ОРЕНБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Факультет журналистики
КУРСОВАЯ РАБОТА
по дисциплине «История отечественной литературы»
Функция жанра «письмо». «Открытое письмо» в журналах И.А. Крылова
030601 «Журналистика»
Руководитель работы:
доцент, д. ф.н. Жаплова Т.М.
Исполнитель:
студент III курса дневного отделения
Ведяшев А.Н.
Оренбург 2010
Содержание
Введение
1 Жанр письма
1.1 Функции жанра открытое письмо
1.2 Открытое письмо
Выводы по первой главе
2 Журналистская деятельность И.А. Крылова
2.1 Работа Крылова в периодических изданиях
2.2 Открытое письмо в журналах Крылова
Выводы по второй главе
Заключение
Список использованных источников
Введение
Актуальность исследования. «Литература жила, жива и жить будет!» - сказал кто-то из великих ещё в XVIII веке. Многие усомнились в этом в ХХ столетии, когда появилось и стало стремительно распространяться кино, а затем и телевидение. Слова героя фильма «Москва слезам не верит»: «Скоро не будет ничего: ни книг, ни театра – одно сплошное телевидение…» -, к счастью, не оказались пророческими. Люди по-прежнему читают. И не только «глянец», зачастую низкопробный, а местами и пошлый, но и качественную классическую литературу. Поэтому в рейтинге самых актуальных вещей и явлений литература и сегодня заняла бы одну из лидирующих позиций.
Не могу не сказать и об актуальности литературы для журналистики. Вне всяких сомнений, художественные книги оказали огромное влияние на журналы и газеты. Особенно в XVIII – XIX вв., когда они находились, что называется, на стыке. Да и как могло быть иначе? Ведь и сочиняли газетные статьи сами писатели того времени. Поэтому именно они и формировали журналистику как науку. Иван Андреевич Крылов, к примеру, был не только отличным писателем, но и блистательным журналистом, о чём свидетельствуют его путевые заметки и очерки, о которых и пойдёт речь ниже.
Актуальность для теории. Творчеством Крылова занимались многие учёные. М.Б. Городецкий рассматривал его с точки зрения его влияние на развитие общественной мысли. Б.И. Есин анализировал особенности стиля и языка писателя. А.Ф. Бережной, исследуя социальные и политические проблемы конца XIX века, в качестве примера разбирал пьесы Чехова.
Актуальность для практики. Мы знаем множество примеров того, что писатель или поэт при жизни так и не изведал славы, и к изучению творчества его пришли только после его смерти. Известны случаи запрета книг в связи с несоответствием их содержания идеям власть имеющих. А есть и те, чьи книги и были изданы, но популярности не получили, и имена их авторов канули в лету. Крылов не относится ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим. Он был популярен и в ХIХ веке, не забыт он и сейчас. Свидетельств этому множество: его произведения проходят школьники и студенты, его книги переиздаются и успешно раскупаются, его пьесы ставятся в самых известных театрах в России и за рубежом. А популярен он потому, что современен. Во все времена. Его герои интересны. Проблемы – злободневны. Советы – мудры и полезны.
Проблема исследования. В своем творчестве он говорит о насущном: это и вопросы нравственные, касающиеся лично каждого, и социальные, важные для общества в целом.
Тема исследования. Но, к сожалению, Ивана Андреевича мы знаем только как баснописца. А ведь он писал и замечательные публицистические произведения. Поэтому в своей работе я хочу рассмотреть творчество Крылова не только как писателя, но и как журналиста.
Задачи исследования. В своей работе я хочу
1. осветить деятельность Крылова-журналиста;
2. выявить особенности описания характеров;
3. обратить внимание на проблемы, затронутые автором в произведениях;
4. особое внимание хотелось бы обратить на стиль и язык Крылова в его публицистике.
Объектом исследования является журналистская деятельность писателей конца XIX века.
Предмет исследования: деятельность И.А. Крылова как журналиста.
Цель исследования: изучить проблему жанра письмо и открытое письмо и проанализировать, выявить и сформулировать его роль в журналах И.А. Крылова.
Значимость результатов исследования. Исследуя творчество Крылова-журналиста, мы - узнали, что И. А. Крылов активно сотрудничал в различных газетах и журналах;
- определили, что Иван Андреевич написал более 100 путевых заметок, портретных очерков и других публицистических работ;
- выявили характерные особенности стиля и языка Крылова.
Методологическую основу исследования составляют:
- исследования по отечественной истории XVIII века (М.Н Рахматуллин, Березина А.И., Кашанина И.Я., Радугин А.А);
- исследования по истории отечественной журналистики XVIII века (Есин Б.И., Татаринова Л.Е., Западов А.В.);
- исследования в области жанров журналистики и конкретно жанра «письмо», «открытое письмо» (Иванова А.А., Ворошилов В. В., Прохоров Е. П.).
Основные методы жанра: теоретический анализ литературы по изучаемой проблеме, объекта и предмета исследования, изучение полученных данных.
Исследование на базе выбранной методологической основы, а также в соответствии с поставленными целями, задачами и гипотезой исследования проводилось в три этапа.
Первый этап, информационно-поисковой, прошёл с сентября по октябрь 2009 года. Исследована тематическая литература по изучаемой проблеме. Определены цель, объект и предмет исследования, сформулирована гипотеза и составлен план работы.
Второй этап, деятельно-оценочный, прошёл в ноябре 2009 года. Он включил проверку гипотезы, практическое изучение объекта и предмета исследования.
Третий этап, обобщающий, прошёл в декабре 2009 года. Обрабатывались и систематизировались полученные в ходе исследования материалы в форме курсовой работы.
Структура научной работы: Структура работы состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы (5 источников) и приложений.
1. Жанр письма
Образовательный стандарт основного общего образования по русскому языку предполагает формирование коммуникативной компетенции, что подразумевает, например, «адекватное восприятие устной и письменной речи в соответствии с ситуацией речевого общения», «создание текстов разных стилей и жанров». Среди текстов, включенных в Требования к уровню подготовки учеников, назван и такой текст, как письмо. (В учебниках русского языка этой разновидности текста, к сожалению, уделяется мало внимания). В связи с новой формой сдачи государственного экзамена– умение писать сочинения можно назвать главным в программе обучения русскому языку. Ведь именно сочинение отражает способность ученика понять автора текста, рассуждать по поводу сказанного им, вступать с ним в заочный диалог. Ученическое сочинение, написанное в любом жанре (в том числе и в форме письма) показывает стремление мыслить, заявляет о своем видении мира, общества, человека.
Письмо. Образовано с помощью суффикса – мо (подобное структуре бельмо) производное от писать. Индоевропейского характера.
1. Написанный текст, посылаемый для сообщения чего-нибуд, кому-нибудь.
2. Умение писать.
3.Система графических знаков для передачи, запечатления речи.
4. Стиль, манера художественного изображения (например, в живописи).
первоначальное значение – «пестрить, украшать».
Передать слово другому, то есть сообщить какие-то важные сведения, предупредить об опасности. Для этого нужно было изобрести письменность.
Все началось, как думают некоторые ученые, с медведей. Было это очень давно. В те далекие времена люди жили в пещерах, другого жилища еще не было. В пещерах жили и медведи. Однажды люди вытеснили медведей из какой-то пещеры, огляделись по сторонам и увидели на стенах своих новых жилищ какие-то таинственные знаки. Это были царапины, которые сделали медведи, когда точили когти о стену. Тогда люди поняли, что на ровной поверхности можно нацарапать какое-то изображение. Возможно, так возникла дорога к письменности. А, возможно, и так…
Когда люди открыли рисуночное письмо, они уже прошли большой путь по дороге к письменности. Но впереди их ждало еще очень много трудностей. Ведь далеко не все можно выразить с помощью рисунков. Около пяти тысяч лет назад в Египте были созданы первые письменные знаки – иероглифы. Слово иероглиф означает «священные знаки». Каждый иероглиф - слово или его часть. В наше время иероглифами пишут народы Китая и Японии.
Есть, вернее, была узелковая письменность, придуманная славянами. Знаки этой «письменности» не записывались, а передавались с помощью узелков, завязанных на нитях, которые заматывались в клубки – книги. Память о древнем узелковом письме осталась в языке, в фольклоре: «завязать узелок на память», «связать мысль», «нить повествования», «узел проблем», «завязка», «развязка». Сохранилась и пословица: «Что знала, то сказала, на нитку навязала».
Постепенно рисунки-слова упрощались, становились схематичными и превращались в буквы.
Если бы археологи не отыскали в новгородской земле старинных берестяных грамот, то мы никогда бы не узнали о широком распространении грамотности среди простого народа в те далекие века. Первое берестяное письмо найдено в июле 1951 года, это письмо от Петра к Марье. В древнем документе важно каждое слово – ведь за ним встает целая эпоха, далекая и малоизученная.
В средние века письмо представляло собой переписку крестьян и горожан со своими феодалами, с друзьями, с родственниками… Поиски берестяных писем продолжаются, возможно, недалеко то время, когда благодаря этим находкам мы узнаем имена и думы сотен простых русских людей далекого прошлого.
Бурное время Ивана Грозного (16 век) отражено в «Песне о купце Калашникове» Лермонтова, облик царя запечатлен художниками Васнецовым, Репиным, скульптором Антокольским. Дивный Покровский собор (Василия Блаженного), первая в России типография построены при Грозном. Вот уже более двухсот лет о личности царя идет дискуссия. Одни видят в нем тирана и чудовище, другие – мудрого правителя.
В своих посланиях князю-изменнику Курбскому Грозный разрушил строгие границы между жанрами литературы и деловой письменности. Иван IV умело воспользовался в своих посланиях свободой, которую предоставлял эпистолярный жанр. Все в его письмах имеет значение: и дата, ведь она соответствовала реальному ходу событий, и языковые средства, которые объясняли сущность его мыслей.
В настоящее время в эпистолярном жанре используется письменная форма разговорного стиля (частные письма, личная переписка, дневниковые записи), основной функцией которого является общение (коммуникация).
Публицистический стиль содержит черты всех стилей: научного, разговорного, делового. В отличие от стиля художественной литературы в публицистическом стиле отражаются факты, события, общественно – значимые явления. Тексты публицистического стиля, как и художественного произведения, отражают индивидуальность автора.
