Влияние религиозного фактора на терроризм (историко-политологический аспект)

Министерство образования и науки Республики Казахстан

Аркалыкский государственный педагогический институт

имени И.Алтынсарина


ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

по специальности 5В011400 - «История»

На тему: Влияние религиозного фактора на терроризм (историко-политологический аспект)


Выполнил: Жумабаев Б.К..

Научный руководитель:

старший преподаватель

Кенжебекова М.Б.


Аркалык, 2013


СОДЕРЖАНИЕ


ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ТЕРРОРИЗМ - ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОСТИ

1.1 Краткая история терроризма

.2 Понятие и виды современного терроризма

.3 Основные причины, порождающие терроризм

ГЛАВА 2. ВЛИЯНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ФАКТОРА НА ТЕРРОРИЗМ.

.1 Мотивация терроризма. Личность террориста

.2 Главные террористические организации планеты

ГЛАВА 3. ВЛИЯНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ФАКТОРА НА ТЕРРОРИЗМ

.1 Терроризм и политико-правовые аспекты общественной жизни средневекового Востока

.2 Революционный терроризм в Российской империи

.3 Европа и «исламский терроризм»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ


ВВЕДЕНИЕ


Актуальность темы исследования

Проблемы терроризма вызывают особенный интерес исследователей. В виду своей непосредственной актуальности на современном этапе, терроризм является одной из главных проблем общества. Это проявлялось, прежде всего, в том, терроризм очень гибкое решение всех масштабных конфликтов, имеющие различный характер. Прежде всего, терроризм может носить политический, религиозный, и межэтнический характер. Терроризм - постоянный спутник человечества, который относится к числу самых опасных и труднопрогнозируемых явлений современности, приобретающих все более разнообразные формы и угрожающие масштабы. Террористические акты приносят массовые человеческие жертвы, оказывают сильное психологическое давление на большие массы людей, влекут разрушение материальных и духовных ценностей, не поддающихся порой восстановлению, сеют вражду между государствами, провоцируют войны, недоверие и ненависть между социальными и национальными группами, которые иногда невозможно преодолеть в течение жизни целого поколения.

Цель дипломной работы: изучение терроризма как массового и политически значимого явления. Результата повальной "деидеологизации", когда отдельные группы в обществе начинают ставить под сомнение законность и права государства и этим оправдывают свой переход к террору для достижения собственных целей.

Задачи работы:

-анализ причин терроризма

изучение истории терроризма

исследование социально-политических, религиозных последствий терроризма.

Все эти моменты являются целями и задачами работы, наиболее адекватно осветить эти вопросы является основной задачей.

Объектом исследования являются проблемы проявления терроризма на протяжении всей истории человечества. Уровни терроризма и конкретные формы его проявления. Показатели, с одной стороны, общественной нравственности, а с другой - эффективности усилий общества и государства по решению наиболее острых проблем, в частности, по профилактике и пресечению самого терроризма.

Предметом исследования являются все основные террористические акты совершенные по политическим, социальным и религиозным причинам которые были обусловлены различными социально-экономическими и политическими условиями во всем мире. Терроризм как весьма действенное орудие устрашения и уничтожения в извечном и непримиримом споре разных миров, кардинально отличающихся друг от друга своим пониманием жизни, нравственными нормами, культурой.

Научная новизна работы заключается во всестороннем исследовании причин терроризма, для более эффективной борьбы с ее проявлением. За свою долгую историю терроризм представал в самых разных обличиях, террор и террористы существуют уже более полутора сотни лет - во многих странах были Варфоломеевские ночи и сицилийские вечери, врагов - реальных и мнимых - уничтожали римские императоры, оттоманские султаны, русские цари, а также многие другие, и каждая страна имеет как минимум одного героя.

А за последние несколько лет проблема терроризма приобрела во всем мире глобальные масштабы и имеет тенденцию к устойчивому росту (если в 80-х годах зафиксировано до 800 крупных террористических актов, то в 90-х - уже более 900).

Источниковая база. Послужили труды отечественных и зарубежных авторов по исследуемой проблеме. Особое место среди них занимают теоретические работы, затрагивающие исторически обусловленные, социо-культурные, политические, организационные аспекты проявления терроризма в современном мире.

Методологическая база. составили общие методологические принципы научного анализа, целесообразность применения которых определяется характером объекта и предмета исследования. В работе использованы как общенаучные, так и специализированные методы познания - системный, исторический, компаративный, структурно-функциональный, а также методы эмпирического анализа - контент-анализ и дискурс-анализ, позволившие наиболее полно и объективно исследовать проблематику терроризма.

Структура и объем дипломной работы. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Объем самой работы составляет 90 страниц машинописного текста.

Во введении обоснована актуальность темы исследования, поставлены цели и задачи, обозначены объект и предмет, дается общая оценка состояния изученности темы, изложены теоретические и методологические основы и новизна исследования.

В первой главе «Терроризм - глобальная проблема современности» рассматривается возникновение терроризма, его краткая история, и значение термина. Во второй и третьей главах рассматриваются основные проблемы терроризма с учетом как религиозного так и политического фактора. В данных главах автор освещает причины, предпосылки и последствия террористических актов, совершенных в различный период времени, по всему миру, и представляющие собой, яркие примеры проявления терроризма.

В заключении работы излагаются краткие выводы по теме, характеризуется степень раскрытия ее, определяется, достигнуты ли цель и задачи работы. Заключение носит форму синтеза полученных в работе результатов. Этот синтез - последовательное, логически стройное изложение полученных выводов и их соотношение с целью работы и конкретными задачами, поставленными и сформулированными во введении.

ГЛАВА 1. ТЕРРОРИЗМ - ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОСТИ


.1 Краткая история терроризма


Терроризм во всех его формах и проявлениях и по своим масштабам и интенсивности, по своей бесчеловечности и жестокости превратился ныне в одну из самых острых и злободневных проблем глобальной значимости.

Проявление терроризма влекут за собой массовые человеческие жертвы, разрушаются духовные, материальные, культурные ценности, которые невозможно воссоздать веками. Он порождает ненависть и недоверие между социальными и национальными группами. Террористические акты привели к необходимости создания международной системы борьбы с ним. Для многих людей, групп, организаций, терроризм стал способом решения проблем: политических, религиозных, национальных. Терроризм относится к тем видам преступного насилия, жертвами которого могут стать невинные люди, каждый, кто не имеет никакого отношения к конфликту.

Террористы были всегда. Самая ранняя террористическая группировка - секта сикариев, которая действовала в Палестине в I веке новой эры и истребляла представителей еврейской знати, выступавших за мир с римлянами. В качестве оружия сикарии использовали кинжал или короткий меч - сику. Это были экстремистски настроенные националисты, возглавлявшие движение социального протеста и настраивавшие низы против верхов. В действиях сикариев прослеживается сочетание религиозного фанатизма и политического терроризма: в мученичестве они видели нечто приносящее радость и верили, что после свержения ненавистного режима Господь явится своему народу и избавит их от мук и страданий. Той же идеологии придерживались и представители мусульманской секты ассошафинов, убивавшие халифов, префектов, губернаторов и даже правителей: ими был уничтожен Иерусалимский король Конрад Монферратский. Убийство являлось для сектантов ритуалом, они приветствовали мученичество и смерть во имя идеи и твердо верили в наступление нового миропорядка.

В эти же времена в Индии действовали различные тайные общества. Члены секты душителей уничтожали своих жертв с помощью шелкового шнурка, считая этот способ убийства ритуальным жертвоприношением богине Кали. Один из членов этой секты сказал: Если кто-нибудь хоть раз испытает сладость жертвоприношения, он уже наш, даже если он овладел разнообразными ремеслами, и у него есть все золото мира. Я сам занимал достаточно высокую должность, работал хорошо и мог рассчитывать на повышение. Но становился самим собой, только когда возвращался в нашу секту.

В Китае тайные общества, Триады, были основаны в конце семнадцатого века, когда маньчжуры захватили две трети территории Китая. Первоначально они были основаны как тайные общества для свержения господства маньчжуров и восстановления династии Минь на имперском троне. Эти общества во время правления династии маньчжуров фактически превратились в инструмент местного самоуправления, взяли на себя многие административные и судебные функции. Многие Триады расширили философию сопротивления маньчжурским завоевателям и включили в число противников также "белых дьяволов", в особенности, британцев, силой навязавших торговлю опиумом Китаю. Триады неоднократно предпринимали попытки к народному восстанию, жестоко подавлявшихся маньчжурами. После Восстания Красных Тюрбанов в начале XIX века, маньчжурами была проведена особо жестокая операция наказания, когда сотни тысяч китайцев были обезглавлены, закопаны живьем, медленно удушены. В результате многие члены Триад были вынуждены искать прибежище в Гонконге и США. По оценкам британских властей более двух третей населения Гонконга того времени состояло в различных Триадах. К началу XX века прежде легальная база существования Триад была подорвана репрессиями маньчжур, Триады постепенно перешли на использование криминальных методов обеспечения своей деятельности: рэкету, контрабанде, пиратству, вымогательству. В 1911 году деятельность Триад полностью превратилась из патриотической в криминальную. Впервые в истории образовалось государство, возглавляемое и управляемой членами тайных криминальных обществ, которые привлекали отряды боевиков Триад для расправы над своими политическими противниками.

Две наиболее известные доктрины, оправдывающие террор, - это философия бомбы и пропаганда делом. Философия бомбы появилась в XIX столетии, ее ярым приверженцем и основоположником теории терроризма в его современном понимании считается немецкий радикал Карл Гейнцген. Он был убежден, что высшие интересы человечества стоят любых жертв, даже если речь идет о массовом уничтожении ни в чем не повинных людей. Гейнцген считал, что силе реакционных войск нужно противопоставить такое оружие, с помощью которого небольшая группа людей может создать максимальный хаос, и призывал к поиску новых средств уничтожения.

Систематические террористические акции начинаются во второй половине XIX века: в 70-е - 90-е годы анархисты взяли на вооружение пропаганду делом (террористические акты, саботаж), а их основная идея состояла в отрицании всякой государственной власти и проповеди ничем не ограниченной свободы каждой отдельно взятой личности. Главными идеологами анархизма на различных этапах его развития были Прудон, Штирнер, Кропоткин. Анархисты отвергают не только государственную, но любую власть вообще, отрицают общественную дисциплину, необходимость подчинения меньшинства большинству. Создание нового общества анархисты предлагают начать с уничтожения государства, они признают лишь одно действие - разрушение. В 90-е годы анархисты повели пропаганду делом во Франции, Италии, Испании и Соединенных Штатах, запугав ничего не понявших граждан так, что те, в конце концов, стали полагать, что терроризм, экстремизм, национализм, социализм, нигилизм, радикализм и анархизм - это одно и то же. Этому предшествовало несколько взрывов в Парижских домах, произведенные неким Равашолем, произнесшим следующий монолог: Нас не любят. Но следует иметь в виду, что мы, в сущности, ничего, кроме счастья, человечеству не желаем. Путь революции кровав. Я вам точно скажу, чего я хочу. Прежде всего - терроризировать судей. Когда больше не будет тех, кто нас сможет судить, тогда мы начнем нападать на финансистов и политиков. У нас достаточно динамита, чтобы взорвать каждый дом, в котором проживает судья.... Правда, этот идейный террорист оказался на самом деле обыкновенным уголовником, промышлявшим воровством и контрабандой.

В 1887 году Террористическая фракция партии Народная воля совершает в Петербурге покушение на императора Александра III. В 1894 году итальянский анархист убивает президента Франции Карно. В 1897 анархисты совершают покушение на императрицу Австрии и убивают испанского премьер-министра Антонио Канова. В 1900 жертвой анархистского нападения стал король Италии Умберто. В 1901 американский анархист убивает президента США Уильяма Маккинли. В России анархистское движение 1917-19 гг. также свелось к экспроприациям и открытому террору, причем зачастую под видом анархистов действовали бандиты и авантюристы. В Москве была создана Всероссийская организация анархистов подполья, совершившая ряд террористических актов (взрыв здания МК РКП(б) и др.). В то же время радикальные националистические группировки - армянские, польские террористы, ирландские динамитчики, турецкие бомбисты-одиночки, македонцы, сербы - пользовались террористическими методами в борьбе за национальную независимость.

Свое продолжение концепции философии бомбы и пропаганды делом получили в теории фашизма, возникшей в начале XX столетия в Италии и Германии. Это была террористическая диктатура самых реакционных сил, отличающаяся применением крайних форм насилия, шовинизмом, расизмом, антисемитизмом, идеями военной экспансии и всевластия государственного аппарата. Был обрушен кровавый террор на все демократические и либеральные движения, физически уничтожались все действительные и потенциальные противники нацистского режима. Созданный в фашистской Германии механизм диктатуры включал в себя отличавшийся крайней жестокостью террористический аппарат: СА, СС, Гестапо, Народный трибунал и др. Под влиянием Италии и Германии режимы фашистского типа были установлены в Испании, Венгрии, Австрии, Польше, Румынии. Фашизм явился смертельной угрозой для всего человечества, поставив под вопрос существование многих народов. Использовалась тщательно разработанная система массового уничтожения людей, по некоторым подсчетам, через концентрационные лагеря прошло около 18 млн. человек всех национальностей Европы. [1, c.52]

Волны терроризма: Эпоха переживала несколько волн терроризма. Первая покатилась с Великой французской революции (кстати, сам термин впервые появился в 1798 году) и затухла в карбонариях 1820-е годы. Вторая стартовала в последней трети девятнадцатого века и была представлена радикально-националистическим терроризмом в Ирландии, Македонии, Сербии и ряде других стран (цель - создание национального государства); революционно-демократическим терроризмом во Франции, Италии, Испании (цель - разрушение государства); революционно-демократическим терроризмом партий «Народная воля» и «Социалистов-революционеров» в России (цель - подтолкнуть революцию).

В 1910-е годы вторая волна спала: «длинные 20-е» (1914-1934), мировая война и «славное тридцатилетие» (1945-1975), насыщенные «чудесами» (итальянским, немецким, японским), заставили на полстолетия забыть о терроризме.

На рубеже 60-70-х годов началась новая волна политического терроризма, причем захлестнула она именно те страны, где произошло послевоенное «экономическое чудо» - Италию, Германию, Японию - и где социальные структуры и институты не поспевали за экономическими изменениями. «Красные бригады», «Фракция Красной Армии» (РАФ), «Японская Красная Армия»,и многие другие левоэкстремистские организации (правоэкстремистских было намного меньше) серьезно дестабилизировали политическую обстановку в своих странах. В принципе, от деятельности этих организаций можно провести линию к Французской революции, все это - в основном модерн. Террор этих организаций связан с моделью, выработанной Французской революцией, которая институциализировала терроризм как средство идейно-политической борьбы, воспитания-устрашения населения и, что еще важнее, средство достижения гуманных целей - «свободы, равенства, братства».

Терроризм исламских фундаменталистов, старт которому дала исламская революция 1979 г., может показаться провалом в еще большие глубины истории, триумфом консерватизма и традиции.

Теоретики исламизма ставят задачу преодоления «глобального модернизма», национальное государство - один из главных его элементов и одна из главных ценностей, отсюда - борьба против Запада, с одной стороны, и государства в своих собственных странах - с другой.

В книге М. Тагаева «Наша борьба, или Повстанческая армия Имама. (извлечения)», которая безусловно является попыткой поднять против России по возможности всех мусульман нашей страны, в частности говорится:

«Ведение войны с русской империей должно быть продумано до мельчайших подробностей и деталей. Главной целью должна быть тайная война со штабами войск, отдельными комитетами и райвоенкоматами, радиостанциями, железнодорожными станциями, особенно имеющими узловое назначение, где большие скопления железнодорожных подвижных составов. Линейных отделений милиции, прокуратур, административно-управленческих зданий, глав колониальной администрации. Элементарный поджог здания прокуратуры также незаметно приблизит нас к желаемой победе.

Жириновские, Явлинские, Шахраи и Гайдары, коммунисты и демократы, трепещите, мы не только встаем, чтобы освободить нашу землю от вас, но и чтобы наказать вас. Мы будем зимой и летом, осенью и весной, ночью и днем, утром и вечером жечь, взрывать, резать и убивать, чтобы у вас кровь стыла в ваших жилах от ужаса нашего возмездия».

Слабость и просчеты государственной власти в России явились факторами, способствующими возникновению и развитию массового террора на почве этнопсихологических предпосылок в Чечне в 90-х годах двадцатого столетия.

В процессе полемики между съездом народных депутатов, Верховным Советом, президентами Ельциным и Горбачевым по поводу самопровозглашения Дудаевым независимости Чечни было упущено время для проведения чрезвычайных мер, отсутствовала координация действия силовых структур: внутренние войска вообще не двинулись с места.

В Чечне начался настоящий разгул беззакония: из республики вытеснены остатки федеральной армии, базировавшейся на ее территории; боевики отбирали у солдат личное оружие и тяжелое вооружение, захватывали склады. Начали создаваться «свои» государственные структуры и воинские формирования; люди перестали получать социальные пособия и пенсии; школы переоборудовались под военные гарнизоны и военные училища; в разных российских городах появились беженцы из Чечни (или, как принято сейчас их называть, вынужденные переселенцы).

Конституционный суд в 1995 году определил позицию Центра как безответственную. Именно Центром были порождены и сам Дудаев и его режим. Поначалу смена власти в Чечне, видимо, задумывалась как борьба с коммунистическим режимом.

Дудаев поставил под ружье большую часть населения. При всем том отшвырнул от себя всех, кто привел его к власти, и, когда начал отходить от России, объявляя суверенитет, эти люди схватились за головы. У них оставался единственный выход из положения - привлечь, на уровне высшего органа государственной власти, Россию, с тем, чтобы она отменила все начинания Дудаева и признала его действия незаконными.

Дудаев оставался в одиночестве; его практически не поддерживали свои, ни зарубежные чеченцы, ни руководители стран, где проживали чеченские диаспоры; но при этом все зарубежье, да и сами чеченцы предупреждали, чтобы ни в коем случае не вводились войска на территорию Чечни. Введение Российских войск на территорию Чечни принципиально изменило характер войны - она превратилась в национально-освободительную, и Дудаев вновь стал национальным героем. [2,c.8]

Это не война - целостность, а война - совокупность локальных конфликтов, точнее, мятежей неких зон, районов против центральной власти. Направлена она на то, чтобы помимо прочего, либо отобрать у этой центральной власти право распоряжаться местными ресурсами, либо чтобы насильственным, чаще всего террористическим путем заставить эту центральную власть согласиться с тем, что локальный хищник будет в той или иной форме эксплуатировать подконтрольные ей ресурсы и население. Это и есть всемирная война ХХI в., война эпохи позднего капитализма Нынешний терроризм сам по себе не есть проблема, он элемент новой проблематичной реальности, которую можно сформулировать как триаду «Глобализация. Постмодерн. Безопасность».

В свое время исследователи преступности в крупных американских городах, например, в Лос-Анджелесе, предложили формулировку «банда как коллективный хищник», «банда как малое общество» и заговорили даже о «населении банд» как «острове улицы» (кстати, «остров улицы» - это близко к «серым зонам»), то есть эдакие асоциальные таинственные (и не очень) острова. Городской бандитизм - это устойчивый феномен, опирающийся на определенную социальную среду, на определенную популяцию, являющуюся лишь ее крайним, асоциальным выражением.

В условиях «разделяемой бедности», скудности ресурсов, нередко сопровождающихся социальной инволюцией и аномией, коллективное социальное хищничество становится нормальным способом существования части «улицы», да и улице в целом кое-что перепадет. Целые районы в мегаполисах, таких, как Лос-Анджелес, Рио-де-Жанейро, Мехико, Манила, Лима, Киншаса и др., - это царство «коллективных хищников», «банднаселений» (а не просто бандформирований). И социализация здесь с 6-8 лет приобретает асоциальный характер жизни в юношеских бандах «генералов песчаных карьеров».

