Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Содержание


Введение

.Предпосылки и характер войны

.Источники личного происхождения

.1 Мемуары (воспоминания, записки)

.2 Дневники

.3 Эпистолярии (личные письма)

.Сборники документов

Заключение

Список использованных источников и литературы


Введение


Актуальность

Русско-турецкая война 1877-1878гг. занимает особое место в истории XIX века и является одним из важнейших исторических событий оказавшим влияние на историю ряда европейских народов. Эти события имели ряд существенных отличий от предыдущих вооруженных столкновений с Османской империей. Основное отличие это армия - обновленная преобразованиями 1870-х гг., которая была сформирована на основе всеобщей воинской повинности. Совершенно другим было уже и Российское общество, нежели в период Крымской кампании, неудачной для России. Так же следует отметить и то, что время Великих реформ существенно повлияло на сферу внешнеполитических доктрин, выдвинутых властью и обществом.

Изучение Балканской тематики, занимавшей центральное место в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., может способствовать более объективному пониманию исторических факторов, важных для истории России. Данная тематика состоит в числе приоритетов внешней политики России на протяжении длительного времени.

Во внешней политике современной России актуален вопрос о стратегических ресурсах на Балканах. Глубокое изучение исторического опыта в вопросе Балканской тематики способствует выбору более оптимального взаимоотношения России с Балканами.

Так же представляет интерес и изучение отношений различных общественных строев Российской империи к войне 1877-1878 гг., оно оказывает влияние для более всестороннего и объективного изучения взаимоотношений власти и общества, армии и общества в период Великих реформ.

Таким образом, русско-турецкая война 1877-1878 гг. вызывает целый комплекс вопросов связанный с проблемами восприятия интересов, ценностей и целей внешней политики России в отношении Балканского полуострова. Основную роль в изучении данных вопросов влияют источники личного происхождения, именно в них можно найти более подробное и правдивое описание событий исследуемого периода. И нет единого монографического исследования связанного с обобщенным изучением и разбором источников личного происхождения в вопросе русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

Объект

Объектом дипломной работы являются источники личного происхождения - дневники, частная переписка (эпистолярные источники), мемуары-автобиографии, мемуары свидетелей и участников русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и их отношение к данному историческому событию.

Предмет

Предметом дипломной работы являются рассказы, описания, оценки, представления и мнения в отношении русско-турецкой войны 1877-1878 гг., написанные представителями российского общества, правящей элиты и армейской среды так или иначе принимавшими участие в событиях на Балканском полуострове.

Хронологические рамки

Хронологические рамки обусловлены датировкой русско-турецкой войны (1877-1878 гг.), но при рассмотрении некоторых отдельных вопросов и сюжетов дипломной работы может быть расширение данных хронологических рамок.

Территориальные рамки

Российская империя на данный хронологический период с затрагиванием Балканского региона, в тех случаях когда он участвует как объект Российской империи в ее дипломатической и военной активности.

Степень изученности этой темы в научной литературе.

Война между Российской и Оттоманской империями 1877-1878 гг. была важным событием не только в истории этих двух стран. Ее истинное значение может быть понято только во взаимосвязи с историей других европейских государств.

Будучи кульминационным моментом Восточного кризиса 70-х гг. XIX столетия, эта война положила конец долгому доминированию Османской империи на юге Европы, и в то же самое время была определенная военная униформа разрешения балканской проблемы. Существо этой проблемы во многих отношениях было определено территорией, где главным событием антагонизма двух империй - Российской и Османской, была зона взаимодействия буржуазной Западной Европы, феодального и теократического Ближнего Востока и России, быстро развивающейся на капиталистическом пути. Непропорциональность экономического и социального развития, политическая нестабильность на балканских землях в течение той эры вызвала сложность, точность и мультиразмерность конфликта двух империй.

Столкнулись две родственные в определенной степени государственные структуры - монархия Османов и Романовых. Союзники России - Сербия, Черногория, Румыния, Греция - в военном отношении пошли вместе против прежнего суверена - Турции, в политическом - преследовали национальные цели.

Цель войны была многомерна: обеспечение полной независимости Болгарии; заключительное устранение политического вмешательства Турции в жизни Сербии и Румынии и давления на Черногорию; вклад в национальное освобождение людей других владений Османской империей и главное - устранение военной угрозы больше чем 300 лет на южных границах России.

Русско-турецкие войны XVIII-XIX столетий, были, в основном, стадиями на пути освобождения людей Балканского полуострова. В то же самое время ближневосточная и балканская политика ведущих западноевропейских стран Австрии (Австро-Венгрии), Франция, и особенно Англии, формально действующими или посредниками или миротворцами по поддержанию мира во время периодов ухудшения русско-турецких отношений, фактически отразила существо международных отношений той эры - чтобы не позволить новые равные полномочия сферам политического и экономического влияния, контролируемого ими.

Война 1877-1878 гг. стала важным военным политическим событием истории нашей страны. Это была первая война, которая велась Россией во время пореформенного периода в условиях новой военной системы, созданной в стране, которая стала компонентом российских реформ 60-70-х гг. XIX столетий.

После отмены крепостничества с 1861 под лидерством военного министра Д. А. Милютина, перестройка вооруженных сил была сделана, прежде всего была изменена система их комплектования. 1 (13) января 1874 г. прежний набор рекрутов был отменен, и был принят новый устав о воинской повинности. Сюда входили все мужчины империи, которые достигли 21-летнего возраста, за исключением людей Кавказа, Средней Азии, северных областей России и, естественно, люди, которые вошли в церковь. Срок действительной военной службы в наземных войсках был 6 лет и в запасе - 9 лет, на флоте - 7 лет и 3 года пребывания в запасе.

Материальная основа военной науки начала испытывать увеличивающееся влияние промышленной революции в Западной Европе и в России, которая повлекла за собой потребность пересмотра и развитие новых стратегических понятий и тактических условий. Изучение русско-турецкой войны дает шанс отследить масштабы и природу этого процесса относительно армии России.

Изучение войны 1877-1878 гг., начатое сразу после ее окончания, - беспрецедентное явление для внутренней исторической науки в масштабе, форме и результате. Можно полагать, что всестороннее исследование этой войны отразило высококачественные изменения в российском общественном сознании в целом, большом росте внимания большинства грамотных россиян к военному прошлому России. Благородные качества российской души были выражены в массовом героизме во время освобождения единоверных славянских братьев от зарубежного хомута. Военная и историческая наука на основе глубокого и всестороннего исследования борьбы с опытом открыла успешные и неудачные аспекты российской кампании освобождения 1877-1878 гг. и их причины.

Более чем столетнее изучение войны 1877 - 1878 гг. было полно противоречий. Возможности исследования войны полностью не используются и все же. Степень исследования русско-турецкой войны 1877-1878 гг. требует осмысления и подробного изучения и комплектования уже накопленного материала, а не простого количественного наращивания.

Сущность научной проблемы состоит в анализе и классификации обширного и различного документального материала, в теоретическом обобщении большого исходного исследования и историографического наследия войны и идентификации главных тенденций во всесторонней оценке от современных положений военно-политической ценности и уроков войны 1877-1878 гг., в раскрытии методологии ее изучения во время различных периодов.

Много проблем требуют дополнительного изучения с точки зрения современного уровня развития исторической науки с позиций критического анализа. В частности недостаточно изучен такой аспект антагонизма и его влияния на курс и военный результат, как относительно более высокий уровень политической системы общества Османской империи в те годы (конституционная монархия) по сравнению с российским абсолютизмом.

Важным фактором военной конфронтации было массовое все-балканское вооруженное действие людей, достигающих освобождения от власти Османской империи. Независимые государства, возрождающиеся на территории прежнего Османского владения, показали свои военные способности, получая помощь внешней стороны, чтобы бороться против прежнего центра власти. Однако, в 1877 - 1878 гг. в лагере союзников на антитурецкой борьбе политические противоречия и конфликты, которые в ослабленном виде дошли и до нашего времени, и затем, на заключительной фазе вооруженного антагонизма, позволили Турции, спастись от неизбежного поражения предопределенного в военном отношении. Сконцентрировав внимание на затронутых проблемах, следует полагать что глубокое исследование войны 1877 - 1878 гг. все еще вперед.

Изучение русско-турецкой войны 1877-1878 гг. началось сразу по ее окончании, но в дореволюционный период обращение к ней было очень редким явлением. В 1879-1911 гг. работала Военно-историческая комиссия, ей принадлежит серьезный вклад в изучении русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Результатом работы комиссии является многотомный труд Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг..

Популяризация темы войны начинается в 1882 г., появляются работы, которые рассчитаны на массового читателя. Складываются самостоятельные научные направления гражданских историков.

В дореволюционной историографии можно отметить одно единственное более полное исследование по вопросу отношения общества к русско-турецкой войне 1877-1878 гг. это работы В. Богучарского. Он был редактором журнала Былое, историком и журналистом.

Богучарский старался найти связь между идеями славянофильства и революционного народничества. Из всех причин, что Россию поддерживать славянские народы Балканского полуострова, он в основном выделял сочувствие русского общества к народу Балкан.

В начале XX века заложили основу для изучения русских периодических изданий на 1877-1878 гг. В это время, есть список работ, в которых изучалась русская журналистика во время войны с Османской империей. Эти исследования включают работы А. Дьяченко, К. Кузьминского, Збойчика, В. А. Апушкина. Концепция этих исследователей проста и в какой-то степени является продолжением концепции поздних славянофилов: ведя войну против Турции, Россия выполняет свою историческую роль.

После 1917 исследования по данной теме не были предметом специального исследования, но ряд исследований частично соответствовал, можно отметить некоторые факты, относящиеся к назначенной теме. Тем не менее, в советской исторической науке разработаны новые приоритеты исследований, связанные не только с изучением историографических традиций, но и изучением влияния идеологических факторов.

В 1920-х годах были опубликованы статьи М. Н. Покровского, в которых рассматриваются не только боевых действий 1877-1878 гг., но и деятельность славянских комитетов.

В будущем, большая часть историков предпочитает изучать только боевые моменты, соотношение социальных сил страны к войне еще не сформировалось как исследовательская точка зрения. Работы в этом направлении охватывают монографии Свечина, Е. А. Разина, А. Коленковского, В. Боголепского, М. Бортника, Л. С. Еремеева.

В 50-х и 70-х годах XX века активизировалось изучение русско-турецкой войны. В послевоенные внешнеполитические процессы приобрели особую актуальность исследования политических, военных и культурных связей между народами России и южных славян. Освобождению Болгарии посвятил свой труд историк P. K. Фортунатов. В книге, за исключением болгарских национально-освободительного движения, описание русской армии, борьба на Балканском полуострове, присутствовала попытка осветить реакцию социальных слоев на войну с Османской империей. Одним из наиболее значительных исследований о войне 1877-1878 гг. является деятельность Н. И. Беляева. Было заявлено, что правящая элита не было однородной в отношении вооруженного конфликта с Турцией. Все население России к войне Н. Беляев разделил на две части. Во-первых, буржуазия и правящая элита, для которых война была экономически выгодна. Вторая часть - русский рабочий народ, который ждал войны, освобождения от турецкого ига угнетенных славян. Таким образом, признание как прогрессивных (освобождение славян от турецкого правило) и агрессивных целей войны в советской исторической науке были объединены с доминирующим подходом класса.

Изучение прямой связи русского общества и балканских событий 70-х годов XIX века было заложено историком С. А. Никитиным. В дополнение к многочисленным статьям на эту тему особенно важны две его книги: «Очерки по истории южных славян" и "Славянские комитеты в России." Эти работы примечательны тем, что выводы и наблюдения автора, в некоторой степени перекрываются с дореволюционными исследованиями. Например, Никитин считает, что России были совершенно чужды грабительские цели Балканского полуострова. Отмеченные направления С. А. Никитина получили дальнейшее развитие в советской исторической науке.

Изучению русско-сербских отношений в 70-х гг. XIX века посвятила свою работу С. И. Бочкарева. Она подчеркнула важность не славянских комитетов, а позиции правящей элиты и МИД России. Работы исследователя А.А. Улунян сосредоточены на вооруженную борьбу России и Османской империи, но в то же время они дали небольшой обзор русской прессы в 1877-1878 гг. В 1986 году опубликовал монографию исследователь Л. И. Ровнякова посвященную русским периодическим издания 50-70-х годов XIX века. Несмотря на объявленное название, автор основной упор сделал на характеристику русских мемуаров и рассказов о социально-экономической и политической ситуации в южных славян.

Конечно, приоритетным объектом исследования была тема советских историков "русского революционного движения и события на Балканах в 1870-х.".

Отношение русского общества к войне было затронуто авторами монографии "русско-турецкой войны 1877-1878 гг.". В ней перечислены имена громких русских ученых, писателей и художников, которые поддержали идею освободительной войны. В книге российское общество в войну представлено в основном через финансовую и материальную помощь народам на Балканах и русской армии. Обращение к теме русских отношений общества к войне 1877-1878 гг. присутствует в работах В. Козьменко, О. В. Орлика, Ф. T. Константинова, В. И. Виноградова. В дополнение к обзору славянских комитетов, исследователи пытались представить позицию самых видных представителей русского прогрессивного общества.

В советский период, было подготовлено большое количество исследований, посвященных русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Но среди них сравнительно мало конкретных исследований по отношению различных социальных слоев к войне. Прежде всего, это работа Н. Н. Яковлева и А. Яковлевой. Тем не менее, в этих работах, основной акцент был сделан на анализе прямого боя, столь характерного для социальных сил, представлен довольно поверхностный и пристрастный характер.

В 1982 году опубликован сборник «Россия и освобождение Болгарии», в котором значительный интерес представляет статья Н. И. Цимбаева специально предназначенная для русского общества во время русско-турецкой войны. В статье не только традиционно рассматривалась деятельность славянских комитетов, но много внимания было уделено позиции культуры в связи с вооруженным конфликтом с Турцией. Статья содержит информацию о реакции на войну Льва Толстого, Николая Некрасова, К. М. Станюковича, и т.д. Кроме того, изучению русско-турецкой войны 1877-1878 гг. посвящена коллекция «исторические и историко-культурные процессы на Балканах". В статье Л.И. Нарочницкой, помещенной в эту коллекцию, утверждалось, что движение в поддержку южных славян русского общества "не было вдохновлено царским правительством, как это часто утверждается, на Западе и в России возникали стихийно, как непосредственная реакция на события происходящие на Балканах...».

В советской историографии есть мнение о войне, представителей творческих профессий, особенно художников. Ряд исследований касался участия в войне 1877-1878 гг. отдельных регионов Российской империи.

Большую научную ценность представляет комплекс работ В. А. Золотарева. В общем, они посвящены изучению прямых военных действий на Балканах и в Кавказском фронте, но они так же рассматривают некоторые фрагменты реакции русского общества на русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Особенно показательна в этом отношении характеристика русской военной интеллигенции, которая, по мнению исследователя, была в основном в славянофильской позиции, полагая, что целью войны была "борьба за христианскую веру."

Постсоветская русская историография также не осталась в стороне от изучения русско-турецкой войны 1877-1878 гг., И отношения к ней общественной силы правящей элиты и военной элиты России империи. Прежде всего, на направлении и содержании исследований сказалось общее изменение историографической ситуации. Кроме того, переосмысление исторических событий и процессов, связанных с присутствием России на Балканах, было неизбежно, во время распада Югославии и последующих событий.

В постсоветской историографии заметен большой интерес исследователей к повышению роли личности в истории. В связи с этим, можно выделить целую группу научно-биографических работ, имеющих отношение к теме исследования. Одним из первых серьезных исследований в постсоветской историографии, в которой очевидна новизна исследовательских подходов следует считать статью Л. Г. Захаровой, посвященную военному министру Д. А. Милютину. В этой идет рассмотрение отношения Милютина к войне. Автор четко разделяет высшую русскую бюрократию на сторонников и противников войны с Турцией.

В книге В. Н. Виноградова подробно обсуждается конфликт между А. М. Горчаковым и Н. П. Игнатьевым. Если Горчаков был активным сторонником мирного урегулирования конфликта с Турцией, Игнатьев, однако, придерживался военного сценария. Значительный вклад в изучение роли русского общества в разрешении Восточного вопроса приносит монография В. М. Хевролиной "Николай Павлович Игнатьев". В документе обращается внимание на освещение оппозиции Игнатьева Н.П. как сторонника активных действий на Балканах и министра иностранных дел A. M. Горчакова, который занимал более осторожную политику. Положение государственного министра П. А. Валуева по Восточному вопросу изложено в монографии В. Зельдена. В жанре научной биографии, написан доклад Ю. Полунова посвященный К. П. Победоносцеву, который также повлиял на славянское движение.