В средние века разговорный и литературный языки далеко стояли друг от друга. Для литературы живые обороты разговорной речи считались противопоказанными. Иван Грозный первый употребил в своих посланиях разговорный стиль. Умение царя взорвать литературный этикет средневековой письменности ярко проявился в его переписке с Андреем Курбским. Последний остался целиком в рамках литературной традиции.
1.2 Функции жанра открытое письмо
В эпоху Нового времени широкое распространение во всех странах мира, в том числе и в России, получили открытые письма, выпускавшиеся большими и малыми, специализированными и неспециализированными издательствами, находившимися не только в крупных столичных центрах, но и городах глубинки. Открытки использовали не только как новый вид почтового отправления, их начали коллекционировать и даже изучать. Они выпускались на любой вкус и интерес. Можно было составить подборку видов какого-либо города или изображений цветов и животных, юмористических сюжетов или открыток, изданных с благотворительными целями. Коллекционирование открыток стало «увлечением века»; его не избежала даже английская королева Виктория, родственники которой формировали собрание этого вида почтовой корреспонденции от ее имени[1]. В Германии за двадцать пять лет с момента возникновения открытки доля использования этого вида почтового отправления возросла для внешней корреспонденции более чем на 1100%, в Венгрии - более чем на 2800%, а в Австрии - более чем на 7400.
Стремительный рост популярности открытого письма, обретшего всемирную любовь всего за пятнадцать лет с момента своего возникновения на рубеже 1860-1870-х годов, не может быть обусловлен единственно развитием технических средств репродуцирования и легкостью получения большого количества копий акварельного или фото оригинала. М. Дворжак в своем исследовании «Шонгауэр и нидерландская живопись», говоря о возникновении немецкого искусства ксилографии, заметил следующее: «Мы сейчас далеки от того, чтобы определять возникновение новой ветви искусства, нового художественного языка случайными открытиями или побуждениями технического порядка. Всегда и везде духовная потребность является первоисточником - в искусстве и всюду в истории духовной эволюции человечества». Открытка тоже является одним из аспектов этой эволюции, со своей стороны характеризуя ее основные направления. Это не просто вид почтового отправления, но целое культурное явление рубежа ХIХ-ХХ столетий, изучение которого невозможно ограничивать рамками какой-либо одной научной дисциплины. Открытка становится одним из символов эпохи модерна, который, благодаря своему теснейшему слиянию с повседневной культурой, скрыт от беглого взгляда стороннего человека, но постепенно раскрывает свои нюансы и глубокие смыслы, в нем заложенные, перед исследователем, решившим заняться вплотную его проблематикой.
Эпоха Нового времени, особенно начиная со второй половины ХIХ столетия, характеризуется ростом «скорости» жизни: появляются новые средства связи, развивается транспорт, расстояния, ранее казавшиеся непреодолимыми, оказываются легко доступными. В этой атмосфере всеобщей спешки традиция написания писем, длинных и наполненных личными чувствами или философскими раздумьями, оказывается не всегда уместной. Ей на помощь приходит открытка, по краткости своего текстового сообщения родственная телеграмме и призванная удовлетворить требованиям общества сократить время для письменного общения с друзьями и родственниками. Появление иллюстраций на ней было обусловлено принципиальными изменениями психологии социума, отныне требующего визуальных удовольствий везде и во всем. Открытка целиком не заменяет функцию традиционного письма, напротив, письмо и открытка мирно сосуществуют в обретении каждым своей сферы бытования.
Одним из важнейших контекстных составляющих бытования открытого письма является его функционирование в качестве своеобразной модификации эпистолярного жанра для путешественников. С этой точки зрения можно сказать, что открытка, то есть бланк почтовой карточки с иллюстрацией, была придумана и создана специально для путешествий. Массовый рост доли путешествующих, заставивший заговорить о туризме не только как об интересном и захватывающем виде отдыха, но об образе жизни, вызвал необходимость в отсылке кратких сообщений по ходу следования о благополучном достижении следующего пункта. Это было характерно не только для России, но и для стран Европы, Америки, Азии, поскольку в ХIХ столетии происходило настоящее открытие мира для всех и каждого.
Открытка становится для путешественника своеобразным маркером его пути, обозначая лишь его краткие остановки. Таковы, например, посланные литератору Ф.Д. Батюшкову сестрами-художницами А.П. и В.П. Шнейдер открытки из их заграничных путешествий в период 1906-1909 годов.
Становятся весточками из путешествия, которые могут отсылать к имевшим место ранее разговорам о той или иной местности. Освоение чужих пространств здесь всегда сопровождается необходимостью в оставленной дома константе человеческих отношений, связь с которой осуществляется именно через открытку. Она становится знаком «наличия всегда», в любую минуту, малой родины, является своеобразным универсальным (используется во всем мире) стабилизатором в абсолютно новом для путешественника мире, где наличествуют совершенно другие культурные нормы и правила, а характер повседневной жизни путешественника резко меняется в отличие от устоявшейся в его жизни традиции.
Во время длительных остановок в гостиницах, лечебницах и т.п. открытка используется значительно реже. Появляющееся в эти моменты у путешественника время для размышлений от увиденного в совокупности с возможностью в спокойной обстановке изложить их на бумаге способствует обращению к эпистолярному жанру письма. Именно поэтому почтовая бумага с фирменным штампом гостиницы или пансионата, как и в ХIХ столетии, в начале ХХ века благополучно продолжает существовать.
Таким образом, открытки отправляются «из пути», письма же - из конечной точки путешествия, и они имеют совершенно разные цели своего отправления. Хотя и те и другие маркируют географию поездки, открытые письма из попутных точек на пути к цели несут иные смыслы. Они скорее «сообщают» о том, что путешественник в данный момент времени является таковым.
1.3 Открытое письмо
Издавал единолично в типографии Рахманинова. Ежемесячный. Представляет собой переписку арабского философа и волшебника Маликульмулька с представителями стихий. 1789 – с января по август. Водяные, воздушные и подземные духи. Большинство вещей Крылов постигал сам. Родился в год издания «Всякой всячины». Его журнал перекликается с «Адской почтой» (1769). Критика дворянства и произвола, бюрократизма, режима и т.д. Не в открытой форме. Не было разбивки материала на отделы, нет авторов Персональный журнализм. Задумал это, как связное произведение. 48 писем, общий сюжет. Опирался на традиции сатирической журналистики 69 года, перечитал все сатирические журналы того времени. Это журнал – роман в письмах, относится еще и к литературе. Повествование опирается на рассказчика – обычно это главный герой. В «Адской почте» это были бесы, в «Трутне» - лентяй, во «Всякой всячине» - благонамеренный автор. Романы в письмах появляются раньше журналов в письмах – прообраз. Вступление, где рассказывается, как к рассказчику попали эти письма. Рассказчик – беглый литератор, который все время ходил в приемную вельможи, но не попадал. Как-то раз он возвращался оттуда и спрятался от стужи в развалинах, где и встретил волшебника Маликульмулька. В рассказчике видны черты самого Крылова. Тема маленького человека.
48 писем разделены на 4 части. Корреспонденты – гномы (земля) Вестодав, Зор и т.д., сильфы (воздух) Дальновид, Световид и т.д., ондин (вода) Бореид. У каждой стихии свои функции, свой стиль и свои темы. Гномы ведают тем ,что относится к теме человеческого быта. Ондин связан с человеческими размышлениями. Сильфы отвечают за самые тонкие темы – философия, размышления о природе, обществе, месте человека. Саламандры (огонь) не представлены, хотя они считались самыми сильными.
Духи часто бывали среди людей. Два письма самого Маликульмулька. Гном Хор отправлен на землю из ада за модным головным убором для Прозерпины. Мотивировки выхода в мир людей есть всегда. Несмотря на то, что все письма четко закреплены за структурой, каждое из них может рассматриваться как отдельное произведение. География писем разнообразна. На равных правах выступают боги, философы, помещики, чиновники и крестьяне. Персонажами также могут быть олицетворенные предметы, например, косынка и английская шляпка.
Серьезный критический характер. Показаны отрицательные стороны действительности – сатирический гротеск. Эзопов язык – язык иносказаний, чаще всего вынужденных. Аллегорический стиль. Прежде всего автора беспокоят нравы дворянства. Говорящие имена: молодой дворянин Промот, его любовница Неотказ, тема галломании. Увлечение всем французским, пренебрежение к русскому. Господин Припрыжкин женится, использует для этого крестьян.
Тема фаворитизма. 6 письмо – намек на систему фаворитов Екатерины. Гном Буристон. Крупный чиновник. Автор пытается закрепить за Буристоном стиль, создает видимость участия в журнале разных авторов.
Литературная тема. Пародия на Державина. Ухватился за две противоречивости в творчестве Державина – кладбищенские мотивы, мотивы тленности и тема эпикурейства, наслаждения. В 43 письме сильф Световид пишет, что подслушал разговор двух людей на прогулке, которые производят впечатление умных. Они сетовали на горести и бессмысленность жизни, а потом отправились в трактир. Принцип сатирического гротеска.
Развитие русского литературного языка. Использовал диалектные наречия, народную тематику.
Тираж неизвестен. Но в одном номере есть сведения, что подписчиков было 80.
Потом в течение двух лет Крылов не печатается. Ему удается наладить сотрудничество с молодыми авторами, с актером Иваном Дмитриевским, литератором Клушиным. Мысль создать собственную типографию. Порывает с персональным журнализмом. Позже к ним присоединяется Петр Александрович Плавильщиков – актер и литератор. С февраля 1792 типография Крылов аи товарищей выкупает ежемесячный журнал «Зритель». Выпускается журнал по декабрь. Подписчиков в два раза больше, чем у «Почты духов». Неизвестно, кто главный. Нет основания считать главным Крылова из-за того, что его имя вынесено в название типографии. Материалы авторов не перемешивались: сначала только Плавильщиков, потом Крылов и т.д. Первым обычно были материалы не Крылова.