«Серые зоны». Этот термин предложил французский журналист Ж.- К. Рюфэн для обозначения зон, которые находятся, по мере глобализации, отступления и ослабления национального государства. Такие есть в Африке, Южной Америке, в Азии и даже в некоторых промышленно развитых странах (США, Италия, Испания, Франция и т.д.).

«Серой зоной», (а надо помнить, что сам термин пришел из аэронавтики, где он обозначает участки местности, недоступные контролю радаров) здесь оказываются некоторые «этажи» или части некоторых «этажей» социального небоскреба; например, с 1-го по 16-й «этаж» - все нормально, а вот 17-й и часть 18-го - серые зоны; а с 19-го - все опять нормально. Пожалуй, именно «социопространственные» «серые зоны» бывший премьер-министр Франции Э. Баладюр называл «зонами неправа», то есть социальными участками, принципиально нерегулируемыми правом, а значит, и государством.

«Серые зоны», как правило, контролируются либо криминальными сообществами (например, зона Медельина в Колумбии, целые районы Боливии и Перу, «золотой треугольник» в Юго-Восточной Азии на стыке границ Таиланда, Бирмы и Лаоса), либо «приватизировавшими» государственную власть племенами и кланами (зона в Африке, расположенная вдоль «минеральной дуги» от северных границ ЮАР почти до экватора, Афганистан, отчасти Таджикистан), повстанческими движениями (Перу). Наркобизнес, торговля оружием, терроризм - вот тройственный лик «серых зон».

В глобализирующе-локализующемся мире Постмодерна эта эксплуатация создала себе адекватную форму «серой зоны» и уже в этом качестве вступила в борьбу со слабеющим государством как его грабитель, конкурент, как альтернативная форма организации власти, как эксплуататор, комбинирующий черты хищника и паразита.

Современный терроризм характеризуется использованием в технологии разрушения передовых научно-технических разработок. Следом, за уже упоминавшимися выше террористическими актами, с использованием гражданских авиалайнеров в США, было проведено несколько актов «биологического терроризма» с использованием вируса сибирской язвы. Получают все большее развитие компьютерный терроризм. Перспектива электронной войны беспокоит руководителей США. Эта страна - самая компьютеризованная, самая «интернетизированная», вся повседневная деловая жизнь ее всецело связана с Интернетом, это и есть «ахиллесова пята» Америки. Экономические потери при возможной атаке могут быть колоссальными. За последние три года Интернет-хакеры взломали сотни компьютерных сетей и украли у Пентагона тысячи файлов высшей секретности. Таким же путем они выкрали множество секретнейших разработок НАСА (управление США по аэронавтике и космическим летательным аппаратам). Группа хакеров, именующая себя «Лунным лабиринтом» продолжает время от времени вторгаться в базы данных ФБР, ЦРУ и агенства национальной безопасности.

В ближайшие два-три года мы можем стать свидетелями рождения нового вида терроризма, когда диверсии будут осуществляться не путем закладки взрывных устройств, а выводом из строя крупнейших информационных систем через всемирную компьютерную сеть Интернет. Жертвами станут в первую очередь государственные организации и крупные коммерческие структуры.

Согласно данным, приведенным в докладе Метта Уоррена, исследователя из Плимутской бизнес-школы, террористическая организация «Ирландская республиканская армия» (ИРА), как и ливанская фундаменталистская группировка «Хезболлах», уже имеют несколько серверов в Интернете. На них содержатся документы этих организаций, и представляется возможность связи с ними по электронной почте. Интернет предоставляет возможность террористам осуществлять пропаганду своих идей на качественно ином уровне, нежели ранее. Бороться с ней очень трудно, так как информационные источники могут быть разбросаны по всему миру. Потеря даже нескольких серверов не может быть серьезной проблемой для террористов.

В то же время некоторые террористические организации не собираются останавливаться лишь на пропаганде и разрабатывают планы террористических актов, в которых планируется использование технологии Интернет. Представители ИРА подтвердили, что с помощью компьютерных систем можно нанести гораздо больший урон, чем взрывом бомбы в какой-либо коммерческой структуре.

Для террористов компьютерные диверсии имеют несколько преимуществ перед «традиционными» терактами: снижаются шансы на восстановление урона, можно получить более широкий общественный резонанс и плюс к этому, поимка конкретного исполнителя значительно затруднена. Для выполнения же компьютерных диверсий могут быть привлечены профессиональные программисты - взломщики компьютерных систем (хакеры).

Нельзя не учесть и возможность шантажа потенциальных жертв угрозой компьютерной диверсии.

В феврале хакерам удалось «захватить» один из четырех военных спутников связи Великобритании, и они шантажировали оборонное ведомство, требуя денег. Об этом сообщили источники, связанные с обеспечением безопасности Соединенного Королевства, в газете «Санди бизнес». Этот спутник, контролируемый диспетчерами военно-воздушной базы «Оакхэнгер» в Хэмпшире, помогает поддерживать непрерывную связь министерства обороны со всеми британскими вооруженными силами за рубежом и играет ключевую роль в важнейших операциях в Ираке и бывшей Югославии.

Недавно «компьютерным пиратам» удалось внести коррективы в орбиту спутника, что вызвало настоящий шок в британских вооруженных силах. «Такое может произойти лишь в кошмарном сне», - заявил один из высокопоставленных сотрудников британских спецслужб, которые вместе со Скотланд-Ярдом выявляют «взломщиков» национальной безопасности. Если бы Великобританию, как он выразился, хотели бы подвергнуть ядерной атаке, то агрессор взялся бы прежде всего за военную спутниковую систему связи. [3, c. 15]


1.2 Понятие и виды современного терроризма

терроризм религиозный политический правовой

Нелегко дать определение терроризму, так как порой в это понятие вкладывается разный смысл. Современное общество столкнулось со многими видами терроризма, и этот термин лишился четкой смысловой нагрузки. Под терроризмом подразумеваются и чисто уголовные похищения людей с целью выкупа, и убийства на политической почве, и жестокие методы ведения войны, и угоны самолетов, и шантаж, т.е. акты насилия, направленные против собственности и интересов граждан. Существует более ста определений террора и терроризма, но ни одно из них не является достаточно определенным. Слово террор произошло из латинского языка: terror - страх, ужас. Действительно, любые действия террориста (даже не связанные с убийством) всегда предполагают насилие, принуждение, угрозу. Главное средство достижения цели для любого террориста - это запугивание, создание атмосферы страха и неуверенности, наведение ужаса. Принимая во внимание крайнюю общественную опасность и жестокость актов террора, их антисоциальность и антигуманность, терроризм можно определить как общественный феномен, заключающийся в противоправном использовании крайних форм насилия или угрозы насилием для устрашения противников с целью достижения конкретных целей.

В наши дни существует множество форм терроризма, которые можно классифицировать по субъектам террористической деятельности и по направленности на достижение тех или иных результатов.

Внутригосударственный терроризм представляет собой деятельность специально организованных террористических групп или террористов-одиночек, акции которых направлены на достижение различных политических целей в пределах одного государства. Террором может называться насилие, сознательно направленное по отношению к государству. Насилие выступает в двух формах: 1) прямое насилие, которое выражается в непосредственном применении силы (война, вооруженное восстание, политические репрессии, террор), и 2) косвенное (скрытое) насилие, которое не предполагает непосредственного использования силы (различные формы духовного, психологического давления, политическое вмешательство, экономическая блокада), но означает только угрозу применения силы (политическое давление, дипломатический ультиматум). Как отмечается в правовой литературе, к государственному террору чаще прибегают нестабильные режимы с низким уровнем легитимности власти, которые не могут поддерживать устойчивость системы экономическими и политическими методами. Политический террор Россия познала еще во времена Народной воли, участники которой широко пользовались террористическими методами для борьбы с ненавистным правительством (эта организация подготовила 7 покушений на Александра II). Однако, если в прошлые времена террористы избирали в качестве жертв конкретных государственных или общественных деятелей, то современные политические террористы не гнушаются массовыми убийствами: из досадных издержек посторонние жертвы превратились в одно из самых действенных средств современного терроризма. Паника - вот на что рассчитывают террористы. Они ничего не требуют, ни к чему не призывают. Просто взрывают дома, пытаясь посеять животный страх и панику. Страх не является самоцелью. Страх - лишь средство достижения определенных политических целей.

Так, политический терроризм - это использование террора в политических целях. Именно поэтому главными объектами террористических действий выступают большие массы заведомо беззащитных людей. И чем беспощадней и кровавей будет террористическая акция, тем лучше для террористов. Это значит, что тем быстрее власть, политические силы или население будут делать то, что от них требуется. В этом отношении больницы, родильные дома, детские сады, школы, жилые дома - идеальные объекты для политических террористов. То есть, при политическом терроре главным объектом воздействия являются не сами люди, а политическая ситуация, которую посредством террора в отношении мирных жителей пытаются изменить в нужном для террористов направлении. Обычные террористы для достижения своих целей сначала угрожают насилием, и только при неуступчивости реализуют свои угрозы, политический же террор изначально предполагает массовые человеческие жертвы. Как бы то ни было, терроризм квалифицируется как уголовное преступление, независимо от его причин, целей и мотивов. Современный политический терроризм слился с уголовной преступностью, они взаимодействуют и поддерживают друг друга. Их цели и мотивы могут быть различными, но совпадают формы и методы. Вот несколько примеров: колумбийские террористические организации взаимодействуют с наркомафией, корсиканские - с сицилийской мафией. Часто для получения достаточных финансовых ресурсов для своей деятельности политические террористические группировки пользуются уголовными методами - контрабандой, незаконной торговлей оружием. Кроме того, не всегда можно понять, с какой целью совершаются такие акты, как захват заложников, убийство известных журналистов, угон самолетов. Какой характер они носят - уголовный или политический?

Когда государственный терроризм выходит за границы отдельных стран, он приобретает характер международного. В последнее время этот вид терроризма приобрел невиданные, глобальные масштабы. Международный терроризм расшатывает государственные и политические устои, наносит огромный материальный ущерб, уничтожает памятники культуры, подрывает международные отношения. Как и любая другая форма террора, международный терроризм проявляется в беспорядочном насилии, обычно направленном против людей без разбора для создания в массах идеи, что цель оправдывает средства: чем ужаснее преступление, тем лучше с точки зрения террористов.

Разновидностями международного являются транснациональный и международный криминальный терроризм. Первый представляет собой различные акции негосударственных террористических организаций в других государствах. Однако, они осуществляются самостоятельно и не нацелены на изменение международных отношений. Второй проявляется в действиях международной организованной преступности, участники которой могут быть далеки от каких-либо политических целей, а их акции могут быть направлены против конкурирующих преступных организаций в другой стране.

В соответствии с направленностью терроризм можно классифицировать также на: социальный, преследующий цель коренного или частичного изменения экономического или политического строя собственной страны; националистический, практикуемый организациями сепаратистского толка и организациями, поставившими своей целью борьбу против диктата инонациональных государств; религиозный, связанный либо с борьбой приверженцев одной религии (или секты) в рамках общего государства с приверженцами других, либо с попыткой низвергнуть светскую власть и утвердить власть религиозную.

Терроризм, представляющий собой опасность глобального масштаба, в современных условиях, по существу, превратился в угрозу политическим, экономическим, социальным институтам государства, правам и фундаментальным свободам человека. Нам уже грозит ядерный терроризм, терроризм с применением отравляющих веществ, информационный терроризм.

Сегодня в мире насчитывается около 500 нелегальных террористических организаций. С 1968 по 1980 гг. ими было совершено около 6700 террористических актов, в результате которых погибло 3668 и ранено 7474 человека. В современных условиях наблюдается эскалация террористической деятельности экстремистски настроенных лиц, групп и организаций, усложняется ее характер, возрастают изощренность и античеловечность террористических актов. Согласно исследованиям ряда российских ученых и данным зарубежных исследовательских центров, совокупный бюджет в сфере террора составляет ежегодно от 5 до 20 млрд. долларов.№

Хотелось бы отметить тот факт, что кроме многочисленных террористических организаций, существует и множество поддерживающих эти организации государственных структур и даже государств-спонсоров терроризма. В основном это развитые западные и арабские нефтедобывающие страны. Совершенно очевидно, что явление терроризма становится особенно опасным, если оно создается и поддерживается государственными режимами, особенно диктаторского, националистического, сепаратистского типа. Предполагается, что базы подготовки террористов существуют, по меньшей мере, в десятке стран: Иран, Ирак, Северная Корея, Ливия, Сомали, Куба, Сирия, Судан. Экстремистские и террористические организации и группировки, не исключая и мусульманские, находятся на территории таких развитых стран как Германия, Великобритания, Франция. Террористическое подполье - в том числе такие группировки, как Хамас, Хезболла, Исламский джихад - действуют в труднодоступных джунглях и пустынях и скрываются в центрах больших городов.

Кровавые акции чеченцев, события 11 сентября в США, почти ежедневные террористические акты в Израиле, поражающие своей жестокостью и варварскими формами (взрывы в местах массового скопления людей - кафе, магазинах, административных зданиях, пассажирских автобусах и самолетах)… И это далеко не полный список действий террористов-фанатиков за последние несколько лет. Хотелось бы отметить, что все перечисленные акты совершались террористами на религиозной почве. Именно религиозные убеждения Бен Ладена делают его и его последователей такими опасными. Известно, что агенты так называемого террориста номер один уже в течение многих лет пытались купить или выкрасть ядерные технологии. По-видимому, они считали это своим главным религиозным назначением - добраться до химического, биологического и ядерного оружия массового поражения. Вот что пишет Стивен Саймон, бывший член Совета Национальной безопасности, издавший книгу о религиозном терроризме: Это не насилие на службе какой-либо практической программы. Это - убийство неверных во славу Аллаха. Для человека нерелигиозного - это безумие. И может ли это кончиться само по себе? Факты говорят за себя: у них есть только одна цель - убить, возможно, большее число людей, чтобы подорвать, таким образом, власть сатаны. И никакой ответственности: есть только один моральный критерий, и этот критерий - Бог. Восторженные и убежденные, что они выполняют волю Божью, террористы-фанатики лишены какого-либо морального самоограничения. Они ограничены только своими возможностями.

Современный терроризм представляет не только угрозу безопасности отдельных политических или общественных деятелей, организаций, государств. Принимая во внимание глобальные масштабы и размах терроризма сегодня, можно с полной определенностью утверждать, что он представляет смертельную опасность для всего человечества. Известными фактами являются попытки отравления водопроводной воды, распыления радиоактивных веществ, применение оружия массового поражения в метро, угрозы применения горчичного газа, бациллы сибирской язвы, распространение которой могло бы сравниться по количеству жертв с действием термоядерного оружия. Террористами также была создана подпольная лаборатория по производству палочки ботулинуса, 200 граммов которого достаточно для уничтожения всего живого на планете, не раз предпринимались попытки проникнуть на ядерные объекты, получить доступ к химическому и бактериологическому оружию.

Таким образом, для решения вышеизложенной проблемы представляется необходимым совершенствование национального уголовного законодательства, ужесточение санкций по отношению к государствам, поддерживающим терроризм, координация усилий и тесное сотрудничество всех международных организаций по борьбе с терроризмом. [4, c.45]


1.3 Основные причины, порождающие терроризм


Терроризм появляется, когда общество переживает глубокий кризис, в первую очередь кризис идеологии и государственно-правовой системы. В таком обществе появляются различные оппозиционные группы - политические, социальные, национальные, религиозные, - для которых становится сомнительной законность существующей власти. Терроризм имеет тенденцию к росту именно в переходные периоды и этапы жизни общества, когда в нем создается определенная эмоциональная атмосфера, а неустойчивость является основной характеристикой базовых отношений и социальных связей. Это является благодатной почвой для взращивания насилия и агрессивности в обществе и приводит к тому, что та или иная экономическая, этническая, социальная, религиозная или другая группа пытается навязать свою волю обществу, используя при этом в качестве инструмента реализации своих устремлений насилие.

Проблема терроризма приобретает особую остроту в период социальных конфликтов, которые являются провоцирующим фактором террористического поведения. В свою очередь, причиной возникновения конфликтных ситуаций является переходный период, коренное изменение социально-политического и экономического устройства общества. Конфликты отличаются длительностью, степенью остроты противоречий, методами разрешения.

Различаются социальные конфликты, имеющие политические, экономические, национальные, религиозные корни. Террорист использует любую форму конфликта, поскольку она создает благоприятные условия для достижения им своих целей путем совершения преступлений. [5, c.16]

Рассмотрим наиболее существенные причины, порождающие терроризм, на примере России. Переходный период, отягощенный тяжелым экономическим кризисом, создал условия социального противостояния, сформировал особое состояние массового сознания, для которого характерна неадекватная оценка реальной действительности, широкое распространение получили настроения неуверенности, неоправдавшихся ожиданий, социального страха, озлобленности и агрессивности. В этих условиях легко воспринимаются экстремистские призывы к акциям протеста. Нищета, безработица, безысходность, крайняя дифференциация населения по уровню доходов, слабость государственной власти, ее неспособность обеспечить безопасность личности и ее имущества приводят к тому, что культ насилия начинает стремительно прокладывать себе дорогу, и экстремизм в этих условиях становится неотъемлемой частью менталитета общества. Утрата людьми уверенности в своем настоящем и будущем, разрушение всех идеалов бывшего советского общества, царящая везде атмосфера насилия и жестокости, культивируемая средствами массовой информации, создают весьма благоприятные условия для роста преступности, а терроризм приобретает масштабы национального бедствия.

Не стоит забывать и о том, что Россия обладает уникальными геополитическими характеристиками: необъятность территории, многонациональный характер населения, несходство традиций и обычаев наций и народностей, неравномерность регионального социально-экономического развития. Все это, безусловно, сказывается на общественной.

стабильности, способствует нарушениям безопасности граждан. На территории России проживают миллионы мусульман, основная часть которых исповедует радикальные течения, связанные с проявлениями насилия и особой жестокости. У ряда народов и этнических групп России насилие, экстремистские и террористические методы решения проблем часто являются элементами национальной культуры и религии.

Фактором, способствующим активизации терроризма в России в постсоветский период, явилось и разрушение административно-командной системы. Интересным представляется тот факт, что распространенный в советское время тезис о существовании терроризма в международных отношениях в капиталистических странах и лишь отдельных террористических акций в социалистических странах, соответствовал действительности, так как мировой опыт свидетельствует о том, что общество демократического типа создает более благоприятные условия для террористической деятельности, чем административно-командная система с ее жестким контролем как за поведением отдельной личности, так и за функционированием всех общественно-политических институтов. Из этого можно сделать вывод, что разрушение административно-командной системы и демократизация общества могут способствовать усилению политического экстремизма и терроризма. Особенно уязвимым с этой точки зрения является переходный период, сопровождающийся ломкой старых и формированием новых государственных структур, усилением элемента нестабильности, резким обострением внутренних противоречий, основанных на нерешенных социально-экономических, национальных, религиозных и других проблемах, появлением различного рода негативных явлений. Переходный период опасен также потерей частью российского общества нравственных и социальных ориентиров, что зачастую приводит к стремлению решить те или иные проблемы с помощью насилия.

Следует отметить и все возрастающее влияние различных экстремистских структур из-за рубежа на так называемые горячие точки, отдельные группы населения России - на беженцев или эмигрантов из других стран, всемерное поощрение нестабильности и сепаратизма в России западными спецслужбами. Некоторые общественно-политические, национальные, религиозно-политические объединения допускают использование насильственных методов борьбы для достижения своих конкретных политических целей, создают незаконные вооруженные формирования. В политическую практику таких организаций в отдельных регионах входит и непосредственное применение методов насилия - для запугивания и устрашения политических оппонентов, для оказания определенного давления на органы государственной власти, дестабилизации политический обстановки, срыва предпринимаемых властями усилий по урегулированию конфликтов. Все чаще раздаются угрозы уничтожить объекты жизнеобеспечения, жилой фонд, промышленные предприятия. Даже без выдвижения требований политического характера такие акции могут резко дестабилизировать политическую обстановку, стать причиной организованных или стихийных противоправных массовых выступлений.