Не потеряли своей актуальности и письменные работы общего характера на войну с Турцией в 1877-1878 гг. Здесь можно выделить работу В. А. Золотарева, "Противостояние империй".

Монографии В.Н. Виноградова, Е. А. Кудрявцевой, посвященные изучению русской дипломатии представляют интерес для темы диплома в связи с необходимостью понять различные общие вопросы внешней политики России на Балканах.

В последние годы все большее внимание исследователей привлекают отношения между властью и обществом в истории России в XIX в. Между тем, пересечение этой области исследования с изучением внешней политики, дипломатии и войны только начинает обозначаться как перспективное и плодотворное в научном смысле историографического явления. В частности, работа представляет большой интерес, особенно посвященный изучению проблемы общественного мнения в истории внешней политики и военной конфронтации Российской империи.

В зарубежной исторической науке русско-турецкой войны 1877-1878 гг. уделяется значительное внимание историографии. Однако специальных работ, которые исследовали взаимосвязь общества, правительства и армии в события на Балканах, нет. Только в некоторых исследованиях, этот аспект считается фрагментированным.

Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. посвящено много исследований в болгарской и сербской историографии. До конца 80-х гг. XX века преобладали политические отношения присущие идеологической ситуации в странах «социалистического лагеря». Исследователи изображал события 70-х гг. XIX века как акт военного сотрудничества между Россией и Болгарией.

В отличие от болгарской историографии, в сербской нет работы, которая была специально посвящена отношениям Сербии и России во время русско-турецкой войны. В сербской историографии было подтверждено мнение, что Российская империя вступила в войну против Турции, в значительной степени поддерживая болгар, а не сербов.

В турецкой историографии больший акцент идет на войну на Балканах и Кавказе. Для них характерно использование большого количества источников, подробная развернутость материала. Несмотря на то что они практически не рассматривают русское общество, в ряде работ можно увидеть желание исследователя провести оппозицию общества России и Османской империй на религиозной почве.

Таким образом, анализ научной литературы по теме диплома приводит к выводу, что отсутствует всесторонне обобщающее исследование по рассматриваемой теме.

Цель

Цель дипломной работы - исследование, сравнение и противопоставление источниковой базы источников личного происхождения по событиям русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

Задачи

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

. Анализировать оценки и мнения высказанные на русско-турецкую войну 1877-1878 гг. членами общества, правящей элитой и армией Российской империи.

. Определить роль идеологических и ценностных приоритетов общества, а также социально-политической мотивации правящей элиты и военной среды в формировании отношения к войне с Турцией, понимание ее целей и ценностей для внутреннего развития страны и определить его место в мире.

. Определить роль средств массовой информации в формировании общественного мнения по важнейшим вопросам войны 1877-1878 гг.

. Показать эволюцию отношения к войне 1877-1878 гг. и к балканским славянам, которые имели место во время самой войны и установить ее причину.

. Отобразить взаимодействие общественного мнения, политики правительства и отношений в военной среде до и во время русско-турецкой войны.

Источниковая база

В дипломной работе использованы различные виды источников личного происхождения. Использованные источники можно подразделить на четыре группы:

Мемуары (воспоминания, записки).

Дневники.

Автобиографии.

Эпистолярии (личные письма).

Мемуары это воспоминания автора которые пишутся чаще всего для потомков, в них обычно рассказывают о важных событиях, встречах с выдающимися людьми, обычаи и нравы общественности и т.д.

Автобиографии так же в основном пишутся для потомков, в них автор старается рассказать все значительные запомнившиеся события произошедшие с ним за определенный период времени.

Дневники же наоборот, пишутся для себя или для ближайшего окружения автора. При их изучении возникают определенные трудности, так как в дневнике автор зачастую использует различные сокращения, инициалы или прозвища вместо имен, или даже иногда зашифровывает информацию.

С личными письмами так же связаны определенные трудности при изучении, они так же пишутся только для определенного узкого круга людей.

Большое количество мемуаров, дневников, автобиографий и эпистолярий по истории русско-турецкой войне 1877-1878 гг. доказывает, что это было событие чрезвычайно интересное русскому обществу. Но так же следует отметить, что лишь часть источников затрагивающих реакцию российского общества на войну 1877-1878 гг. была предметом исследований.

Так же все источники по исследуемой теме можно подразделить на определенные группы.

В первую группу следует отнести источники личного происхождения чьими авторами являются участники и современники русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Это как и источники относившиеся к людям приближенным к власти, разбирающихся в политике и занимавших высокопоставленные чины в армии. Сюда следует отнести дневники военного министра Милютина Д. А., мемуары графа Шереметьева С. Д., дневники офицера генштаба Газенкампфа М. А., так же мемуары генерала Депрерадовича Ф. М. и генерала Епанчина Н. А. Немало важными являются и воспоминания Гурко И. В. и дневник Зотова П. Д. занимающих должность генералов русской армии. Интерес представляют и мемуары офицера генштаба Паренсова П. Д. Сюда же можно включить письма Игнатьева Н. П. к своей жене. Игнатьев как бывший посол хорошо разбирался в военных вопросах и особый интерес уделял взаимоотношениям русских войск с населением Балканского полуострова.

Во вторую группу можно отнести источники военных занимающих более низкие ранги. Все они были участниками войны, но были далеки до управления боевыми действиями и не сильно близки к политике и стратегии.

Из особо интересных можно выделить воспоминания поручика Брусилова А. А., офицера уланского полка Ореуста В. Ф., конного артиллериста Адрианова Н. А. Дневники Полушкина С. Б., казачьего офицера Квитки А. В. Записки неизвестного офицера лейб-гвардии егерского полка А. В.

К третьей группе относятся воспоминания, письма и дневники врачей и санитаров, священнослужителей которые принимали участие в войне. Это воспоминания Щербака А. В. работающего доктором на фронте, записки и воспоминания художника Верещагина А. В., записки санитара Свешникова Н. И., также записки сестры милосердия Духониной Е. В., письма священника Гурьева В. В.

Четвертая группа это дневники и письма российских литераторов писавших во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Это писатели Амфитеатров А. В., Вересаев В. В., Гиляровский В. А., Крестовский В. В., Розанов В. В., Успенский Г. И., Фет А. А., Ясинский И. И. Военный корреспондент Немирович-Данченко В. И. оставил много информации в своих дневниках. Интересны и письма литераторов Лескова Н. С., Салтыкова-Щедрина М. Е., Гончарова И. А., Толстого Л. Н., Тургенева И. С., Чехова А. П. Записки писателей и философов Соловьева В. С. И Леонтьева К. Н. Дневник Достоевского Ф. М.

Все эти источники безусловно интересны не как только с точки зрения характеристики боевых действий, но и подробного описания настроений и поведения в армейском обществе накануне войны с Турцией и во время самой войны. Также следует отметить мемуары генералов И. В. Гурко, П. Д. Зотова и А. К. Пузыревского в них хорошо отображаются настроения русской армии в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Войне с Турцией посвящены целые главы в воспоминаниях А. Ф. Редигера и А. А. Брусилова. Значительное количество мемуаров и дневников, посвященных русско-турецкой войне 1877-1878 гг. оставил и офицерский корпус.

Следует отметить важность воспоминаний корреспондентов распределенных по различным частям русской армии. Они знакомили с событиями происходящими в 1877-1878 гг. русское общество. Это Д. И. Иловайский, А. В.Максимов, А. В. Каирова, В. В. Крестовский, В. И. Немирович-Данченко, К. Мамонтов, Л. В.Шаховской, Г. К. Градовский и другие).

Интересны источники представителей медицины, врачей, фельдшеров, санитаров и сестер милосердия.

В дневниках и мемуарах государственных и общественных деятелей нашло свое отражение отношение русского общества к балканскому кризису.

Это мемуары А. Н. Хвостова, В. П. Мещерского, С. Л. Чудновского, Б. Н. Чичерина, В. Ящерова, С. Д. Шереметева, Г. И. Бобрикова, Н. Скольмастера, Г. И. Успенского. Мемуары художника В. В. Верещагина также представляют бесспорный интерес.

Следует отметить и мемуары П. А. Валуева, мемуары посла России в Турции Н. П. Игнатьева.

В достаточном количестве сохранились частные письма. Особо следует отметить письма Игнатьева своей жене.

В источниках личного происхождения много внимания уделялось описанию военных действий, деятельности Главной квартиры императора, героизму русских солдат и офицеров, поведению Александра II на фронте.

В то время, когда между русскими и турками возникает не в первый раз борьба, кажется не безынтересным бросить взгляд на прошлое этих двух народов, отыскать исторические причины их враждебных отношений и представить несколько событий, которые довели до настоящей войны. Нынешнее положение было вызвано двумя, вполне определенными причинами:

- Образ действия турок относительно христиан.

- Национальные стремления России.

Поведение турок возбудило негодование русских и определило их покровителями христиан и мстителями за них. Исполнение обязанностей, истекающих из этой двойной роли, надо признаться, удивительно согласуется с их территориальными и морскими интересами, но, тем не менее, оно нисколько не уменьшает ни благородства чувств одушевляющих Россию, ни великости цели, ею преследуемой.

.Предпосылки и характер войны


В истории России и Европы военный конфликт 1877-1878 гг. по своим объективным последствиям занимает особое место. Победа России в войне оказала огромное влияние на исторические судьбы народов Балканского полуострова, обеспечив освобождение этих народов от турецкого господства, положив начало самостоятельному государственному существованию Болгарии, Сербии, Румынии, Черногории.

Европейская подоплека столкновения России и Турции очевидна: ведущие европейские державы, и прежде всего Англия и Австро-Венгрия, не принимая участия в военных действиях, играли самую активную роль, далекую от подлинных интересов балканских народов. Победа России была трудной не только из-за недостаточной подготовленности России к войне или сложности театров военных действий, а главным образом потому, что на ход и результаты войны наложила отпечаток корыстная, чуждая славянскому освобождению политика западных держав.

Поэтому оценка причин, характера, а также исторических результатов войны не должна исходить лишь из истории развития русско-турецких отношений. Война 1877-1878 гг. была порождением соответствующей исторической эпохи. Анализ социально-исторической обстановки, в которой она возникла, - это первый важный шаг в изучении всех ее проблем. В. И. Ленин писал: «Нельзя понять данной войны, не поняв эпохи».

Историческое своеобразие изучаемой «эпохи» заключалось в том, что в 60-70-х годах XIX в. в Европе и Северной Америке подходил к концу капитализм периода свободной конкуренции. Это было время консолидации буржуазных наций, завершения буржуазно-демократических преобразований, возникновения национальных буржуазных государств, процесс, зачастую принимавший форму военных конфликтов.

На Балканах этот процесс только начинался, и он тормозился там национальной и социальной эксплуатацией подвластных Турции народов. «...Турецкое, как и любое другое восточное господство, - писал Ф. Энгельс, - несовместимо с капиталистическим обществом».

В. И. Ленин, определяя сущность социально-экономических процессов на Балканах и формулируя тем самым ключевое положение для оценки характера и места войны, писал: «Основным объективным содержанием исторических явлений во время войн не только 1855, 1859, 1864, 1866, 1870, но и 1877 года (русско-турецкая) и 1896-1897 годов (войны Турции с Грецией и армянские волнения) были буржуазно-национальные движения или „судороги" освобождающегося от разных видов феодализма буржуазного общества».

Независимо от политических целей участников войны по своим социально-экономическим результатам она тождественна тем войнам, которые вела итальянская, германская, американская буржуазия за утверждение капитализма, передового по тем временам общественного строя. В рамках движения балканских народов против турецкого феодального гнета шла борьба за становление капитализма, образование национальных государств. Объективно война России с Турцией содействовала капиталистическому развитию государств Балканского полуострова. Военный разгром Турции стал основным условием для буржуазного развития этих стран. Подчеркивая тесную связь революционных событий на Балканах и русско-турецкой войны, В. И. Ленин в «сводку главных данных всемирной истории после 1870 года» вносит Апрельское восстание 1876 г. в Болгарии и русско-турецкую войну в одну графу, объединяя их одним содержанием: «Национальные движения и национальный вопрос».

Таким образом, историческим содержанием «эпохи», понимание которой дает ключ к оценке русско-турецкой войны 1877-1878 гг., было совершающееся на Балканах с известным опозданием по сравнению с Западной Европой становление капиталистического способа производства и образование национальных государств. Война же стала одной из политических форм этого социально-экономического процесса.

Какие же конкретно-исторические обстоятельства привели к столкновению России и Турции, вызвав тем самым отмеченное выше своеобразие данной войны в отличие от других русско-турецких войн, которые вел царизм в XVIII-XIX вв.? «Война, - указывал В. И Ленин, - есть продолжение политики. Надо изучить политику перед войной, политику, ведущую и приведшую к войне». Данная война - закономерный результат политики правящих кругов обеих стран на протяжении длительного исторического периода. Ведущими объектами противоречий между Россией и Турцией были вопросы о судьбах проливов и влиянии на Балканском полуострове. При этом стремление поставить под свой контроль Босфор и Дарданеллы либо по крайней мере обеспечить благоприятный режим их функционирования было стратегической целью царизма, а борьба за влияние на Балканском полуострове стала одним из средств к достижению этой цели. Разумеется, Балканы имели для России и самостоятельное значение - как сфера традиционной дипломатической и политической активности.

Проявлением «политики», продолжение которой привело Россию к войне с Турцией, было развитие капитализма в самой России и связанное с этим изменение в соотношении классовых сил в стране, вызвавшее необходимость проведения буржуазных реформ 60-70-х годов. Российская буржуазия и помещики в пореформенный период, стремясь укрепить экономические позиции, стали оказывать все возрастающее влияние на внешнюю политику царизма. В этих условиях царское правительство стало особенно тяготиться положением, сложившимся на Черном море после Парижского мира 1856 г., запрещавшего России держать там военные корабли и строить крепости. Восстановление прав на Черном море и возвращение южной Бессарабии становились для России первостепенной задачей.

На Лондонской конференции 1871 г. России удалось ликвидировать некоторые неблагоприятные последствия поражения в Крымской войне. Она вернула себе право на создание военного флота, строительство укреплений на побережье. Однако в режиме проливов никаких изменений не произошло, более того, ст. 11 Лондонского протокола давала султану право «открывать» проливы в мирное время для военных судов «дружественных и союзных держав».

Проливы имели важное значение для торговли России на юге: через них осуществлялся экспорт пшеницы из южных областей страны за границу. Объем его непрерывно возрастал. В 1856-1860 гг. 77,1% всего экспорта хлеба шло через проливы, а в 1866-1870 гг.- 85%. Между тем ни с военной, ни с политической стороны эта торговля не была обеспечена в достаточной мере.

Таким образом, если для Англии стремление закрепить свое влияние в зоне проливов диктовалось стратегическими замыслами колониальной экспансии, то для России благоприятный режим черноморских проливов был едва ли не главным условием для нормального функционирования ее экономики. Это обстоятельство необходимо учитывать при оценке предпосылок русско-турецкой войны.

Вопрос о проливах и положении России на Черном море теснейшим образом был связан с Балканами: создание сильных славянских государств в этом районе Россия рассматривала как предварительное условие для решения проблемы проливов. Этому противостояла Турция, главной целью которой было сохранить свое господство над нетурецкими народами Балканского полуострова.

Так, развитие экономических и политических процессов приводило к столкновению России и Турции. В тесной связи с этими противоречиями находились судьбы славянских народов. Балканы были ареной острейших противоречий не только между Россией, Турцией и славянами, но и между ведущими европейскими державами- Англией, Австро-Венгрией, Германией и Францией. Правильно оценить значение освободительной миссии России, принявшей форму военного конфликта с Турцией, можно, лишь определив те роли, которые играли все эти страны перед войной.

«...Надо взять всю политику всей системы европейских государств в их экономическом и политическом взаимоотношении, - писал В. И. Ленин, - чтобы понять, каким образом из этой системы неуклонно и неизбежно вытекла данная война». Каждый из соперников добивался преобладания на Балканах, видя в них обширный рынок, сферу приложения экономических сил, стратегический плацдарм, обеспечивающий контроль над Черным морем и всем восточным Средиземноморьем. Однако объективные роли, которые играли европейские державы в этом районе, были различными, что объяснялось далеко не одинаковым отношением их к освободительному движению народов Балканского полуострова.