Клушин – поэт и драматург, отец – бедный дворянин, рано работает в канцелярии. Окончил уездное училище. В 1790 – Перове появление его в печати. Плавильщиков из купеческой семьи. Главная его задача – создание русского национального театра. Некоторые антидворянские настроения, но при этом за монархизм, как и большая часть купечества. Преподавал в Академии художеств. Оказал воздействие на характер журнала. Также воздействие оказали английские журналы «Зритель» и «Болтун» - Стиля и Адиссона, Лондон 1711-1714. Жанр очерков. Эти журналы любила Екатерина.
Кроме этой компании в журнале участвовали В.Л. Пушкин, Михалев. Хованский и др.
Программное вступление – статья Плавильщикова «Нечто о врожденно свойстве душ российских». Вопрос: чему и как можно учиться у иностранцев, пример Петра Первого. Говорит о талантливых людях, преимущественно из народа – Ломоносов, Кулибин.
Статья Плавильщикова «Театр». Требует национального исторического репертуара. Рассматривает театр как центр просвещения. Пример пьесы для него: биография Кузьмы Минина.
Крылов – несколько произведений. «Ночи», «Каиб» (восточная повесть), «Похвальная речь в память моему дедушке», «Речь, говоренная повесой в собрании дураков».
«Ночь» - начало незаконченного романа. Связь с журналом «Почта духов» - завязки практически идентичны. Крылов практически первым принимает попытку создания психологического романа. Тема разложения дворянского общества. Персонажи – Вертушкин, Щеголь.
«Каиб» за названием «восточная повесть» прячется злободневность. Государь уезжает по делам,в место него на престол сажают куклу и никто не замечает подмены.
Лето 1792 года в типографии Крылова обыск. Разыскивается сочинение Крылова «Мои горячки» и повесть Клушина. Произведение Крылова нашли, дальнейшая судьба его неизвестна. За Крыловым устанавливается полицейский надзор.
Санкт-Петербургский Меркурий.
Создан Крыловым и Клушиным в 1793 году. Приглашают и других авторов. Единства в редакции не было. В январе 1793 года казнили Людовика 16, после этого журнал перестает касаться вопросов политики. Екатерина Вторая прекращает всякую связь с Францией. Иностранцы в Росси должны были перестать общаться с Францией. Культивировалась подозрительность.
Крылов напечатал два сатирических материала: Крылов «Похвальная речь науке убивать время» и Карамзин «Похвальная речь Ермалафиду». «Российские анекдоты» придавал развлекательный характер. В журнале помещены театральные рецензии и книжные рецензии. Оригинальная проза сведена к минимуму. Клушин «Несчастный Маслов» Маслов – безродный человек, который попадает в богатый дом. В основном – поэзия и переводы. С этой повестью Клушин впервые вводит элементы психологизма. Активную роль в журнале занимал Клушин. Летом 1703 года был переведен журнал в Санкт-Петербургскую Академию Наук. Последние номера журнала были достаточно бледные и неинтересные. Журнал стал нерегулярным. В декабрьской последней книжке было извещение о том, что издатели уехали и журнал издаваться не будет.
Крылов умел внимательно относиться к уже выработанным традициям и привносить новое.
Вывод по первой главе
Принято считать, что телеграф, телефон, поезда, автомобили и лайнеры призваны экономить человеку его драгоценное время, высвобождать досуг, который можно употребить для развития своих духовных способностей. Но произошел удивительный парадокс. Можем ли мы, положа руку на сердце, сказать, что времени у каждого из нас, пользующегося услугами техники, больше, чем его было у людей дотелефонной, дотелеграфной, доавиационной поры? Да, Боже мой! У каждого, кто жил тогда в относительном достатке, времени было гораздо больше, хотя каждый тогда тратил на дорогу из города в город неделю, а то и месяц вместо наших двух-трех часов.
Говорят, не хватало времени Микеланджело или Бальзаку. Но ведь им потому его и не хватало, что в сутках только двадцать четыре часа, а в жизни всего шестьдесят или семьдесят лет. Мы же, дай нам волю, просуетимся и сорок восемь часов в одни сутки, будем порхать как заведенные из города в город, с материка на материк и все не выберем часу, чтобы успокоиться и сделать что-нибудь неторопливое, основательное, в духе нормальной человеческой натуры.
Техника сделала могущественными каждое государство в целом и человечество в целом. Но вот вопрос, сделала ли техника более могучим просто человека, человека как такового. Могуч был библейский Моисей, выведший свой народ из чужой земли, могуча была Жанна д Арк, могучи были Гарибальди и Рафаэль, Спартак и Шекспир, Лермонтов и Толстой. Да мало ли… Открыватели новых земель, первые путешественники, великие ваятели, живописцы и поэты, гиганты мысли и духа, подвижники идеи. Можем ли мы сказать, что весь наш технический прогресс сделал человека более могучим именно с этой, единственно правильной точки зрения? Конечно мощные орудия и приспособления…но ведь и духовное ничтожество, трусишка может дернуть за нужный рычажок или нажать нужную кнопку. Пожалуй, трусишка-то и дернет в первую очередь.
Да, все вместе, обладающие современной техникой мы мощнее. Мы слышим и видим на тысячи километров, наши руки чудовищно удлинены. Мы можем ударить кого-нибудь даже и на другом материке. Руку с фотоаппаратом мы уже дотянули до Луны. Но это все мы. Когда же «ты» останешься наедине с самим собой без радиоактивных и химических реакций, без атомных подводных лодок и даже без скафандра – просто один, можешь ли ты сказать про себя, что ты… могущественнее всех своих предшественников по планете Земля?
Человечество коллективно может завоевать Луну либо антивещество, но все равно за письменный стол человек садится в отдельности.
2. Журналистская деятельность Крылова
Крылов Иван Андреевич 2(13).2.1769 (по др. данным, 1768), Москва, - 9(21).11.1844, Петербург, русский писатель, баснописец, журналист. Родился в семье армейского офицера, выслужившегося из солдат. Детские годы прошли на Урале и в Твери (ныне Калинин). Рано узнал материальные лишения, ещё подростком вынужден был поступить на службу подканцеляристом. Переехав в Петербург (1782 год), был мелким чиновником в Казённой палате. Отсутствие систематического образования восполнял самостоятельным изучением литературы, математики, французского и итальянского языков. В 14 лет написал комическую оперу «Кофейница» (1782год), в которой живо изобразил нравы провинциальных крепостников. В 1786 - 88 созданы комедии «Бешеная семья», «Сочинитель в прихожей», «Проказники», высмеивающие пустоту и развращённость столичного дворянства, и трагедия «Филомела», направленная против деспотизма. В 1789 Крылов предпринял издание журнала «Почта духов», в котором печатал свои сатирические письма, смело обличавшие пороки дворянского общества, злоупотребления бюрократического аппарата. В журналистской деятельности, а также в повести «Каиб» (1792 год) и др. прозаических произведениях Крылов выступил как продолжатель просветительной сатиры Н.И. Новикова. Смелая сатира Крылова вызвала недовольство Екатерины II, писателю пришлось прекратить литературную деятельность и на несколько лет скрыться в провинции. В 1799 - 1800 написана злая антиправительственная «шуто-трагедия» «Трумф» («Подщипа»), которая распространялась в рукописных списках. Лишь в 1806 Крылов смог вернуться в Петербург. В 1806 - 07 написал комедии «Модная лавка» и «Урок дочкам», высмеивавшие галломанию дворянства и имевшие большой успех. В 1812 -41 служил помощником библиотекаря в императорской Публичной библиотеке. В 1809 вышла 1-я книга басен, обозначившая начало активной работы Крылова как баснописца.
Басни Крылова стали «... книгой мудрости самого народа». Подлинная народность, живописный и неиссякаемый по своему богатству язык делают творчество К. вершиной развития русской басни, ставят писателя в ряд мировых корифеев этого жанра. А.С. Пушкин отмечал глубокое национальное своеобразие басен К., которое видел в «... веселом лукавстве ума, насмешливости и живописном способе выражаться...». В отличие от своих предшественников, у которых в басне главенствовал дидактический момент - мораль, Крылов создал басню-сатиру, басню - комедийную сценку. По поводу басни Крылова «Крестьянин и овца» В.Г. Белинский писал, что это «... поэтическая картина одной из сторон общества, маленькая комедийка, в которой удивительно верно выдержаны характеры действующих лиц...». В этом заключались задатки реалистического подхода писателя к действительности. Басни Крылова выразили отношение народных масс к социальной несправедливости, а многие из них прямо направлены против деспотизма самодержавной власти и хищничества чиновной бюрократии («Волки и овцы», «Мор зверей», «Рыбьи пляски» и многие др.). Правда, в таких баснях, как «Конь и Всадник», «Колос», содержавших оправдание смирения перед власть имущими, сказалась непоследовательность политических взглядов Крылова, но главным, непреходящим в его творчестве остаётся глубокий демократизм, выражение нравственного идеала народа, осуждение эгоизма и фальши дворянского общества (басни «Крестьяне и Река», «Листы и корни» и др.). Верой в нравственную силу народа проникнуты его басни, связанные с тематикой Отечественной войны 1812 («Ворона и Курица», «Волк на псарне», «Раздел» и др.). В противовес традиционному схематизму жанра, условно-аллегорические персонажи басен Крылова несут в себе реальные черты людей; они включены писателем в широкую панораму русского общества, представляя его различные социальные слои - от царя до пастуха. С баснями Крылова вошла в русскую литературу живая народная речь. Всё творчество Крылова-баснописца органически связано с художественным миром русских пословиц, сказок, поговорок; оно и само внесло в сокровищницу национального языка крылатые выражения, многие из которых тоже стали пословицами. Язык басен Крылова. явился примером для А.С. Пушкина, А.С. Грибоедова, Н.В. Гоголя и др. писателей. Образами и меткими выражениями крыловских басен пользовался В.И. Ленин. Басни Крылова. переведены более чем на 50 языков мира.
2.2 Работа Крылова в периодических изданиях
Молодой Крылов впервые увидел себя в печати в журнале «Лекарство от скуки и забот», издававшемся в Петербурге Федором Туманским. В декабрьском номере этого журнала за 1786 год была помещена «Епиграмма», начинающаяся словами:
«Ты здравым хвалишься умом везде бесстыдно,
Но здравого ума в делах твоих не видно».