Резко растет масштаб незаконного оборота в России различных видов оружия, что является важнейшей предпосылкой увеличения числа террористических проявлений, усиления их общественной опасности. О размахе терроризма может свидетельствовать сводка МВД по результатам операции Вихрь-Антитеррор, проведенная на объектах транспорта в октябре 1999 г.: в течении нескольких дней из незаконного оборота было изъято около 200 единиц огнестрельного оружия, свыше 38 тысяч боеприпасов, 50 взрывных устройств. Сотрудниками Минераловодского УВДТ обнаружен подпольный склад хранения 2 тонн взрывчатых веществ в помещении акционерного общества. На вокзале станции Волгоград-1 задержана местная жительница с пятью взрывпакетами и 80 патронами различного калибра. В лесу под Котовском Тамбовской области обнаружен склад взрывчатых веществ - 453 кг тола и гексогена, в Москве в разных местах - несколько тонн взрывчатки, предназначенной для совершения терактов. 1 И это лишь официальная статистика! Невозможно даже представить, сколько еще средств и орудий совершения террористических актов находится в руках преступников и дельцов преступного оружейного бизнеса.

Весьма негативным фактором являются и социальные противоречия, присущие современной российской действительности. Это:

противоречия, обусловленные расколом общества на группы с различным экономическим положением. Замедлился процесс формирования среднего слоя, который создает основу социальной стабильности, увеличилось число люмпенов, пополняющих криминальные группы различного толка. Затем последовали отток активной части населения из приоритетных сфер жизнедеятельности (производства, науки, образования), возрастание социальной вражды и агрессивности, обвальный рост преступности, прежде всего тех видов преступлений, которые связаны с насилием против личности;

противоречия, обусловленные углублением национальных, религиозных, региональных и иных конфликтов;

противоречия, обусловленные разрушением сложившейся и отсутствием новой эффективной системы социальных гарантий жизни населения. При этом сказывается действие таких факторов, как рост социальной неудовлетворенности, формирование в связи с этим настроений социальной отчужденности, усиление иждивенчества со стороны значительной части общества, постепенное втягивание определенной части населения в криминальные отношения; в связи с материальной и финансовой неустроенностью, бытовыми сложностями для военнослужащих, массовыми увольнениями из вооруженных сил и органов внутренних дел, разведки и контрразведки формируется отрицательный социальный потенциал в среде военнослужащих и, как следствие, - падение престижа армии, органов внутренних дел, рост преступности среди военнослужащих, переход в криминальные структуры многих профессионалов из МО, МВД, ФСБ.

Все вышеперечисленные противоречия привели к таким неблагоприятным последствиям, как:

формирование очагов социальной напряженности и противоборства, способных легко перейти в стадию открытого конфликта с активным применением форм насилия, в том числе и террора;

снижение эффективности деятельности правоохранительных органов и возрастание угрозы безопасности личности и имущества;

утрата государством контроля над экономическими и финансовыми ресурсами страны, оборотом оружия;

проникновение в Россию и деятельность на ее территории зарубежных экстремистских террористических организаций и религиозных сект (Хесболлах, Братья-мусульмане и пр.);

обострение криминогенной обстановки и распространение правового нигилизма;

усиление влияния лидеров организованной преступности на развитие и обострение процессов противоборства, дестабилизации общества. Очевидным является тот факт, что организованная преступность уже провела и проводит своих представителей в органы исполнительной и законодательной власти в различных регионах страны;

усиление миграции населения, нарастание волны беженцев, что влечет за собой тяжелые экономические и социальные последствия и создает новые очаги напряженности в различных регионах, местах поселения беженцев. Лишенные социальной и материальной основы жизни, они становятся одной из наиболее опасных социальных групп пополнения криминальных группировок, входят в наиболее организованные и жестокие преступные группировки, построенные на этнической основе;

отсутствие контроля за распространением способов террористической деятельности через информационные сети, публикация пособий по изготовлению взрывчатых веществ, организации взрывов. Совершенствование информационных технологий расширяет возможности пропаганды идей терроризма, распространения современных технологических приемов организации и проведения террористических акций. Например, террористические структуры широко используют возможности глобальной информационной компьютерной сети Internet, в которой имеют свои страницы перуанские террористы из Сендеро Луминосо и Тупака Амару, боевики афганского движения Талибан, грузинские националисты из группы За свободную Грузию и многие другие террористические организации.

Кроме перечисленных, существуют и другие факторы, служащие благоприятной почвой для развития терроризма не только в России, но и за ее пределами. [6, c.42]

Это, в первую очередь, экономические факторы. Именно они, по мнению многих юристов и социологов, являются главной предпосылкой возникновения терроризма во всех его проявлениях. Экономический кризис ущемляет интересы средних слоев населения, которые при этом могут создавать своим поведением политическую нестабильность в виде забастовок, пикетов, перекрытий транспортных магистралей. Безработица молодежи объединяет ее в группы, а наличие большого количества свободного времени приводит к тому, что для них участие в делах группы становится основной формой деятельности. А в зависимости от личных качеств человека (отсутствие трудолюбия, желание быстро разбогатеть, привлечь к себе внимание хоть на некоторое время, стать популярным в своей среде) может побудить его к активной террористической деятельности.

Негативное воздействие оказывают и противоречия в политических отношениях, среди которых принципиальное значение приобретают:

противоречия между демократическими конституционными принципами и реальной практикой;

противоречия, вытекающие из продолжающегося процесса политического размежевания общества, формирования социальных групп и слоев с противоположными политическими интересами;

противоречия, порожденные отчужденностью между властью и населением;

противоречия, вызванные ослаблением социально-экономических и культурных связей между центром и регионами, а также между отдельными регионами.

Вся совокупность социальных, экономических, политических и иных противоречий дополняется противоречиями в духовной сфере, влекущими за собой деградацию духовной жизни общества, разрушение исторических, культурных, нравственных традиций, гуманистических ценностей, утверждение культа индивидуализма, эгоизма, жестокости и насилия, неверие в способность государства защитить своих граждан, формирование в обществе настроений национального унижения и обесценивание таких понятий, как долг, достоинство, честь, верность Отечеству, т.е. потерю идеологии государственности. Именно при возникновении таких явлений происходит героизация уголовных авторитетов, бандитов и террористов.

Особого внимания заслуживают и психологические аспекты проблемы терроризма. Их анализ нужен для объяснения не только конкретного террористического акта и его причин, но и всего явления терроризма в целом. Знание психологии терроризма позволяет понять, от кого можно ожидать соответствующих действий, что представляет собой террорист как личность, как предупреждать и расследовать преступления, связанные с террором, как наказывать виновных. Основу психологического познания терроризма составляет анализ мотивов этого преступления. Возникает вопрос: какую выгоду получает виновный от совершения соответствующего акта, в том числе и в тех случаях, когда он действует за материальное вознаграждение? Ведь корыстные стимулы лишь внешне выглядят естественными мотивами, а под ними, в глубине, на бессознательном уровне, функционируют еще и другие, не менее мощные побуждения, которые достаточно часто являются ведущими.

Итак, остановимся на вопросе о непосредственных причинах обращения к террористической деятельности. Это:

причины психопатологического характера. Среди ученых-психологов ведутся дискуссии относительно того, кто преобладает среди террористов - нормальные люди или люди с психическими отклонениями. Большинство исследователей склоняются все же к первому;

мотивы самоутверждения, молодежной романтики и героики, придания своей деятельности особой значимости, преодоления отчуждения, обезличивания, стандартизации;

корыстные мотивы, которые могут вытеснять идейные или переплетаться с ними. Кроме того, кого-то просто нанимают для совершения террористических актов;

очень часто терроризм является результатом железного убеждения в обладании естественной, высшей, окончательной истиной, уникальным рецептом спасения своего народа или даже всего человечества (идейный абсолютизм).

Приведенная типология далека от совершенства. Некоторые ее пункты переплетаются. Так, идейный абсолютизм может сопрягаться с корыстной заинтересованностью или быть присущим лицам с психическими отклонениями. Однако представление о мотивах террористической деятельности, пусть даже логически не слишком строгое, необходимо не только в исследовательских, но и в практических целях. [7, c. 32]

Тем не менее, следует заметить, что корни терроризма лежат не столько в психологии, сколько в политических, экономических и иных социальных отношениях. И террористической деятельностью люди занимаются не в силу психологических аномалий (хотя они, как уже отмечалось, и могут иметь место). Важнейшими причинами являются все же аномалии политические, территориальные, идеологические, религиозные. Углубляющийся социальный, экономический, духовный и политический кризис, ослабление правопорядка порождают новые противоречия, для разрешения которых отдельные лица и организации все чаще прибегают к насилию. Разрушая и убивая, террористы преследуют отдаленные цели, а сами убийства и взрывы рассматриваются ими лишь как средства достижения целей. Терроризм в широком понимании сочетает самые разные формы террористической деятельности - от политической, идеологической, религиозной до разовых кровавых акций, от справедливой вынужденной борьбы за свое выживание, существование или освобождение до зверского уничтожения ни в чем не повинных людей в узко корыстных и политических интересах.

Рассмотренные предпосылки и причины терроризма, конечно, не дают полной картины этого сложного феномена. Имеется много частных, индивидуальных причин и мотивов обращения к террористической деятельности, например, личные обиды, зависть, ущербность, садистские наклонности, эмоциональные аффекты и т.д. [7, c.46]


ГЛАВА 2. ВЛИЯНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ФАКТОРА НА ТЕРРОРИЗМ


2.1 Мотивация терроризма. Личность террориста


К сожалению, в настоящее время отсутствуют развернутые характеристики личности террориста на достаточно репрезентативном уровне. Поэтому мы можем располагать лишь отдельными, даже разрозненными сведениями по этому поводу, имеющему весьма важное значение для понимания мотивации терроризма.

И.В. Линдер и С.А. Титков приводят некоторые интересные сведения о личности террориста, но, к сожалению, не указывают, из каких источников, кем и какими методами они получены. Они считают доказанным, что большая часть террористов - люди, обделенные в детстве материнским вниманием. У них очень часто встречаются заболевания среднего уха. Есть определенные закономерности: недостаточное развитие, детский травматизм, какие-то (?) врожденные заболевания. Часть из них люди с ярко выраженным дефектом личности, многие же - абсолютно адекватные, хорошо закамуфлированные люди с актерскими данными. Есть такие, которые «больны» сверхидеей и осознанно идут на совершение террористического акта, прекрасно осознавая все его последствия для себя. Указанные авторы акцентируют внимание на том, что среди террористов много лиц, которые в детстве, молодости подвергались унижениям, не могли самоутвердиться. Потом, выйдя на следующий уровень развития, они поняли, что могут отомстить, причем не только своим обидчикам, но и всему обществу. Это люди, которые не смогли реализовать свои идеи. Такое положение вызывает неудовлетворенность и желание любым способом самоутвердиться, доказать свое «Я». Человек подчас не осознает, что не мог реализовать это в свое время не потому, что ему не дали, а потому, что он вообще не мог этого сделать - ему это было не дано. Но он не может или не хочет себе в этом признаться. Ему кажется, что общество недооценило, неправильно обошлось с ним. И достаточно часто такие рассуждения имеют под собой почву.

Очень многие террористы - это люди, которые в свое время, выступая за какие-то права и свободы, были осуждены государством, выброшены, поставлены за черту закона, и для них терроризм становится социальной местью этому государству. Это люди, хорошо мотивированные, те же, которые борются с терроризмом, часто мотивированы хуже и подвержены фрустрациям. Фрустрация у последних связана с недостатком материальных благ и риском.

Большинство террористов (по данным И.Б. Линдера и С.А. Титкова) составляют мужчины, хотя много и женщин, роль которых в террористических организациях очень высока. С начала терроризма в России XIX века женщинам в нем отводилась важная роль, многие были идеологами, сами осуществляли террористические акты. Такие террористические организации, как Ирландская революционная армия, Красные бригады, латиноамериканские группы и т.д., активно используют женщин в агентурных и боевых целях.

По данным Дж. Поуста, террористы не попадают в специфическую диагностико-психиатрическую категорию. Хотя был установлен некоторый ряд от нормального типа до психопата, большая часть сравнительных исследований не обнаружила никакой явной психической ненормальности в большинстве случаев. Тем не менее, индивиды со специфической личностной предрасположенностью становятся на путь терроризма. Суэллволд наблюдал значительную долю озлобленных паранойяльных индивидов среди членов террористических групп. Общая черта многих террористов - тенденция к экстернализации, поиску вовне источников личных проблем. Хотя эта черта не является явно паранойяльной, имеет место сверхсосредоточенность на защите «Я» путем проекции. Другие характерные черты - постоянная оборонительная готовность, чрезмерная поглощенность собой и незначительное внимание к чувствам других. На основе психодинамически ориентированных интервью с небольшой группой захваченных террористов из Фракции Красной Армии (РАФ) Боллингер обнаружил психодинамику, сходную с той, которая была обнаружена в случаях, пограничных с нарциссическими. Особое впечатление на него произвела история нарциссических травм, которые ведут к недостаточному чувству самоуважения и неадекватной интеграции личности. Террористы, которых он интервьюировал, обнаружили черты расщепления, характерные для индивидов с нарциссической и пограничной личностью. Он выявил, что они отщепляют низкооцениваемые части самих себя и проецируют их на истеблишмент, который является угрозой для их агрессивности. Индивиды, вошедшие в террористические группы, рекрутируются из всех профессий, из всех слоев общества. Они представляют собой самые разнообразные культуры и национальности, поддерживают широкий спектр идеологических направлений.

Личностные особенности террористов будут заметно разниться в зависимости от конкретного вида террористической активности. Политические и «идеалистические» террористы заметно отличаются от националистических, религиозных и тем более криминальных. Однако не следует думать, что специфика каждого однозначно явственна, что любой, к примеру, политический террорист более развит и интеллектуален, чем националистический, участвующий в разбойничьи-устрашающем набеге на соседний народ. Конечно, современный политический террорист должен быть более образован, тактически и технически подготовлен, чем любой другой, особенно если он действует в группе, созданной, оснащенной и поддерживаемой тоталитарным государством. Но не каждый даже политический экстремист должен обладать названными качествами, уметь профессионально анализировать информацию, прогнозировать и планировать свои и чужие действия - он может быть и простым исполнителем. Даже руководители политических террористических групп будут существенно отличаться друг от друга в зависимости от идеологической основы своего функционирования, состава группы, масштаба и целей ее действий, технической оснащенности, конкретных целей и т.д.

Терроризм, по мнению В.В.Витюка, опирается на извечные свойства человеческой натуры, которые доминируют в психологии и определяют менталитет не очень большой группы лиц, но в той или иной мере присущи многим, если не всем людям. Готовность к насилию вообще и террористическому, в частности, корнями уходит в органически присущую человеку склонность к агрессивности и разрушительным инстинктам. Качества эти с различной силой выражены у разных людей и в той или иной мере обузданы существующими правовыми и нравственными нормами, воспитанием и культурой. Но не в одинаковой мере и не одинаково эффективно. Лица того психического склада, для которого характерны примат эмоций над разумом, непосредственных активных реакций на действительность над ее осмыслением, предвзятость оценок, низкий порог терпимости и отсутствие должного самоконтроля, достаточно легко и естественно сживаются с идеей насилия. То же самое относится и к лицам вполне рационалистического склада, которые отличаются завышенными самооценками, жаждой самоутверждения, властолюбием, презрением к людям или политическим фанатизмом.

Все эти характеристики лиц, склонных к насилию, верны. Действительно, примат эмоций над разумом (импульсивность), предвзятость оценок, низкий порог терпимости (раздражительность, возбудимость), отсутствие должного самоконтроля и другие достаточно точно описывают личность насильственного преступника и вписаны в мотивацию его поведения. Однако среди перечисленных черт нет таких, или, точнее, сочетания таких, которые отличали бы именно террористов. Между тем их поиск составляет основную задачу научного объяснения мотивации террористического поведения, как, впрочем, и любого другого человеческого поведения. Указание на «извечные свойства человеческой натуры, которые доминируют в психологии», здесь ничего не проясняет, поскольку непонятно, о каких свойствах в данном случае идет речь.

Трудно предположить, что какие-то психологические свойства без указания на то, что они собой конкретно представляют, действительно детерминируют террористическое поведение. Я полагаю, что по своим психологическим особенностям террористы особенно близки должны быть убийцам, поскольку терроризм в первую очередь и в основном - это убийство. Точнее - его особая разновидность, когда посягательство на чужую жизнь чаще происходит не из-за ненависти или вражды к данному конкретному человеку, а в связи с тем, что он является представителем какой-то социальной группы, исполнителем определенной социальной роли. Это, за исключением нападений на государственных и общественных деятелей, так сказать неличностные преступления. Если вернуться к «обыкновенным», «нетеррористическим» убийцам, то их, согласно нашим исследованиям, отличают такие черты, как подозрительность, злопамятность, отчужденность, мстительность, эмоциональная холодность, отсутствие эмпатий. Некоторых из таких убийц характеризует высокая уязвимость, ранимость, болезненная восприимчивость в области межличностных отношений.

Все эти личностные особенности можно обнаружить и среди террористов-убийц. Есть основание считать достоверным существование террористического типа личности, как есть причины, причем очень веские, говорить вообще о преступниках как об определенном типе личности. В этом нас убеждают многие социологические и психологические исследования конкретного характера. Но есть, конечно, и другое мнение по этому поводу, основывающееся больше на абстрактных размышлениях, чем на эмпирических данных.

Так, применительно к «левому» терроризму В.В. Витюк и С.А. Эфиров в 1987 г. писали, что само понятие «экстремистский тип личности» или «экстремистский тип сознания» выглядит весьма расплывчатым, неоднозначным и вряд ли поддается строгому определению. Пытаться установить единый психологический и интеллектуальный прототип экстремиста - неблагодарная, вероятно, даже безнадежная задача. Уже одно число попыток такого рода, их разнообразие, а часто и несовместимость красноречиво свидетельствуют об этом. Террористов квалифицировали как идеалистов и как шизофреников, как фанатиков догмы и как садистов, как людей ущербных, закомплексованных, самоутверждающихся, пожираемых личными амбициями и властолюбием либо отчаянием и жаждой уничтожения, как людей морально глухих и как мучеников высшего морального императива, как преступников и как героев.

Указанные авторы приводят мнение некоторых западных специалистов, которые считают, что легче описать то, что не характерно для террориста, чем то, что для него характерно. В целом террористы - это не трепетные искатели, не психопаты, не высоко идейные личности, не люди низкого соцэкономиче-ского статуса и не исключительные люди. Террористическое движение содержит в равной мере альтруистических идеалистов и безнравственных богохульников, писал Н.Ливингстоун, прожектеров и негодяев, умеренных и экстремистов, тех, кто ищет удобного случая, и тех, кто спасается бегством от банкротства, сторонников авторитарной власти и противников всяческой устоявшейся власти. Богатые, как и бедные, оказываются рекрутированными в террористические организации, ученые наравне с неграмотными, те, кто побуждается личными амбициями, а также и те, кто движим идеологическими мотивами.

В.В. Витюк и С.А. Эфиров, несмотря на весь свой скептицизм по поводу возможности определения типа личности рецидивиста, тем не менее утверждают, что они имели возможность убедиться, что террористам присуща предельная нетерпимость к инакомыслию и фанатизм, порожденные максималистским идеалистическим утопизмом, ненавистью к существующему строю или обостренным чувством отверженности. Им свойственна твердая вера в обладание абсолютной, единственной и окончательной истиной, вера в мессианское предназначение, в высшую - и уникальную - миссию во имя спасения или счастья человечества. Вера в названную миссию может быть «темной», чисто эмоциональной, а может основываться на «рациональных», идеологических постулатах, но ее наличие отличает истинного экстремиста от «попутчиков» и людей, по тем или иным причинам случайно оказавшихся в экстремистских группах. В них могут быть и просто проходимцы, темные, неосведомленные или недалекие люди, попавшие под чье-то влияние.