Англия, выступая главным соперником России в вопросе о проливах, была противником славянского движения. Английское правительство для достижения своих целей пыталось влиять на турецкие правящие круги и всячески сохранять единство Турции. Более всего в Лондоне опасались, что победа славянских народов, поддерживаемых Россией, приведет к распаду султанской империи, потере ею проливов, усилению русского влияния на Балканах. Это нанесло бы серьезный удар по всей системе стратегических и экономических коммуникаций Англии на путях к Индии. О подлинном смысле английской политики, направленной на сохранение существующего положения вещей, Ф. Энгельс в статье «Что будет с Европейской Турцией?» писал: «В чем состоит status quo? Для христианских подданных Порты это означает просто увековечение их угнетения Турцией». Очевидно, что это и вынуждало Россию прилагать все дипломатические усилия, чтобы не допустить формирования европейской коалиции, куда бы входила Турция, как это было в период Крымской войны.

На отношение Австро-Венгрии к движению славян решающее воздействие оказывал тот факт, что в пределах двуединой монархии проживало компактное славянское меньшинство, подвергавшееся угнетению и различного рода политическим ограничениям. Австро-Венгрия не могла не считаться со стремлением южнославянских народов к взаимной солидарности и поддержке. Поэтому, заигрывая со славянами, она шла даже на некоторые ограниченные реформы. Однако правящие круги Вены вынашивали планы расширения монархии за счет присоединения отторгнутых от Турции территорий. Их привлекала идея расчленения Европейской Турции, непременным участником которого они стремились стать. Кроме того, Вену пугала перспектива появления на Балканах крупного независимого славянского государства, создаваемого при непосредственном участии России.

Пруссия и Франция были сторонниками сохранения существующего положения на Балканах. Бисмарк стремился использовать затруднения России на Востоке, с тем чтобы она отказалась поддерживать Францию, как это было в период «военной тревоги» 1875 г., когда Пруссия вынашивала планы нового разгрома Франции.

Пруссия пыталась извлечь прямые выгоды из «восточного вопроса». С одной стороны, Бисмарк откровенно толкал Россию на войну с Турцией, надеясь тем самым облегчить задачу нового разгрома Франции. С другой - Пруссия давала понять, что ее отношения с Австро-Венгрией- реальный факт, с которым Россия должна считаться.

Таким образом, западные державы так или иначе препятствовали борьбе народов Балкан за достижение национальной государственности - важного условия для их прогрессивного развития. «История и современные факты, - писал Ф. Энгельс, - в одинаковой мере указывают на необходимость основания в Европе на развалинах мусульманской империи свободного, независимого христианского государства».

Иной была позиция России. Она оказалась единственной страной, поддерживавшей освободительное движение южных славян. В этом отношении немаловажную роль сыграла революционная солидарность освободительному движению на Балканах демократически настроенных передовых сил. Сталкиваясь с Турцией и западными державами на Балканах и вокруг проливов, Россия оказывалась по военным и политическим мотивам сторонницей борьбы балканских народов за освобождение и создание на Балканах сильного славянского государства, которое бы находилось под ее влиянием. Первым условием в решении этой задачи была ликвидация турецкого господства в Европейской Турции, а это было бы шагом вперед в социальном и экономическом развитии народов Балканского полуострова.

Именно поэтому в Болгарии, Сербии, Черногории и других славянских землях существовало традиционно дружественное отношение к России, а освобождение от турецкого ига связывалось с русской и только русской помощью. «...Христианское население Европейской Турции - писал Ф. Энгельс, - как греческое, так и славянское более, чем когда-либо, стремится сбросить с себя турецкое иго и более, чем когда-либо, видит в России своего единственного защитника». Независимо от тех целей, которые ставил перед собой царизм на Балканах, именно Россия оказывалась единственным союзником славянского антитурецкого движения, национального по форме и антифеодального по содержанию. Объективно русское оружие в ходе войны несло свободу славянским народам.

К. Маркс, анализируя события на Балканах, в феврале 1877 г. писал, что русско-турецкая война и поражение Турции должны привести к уничтожению феодального гнета.

Таким образом, русско-турецкая война явилась продолжением революционной борьбы славянских народов, и прежде всего болгарского народа. Именно такой была диалектика войны и революции на Балканах. «Восточная политика царской России, - отмечал Васил Коларов, - объективно шла по линии прогрессивного развития Ближнего Востока, в то время как восточная политика 'европейских держав, пропитанная консервативным-духом и направленная на сохранение прогнившей Османской империи, была враждебной к пробуждающимся жизнеспособным и прогрессивным балканским нациям».

Судьба освободительного движения балканских народов, которое по своему объективному содержанию стало буржуазно-революционной борьбой, оказалась в прямой зависимости от исхода войны России с Турцией. Военная победа России, изгнание турок с большей части Балканского полуострова, если рассматривать указанные события с точки зрения расстановки политических сил в национально-освободительном движении, означали ликвидацию турецкой администрации 'как непосредственного проводника социально-экономической политики Османской империи. Тем самым в пользу освободительного движения был решен вопрос о власти - главный вопрос любой революции. Это обеспечивалось как военным разгромом Турции, так и политической линией России в период Сан-Стефанского мира и Берлинского конгресса, где был решен вопрос о национальной государственности для балканских народов. «...Наилучшие условия развития капитализма на Балканах создаются как раз в. мере создания на этом полуострове самостоятельных национальных государств» - писал В. И. Ленин.

Однако исторические результаты русско-турецкой войны оказались шире и глубже, чем обеспечение национальной независимости большинству народов Балканского полуострова. Тесное переплетение национального и социального гнета Порты в условиях перехода власти в руки национальных сил обеспечивало возможность существенной ломки общественно-экономических отношений.

Так, Болгария в первые послевоенные годы переживала подлинный социальный переворот. Подавляющее большинство турецких феодалов бежало из освобожденной страны. Крестьяне-болгары заняли не только их земли, но и владения государственного турецкого фонда. Они стали собственниками земли.

Существенные изменения происходили и в городах, где шла ликвидация восточной организации производства. Ремесленники превращались в свободных товаропроизводителей. Условием для этих преобразований было уничтожение Россией в ходе войны турецкой государственной машины.

Огромное значение имело становление новой национальной государственности в Болгарии, проходившее при активном участии России. Стремясь закрепить свое влияние в этой стране и учитывая свободолюбивые устремления болгарского народа, Россия содействовала принятию болгарской конституции, одной из самых либеральных для того времени. «3 марта 1878 года открыло перед Болгарией дорогу к свободной жизни и расцвету, - писал Тодор Живков. После освобождения феодальный строй начинает распадаться под неумолимым натиском зарождающегося капитализма». Это относится и к другим народам Балканского полуострова, получившим свободу благодаря русскому народу.

Характер русско-турецкой войны, равно как и ее значение, особенно отчетливо выступает в связи с той позицией, которую заняла Россия, с одной стороны, и западные державы - с другой, в период определения послевоенного государственно-политического устройства на Балканах. По существу, речь шла о том, получат ли народы Балкан возможность в полной мере воспользоваться плодами победы, отвоеванной русским оружием весной 1878 года.

Турция потерпела полное военное поражение. 3 марта 1878 г. в Сан-Стефано, буквально у ворот Константинополя, Россия продиктовала Порте условия прелиминарного договора. Сан-Стефанский мир отражал военные успехи России. Вместе с тем он явился крупнейшей победой Балканских народов в их многовековой борьбе за свободу.

Военная победа России, а не «хлопоты» европейской дипломатии, вынудила Турцию признать полную независимость Сербии, Черногории, Румынии, а также ликвидировать турецкое господство в Боснии и Герцеговине. Но условиям этого договора Болгария была создана в составе земель севернее и южнее Балкан как «самоуправляющееся, платящее дань Княжество, с христианским правительством и земским войском».

Итоги войны отвечали коренным интересам народов Балканского полуострова, вызвав отрицательную реакцию правящих кругов Англии, Австро-Венгрии. Испытывая страх перед национально-освободительным движением, а также боясь роста влияния России на Балканах, Австро-Венгрия и Англия требовали пересмотра условий Сан-Стефанского договора.

Внешнеполитические позиции России после подписания этого договора резко ухудшились. Возникла реальная перспектива нового военного столкновения, на этот раз уже с коалицией Турции, Австро-Венгрии и Англии. В конце марта 1878 г. Англия провела мобилизацию резервов и послала новые корабли в Дарданеллы.

Вести войну против целой «салицин Россия была не в силах. Планы на случай такой войны составлялись, но в Петербурге понимали их полную нереальность. Военный министр Д. А. Милютин, лучше других знавший подлинное положение дел в армии, в июне 1878 г. писал: «Наши военные силы так расстроены войной, так разбросаны, что не предвидится никакого вероятия успеха».

Угроза военного конфликта с Англией и Австро-Венгрией существовала еще с 1875 г., с самого начала обострения восточного кризиса. Однако накануне и в период войны ценой сложных маневров и ряда уступок России удавалось обеспечить нейтралитет этих держав. Но после Сан-Стефанского договора Англия и Австро-Венгрия стали действовать более откровенно. В июне 1878 г. между Веной и Лондоном было подписано соглашение о совместных действиях в болгарском вопросе (не допустить создания независимого болгарского государства).

Англия давала согласие на оккупацию Австро-Венгрией: Боснии и Герцеговины.

Таким образом, на Берлинском конгрессе Россия столкнулась с единым фронтом европейских держав, стремившихся ухудшить благоприятные для народов-Балкан условия мира и лишить Россию результатов победы. Победив на полях сражений, Россия потерпела поражение за столом дипломатических переговоров. И дело, разумеется, заключалось не только в просчетах русских дипломатов. Война не укрепила, а, скорее, ослабила влияние царизма на международные дела. Ослабление роли России в европейских делах, начавшееся после Крымской войны, продолжалось и после русско-турецкой войны.

Не оправдались надежды царизма и на то, что победоносная война, проходившая под лозунгом славянского освобождения, отвлечет внимание русского общества от острых проблем внутренней жизни. Война обнажила все пороки царского режима. На фоне массового героизма армии особенно ярко проявилась рутина царской военной машины, ограниченность большей части высшего командования, казнокрадство чиновников. Сказалась и неспособность царизма удержать в руках результаты военной победы. Это привело к тому, что сразу же после войны в стране возникла революционная ситуация.

Историческое значение русско-турецкой войны 1877- 1878 гг. может быть раскрыто только с учетом той политики, которую проводили западные державы, и прежде всего Англия и Австро-Венгрия. Ни та, ни другая не была участницей войны, но они играли крайне реакционную роль в событиях, предшествовавших ей. Фактически, «подпирая» Турцию, они выступили врагами не только России, но и национально-освободительного движения балканских народов. Это особенно ярко проявилось на Берлинском конгрессе, когда Англия и Австро-Венгрия оказались на стороне Турции в своем стремлении выхолостить результаты военной победы России, свести к минимуму условия Сан-Стефанского мира.

Условия Берлинского договора 1878 г. касались прежде всего судеб славянских народов. Босния и Герцеговина были оккупированы Австро-Венгрией, Кипр - Англией, территория Болгарии сильно урезана по сравнению со Сан-Стефанским мирным договором, под контролем Турции остались Фракия и Македония, существенно сокращены территориальные приращения, предназначавшиеся для Сербии и Черногории. Так выявилось глубокое различие в политике, проводившейся Россией и Западными державами по отношению к жизненно важным проблемам народов Балкан. Россия объективно обеспечивала наиболее благоприятные условия для становления и развития национальных государств в этом районе. Западные державы, и прежде всего Англия и Австро-Венгрия, не имея возможности сохранить прежнее положение, стремились максимально ухудшить эти условия.

Таким образом, характер войны 1877-1878 гг. можно определить лишь в связи с ее историческими результатами. Для народов Балкан эти результаты равнозначны национальному возрождению. Россия объективно способствовала этому процессу. Тем самым закладывался исторический фундамент того содружества, которое в новых, социалистических условиях объединило Советский Союз и народы Юго-Восточной Европы. Эту главную линию развития, восходящую к событиям 1877- 1878 гг., выразил Первый секретарь ЦК Болгарской коммунистической партии Тодор Живков: «Нас связывает глубокое родство и братство, нас связывает любовь, которую мы впитываем с молоком матери и передаем из поколения в поколение как наследство крови, как священный завет величайших сынов матери Болгарии. Так было в страшные века национального рабства. Так было в трудные годы борьбы с фашизмом. Так это сегодня, и так будет завтра, в коммунистическом грядущем наших стран и народов».

2.Источники личного происхождения


При изучении мемуарной литературы о русско-турецкой войне нужно учесть, что в военно-исторической науке к началу XX в. наметилось сближение двух направлений - либерально-буржуазного и дворянско-консервативного, как следствие усиления реакции в стране.

Мемуары об интересующей нас теме представлены довольно широко, но они неоднородны как с точки зрения исторической ценности, так и с позиций достаточно четкого выражения тех или иных концепций. Это воспоминания видного государственного и военного деятеля Д. А. Милютина, офицеров Генерального штаба, непосредственно принимавших активное участие в военных действиях по заданию Штаба армии, М. А. Газенкампфа, П. Д. Паренсова, Д. А. Скалона; офицеров - начальников штабов боевых отрядов, впоследствии крупных военных теоретиков и военных историков А. Н. Куропаткина и A. К. Пузыревского; воспоминания государственного деятеля, министра внутренних дел С. Ю. Витте; офицеров Генерального штаба Г. И. Бобрикова, П. П. Карцева - генерала, командира одного из отрядов, форсировавших Балканы зимой; записки и мемуары офицеров - инженеров М. Мазюкевича и В. Крепса, кавалеристов М. Грекова и С. П. Подушкина; воспоминания видных русских писателей, художников, врачей, участвовавших в войне: В. В. Верещагина, С. П. Боткина, В. А. Гиляровского, А. В. Максимова, В. Крестовского, В. И. Немировича-Данченко, Е. И. Уткина, выдающегося русского хирурга Н. И. Пирогова, а также записки о войне Ф. М. Достоевокого, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Г. П. Успенского, Н. К. Михайловского, В. Гаршина, Д. И. Менделеева.

Мемуары - важная часть источниковедческого наследия о войне 1877-1878 гг. Необходимо рассмотреть те из них, которые дают наиболее полное представление о главных идеях и направлениях в военной мысли тех лет о данной войне. Во-первых, это записки Ф. А. Милютина, видного государственного и военного деятеля. Во-вторых, мемуары офицеров, состоявших при Штабе действующей армии, - М. А. Газенкампфа, П. Д. Паренсова, Д. А. Скалона. Близость к руководству делала этих людей осведомленными во многих военных делах. В-третьих, мемуары военачальников, служивших непосредственно в войсках, - А. Н. Куропаткина и А. К. Пузыревского. Их сближает еще и то, что оба после войны вели преподавательскую работу в академии Генерального штаба, были историками-профессионалами. И наконец, записки Л. В. Шаховского, который во время войны работал военным корреспондентом в действующей армии. В записках как бы сквозь призму личного восприятия ясно проступала официальная точка зрения на войну.

Дневники (воспоминания) - это не только бесстрастная фиксация событий прошлого, это и исповедь, и оправдание, и обвинение, и раздумья личности. Поэтому они, как никакой другой документ, субъективны. Это не недостаток, а свойство, ибо они несут на себе отпечаток личности автора. Однако при их изучении следует помнить, что память с годами слабеет, следовательно часть данных может быть вообще не написана, или написана не полностью или неправильно. Так же следует учитывать особенности условий эпохи, когда создавались дневники.

Свидетельства очевидцев часто содержат такие сведения, которые далеко не всегда можно найти в официальных источниках.


2.1Мемуары (воспоминания, записки)


Василий Васильевич Верещагин (годы жизни 1842-1904). Родился в Череповце, в семье помещика, он был выдающимся русским живописцем и литератором, одним из самых известных художников-баталистов.

Его воспоминания представляют собой информативный и очень ценный источник рассказывающий о событиях на Балканах в 1877 - 1878 гг., так же более красочно и подробно его воспоминания раскрываются в сочетании с живописными произведениями Верещагина.

Сразу после начала войны в 1877 г. В. В. Верещагина причисляют к штабу русских войск. Узнав о войне, он оставил свою мастерскую в Париже и тотчас же по собственному желанию отправился в действующую армию. С апреля 1877 г. и до окончания военных действий он находился в действующей армии. Еще в самом начале военных действий он был ранен, в июне 1877 г. он находился на борту миноносца Шутка, который устанавливал мины на Дунае. Во время атаки на турецкий пароход, они были обстреляны турками и художник поймал шальную пулю, ранение было тяжелое. Но не дожидаясь выздоровления, Верещагин отправляется в Плевну, и там оказывается одним из участников штурма Плевны. В зимние же месяцы, Верещагин присоединяется к отряду Скобелева и вместе с ним он совершает переход зимой через Балканы. Следует отметить так же и участие Верещагина в решающем бою на Шипке.