В эпиграмме всего 16 строк и подписаны они «И. Кр.». Так в сокращенном виде обозначена фамилия Ивана Андреевича Крылова впервые в печати. Журнал этот просуществовал недолго (с июля 1786 по июль 1787 года), как, впрочем, и многие другие частные журналы того времени. Участие Крылова в этом журнале было случайным, и кроме указанной «Епиграммы» и еще нескольких мелочей, ему приписываемых, крыловского в нем ничего нет.
Можно считать, что по-настоящему деятельность Крылова как журналиста началась с сотрудничества в другом журнале «Утренние часы», выходившем в Петербурге в 1788 - 1789 годах.
Журнал издавался с 20 апреля 1788 года по 12 апреля 1789, и было напечатано его всего 52 номера. На обороте титульных листов каждой части имелась монограмма «И. Р.», обозначавшая, что издателем «Утренних часов» был Иван Герасимович Рахманинов, один из интереснейших людей того времени. В его роду столетием позже появился русский композитор С. В. Рахманинов. Сын, состоятельного помещика, Иван Герасимович Рахманинов был страстным поклонником Вольтера. Произведения этого вольнодумца он усердно переводил на русский язык и для напечатания их; еще будучи офицером, завел собственную типографию в Петербурге. В этой типографии кроме сочинений Вольтера он печатал переводы и других французских просветителей. Здесь же печатался и журнал «Утренние часы».
Вокруг И.Г. Рахманинова образовался кружок вольнодумно настроенных литераторов, часть которых входила и в «Общество друзей словесных наук», организованное М.И. Антоновским. «Общество друзей словесных наук» издавало в 1789 году журнал «Беседующий гражданин», в котором принимал ближайшее участие А.Н. Радищев.
Связь между этими двумя журналами несомненна. Принимавший деятельное участие в организации журнала «Беседующий гражданин» Петр Александрович Озеров одновременно был одним из самых видных участников рахманиновского журнала «Утренние часы». В перечне подписчиков на «Утренние часы» было напечатано имя А.Н. Радищева, участие которого в этом журнале предполагается. Таким предполагаемым произведением А.Н. Радищева в журнале «Утренние часы» может быть отрывок «Уединенный Пармен», напечатанный на странице 113 третьей части. Так ли это, или не так, но личное знакомство и общение молодого Крылова с Радищевым бесспорны.
В журнале «Утренние часы» кроме предполагаемого произведения А.Н. Радищева, переводов из Вольтера и Мерсье, проникнутых духом вольнодумия и сделанных главным образом самим Рахманиновым, печатались сочинения и переводы П.А. Озерова, А.А. Нартова, А.Ф. Лабзина, В.С. Подшивалова, Т.И. Ильина, С.Д. Печенеева, Г.Р. Державина, И.И. Дмитриева и других.
Наиболее деятельное участие в «Утренних часах» принял молодой И.А. Крылов. Он напечатал в этом журнале несколько своих ранних басен.
Басни эти были настолько еще несовершенны, что после, когда Крылов окончательно отдал себя этому жанру, он даже не включал их в число заслуживающих повторного тиснения.
Мы, вероятно, никогда бы и не узнали, что басни, напечатанные в «Утренних часах», принадлежат перу великого баснописца. Делу помог литературовед Ф.А. Витберг. Ему посчастливилось где-то раскопать редакционный экземпляр первых двух частей журнала с расшифровкой всех имен авторов произведений, напечатанных в большинстве случаев анонимно. Было установлено, что в первых двух частях Крылову принадлежат басни: «Счастливый игрок», «Судьба игрока» и «Павлин и соловей». Кроме того, в третьей части журнала напечатана басня «Недовольный гостьми стихотворец»; которая тоже бесспорно принадлежит Крылову, так как была позже перепечатана им в его журнале «Зритель» (1792, ч. I, с. 111). Надо думать, что и басни, напечатанные в третьей и четвертой частях "Утренних часов» («Олень и заяц», «Новопожалованный осел», «Картина», «Родины» и «Червонец и полушка»), тоже написаны молодым Крыловым, хотя это и не подтверждено документально.
В четвертой части «Утренних часов» за полной подписью Ивана Крылова напечатана ода «Утро». С большой достоверностью ему приписываются также напечатанные в журнале сатирические сочинения: «Роднябар» (если разъединить это непонятное слово, получается «Родня бар»), «Письмо Смиренномудрого» и «Модные торговки».
Близкое участие в «Утренних часах» - важнейший факт в биографии молодого Крылова. Дружба с И.Г. Рахманиновым, знакомство через него с представителями передовой интеллигенции столицы сыграли огромную роль в формировании мировоззрения великого сатирика и баснописца.
«Утренние часы» не блещут высокими литературными достоинствами, но дух вольнодумия, мысль, что «человек сотворен для пользы человека», делают журнал прогрессивным явлением в журналистике XVIII века.
Журнал чрезвычайно редок. Много лет считая периодические издания XVIII века одним из главнейших предметов своего собирательства, я сумел найти немало очень редких журналов, но «Утренние часы» были неуловимы.
Журнал этот не был указан в каталогах дореволюционных антикваров, и я думал, что мне не удастся познакомиться с ним поближе.
На помощь пришел советский литературовед Г.П. Макогоненко, подаривший мне третью и четвертую части этого журнала. Хотя это всего вторая половина полного комплекта «Утренних часов», но для моего собрания подарок оказался неоценимым.
Причин для исчезновения «Утренних часов» с книжного горизонта много. Тут и малый тираж журнала (число подписчиков едва-едва достигало ста) и те репрессии, которым подверглись все издания И.Г. Рахманинова вскоре после ареста А.Н. Радищева и разгрома, учиненного Екатериной II издателю Н.И. Новикову.
Приближение этой грозы и для себя И.Г. Рахманинов почувствовал ранее других и, ликвидировав свою типографию в Петербурге (ниже будет рассказано, что он уступил ее «Крылову с товарищи»), переехал к себе в имение в село Казинка Тамбовской губернии. Здесь он открыл новую типографию, искренне думая, что подальше от столичных соглядатаев он сумеет продолжать печатать своего излюбленного Вольтера. Действительно, он успел напечатать в этой новой своей типографии помимо ряда других книг «Полное собрание всех доныне переведенных на российский язык и в печать изданных сочинений господина Вольтера». Издание было в трех томах. Место и время издания показаны - город Козлов, 1791 год.
По доносу поссорившегося с Рахманиновым городничего Сердюкова Екатерина II через генерал-прокурора Самойлова в 1793 году прислала указ тамбовскому губернатору: «Чтобы вы как наискорее и без малейшего разглашения приказали помянутую типографию у Рахманинова запечатать и печатание запретить, а книги все конфисковать и ко мне всем оным прислать реестр». Указ этот был мгновенно исполнен, и на дверях рахманиновских складов и типографии появились замки и печати. Дело хотя и затянулось до следующего царствования, но все равно могло бы кончиться для И.Г. Рахманинова плохо. На счастье в 1797 году запечатанная типография и склад со всеми книгами, изданными «русским вольтерьянцем», внезапно сгорели.
Нет никакого сомнения, что пожар произошел не без участия самого И.Г. Рахманинова. Рахманиновское «дело» после этого само собой прекратилось, и лишь все изданные им книги было приказано «собрать и без изъятия сжечь».
Это, разумеется, не могло поощрить читателей хранить такие издания, а в их числе значился и журнал «Утренние часы».
Неудивительно поэтому, что журнал, явившийся первой ареной литературной деятельности молодого Крылова, стал чрезвычайно редким.
Сам Иван Андреевич Крылов позже говорил об издателе «Утренних часов» И.Г. Рахманинове, что он «был очень начитан, сам много переводил и мог назваться по своему времени очень хорошим литератором. Рахманинов был гораздо старее нас и, однако ж, мы были с ним друзьями; он даже содействовал нам к заведению типографии и дал нам слово участвовать в издании нашего журнала «Спб-ский Меркурий», но по обстоятельствам своим должен был вскоре уехать в Тамбовскую деревню. Мы очень любили его, хотя, правду сказать, он не имел большой привлекательности в обращении: был угрюм, упрям и настойчив в своих мнениях».
Умный и опытный литератор И.Г. Рахманинов очень ценил молодого Крылова, угадывая в нем нечто большее, чем сатирик сам в то время мог думать о себе.
Еще не закончилось издание журнала «Утренние часы», как И.А. Крылов задумал, а И.Г. Рахманинов дал ему возможность осуществить издание собственного сатирического журнала «Почта духов», журнала задиристого, острого, продолжавшего традиции лучших сатирических журналов, блиставших в конце шестидесятых и начале семидесятых годов того же века. Начало изданию сатирических журналов указанного периода было положено выходом «Всякой всячины», к которой близкое отношение имела Екатерина II. Она надеялась этим журналом направить русскую сатирическую мысль в сторону абстрактного морализирования. Она указывала путь сатире «на пороки», «на нравы», уводя ее от конкретной обличительности, от «сатиры на лицо».
Тяжкое положение крепостных рабов «Всякая всячина» звала рассматривать не как социальную проблему, а как этическую, предлагая направить огонь сатиры на «жестокосердие» отдельных помещиков.
Первые же появившиеся за «Всякой всячиной» частные сатирические журналы заняли резко противоположную позицию. Особенно остро были поставлены вопросы крепостного права и положения крестьянства. Здесь велика заслуга Н.И. Новикова, напечатавшего в «Живописце» «Отрывок путешествия в...», подписанный инициалами «И.Т.», позже высоко оцененный Н.А. Добролюбовым.
Сатирическая журналистика этих лет подводила русскую литературу к «Путешествию из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева.
Екатерина II, действовавшая сначала путем полемики и увещания, весьма скоро объявила открытую борьбу сатирическим журналам и стала их один за другим закрывать.
Под несомненным влиянием этих журналов находился молодой И.А. Крылов, когда в 1789 году начал издавать свой собственный первый журнал, носивший название «Почта духов».
Издавался журнал с января по август включительно, но фактически последняя, августовская книжка вышла лишь в марте 1790 года. На этой восьмой книжке журнал и закончил свое существование, вряд ли по желанию самого Крылова. Есть все основания думать, что журнал был также запрещен Екатериной II.
