отличие утилитаризма от кантовской этики, в которой мораль основывается на особом характере мотивации человеческих действий. Правда, Милль только выводит мораль из высшей цели. Основу же морали, согласно Миллю, составляет принцип пользы, и он предшествует всем частным целям человека. Соответственно мораль определяется им следующим образом: это "такие правила для руководства человеку в его поступках, через соблюдение которых доставляется всему человечеству существование, наиболее свободное от страданий и богатое наслаждениями".

Три фактора, по Миллю, препятствуют человеческому счастью: себялюбие людей, недостаток умственного развития и дурные государственные законы. Именно себялюбие, как правило, скрывается за апатией, пессимизмом и недовольством жизнью. Люди, слишком ценящие себя, не могут допустить, что в этой жизни есть что-то иное, кроме экстаза и развлечения; отсюда их разочарование в жизни, их неверие в счастье.

Недостаток умственного развития людей препятствует пониманию ими действительного счастья. Счастье в самом деле невозможно, если понимать под ним, как говорит Милль, "постоянство упоительных наслаждений". Так что стремление к счастью должно покоиться на правильном понимании того, в чем оно заключается, в частности того, что удовольствие состоит не только в возбуждении, но и в успокоении после возбуждения.

Наконец, дурные законы и произвол лишают человека возможности пользоваться доступными ему источниками счастья. Что касается второго и третьего, Милль вполне в духе идеалов Просвещения высказывал энергичную надежду на то, что с прогрессом общества и наук эти препятствия счастью будут одолены. Ведь то, что "жертва своим личным счастьем может быть полезна для счастья других", свидетельствует о несовершенном устройстве человеческой жизни. Новые люди в романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?" не признавали самопожертвования, даже ради друга. Они жили по Миллю. Однако утилитаризм не то чтобы отрицает самопожертвование; он не приемлет самопожертвование как цель саму по себе.

Может показаться, что Милль, рассуждая о характере внутренней санкции, переходит на позиции кантианского априоризма. Однако это не так. В отличие от Канта и английских интуитивистов, Милль уверен в приобретенном характере нравственных чувств. Они естественны, органичны человеку. Так же человеку естественно говорить, размышлять, строить, пахать. Но всему этому человек учится, соответствующие навыки и умения приобретаются им в процессе индивидуального развития или специального обучения. То же происходит с нравственными чувствами, которые под влиянием внешних санкций и первоначальных впечатлений могут развиваться в любом направлении. Другое дело, что при правильном индивидуальном развитии и при отсутствии дурных социальных условий (будь то неблаготворное воспитание или несправедливые законы и плохие нравы) нравственные чувства формируются в соответствии с природой самого человека. Совесть сообразна такому могущественному свойству человеческой природы, как чувство общительности, которое проявляется главным образом в "желании единения с нашими ближними", чему учил Иисус. "Как бы ни было слабо в том или другом индивидууме чувство участия к общему благу, но тем не менее каждый индивидуум имеет самые могущественные мотивы, истекающие как из его личного интереса, так и из чувства симпатии, которые побуждают его питать в себе это чувство и всеми силами поощрять его.

На мой взгляд Д.С. Милль прав. Так и есть, люди, слишком ценящие себя, не могут допустить, что в этой жизни есть что-то иное, кроме экстаза и развлечения; отсюда их разочарование в жизни, их неверие в счастье. Недостаток умственного развития людей препятствует пониманию ими действительного счастья. Счастье в самом деле невозможно, если понимать под ним, как говорит Милль, "постоянство упоительных наслаждений. Да, и дурные законы и произвол лишают человека возможности пользоваться доступными ему источниками счастья.

Основные дилеммы современной предпринимательской этики

Предпринимательская этика является частью экономической этики и должна рассматриваться с учетом ее предпосылок и оснований. Поскольку

современная экономическая этика реализует себя как этика рамочного порядка, то и предпринимательская этика основывается на рамочном порядке. Но здесь необходимо учитывать одно принципиальное обстоятельство. На практике рамочный порядок не может быть задан в идеальной форме. Он имеет свои недостатки, которые в первую очередь отражаются на предпринимательской этике. Как уже отмечалось, различие между экономической и предпринимательской этикой состоит в том, что субъектом моральных требований в экономической этике являются преимущественно государственные институты, тогда как в этике предпринимательской - отдельные предприятия. Несовершенство рамочного порядка сказывается прежде всего на хозяйственной деятельности отдельных предприятий, вынужденных прилагать дополнительные усилия и брать на себя "ответственность, находящуюся в нормальном случае на уровне порядка, чтобы заполнить возникший вакуум ответственности. Задачей предпринимательской этики является идентификация этой исходящей из собственно экономических величин потребности в моральной ответственности предприятий и в выявлении возможностей предприятия соответствовать таким ожиданиям. Предпринимательская этика тематизирует отношения морали и прибыли в управлении предприятиями и занимается вопросом, какие моральные нормы и принципы могут быть реализованы предприятиями в условиях современной экономики.