Описываемый тип личности - «закрытый» тип - так считают В.В. Витюк и С.А. Эфиров, видимо, забыв собственное утверждение о невозможности определения типа личности террориста. «Закрытый» он потому (с этим нельзя не согласиться), что исключает всяческую критическую мысль, свободу выбора, несмотря на то что видит мир только в свете предустановленной «единственной истины», хотя она, быть может, не имеет никакой связи с реальностью или давно ее утратила. Логичным следствием «закрытости» и фанатизма является поразительная, подчас парадоксальная узость, односторонность, ведущая к максималистской абсолютизации частного, вырванного из общей системы связей. В силу этого мир в результате трансформации в таком сознании теряет реальные очертания, само же сознание становится мифологизированным.

Я намеренно привожу столь многие соображения В.В. Витюка и С.А. Эфирова потому, что из их описаний вытекает противоположное тому, что они же отрицали, а именно, тип личности «левого» террориста. Как оказывается, создание такого типа отнюдь не неблагодарная и не безнадежная задача, если, конечно, не исходить из того, что какой-то данный тип должен обладать только теми чертами, которые не присущи никакому иному. Понятно, что этого просто не может быть. Если бы было так, типологические научные исследования просто прекратились бы. Вместе с тем грубой ошибкой выглядела бы попытка типологизировать личность террориста независимо от типа самого терроризма и объединить в одну типологическую группу, например, партизан, «левых» и «правых» террористов с вымогателями из преступных организаций, прибегающих к террору для запугивания предпринимателей или своих конкурентов из других банд. Естественно, что политические террористы будут иметь мало общего с партизанами или организованными преступниками. Соображения же исследователей, что политическими (в данном случае «левыми») террористами являются закомплексованные, самоутверждающиеся, морально глухие, фанатично настроенные и т.п. люди, являются, по-моему, достоверными.

Ниже мы сможем убедиться, что террористам присущи и некоторые другие, весьма важные личностные особенности, которые имеют первостепенное мотивационное значение. Многие из них связаны с тем фактом, что террорист непосредственно соприкасается со смертью, которая, с одной стороны, влияет на его психику, поступки и на события, в которые он включен, а с другой - его личностная специфика такова, что он стремится к ней. Террорист начинает соответствовать ей, разрушает последние преграды, отделяющие от нее, позволяет ей непосредственно влиять на себя. Смерть отпечатывает на нем свой образ, начинает говорить с ним не на человеческом, а на своем языке, и ее речь приносит то понимание, которое не может дать никакой другой человек. Террорист не защищен от нее задачей выживания, чаще всего он и не ставит таковой перед собой, приходя по своей воле в зону смерти, от которой обычно стремится держаться подальше любое живое существо. Раз приблизившись к смерти, такой человек начинает приобретать опыт, который либо осознается и становится основой внутреннего развития, либо не осознается и на уровне личностного смысла определяет поведение, в том числе через потребность вновь и вновь испытать дрожь соприкосновения с тем, что находится за гранью. Наркотическая для них атмосфера близости смерти может толкать на совершение и других убийств, не обязательно террористических, например, на участие в разных военных конфликтах. Среди террористов встречаются люди разных возрастов, и многое зависит от того, какое место занимает конкретное лицо в иерархии террористической организации. Руководителями и организаторами терроризма чаще бывают лица старших возрастов, исполнителями - молодые. Их век недолог, именно они наиболее уязвимы и для пуль стражей порядка, и для уголовной юстиции.

Женщины, конечно, составляют меньшинство среди террористов, но среди них встречаются весьма яркие личности. Например, Ульрика Майнхоф, одна из руководителей Фракции Красной Армии, ведущий теоретик терроризма и преданная ему до испепеляющего фанатизма, до абсолютно тотальной ему верности. Это ей принадлежит утверждение: «Мы заявляем, что тот, кто носит униформу, - свинья, т.е. он уже не является человеческим существом: таково наше решение проблемы. С этими людьми вообще нельзя говорить, и выстрелы здесь само собой разумеются». Ради революции она отказалась от своих двух детей; покончила самоубийством в возрасте 42 лет, что еще раз подтверждает неискоренимое влечение террористов к смерти - к своей и чужой.

На Арабском Востоке известность получила Лейла Халед, чья красивая внешность стала дополнительным фактором для ее популярности как террористки. Характер терроризма в целом, как и смысл отдельных террористических актов, определяются не только сегодняшними социально-политическими, национальными и иными реалиями и противоречиями: он уходит своими корнями в глубь человеческой истории, в самые древние, даже первобытные времена, в дорелигиозные и религиозные представления, определяется мироощущением человека, его отношением к обществу и самому себе, его вечным и бесплодным поиском защиты и справедливости. Наряду с социальными факторами, детерминирующими террористические проявления, особого внимания заслуживают психологические аспекты проблемы. Это необходимо для объяснения не только конкретного террористического акта и его причин, но и всего явления терроризма в целом. Знание психологии терроризма позволяет также понять, от кого можно ожидать соответствующих действий, что представляет собой террорист как личность, как предупреждать и расследовать преступления, связанные с террором, как наказывать виновных.

Основу психологического познания терроризма составляет анализ мотивов этого преступления. Имеются в виду, конечно же, не внешне видимые причины поведения отдельных лиц, совершающих террористические акты, а собственно мотивы - как смысл, субъективное значение такого поведения. Главный вопрос, возникающий здесь, видится в следующем: в чем выигрыш, в первую очередь психологический, от совершения соответствующих действий для самого виновного, в том числе и в тех случаях, когда он действует за материальное вознаграждение. Последнее обстоятельство выделено в связи с тем, что корыстные стимулы лишь внешне выглядят единственными мотивами, а под ними, в глубине, на бессознательном уровне, функционируют еще и другие, не менее мощные побуждения, которые достаточно часто являются ведущими мотивами. Следовательно, мотив - это не то, что лежит на поверхности, не то, что может объяснить сам преступник, и не то, разумеется, что указано в приговоре.

Терроризм представляет собой порождение деструктивных сил в обществе и человеке, отражает культ насилия и всемерно способствует его усилению и распространению, обесценивая человеческую жизнь. Терроризм резко снижает значимость законов и возможность компромиссов, которые являются непременным атрибутом цивилизации, в то же время возводя наглую и жестокую силу в ранг едва ли не главного регулятора жизни, в том числе международной. В этой последней сфере он порождает серьезные затруднения в деле сотрудничества и взаимопонимания разных стран, иногда даже ставя под сомнение возможность их сосуществования.

Терроризм способен приводить к свертыванию политических, правовых, этических, экономических и социальных гарантий прав и свобод человека, так как нередко вызывает со стороны государства ответные меры, не всегда согласующиеся с буквой закона. В некоторых случаях сам терроризм выступает в качестве главного разрушителя гарантий. Он разрушителен и потому, что вызывает ответные оборонительные агрессивные действия со стороны тех, кто стал непосредственным объектом террористических домогательств, что приводит к длительным межнациональным и межконфессионным конфликтам. В процессе их развития нередко забывается их источник и взаимные обиды и мщения начинают нагромождаться друг на друга.

И.Е. Задорожнюк, выступая за «круглым столом» журнала «Государство и право» в декабре 1994 г., справедливо отметил, что с психологической точки зрения важно не только выявить склонность кого-то к терроризму, но и подчеркнуть абсолютную социальную деструктивность этого явления, ибо терроризм - это почти всегда тенденция к саморазрушению носителей протеррористического поведения, которое не может наступить, если сохраняется общество или общность. Террорист (или группа таковых) всегда слеп в постановке и осуществлении своих целей, даже в случае тщательной проработки самого акта террора. Это принципиальный момент. Один из важнейших параметров такой слепоты - расхождение мотивов, когда малая гомогенная (этнически, социально, религиозно и т.д.) группа как бы навязывает свою волю сообществу, которое гетерогенно, т.е. отличается плюрализмом в постановке и осуществлении своих целей. Метафорически выражаясь, террористы «производят» свои цели, исходя из завышенной самооценки своей гомогенности, считая себя «самыми-самыми» и делая потому то, что никто другой не посмеет.

На последнем моменте я хотел бы остановиться. Представление о себе как о «самом-самом» - самом справедливом, самом храбром, самом значительном и т.д. - есть не что иное, как нарциссизм. Его проявления в форме самолюбования, утверждений об исключительности и особых правах своей национальной, религиозной или классовой группы и ее представителей, о собственных выдающихся способностях и др. можно обнаружить у большинства террористических объединений, например, чеченских и ирландских. Между тем нарциссизм в аспекте терроризма еще не исследовался, хотя Э. Фромм специально анализирует это явление в причинном комплексе человеческой деструктивности, составной частью которой терроризм не может не быть.

Э.Фромм определяет нарциссизм «как такое эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности и т.д. В то время как все остальное, что не составляет часть его самого и не является объектом его устремлений, - для него не наполнено настоящей жизненной реальностью, лишено цвета, вкуса, тяжести, а воспринимается лишь на уровне разума. Мера нарциссизма определяет у человека двойной масштаб восприятия. Лишь то имеет значимость, что касается его самого, а остальной мир в эмоциональном отношении не имеет ни запаха, ни цвета; и потому человек-нарцисс обнаруживает слабую способность к объективности и серьезные просчеты в оценках».

Совершенно обоснованно Э.Фромм отмечает, что нередко человек-нарцисс достигает чувства уверенности вовсе не ценою своих трудов и достижений, а благодаря тому, что он субъективно убежден в своем совершенстве, в своих выдающихся личных качествах и превосходстве над другими людьми. Нарцисс-террорист черпает силы не только в статической уверенности в том, что он «самый мудрый», «самый дальновидный», «самый храбрый» и т.д., но и в том, что доказывает это себе и другим, совершая дерзкие нападения и пренебрегая общепринятыми ценностями. Но дело не только в этом: он исключителен и достоин восхищения еще и по той причине, что представляет тоже исключительную же и единственно «правильную» национальную (религиозную, политическую, иную) группу, питается ее соками, ее ореол светится и над его головой. Групповая проповедь своего несомненного превосходства и «успехи» собственно терроризма рождают нарциссическую эпидемию, которой рядовому обывателю очень трудно противостоять. Агрессивный нарциссизм обычно встречает сопротивление, что часто может представлять собой угрозу витальным интересам соответствующих личностей, а поэтому должен быстро и эффективно подавляться с помощью тех же террористических методов. Такое насилие тем беспощаднее, чем больше ущемлены в своем нарциссизме конкретные личности, тем более лидеры или группы.

Террористы часто нуждаются в огласке своих действий и по той психологической причине, что в реакциях средств массовой информации, политических и государственных деятелей и других людей они, как в зеркале, видят свое признание и подтверждение своей исключительности. Поэтому можно говорить о своеобразной, но несомненной и скрытой связи между обществом и терроризмом. Средства массовой информации, торгуя Деяниями столь экстраординарных людей, как террористы, с одной стороны, удовлетворяют жгучий интерес обывателей в сенсациях и «звездах», а с другой - нарциссические потребности самих таких преступников. Можно предположить, что многие террористы прекратили бы свою деятельность, если она не находила бы никакого отражения в средствах массовой информации и репрессии в отношении них осуществлялись бы тайно. Следовательно, в определенных пределах само общество порождает терроризм.

Поскольку нарциссизм означает сосредоточение на самом себе, своих интересах и переживаниях, нарциссическая личность бывает дезадаптированной вне своего нарциссического окружения - национального, кланового, религиозного и др. По этой причине подобная личность будет: - весьма агрессивной по отношению ко всем тем, кто находится вне ее группы, а поэтому способен снизить самооценку. Агрессивность может и не проявляться во вне; - предпринимать все усилия для того, чтобы сохранить свою групповую принадлежность, поскольку, особенно если человек ничтожен и мелок, если он в действительности не удовлетворен жизнью, на этом зиждется его представление о своем превосходстве. В таких случаях иногда формируется фанатизм, присущий некоторым террористам-самоубийцам и являющийся характерной чертой нарциссизма.

По мнению Э.Фромма, те, чей нарциссизм касается в большей мере группы, чем себя лично, весьма чувствительны, и на любое явное или воображаемое оскорбление в адрес своей группы реагируют весьма бурно. Эта реакция часто бывает гораздо интенсивнее, чем у нарциссов-индивидуалистов. Индивид еще может усомниться, глядя на себя в зеркало. Участник группы не знает таких сомнений. А в случае конфликта с другой группой, которая также страдает коллективным нарциссизмом, возникает жуткая вражда. В этих схватках обычно возвеличивается образ собственной группы и принижается до крайней точки образ враждебной группы.

Групповой нарциссизм представляет собой один из главных источников человеческой агрессивности.

Здесь групповое террористическое насилие может достигать необыкновенной интенсивности, порой граничащей с патологией. Такое можно было наблюдать во время столкновений мусульман с индуистами в Индии, тамилов и сингалов в Шри Ланке, армян и азербайджанцев в Закавказье. Заметим, что крайняя ярость часто наблюдается в тех межнациональных и межрелигиозных конфликтах (порой переплетающихся), сторонами в которых выступают беднейшие группы населения. Я полагаю, что проявляемая ими неистовая жестокость есть и протест против своего трагического положения, и бессознательное желание защитить то наиболее ценное, что они называют своим национальным или религиозным достоинством и что служит одной из главных гарантий их сохранности.

Психологическую основу группового нарциссизма составляет кичливость из-за принадлежности к определенной стране, нации, религии, иной социальной группе, восхваление их, восхищение ими, что нередко воспринимается как патриотизм, убежденность, лояльность, твердая жизненная позиция. При этом упускается из виду, что национальная, классовая или религиозная кичливость всегда и неизбежно предполагает сравнение с другими нациями, классами и религиями, но всегда и неизбежно не в пользу последних. Это уже значительно облегчает совершение насильственных действий, если такое потребуется, в отношении представителей других народов и классов или верующих в иных богов, тем более, что нарциссическая личность всегда разделяет общие для своей группы ценности и готова на все ради их защиты. То, что в действительности представляет собой лишь фантазию, причем иногда довольно опасную, для нарциссической личности реальность, в которую она свято верит, а эта вера подкреплена групповой солидарностью.

Нарциссически ориентированный человек, признанный своей группой, может особенно гордиться своей персоной, а если ему еще придется пострадать за свою верность, гордиться будет вдвойне. Чем больше он неудовлетворен своей реальной жизнью, тем крепче его приверженность группе и готовность ради нее на все.

Нарциссические настроения и эмоции можно встретить у представителей и больших, и малых (по численности) народов. В 90-х годах мы часто наблюдаем самолюбование некоторых кавказских наций, и особенно главарей террористических групп, составленных из их представителей.

В группе террорист не только укрепляет свой нарциссизм, но и достигает личностной идентичности, полностью спрятавшись в ней. Для многих террористов, особенно молодых, группа выполняет роль коллективного отца, обеспечивающего своим детям прибежище и защиту. Потребность в идентичности может быть весьма сильна у тех, кто в силу своей маргинальности в той или иной форме был отчужден от среды, терпел неудачи в трудовой деятельности, при получении образования, в личной жизни либо в иных сферах жизнедеятельности.

Поскольку такой террорист предан группе, групповые нормы и цели идеализируются, становясь всеобщими и обязательными, а все остальное отменяется. Отсюда нетерпимость к любому инакомыслию, отсутствие колебаний и сомнений, враждебность к тем, кто придерживается иных взглядов, и готовность подавить таких людей любой ценой. В то же время сопротивление, оказываемое террористической группе или группе, готовой к террористическим действиям, или тому более крупному объединения, которое любая из первых двух представляет, укрепляет их, уменьшает внутригрупповые противоречия, способствует оправданию самых бесчеловечных[8, c.18] шагов.

Нахождение в социальной группе способствует возникновению определенных мотивов поведения, их конкуренции, вычленению ведущих мотивов в данном виде деятельности, постановке новых целей и отпадению старых, смещению мотива на цель и т.д. При формировании мотивов и целей террористической активности в группе может происходить обмен мнениями, знаниями, опытом, а также взаимное убеждение и внушение, ускоряющее решимость совершить данное преступление. Характер мотивации поведения каждого члена и всей группы в целом различается по силе и направленности. Сила зависит от взаимного влияния участников группы, их консолидации. Поскольку террористические группы, как правило, сплоченные, происходит усиление мотивированности поведения каждого участника. Направленность мотивации выражается через ориентацию на личный и групповой успех, на выполнение общего дела. Это весьма важно, так как в отрицательном случае для каждого члена наступит катастрофа, поскольку любое государство реагирует на террористические акты очень остро. Поэтому при большой взаимосвязанности увеличивается мотивация группы на общую эффективность совместных усилий.

Автономные террористические группы чаще бывают эталонными, т.е. такими, чья система взглядов, ценностей и представлений, направленность деятельности рассматривается данным человеком как эталон. Это порождает и исключительную преданность террористов своей группе, их переживания в случае утраты связи с ней. В подобных группах мотив нередко перемещается на саму деятельность - показать свою силу, бесстрашие, находчивость, умения.

Дж. Поуст различает среди европейских террористов две группы: первую составляют те, которые ставят целью разрушить мир отцов, их посягательства - это акты возмездия за действительные или воображаемые обиды, акты, направленные против общества их родителей; ко второй относятся те (в основном, национал-сепаратисты), которые осуществляют миссию отцов, мстят обществу за обиду, нанесенную их родителям. Таким образом, в первом случае имеют место (на символическом уровне) акты протеста против родителей; во втором - акты лояльности и защиты последних. Я полагаю, что для террористов первой группы должно быть характерно раннесемейное неблагополучие в форме неприятия их в детстве родителями, даже эмоционального отвергания, что особенно травматично, если оно исходит от матери. Это повлекло за собой ответную реакцию отвергания родителей и, следовательно, неприятия их мира и их ценностей. Мотивация поведения подобных людей есть, образно говоря, отсроченный ответ собственным родителям на бессознательном, конечно, уровне. Такую мотивацию поведения я многократно наблюдал у «обыкновенных» убийц, которые сводили счеты с родителями, иногда на символическом, психологическом уровне, в других случаях - непосредственно совершая агрессивные действия против отца (матери) или обоих. В первую же группу должны быть отнесены все те, которые по разным причинам воспитывались вне семьи или рано потеряли ее. Во второй группе психологическая связь индивида с родителями, напротив, должна быть очень прочной или представляться ему таковой, он полностью и без остатка принимает их, а значит, их культуру и систему ценностей.

Иными словами, через любящих и любимых отца и мать субъект воспринимает свою нацию и ее культуру, свою землю, привычную с детства природу как единственно возможные, только свою родину как свою защитницу и естественную сферу обитания как источник его жизни, без которых его существование бессмысленно. Поскольку это так, любое посягательство на них ощущается как угроза бытию данного человека, которое необходимо защищать любыми способами, лучше всего упреждающе-агрессивными. Возможен и такой вариант: индивид был отвергнут родителями или они были равнодушны к нему или вообще не сыграли для него даже в детстве сколько-нибудь заметной роли из-за его, например, самодостаточности и аутичности. В этом случае он ищет признания, защиты и понимания в малых социальных группах, которые играют для него роль коллективного отца и матери и уже через подобные группы воспринимает культуру и психологию своего народа, которые компенсируют ему то, что он не получил от своих родителей. Так или иначе, существует симбиотическая связь с родителями как конкретными людьми, и с родителями как символами родины и народа, причем, что очень важно, названная связь по архетипическим каналам уходит в глубочайшую древность. Сама национальная культура, включая сюда и национальную психологию, может стимулировать террористическое поведение, особенно если эта культура агрессивная, если она опирается на свою необычность, избранность и исключительность, несомненное превосходство над другими народами; если в национальном характере ярко выражены нарциссические черты, если данный характер отличает ригидность, т.е. застреваемость, когда давние обиды вновь и вновь актуализируются, несмотря на заметно изменившиеся внешние условия. У народа с такими чертами террористическое убийство всегда будет расцениваться как героизм: гнусный убийца Басаев стал национальным героем чеченцев после набега на г. Буденновск в 1995 г. и имел шансы стать их президентом. Это не случайность, это закономерность для всех стран с националистическим терроризмом.