Время, в которое Крылов начал издавать «Почту духов», было весьма тревожным. Екатерина II, напуганная крестьянским восстанием в России и революцией во Франции, принимала все меры для удушения «крамолы», в том числе и по линии печати. Фонвизин, выступивший на страницах «Собеседника любителей российского слова» с сатирическими вопросами к редакции журнала (1783), подвергся изгнанию из литературы. Задуманный им сатирический журнал «Друг честных людей, или Стародум» (1788 год) был категорически запрещен императрицей.
Надо удивляться, как И.Г. Рахманинову вообще удалось в это время добиться для Крылова разрешения на издание «Почты духов».
Впрочем, некоторые «поблажки» цензура иногда допускала. Так она разрешила сыну Федора Эмина - Николаю переиздать в том же 1788 году журнал отца «Адская почта», издававшийся в 1769 году. Правда, переиздание вышло в сильно урезанном цензурой виде и под несколько другим названием: «Адская почта, или Курьер из ада с письмами».
В своем журнале Крылов, под видом переписки якобы приехавшего в Россию арабского волшебника и философа Маликульмулька с «духами» Зора, Буристоном, Асторотом, Вестодавом, Дальновидом и другими, печатал злободневные фельетоны, анекдоты, новеллы, стихи, рассказы и философские статьи.
Крылов часто прибегал к весьма прозаичному эзоповскому языку. Беря под защиту невинных, угнетенных и обиженных, Крылов вступился, например, за художника Скородумова. Скородумов учился за границей и пользовался там большой славой. Отвергнув выгодные предложения остаться за границей, он вернулся в Россию и здесь погиб от равнодушия и невнимания.
Выводя художника в своем журнале под именем Трудолюбова, Крылов заботится, чтобы читатель разгадал, кого именно он подразумевает. Он пишет: «...я, скоро думав, сделался теперь совершенной пьяницей; известно, что скорость не одному мне, но многим причинила пагубу».
Слова "скоро думав", поставленные рядом, давали понять читателям крыловского журнала, о ком именно идет речь.
Немало страниц посвящено в «Почте духов» критике самой Екатерины II. Намеки на ее любовные похождения, насмешка над ее перепиской с французскими философами-просветителями, осуждение разбазаривания государственных земель ее фаворитам - все это можно найти в письмах «духов» и «эльфов» к «философу Маликульмульку».
Много места отведено в журнале театру и литературе. Необходимо отметить, что к журналу «Беседующий гражданин», выходившему одновременно с «Почтой духов», Крылов относился неприязненно, называя его «Бредящим мещанином». Несмотря на свою близость к отдельным членам «Общества друзей словесных наук», издававшим этот журнал, молодой Крылов резко расходился с ними в ряде вопросов, в частности мистически религиозных, которым «Беседующий гражданин» уделял немалое внимание. Кроме того, в «Беседующем гражданине», печатавшем такие смелые рассуждения А.Н. Радищева, как «Беседа о том, что есть сын отечества», некоторые сотрудники занимались прославлением Екатерины II.
Для молодого Крылова Екатерина II к тому времени уже утеряла даже и остатки своей популярности, и он не скрывал своего несогласия с «Беседующим гражданином».
«Беседующий гражданин», в свою очередь, не жаловал журнала «Почта духов».
Всего в журнале Крылова помещено 48 писем: 45 от лица восьми различных «духов», одно письмо «философа Эмпедокла» и два письма самого «Маликульмулька», «секретарем» которого объявил себя единственный сотрудник и редактор журнала Иван Андреевич Крылов, кстати вовсе не указавший своего имени в журнале.
По вопросу о единоличном авторстве Крылова в «Почте духов» было немало споров. Резкость и смелость обличений «Почты духов» дали возможность некоторым литературоведам предположить, что автором ряда писем был А.Н. Радищев. Версию эту впервые пустил секретарь великого князя, будущего царя Александра I, некто Массой, опубликовавший в Париже в 1800 году свои «Секретные мемуары» (на французском языке). Он отозвался о «Почте духов», как о «периодическом издании, наиболее философическом и наиболее колком из всех, какие когда-либо осмеливались публиковать в России». По-видимому, именно это обстоятельство побудило Массона приписать ряд страниц «Почты духов» перу А.Н. Радищева.
Сейчас уже окончательно доказано единоличное авторство И.А. Крылова в «Почте духов». Есть предположение, что некоторыми материалами ему помогал И.Г. Рахманинов, чья издательская монограмма «И. Р.» стоит на оборотной стороне заглавных листов каждой части журнала. И. Г. Рахманинову принадлежала, как издателю, рукопись «Почты духов». В 1802 году, спустя более десяти лет после выхода журнала, когда почувствовалось некоторое послабление режима, И.Г. Рахманинов решил переиздать «Почту духов». Он продал право переиздания предпринимателям Акохову и Козыреву, а те, в свою очередь, петербургскому книгопродавцу Свешникову, который и напечатал новое издание «Почты духов». Содержание журнала было разбито на четыре части, но не было разделено на месяцы, как в первом издании.
В остальном различия между изданиями, за исключением малозначащих мелочей, почти нет.
Весьма вероятно, что в редактировании переиздания «Почты духов" принимал участие и сам И.А. Крылов, наезжавший в эти годы в Петербург. Издание И.Г. Рахманинова не преследовало каких-либо коммерческих целей. Достаточно сказать, что по договору с Акоховым и Козыревым издателю И.Т. Рахманинову причиталось всего по семи рублей за печатный лист. Ни Рахманинова, ни Крылова деньги эти никак не устраивали. Действовали, конечно, идейные соображения.
У меня есть оба издания, и оба они, в особенности первое, - большая библиографическая редкость. Незаконченный Крыловым журнал «Почта духов» был, вне всякого сомнения, прикрыт цензурой, хотя официальных документов о преследовании журнала не найдено. Не подверглись официальному преследованию автор всех помещенных в нем материалов И.А. Крылов и издатель его И.Г. Рахманинов. Но Екатерина II хорошо запомнила обе эти фамилии. Особенно И.А. Крылова, и сам Крылов знал, что его заметили и запомнили...
2.3 Открытое письмо в журналах Крылова
От сильфа Световида к волшебнику Маликульмульку
Когда воображаю я, мудрый и ученый Маликульмульк, что человек ничем другим не отличается столько от прочих творений, как великостью своей души, приобретаемыми познаниями и употреблением в пользу тех дарований, коими небо его одарило, тогда, обратя взор мой на жилище смертных, с сожалением вижу, что поверхность обитаемого ими земного шара удручается множеством таких людей, коих бытие как для них самих, так и для общества совершенно бесполезно и кои не только не вменяют в бесчестие слыть тунеядцами, но по странному некоему предубеждению почитают праздность, презрение наук и невежество наилучшими доказательствами превосходства человеческого.
Деревенский дворянин, который, провождая всю свою жизнь, гоняясь целую неделю по полям с собаками, а по воскресным дням напиваясь пьян с приходским своим священником, почел бы обесчещенным благородство древней своей фамилии, если б занялся когда чтением какой нравоучительной книги, ибо с великим трудом едва научился он разбирать и календарные знаки. Науки почитает он совсем не свойственным упражнением для людей благородных; главнейшее же их преимущество поставляет в том, чтоб повторять часто с надменностью сии слова: мои деревни, мои крестьяне, мои собаки и прочее сему подобное. Он думает, что исполняет тогда совершенно долг дворянина, когда, целый день гоняясь за зайцами, возвращается ввечеру домой и рассказывает с восторгом о тех неисповедимых чудесах, которые наделали в тот день любимые его собаки, — словом, ежедневное его упражнение состоит в том, что он пьет, ест, спит и ездит с собаками.
Дворянин, живущий в городе и следующий по стопам нынешних модных вертопрахов, не лучше рассуждает о науках: хотя и не презирает он их совершенно, однако ж почитает за вздорные и совсем за бесполезные познания. «Неужели, — говорит он, — должен я ломать голову, занимаясь сими глупостями, которые не принесут мне никакой прибыли? к чему полезна философия? ни к чему более, как только, что упражняющихся в оной глупцов претворяет в совершенных дураков. Разбогател ли хотя один ученый от своей учености? наслаждается ли он лучшим здоровьем, нежели прочие? — Совсем нет. — Ученые и философы таскаются иногда по миру, они подвержены многим болезням по причине чрезмерного их прилежания; зарывшись в книгах, провождают они целые дни безвыходно в своих кабинетах; и, наконец, после тяжких трудов, живучи во всю свою жизнь в бедности, умирают таковыми же. Куда какое завидное состояние! — Поистине, надобно сойтить с ума, чтоб им последовать. Пусть господа ученые насыщают желудки свои зелеными лаврами и утоляют жажду струями Ипокрены; что до меня касается, я не привык к их ученой пище. Стол, установленный множеством блюд с хорошим кушаньем, и несколько бутылок бургундского вина несравненно для меня приятнее. Встав из-за стола, спешу я как наискорее заняться другими веселостями: лечу на бал, иногда еду в театр, после в маскарад; и во всех сих местах пою, танцую, резвлюсь, кричу и всеми силами стараюсь, чтобы ни о чем не помышляя, упражняться единственно в забавах».
Вот, премудрый Маликульмульк, каким образом рассуждает о науках большая часть дворян...
Письмо первоенадесять
От гнома Зора к волшебнику Маликульмульку
На сих днях, любезный Маликульмульк, я был с моим сотоварищем у одного богатого купца, который праздновал свои имянины. Ты, может быть, удивишься, что столь знатный в своем роде человек, каков мой приятель, удостоил своим посещением торговца, но ето удивление уменьшится, когда ты узнаешь, что он должен имяниннику по векселям шестьдесят тысяч рублев, и для того часто пляшет по его дудке. Здешние заимодатели, имеющие знатных должников, имеют по большой части то одно утешение, что пользуются вольностью напиваться иногда с ними допьяна, и, вместо платежа денег, получают от них учтивые поклоны и уверения о непременном их покровительстве.