Известный как талантливый художник, В. В. Верещагин был очень талантливым писателем. Все время, что он провел в рядах действующей армии он делал зарисовки, и в последствии, после окончания войны, он рисовал по ним картины, это - Перед атакой. Под Плевной, Перевязочный пункт при Плевне, На Шипке все спокойно и многие другие картины. Начиная с 1878 и до 1881 года, Верещагин работал в Парижской мастерской, где он и нарисовал все свои картины, посвященные событиям на Балканах. Его талант, как художника позволил ему очень ярко и красочно отобразить все тяжести и трудности войны.

Находясь в самых горячих точках, в течении всего периода русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Верещагин проводил активную переписку с художественным и музыкальным критиком В.В. Стасовым, в которой делился своими впечатлениями.

Но особый интерес представляют его военные записки - «Воспоминания о русско-турецкой войне 1877 г.». В. В. Верещагин нередко исполнял функции офицера Генерального штаба в отряде М. Д. Скобелева, он был участником многих сражений и состоял в отряде не сколько художником, сколько добровольцем.

Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Верещагин создал не сразу. В их основу легли те записи, которые художник делал на протяжении всех военных действий. В своих воспоминаниях Верещагин очень подробно и в деталях описывал все увиденное им, он изучал войну, напряженно всматриваясь в окружающее. Он был восхищен мужеством, храбростью и терпением русских солдат.

Верещагин был знаком практически со всеми главнокомандующими русской армии, с многими солдатами и офицерами, а так же побывал на всех ключевых театрах военных действий. В воспоминаниях Верещагин дает их яркие, образные портретные характеристики, что является проявлением не только его наблюдательности, но и живописного дара. Так, на художника произвела впечатление внешняя красота генерала Дмитрия Ивановича Скобелева. В период боевых действий генерал каждое утро объезжал полки и здоровался с офицерами. Верещагин пишет, что генерал был «красивый, с большими голубыми глазами и рыжей бородою».

Большой восторг у художника несомненно вызвала природа Балкан. Верещагина как человека с севера очень восхитила природная красота Балкан. Из всех болгарских городов, где художник успел побывать, особенно сильно ему понравился город Тырнов, где «зелень, свежесть сообщали всему известную прелесть».

Болгарское население вызвало у художника болгарское население в ходе войны. Первое его знакомство с населением Балкан произошло в городе Систов по дороге в Плевну. Настроение болгар вызвало большое удивление у художника, поскольку болгары относились с «недоумением и непониманием ко всему творящемуся», и что особенно подмечает художник, настроения у многих болгар были протурецкими.

После битвы у Плевны художник отправился на Шипку, самоотверженно удерживаемую малочисленным русским отрядом. «Не думай, пожалуйста, что мне весело здесь, - писал Верещагин жене, - я просто не хочу пропустить то, что в мою жизнь не придется более увидеть…Вчера и третьего дня я немного рисовал и ходил по госпиталям, видел ужасные перевязки…».

Во время пути на Шипку Верещагин опять сталкивается с совершенно непонятной ему реакцией болгар на прибытие русской армии. Наслышанный о восторженных приемах болгар, художник с удивлением сталкивается с очень холодным приемом: «На ночлег пускали неохотно, получить корм себе и лошади было трудновато, после долгих просьб».

И находясь под таким непонятным впечатлением от «гостеприимства» болгарского народа, Верещагин выдает совершенно ошеломляющую мысль, говорящую о том, что «представление наше о положении болгар перед войной было ошибочным». Виноватым в этом художник считает российское образование и российскую дипломатию: «если бы в высших школах наших преподавание велось не поверхностно, шаблонно, а консульства наши, не строя из себя дипломатов, занимались собиранием сведений об экономическом положении народонаселения, то мы знали бы, что болгары живут несравненно зажиточнее русских».

Верещагин так же отмечает, что такое удивление высказывал не только он сам, но и почти все солдаты русской армии, которые были так же сильно удивлены проходя через болгарские земли, что «всюду нашли сравнительное довольство, благосостояние и чем дальше, тем больше чистоту, порядок в домах, полные житницы, закрома, набитые всяким добром».

И все хуже становилось отношение болгарского населения к русским при дальнейшем продвижении. Большое возмущение вызвало поведение русских в бытовом отношении, это особо возмущало болгар. Их офицерские квартиры были обычно опрятны и чисты, но по приходу русской армии через пару часов все покрывалось окурками, обломками и объедками, было настоящее месиво беспорядочности и грязи.

Верещагин не обходит вниманием и болгарских женщин. Художнику, как иноземцу было интересно сопоставить и сравнить болгарских женщин с русскими. Как замечает Верещагин «тип болгарских женщин нельзя назвать особенно красивым…в миловидности, нельзя отказать им, и надобно отдать честь их целомудрию, по крайне мере относительно русских».

В конечном счете можно отметить, что воспоминания В. В. Верещагина о событиях русско-турецкой войны 1877-1878 гг. представляют собой важный и информативный источник, особенно в сочетании с его живописными произведениями. Художник смог заметить то, что не смогли отметить другие участники событий. У Верещагина был цепкий и непредвзятый взгляд на происходящие события. Особую важность и интерес представляют собой записи в взаимоотношении народов. Они вызывали у художника смешанные чувства и благодаря этому, он поменял многие свои традиционные представления о взаимоотношениях народов, болгар и русских.

В. В. Верещагин своим живописным и литературным творчеством искренне желал передать современникам и потомкам в России правду о войне такой, какой он её видел.

Так же интересны воспоминания Александра Казимировича Пузыревского (годы жизни 1845 - 1904), генерал, военный историк и писатель.

Он состоял журналистом при главном штабе, и так же был начальником штаба авангарда генерала Гурко. Преподавал Наследнику Цесаревичу (впоследствии царствующему Государю Николаю II), историю военного искусства, занимаясь также с Его Высочеством теоретическим и практическим изучением кавалерийских уставов.

Писал заметки, статьи, работал с документами. После войны он собрал все документы и воспоминания и издал. Все написано на основе личных впечатлений и переживаний. Кратко и в общих чертах писал и о событиях, с которыми он был мало связан. Он хорошо и достоверно знал о происходящем в русской армии.

Много писал о гвардии, чей корпус располагался при штабе. Пишет, что «В гвардию набирали самых сильных и лучших, примечательно». Так же он отмечает подъем в русском народе: «Все хотели помочь братьям-славянам». Пузыревский описывает, как готовились к войне: выписывали новые инструкции, так как появилось новое вооружение, прямо перед отправкой на фронт. Описывает военные действия под Плевной. Доводит события до Сан-Стефанского мира. Так же прилагает очень много документов.

Полковник Пузыревский во время войны был штабным офицером гвардейского корпуса. В будущем видный историк, основное назначение своих литературных записок он видел в том, чтобы они «послужили материалом для будущего историка... последней войны». Его книга и в самом деле может служить важным источником для изучения оперативно-тактической подготовки русской армии.

В девяти главах работы автор прослеживает весь боевой путь гвардейского корпуса, который был введен в действие только после второй плевненскои неудачи, т. е. от сражения под Горным Дубняком до вступления в Сан-Стефано. Участие в блокаде Плевны, причем на главном ее участке, форсирование Балкан зимой 1877- 1878 гг., занятие Софии, наступление на Адрианополь - таковы основные вехи боевых действий корпуса. Пузыревский состоял при штабе Гурко в период плевненскои блокады и перехода через Балканы. Автор приводит большое количество оперативных документов, в том числе диспозиций на боевые действия, и боевых приказов. Все эти оперативные документы Пузыревский рассматривает в соответствии с участием какого-либо корпуса в боях. Так, документы о переходе русской армии через Балканы говорят о том, что войска довольно тщательно готовились к сражению. Была даже создана специальная инструкция о действиях в горных условиях. Не ограничиваясь «расписанием» действий, он следит за их ходом, причем зачастую на уровне небольших подразделений - роты и батальона. Это дает богатый материал для изучения реальной тактики, реального боя, для того, чтобы проследить, как довоенные уставные принципы используются на практике. Анализируя действия гвардии, например, Пузыревский подмечает во многом самопроизвольную эволюцию ее тактики. Сравнивая действия подразделений в первых сражениях в октябре 1877 г. и поведение их в труднейших условиях зимних Балкан, он отмечает «сильно разомкнутый строй», редкую цепь. «Всякий кустик был эксплуатируем», - писал он. Впоследствии, в трудах о войне, Пузыревский неоднократно обращается к своим запискам, чтобы еще и еще раз доказать преимущества тактики стрелковых цепей.

Объективен он и в оценке тактики противника, замечая как сильные его стороны, так и слабые. В целом «Воспоминания» - нужный и полезный для военных историков труд, четко излагающий хронику боевых действий гвардейского корпуса, дающий немалый материал для размышлений.

Следует отметить и воспоминания Паренсова Петра Дмитриевича (годы жизни 1843 - 1914). Он был военным министром Болгарии, писателем, так же офицером генерального штаба, занимался разведкой в Румынии, участвовал в сражении под Плевной. Много внимания он уделял Скобелеву, пишет, что его очень любили солдаты, так как он был талантлив. Так же в своих воспоминаниях он пишет о Скобелеве, что «он бы мог взять Плевну раньше, но ему постоянно мешали, не давали подкреплений, в частности Николай Николаевич».

Книга воспоминаний П. Д. Паренсова по своему жанру также близка к дневнику. Профессиональный военный, окончивший пажеский корпус и академию Генерального штаба, Паренсов перед войной несколько месяцев занимался разведывательной работой в Румынии и Болгарии. В декабре 1876 г. по заданию Штаба действующей армии он создавал агентурную сеть на Балканах. Участвовал в военных действиях, будучи офицером для поручений при штабе отряда М. Д. Скобелева, начальником штаба отряда князя Имеретинского и 2-й гвардейской дивизии. Все события Паренсов тут же записывал, привлекая при этом штабные документы. Особенно много документального материала во второй части его воспоминаний, целиком посвященной третьему штурму Плевны (конец августа 1877 г.). При работе над этой книгой он использовал дневники Куропаткина, а также его письма тех лет к жене. Все это сделало мемуары вполне достоверными. Они вышли в свет сначала в виде записок в «Русской старине», а затем - отдельным изданием.

Паренсов неоднократно пишет о разведке, считая, что в русской армии она оставляет желать лучшего. Так, в марте 1877 г., говоря об осведомленности русских о театре предстоящих военных действий, он пришел к неутешительному выводу: «Сведения о дорогах, железных и простых, реках, переправах, силах турок, средствах сражений, в которые мы готовились вступать, были недостаточны и во многом гадательны». Будучи эрудированным и наблюдательным офицером, Паренсов объективно характеризует армию перед войной, отмечая ее слабую подготовленность. Причиной тому, он считал, были настроения, которые царили в верхах: «В Главной квартире господствовала большая самоуверенность относительно исхода будущей войны; все говорили, что кампания будет короткая... до осени, до октября». И еще: «Полевой штаб... действовал с поразительной небрежностью и необдуманностью; мало того, разные учреждения действующей армии не только чуждались, но как будто боялись друг друга, скрытничали и распоряжались без всякой связи». Паренсов предвидел - и события подтвердили это - большие трудности в обеспечении тылом передовых позиций. Он отмечает неудовлетворительность «снабжения и обоза», слабую пропускную способность румынских железных дорог, плохую осведомленность полевого интендантства.

Вторая книга мемуаров состоит из двух частей: «Ужасные дни» и «Затишье». Здесь дневниковый характер изложения уступает место выпискам из документов. Привлекая турецкие и немецкие источники, Паренсов подробнейшим образом (свыше 400 страниц) описывает события нескольких дней войны. Он убедительно доказывает, что третья неудача под Плевной началась уже с разведки. Незнание противника привело к неверному замыслу боя. Вместо атаки с запада, где город был менее всего укреплен, главный удар наносился с юга. Распределение сил в бою было неудачным, успех генерала Скобелева развить не удалось. Между тем 42 батальона к исходу сражения остались неиспользованными. Для большей убедительности своих выводов Паренсов построил наглядную таблицу времени нахождения в бою сил правого и левого флангов, а также центра, сделал чертеж, показывающий степень интенсивности боевых действий по главным направлениям. Из этих материалов видно, что бой на левом фланге продолжался непрерывно 39 часов, в центре - 7, на правом - 10. Автор справедливо утверждает, что возникшая в бою возможность маневра войсками не была использована. Между тем этот маневр осуществило турецкое командование: если к началу боя на правом фланге турецких позиций было всего 7 батальонов, то к концу- уже 19.

События под Плевной 6 августа 1877 г. показали характерное для действующей армии несоответствие между умелыми, порой самоотверженными действиями -боевых командиров и уровнем руководства сражением, осуществлявшимся из Штаба. Особенно хорошо это было видно на примере Скобелева, руководившего операциями на левом фланге сражения, и Зотова, командовавшего de facto русскими войсками. Ему Паренсов приписывает значительную долю вины за неудачу.

Разумеется, в главном мемуары Паренсова не выходят за рамки господствовавших взглядов на войну, но их критический характер свидетельствует, что в военном ведомстве были способные офицеры, хорошо видевшие слабые стороны российской военной машины.

В своих воспоминаниях Паренсов упоминает о своих достаточно сложных и непростых взаимоотношениях с командованием, говорит и об интригах против него, приведших к охлаждению взаимоотношений с великим князем, ранее благоволившим к нему. Полковник Паренсов был всегда близок к высшему командованию, делал хорошую военную карьеру, был самолюбив и любое снижение внимания к себе воспринимал очень болезненно.

Не мало интересны так же и воспоминания генерала Иосифа Владимировича Гурко (годы жизни 1828 - 1901). Описать военную деятельность генерала Гурко - значит вспомнить все главные события русско-турецкой войны 1878-1878 гг. в Европе. - считала западная пресса - Его имя связано с блестящим началом этой войны, сражениями под Плевной и взятием этого города, героическим переходом через зимние Балканы и победами у берегов Марицы. Всюду и везде он оставил свой мощный отпечаток

Гурко добился впечатляющих результатов в качестве командира Передового отряда и сделал значительный вклад в развитие военного искусства. Важным следует отметить его недовольство командным составом русской армии, расхождения во взглядах с главнокомандующим. Так же важно то внимание и переживание с каким он относился к солдатам, когда его переводят из гвардии командовать кавалерией Западного отряда, он с большой неохотой и сожалением исполняет этот приказ. Должен сознаться, - писал генерал в дневнике, - что я ехал под Плевну, как в ссылку - бросал я свою часть, которую я выстроил и которую хотел сам вести в бой, в то время вне дивизии смотрели на мое назначение, как на предлог, чтобы от меня отделаться, то есть поручить дивизию другому лицу.

Весьма своеобразны воспоминания полковника Дмитрия Антоновича Скалона (годы жизни 1840-1919), адъютанта главнокомандующего. На первый взгляд они напоминают дневник Газенкампфа: тот же набор имен, те же штабные проблемы.

Однако различий между ними больше, чем сходства. Скалой - человек ярко выраженных консервативных взглядов, типичный царедворец. Его воспоминания посвящены великому князю Николаю Николаевичу, которого он величает «победоносным полководцем». Характерно, что М. Н. Катков, издатель «Русского вестника», просил Скалона писать корреспонденции для этого журнала, ставшего к тому времени знаменем всех реакционных сил России. В полном соответствии с официальной версией Скалой рассматривал войну как реализацию русской исторической миссии.

В своих воспоминаниях он пытается реабилитировать высшее начальство за неоправданно затянувшуюся кампанию и большие потери, переложить всю вину на дипломатов и вообще политиков, недооценивших Турцию, не сумевших обеспечить России благоприятного международного положения. Иногда он говорит даже о «предательстве дипломатов». Дипломатия «наложила оковы на наши победоносные действия», - писал он. Эту точку зрения вполне разделял главнокомандующий.

Но даже Скалону бросались в глаза многие пороки системы управления армией. Он признавал, например, ненужность и даже вред пребывания царя в войсках: «Великий князь с приездом царя уже не принадлежит себе больше и делу, от него только полкнязя остается». Он пишет о необдуманных действиях главнокомандующего, который дважды намеревался втянуть войска в крепостную войну, осадив Рущук в июле 1877г.