Как и во многих других случаях, членство в террористической группе обладает достаточно мощным и автономным мотивационным эффектом. Прежде всего, это относится к так сказать закрытым группам, которые занимаются политическим и «идеалистическим» терроризмом: их члены ведут нелегальное существование, их связи с обществом оборваны или существенно ограничены, что, как правило, компенсируется самим фактом членства в группе. Как справедливо отмечает Дж. Поуст, дело группы - «идеология» - имеет большое значение, но оно не является ведущим мотивом вступления в группу. Оно служит скорее логическим обоснованием, сознательно и открыто выражаемым мотивом. Главный мотив вступления в нее носит гораздо более личностный характер и коренится в индивидах, в их стремлении к укреплению личностной идентичности и, что особенно важно, к принадлежности к группе. Обследование членов западногерманских и итальянских террористических групп обнаружило у них низкую самооценку, неадекватную интегрированность личности, склонность проецировать на общество свои неудачи, которых было немало и которые они болезненно переживали. Для таких одиноких и отчужденных личностей террористическая группа должна была заменить семью, которой у них никогда не было.

Убийца Плеве террорист Сазонов называл Боевую организацию эсеров, членом которой он состоял, «возлюбленной матерью» и всегда писал о ней в выспреннем стиле. Руководителя Боевой организации в 1901-1903 гг. Гершуни он считал «воплощением того, чем человек должен стать... через сотни лет», образцами для подражания для него были террористы Мария Спиридонова, Иван Каляев, Борис Савинков, последнего Сазонов считал «чудесным цветком, откуда-то занесенным». Он чрезвычайно болезненно воспринял разоблачение Азефа, руководителя Боевой организации, как предателя, что, как полагают некоторые исследователи, особенно в связи с общим кризисом партии эсэров и свертыванием террора активно способствовало ухудшению психического здоровья и самоубийству Сазонова в 1910 г. Организация для него была его семьей.

Террористические группы могут состоять не только из давних неудачников, неуверенных в себе и страдающих неполноценностью лиц, но и из умных, волевых, уверенных в своих силах. Первые, как уже отмечалось, ищут в группе признание и психологическое убежище, вторые, если они становятся лидерами, отличаются тенденцией к доминированию и управлению окружающими. Если это так, то, по-видимому, за указанной тенденцией стоит высокая тревожность, поскольку человек, наделенный волевыми качествами, стремится управлять другими и организовывать их на самую жестокую агрессию в связи с тем, что в ином случае он бессознательно опасается сам стать объектом насилия. Чаще именно такие личности (они могут действовать не только в составе группы, но и в одиночку) являются творцами идеологии терроризма либо, усвоив, приняв чье-то чужое учение, активнейшим образом поддерживают его и варварскими методами пытаются внедрить в жизнь.

Естественно, что опасность для террористической, как и любой другой преступной группы, со стороны в первую очередь государственной власти вполне реальна, но группа редко признает, что именно она породила такую реакцию своими общественно опасными действиями. Образ же врага группа создает еще в самом начале, когда она только формируется - это ее исходная позиция на грани паранойяльности: враг должен быть, чтобы было кого сокрушать и тем самым дать выход всей накопившейся деструктивной энергии. Если бы врага не было, агрессия была бы направлена на другие такие же или иные преступные группы. Хотя накопившийся разрушительный потенциал при достижении определенного уровня должен найти выход, т.е. внешнюю цель, для самого его накопления нужно некоторое время, а само накопление складывается из выбросов отдельных соучастников и сами выбросы обретают новое качество. Группа нуждается во внешнем поступке для того, чтобы (кроме других очень важных целей) снижать свою внутреннюю направленность, оправдать свое существование и поддержать социально-психологическую сплоченность.

Когда «официально» декларируемые цели достигнуты, для отдельных террористов может наступить личная катастрофа - я имею в виду тех, которые начали заниматься терроризмом из некрофильских или игровых побуждений, из желания идентифицироваться в группе и получить ее психологическую поддержку, которые во всем винят других и готовы мстить всему миру, которым, наконец, лучше всего удается то дело, когда нужно пользоваться оружием, и они не смогут найти себя в мирном труде. Выходы: определение новых целей для террористической активности, наемничество, обыкновенный бандитизм, изредка прикрываемый цветастыми «левыми» или «правыми» фразами. Естественно, все это выходы для тех, кто не погиб во время террористической акции и не попал в тюрьму. Кстати, из тюрьмы тоже можно руководить террором.

Принадлежность к таким референтным группам, причастность к ее «героическим» делам, а тем более активное участие в них, значительно повышают самооценку личности, снижают тревожность по поводу своих социальных и социально-психологических статусов, формируют смысл жизни. Психологическая зависимость индивида от группы будет еще сильнее, если он ведом игровыми мотивами, склонен к участию в ситуациях высокого, даже смертельного риска, если он живет наиболее полной жизнью в острых, эмоционально насыщенных обстоятельствах, а их терроризм как раз предоставляет в изобилии. Чем больше преступлений совершает группа, тем жестче его привязанность к ней, поскольку теперь она выступает главной и даже единственной защитницей от весьма реальных внешних опасностей. Иногда лидеры толкают группу на совершение какого-нибудь тяжкого и даже нетеррористического преступления, например убийства (так поступали некоторые дореволюционные российские террористы), чтобы еще теснее связать ее членов, сцементировать внутригрупповую солидарность. Колеблющиеся и сомневающиеся не нужны такому неформальному объединению, тем более, если оно законспирировано и ведет нелегальное существование; от таких необходимо избавляться любым способом. Есть и добровольный исход, когда некоторые люди сами прекращают участие в террористических формированиях, но это связано не столько с их «умудрением», сколько со сменой индивидуальных жизненных циклов.

Хотя решение вступить в националистическо-сепаратистскую группу носит, по мнению Дж. Поуста, менее глубокий характер и не представляет собой полного разрыва с обществом, здесь также желание вступить в группу вполне может возникать из чувства отчуждения. Страна басков в Испании примечательным образом однородна. Только 8% семей являются смешанными испано-баскскими, и дети из этих семей презираются и отвергаются. Однако целых 40% членов террористической организации ЭТА, цель которой состоит в установлении отдельного баскского государства, происходят из таких смешанных семей. Не принадлежа к определенной группе, находясь на обочине общества, они стремятся стать «басками из басков». Они преувеличивают свою политическую идентичность с целью достигнуть социально-психологической идентичности. Потребность принадлежности к группе свойственна террористам во всем мире, какими бы различными ни были их идеологические цели. В основе такой потребности лежит неполная или раздробленная социально-психологическая идентичность, так что единственное, благодаря чему индивид чувствует себя достаточно целостным, является связь с группой, принадлежность к ней становится важным компонентом его самопознания и фундаментом социально-психологической идентичности.

Конечно, группа идеализируется ее преданным членом или мечтающим в нее попасть, ее стандарты становятся стимулами поведения субъекта, но то, что она говорит, полностью соответствует его «Я», то, что она требует, желаемо им самим. Ему комфортно и потому, что на все свои вопросы, порой мучительные, жизненно значимые, он почти наверняка найдет ответы у нее, причем очень часто готовые. Все, что вне ее или вне той социальной общности, которую она так достойно представляет, все чуждо, непонятно, враждебно, а поэтому должно быть отвергнуто, а если нужно - уничтожено.

Важным способом обеспечения внутригрупповой сплоченности и подчинения каждого общим интересам - это формирование образа беспощадного, коварного, на все готового врага в лице общества, государственной власти, социальной группы, другой религии, другой нации и т.д. При этом должно быть обеспечено черно-белое видение мира в том смысле, что «все не наше - плохое, все наше - хорошее». «Всем плохим» в более редких случаях может быть весь мир, как и «всем хорошим» - только группа, и тоже в более редких случаях.

Названные представления находят живой отклик, особенно у неофитов, которые всегда смутно ощущали, что их жизненные неудачи и провалы произошли не потому, что они неверно или безнравственно поступали, а потому, что к ним все были несправедливы, их без всяких оснований преследовали и т.д. Только здесь, среди смелых и решительных людей, готовых на все, они нашли, наконец, признание и поддержку. Отныне ненависть к обществу (власти, строю, социальной группе и др.) будет скреплять их вместе. Как только враг определен, какой-либо нравственный самоупрек исчезает, поскольку уничтожить, пусть и весьма жестоким образом, этого ненавистного противника, ответственного за все беды, совсем не аморально.

Названными характеристиками в большей мере обладают автономные террористические группы, чем те, которые составляют часть большой террористической организации или намеренно создаются государством для, например, международного терроризма. В последнем случае она может включать в себя кадровых сотрудников спецслужб и больше походит на военную единицу. В ней споры о лидерстве практически не возникают, поскольку ее возглавляет тот, кто назначен вышестоящим руководством. Но вообще строгая дисциплина, подчинение приказу или указанию командира (лидера, главаря), соблюдение конспирации, четкое взаимодействие и т.д. являются условиями выживания любой такой группы и важным моментом ситуационной мотивации.


2.2 Главные террористические организации планеты


«Бригады мучеников Аль-Аксы» (Палестина). Существует с 2000 года. По данным спецслужб Израиля, у этой организации несколько руководителей, в числе которых международные террористы Насер Бадави и Маслама Тхабет. «Бригады» организуют взрывы с использованием террористов-самоубийц, в том числе женщин. Организация финансируется из бюджета партии ФАТХ. Ясир Арафат отвергает свою причастность к деятельности «Бригад», однако, по предположениям спецслужб, именно с его заграничных счетов переводятся деньги для финансирования движения. Так, в июне 2002 года Израиль предоставил исчерпывающие доказательства прямого перевода 20 тысяч долларов США со счета Арафата на счет «Бригад мучеников Аль-Аксы».

«Вооруженная исламская группа» (GIA, Алжир). В 1992 году в Алжире началась кровопролитная гражданская война, в ходе которой GIA пыталась отстаивать свои интересы и бороться за власть в стране. Основной целью организации является военный переворот в Алжире и установление исламского государства. Лидером GIA с 2002 года считается Антар Зуабри. На счету GIA значатся теракты как на территории Алжира, так и во Франции. Так, в 1994 году члены группировки захватили самолет авиакомпании Air France, в 1995-м - организовали на территории Франции несколько взрывов. В декабре 1999 года на американо-канадской границе полиции удалось задержать члена GIA Ахмеда Рессама, который, по некоторым данным, также причастен к деятельности «Аль-Кайеды». По мнению сотрудников американских спецслужб, GIA является одной из ячеек мировой сети «Аль-Кайеды» и поставляет для осуществления ее целей своих боевиков. Группировка финансируется главным образом за счет грабежей населения Алжира, а также денежных пожертвований алжирцев, проживающих в странах Западной Европы.

«Аум Синрике» (Япония). Религиозная секта исповедует культ своего вождя Секо Асахары и идеи апокалипсиса. Секта была причислена к террористическим организациям только после того, как в 1995 году провела газовую атаку с использованием зарина в токийском метро. Крупнейший за всю историю Японии теракт был организован для того, чтобы «приблизить наступление конца света». После теракта многие члены «Аум Синрике» попали в тюрьму. В их числе оказался и Секо Асахара, которому полиция Токио инкриминировала сразу 17 преступлений, включая террористическую деятельность, распространение наркотиков, убийства и похищения людей. После 1995 года организация сменила свое название на «Алеф». В настоящий момент она состоит из двух тысяч сектантов, пожертвования которых являются основным источником финансирования.(Испания). Террористическая организация «Баскское Отечество и свобода» - леворадикальное движение этнических басков. Главная цель, которую преследуют террористы, заключается в создании независимого баскского государства на севере Испании и юго-западе Франции. ETA была образована в 1959 году группой молодых активистов в ответ на диктаторские меры генерала Франко по отношению к баскскому населению. В качестве официальной идеологии члены ETA избрали учение Маркса. Мишенью баскских сепаратистов являются чиновники и правительственные учреждения Испании. «Фирменным стилем» ETA стали взрывные устройства с часовым механизмом или дистанционным управлением, о которых террористы заранее предупреждают полицию. Последним громким терактом в Испании, в причастности к которому подозревали ETA, стали взрывы поездов в Мадриде. Однако после того как лидеры «Аль-Кайеды» официально взяли на себя ответственность за организацию этих терактов, подозрения с ETA были сняты. Среди баскских сепаратистов нет единого лидера. Основными источниками финансирования организации являются средства, полученные в качестве выкупа за похищенных людей, наркоторговля, а также проценты с банковских операций, производимых в Стране Басков.

ХАМАС (Палестина). Являясь движением палестинских исламских фундаменталистов, ХАМАС выступает в качестве основного противника мира и достижения договоренностей Палестины с Израилем. ХАМАС представляет собой мощную оппозицию правительству Арафата. Исповедуя фундаменталистские идеи и придерживаясь политики жесткого национализма, члены ХАМАС являются одними из самых непримиримых врагов Израиля. ХАМАС был образован на волне палестинского восстания против израильских властей в конце 1987 года. Активисты группировки сразу же развернули террористическую деятельность в cекторе Газа. В общей сложности на их совести более 200 убитых и тысячи раненых в результате взрывов, осуществленных террористами-смертниками. До недавнего времени ХАМАС возглавлял идейный лидер и вдохновитель всех исламских фундаменталистов шейх Ахмед Ясин. После того как Ясин был ликвидирован в результате операции израильских спецслужб, ХАМАС возглавил новый лидер, Абдель Азиз аль-Рантисси. Ранее он занимал должность пресс-секретаря террористической группировки.

Денежный поток, ежегодно поступающий на нужды ХАМАС, оценивается в среднем в 30 миллионов долларов США. Эти деньги в основном поступают от сторонников организации в Саудовской Аравии и в других странах - экспортерах нефти в Персидском заливе.

«Хезболла» (Ливан). Группировка ливанских шиитов, борющихся за создание фундаменталистского исламского государства по модели Ирана. Название группировки переводится как «партия Аллаха». В отличие от других террористических организаций «Хезболла» имеет даже свое политическое представительство (ее члены занимают 128 мест в ливанском парламенте) и время от времени идет на заключение договоренностей со своими противниками. В частности, в январе текущего года по взаимной договоренности «Хезболла» и правительство Израиля провели обмен пленными. Период особенно активной террористической деятельности организации приходится на 90-е годы, когда членам группировки удалось организовать ряд взрывов в Ливане и Аргентине, а также регулярно похищать американских граждан. Лидером организации является шейх Хасан Насралла, в качестве ее духовного вождя Госдепартамент США называет Мухаммеда Хусейна Фадлаллаха. Основными спонсорами движения считаются правительства Сирии и Ирана.

«Аль-Гамаа аль-Исламийя» (Египет). «Группа исламистов» существует с 70-х годов прошлого века и является самой крупной радикальной исламской организацией в Египте. На ее счету значатся нападения на американских граждан, египетское правительство и христиан на территории страны. Так, в 1993 году «Аль-Гамаа аль-Исламийя» осуществила несколько взрывов домов в Каире, а в 1997 году боевики этой организации убили в Луксоре 71 иностранного туриста. Духовным лидером группировки является шейх Омар Абдель Рахман, содержащийся в американской тюрьме. Источники финансирования организации неизвестны, однако, по утверждениям американского Госдепартамента, «ее прикрывают суданское и иранское правительства».

Курдская рабочая партия (КРП, Турция). Функционирует с 1973 года. Используя марксистские лозунги, партия преследует своей целью образование единого коммунистического курдского государства. С 1980 года КРП активно сотрудничала с правительством Сирии, предоставлявшей курдским сепаратистам идеологическую и материальную поддержку. В середине 80-х годов восстание курдов против турецкого правительства обернулось кровопролитными сражениями. Боевики и партизаны КРП организовывали взрывы террористов-смертников, похищения туристов и теракты, направленные против турецких посольств в Европе. Волна насилия, захлестнувшая Турцию в то время, обернулась гибелью более чем 30 тысяч мирных граждан. На протяжении 90-х годов активисты КРП использовали все возможные формы и методы для борьбы с турецким правительством. Взрывы курортных мест, атаки на посольства и представительства Турции сразу в шести странах Западной Европы, акты вандализма по отношению к государственной символике Турции продолжались вплоть до поимки в 1999 году лидера курдских террористов Абдаллы Оджалана. После того как последний попался в руки турецким спецслужбам, партия официально отказалась от террористической деятельности.

'Тигры освобождения Тамил Илама' (Шри-Ланка). Организация возникла в 1976 году на острове Шри-Ланка, ее активисты добиваются создания независимого тамильского государства. С 1983 года «Тигры» ведут кровавую гражданскую войну с правительством, используя партизанские и террористические методы. За это время партизаны и террористы-смертники убили 60 тысяч человек. В первые годы существования «Тигры» тренировались в лагерях Организации освобождения Палестины. Сейчас численность сторонников этой организации составляет 10 тысяч человек. Деньги организация получает от торговли наркотиками и от многочисленных тамильских диаспор, разбросанных по всему миру.

Ирландская республиканская армия (ИРА, Северная Ирландия). Организация 85 лет борется против «незаконной британской оккупации» и юнионистов (или лоялистов - ирландцев-протестантов, лояльных британской короне) Северной Ирландии и выступает за ее объединение с Ирландской республикой. Свою деятельность ИРА начала 21 января 1919 года с убийства двух королевских констеблей-ирландцев, обвиненных в том, что они согласились служить англичанам. В тот же день политическая партия ирландских националистов 'Шинн фейн' на общем собрании приняла 'Декларацию независимости Ирландии'. Одной из главных вех в истории ИРА считается 21 июля 1972 года, когда в одном только Белфасте прогремел 21 взрыв, в результате чего погибли 9 человек и еще несколько сотен получили ранения. В 1984 году ИРА организовала покушение на премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер. Террористы взорвали 'Гранд-отель' в городе Брайтон, где остановилась 'железная леди', но Тэтчер не пострадала. В настоящее время численность ИРА достигает тысячи бойцов. Террористы получают финансовую и политическую помощь от ирландской диаспоры США, оружие и взрывчатку поставляли в Ирландию Ливия и ООП. По данным мировых спецслужб, ИРА является частью так называемого 'красного пояса', содружества международных сепаратистских организаций, в которое входят также ETA (Страна Басков), FARC (Колумбия) и некоторые другие.

В 1998 году 'Шинн фейн' и юнионисты подписали мирный договор (так называемый 'Договор страстной пятницы') о совместном управлении Северной Ирландией. В 2002 году четыре члена 'Шинн фейн' даже стали депутатами британского парламента.

Революционные вооруженные силы Колумбии (FARC) и Армия национального освобождения (АНО). FARC, крупнейшая террористическая организация марксистского толка, насчитывает 18 тысяч боевиков, которые контролируют чуть не половину территории Колумбии: джунгли юга и предгорья Анд. Силы АНО значительно меньше, в ее рядах состоят 8 тысяч бойцов, базы которых расположены на севере. Боевики этих двух организаций ежегодно похищают более трех тысяч человек. Из всех похищений, происходящих в мире, 60% совершаются в Колумбии. В частности, революционеры похитили и убили бывшего министра культуры Колумбии Консуэлу Араухо Ногеру, сенатора Марту Каталину Даниэльс, кандидата в президенты от партии 'зеленых' Ингрид Бетанкур, губернатора провинции Антиокия Гийермо Гавириа, бывшего министра обороны Хильберто Эчеверриа. Заложники нужны повстанцам, чтобы обменивать их на соратников, находящихся в правительственных тюрьмах; они также являются для террористов постоянным источником дохода. Помимо этого, по данным журнала Economist, колумбийские партизанские группировки зарабатывают наркоторговлей и рэкетом, получая от занятий последним до 250-300 миллионов долларов в год. В 1998 году конгресс США принял 'План Колумбия', в рамках которого Боготе было выделено 1,7 миллиарда долларов на ликвидацию наркоторговли.