Имянинник, как видно, был великий хлебосол; он имел у себя за столом немало гостей, между коими занимали первое место один вельможа, человека три позолоченных придворных и несколько начальников сего города, да из числа известных мне по своим именам, о которых я нарочно наведался, чтоб мог тебе обстоятельнее пересказать о любопытном их разговоре. Были г. Припрыжкин, Рубакин — драгунский капитан, Тихокрадов — судья и художник Трудолюбов; я, как ты можешь себе представить, был также не из последних, и сидел подле хозяйского сына, мальчика прелюбезного лет четырнадцати, который был доброю надеждою и утешением в старости своего отца.
Стол был великолепен, и Плуторез, так назывался имянинник, кормил всех очень обильно; веселье в обществе нашем умножалось с преумножением вина; разговоры были о разных предметах, и попеременно говорили о политике, о коммерции, о разных родах плутовства и о прочем. — Вельможа, одетый с ног до головы во французской глазет и убранный по последней парижской моде, защищал пользы отечества и выхвалял любовь к оному; судья ставил честь выше всего на свете, купец хвалил некорыстолюбие, но все вообще согласны были в том, что законы очень строго наказывают плутов и что надобно уменьшить их жестокость. Вельможа обещал подать голос, чтобы уничтожить увечные и смертные наказания, исполняемые за грабительства и за плутовства для их искоренения, за что многие из гостей, а более всего судья Тихокрадов и наш хозяин Плуторез очень его благодарили, и хотя сей вельможа, как я слышал, ежедневно делает новые обещания, однакож старых никогда не исполняет, но гости не менее были и тем довольны, что остались в надежде, для которой нередко просители посещают прихожие знатных особ.
Но как в столь большом собрании разговоры не могли быть одного содержания, то, наконец, речь зашла о хозяйском сыне <...>
Скажи мне, — спрашивал один из придворных хозяина, — для чего оставляешь ты сына твоего в праздности, он уже в таких летах, что может вступить в службу, или, по крайней мере, считаться в оной?
— Милостивый государь! — отвечал Плуторез, — ето правда, что Вася уже на возрасте, и я не намерен всеконечно оставлять его без дела, но я еще не избрал род службы, в которую бы его определить.
— Друг мой, — сказал Придворный, — оставь его на мое попечение, ты можешь быть уверен в моей к тебе благосклонности, имев явное доказательство, что из дружбы к тебе я не совещусь занимать у тебя деньги и быть должными оными, а потому не можешь сомневаться о моем участии, какое приемлю я в счастии твоего сына. Дело состоит только в том, чтоб ты дал двадцать тысяч в мои руки, которые употреблю я в его пользу; помещу имя его в список отборного военного корпуса; сделаю его дворянином и потом пристрою его ко двору, словом, я поставлю его на такой ноге чтоб он со временем мог поравняться с лучшими, делающими фигуру в большом свете. Сколь же такое состояние блистательно ты сам оное знаешь и надобно только иметь глаза, чтоб видеть нас во всем нашем великолепии, на усовершение которого портные, бриллиантщики, галантерейщики и многие другие художники истощают все знания и искусство, чтобы тем показать цену наших достоинств и дарований... Богатые одежды, сшитые по последнему вкусу; прическа волос; пристойная сановитость; важность и уклончивость, соразмерные времени, месту и случаю, возвышение и понижение голоса в произношении говоримых слов, выступка, ужимки, телодвижения и обороты отличают нас в наших заслугах и составляют нашу службу. Грамоты предков наших явно всем доказывают, что кровь, протекающая в наших жилах, издавна преисполнена была усердием к пользе своего Отечества; а наши ливреи и экипажи неложно доказывают о важности наших чинов в государстве. Какое же состояние может быть завиднее и спокойнее нашего? — Правда, что философы почитают нас мучениками, однако ж то несправедливо, а за то и мы считаем их безумцами, пустою тенью услаждающими горестную и бедную свою жизнь. Итак, друг любезный, что тебе стоит двадцать тысяч, не сущая ли это безделка в сравнении с тем счастьем твоего сына, которое я сильнейшим своим предстательством обещеваю ему доставить; а знакомые мои, танцмейстер, актер, портной и парикмахер, через короткое время пособят мне сделать из твоего сына блистательную особу в большом свете.
— Как, сударь, — вскричал Рубакин, — вы называете блистательным то состояние в большом свете, в котором люди за свои достоинства обязаны некоторым искусникам; но из вашего мнения можно действительно доказать, что те самые искусники несравненно должны быть знатнее тех своих кукол, которых они, украшая, дают цену их достоинствам и... но что об этом много говорить! Нет, любезный Плуторез, если ты хочешь, чтоб сын твой был полезнее своему Отечеству, то я советую тебе записать его в военную службу. Вообрази себе, какое это прекрасное состояние, которое можно по справедливости сказать, что есть первейшее в свете, потому что не подвержено никаким строгостям, ниже каким опасностям, сопряженным с придворною жизнью. Военному человеку нет ничего не позволенного; он пьет для того, чтоб быть храбрым; переменяет любовниц, чтобы не быть ничьим пленником; играет для того, чтобы привыкнуть к непостоянству счастья, толь сродному на войне; обманывает, чтобы приучить свой дух к военным хитростям, а притом и участь его ему совершенно известна, ибо состоит только в двух словах: чтоб убивать своего неприятеля, или быть самому от оного убиту; где он бьет, то там нет для него ничего священного, потому что он должен заставлять себя бояться; если же его бьют, то ему стоит оборотить спину и иметь хорошую лошадь; словом, военному человеку нужен больше лоб; нежели мозг, а иногда больше нужны ноги, нежели руки; и я состарелся уже в службе, но всегда был того мнения, что солдату не годится умничать. Итак, ты ничего умнее не сделаешь, как если запишешь своего сына в наш полк, ты же человек богатый, почему можешь сделать ему хорошее счастье; деньги только нужны, а прочее я беру на себя, и уверяю тебя, что твой сын сам будет тем доволен.
— Государь мой, — сказал улыбаясь Тихокрадов, — вы с таким жаром говорите о своем звании, что слушатели могут подумать, будто статское состояние и в подметки вашему не годится, хотя, не распложая пустых слов, я могу коротко сказать, что, служа в сем состоянии, обязан я оному знатным доходом, состоящим из десяти тысяч; вступая же в оное, не имел я ни полушки, и так, сие одно довольно могло бы доказать, что перо гораздо полезнее, нежели шпага; но я не люблю жарких споров, а держусь лучше основательных доказательств. Я не отрицаю выгод военного человека, но знаете ли, что статское состояние есть сборище лучших выгод из всех других состояний?
— Как! — вскричал Рубакин, — вы подьячих сравниваете с воинами? — Но можете ли вы в том успеть? Одно это, когда мы возьмем какую крепость, сколько приносит нам славы и сколько потом чувствуем удовольствия, обогащая себя всем, что только на глаза наши тогда ни попадется. Кто другой может иметь такую волю, чтоб без малейшего нарушения права присваивать себе вещи, никогда ему не принадлежавшие?
— Постойте, постойте, — прервал с скоростью Тихокрадов, — дайте мне докончить; вы тогда сами увидите, правду ли я сказал. Статской человек столько же казаться может блистателен, сколько и придворный; он так же может приобретать себе дарования пособиями тех самых искусников, которые своим искусством составляют достоинства большой части придворных, чему многие из наших судей могут быть явным доказательством; а иные столько уже в том себя отличили, что лучше знают, как одеться по последней моде и, сообразно годовому времени, нежели как отправлять по надлежащему свою должность и вершить судебные дела. Статский человек столько же может иметь тогда славы, сколько я военный когда он, сообразив все последствия и проникнув в сущность дела, разрушит все хитросплетения гнусных лжей, покрывавших мраком целый век или и более истину, которой определением своим доставит принадлежащую ей справедливость. Что ж принадлежит до обогащения его, то он имеет еще то преимущество что, не отлучаясь за несколько сот или тысяч верст и не подвергая себя столь видимой опасности, какой подвергается воин, может ежедневно обогащать себя и присваивать вещи с собственного согласия их хозяев, которые за немалое еще удовольствие себе поставляют служить оными и почитают за отменную к ним благосклонность, если от них оные принимаешь. Сверх того, статской человек может производить торг своими решениями точно так же как и купец, с тою токмо разницею, что один продает свои товары по известным ценам на аршины или на фунты, а другой измеряет продажное правосудие собственным своим размером и продает его сообразуясь со стечением обстоятельств и случая, смотря притом на количество приращения своего богатства. Если вы против сего скажете, что все это не позволено законами, то по крайней мере должны в том признаться, что в свете введенные обыкновения столь же сильны, как и самые законы, сказанные же мною выгоды статского человека издавна между людьми вошли в обычай, и ныне они столько же употребительны и извинительны, сколько простительно придворному не платить своих долгов, а купцу иметь окороченный аршин и неверные весы или сколько сему последнему позволительно, обогатив себя чужими деньгами и надавав в приятельские руки пустых на себя векселей, избавиться тем от платежа истинных своих долгов. Итак, видишь ли, друг мой, — продолжал он, оборотясь к хозяину, — что я не солгал, и ты весьма несправедливо сделаешь, если предпочтешь какое-нибудь состояние статскому, в котором он может быть столько же знатен и блистателен, сколько и придворный; столько же обогащать себя всем, что ни увидит, сколько и воин, и с такою же способностью торговать, как и купец. Не отлагай же долее, отдай его в мой приказ и будь уверен, что я выведу его в люди. Не думай, чтоб я это обещал из одной учтивости, нет, мне ничего не стоит доставить ему чин, чему явным доказательством мой дворецкий, которого за усердную его ко мне службу сделал я секретарем, и так, когда я дворецкому доставил такое счастье, то будь уверен, что тебе, как моему другу, могу более услужить; нужно только потерять тебе несколько тысяч при его производстве, так и дело с концом...
Письмо двадцать четвертое
От сильфа Дальновида к волшебнику Маликульмульку
Примечено мною, почтенный Маликульмульк, что в гражданском обществе всего легче дается людям такое название, которое очень немногие из них заслуживают и которое должно бы быть больше уважаемого ежели бы люди поприлежнее размышляли о потребных для сего названия достоинствах. Люди всего чаще говорят: во честной человек, а всего реже можно найти в нынешнем свете такого, который бы соответствовал сему названию.