Стоит выделить и записки Алексея Николаевича Куропаткина (годы жизни 1848-1925). По форме изложения записки Куропаткина справедливо относят к мемуарной литературе. Впоследствии военный министр теоретик Куропаткин в русско-турецкой кампании служил в чине капитана начальником штаба в отряде генерала М. Д. Скобелева. Его работа - это исследование одного из важных этапов войны - боевых действий армии под Плевной. Дневниковая форма изложения служит автору лишь удобной хронологической канвой, следуя которой он создает критический очерк трудных месяцев второй и третьей Плевны. Этот труд (около 700 страниц) богато документирован. Здесь и штабные документы, и турецкие источники, и донесения разведки.

В истории войны события под Плевной занимают особое место. Это отмечает и Куропаткин: «На некоторое время Плевна сделалась главным предметом действий нашей армии, и падение Плевны... обуславливало собой окончание оборонительного периода войны». В самом деле, Плевна оказалась неким камнем преткновения для русской армии. Частная, как будто малозначительная неудача 8(20) июля переросла в стратегическую проблему. В течение четырех месяцев военные действия на остальных направлениях определялись положением дел на этом участке. Здесь выявились все слабые стороны русской армии. Куропаткин показал, что причины неудач 8(20) июля и 18(30) июля были во многом сходными, но командование не смогло не только правильно понять и учесть их, но более того, повторило их 30 августа в момент штурма. «Отсутствовало, - пишет автор, - согласование в действиях обоих сражающихся отрядов, внутри каждого из них не было связи между действиями различных родов оружия». Слабая, малоэффективная рекогносцировка и недостаточное количество войск, выделенных в резерв, - таковы, по его мнению, другие причины неудач 8 и 18 июля. Анализируя провал штурма 30 августа, Куропаткин обнажает слабые стороны тактической и оперативной подготовки русских войск. Разбор действий различных родов войск под Плевной сопровождается замечаниями о значении каждого из них в условиях данного сражения. Так, к примеру, 'Куропаткин оспаривает идею о том, что усовершенствование огнестрельного оружия уменьшает значение кавалерии на полях сражений. ' Записки Куропаткина свидетельствуют о том, что управление войсками на поле боя не отвечало требованиям войны. Он говорит не только о неумелом распределении сил перед боем, но, что было особенно опасно, об их неправильной расстановке в самом бою, подчеркивая при этом малую инициативность начальников.

Работа Куропаткина вызвала оживленную полемику в военно-исторической науке и содействовала эволюции тактических взглядов русской армии. Его вывод о том, что действия под Плевной показали «недостаточную тактическую подготовку... войск и их начальников», свидетельствует о вполне объективной оценке опыта войны.

За труд «Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Ловча и Плевна» Конференция академии Генерального штаба в январе 1907 г. присудила Куропаткину премию имени генерал-лейтенанта Д. С. Нагловского.

Важным источником по теме являются так же мемуары графа Сергея Дмитриевича Шереметьева (годы жизни 1844 - 1918). Свои мемуарно-биографические материалы Шереметьев писал для узкого круга читателей, и они распространялись только среди его родственников и друзей. Эти интересные воспоминания Шереметьева и сейчас еще малоизвестны.
Воспоминания графа посвященные русско-турецкой войне 1877-1878 гг. были оформлены как письма без адресата. Отсюда и их название Из писем 1877 года с Рущукского отряда. В этих письмах рассказывается о службе графа в Рущукском отряде, который состоял под командованием будущего императора Александра III и об участии Шереметьева в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Мемуары Шереметьева свидетельствуют о полной несостоятельности и неготовности главнокомандующего командовать армией на войне, а так же он отмечает очень слабую дипломатическую подготовку. Шереметьев, несмотря на вполне лояльное отношение к монарху, не скрывает своего негативного отношения и к пребыванию царя при армии, затруднявшему управление войсками. В своих письмах он пишет, что война началась посреди реформы, в самый разгар ее осуществления; что по новому закону было проведено к тому времени всего лишь два призыва новобранцев, а потому запас армии был малочислен; что главнокомандующий на балканском театре военных действий Великий князь Николай Николаевич если чем и отличался, то лишь своей самоуверенностью; что консервативное большинство генералов и старших офицеров слепо верило в патриархальную героику сомкнутых линейных рядов; что, наконец, как и предсказывал Милютин, Россия вступила в эту войну без союзников.

Стоит выделить и мемуары Федора Михайловича Депрерадовича (точная дата рождения неизвестна, скончался 8 ноября 1884 года). Еще в 1876 году он отправился добровольцем в Сербию, и преуспел во многих делах. В августе 1877 года был назначен начальником правого фланга и тыла главной позиции горы Святого Николая. Когда началась война, его назначают командиром 1-й бригады Болгарского ополчения. Принимал участие в обороне Шипки. После окончания русско-турецкой войны он пишет книгу Из воспоминаний о русско-турецкой войне в ней большое внимание он уделял Болгарам и их отношениям с русской армией. В последствии книга была переведена на болгарский язык.

Епанчин Николай Алексеевич (годы жизни 1857 - 1941), генерал, военный писатель. Участник русско-турецкой войны. Принимал участие в составлении официального описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Писал про действия Передового и Западного отрядов генерал-адъютанта Гурко. Так же составил очерк о событиях русско-турецкой войны. Сотрудничал со многими печатными изданиями и редакциями.

Труды генерала имеющие отношение к войне 1877-1878 гг.: Война 1877-1878 гг. Действия передового отряда генерал-адъютанта Гурко. СПб. 1895, Освободительная война 1877-1878 гг. СПб. 1902.

В большинстве своем во всех данных источниках можно отметить ряд одних и тех же фактов. Это и недовольство большинством солдат Николай Николаевича, и его неумение и незнания командования армией во время войны. Так же недовольство большинством командного состава. Многие отмечают превосходный боевой дух солдат и плохое вооружение армии.

В целом дневники (воспоминания) очень ценны для изучения данного периода, в них содержится очень много фактов, различных мнений авторов, а так же данных которых нет в официальных документах.


2.2Дневники


Особый интерес вызывает дневник 1876-1878 гг. Дмитрия Алексеевича Милютина (годы жизни 1816-1912). Родился в небогатой дворянской семье, известный военный и государственный деятель, с 1861 по 1881 гг. занимал должность Военного Министра. В ходе русско-турецкой войны 1877-1878 гг. был возведен в графское достоинство.

Особая ценность мемуаров Милютина заключается в широте охвата переживаемых событий. Зарисовки Милютина непосредственные и яркие, имеют непреходящую ценность, воссоздавая живую картину в конкретных лицах. Все богатство Воспоминаний Милютина невозможно раскрыть.

Главная ценность «Дневника» состоит в том, что в нем последовательно вскрывается неспособность верхов решать такую сложную задачу, как «командование армией на войне». При этом критике подвергаются не только царь и главнокомандующий великий князь Николай Николаевич (старший), но и весь полевой штаб, отличающийся «полной инертностью и неспособностью».

Дневник этого незаурядного и прогрессивного военного деятеля дает объективное представление о внешней политике царского правительства в 70е гг., содержит немаловажные подробности о теневых сторонах переговоров с Австро-Венгрией и Германией накануне войны, отражает вероломство британской дипломатии по отношению к славянским народам. Значительное место в дневнике занимает описание военных действий.

Милютин в течение семи месяцев находился вместе с царем на русско-турецком фронте и большим удовлетворением отмечал в войсках случившиеся перемены. «Вот он новый солдат, - говорил он, - старый без офицеров умирал бы, а эти сами знают, куда им броситься. У этих почин. Ведь это - душа нашего нового солдата, солдата Александра II».

Вскоре после начала войны Милютин понял, какая главная опасность подстерегает армию на театре военных действий. Он видел ее не в силе турок и не в трудностях снабжения, а в неумелом руководстве войсками. После второго поражения под Плевной автор Дневника» дает весьма выразительную характеристику командованию: За что ни возьмись, с кем ни заговори - одна общая жалоба на бессвязность распоряжений, инерцию и бессилие главного начальства, у которого, по-видимому, не хватает сил, чтобы объять весь служебный механизм большой армии. Под видом секрета Полевой штаб ни о чем и никому не дает никаких указаний; ни один из главных органов полевого управления не знает плана действий и намерений главнокомандующего». Правильно оценивая положение под Плевной после второй неудачи, суть которого состояла в том, что русская армия выпустила из рук инициативу, Милютин 27 июля (9 августа) пишет: Мы разбросали наши силы и оказываемся везде слабыми».

Наблюдая в эти дни царя, Милютин 3(15) сентября констатирует: «Государь, по своему счастливому характеру, уже смотрит на дело с благодушным спокойствием (его менее занимают стратегические и тактические соображения наших военачальников, сколько раздача наград...)».

Пытаясь как-то поправить положение дел, Милютин еще в 1876 г. хотел сделать начальником Штаба действующей армии знающего и способного генерала Н. Н. Обручева, но главнокомандующий категорически воспротивился этому. Даже будучи военным министром, Милютин не мог существенно изменить верховную военнную машину. О том, как он переживал свое бессилие, имеется свидетельство в дневнике от 3(15) сентября: «Я умываю руки во всем, что касается нашей несчастной армии».

В «Дневнике» ярко проявились взгляды либерального государственного и военного деятеля, объективно оценивавшего события 1877-1878 гг., верно уловившего пороки в управлении армией, сумевшего критически оценить пагубность воздействия российской монархии на ход войны. Однако подлинных причин просчетов в руководстве армией Милютин видеть не мог из-за своей классовой ограниченности.

Летом 1877 г. после трех неудачных штурмов Плевны Милютин проявил исключительную твердость и противостоял намерению большинства военачальников оставить Плевну. Он настоял на планомерной осаде города. Падение Плевны в ноябре 1877 г. - это переходный момент в ходе военных действий на Балканах. Военный министр Д. А. Милютин за это был награжден орденов Св. Георгия 2-й ступени и титулом графа.

Еще в 1876 г., в самом разгаре военной перестройки, Милютин писал в своем дневнике, что ему случается получать безымянные письма, наполненные самыми грубыми, площадными ругательствами, будто бы за расстройство армии, и все это после 16-летних тяжелых забот об устройстве и усилении наших военных сил. Но он с уверенностью подчеркивал, никогда еще, положительно никогда Россия не имела в готовности такой силы, как теперь; никогда и не могло быть прежде такого подготовления к быстрой мобилизации. Досадно, что на все превратные толки, злые клеветы и ругательства приходится отвечать молчанием. Не публиковать же нашего плана мобилизации, цифры наших сил, наших запасов.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. стала серьезной проверкой реформ Милютина. Шахматные партии с чиновными консерваторами все отошли на второй план. Реалистично оценивая внутреннюю и международную обстановку, Милютин замечал две главные опасности: слабая дипломатическая подготовка и отсутствие способностей у тех лиц, в руках которых будет само ведение военных действий. Трудности и потери начального этапа войны полностью подтвердили его опасения. Правительственные же сферы, которые ориентировались на скорую и легкую победу, даже и не думали скрывать своего раздражения и недовольства Милютиным. Военному министру бесполезно даже было доказывать, что война началась посреди реформы, в самый разгар ее осуществления.

В итоге, лишь первые результаты военной реформы, а так же героизм солдат и способности талантливых военачальников Скобелева М. Д., Драгомирова М. И., Столетова Н. Г., Гурко И. П. помогли повернуть ситуацию полезной для России. В январе 1878 года Турция уже была вынуждена подписать перемирие на выгодных для Российской империи условиях.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. подтвердила своевременность и целесообразность реформ Милютина. Вместе с царем, находясь на русско-турецком фронте, он с удовлетворением отмечал удачные перемены в армии. «Вот он, новый солдат, - говорил он, - старый без офицеров умирал бы, а эти сами знают, куда им броситься. У этих почин. Ведь это - душа нашего нового солдата, солдата Александра II».

Страницы дневника свидетельствуют о полной несостоятельности и неготовности главнокомандующего командовать армией на войне, а так же он отмечает очень слабую дипломатическую подготовку. Милютин, несмотря на вполне лояльное отношение к монарху, не скрывает своего негативного отношения и к пребыванию царя при армии, затруднявшему управление войсками. В своем дневнике он пишет, что война началась посреди реформы, в самый разгар ее осуществления; что по новому закону было проведено к тому времени всего лишь два призыва новобранцев, а потому запас армии был малочислен; что главнокомандующий на балканском театре военных действий Великий князь Николай Николаевич если чем и отличался, то лишь своей самоуверенностью; что консервативное большинство генералов и старших офицеров слепо верило в патриархальную героику сомкнутых линейных рядов; что, наконец, как и предсказывал Милютин, Россия вступила в эту войну без союзников.

Так же следует отметить послевоенные действия Милютина. Он не побоялся уронить честь мундира и после окончания войны организовал работу комиссии для расследования злоупотреблений и просчетов в обеспечении войск. Им были приняты меры для пресечения данных злоупотреблений.

Михаил Александрович Газенкампф (годы жизни 1843-1913), русский военный деятель, писатель и публицист. Состоял в чине полковника в распоряжении Главнокомандующего Действующей армии.

Его воспоминания имеют так же большую ценность. Он во время войны состоял при главнокомандующем Дунайской армии, вел его секретную переписку, журнал военных действий и заведовал делами печати при главном штабе. В военных действиях он не участвовал, сведения о сражениях он брал из официальных документов. Основой его рассказа послужила его обширная переписка с женой (116 писем).

Профессор Николаевской военной академии, полковник, эрудированный штабной офицер, Газенкампф вел официальный журнал боевых действий при Штабе армии, заведовал военными корреспондентами при Главной квартире. Он пользовался покровительством главнокомандующего, который полностью доверял ему. Газенкампф составлял для Александра II ежедневную сводку, когда тот находился на передовых позициях, поэтому он хорошо знал о намерениях и делах высшего руководства. Если от Милютина все-таки скрывали определенную долю информации (главнокомандующий ему не доверял), то Газенкампф был в ставке «своим».

Письма Газенкампфа к жене (116) дополнены выписками из штабных документов, текстами телеграмм командующего царю и ответами последнего.

Дневник Газенкампфа содержит не только богатый фактический материал по русско-турецкой войне 1877-1878 гг., но и аналитические замечания. М. А. Газенкампф был человеком умеренно-либеральных взглядов, но даже несмотря на это, он все-таки существенно попал под влияние великого князя Николая Николаевича, который так же был Главнокомандующим русской армии. Особо сильно это относилось к его негативному отношению к Н. Н. Обручеву. Дневник Газенкампфа богат на личные оценки тех или иных событий или личностей, в том числе, связанных и с корреспондентами. Важность данного источника заключается также в том, что его автор был причастен к той части решения вопросов в армии, которая не была видна большей части корреспондентов, военных, историков. Он находился при штабе, был знаком с высшим командованием, знал, как и кем принимались решения. К примеру, только у него можно встретить описание того, каким образом и на каких условиях принималось решение о допуске корреспондентов в армию.

Он очень хорошо описывал планы Александра II по взятию Константинополя, но планам было не дано сбыться. Он так же отмечает бездарность и полную несостоятельность высшего руководства армии. Описывая военные действия, Газенкампф неоднократно отмечает в превосходной степени боевой дух русской армии, но с сожалением констатирует, что «начальники оставляют слишком много желать».

Так же как и Паренсов, Газенкампф отмечает «шапкозакидательские» настроения накануне войны. 18 апреля он записывает: «Вообще, настроение у нас самоуверенное; все убеждены, что война кончится одним ударом и что к сентябрю все будем дома». Уже 6 августа, вскоре после второй неудачи под Плевной, Газенкампф сообщает: «Настоящая беда в том, что, куда ни повернись, везде недомыслие и беспомощность. Чрезвычайно характерно, что после жаждого крупного сражения начальствующие лица на несколько дней складывают оружие. И не только перестают делать, но даже думать и заботиться а будущем, а некоторые даже уезжают отдыхать - точно смотр отбыли».

Хотя Газенкампф избегает прямой критики в адрес главнокомандующего, у читателя не возникает никаких сомнений в том, что основная доля вины за бездействие Штаба принадлежит именно ему.