'Аль-Кайеда'. Интернациональная террористическая организация с автономными подпольными ячейками в 50 странах мира, в том числе в США, Великобритании, Германии, Испании, Франции. Даже если ее основателя Усаму бен Ладена схватят или уничтожат, она вряд ли прекратит свое существование, поскольку «великолепно создана для того, чтобы функционировать без головы» (мнение Мишеля Флоурноя, эксперта Центра стратегических и международных исследований. - ГАЗЕТА). Уроженец Саудовской Аравии, сын миллионера и сам миллионер, ветеран войны в Афганистане, бен Ладен создал свою организацию в 1988 году. Для этого он использовал весь опыт и связи, наработанные в 'Мактаб аль-Кидамат' - сети, созданной при непосредственном участии ЦРУ для вербовки по всему миру добровольцев, желающих принять участие в джихаде против СССР. За годы войны в Афганистане сформировалась многочисленная группа профессиональных воинов, способных вести эффективную партизанскую войну. Афганские ветераны и стали костяком новой организации бен Ладена. С 1994 года основной базой 'Аль-Кайеды' становится Судан, в котором Усама бен Ладен создает для своего детища развитую инфраструктуру и тренировочные базы. Его фирмы занимаются дорожным строительством, банковским делом, экспортно-импортными операциями, спутниковой связью. Эти предприятия приносят доход в десятки миллионов долларов, что позволяет содержать и обучать маленькую армию. В мае 1996 года под давлением США правительство Судана вынудило бен Ладена покинуть страну, и ему пришлось перебраться в Афганистан. Талибы предоставили 'Аль-Кайеде' убежище, а террористическая организация в свою очередь обеспечила молодому режиму финансовую поддержку.

Главная цель 'Аль-Кайеды' - установление во всем мире исламского порядка, основанного на шариате. По мнению вождей организации, к числу врагов мусульман относятся не только США и весь западный мир, но и умеренные исламские режимы. В 1998 году бен Ладен объявил о формировании объединенной организации 'Исламский мировой фронт борьбы против евреев и крестоносцев'. В него вошли террористические группы: 'Исламский джихад', 'Гамаат аль-Исламия', йеменская 'Исламская армия Адена', кашмирская 'Лашкар-э-Тайба', Исламское движение Узбекистана, Группа Абу Сайяфа и прочие. Впрочем, каждая из этих организаций действует абсолютно самостоятельно, а общие цели Фронта определяет 'шура', во главе которой стоит сам бен Ладен. К терактам, спланированным и осуществленным 'Аль-Кайедой', относятся: 7 августа 1998 года - взрыв посольств США в Кении и Танзании; октябрь 2000 года - взрыв эсминца ВМС США Cole; 11 сентября 2001 года - уничтожение Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и западного крыла здания Пентагона в Вашингтоне.

Самые известные обезвреженные террористы мира

Тимоти Маквей. Бывший сержант спецназа США, участник войны в Персидском заливе, кавалер «Бронзовой звезды». В 1995 году взорвал офисное здание в Оклахома-Сити, США, в результате чего погибли 168 человек. Приговорен к смертельной инъекции и казнен 11 июня 2001 года в штате Индиана.

Шейх Ахмед Ясин. Основатель, идейный вдохновитель и лидер террористической группировки ХАМАС. В 1987 году основал радикальное движение исламского сопротивления, объединившее палестинских фундаменталистов. Призывал к террористической деятельности и насилию, считается причастным к многочисленным терактам, совершенным боевиками ХАМАС. Ликвидирован 22 марта 2004 года в результате высокоточного ракетного обстрела с вертолетов ВВС Израиля.

Шейх Аббас Мусауи. Лидер группировки "Хезболла", организатор продолжавшихся многие годы обстрелов севера Израиля ракетами "Катюша". В 1992 году уничтожен ракетным залпом с вертолетов ВВС Израиля.

Халил аль-Вазир (он же Абу Джихад). Являлся руководителем "военного крыла" Организации освобождения Палестины и заместителем Ясира Арафата. Лично готовил террористов для атак против Израиля. Был ликвидирован в апреле 1988 года в Тунисе морскими коммандос Израиля.

Анвар Али Ахунзада. Генеральный секретарь шиитской религиозной группировки «Техрик-и-джафрия». Духовный лидер радикальных шиитов, уничтожен в ходе перестрелки с оппозиционной группировкой боевиков «Сипах-и-сахаба» в северо-западном районе Пакистана в 2000 году.

Йонас Савимби. Лидер "Фронта национального освобождения Анголы", с 1975 года вождь вооруженного сопротивления правительству страны. В 2002 году убит в перестрелке.

Хасан Масум (он же Абду Мухаммед). "Террорист номер один» в Китае, долгое время возглавлял список одиннадцати опаснейших экстремистов КНР. Лидер группировки «Исламское движение Восточного Туркестана». Убит в результате операции пакистанских и американских спецслужб 2 октября 2003 года.

Абдель Хади Натше. Один из лидеров палестинской террористической группировки «Бригады мучеников Аль-Аксы». Причастен к организации терактов и вооруженных нападений на израильских поселенцев и военных. Убит в ходе перестрелки в Хевроне.

Абу Убайда. Военный лидер «Аль-Кайеды», харизматическая личность, один лучших боевиков и личных друзей бен Ладена. В 1996 году утонул в Африке при аварии парома.

Самые известные террористы мира, остающиеся в живых

Усама бен Ладен (он же - Эмир, Абу Абдалла, Моджахед Шейх, Хадж, Директор). Возглавляет международную террористическую сеть «Аль-Кайеда», ответственную за множество терактов, в том числе за крупнейшие в мировой истории теракты 11 сентября 2001 года. Власти США предлагают награду в 25 миллионов долларов за информацию, способную привести к поимке террориста. Дополнительно 2 миллиона за голову бен Ладена предлагают американские Ассоциация пилотов и Ассоциация воздушного транспорта. Бен Ладен, как полагают эксперты ЦРУ США, находится сейчас в Афганистане.

Айман аль-Завахири (он же - Абу Мухаммед, Абу Фатима, Мухаммед Ибрагим, Абу Абдалла, Учитель, Доктор). Правая рука Усамы бен Ладена. Врач по образованию. Сейчас в качестве ближайшего советника и доктора находится рядом с Усамой бен Ладеном и скрывается с ним где-то в Афганистане. За него также объявлено вознаграждение в размере 25 миллионов долларов.

Ильич Рамирес Санчес (он же - Карлос и Шакал). Родился в Венесуэле, учился в Российском университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы. В Палестине познакомился с Вади Хаддадом, главным финансистом палестинского терроризма. В 1973 году Карлос становится руководителем европейской сети Народного фронта освобождения Палестины. В 1975 году палестинские террористы и западногерманские боевики во главе с Карлосом захватили в заложники 11 министров стран ОПЕК на совещании в Вене. Карлосу инкриминируются убийства и организация убийств в общей сложности 83 человек в различных странах мира. Французский суд заочно приговорил его к высшей мере наказания. Поймать Ильича удалось лишь в 1994 году в Судане. Так как во Франции нет смертной казни, Карлос сейчас отбывает пожизненный срок в парижской тюрьме 'Сантэ'.

Секо Асахара. Глава тоталитарной секты «Аум Синрике». За организацию газовой атаки в токийском метро 20 марта 1995 года приговорен к смертной казни.

Шейх Хасан Насралла. Глава экстремистской организации 'Хезболла', базирующейся в Южном Ливане. Государством Израиль объявлен вне закона.

Омар Абдель Рахман. Основатель египетской экстремистской организации 'Аль-Гамаа аль-Исламия', имеющей тесные связи с 'Аль-Кайедой' и причастной к убийству президента Египта Анвара Садата и расстрелу туристов на ступенях храма царицы Хатшепсут в Луксоре. В 1996 году приговорен в США к пожизненному заключению за организацию взрыва в здании Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

Абдель Азиз Рантиси. Новый глава группировки ХАМАС, преемник шейха Ахмеда Ясина.

Халид Шейх Мухаммед. Ближайший соратник бен Ладена, «мозг», спланировавший террористическую атаку 11 сентября 2001 года. Арестован год назад в Пакистане.

Абдулла Оджалан (он же - Отец). Лидер Курдской рабочей партии, вождь партизанской войны населения турецкого Курдистана с официальной Анкарой. В 1998 году захвачен в Кении сотрудниками турецких спецслужб. Приговорен к смертной казни. Покаялся в преступлениях и призвал сторонников сложить оружие, вследствие чего вместо казни мерой наказания определено пожизненное заключение в тюрьме на острове Имралы.

Шейх Закариас Мусауи. Предстал перед французским судом как один из причастных к событиям 11 сентября. Член «Аль-Кайеды». Марокканец с французским паспортом был арестован за месяц до трагических событий в Нью-Йорке и, по версии следствия, только поэтому не смог принять участия в авиаударах по городам США. В настоящий момент находится в тюрьме. [9]


ГЛАВА 3. ВЛИЯНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ФАКТОРА НА ТЕРРОРИЗМ


3.1 Терроризм и политико-правовые аспекты общественной жизни средневекового Востока


Террор (от лат. - «страх», «ужас») как специфический фактор общественной жизни известен человеческой цивилизации достаточно давно. Сущность этого явления заключается в воздействии на поведение людей через их устрашение, которое достигается с помощью неожиданного насилия, направленного против политических противников, отдельных социальных групп или целых государств.

Тактика запугивания связана с обеспечением управляемости человека в тех случаях, когда ограниченность материальных, информационных, организационных и иных ресурсов не позволяет заручиться добровольной поддержкой с его стороны. В подобных ситуациях страх зачастую рассматривается в качестве эффективного средства влияния, позволяющего без дополнительной мотивации добиться подчинения оппонента воле заинтересованных в этом лиц.

Долгое время террор как вспомогательное средство внутренней и международной политики оставался тесно связан с официальными или официозными структурами, имевшими возможность использовать потенциал государственного механизма. Однако по мере интернационализации социально-экономической и культурной жизни в его развитии наметилась новая тенденция. Она заключалась в зарождении терроризма как особого, антигосударственного явления трансграничного характера, связанного не столько с политикой отдельных правительств, сколько с планами социальных групп, пытавшихся диктовать им свои условия.

Пожалуй, впервые наиболее отчетливо терроризм такого рода проявил себя в Арабском Халифате, отличавшимся достаточно высокой для Средних веков степенью социальной мобильности населения. Указанная цивилизация характеризовалась развитой городской культурой, с благами которой замкнутый и отсталый в то время мир аграрной Европы познакомился лишь в эпоху крестовых походов. Отсутствие четкой грани между коллективом верующих и государственной организацией способствовало тому, что, в отличие от европейского феодализма, происхождение и родство, хотя и высоко ценившиеся на Востоке, не превратились здесь в систему замкнутых сословных привилегий. Теоретически существовавшая у мусульман возможность изменить свое общественное положение подтверждалась идеей их правого равенства перед лицом единого бога. Недаром первые халифы - «заместители пророка» - были выборными.

Но оборотной стороной сложившейся ситуации стала ожесточенная борьба за пожизненную власть разного рода узурпаторов и самозванцев, которая привела, в конце-концов, к появлению нескольких альтернативных династий и расколу мусульман на суннитов, шиитов, хариджитов. Проигравшие политическую схватку партии превращались в основу для формирования тайных обществ и сект, отрицавших законность правления своих конкурентов. Религиозная риторика еще больше укрепляла их неуважение к любой власти, кроме власти «истинного правителя» - Махди (мессии), появление которого оставалось делом неопределенного будущего.

Отличительной чертой нелегального сообщества стала не только ориентация на ослабление конкретных правящих режимов, но и пренебрежение к существовавшему территориальному устройству окружающего мира. Установленные государственные границы, разделившие единое геополитическое пространство халифата на обособленные части, не были серьезным препятствием для террористов, вербовавших сторонников на основе идейной, а не национальной общности.

Наиболее разветвленная сеть террористических ячеек впервые была создана последователями низаритской ветви исмаилитов - независимого политического течения, отколовшегося в сер. VIII века от шиитов. В XI веке на его базе сложился тайный орден ассасинов (от араб. «хашшашин» - «употребляющие гашиш»), который в течение двух столетий серьезно конкурировал на международной арене с различными государственными образованиями.

Центром этой сетевой организации являлся горный замок Аламут на севере Ирана, захваченный основателем секты Хасаном аль-Саббахом (ум. 1124), откуда ассасины постепенно распространили свое влияние на многие области мусульманского мира. Опираясь на цепь укрепленных горных убежищ, протянувшуюся через весь Ближний Восток, они проводили широкомасштабную политику показательных расправ над своими противниками.

Руководитель ордена носил особый титул - Шайх аль-Джабаль, более известный на Западе в вольном переводе как Старец Горы, и фактически обожествлялся своими подчиненными. Последние делились на две неравноценные категории: «верховных проповедников» и «обреченных», находившихся на самой низкой иерархической ступени подпольной организации. Именно из них рекрутировались так называемые «федаины», а попросту - профессиональные убийцы, готовые слепо выполнить любой приказ[10, с. 79 ].

С помощью целенаправленной религиозной обработки и наркотического опьянения у федаинов, или как их еще называли - «ангелов-разрушителей», подавлялся инстинкт самосохранения, что усиливало психологический эффект от их терактов. Иногда они заранее предупреждали будущую жертву о намеченном покушении и даже стремились убить ее на глазах у свидетелей, рискуя в свою очередь быть растерзанными стражей или разъяренной толпой.

Ужас перед непредсказуемыми планами ассасинов дестабилизировал политическую обстановку в странах, являвшихся полем их активной деятельности. Первоначально эта активность была направлена против вождей турок-сельджуков, провозгласивших себя в 1055 г. защитниками багдадских халифов и сумевших временно укрепить централизованную власть в регионе [10, с. 197]. Поэтому одной из первых жертв террора стал знаменитый Низам аль-Мульк, покровитель просвещения, друг поэта Омара Хайяма и визирь «великих» сельджукских султанов, инициировавший несколько неудачных военных экспедиций против ассасинов.

Кроме того, исмаилитский орден пытался дискредитировать государственные институты, периодически демонстрируя населению их неспособность обеспечить общественный порядок и безопасность. Так, в начале XII века настоящая паника охватила одну из сельджукских столиц - Исфахан, где за несколько лет под самым носом властей бесследно пропало большое число горожан. Впоследствии выяснилось, что все они были убиты ассасинами, которые заманивали своих будущих жертв в городские катакомбы. Их сообщникам оказался безобидный с виду слепой старик, просивший случайных прохожих довести его до одного из предместий, где они и исчезали.

В конечном итоге стратегия террористической секты приобрела откровенно паразитический характер. Ее главная цель заключалась в поддержании на международной арене «управляемой анархии», позволявшей ассасинам не только сохранять независимость по отношению к отдельным государствам, но и в определенной мере навязывать им свою волю.

Обитатели Аламута внимательно следили за сохранением «баланса сил» между многочисленными ближневосточными правителями. Стоило какому-нибудь государственному лидеру нарушить сложившееся «равновесие», как он тут же становился потенциальной мишенью для федаинов. Полный список их жертв за двести лет выглядит более чем внушительно. Он включает выдающихся политиков, знаменитых полководцев и даже некоторых халифов.

Помимо политических мотивов развитию терроризма способствовали экономические причины. Ассасины смогли поставить его на коммерческую основу, поочередно предлагая свои услуги самым разным силам, противоборствовавшим друг с другом на всем протяжении политического пространства от Хорасана до Сирии. Исторические хроники фиксируют появление их эмиссаров даже за Индом и в Северной Африке.

Таким образом, исследуемая секта сознательно поддерживала существовавшую международную нестабильность, которая гарантировала ее членам основной вид заработка. В связи с этим нельзя не согласиться с мнением классической науки, давшей вполне определенную оценку основателю ордена ассасинов: «Человек этот и его преемники имели для судеб Востока гораздо более сильное и вредное значение, чем вторжение крестоносцев, которое также способствовало общей смуте и которое почти одновременно обрушилось на западные пограничные земли мусульман».

В XII веке ассасины проникли в Сирию и Ливан, превратив в опорную базу своего присутствия здесь скалистую крепость Масйаф. Эта неприступная цитадель служила резиденцией для очередного «Горного старца» по имени Рашид ад-Дин ас-Синан (ум. 1192). Именно тогда произошло непосредственное знакомство европейцев с практикой автономного террора, который официально был направлен против прибывающих в Восточное Средиземноморье крестоносцев.

Однако даже в условиях чужеземного нашествия ассасины не изменили своей тактике, связанной с противодействием любому усилению государственной власти. Доказательством этого являлись два их покушения на одного из самых популярных представителей своей эпохи - египетского султана Саладина, который в 1187 году окончательно изгнал крестоносцев из Иерусалима.

Но справиться с террористами ему оказалось гораздо сложнее, чем, например, с участниками третьего крестового похода, безуспешно пытавшимися в 1189 - 1192 гг. вернуть священный город христианам. Продолжительная осада Масйафа, предпринятая войсками Саладина, не выявила превосходства ни одной из сторон. Поэтому султан был вынужден заключить перемирие с сирийским Старцем Горы как с равным субъектом международного права.

Неодназначно складывались взаимоотношения ассасинов и с официальными врагами всего мусульманского мира - крестоносцами. С одной стороны, даже их самоназвание полностью утратило свой первоначальный смысл, став для христиан синонимом понятия «наемный убийца», а с другой - ходили упорные слухи о контактах исмаилитского ордена с духовно-рыцарскими орденами крестоносцев. Так, в 1236 году папа Григорий IX открыто обвинил тамплиеров и госпитальеров в том, что они хотят заключить союз с ассасинами против князя Антиохии. Более того, рыцари-храмовники, насколько известно из документов, посещали даже замок Аламут - главный религиозно-политический центр ближневосточных террористов той эпохи.

В целом противоречивая оценка ассасинов являлась следствием их двойственной политики. Когда в 1192 году два исмаилита, рабы Старца Горы, прямо во время коронации закололи Конрада Тирского, только что избранного верховным главой палестинских крестоносцев, у современников возникло несколько версий относительно заказчиков этого убийства. Причем наименее вероятной считалась причастность к нему Саладина - самого последовательного противника европейских интервентов. Гораздо чаще упоминались кандидатуры из числа самих крестоносцев, включая английского короля Ричарда Львиное Сердце[10, с.155]. Так или иначе, зловещая репутация ассасинов была хорошо известна на Западе. В период подготовки седьмого крестового похода (1244-1253) французы, например, серьезно опасались появления их агентов уже в самой Европе.

В конечном итоге исмаилитская организация оказалась прочно инкорпорирована в политическую систему своей эпохи, превратившись в один из ее постоянных элементов. Неслучайно подорвать могущество этой террористической сети, не подчинявшейся никому, кроме своих шейхов, смогла лишь третья сила, неожиданно появившаяся на авансцене международной политики. В 1256 году иранские крепости ордена были разрушены в результате нашествия монголов под предводительством Хулагу-хана. А через шестнадцать лет, в 1273 году, такая же судьба постигла базы ассасинов в Сирии и Ливане, которые были уничтожены вождем египетских мамелюков Бейбарсом I.

Современные исследователи иногда связывают влияние терроризма на общественную жизнь исключительно с возникновением «высоких технологий», действительно превративших многие традиционные проблемы человечества в глобальные. Однако, несмотря на то, что данное явление было признано преступлением международного характера лишь в XX веке [10, c.203], его корни уходят еще в доиндустриальную эпоху. Поэтому для адекватного понимания подлинной природы терроризма необходимо учитывать как социально-политические причины, так и культурно-исторические предпосылки этого опасного отклонения в развитии международных отношений. Кроме того, одним из наиболее важных исторических уроков является тот бесспорный факт, что двойственная политика и попытки использовать терроризм в интересах отдельных правительств обеспечивают ему живучесть и свободу маневра, как в отдельных сообществах, так и на международной арене.