Ежели рассмотреть прилежнее, мудрый Маликульмульк, различные состояния людей и войти в подробное исследование всех человеческих слабостей и пороков, которым люди нынешнего века часто себя порабощают и кои причиняют великий вред общественной их пользе, то можно увидеть очень многих, которым щедро дается название честного человека, а они нимало того не заслуживают.
Придворный, который гнусным своим ласкательством угождает страстям своего государя, который, не внемля стенанию народа, без всякой жалости оставляет его претерпевать жесточайшую бедность и который не дерзает представить государю о жалостном состоянии, страшась притти за то в немилость, может ли назватьсячестным человеком? Хотя бы не имел он ни малого участия в слабостях своего государя, хотя бы не подавал ему никаких злых советов и хотя бы по наружности был тих, скромен и ко всем учтив и снисходителен; но по таковым хорошим качествам он представляет в себе честного человека только в обществе, а не в глазах мудрых философов, ибо, по их мнению, не довольно того, чтобы не участвовать в пороках государя; но надлежит к благосостоянию народа изыскивать всевозможные способы и стараться прекращать всякое зло, причиняющее вред обществу, хотя бы чрез то должен он был лишиться милостей своего государя и быть навсегда от лица его отверженным.
Богач, который неусыпными стараниями, с изнурением своего здоровья, собрал неисчетное богатство и наполнил сундуки свои деньгами, не подавая бедным нимало помощи, хотя все сии сокровища приобрел позволенными способами; однако ж честным человеком назваться может только в обществе, в глазах же философа почитается он скупцом и скрягою, нималого почтения честных людей не достойным.
Мот, который расточает свое имение с такою же прилежностию, с какой скупой старается его сохранять; который то употребляет на роскошь, что должен бы был употреблять на вспоможение несчастным; который живет в изобилии, не чувствуя ни малого сострадания к бедности многих от голода страждущих, коим мог бы он сделать немалую помощь. Такой безумный расточитель ежели на роскошь свою употребляет только свои доходы и не имеет на себе долгов, в обществе называется честным человеком; но философы таким его не почитают, а он в глазах их хуже диких варваров, которые и о скотах более имеют соболезнования, нежели он о подобных себе человеках. Надменный вельможа, думающий о себе, что знатное его рождение дало ему право презирать всех людей и что, будучи сиятельным или превосходительным, не обязан оказывать никому ни малого уважения и благосклонности, если платит хорошо своим заимодавцам, если не поступает мучительски с своими подчиненными, а только их презирает, и если при исполнении возложенной на него должности не притесняет народ, правлению его вверенный, то в обществе называется честным человеком; но философы почитают его таким, который поступками своими оскорбляет человечество; который будучи надут гордостию, позабывает и самомалейшие добродетели; не познает самого себя, и его безумное тщеславие столь же порочно и предосудительно, как зверская лютость дикого американца. Многие разумные люди утверждают, что гораздо сноснее быть умерщвлену, нежели презираему; ибо смерть оканчивает все мучения, а к презрению никогда привыкнуть невозможно, и чувствуемое от оного мучительное оскорбление час от часу непрестанно умножается. Чем более кто питает в себе благородных чувств, тем сносимое от других презрение бывает для него мучительнее. Итак, сего высокомерного и гордого вельможу должно почитать чудовищем, которого небо произвело на свет для испытания добродетели и кроткой терпеливости простых людей, ему подчиненных.
В обществе также называется честным человеком тот судья, который, не уважая ничьих просьб, делает скорое решение делам, не входя нимало в подробное их рассмотрение; но философы не думают, чтоб единого токмо старания о скорейшем решении судебных дел было довольно для названия судьи честным человеком; а по их мнению надлежит, чтоб он имел знание и способность, нужные для исполнения его должности. Судья хотя бы был праводушен и беспристрастен, но производства судебных дел совсем не знающий, в глазах философа тогда только может почесться честным человеком, когда беспристрастие его заставит его почувствовать, сколько он должен опасаться всякого обмана, чтоб по незнанию не сделать неправедного решения, и побудить его отказаться от своей должности. Если бы все судьи захотели заслужить истинное название честного человека, то сколько бы присутственных мест оставалось порожними! И если бы для занятия сих мест допускалися только люди совершенно достойные, то число искателей гораздо бы поуменьшилось.
Чтобы быть совершенно достойным названия честного человека и чтоб заслужить истинные похвалы, потребно сохранять все добродетели. И самый низкий хлебопашец, исполняющий рачительно должности своего состояния, более заслуживает быть назван честным человеком, нежели гордый вельможа и несмысленный судья.
Вывод по второй главе
С самого начала своего творчества Крылов резко критиковал крепостное право и дворян-крепостников. Именно поэтому ранние комедии Крылова не смогли проникнуть на сцену («Кофейница»; «Бешеная семья»; «Проказники» и др.) Убедившись в том, что его пьесам нет доступа на подмостки театра, Крылов решил посвятить себя журналистике.
Развивая демократические традиции Новикова, Крылов в течение четырёх лет (1789-1793) издавал журналы: «Почта духов»; «Зритель»; «Санкт-Петербургский Меркурий».
Особо ярко сатирический талант Крылова развернулся в журнале «Зритель». В этом журнале были напечатаны восточная повесть «Каиб» и «Похвальная речь в память моему дедушке».
В «Каибе» Крылов с блестящим остроумием разоблачает неограниченный произвол царя. В повести есть такие строки: «Каиб ничего не начинал без согласия своего Дивана; но так как он был миролюбив, то, для избежания споров, начинал так свои речи: «Господа! Я хочу того-то; кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить; в ту же минуту получит он 500 ударов воловьей жилой по пятам, а после мы рассмотрим его голос».
Повесть «Каиб» создана под благотворным воздействием освободительных идей Радищева. Но в отличие от Радищева он не поднимается до революционных идей. Тем не менее, теоретически и творчески Крылов примкнул к реально-сатирическому направлению русской литературы конца XVIII века и внес в него драгоценный вклад своей прозой.
В 1800 году он написал «шуто-трагедию» «Трумф, или Подщипа». Здесь рисуется сказочная страна во главе с глупым царём Вакулой, которого окружают слепые и глухие члены совета.
Немецкий принц Трумф, глупый и наглый солдафон, выступает соперником Слюняя в его любви к царской дочери Подщипе. Но, в конце концов, Трумф изгоняется, и всё кончается счастливым браком Слюняя и Подщипы.
«Трумф» - это злая карикатура на монархию вообще и на правление Павла I, в частности, с его пристрастием к прусской военщине и формальной муштре. «Трумф», естественно, запретили к изданию, но пьеса была достаточно хорошо известна читателям, так как разошлась во множестве рукописных копий.
В 1806 и 1807г.г. Крылов создает свои лучшие комедии «Модная лавка» и «Урок дочкам», в которых высмеивает дворянскую галломанию.
Особенно интересна в этом плане комедия «Урок дочкам».
Две дворянские барышни Фёкла и Лукерья, получив модное воспитание, сходят с ума от всего французского. Они гордятся тем, что по-русски говорят хуже, чем по-французски. Жених их горничной Даши, лакей Семён, решил воспользоваться этим. От своей невесты он узнал, что барышень легко разжалобить, но «только не русскими слезами». Поэтому лакей Семён выдаёт себя за французского маркиза Глаголя, которого ограбили в дороге.
Узнав, что у них скоро будет заморский гость, да ещё и маркиз, барышни пришли в дикий восторг. Они восхищаются малейшим жестом Семёна и с сожалением отмечают, что русские молодые люди на него совсем не похожи, что от них отзывается «чем-то русским».
Несмотря на долгожданный театральный успех, Крылов решился пойти по другому пути. Перестал писать для театра и с каждым годом все больше внимания уделял работе над баснями.
В 1808 году им было издано уже 17 басен, среди которых и знаменитая «Слон имоська».
В 1809 году был опубликован первый сборник, сразу же сделавший его автора по-настоящему знаменитым. Всего до конца жизни он написал более 200 басен, которые были объединены в девять книг. Работал он до последних дней - последнее прижизненное издание басен друзья и знакомые писателя получили в 1844 году вместе с извещением о смерти их автора.
Сначала в творчестве Крылова преобладали переводы или переложения знаменитых французских басен Лафонтена, («Стрекоза и муравей», «Волк и ягненок»), затем постепенно он начал находить все больше самостоятельных сюжетов, многие из которых были связанны со злободневными событиями российской жизни. Так, реакцией на различные политические события стали басни «Квартет», «Лебедь», «Щука и Рак», «Волк на псарне». Более отвлеченные сюжеты легли в основу «Любопытного», «Пустынника и медведя» и других. Однако басни, написанные «на злобу дня», очень скоро также стали восприниматься как более обобщенные произведения. События, послужившие поводом для их написания, быстро забывались, а сами басни превращались в любимое чтение во всех образованных семьях.
Работа в новом жанре резко изменила литературную репутацию Крылова. Если первая половина его жизни прошла практически в безвестности, была полна материальными проблемами и лишениями, то в зрелости он был окружен почестями и всеобщим уважением. Издания его книг расходились огромными для того времени тиражами. Писатель, в свое время смеявшийся над Карамзиным за его пристрастие к излишне простонародным выражениям, теперь сам создавал произведения, понятные всем, и стал истинно народным писателем.
Крылов стал классиком при жизни. Уже в 1835 году В.Г. Белинский в своей статье «Литературные мечтания» нашел в русской литературе всего лишь четырех классиков и поставил Крылова в один ряд с Державиным, Пушкиным и Грибоедовым.
На национальный характер его языка, использование им персонажей русского фольклора обратили внимание все критики. Писатель оставался враждебен западничеству в течение всей своей жизни. Не случайно он примкнул к литературному обществу «Беседа любителей русской словесности», отстаивавшему старинный русский слог и не признававшему карамзинской реформы языка. Это не помешало Крылову быть любимым как сторонниками, так и противниками нового легкого слога. Так, Пушкин, которому намного ближе было карамзинское направление в литературе, сравнивая Лафонтена и Крылова, писал: «Оба они вечно останутся любимцами своих единоземцев. Некто справедливо сказал, что простодушие есть врожденное свойство французского народа; напротив того, отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться».