«Старческая апатичность Непокойчицкого и бестолковая суетливость вечно растерянного Левицкого, - пишет он, - в теперешнее тяжелое и горячее время оказывают весьма серьезное влияние на ход военных действий». Корпусные командиры были под стать штабному руководству: то же отсутствие самостоятельности, та же «вечная боязнь ответственности». В сумятице, которая царила во всех сферах обслуживания армии (связь, железные дороги, интендантская служба), он обвиняет Штаб армии. «Высокопоставленные лица уже свыклись с этим хаотическим состоянием и считают его неизбежным». Нельзя не согласиться с ним, что «причины... неудач - не в частных ошибках, а гораздо глубже... Если бы у нас был внутренний порядок, то частные поражения послужили бы нам наукой, а не повлекли бы за собой полный застой и общую неурядицу».

Некоторые страницы дневника посвящены описанию двух главных квартир - главнокомандующего и царя. О первой Газенкампф сообщает, что она «изумляет обилием праздношатающихся дармоедов». «Императорская Главная квартира тоже громадна. Чинам государственной свиты окончательно делать нечего». В то же время многие штабные должности в корпусах и дивизиях оставались вакантными.

Наряду с подобными описаниями много места в дневнике, правда гораздо меньше, чем у Пузыревского и Куропаткина, занимает анализ боевых действий. И здесь Газенкампф грамотно оценивает важнейшие тактические и стратегические события, верно трактует причины неудач под Плевной, важность обороны на Шипке, анализирует форсирование Балкан в декабре 1877 г. В этой части его работа наиболее интересна. Не желая того, полковник Газенкампф оставил нам чрезвычайно яркую и впечатляющую картину пагубного воздействия царского режима на профессиональный уровень вооруженных сил России. «Войска наши превосходны, - писал он, - но начальники оставляют слишком многого желать». Документальная основа «Дневника» в сочетании с осведомленностью и наблюдательностью автора делают его необычайно ценным источником для изучения истории русско-турецкой войны.

Павел Дмитриевич Зотов (годы жизни 1824 - 1879). Участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг., генерал. В 1877 году назначен командиром 4-го армейского корпуса. Основное событие войны в котором участвовал Зотов это штурм Плевны. Зотов состоял при принце Карле Румыском, которому было поручено начальство над всеми войсками осаждавшими Плевну. Зотов фактически сам командовал действиями русских войск, но не проявлял при этом особой энергичности и впоследствии был заменен Тотлебеном.

После себя Зотов оставил записки, касающиеся событий 1877-1878 гг. Этот источник важен как свидетельство очевидца и как показания одного из самых главных деятелей войны 1877 г. Следует отметить, что пером автора не всегда руководило полное беспристрастие. Стоя в водовороте событий, вынося на себе массу неприятностей, нареканий и укоров, он, понятно, не мог не волноваться в тех или других неудачах и неприятностях. Зотов был строгим человеком как по отношению к себе, так и в отношении отзывов о других людях. Но свои записки он писал вполне искренно, он писал исключительно для себя, а не для печати. В них не заносились те отзывы и заметки, в искренности и справедливости которых он не был полностью уверен.

Записки Зотова были опубликованы в январском и февральском номерах журнала Русская старина за 1886 год.


.3Эпистолярии (личные письма)


Письма Игнатьева Николая Павловича (годы жизни 1832 - 1908).

С самого начала войны и до сентября 1877 года Игнатьев находился в императорской Главной квартире. Однако он не имел никаких определенных занятий, кроме дежурств при императоре. Ему приходилось выполнять различные малозначимые поручения, но его натура, жаждущая деятельности, не могла смириться с такой невостребованностью, тем более, что рядом развертывались военные действия.

Однако похоже, что Игнатьев и не особо стремился принимать участие в военных действиях. Он не имел никакого опыта в командовании, и у него не было никакого военного опыта. Идея Милютина назначить Игнатьева командовать корпусом или дивизией, так и не была реализована.

Но именно это и послужило тому, что у Игнатьева было много времени для размышлений и наблюдений. Он находясь в центре событий, располагал большим количеством сведений о ходе военных действий на различных участках фронта. Ему хорошо были известны истории многих военных кампаний, так же он хорошо знал местные условия. Поэтому он мог с особой ясностью видеть стратегические и тактические ошибки командования. Из-за которых как он пишет план молниеносной войны - быстрого разгрома турок не был осуществлен.

Игнатьев был свидетелем падения Плевны, про это событие он живописно рассказывает жене в своих письмах. Так же он принимал участие в написании текста мирного договора. Написанный им документ в последствии лег в основу Сан-Стефанского мирного договора. Но Берлинский конгресс поставил точку на дипломатической карьере Игнатьева. Его порицали за превышение полномочий и за то, что он подписал Сан-Стефанский договор.

С 1882 года Игнатьев начинает много работать над своими воспоминаниями, большая часть которых была выпущена уже после его смерти в 1908 году. В них подробно освещены периоды пребывания Игнатьева на посту посла в Константинополе и так же его деятельность во время Балканских событий. Но важный для нас период пребывания Игнатьева в Болгарии в 1877 году не нашел отражения в его мемуарах. Этот период подробно описывается в письмах Игнатьева к жене, в них он красочно рассказывает о своих размышлениях и о всем, что он видел.

По сути эти письма можно назвать дневником Игнатьева, они содержать подневную летопись рассказов. В них четко выражены чувства и мысли дипломата, тосковавшего вдали от близких и семьи. Он рассказывает о своих разговорах с собеседниками, о жизни императорской главной ставки, о боевых действиях. Автор сам называет дневником свои письма.

Глубокие насыщенные и информативные письма Игнатьева, написаны таким образом, что может быть объяснено не только его желание дать информацию семье о времени войны и все, что связано с нею, но и намерением использовать письма позже. С писем была так же сделана копия, но они так и не были изданы. Автор был настроен критически, в его письмах содержится множество обвинений в адрес военного командования, критика и замечания действий лиц императорской фамилии. Он отмечает пассивность и безответственность штаба и в особенности главнокомандующего, большое количество ошибок в тактических решениях, чрезмерную трату.

Для изучения нашей темы большую роль сыграли письма Николай Ивановича Сперанского (годы жизни 1852-1915).

Письма эти писались в период 1877-1878 гг. с азиатского фронта Русско-турецкой войны. Они писались ежедневно в течение почти всего года и были обращены к оставшейся в Москве молодой жене, Н. К. Сперанской, сначала ожидавшей ребенка, а затем кормящей матери. Этим объясняется максимальная сдержанность писем в описании военных действий, чтобы не встревожить и без того взволнованную супругу. Так, о «деле 20 сентября», сражение в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., за участие в котором Сперанский был награжден орденом, он не пишет вообще ничего.

Карс - город-крепость в Северной Турции - был одним из важнейших стратегических объектов. После поражения турецкой армии, возглавляемой Мухтар-пашой, армия приступила к осаде и затем предприняла удачный штурм Карса, свидетелем которого оказался Сперанский. Русские силы под Карсом представлял Эриванский отряд под командованием генерала Арзаса Артемьевича Тергукасова, частью армии командовал генерал Василий Александрович Гейман. Общее же командование осуществлял корпусной командир Михаил Тариелович Лорис-Меликов.

К 20 сентября 1877 г. из России на Малоазиатский фронт прибыли основные военные соединения, чем было завершено стягивание войск против мощной позиции Мухтар-паши на Аладжинских высотах. 20, 21 и 22 сентября произошли небольшие сражения, в результате которых турки были вынуждены отойти со своих позиций. Действия русских войск в Малой Азии оттягивали турецкие войска от Балканского фронта, заставляли Турцию вести войну сразу в Европе и в Азии. Взятие русскими Плевны, сокрушительное поражение, нанесенное войскам Осман-паши в значительной степени переломило ход войны. В начале ноября 1877 г. был начат штурм Эрзерума - второй мощной крепости недалеко от Карса - войсками генерала Геймана, и после долгой осады Эрзерум пал в январе 1878 г. Все эти события нашли свое отражение в письмах Сперанского.


3. Сборники документов

война русский турецкий описание

По русско-турецкой войне опубликовано огромное количество документов, самым важным из которых является «Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове». Источниковедческое значение «Сборника» во многом определялось объемом и характером документов, находившихся в распоряжении Военно-исторической комиссии и вошедших в него.

«Сборник» выходил в свет по мере готовности документов к публикации. Между тем достаточно четкого плана, предшествующего этой работе, не было. Это видно из того, как построен «Сборник». Композиция всего издания выдержана не четко, в нем нет ясно выраженной классификации документов по тематике. Выпуски материалов о боевых действиях перемежаются томами по инженерному делу, интендантскому обеспечению; иногда не соблюдается хронологического принципа подбора и публикации документов.

«Сборник» содержит более полутора миллионов документов. Война 1877-1878 гг. была первой кампанией, где широко применялся «боевой» документ: составляемые в ходе боевых действий и перед ними диспозиции, полевые записки, донесения и т. д. Однако большая часть подобных документов, особенно журнал боевых действий, завершалась уже после войны, ибо во время самих действий они велись неполно или не велись вообще. Редакция «Сборника» понимала это, равно как и то, что за время пребывания на местах (1879-1886) многие документы были либо утрачены, либо пришли в негодность, что до некоторой степени снижает ценность публикации.

Все 97 выпусков можно классифицировать по тематическому признаку. Во-первых, тома, относящиеся к предвоенному периоду, из которых видно, в каких условиях (в широком смысле слова) начинались военные действия; во-вторых, материалы, характеризующие уровень руководства и управления войсками; в-третьих, выпуски, относящиеся к боевым действиям, и, наконец, документы по различному обеспечению армии. Рассмотрим подробнее все четыре группы.

Достаточно полно в «Сборнике» отражена военно-стратегическая обстановка на театрах войны. Один из выпусков содержит краткую политическую справку довоенного времени и обширное топографическое описание. Небольшой по объему, он дает достаточно полное представление о турецкой, румынской и сербской армиях накануне войны. Особенно большую ценность имеют материалы о деятельности русских добровольцев в Сербии.

К этой же группе относятся документы, говорящие о состоянии и использовании железных дорог в России и Румынии (вып. 19), и три тома документов, посвященных мобилизации русской армии, ее сосредоточению в Бессарабии и стратегическому развертыванию в Румынии.

Важный материал содержится в выпуске о тактической подготовке армии накануне войны. В нем 155 документов о тех нормах и способах действий, которыми должны руководствоваться войска на поле боя- наставления, уставы, положения, инструкции - весь тог свод правил, который могла предложить армии военная мысль того времени.

Документы выпуска говорят о существенных изъянах в подготовке армии к войне. Например, в одном из них сказано: «Войска и многие из начальников недостаточно ознакомлены с правилами совокупных действий различных родов оружия и не вполне умеют пользоваться местными закрытиями».

Выпуск о тактике свидетельствует о том, что после Крымской войны в армии значительного пересмотра уставов не было.

Таким образом, семь выпусков документов раскрывают состояние сил воюющих сторон, обстановку на театре военных действий и анализируют процесс отхода армии на стратегические рубежи.

Ко второй группе относятся документы о руководстве и управлении войсками (в основном о высшем уровне управления боевыми действиями). Эти материалы говорят об ограниченности высшего командования и недостатках управления армией. Журнал боевых действий Штаба армии был доведен лишь до 19 октября 1877 г. Далее следуют распоряжения Штаба вплоть до заключения Сан-Стефанского мира. В отчете Штаба, помещенном в 1-м выпуске, содержатся сообщения о деятельности наградного отдела, системе пополнения действующей армии, санитарном состоянии войск, организации полевого казначейства. Выпуск дает представление о том, насколько значительным был приведенный в действие механизм, но не о том, по каким внутренним законам развивалось его действие. В нем есть, пожалуй, лишь одна крайне важная подборка документов: переписка по поводу содействия образованию вооруженных сил молодого болгарского государства. Речь шла о создании на территории Восточной Румелии складов для хранения стрелкового оружия (70 тыс. винтовок) и раздаче его «в случае неприязненных действий со стороны Турции...». Склады были существенным подспорьем для формирующейся болгарской армии.

К «управленческим» документам относятся еще три труппы: рапорты главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (старшего) царю, телеграфная переписка между ними и приказы по действующей армии.

Рапорты великого князя отличаются большой подробностью, можно сказать, дотошностью. Он явно стремится разделить ответственность, ищет совета, опеки, что говорит о его некомпетентности в таком сложном деле, как руководство воюющей армией. Царь «идет навстречу этому стремлению главнокомандующего», ведет с ним обширную телеграфную переписку. В итоге возникает «двоеначалие», пагубно отражавшееся на армии. В выпуске содержатся все рапорты, за исключением тех, которые были написаны во время пребывания Александра II в войсках (с мая до начала декабря 1877 г.). Великий князь плохо исполнял свои обязанности главнокомандующего, о чем говорят телеграммы царя, где он сам сообщает о положении дел в Рущукском отряде, которым командовал наследник, будущий император Александр III. Многие генералы (в том числе и корпусные командиры) наряду с официальными докладами Штабу составляли личные донесения царю. В «Сборнике» есть выпуск, подтверждающий подобного рода переписку. Это донесения командующего Рущукским отрядом цесаревича Александра отцу, т. е. не главнокомандующему, а прямо царю. Более половины последнего, 97-го выпуска составляют приказы о перемещениях и наградах. Там нет ни боевых приказов, ни стратегических установок. Все эти документы говорят о том, что на руководство армией сильно влияли родственные узы царской семьи.

Но больше всего документов в «Сборнике» относятся к боевым действиям. Часть из них - это выпуски, целиком составленные по журналам боевых действий: корпусов и дивизий (3, 4, 6, 7, 44, 58, 65, 76 и др.), часть - отдельных отрядов на отдельных направлениях (24, 25, 28, 36, 48 и др.). Последние дают наиболее-полное представление о характере боевых действий в пределах района или направления. По первым - легче-проследить боевой путь части, но труднее понять место и роль ее действий в условиях сложной обстановки. Выпуски, как правило, содержат документы управления войсками на поле боя: приказы, диспозиции, донесения. Особое место занимают «полевые записки». К сожалению, составители «Сборника» очень широко» толкуют этот термин: это и предписания к движению войск, и приказы по отдельным подразделениям. Однако часть из них - это документы, составлявшиеся прямо в бою. Они говорят и о реакции Главной квартиры на быстрое изменение обстановки, и об отношении командиров частей и соединений к своим подразделениям. «Полевые записки», например, дают яркое представление о боях под Плевной.

Все выпуски имеют приложения. Как правило, это описания итогов того или иного сражения, сведения о погибших, награжденных и т. д.

По некоторым документам можно проследить боевые действия отрядов, состоявших из трех родов войск: (выпуски 24, 34, 40, 69, 71, 73 и др.), а также о тех принципах войскового боя, которые проявились уже в самом начале войны.

Документы о боевых действиях дают богатый материал по тактическому искусству. Здесь есть что изучать и обобщать. Правда, не все они правдиво и полно отражают действительность. После вмешательства Куропаткина, например, (Критические материалы в выпусках попросту исключались. В них можно найти замечания в адрес майора - коменданта города, подполковника- командира батальона по поводу неверного маневра его подразделения, но нет критики в адрес командира дивизии или корпуса, не говоря о Штабе. Поэтому, чтобы составить действительно ясное представление о событиях, материалы «Сборника» необходимо сопоставить с материалами мемуаров и монографий.

Несмотря на эти недостатки, «Сборник» достаточно полно, конкретно и многосторонне отражает военные события.

Четвертая группа выпусков раскрывает систему обеспечения воюющей армии. Их довольно много, и они отражают все возрастающее значение службы тыла в условиях увеличения численности армии и роста ее технической оснащенности. Документы этой группы характеризуют устройство и деятельность тыловых учреждений за сравнительно небольшой срок (в среднем два месяца). Это дает возможность проследить снабжение всех родов войск, а также и то, как решалась проблема медицинской помощи- Документы по военным сообщениям показывают масштабы -использования в армии железных дорог и телеграфа.

Завершается он указателем, изданным отдельным томом, состоящим из трех частей. В первой - помещен указатель по войсковым частям. Он построен соответственно с их упоминанием в выпусках. Во второй части - географические названия. Наиболее важная, третья часть «По тактике и администрации». Недостатком «указателя», который в принципе сделан достаточно разумно и совершенно необходим при работе со сборником, является ограниченное число выделенных проблем в третьей части.

Военные действия на Кавказе получили в документах значительно меньшее освещение, чем на Балканах. Тифлисская группа Военно-исторической комиссии работала отдельно от петербургской. Ее возглавлял военно-исторический отдел штаба Кавказского военного округа. В 1897 г. работа была закончена и отправлена в Главный штаб. Окончательное редактирование материалов по Кавказскому театру войны было поручено-генерал-лейтенанту Чернявскому, члену Военно-исторической комиссии. Однако Чернявский успел отредактировать лишь четыре тома. Остальные после его» смерти издавались в Тифлисе под редакцией штаба Кавказского округа.