3.2 Революционный терроризм в Российской империи


Революционный терроризм в Российской империи - совокупность методов и теорий, обосновывавших методы, с помощью которых различные российские политические партии и движения во второй половине XIX века - начале XX века стремились осуществить социальную революцию в Российской империи посредством систематического применения насилия против представителей власти.

Как массовое явление революционный терроризм впервые проявился после крестьянской реформы 1861 года. 4 апреля 1866 года выстрел Дмитрия Каракозова в Александра II положил начало эпохе революционного террора в России, продолжавшейся несколько десятилетий.

В своём развитии революционный терроризм в России имел два выраженных пика: на рубеже 1870-1880-х гг. и в начале XX века с особым кризисным периодом 1905-1907 годов.

Окончание эпохи революционного терроризма российские историки О. В. Будницкий и М. И. Леонов относят к сентябрю 1911 года, когда в Киевском оперном театре был смертельно ранен П. А. Столыпин; американский историк российского происхождения А. Гейфман - к расстрелу царской семьи в Екатеринбурге (июль 1918 года). «Последними отзвуками традиционного русского терроризма» называет С. А. Ланцов акции эсеров и анархистов, совершённые в 1918-1919 гг. после разрыва с большевиками: убийство эсерами комиссара по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского (28 июня 1918 г.), покушение эсерки Ф. Е. Каплан на Ленина (30 августа 1918 г.), взрыв в здании Московского комитета РКП(б), осуществлённый анархистами 25 сентября 1919 г.

Российский революционный терроризм в исторических исследованиях

Проблема революционного терроризма в российском революционном движении неоднократно затрагивалась в работах советского периода по истории революционного народничества, в то время как революционный терроризм начала XX века остался малоизученным в советской историографии. Как самостоятельная задача исследований история революционного терроризма начала изучаться российскими историками относительно недавно, с середины 1990-х годов. В эти годы ими были написаны ряд монографий, научных статей, диссертаций, посвящённых истории российских политических партий начала XX века, в которых рассматривалась проблема революционного терроризма.

Больше внимания этой теме уделялось в работах зарубежных исследователей. Американский историк Н. Неймарк был одним из немногих, кто попытался создать общую концепцию истории российского революционного терроризма, которую он изложил в статье «Терроризм и падение императорской России». Неймарк полагал, что действия террористов, считавших попытки правительственных реформ недостаточными, были использованы чиновниками для сворачивания реформ. Государство, по его мнению, предпринимая экстраординарные меры против революционеров, свернуло с пути собственного прогресса и построения гражданского общества.

Американский историк Анна Гейфман на основе широкого круга источников написала первую монографию, «Революционный террор в России, 1894-1917», специально посвящённую истории российского революционного терроризма. В этой книге раскрывается роль терроризма в первой русской революции, наиболее полно описывается его фактическая история. В своём исследовании Гейфман ставит цель пересмотреть традиционные оценки российского революционного движения начала XX века, «демифологизировать и деромантизировать» его. Характеризуя террористов новой волны начала XX века, она выдвигает понятие «революционера нового типа». С точки зрения Гейфман, российские революционеры представляли собой «некий симбиоз радикала и уголовника», не обременённых соображениями морального плана, а то, что обычно называют «изнанкой революции», постепенно стало определять её лицевую сторону.

Российский историк О. В. Будницкий, анализируя взгляды Н. Неймарка, считает, что он преувеличивал влияние терроризма на развитие российского общества. Исследователь отмечает также, что терроризм далеко не всегда становился фактором, сдерживавшим реформы. Например, преобразования 1905 года вводились под непосредственным влиянием волны террора. Рассматривая концепцию Гейфман, Будницкий считает, что на работе Гейфман негативно отразилось то, что обычно ставят в вину советской историографии: идеологическая установка. По его мнению, историк должен «попытаться если не оправдать, то по меньшей мере понять обе стороны», в то время как симпатии Гейфман в противостоянии террористов и властей всецело на стороне последних. С его точки зрения, с террористами всё обстояло сложнее, чем представляет Гейфман: революционеры не были злодеями и убийцами по своей природе. Будницкий критикует Гейфман за односторонность и некритичное использование документов царской «охранки».

Истоки и непосредственные причины использования террористических методов в революционной борьбе

Среди причин, обусловивших переход революционеров к методам террора, историки выделяют незавершённость реформ царского правительства, невосприятие массами революционных идей, пассивность общества по отношению к революционному движению, месть властям за репрессии, в т. ч. по отношению к террористам, чрезмерную персонификацию власти революционерами. Террор рассматривался его идеологами, с одной стороны, как способ дезорганизовать правительство и побудить его к реформам; с другой стороны - как способ подтолкнуть народ к восстанию, ускорить ход истории.

Начало террора. Весной 1862 года Пётр Заичневский, сидя в камере Тверской полицейской части, составил прокламацию «Молодая Россия», в которой террор впервые в России открыто признавался средством достижения социальных и политических преобразований. Эта прокламация послужила поводом для репрессий со стороны властей. Часть революционных лидеров, в частности, А. И. Герцен, подвергли её критике, но в широкой революционной среде идеи, сходные с озвученными в «Молодой России», становились популярными. 4 апреля 1866 года выстрел Каракозова положил начало почти полувековой эпохе революционного террора в России.

Действия Каракозова были осуждены рядом известных деятелей революционного движения, среди которых А. И. Герцен, М. К. Элпидин, Н. Я. Николадзе. В то же время выстрел Каракозова произвёл сильное впечатление на революционную молодёжь. Б. П. Козьмин, исследователь эпохи 1860-х годов, писал: «Каракозов и его покушение - обычная тема для разговоров в среде революционной молодежи того времени…».

Первой последовательно террористической организацией стало основанное С. Г. Нечаевым в 1869 году общество «Народная расправа». Нечаев составил список лиц - первых кандидатов на уничтожение, но единственным террористическим актом, который он осуществил, стало убийство члена его организации студента И. И. Иванова, отказавшегося подчиниться Нечаеву. Убийство было раскрыто и на десять лет скомпрометировало методы террора в революционном движении.

Новый подъём терроризма в революционном движении произошёл в 1878 году, начавшись с выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, - таким образом она отомстила Трепову за его приказ подвергнуть порке заключённого Петропавловской крепости Боголюбова, который не пожелал снять перед Треповым головной убор. Суд присяжных, к неожиданности для правительства, оправдал Засулич. Это послужило, с одной стороны, распространению террористических идей среди части революционной молодёжи, а с другой - ужесточению репрессивных мер царского правительства. С этих пор аналогичные дела по политическим убийствам и насильственным действиям выносились на рассмотрение военных судов, а не судов присяжных.

За выстрелом Засулич последовал ряд других террористических актов: покушения на главу жандармерии Одессы барона Г. Э. Гейкинга, на прокурора Киева М. М. Котляревского, на агента сыскной полиции А. Г. Никонова. 4 августа 1878 года землеволец С. М. Кравчинский заколол в центре Петербурга шефа жандармов генерал-адъютанта Н. В. Мезенцева. Продолжался революционный террор и в следующем, 1879 году.

Провал «хождения в народ», кажущаяся неосуществимость народного восстания в ближайшие годы, с одной стороны, и репрессии правительства - с другой стороны - подталкивали часть народников к террористическим методам политической борьбы.

«Народная воля». В июне 1879 года в результате раскола «Земли и воли» была создана партия «Народная воля», которая вошла в историю как террористическая организация благодаря серии покушений на царя, хотя современные историки указывают, что террор не занимал главного места ни в программе этой организации, ни в её деятельности.

«Народная воля» имела около 500 активных членов, террором занимались в ней лишь члены и ближайшие агенты Исполнительного комитета партии, а также несколько метальщиков, техников и наблюдателей. Из рядовых членов «Народной воли» в подготовке и осуществлении всех восьми покушений на императора принимали участие 12 человек.

Целью террора организация поставила дезорганизацию правительства и возбуждение народных масс. Необходимость террора народовольцы обосновывали преследованиями народников со стороны властей и личной ответственностью Александра II за репрессии, которую зафиксировал Исполнительный комитет «Народной воли» в смертном приговоре царю.

За Александром II была устроена настоящая «охота». Три попытки устроить крушение царского поезда были предприняты осенью 1879 года. 5 февраля 1880 года С. Н. Халтурин произвёл взрыв в Зимнем дворце, в результате которого император не пострадал, хотя было убито и ранено несколько десятков человек. Наконец 1 марта 1881 года группой народовольцев было осуществлено покушение на Александра II путём бомбометания, в ходе которого император был смертельно ранен вместе с И. И. Гриневицким, одним из бомбометателей.

После цареубийства Исполнительный комитет «Народной воли» 10 марта предъявил новому императору Александру III письмо-ультиматум, в котором заявлялась готовность прекратить вооружённую борьбу и «посвятить себя культурной работе на благо родного народа». Перед императором ставился выбор:

Или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу. В интересах родной страны, <…> во избежание тех страшных бедствий, которые всегда сопровождают революцию, Исполнительный комитет обращается к вашему величеству с советом избрать второй путь.

К 17 марта все участники убийства Александра II были арестованы, а затем преданы суду. 3 апреля 1881 года пятеро первомартовцев: А. И. Желябов, С. Л. Перовская, Н. И. Кибальчич, Т. М. Михайлов и Н. И. Рысаков - были повешены.

К середине 1882 года из членов Исполнительного комитета «Народной воли» на свободе оставалась только Вера Фигнер. 10 февраля 1883 года она была арестована благодаря предательству С. П. Дегаева, выдавшего властям руководство «Народной воли», её Военный центр, все местные военные группы народовольцев в более чем 40 городах.

Всего в 1879-83 прошло более 70 политических народовольческих процессов, по которым привлекалось около 2 тыс. чел. Энергичное противодействие деятельности организации со стороны властей привело к её идейному и организационному кризису. Оставшиеся в живых члены «Народной воли» были приговорены к длительным срокам заключения и вышли на свободу лишь в период революции 1905-1907 гг.

Убийство Александра II, вопреки предположениям теоретиков народнического социализма, не привело к революции - наоборот, оно породило слухи о том, что царя-освободителя убили дворяне ради восстановления крепостного права. Реформы, начатые Александром II, были остановлены. В стране наступила эпоха реакции.

В последующие годы было предпринято несколько попыток возродить «Народную волю». Последней из них было создание под руководством П. Я. Шевырева и А. И. Ульянова «Террористической фракции партии „Народная воля». С арестом группы Шевырева - Ульянова после неудачного покушения на Александра III, осуществлённого 1 марта 1887 года, революционный террор в России прекратился почти на 15 лет.

Терроризм начала XX века. Новый подъём революционного терроризма произошёл в начале XX века в условиях политического кризиса, вызванного отказом правительства от осуществления назревших реформ. Как указывает А. Гейфман, одной из главных предпосылок роста террора в этот период стало сосуществование в Российской империи социально-экономического подъёма и политической отсталости. Многие представители появлявшихся новых социальных групп не находили себе места в старой социальной структуре, что вызывало у них разочарование и толкало на путь революционной деятельности и террора.

В отличие от террористов второй половины XIX века, в основном принадлежавших к привилегированным социальным группам и разночинцам, большинство террористов новой революционной волны были выходцами из первого поколения мастеровых и чернорабочих, перебиравшихся в поисках заработка из села в город. Будучи зачастую выходцами из обедневших крестьянских семей, они нередко жили в тяжёлых экономических условиях и медленно адаптировались к новой обстановке. Такие люди легко поддавались революционной агитации, и, например, из всех политических убийств, осуществлённых партией эсеров, более 50 % были совершены рабочими.

Немалую часть террористов этого периода составили женщины. В Боевой организации ПСР было около трети женщин, а в целом от общего количества террористов они составляли четвёртую часть. Приток женщин в революционное движение был связан с происходившим в обществе пересмотром семейных отношений и распространением грамотности. В подпольных организациях они получали от мужчин уважение большее, чем могли получить где-либо в традиционных социальных слоях, и, т. о., реализовывали своё стремление к самоутверждению.

Активнее, чем раньше, в терроре принимали участие представители национальных меньшинств Российской империи: евреи, поляки, выходцы с Кавказа и из Прибалтики.

Как и прежде, участвовали в терроре начала XX века и представители привилегированных социальных слоёв и разночинцы, многие из которых были возмущены контрреформами Александра III, во многом ограничившими или отменившими политические достижения 1860-х. Они выбирали террор, поскольку считали невозможной действенную мирную работу в рамках существовавшего политического режима.

Свою роль в переходе революционеров к методам террора сыграл голод, возникший вследствие неурожая 1891 года, одновременно с которым в европейской части России вспыхнули эпидемии холеры и тифа. Наложившиеся на общую нищету деревень, они создавали благоприятную почву для радикальной агитации, и в голодающих областях повсюду появлялись революционные кружки. Тем не менее, деревня в 1890-х в была пассивна к революционной агитации, и это заставляло революционеров искать другие пути борьбы. Многие из них вернулись к идее индивидуального террора как средства разжигания народного восстания.

Отношение образованного общества к радикалам способствовало террору. Уже со времени оправдательного приговора по делу Засулич в 1878 году стало ясно, что симпатии либералов на стороне террористов. В последних видели героев, показывавших образцы бескорыстного самопожертвования и руководимых глубокой человечностью. Даже часть консервативных кругов перестала поддерживать царское правительство в его борьбе с радикалами, предпочитая держаться в стороне от политики и осуждать обе стороны.

Научно-технический прогресс облегчал радикалам задачи террора, позволяя производить оружие простых конструкций и в больших масштабах. По словам современников, «теперь любой ребенок мог сделать взрывное устройство из пустой консервной банки и аптечных препаратов».

Как пишет Анна Гейфман, отдельные террористы своими акциями хотели спровоцировать ужесточение репрессивной политики правительства, чтобы усилить недовольство в обществе и вызвать восстание.

Толчком к всплеску терроризма послужили события «Кровавого воскресенья» 9 января 1905 года, когда войска правительства расстреляли направлявшееся к царю с петицией рабочее шествие.

Размах терроризма. Анна Гейфман приводит данные о статистике терроризма в начале XX века. Так, в течение года, начиная с октября 1905 года, в Российской империи было убито и ранено 3611 государственных чиновников. К концу 1907 года это число увеличилось почти до 4500 человек. Вместе с 2180 убитыми и 2530 ранеными частными лицами общее число жертв в 1905 - 1907 годах Гейфман оценивает числом более 9000 человек. По официальной статистике, с января 1908 года по середину мая 1910 года произошло 19957 террористических актов и экспроприаций, в результате которых было убито 732 госчиновника и 3051 частное лица, при этом 1022 госчиновника и 2829 частных лиц были ранены.

Полагая, что значительная часть местных терактов не попала в официальную статистику, Гейфман общее число убитых и раненых в результате террористических актов в 1901 - 1911 годах оценивает числом около 17000 человек.

Массовым явлением после начала революции стали экспроприации.Так, только в октябре 1906 года в стране было зафиксировано 362 случая экспроприаций. В ходе экспроприаций, по данным Министерства финансов, с начала 1905 года по середину 1906 года банки потеряли более 1 миллиона рублей.

В крупных городах России самой активной в террористических акциях была партия социалистов-революционеров.

Эсеры. Партия социалистов-революционеров была образована в конце 1901 года, когда различные неонароднические организации слились в одну партию. Она стала единственной российской партией, официально включившей идеи терроризма в свои программные документы. Свою террористическую тактику партия рассматривала как продолжение традиций народовольцев.

В апреле 1902 г. убийством министра внутренних дел Д. С. Сипягина заявила о себе Боевая организация (БО) эсеров. БО являлась самой законспирированной частью партии, её устав был написан М. Гоцем. За всю историю существования БО (1901-1908) в ней работали свыше 80 человек. Организация была в партии на автономном положении, ЦК лишь давал ей задание на совершение очередного террористического акта и указывал желательный срок его исполнения. У БО были своя касса, явки, адреса, квартиры, ЦК не имел права вмешиваться в её внутренние дела. Руководители БО Гершуни (1901-1903) и Азеф (1903-1908), являвшийся тайным агентом полиции, были организаторами партии эсеров и самыми влиятельными членами её ЦК.

Под руководством заместителя Азефа Бориса Савинкова члены Боевой организации совершили два наиболее известных террористических акта: убийство министра внутренних дел Плеве 15 июля 1904 года и убийство великого князя Сергея Александровича 4 февраля 1905 года. Благодаря этим успешным покушениям ПСР и её Боевая организация получили широкую известность и много сторонников: по случаю смерти министра, считавшегося противником любых реформ, никто не высказал соболезнований; великий князь Сергей Александрович также считался реакционером.

Аресты, проведённые полицией в марте 1905 года, существенно ослабили Боевую организацию. С февраля по октябрь её члены не осуществили ни один из запланированных терактов против крупных чиновников. После опубликования Октябрьского манифеста ЦК ПСР принял решение прекратить террористическую деятельность, и Боевая организация распалась. После подавления в Москве восстания в декабре 1905 года и роспуска I Думы предпринимались попытки возобновить её деятельность, но к началу 1907 года Боевая организация ПСР распалась окончательно.

Кроме Боевой организации, занимавшейся террором центрального значения, действовали местные террористические группы эсеров разного уровня, причём большинство терактов было совершено местными боевыми группами. В годы революции 1905-1907 годов приходился пик террористической деятельности эсеров. В этот период эсерами было осуществлено 233 покушения. Всего с 1902 по 1911 год эсеры совершили 248 покушений. 11 из них было организовано Боевой организацией.

В 1905-1906 годах из партии вышло её правое крыло, образовавшее Партию Народных Социалистов и отмежевалось левое крыло - Союз Социалистов-Революционеров-Максималистов.

Социал-демократы. Российские социал-демократы декларировали и подчеркивали свое нежелание участвовать в террористической деятельности, захлестнувшей Россию в начале XX века. В действительности практика деятельности социал-демократических организаций резко расходилась с их декларациями: громкие слова марксистов о неприятии террора не мешали социал-демократическим организациям поддерживать и лично участвовать в террористических актах.

Большевики. Как и эсеры, широко практиковавшие террор, большевики имели свою боевую организацию (известна под названиями «Боевая техническая группа», «Техническая группа при ЦК», «Военно-техническая группа»). В условиях необходимости конкуренции в плане экстремистской революционной деятельности с партией эсеров, «славившихся» деятельностью своей Боевой организации, после некоторых колебаний лидер большевиков Ленин выработал свою позицию в отношении террора. Как отмечает исследователь проблемы революционного терроризма историк профессор Анна Гейфман, ленинские протесты против терроризма, сформулированные до 1905 года и направленные против эсеров, находятся в резком противоречии с ленинской же практической политикой, выработанным им после начала русской революции «в свете новых задач дня». Ленин призывал к «наиболее радикальным средствам и мерам как к наиболее целесообразным», для чего, цитирует документы Анна Гейфман, лидер большевиков предлагал создавать «отряды революционной армии… всяких размеров, начиная с двух-трех человек, [которые] должны вооружаться сами, кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога…)», и делает вывод, что эти отряды большевиков по сути ничем не отличались от террористических «боевых бригад» воинственных эсеров.

Ленин теперь, в изменившихся условиях, уже был готов идти даже дальше эсеров и, как отмечает Анна Гейфман, шёл даже на явное противоречие с научным учением Маркса ради террористической деятельности своих сторонников, утверждая, что боевые отряды должны использовать любую возможность для активной работы, не откладывая своих действий до начала всеобщего восстания.

Ленин по существу отдавал приказ о подготовке террористических актов, которые он раньше сам же и осуждал, призывая своих сторонников совершать нападения на городовых и прочих государственных служащих, осенью 1905 года открыто призывал совершать убийства полицейских и жандармов, черносотенцев и казаков, взрывать полицейские участки, обливать солдат кипятком, а полицейских - серной кислотой. Последователи лидера большевиков не заставили себя долго ждать, так в Екатеринбурге террористы под личным руководством Я. Свердлова постоянно убивали сторонников «черной сотни», делая это при каждой возможности.