Параллельно с народным признанием шло и признание официальное. С 1810 года Крылов был сначала помощником библиотекаря, а затем библиотекарем в Императорской публичной библиотеке в Санкт-Петербурге. Одновременно с этим получал неоднократно увеличивавшуюся пенсию «во уважение отличных дарований в российской словесности». Был избран членом Российской Академии, награжден золотой медалью за литературные заслуги и получил много других наград и почестей.
Одна из характерных черт популярности Крылова - многочисленные полулегендарные рассказы о его лени, неряшливости, обжорстве, остроумии.
Заключение
Большим событием в истории отечественной журналистики стало появление первых частных изданий. Это произошло в самом конце 1750-х годов. «Трудолюбивая пчела» известного литератора А.П. Сумарокова, еженедельный журнал, явно ориентировался на опальную супругу наследника престола Петра Федоровича, будущую императрицу Екатерину Алексеевну. И хотя здесь печатались очень многие литераторы, журнал все же оставался изданием А.П.Сумарокова, - настолько сильно было влияние на других его незаурядной личности. Просуществовав год, «Трудолюбивая пчела» закрылась.
В начале 1760-х годов при Московском университете возникают литературные журналы «Полезное увеселение», «Свободные часы», «Невинное упражнение», «Доброе намерение» и «Собрание лучших сочинений». Это развернул деятельность М.М. Херасков. Вокруг него создалась многочисленная группа молодых литераторов, произведениями которых и заполнялись страницы этих изданий. М.М. Херасков показал себя горячим сторонником, новой императрицы Екатерины Второй.
Впрочем и сама императрица была не чужда журналистики: ее перу принадлежит не один материал еженедельного журнала «Всякая всячина». Издание сразу же предупредило своих читателей, что стоит за сатиру в «улыбательном духе» и не собирается затрагивать конкретные недостатки государственно-политического строя. Все, что Екатерина делала в стране, было замечательным, совершенным и не подлежащим критике.
С этим оказался не согласен «Трутень». Журнал, который стал издавать Н.И. Новиков, сразу же внес дух боевой полемики в русскую журналистику той поры. Бездельник, изображенный во «Всякой всячине», по мнению Н.И. Новикова, и есть тот самый трутень, что пользуется трудом других. А настоящий гражданин Отечества должен быть полезным обществу. «Трутень» спорил с «бабушкой» русской журналистики – «Всякой всячиной» по всем вопросам. Он даже упрекал автора журнала в плохом знании русского языка, делая вид, что не знает, с кем переписывается и спорит. Дерзость эта не имела еще себе равной. Тем более, что другие журналы того времени, сделав вид, что тоже не знают, кто скрывается под псевдонимом, поддержали Н.И. Новикова, заявив: «бабушка» выжила из ума.
И «Трутень» закрылся. Но Н.И. Новиков почти тут же выпускает книжку нового журнала «Пустомеля». Второй номер «Пустомели» стал последним. Немного переждав, Н.И. Новиков приступает к изданию еженедельного сатирического журнала «Живописец». Восхищаясь анонимным драматургом, он приписывал ему борьбу с пороками общества злоупотреблениями власти и развратными поступками. Анонимным автором разбираемых пьес была Екатерина, вовсе и не помышлявшая о борьбе с общественными недостатками. Но нельзя же ей было во всеуслышанье заявить, что Н.И. Новиков не верно ее понял, что ее совершенно не волнуют нравы россиян. На втором году издания «Живописи» заметно сник, - издателю дали понять, что осторожность ему не помешает, - и вскоре совсем прекратил свое существование.
То, что сделали «Трутень» и «Живописец» для развития журналистики, с первого раза даже трудно понять. Во-первых, публицистика превращается в оружие против власти. Вряд ли Петр, создавший первую русскую газету для поднятия авторитета самодержавия, предполагал, что созданное им оружие обернется против его потомства. Во-вторых, в литературу введены факты быта, реалистические подробности, которые придают достоверность изображаемому. В-третьих, в журналах Н.И. Новикова - чрезвычайное разнообразие жанров: от миниатюрной повести до пародий на газетную рекламу. Этого еще никогда никто не использовал в журналистике до него.
Не дремало и правительство Екатерины. Журнал «Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в прозе и стихах некоторых российских писателей», выпускавшийся Академией наук в 1783 году, попытался объединить лучшие литературные силы разных направлений. Скажем, здесь печатались М.М. Херасков, будучи представителем официальной журналистики, и Д.И. Фонвизин, выступавший с резкой сатирой, направленной против правительства Екатерины. В этом журнале Д.И. Фонвизин напечатал «Опыт российского сословника», то есть словаря синонимов. Разъясняя смысл слов, он приводил примеры такого рода: «проманивать - обманывать, проводить, - есть больших бояр искусство. Стряпчие обыкновенно проводят челобитчиков. Не действуют законы тамо, где обиженный притесняется». А в другом номере он задавал «Вопросы», адресованные анонимному сочинителю «Былей и небылиц», то есть опять же к императрице Екатерине. Прочитав их, она распорядилась все же напечатать их, но в сопровождении своих ответов, надеясь этим снизить критическую остроту произведения.
Судьба Д.И. Фонвизина была уже предрешена: все последующие его сочинения не увидели света при жизни автора. Правда, сам Д.И. Фонвизин поначалу этого не понял. В 1788 году он хлопочет об издании журнала «Друг честных людей, или Стародум». Ему было отказано...
Несколько удачливее оказался И.А. Крылов. В 1789 году он предпринял, попытку издавать журнал «Почта духов». Это было, по определению издателя, «ежемесячное издание, или ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами». Корреспонденты волшебника сообщали ему обо всем, что удалось увидеть и услышать. Это давало И.А. Крылову возможность представить широкую панораму жизни. И всюду творилось беззаконие.
«Почта духов» не собрала большого числа подписчиков. К тому же И.А. Крылову дали понять, что тон его критики неугоден правительству. Журнал был вынужден закрыться.
Но уже в 1792 году И.А. Крылов вместе с друзьями И.А. Дмитревским, А.И. Клушиным и П.А. Плавильщиковым взялся за издание ежемесячного журнала «Зритель». Издатели задались целью показать творческую мощь русского народа, прославив М.В. Ломоносова, И.П. Кулибина, К.М. Минина, - всех тех, кто создавал Россию. Сам И.А. Крылов напечатал в «Зрителе» несколько сатирических произведений: «Ночи», «Каиб», «Похвальная речь моему дедушке» и другие. Прибегнув к пародическому осмеянию русской крепостнической действительности, он дал своим героям говорящие имена: Звениголов - в «Похвальной речи...» или Дурсан, Ослашид и Грабилей - в «Каибе»…
1792 год был знаменательным в своем роде для российской журналистики. В апреле был арестован Н.И. Новиков, летом прошел обыск в типографии «Зрителя», за И.А. Крыловым установили полицейский надзор. Это свидетельствовало о том, что сатирическая журналистика превратилась в действительно опасную силу, оставлять без присмотра которую правительство боялось.
К полемической публицистике Н.И. Новикова и Д.И. Фонвизина добавилось понимание причин порочности общественных нравов. И.А. Крылов нападает уже не на отдельные недостатки режима: речь идет о борьбе со всей системой феодально-дворянской монархии.
Подводя итоги 18 века, необходимо отметить, что за одно лишь столетие русская журналистика постепенно окрепла, вошла в общественный обиход и заняла заметное место в социальной жизни. От информативных рукописных газет до «Живописца» и «Почты духов» - таков путь русской журналистики 18 века. Основная масса изданий, конечно же, была обречена на кратковременное существование, не было еще достаточного издательского опыта. Но газеты и журналы, выходившие в этот период, позволили определить место публицистики в развитии русской общественной мысли.
По мере роста общественного сознания передовая мысль пришла в конфликт с социальной идеологией, сперва по частным вопросам, а затем по коренным и основным проблемам: протест против самодержавия, борьба за просвещение, патриотизм, развитие национального склада ума и чувств, доходя до революционного решения вопросов.
А.Н. Радищев, опубликовавший в 1789 году в журнале «Беседующий гражданин» статью «Беседа о том, что есть сын Отечества», определил основные ориентиры развития демократической журналистики. Вчитайтесь: писатель характеризует состояние крепостных крестьян, подчеркивая, они - движимые мучителем машины, мертвые трупы, тяглый скот. Но среди представителей правящего сословия нет достойного, чтобы назваться сыном Отечества: вертопрах, развратник, щеголь, жадный корыстолюбец, обжора-чревоугодник, - не в их среде надлежит искать патриотов. Традиции свободолюбия зарождались уже среди публицистов 18 века. Вершиной их и явился А.Н. Радищев.
Поднятый спор о русском национальном характере публицистами 18 века имел огромное воспитательное значение. На произведениях, созданных в это время, формировались как личности все будущие герои 19 и 20 веков.
Периодическая печать, вызванная к жизни петровскими реформами для укрепления влияния самодержавия, за одно столетие превратилась в могущественное орудие против самодержавия. Русская журналистика в 18 веке, начавшись с хроникальной заметки, выросла в большое и очень разнообразное жанровое наследство, способное сформировать общественное мнение и произвести социально-политические перемены.
Список использованных источников
1. Есин Б.И. История русской журналистики (1703-1917) / Б.И. Есин // Учебно-методичекий комплект. – М.: Наука, 2000. – 87 с.
2. История русской журналистики XVIII—XIX вв. - М.: Высшая школа, 1973. - 248 с.
3. Ломоносов М.В. Рассуждение об обязанностях журналистов // Избр. соч.: В 2т / М.В. Ломоносов. – Л.: Наука, 1986. – С. 217—225.
4. Татаринова Л.Е. История русской литературы и журналистики XVIII в. / Л.Е. Татаринова. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1982. - 200 с.
5. Крылов И.А. Почта духов. Похвальная речь в память моему дедушке. Каиб / Русская проза XVIII века // И.А. Крылов. - М.; Л.: ГИХЛ, 1950. - Т. 2. - С. 631-758.
6. Русская журналистика XVIII—XIX веков. Тексты. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1986.