«Материалы» дают анализ военных действий по источникам, помещенным в приложениях к каждому тому. В первом томе содержатся документы о мобилизации войск на данном театре, формировании действующего корпуса на Кавказе, а также военных действиях с 12 апреля по 10 июня 1877 г. Они аналогичны тем, которые вошли в выпуски «Сборника», но менее подробны - по ним трудно воспроизвести картину каждого-отдельного сражения.

Больше всего документов содержится во 2-м томе «Материалов». По ним можно проследить события до начала декабря 1877 г., в том числе такое важное для развития военного искусства сражение, как Авлияр-Аладжинское. 3-й том воссоздает картину подготовки и. ночного штурма Карса, одной из сильнейших крепостей на Кавказе.

Наряду с обзором военных действий против турецкой армии на Кавказе «Материалы» содержат подборки документов о военных действиях русской армии в целях «замирения» мусульманских областей, присоединенных к России. Так, материалы по Терской области и Дагестану содержатся в 6-м томе.

В 1903 г. наряду с публикацией «Материалов» Военно-историчеокая комиссия выпустила четыре небольших тома «Сборника материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Кавказско-Малоазиатском театре», где помещены документы, соединенные между собой небольшими текстовыми вставками, и относятся лишь к боевым действиям, не затрагивая руководства и управления войсками, инженерного обеспечения и тыловой службы. А сами действия отражены менее подробно, чем на Балканском театре. Здесь значительно больше штабной переписки, но зато меньше документов оперативно-тактического характера.

Военно-историческая комиссия фактически монополизировала издание всех документов по русско-турецкой войне. Положительную роль в деятельности Комиссии сыграли видные военные специалисты: Домонтович, Гудим-Левкович, Войде, Артамонов, Паренсов, Свяцкий и др. Богатый фактический материал, содержащийся в публикациях, говорит о том, что русская военная мысль развивалась своим оригинальным путем, многого достигла как в области теории, так и практики. Важно еще и то, что документы дают возможность оценить ту роль, которую сыграла Россия в освобождении народов Балканского полуострова от турецкого господства.

Однако необходимо принимать во внимание общественно-политические условия, в которых работала Военно-историческая комиссия. Александр II в своем «высочайшем предуказании» сформулировал главное направление ее деятельности: «Составить полное систематическое описание всех событий войны, не вдаваясь в несвоевременную критику, но излагающее с полной правдивостью фактическую сторону». В результате - тенденциозные обобщения и оценка опыта войны. Самодержавие стремилось объявить войну «крестовым походом» за славянское освобождение и Военно-историческую комиссию рассматривало как орудие для достижения этой цели. Вот почему работа Комиссии проходила под неусыпным контролем Военного министерства. Это необходимо учитывать при оценке содержания документов, изучать их с позиций критического анализа и перепроверки с помощью другого материала.

Несмотря на то, что Военно-историческая комиссия старалась монополизировать все документальные публикации, несколько сборников вое же вышло без ее участия. Из них наиболее важны: «Сборник материалов о русско-турецкой войне 1877-4878 гг., заключающий в себе акты предварительных дипломатических сношений, Высочайший манифест о войне, всеподданнейшие адреса, официальные телеграммы и донесения с театра войны, специальные военные сообщения, Сан-Стефанский мирный договор, иностранные политические и другие корреспонденции» и «Сборник турецких документов о последней войне».

Первый опубликован в Москве в 1878 г. Он содержит материалы со времени российского ультиматума; Турции о прекращении кровопролития в Сербии (октябрь 1878 г.) до подписания Сан-Стефанского мира. По своему характеру данная публикация была правительственной.

В некоторых томах «Сборника» имеются подборки высказываний ведущих органов западной печати о действиях русской армии, а также материалы английских корреспондентов, аккредитованных в Константинополе.

После форсирования русской армией Дуная в «Правительственном вестнике» стали печататься статьи о военных действиях в этом районе. Вся эта информация «для народа» проходила предварительную цензуру, после чего приобретала ту направленность, которая необходима была самодержавию. Этой же цели служили рапорты главнокомандующего царю, донесения командиров корпусов и отрядов, победные реляции об успехах армии и т. д.

В этом же «Сборнике» помещены корреспонденции А. Пузыревского, участника войны, видного военного историка.

Особое место в источниковедческом наследии войны занимает опубликованный в 1879 г. «Сборник турецких документов о последней войне» - перевод трех последних глав вышедшего в 1878 г. в Константинополе «Сборника избранных документов». Составителем его-был Ахмед-Мидхат-Эфенди, чиновник султанской канцелярии. Во время войны им были написаны краткие разъяснительные тексты, связывающие один документ с другим.

Цель сборника - снять возможные обвинения с султана, возложить вину за поражение страны на военных, руководителей. Это определило общий характер публикации, в частности ее крайнюю откровенную тенденциозность. В текстах Ахмед-Мидхата-Эфенди султан, «проницателен и мудр», действия его своевременны и исчерпывающи. И только обстоятельства либо нерасторопность подчиненных приводят к срыву его замыслов. В «Сборнике» находятся документы, относящиеся Только к самому высокому руководству армией: тезкере (изложенные от имени султана распоряжения по действующей армии) и донесения генералов в канцелярию султана. Характер документов позволяет проследить военные действия турок, сопоставить общие и частные замыслы обеих сторон, равно как и способы их реализации. Анализ документов показывает, что руководство-военными действиями немало проигрывало из-за сложной системы управления, что было следствием непрерывного вмешательства султана в дела командования войсками. Эта опека была максимально жесткой и приводила к крайней пассивности турецких генералов.

Некоторые документы проливают свет на отношения султанской Турции с Англией. Уверенность в английском посредничестве в случае каких-либо неудач-рассматривается как гарантия от катастрофических последствий.

На основании этих материалов можно также судить о тактических и стратегических недочетах в турецкой армии. Так, у Турции «началу войны еще не было-плана военных действий. Турки сильно преувеличивали возможность наступательного порыва русских войск во время летнего форсирования Балкан отрядом Гурко. В то же время турецкие документы говорят, что версия, получившая распространение в русских работах по истории войны, о том, что «плевненский узел» возник случайно, из-за опоздания с продвижением от Никополя к Плевне, неверна. Еще 26 июня (8 июля) султан рекомендовал Осман-паше выдвинуть часть войск в Плевну, ибо оборона Никополя после форсирования Дуная была бесполезна.

Документы данного сборника расширяют представление о войне, но требуют максимально критического отбора и перепроверки.

Таким образом, во всех названных выше материалах русско-турецкая война 1877-1878 гг. получила подробное освещение, что дает возможность ее полного и глубокого исследования.


Заключение


Русско-турецкая война 1877-1878 гг. всегда была объектом самого пристального внимания военно-исторической науки. Никакую другую войну русская военная мысль не исследовала так подробно и всесторонне. Во-первых, потому что это была первая война, которую вела Россия в пореформенный период, в условиях «превращения феодальной монархии в буржуазную монархию». Военная реформа 1874 г., как составная часть буржуазных реформ, создала в стране военную систему, которая свое первое испытание прошла именно в событиях 1877-1878 гг. Во-вторых, достижения науки и техники стали оказывать все возрастающее влияние на военное дело. Железные дороги, телеграф, скорострельное оружие - все это определенным образом видоизменяло стратегические и тактические установки действующих армий. В-третьих, война потребовала от России огромных усилий. Победа далась ей нелегко и пришла не сразу. Действия значительных вооруженных сил на сложных театрах войны в течение многих меся-дев не могли не привлечь внимания военной науки, стремившейся сопоставить весь ход войны и ее итоги с тактическими и стратегическими положениями. Все названные выше обстоятельства коренятся в особенностях войны. Подлинное обобщение итогов войны предполагало соответствующее понимание этих обстоятельств. Это, говоря условно, военно-теоретическая сторона вопроса.

Желание правящих кругов «увековечить» русско-турецкую войну объясняется еще и политическими причинами, которые вытекают из стремления представить ее как народную, бескорыстную. Целью же такой интерпретации было укрепление идеологических и политических позиций самодержавия.

Совершенно естественно, что военно-теоретические и политические установки не могли существовать раздельно. Более того, степень и характер реализаций первой в конечном итоге оказались подчиненными интересам второй. Это и предопределило итоги всей деятельности по обобщению опыта войны.

Война закрыла все недостатки существующего строя. В. И. Ленин писал: «Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей, организации военного дела...». Хотя военные реформы 1874 г. и подняли боеспособность армии, однако перевооружение шло медленно и отставало от западноевропейской техники, уровень оперативно-тактической подготовки войск был слабым. Кроме того, главное командование было поручено бездарному великому князю Николаю Николаевичу старшему. На фоне массового героизма солдат и офицеров особенно ярко проявилась неспособность руководства использовать огромные ресурсы живой силы, правильно управлять ими. Хорошо обученного руководящего состава явно не хватало. Еще в марте 1877 г., понаблюдав церемонию представления царю корпусных командиров, военный министр Д. А. Милютин написал: «...до какой степени мы бедны хорошими, боевыми генералами; между этими людьми есть такие, которые едва годны и в начальники дивизии».

Военно-историческая наука должна была учесть не только позитивный опыт войны, но и вскрыть все ее недостатки и упущения.

Сам процесс обобщения опыта войны развивался в сложных исторических условиях. К концу 90-х годов Россия вступила на путь империалистического развития. Начался третий, пролетарский этап освободительного движения. Внутренняя политика царизма приобретала все более реакционный характер. Усиление реакции соответствующим образом отразилось и на деятельности военного ведомства. В работе военных историков проступили две тенденции: с одной стороны, стремление критически осмыслить и усвоить опыт войны в интересах развития военной теории и прикладных областей военной науки; с другой - подменить объективный анализ войны субъективистской трактовкой ее с откровенно апологетических позиций воспевания заслуг царской фамилии, вставшей во главе народа во имя освобождения славян. Теоретико-познавательная функция военной и военно-исторической науки оказалась принесенной в жертву ее идеологической функции.

Обобщение и изучение опыта войны - процесс сложный и многогранный, складывающийся из ряда относительно самостоятельных элементов. Можно выделить следующие главные формы этого процесса: военно-теоретические дискуссии, где использовались материалы войны; создание соответствующих монографических работ; составление учебников, уставов и наставлений.

Военно-историческая наука обратилась к изучению данной войны, по словам генерала Драгомирова, «прежде чем замолчали пушки». Немалую роль в этом сыграла военная периодическая печать. «Военный сборник», «Русский инвалид», «Артиллерийский журнал», «Инженерный журнал», «Оружейный сборник», начиная с последних номеров за 1877 г., стали регулярно публиковать статьи и обзоры по многим важным военным проблемам. После войны материалы по итогам прошедшей кампании практически вытеснили все остальные. Объектом внимания были вопросы тактики всех родов войск, инженерное дело, обучение и снаряжение войск. В эту работу включились многие видные военачальники, а также известные военные теоретики и историки: А. Н. Куропаткин, А. К. Пузыревский, М. И. Драгомиров, Г. А. Леер, П. А. Гейсман и др.

В 1880 г. редакция «Военного сборника» начала публиковать рубрику под названием «Обзор мнений, высказанных в нашей военной литературе по разным военным вопросам за 1877-1878 годы». В предисловии к ней сказано, что в «Обзоре» собран материал наиболее важных статей из военных журналов, что он снабжен комментариями и сгруппирован по следующим вопросам: 1) трудоустройство, обучение и хозяйство войск; 2) обмундирование, снаряжение и вооружение войск; 3) тактические вопросы; 4) войсковое инженерное дело.

Особенно много места «Обзор» уделял тактическим вопросам: построению, пехоты, форме атаки, воздействию усовершенствованного огнестрельного оружия на приемы боя, использованию местности, стрелковой цепи.

Многие материалы о русско-турецкой войне были использованы при составлении военных учебников, уставов, наставлений. В 1884 г., например, как приложение к курсу тактики для военных училищ вышел «Сборник тактических примеров», составленный подполковником Генерального штаба М. Чичаговым и капитаном В. Харкевичем. В сборнике содержался тактический разбор 20 наиболее характерных эпизодов войны, в том числе боя под Ловчей 22 августа 1877 г., атаки Иолиша 16 октября 1877 г., преследование турок после взятия Этрополя (ноябрь 1877 г.).

Важной формой изучения опыта войны были так называемые Военные беседы, ставшие составной частью системы обучения офицерского корпуса. «Беседы» проводились по округам во время коротких сборов, а также на тактических занятиях в классах. Они имели форму обзоров наиболее важных военно-исторических проблем. Так, в 1892 г. в Штабе войск гвардии и Петербургского военного округа выступил с докладом «Действие Западного отряда генерал-адъютанта Гурко за Балканами» подполковник Н. А. Епанчин, в котором он прослеживает весь путь отряда от Софии до» Константинополя. В 1893 г. в «Беседах» выступил А. М. Зайончковский, впоследствии видный военный? историк, в то время капитан Генерального штаба. Его-доклад «Наступательный бой по опыту действий генерала Скобелева в сражениях под Ловчей, Плевной и Шейново» был построен на сравнительном анализе трех сражений: двух успешных (Ловча и Шейново) и одного проигранного. Это дало возможность проследить действия всех родов войск вплоть до роты и ответить на вопрос, какое значение имеет ружейный огонь, во время атаки. Сравнительный обзор этих трех сражений сделан также Зайончковским в докладе: «Техника движения боевых порядков и производства атаки».

Основными чертами недостаточной тактической подготовки он считает слишком густые цепи в бою, длинное расстояние между цепями первой линии и цепями' поддержки, слабую подготовку атаки ружейным огнем, безостановочное движение в штыки с расстояния около 2 верст (более 3 км). Зайончковский находит, что прежний путь сближения (развернутые знамена, музыка и безостановочное движение в штыки) годится-только в исключительных случаях. В остальных - нужен другой способ атаки: с наименьшими потерями с помощью перебежек подвести войска на самое близкое расстояние к позиции противника. Ружейный огонь надо вести «для покровительства перебегающим частям». В этих работах Зайончковский стремился доказать, что необходима коренная перестройка всей системы атаки пехотного подразделения.

Составной частью обобщения опыта войны были: также переработка и исправление главных документов, определяющих поведение войск в бою, - уставов и наставлений. Большое значение имел изданный в 1881 г.

«Устав о строевой пехотной службе». В нем разработаны вопросы «тонкой цепи», широкого использования перебежек, ружейного огня во время атаки и т. д. Работа над этими проблемами велась еще до войны. В 1875 г. особая комиссия Комитета по устройству и обучению войск Главного штаба представила рекомендации для «совершенствования действий пехоты в бою». Однако выводы комиссии были ограниченными: цепь рассматривалась как «прибавка к сомкнутому строю», предпочтение отдавалось штыковой фронтальной атаке, «окопное дело» понималось как «чрезвычайная и оборонительная мера».

Устав 1881 г. и изданная как приложение к нему «Инструкция для действий роты и батальона в бою» намного опережали учебники по тактике довоенного времени.

Уроки войны показали, что в русской армии в отличие от турецкой мало внимания уделялось самоокапыванию б условиях боя с применением оружия возросшей мощности. Еще в 1871 г. была подготовлена и введена в действие «Инструкция для обучения войск саперному делу», требовавшая ежегодной тренировки во время летних сборов. Однако русская армия начала войну с чрезвычайно слабой саперной подготовкой. Достаточно сказать, что личного шанцевого инструмента пехоте не полагалось, а на роту (от 168 до 216 человек) в обозе приходилось всего 10 лопат. В армии военного времени не было выражения «окопаться», говорили «укрепить позицию для обороны». Сразу после войны приказом военного ведомства была введена инструкция о шанцевом инструменте, «носимом на людях». Одновременно созданная в Комитете по устройству и обучению войск комиссия вплотную занялась разработкой этих вопросов, подготовив следующие документы: «Наставление по самоокапыванию пехоты малой лопатой» (1881), «Наставление для обучения саперных команд в пехоте» (1881), «Наставление для войскового окопного дела» (1889) и «Наставления для саперных батальонов» (1896).