В силу сложившейся культурной традиции такие понятия, как "экономическая этика" или "предпринимательская этика, скорее отсылают нас к проблеме выбора - либо этика, либо экономика, - нежели обозначают нечто, что реально существует в действительности. Получается, будто все требуют этики от экономики именно потому, что никакой этики там нет.

Унаследованные нами сомнения в том, что мораль может стать весомым фактором принятия экономических решений, и впрямь велики. Аристотель советовал "эконому" ("главе семейства" - прим. пер.), не желающему изменять своей подлинной человеческой натуре, заниматься философией и политикой, но ни в коем случае не предпринимательством. Библия превращает тот же самый совет в образ, символизирующий физическую невозможность сочетания богатства и праведности: дескать, скорее верблюд пролезет сквозь игольное ушко, нежели богач попадет на небо. Цицерон ограничивается лаконичным утверждением, что большая прибыль делается большим обманом. Фоме Аквинскому понадобилось множество страниц, чтобы объяснить, каким образом торговля могла бы превратиться из порока в добродетель. Мартин Лютер, который всегда был довольно прямолинеен, попросту отождествлял хозяйствование с алчностью, идущей от ветхозаветного Адама. Карлу Марксу мы обязаны аподиктической теорией, согласно которой предприниматель являет собою лишь личину, скрывающую аморальное по своей природе движение капитала, а потому вынужден подчиняться законам этого движения, ибо в противном случае будет попросту разорен. Макс Вебер, хотя и придерживался довольно буржуазных взглядов, однако также не верил в то, что жестокие законы рынка оставляют индивидууму возможность этического поведения. И, наконец, лауреат Нобелевской премии 1973 года экономист Милтон Фридман вывел лапидарную формулу: The social responsibility of business is to increase its profits.

На этом фоне, видимо, следовало бы признать, что заявленные намерения предпринимательских структур (концернов или фирм), самих предпринимателей и их менеджеров руководствоваться в экономических решениях моральными ценностями выглядят не более убедительно, чем обещания вампира явиться на донорский пункт для сдачи собственной крови.

В качестве варианта предпринимательской этики, относящейся к направлению, обозначенному как этика предпочтений, рассмотрим концепцию этики бизнеса. Мы исходим из той предпосылки, что при всей своей самостоятельности и значимости этика бизнеса остается своеобразным вариантом "индивидуалистического" направления предпринимательской этики, ибо "в большинстве случаев в индивидуально-этической перспективе здесь ориентируются на ситуацию принятия решений отдельными предпринимателями/менеджерами, не учитывая структуры дилеммы, которую вызывает конкурентная борьба".

Бизнес-этика как преимущественно американский вариант предпринимательской этики занимает в рамках концепций предпринимательской этики одно из центральных мест. Ее появление может быть отнесено к 1970-м гг. В это время между научным сообществом и деловым миром установилось определенное согласие по поводу необходимости повышения "этического сознания" профессиональных бизнесменов при проведении ими деловых операций, а также ответственности корпораций перед обществом. К началу 1980-х гг. этика бизнеса стала одним из главных предметов изучения для специалистов, и большинство школ бизнеса в США включили ее в свои программы. В целом бизнес-этику можно определить как научную дисциплину, изучающую применение этических принципов к деловым ситуациям.

Наиболее актуальными в этике бизнеса являются вопросы о взаимоотношении между корпоративной и универсальной этикой, социальной ответственности бизнеса, приложении общих этических принципов к конкретным ситуациям принятия решений, повышении этического уровня организации, влиянии религиозных и культурных ценностей на экономическое поведение. В этике бизнеса особенно остро проявляются некоторые дилеммы, характеризующие ценностную противоречивость взаимодействия традиционной морали и современной экономики. К числу наиболее значимых можно отнести дилеммы "служебного информирования", дилемму "выгодных связей" и "дилемму сексуальных домогательств".

·Дилемма "служебного информирования". Критерием этической оправданности информирования вышестоящих органов о нарушениях в организации служит мотив совершения поступка. Если обращение используется не для решения собственных карьерных проблем или мести какому-либо конкретному лицу, а ради интересов дела и если данный поступок не преследует личную выгоду, а продиктован заботой о благе других людей, то такое поведение можно признать оправданным с этической точки зрения. Прежде чем перейти к анализу реальных ситуаций, необходимо уточнить, что некоторые люди психологически склонны играть роль "борцов за правду", хотя в действительности преследуют совершенно другие цели. Поэтому важно не поддаться на описание и интерпретацию ситуации участвующими в ней и заинтересованными сторонами, а беспристрастно, на основе фактов проанализировать происшедшее и принять надлежащие меры. Что можно сказать о конкретных мотивах лиц, идущих на служебное информирование? Желание сделать деловое сообщение, а не анонимный донос основано обычно на твердой вере в личную ответственность, подкрепленной чувством профессиональной чести, религиозными соображениями и лояльностью по отношению к обществу.