Незадолго до войны была начата работа над инструкцией по совместному действию трех родов войск, возобновленная после заключения мира. В 1882 г. были выпущены два важных документа: «Инструкция для действия в бою отрядов из всех родов войск» и «Инструкция для действия в бою полевой артиллерии в связи с другими родами войск». Это были первые военно-управленческие документы, которые свидетельствовали, что все крупные сражения во второй половине XIX в. проходили при участии двух, а то и трех родов войск. Появление этих официальных руководящих документов в русской армии находилось в прямой связи с успешными действиями в годы войны отрядов Гурко, Скобелева и др. «Инструкции» были очень нужны для тактики общевойскового боя.

Использование опыта войны положительно отразилось на качестве главных уставных документов, которые в известной мере утратили свой схоластический характер.

В конце XIX - начале XX в. военные историки создали немало монографических исследований, в которых они попытались обобщить опыт русско-турецкой войны и ее последствий. Особую роль в этом сыграла Военно-историческая комиссия при Главном штабе русской армии. За 32 года Комиссия проделала огромную работу, которая оставила заметный след в, военном источниковедении и историографии дооктябрьского периода.

Советская военно-историческая наука не имеет специальных трудов, где бы освещалась деятельность Комиссии, а также анализировалась ее «продукция». Документы, позволяющие воспроизвести основные этапы и характер, а порой и «политическую кухню», создавшуюся в процессе ее работы, имеются в ЦГВИА. Это Общий обзор труда «Описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове». «Справка о работе Военно-исторической комиссии с начала ее и до настоящего времени (1906 г.)», документ «Об окончании описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг.» и др.

Военно-историческая комиссия была образована по докладу военного министра Милютина, утвержденного царем 21 марта 1879 г., и имела статут временного учреждения. На Комиссию были возложены следующие задачи: 1) сбор и систематизация официальных и частных документов, касающихся русско-турецкой войны; 2) описание русско-турецкой войны; 3) статистические отчеты по различным отраслям полевого управления. Два года спустя обязанность составлять отчеты была возложена на соответствующие главные управления Военного министерства.

Председателем комиссии с 1879 по 1884 г. был генерал-майор С. П. Зыков, в состав редакторов вошли генерал-майор К- В. Левицкий (помощник начальника Штаба действующей армии), полковники А. М. Газенкампф и Н. А. Астафьев. К работе разрешалось привлекать временных сотрудников из числа офицеров Генерального штаба.

Первоначально предполагалось, что в «Описание» будут включены военные действия на обоих театрах войны. С этой целью полковник Астафьев, член Комиссии, обеспечивая сбор необходимых материалов, должен был вести подготовительную работу в Тифлисе.

В деятельности Комиссии можно наметить три этапа: 1879-1885 гг. (от начала работы до первой реорганизации); 1886-1899 гг. (от первой реорганизации до вмешательства Военного министерства в ее работу); 1889-1911 гг. (от начала работы «по новому плану» до роспуска 6 декабря 1911 г.).

Содержание деятельности Комиссии менялось от этапа к этапу. На первом этапе в основном собирались и обрабатывались материалы, т. е. создавалась необходимая источниковедческая база для предстоящего описания войны.

Работа продвигалась медленно. За первые пять лет в Комиссию поступило всего лишь несколько сот архивных дел (в последующие годы - 7 тыс.), была издана карта Балканского полуострова, напечатан отчет Полевого штаба. Обзор военных действий на Европейском театре был доведен только до октября 1877 г., отсутствовали сведения о расположении и движении войск в различные периоды кампании, даже о плане войны никаких существенных документов в делах Комиссии не было. Главная трудность заключалась в том, что работать приходилось одновременно и в Петербурге и в Тифлисе. Сложно было согласовывать работу, достигать единства в обработке и систематизации документов.

В октябре 1885 г. Зыков подал докладную записку военному министру, в которой объяснял причины, тормозившие работу. Главной из них он считал «Чрезвычайно медленное поступление материалов от войск, неполноту и разрозненность этих материалов». В декабре 1885 г. он оставил пост председателя комиссии, как отмечается в архивных материалах, «по болезни». Однако болезнь не «помешала ему сохранить за собой другие посты.

Его место занял генерал М. А. Домонтович, видный военный писатель, историк. Он трезво оценил положение дел в Комиссии: «По-видимому, к этому общему делу тогда относились довольно равнодушно».

Прежде всего он потребовал разделить деятельность Комиссии в Петербурге и Тифлисе и поручить описание войны на Азиатском театре штабу Кавказского военного округа с окончательной редакцией его работ в Комиссии, а также - помогать последней доставлять материалы с мест.

Начался второй этап работы Комиссии. В 1886 г, специальным циркуляром Военное министерство предписывало штабам округов, корпусов и дивизий сдать архивные материалы в Комиссию. Разбирать войсковые архивы на места направили доверенных лиц. Было получено разрешение воспользоваться материалами для полковых историй, ранее оставленных на местах. К 1891 г. в делах Комиссии находилось уже 3,5 млн. документов. Именно теперь и началась работа над «Описанием войны». И сразу же нужно было решить, каким будет «Описание» по своему характеру и по форме. Домонтович считал, что необходим «не объяснительный обзор, но вполне законченный исторический труд», а поэтому надо использовать прежде всего те документы, которые составлены либо до, либо во время войны. Всем последующим «наслоениям» Домонтович не доверял. Самые важные документы и необходимые пояснения к ним предполагалось поместить в приложениях к «Описанию». Вначале решили, что труд этот будет состоять из четырех томов. Особенно интересно содержание первого тома: дипломатический очерк, сведения о театре войны и армиях противников, мобилизация, сосредоточение войск, стратегический: очерк за весь период войны.

Работа над рукописью была закончена в 1896 г., а в июле 1897 г. министерство выделило средства, чтобы ее издать. Правда, Домонтовичу пришлось «остановить печатание и проредактировать всю работу заново», следуя указаниям военного министра генерала А. Н. Куропаткина.

Эти указания преследовали определенные цели и отрицательно повлияли в дальнейшем на всю работу Комиссии. На первый взгляд казалось, что генерал Куропаткин хотел придать всей ее деятельности больший размах и необходимую глубину. Так, он приказал «в-видах сохранения добытого документального военно-исторического материала» издавать параллельно с «Описанием» «Сборник материалов по войне 1877- 1878 годов», с тем чтобы в него вошло возможно большее количество документов. Но вместе с тем он потребовал исключить из «Описания» «всякую критику, относящуюся к личности». Кроме того, оно должно было быть более подробным, с указанием «типичных примеров действий начальников и подвигов войск и вообще героического элемента».

Таким образом, теперь вместо критики появился «героический элемент», вместо солидного исторического исследования - «выдвижение на передний план тактической и героической деятельности войск и начальников». Именно этого «объяснительного обзора» и боялся Домонтович. В деятельности Комиссии происходит поворот вправо, уводящий ее с дороги профессионального военного обобщения на тропу оправдания внешней политики царизма, стремившегося оградить себя от обвинения в военной некомпетентности, которая ярко проявилась в годы русско-турецкой войны. Кончался XIX в., позиции самодержавия слабели. Режим нуждался в подпорках. Одной из них и должно было стать соответствующее толкование военного прошлого страны. Новая установка Военного министерства не только меняла политико-идеологическое, направление всей деятельности Комиссии, но и в известной мере перечеркивала результаты проделанной работы. Об этом очень хорошо говорит справка «Об окончании описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг.»: «Переработка составленного описания на практике оказалась настолько трудной, что было признано более простым составить весь труд вновь, пользуясь прежним текстом, отчасти в виде материалов». Домонтович, будучи грамотным военным, способным теоретиком и историком, понимал, что новое направление в работе противоречит интересам профессионального военно-исторического исследования. В марте 1899 г. он сложил с себя полномочия председателя. Начался третий период деятельности Комиссии.

На эту должность был назначен генерал-лейтенант Войде, остававшийся председателем до самой смерти (1908 г.). В том же 1908 г. умер сменивший Войде генерал В. K. Афанасович, и только в 1910 г. Комиссия получила нового председателя - им стал генерал-лейтенант Л. А. Богданович.

Выпуски «Сборников материалов» регулярно выходили уже с 1898 г., а в 1901 г. были, наконец, изданы два тома «Описания войны».

Генерал Войде старался работать в тесном контакте с Военным министерством. При оценке действий пехоты он «советуется» с инспектором стрелковой части Ридигером, по части кавалерии - с помощником генерал-инспектора кавалерии Тутолминым и т. д., Официальный контроль превращался в жесткую опеку. Теперь уже никаких случайностей быть не могло.

K концу 1911 г., когда упразднили Военно-историческую комиссию, оставалось издать два последних тома «Описания войны», что касается «Сборника материалов», то к 1912 г. вышли все 97 выпусков. Так закончилась деятельность небывалого еще до тех пор органа по изучению и обобщению опыта русско-турецкой войны.

Опыт организации изучения истории войны 1877- 1878 гг. оказал определенное влияние на дальнейшее развитие военно-исторической науки в России. В частности, он был использован при подготовке описания истории русско-японской войны 1904-1905 гг., когда по примеру прошлого была создана Военно-историческая комиссия.

Впоследствии он был учтен и в советское время, когда создавались описания первой мировой и гражданской войн.

В результате изучения данной темы становится ясно, что источники это наиболее важный документ в изучении данных событий. Источниковая база данного периода огромна. Очень много людей принимавших участие в войне писали письма, вели дневники…множество их было утеряно, но и тех что дошли до нас великое множество. Именно по этим источникам и можно с большой точностью понять события данного периода, ход военных действий, мнения людей. Множество источников дошли до нас уже редактированные, во многих и не сохранилось той правды, что хотел донести их автор, но изучая и анализируя их можно найти и общий смысл. В данной работе я постарался использовать самые важные и информативные источники, так как всех источников огромное множество, да и изучить их все практически невозможно. Но и по использованным мной источника можно подробно рассмотреть многие аспекты русско-турецкой войны 1877-1878гг., а так же узнать многие подробности не афишируемые в официальных документах. Ведь событие было для всех одно, но каждый пишет о нем со своей точки зрения. Анализируя все эти источники напрашиваются и общие выводы, это и негативное отношение к командному составу, так как большинство из них не умело командовать военными действиями; это и патриотический настрой русских солдат, которые сражались со свободу братьев-славян. В них открывается много правды, той что была скрыта правительством того времени. Во всех рассмотренных источниках присутствуют личностный момент, элементы полемики, содержатся попытки анализа происходящего.

Источники важны для изучения любой проблемы, только в них можно найти те факты которых не укажут в официальных источниках, только в них можно понять точку зрения человека и его отношение к происходящему.


Список использованных источников и литературы


Источники

.Анучин Д. Г. Берлинский конгресс 1878 г. //Дневник, веденный на месте Д. Г. Анучиным. СПб., 1912. 116 с.

.Верещагин В. В. На войне. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877 г. СПб., 1902. 319 с.

.Верещагин В. В. Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878гг. в воспоминаниях В. В. Верещагина. М., 2007. 496 с.

.Газенкампф М. А. Мой дневник 1877-1878гг. СПб., 1908. 632 с.

.Гончарова Н. Г. Письма Н. И. Сперанского с азиатского театра русско-турецкой войны, 1877-1878 гг. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. М., 1994. 516 с.

.Игнатьев Н. П. Походные письма 1877 года. Письма Е. Л. Игнатьевой с балканского театра военных действий. М., 1999. 317 с.

.Игнатьев Н. П. Сан-Стефано. Записки гр. Н. П. Игнатова. Пг., 1916. 879 с.

.Куропаткин А. Н. Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Ловча и Плевна. СПб., 1885. 694 с.

9.Маркс К. Письмо к В. Либкнехту 4 февраля 1878 года // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 34. 548 с.

10.Милютин Д. А. Дневник 1876-1878 гг. М., 2009. 704 с.

.Немирович-Данченко В. И. Год войны: Дневник русского корреспондента 1877-1878. Т. 1. 2002. 417 с.

12.Объяснительная записка к распределению войск на случай войны с Англией и Австрией. М. Домонтович. Обзор русско-турецкой войны на Балканском полуострове. СПб., 1900. 278 с.

13.Освобождение Болгарии от турецкого ига. Документы. В 3 т. М., 1961-1967. Т. 1-3.

.Паренсов П. Д. Из прошлого. Воспоминания офицера Генерального штаба. СПб., 1904. 650 с.

.Переписка В. В. Верещагина и В.В. Стасова. М., 1950. 314 с.

.Пузыревский А. К. Воспоминания офицера Генерального штаба о войне 1877-1878 гг. в Европейской Турции. СПб., 1879. 314 с.

.Пузыревский А. К. Десять лет назад. Война 1877-1878 гг. СПб., 1887. 295 с.

.Россия и национально-освободительная война на Балканах. 1875-1878: Сб. документов. М., 1978. 455 с.

.Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952. 463 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 1. Отчет полевого штаба. СПб., 1900. 355 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 3. Журнал боевых действии IX армейского корпуса. Предисловие. СПб., 1898. 426 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 8. О турецкой, румынской и сербской армиях и о русских добровольцах в Сербии. СПб., 1898. 98 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 9. Сведения о театре воины. СПб., 1898. 162 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 15. Рапорты Главнокомандующего Государю императору. СПб., 1898. 273 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 21. Тактическая подготовка русской армии перед войной 1877-1878 гг. СПб., 1903. 548 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 41. Действия на Западном фронте с 23 августа по 6 сентября 1877 г. СПб., 1903. 419 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 82. Отчеты по управлению военными сообщениями Действующей армии. СПб., 1910. 422 с.

.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. Т. 97. Телеграфная переписка Главнокомандующего с Государем императором. СПб., 1911. 235 с.

.Скалон Д. А. Мои воспоминания. Ч. 1, 2. СПб., 1913. 417 с.

.Шереметьев С. Д. Мемуары. Т. 1. М., 2004. 736 с.

Литература

.Апушкин В. Война 1877-78 гг. в корреспонденции и романе // Военный сборник. 1902. № 7. С. 176-195.

.Беляев Н. И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. М., 1956. 464 с.

.Богучарский В. Русское освободительное движение и война за освобождение Болгарии. Современник. 1911. № 3. С. 56-78.

.Виноградов В. И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. М., 1978. 450 с.

.Жигарев С. А. Русская политика в восточном вопросе. М., 1896. Т. 1-2.

.Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы. М., 2000.

.Золотарев В. А. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в отечественной историографии конца XIX начала XX вв. М., 1953. 144 с.

.Иванов Р. Н. Оборона Баязета: правда и ложь. Документальная повесть. М., 2005. 238 с.

.Киняпина Н. С. Внешняя политика России второй половины XIX века. М., 1997. 342 с.

.Киняпина Н. С. Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX века. М., 1994. 249 с.

.Куторев Л. Н. Россия и Япония. М., 1994. 417 с.

.Кочуков С. А. «За братьев-славян»: Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в восприятии общества, власти и армии Российской империи. Саратов., 2012. 524 с.

.Кочуков С. А. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в освещении периодической печати России. Саратов., 2011. 148 с.

.Крбекян В. Г. Участие армян в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Ереван., 2004. 168 с.

.Крестовский В. Двадцать месяцев в действующей армии (1877-1878). Письма в редакцию газеты «Правительственный вестник». СПб., 1879. Т. 1.

.Мальков Д.Г. Железнодорожные батальоны в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. // Военно-исторический журнал, 2007, 12, с. 52.

.Максимов Н. В. За Дунаем // Отечественные записки. М., 1878. № 5. С. 135-149.

.Максимов Н. В. За Дунаем // Отечественные записки. М., 1878. № 6. С. 217-243.

.Максимов Н. В. За Дунаем // Отечественные записки. М., 1878. № 7. С. 57-78.

.Мерников А. Г., Спектор А. А. Всемирная история войн. Минск., 2005. 347 с.

.Мещерский В. П. Воспоминания. М., 2001. 687 с.

.Нарочницкая Л. И. Россия и отмена нейтрализации Черного моря. 1856-1871 гг. М., 1989. 321 с.

.Улунян, А. А. Болгарский народ и русско-турецкая война 1877-1878 гг. М., 1970. 344 с.

.Фортитов П. К. «Война 1877-1878гг. и освобождение Болгарии» Под редакцией профессора Никитина С. А. М., 1950. 180 с.

.Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. В 9 т. СПб., 1901-1913.

.Скрицкий Н. В. Балканский гамбит: неизвестная война 1877-1878 гг. М., 2006. 413 с.

.Яковлев О. А. Военные корреспонденты в русской армии во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. // Вестник Ленинградского университета. 1978. № 8: История, язык, литература. Вып. 2. С. 152-178.


Теги: Русско-турецкая война 1877-1878 гг.  Диплом  История
Просмотров: 50883
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Русско-турецкая война 1877-1878 гг.
Назад