·Дилемма "выгодных связей". Решение деловых и личных проблем, идущее вразрез с существующими экономическими, юридическими и моральными нормами, за счет использования положения отдельных людей, имеющих привилегированный доступ к товарам или услугам, - явление весьма распространенное в мире бизнеса. Использование выгодных связей может носить как личный, так и корпоративный характер. В том случае, если некое лицо, наделенное определенными полномочиями (т.е. "используя служебное положение"), намерено оказать нам личную услугу, необходимо задать себе следующие вопросы:

1) имеет ли данное лицо законные права на продукты или услуги, которые он вам предоставляет, или он фактически крадет их? Что позволяет ему вести себя так в данном случае? Кому на самом деле принадлежат эти продукты или услуги?

) имеют ли другие люди, кроме вас, подобную возможность? Справедливо ли распространяется услуга или возможность и все ли в организации имеют равный доступ к ней?

) считать ли оказанную услугу не подлежащей разглашению? Можно ли сообщить о ней другим, не попав в неловкое положение или без негативных последствий?

Ситуация с незаконным или безнравственным получением некоторых товаров или услуг усложняется, если речь идет не о личных интересах, а об интересах организации. Допустимо ли идти на нарушение правил, чтобы совершить выгодную и полезную сделку, например, зарегистрировать организацию, открыть новое дело, получить то, что вам положено по закону? Моральным оправданием в данном случае нередко служит то, что за всем этим стоят интересы других людей: работников предприятия, ваших будущих клиентов, потребителей вашего будущего продукта или услуги и т.д. Одно из наиболее известных проявлений "этики выгодных связей" - взятка. С моральной точки зрения особенно важно провести черту между скрытой формой взятки и подарком. Является ли, например, скрытой формой взятки приглашение на банкет, путевка в санаторий, оплата совместной туристической поездки или, наконец, небольшой подарок от фирмы, которая хотела бы заключить с вами выгодный контракт?

Этические рекомендации по этому вопросу должны прежде всего учитывать нравственные и культурные традиции той или иной страны. Существует, как минимум, три рода культурных традиций, лежащих в основе современных деловых операций:

) "замкнутый круг" (круговая порука),

) система взаимных услуг и 3) обмен подарками.

В странах с недостаточно развитой экономикой и низкой культурой деловых отношений большинство людей считают, что принадлежность к определенному "замкнутому кругу", состоящему из родственников, друзей и ближайших коллег, подразумевает взаимную защиту и обеспечение взаимного процветания. Любой человек вне этого круга - "чужак", чьи намерения необходимо ставить под сомнение. Именно поэтому бизнесмены (как и правительственные чиновники) предпочитают иметь дело со знакомыми людьми, которым они доверяют.

В системе взаимных услуг подарок или услуга обязывают получателя возвратить их когда-нибудь в будущем, но с "процентами". А когда услуга возвращена, то даритель обязан отплатить за нее еще большей услугой. Тем самым система взаимных обязательств и обмена услугами обеспечивает доступ в замкнутый крут доверенных лиц, становясь основой для ведения деловых операций. Культурная традиция, тесно связанная с системой взаимных услуг, предполагает прежде всего подношение подарков. Сделать подарок или получить его в сфере деловых отношений означает нечто большее, чем дружеское расположение. Это знак корпоративной идентичности, который делает бизнесмена "своим" и открывает ему перспективу выгодных сделок. Включившись в традиционный обмен подарками и услугами и войдя в "замкнутый круг", бизнесмен может завоевать доверие, облегчить себе доступ на местный рынок товаров и технологий и свести к минимуму риск в чужой среде.

Трудности, связанные с участием в традиционном обмене подарками, заключаются в том, чтобы научиться отличать подарки от взяток. Попросив у вас взаймы, занимается ли ваш деловой партнер вымогательством или он подталкивает вас к вступлению в систему взаимных услуг? В качестве критерия могут выступать: а) размер суммы (чем меньше сумма, тем это менее похоже на взятку); б) предназначение денег (если деньги предполагается передать третьей стороне, особенно обладающей властью, то это, скорее всего, взятка). В подобных случаях обычно советуют давать деньги не частным лицам, а переводить безвозмездные субсидии для строительства больниц и школ, обеспечивая техническую и экспертную помощь в организации общественных работ. Наиболее надежным моральным критерием допустимости взаимных услуг служит их открытость, позволяющая наилучшим образом развеять посторонние подозрения относительно мотивов и действий компаний и отдельных лиц и создать доверие между бизнесом и обществом.

·Дилемма "сексуальных домогательств". Женщины, работающие в сфере бизнеса, нередко сталкиваются с проблемой сексуальных домогательств. Одна из причин этого заключается в особом интимном и доверительном характере деловых операций, а также в практике взаимных услуг, которая в какой-то степени переносится и на половые отношения. При этом нередко сексуальные домогательства преподносятся как особо бережная, заботливая и утонченная форма отношения к женщине, как некая форма оправданного ухаживания, вносящая в традиционные отношения между полами элементы феминистской этики. По определению американской Комиссии по обеспечению равных возможностей занятости, сексуальные домогательства представляют собой неспровоцированные сексуальные притязания, попытки добиться благосклонности и другие словесные и физические действия сексуального характера, обращенные на работника, которые оказывают влияние на его (ее) деятельность и дальнейшую карьеру. Исследования показывают, что чаще всего сексуальное домогательство направлено от начальника к подчиненному.