Как свидетельствует одна из ближайших коллег Ленина, Елена Стасова, лидер большевиков, сформулировав свою новую тактику, стал настаивать на немедленном приведении её в жизнь и превратился в «ярого сторонника террора».

Среди террористических актов большевиков было и множество «спонтанных» нападений на государственных чиновников, так Михаил Фрунзе и Павел Гусев убили урядника Никиту Перлова 21 февраля 1907 года без официальной резолюции. На их счету были и громкие политические убийства: по распространённой в исторической литературе версии, в 1907 году именно большевиками был убит знаменитый поэт Илья Чавчавадзе - вероятно, одна из самых знаменитых национальных фигур Грузии начала XX века. Это убийство, однако, так и не было раскрыто.

В планах большевиков были и громкие убийства: московского генерал-губернатора Дубасова, полковника Римана в Петербурге, а видный большевик А. М. Игнатьев, близкий лично Ленину, предлагал даже план похищения самого Николая II из Петергофа.

Отряд большевиков-террористов в Москве планировал взрыв поезда, перевозившего из Петербурга в Москву войска для подавления декабрьского революционного мятежа. В планах большевистских террористов был захват нескольких великих князей для последующего торга с властями, бывшими близко уже в тот момент к подавлению декабрьского восстания в Москве.

Как отмечает Анна Гейфман, большевиками планировался обстрел Зимнего дворца из пушки, которую они украли у гвардейского флотского экипажа.

Историк отмечает, что многие выступления большевиков, которые вначале ещё могли быть расценены как акты «революционной борьбы пролетариата», в реальности часто превращались в обычные уголовные акты индивидуального насилия.

Большевики, близкие к Леониду Красину, в 1905-1907 годах играли важную роль в приобретении взрывчатки и оружия за рубежом для всех террористов из социал-демократов.

Анализируя террористическую деятельность большевиков в годы первой русской революции, историк и исследователь Анна Гейфман приходит к выводу, что для большевиков террор оказался эффективным и часто используемым на разных уровнях революционной иерархии инструментом.

Экспроприации. Приличным словом «экспроприация», как следует из работ разных исследователей, радикалы из числа социал-демократов и эсеров прикрывали суть наглого грабежа и вымогательства. При этом такие радикалы, как бундовцы, считали это чем-то вроде обыкновенного хулиганства

Кроме лиц, специализирующихся на политических убийствах во имя революции, в каждой из социал-демократических организаций существовали люди, занимавшиеся вооружёнными грабежами и конфискацией частной и государственной собственности. Следует отметить, что официально лидерами социал-демократических организаций такие действия никогда не поощрялись, за исключением большевиков, чей лидер Ленин публично объявил грабёж допустимым средством революционной борьбы. Большевики были единственной социал-демократической организацией в России, прибегавшей к экспроприациям (т. н. «эксам») организованно и систематически.

Ленин не ограничивался лозунгами или просто признанием участия большевиков в боевой деятельности. Уже в октябре 1905 года он заявил о необходимости конфисковывать государственные средства и скоро стал прибегать к «эксам» на практике. Вместе с двумя своими тогдашними ближайшими соратниками, Леонидом Красиным и Александром Богдановым (Малиновским), он тайно организовал внутри Центрального комитета РСДРП (в котором преобладали меньшевики) небольшую группу, ставшую известной под названием «Большевистский центр», специально для добывания денег для ленинской фракции. Существование этой группы «скрывалось не только от глаз царской полиции, но и от других членов партии». На практике это означало, что «Большевистский центр» был подпольным органом внутри партии, организующим и контролирующим экспроприации и различные формы вымогательства.

В период с 1906 по 1910 годы Большевистский центр руководил осуществлением большого числа «эксов», набирая исполнителей для этого из некультурной и необразованной, но рвущейся в бой молодежи. Результатами деятельности Большевистского центра были ограбления почтовых отделений, касс на вокзалах и т. д. Организовывались террористические акты в виде крушения поездов с последующим их ограблением.

Постоянный приток денег Большевистский центр получал с Кавказа от Камо, организовавшего с 1905 года серию «эксов» в Баку, Тифлисе и Кутаиси и возглавлявшего боевую «техническую» группу большевиков. Главой боевой организации был Сталин, лично не принимавший участия в террористических актах, однако полностью контролировавший деятельность группы Камо.

Известность Камо принёс так называемый «тифлисский экс» - экспроприация 12 июня 1907 года, когда на центральной площади Тифлиса большевики бросили бомбы в две почтовые кареты, перевозившие деньги Тифлисского городского банка. В результате боевики похитили 250 000 руб. При этом убито два городовых, смертельно ранены три казака, ранены два казака, один стрелок, ранено 16 прохожих.

Кавказская организация Камо не была единственной боевой группой большевиков, несколько боевых отрядов действовало на Урале, где с начала революции 1905 года большевики осуществили более сотни экспроприаций, нападая на почтовые и заводские конторы, общественные и частные фонды, артели и винные лавки. Наиболее крупная акция была предпринята 26 августа 1909 года - налет на почтовый поезд на станции Миасс. В ходе акции большевиками были убиты 7 охранников и полицейских, украдены мешки с суммой около 60 000 руб. и 24 кг золота.

Среди радикалов практиковалось присвоение партийных денег, особенно среди большевиков, часто принимавших участие в актах экспроприации. Деньги шли не только в партийные кассы, но и пополняли личные кошельки боевиков

Несовершеннолетние террористы. К террористической деятельности радикалы привлекали несовершеннолетних. Это явление усилилось после взрыва насилия 1905 года. Экстремисты использовали детей для выполнения разнообразных боевых задач. Дети помогали боевикам изготавливать и прятать взрывные устройства, а также принимали участие непосредственно и в самих терактах. Многие боевые дружины, особенно большевики и эсеры, обучали и вербовали несовершеннолетних, объединяя будущих малолетних террористов в специальные молодежные ячейки.

Террористы передавали опыт своим четырнадцатилетним братьям и другим детям, давали им опасные подпольные задания. Самой молодой помощницей террористов была 4-летняя девочка Лиза, дочь Ф.И. Драбкиной, известной как «товарищ Наташа». Эта большевичка брала своего ребенка для прикрытия, когда перевозила гремучую ртуть

Сотрудничество независимых радикальных групп. Представители разных революционных экстремистских групп часто совершали совместные теракты. Сотрудничество зачастую принимало форму совместных консультаций и встреч для обсуждения совместных экстремистских актов. Так летом 1906 года в Финляндии в конспиративной встрече участвовали такие видные фигуры экстремистского движения, как эсеры Натансон и Азеф, лидер польских социал-демократов Дзержинский и лидер российских большевиков Ленин.

Историк Анна Гейфман делает вывод о том, что среди всех террористов последователи Ленина были «наименее догматичны в своем подходе к политическому насилию» и что большевики активным образом сотрудничали с другими террористами. Историк указывает на тот факт, что ещё на III съезде РСДРП весной 1905 года большевик М. Г. Цхакая отдавал должное Боевой организации эсеров и призывал объединить с нею свои усилия. В соответствии с речами Ленина, утверждавшего, что «большевики и социалисты-революционеры должны идти порознь, но бить вместе», на съезде была принята резолюция, разрешавшая совместные боевые операции Как указывает историк, большевичка жена Н. Суханова помогала скрываться от полиции Петру Романову, эсеровскому боевику, разыскиваемому за убийство начальника жандармерии в Самаре в 1907 году, а члены террористических отрядов большевиков, участвовавшие ранее в грабежах, вместе с эсерами совершали теракты. При этом сами большевики утверждали, что во многих случаях их отношения с эсерами были намного лучше отношений с социал-демократами - меньшевиками. В Петербурге и Москве большевик Красин - организатор лаборатории по производству бомб и гранат - всегда охотно помогал эсерам в проведении операций, а его знакомые эсеры поражались качеству большевистских взрывных устройств. Следует отметить, что огромные 16-фунтовые бомбы, использованные максималистами при первом неудачном покушении на жизнь Столыпина на Аптекарском острове в Петербурге и во время известной экспроприации в Фонарном переулке, были изготовлены именно в большевистской лаборатории Красина под его личным наблюдением.

В терактах на окраинах России большевики активно сотрудничали с анархистами. Доверенное лицо Ленина - Виктор Таратута - был не только замешан в попытках «отмыть» экспроприированные в ходе Тифлисской экспроприации июня 1907 года деньги, но и в помощи анархистам в «отмыве» их собственных полученных в ходе грабежей денег.

На окраинах России, на Урале и в Поволжье большевики, эсеры и анархисты даже объединялись в партизанские отряды.

Весной 1907 года ленинцы переправили кавказским экстремистам большую партию оружия. При проведении своих терактов большевики пользовались помощью полууголовных отрядов, например, сторонников Лбова на Урале. При этом даже со стороны уголовников-лбовцев имелись жалобы на большевиков, наживавшихся за счет уральских бандитов в ходе совместных грабежей. Анна Гейфман указывает, что несмотря на оформленный по всем правилам договор, большевики «кинули» лбовцев, заплативших Большевистскому центру РСДРП 6 000 рублей в качестве аванса за импортное оружие.

Еще более знаменательной была готовность товарищей Ленина сотрудничать с обычными уголовниками, которые интересовались социалистическим учением еще меньше, чем бандиты Лбова, но которые тем не менее оказывались очень полезными партнерами в операциях с контрабандой и продажей оружия. В своих воспоминаниях большевики утверждали, что некоторые их помощники из уголовного мира были так горды своим участием в антиправительственной борьбе, что отказывались от денежного вознаграждения за свои услуги, однако в большинстве случаев бандиты не были такими альтруистами. Обычно они требовали денег за свою помощь, и именно большевики, имевшие наиболее крупные суммы экспроприированных денег, наиболее охотно заключали деловые соглашения с контрабандистами, жуликами и торговцами оружием.

Сотрудничество революционеров с разными странами во время войн. Во время русско-японской и Первой мировой войн иностранные враги России рассматривались революционерами как союзники. Радикалы были связаны с вражескими России государствами, включая Японию, Турцию, Австрию и принимали деньги от этих стран, готовых оказывать поддержку любым радикальным и экстремистским действиям, терроризму, способным дестабилизировать внутренний порядок в России. Такая деятельность имела место во время Русско-Японской войны 1904-1905 годов и резко оживилась накануне начала Первой мировой войны в 1914 году, когда российские экстремистские организации получали крупные денежные средства и оружие из Японии, Германии и Австрии.

Окончание революционного террора. После спада революционного терроризма после разгрома революции в 1907 году терроризм в России не прекратился, теракты продолжались вплоть до Февральской революции. Наибольшую озабоченность террором в этот период проявляли большевики, чей лидер Ленин 25 октября 1916 года писал, что большевики вовсе не возражают против политических убийств, только индивидуальный террор должен сочетаться с массовыми движениями.

Невинные жертвы (ошибки террористов). Так как акты террора были персонофицированы, то, зачастую, происходили ошибки в исполнении и террористы убивали невинных людей. Жандармский офицер Спиридович вспоминал, что во время «охоты» социал-революционеров в 1906 году за Санкт-Петербургским генерал-губернатором Треповым, исполнителем теракта Волковым был ошибочно убит генерал Козлов, которого революционер принял за Трепова. В Пензе, вместо жандармского генерала Прозоровского, был убит пехотный генерал Лиссовский. В Киеве, в Купеческом саду, вместо жандармского генерала Новицкого ударили ножом отставного армейского генерала. В Швейцарии, вместо министра Дурново революционеры убили немецкого торговца Мюллера.

Невинной жертвой террористов можно считать и супругу жандарма Спиридовича - у неё на глазах рабочий-столяр большевик Руденко, являвшийся также завербованным Спиридовичем агентом охранного отделения, тяжело ранил её мужа, выстрелив ему 5 раз из револьвера в спину. Женщина сошла с ума и вскоре умерла.[11, c. 165]


3.3 Европа и «исламский терроризм»


По иронии истории, траурные мероприятия в память об 11 сентября 2001 г. совпали с очередными слушаниями на Капитолийском холме по Ираку. С оптимистичными докладами выступили командующий американскими войсками в этой стране генерал Д.Петреус и посол США в Ираке Р.Крокер. По оценке мировых СМИ, конгрессмены своими нелицеприятными вопросами буквально «поджаривали докладчиков на медленном огне» (Arab News. 12.09.07). Из просочившихся в прессу материалов обсуждений напрашивался вывод о неудаче политики администрации Джорджа Буша по «умиротворению и демократизации» Ирака, который был оккупирован в марте 2003 г. многонациональными войсками под флагом борьбы с международным терроризмом. Этот вывод подкреплялся невиданными со времен вьетнамской войны массовыми демонстрациями протеста у Белого дома.

В Европе, в полной мере, испытавшей на себе за минувшие годы тяжесть террористических ударов, также все отчетливее звучит удручающий вывод о том, что силовая тактика антитеррористической борьбы не срабатывает.

По всей вероятности, ее неудачи связаны с недостаточно глубоким пониманием генезиса и подпитывающих факторов такого опасного и неоднозначного явления, как международный терроризм. Попробуем, по известному совету Козьмы Пруткова, «зреть в корень» и непредвзято разобраться в сути этого многосложного феномена и его катализаторах.

Международный терроризм как стимул американской внешней политики

В отечественной и зарубежной литературе бытует мнение, что трагические события в Нью-Йорке и Пенсильвании 11 сентября 2001 г. провели своего рода водораздел в ближневосточной, да и во всей внешней политике США. С той поры ее стержневыми векторами стали провозглашенное президентом Дж. Бушем неоспоримое право Америки на нанесение по собственному разумению и, чего греха таить, произволу превентивных ударов повсюду в мире в случае возникновения у Вашингтона малейшего подозрения в существовании угрозы безопасности США, а также распространение демократии, борьба против «тоталитарных, поощряющих терроризм» режимов.

Думается, однако, что такой поворот произошел несколько ранее. «Путь международному терроризму, - отмечает проф. А. Гельке из Центра исследований этнических конфликтов в Белфасте, - этой новой форме сопротивления всемогущей гегемонии США - открыл распад Советского Союза.

Эту мысль логично развивает Э.Руло, который полагает, что «политическая важность терактов 11 сентября была раздута в целях оправдания «войны против терроризма» президента Буша». Теракты, продолжает этот известный и многоопытный французский знаток хитросплетений мировой и ближневосточной политики, «стали удачной находкой для неоконсерваторов. Они позволили им задействовать собственную имперскую программу: оккупацию Афганистана и Ирака, а затем и Ирана, усилить военное присутствие в Центральной Азии и Персидском заливе; закрепить контроль над нефтересурсами; инициировать «демократизацию» или смещение режимов, сопротивляющихся новому миропорядку. Все это - во имя «войны против террора», планетарной, тотальной и неограниченной во времени…».

В традиционном обращении к стране 29 января 2002 г. Дж. Буш произвольно определил источники террористической опасности или, в его интерпретации, «ось зла», на которую он нанизал Иран, Ирак и Северную Корею. Позднее к этим странам-изгоям, в американском понимании, добавилась Сирия.

О глубинных причинах перехода американцев к практике «хирургического вмешательства» в дела Ближнего Востока известный американский политолог Р.Н. Хаасс пишет весьма откровенно: «США традиционно пользовались уникальной возможностью работать как с арабами, так и израильтянами. Но пределы этой возможности проявились в Кэмп-Дэвиде в 2000 г. С тех пор слабость преемников Я. Арафата, подъем ХАМАСа, переход израильтян к односторонним действиям - все это привело к оттеснению Соединенных Штатов на обочину, чему способствовала и несклонность нынешней администрации Буша предпринимать активные дипломатические шаги»

Выпустив из рук политико-дипломатические рычаги влияния на развитие обстановки в регионе, продолжим мы рассуждения почтенного политолога, Вашингтон все в большей мере обращается к испытанной тактике «большой дубинки». Трагедия 11 сентября послужила для такого поворота лишь дополнительным стимулом и оправданием.

Минувшие с того времени годы дали немало примеров применения силовых постулатов доктрины Буша на практике. При этом в качестве своего главного побудительного мотива США выдвигают борьбу с международным терроризмом, главным источником которого в Вашингтоне, а за ним и в европейских столицах считают исламский мир. Отсюда «превентивные удары» по Афганистану и Ираку, неослабевающее давление на «непокорные» Иран и Сирию.

«Исламский терроризм»: мифы и реальность

В десятилетие ХХI века, по всеобщему признанию, международный терроризм превращается в реальный вызов современности, представляющий нарастающую угрозу безопасности и стабильности во всем мире.

В опубликованном в конце апреля 2006 г. ежегодном докладе госдепа США отмечалось, что в предшествовавшем году в мире было совершено свыше 11 тысяч терактов (в 2004 г. - более 3 тысяч), в результате которых погибли более 14 тысяч человек, 25 тысяч ранены и 35 тысяч похищены. В 2006 г. такая тревожная тенденция сохранилась: в очередном докладе американского внешнеполитического ведомства отмечалось, что число террористических актов в мире возросло на 25%, а количество жертв терроризма увеличилось на 40%. В 2006 г. было совершено уже около 14 тысяч терактов, в основном, в Ираке и Афганистане. Число жертв возросло до 40 тысяч человек, что на 5,8 тысячи больше, чем в 2005 г. Число пострадавших от терактов увеличилось в 2006 г. на 54%. В результате терактов в одном Ираке погибли около 13 тысяч человек, что составило 65% от общего числа жертв терроризма во всем мире.

Сразу отметим, что термин «международный терроризм» имеет, на наш взгляд, несколько расплывчатые и чересчур расширенные рамки, позволяющие использовать его для оправдания самых разных акций. Отнюдь не случайно, что до настоящего времени в международном праве отсутствует его общепринятое определение.

После атак 11 сентября 2001 г. «международный терроризм» в американской и в целом западной политической риторике и публицистике приобретает «исламскую прописку». С того времени по поводу «исламского терроризма и экстремизма» написано и сказано немало, но не всегда, к сожалению, со знанием дела. В связи с этим целесообразно подробнее разобраться в этом относительно новом явлении международной жизни.

Исторически предтечей «исламского терроризма» в западной публицистике, да нередко и в научных трудах был «исламский фундаментализм». Он вошел в международный политический лексикон в конце 1970-х - начале1980-х годов после подъема антишахского движения, завершившегося свержением монархического режима и выходом Ирана на региональную и международную арены в качестве главного, часто воинствующего проводника и поборника мусульманских догматов, выступающего за экспорт «исламской революции», за единение всех мусульман мира, число которых в настоящее время перевалило за 1,5 миллиарда человек. Отсюда еще один термин, используемый главным образом французскими политологами для обозначения фундаменталистов - мусульманские интегристы.

Понятие «исламский фундаментализм» сегодня, на наш взгляд, не всегда оправданно распространяется на довольно широкое, расплывчатое и во многом разномастное религиозно-политическое движение, выступающее за возврат к «первородным, коренным ценностям ислама» (неслучайно по-арабски «фундаменталисты» переводятся как «корневики»), за свой, самобытный путь развития мусульманских стран в современном мире.

Корни этого движения, у истоков которого стояли члены группировки «братья-мусульмане», организационно оформившейся в Египте к концу 20-х годов прошлого века и распространившей затем свое влияние и структуры на многие арабские страны, восходят к периоду зарождения освободительных процессов в «третьем мире» и в арабским странах, в частности. Оно тесно связано с эволюцией ситуации в арабском мире в последние десятилетия и вокруг него, поэтому стоит, хотя бы кратко, рассмотреть её в этом контексте.

Исторический фон активизации исламизма

Кардинальные изменения, произошедшие в расстановке сил на международной арене после распада Советского Союза, а с ним и системы социалистических государств, побудили многих политиков и политологов как у нас в стране, так и за ее пределами, в ближнем и дальнем зарубежье повести речь о формировании «нового мирового порядка».

Когда рассуждают о наступлении «нового мирового порядка» (этот термин был пущен в международный политический оборот президентом Дж. Бушем-старшим после победы США в войне против Ирака в 1991 г.), то подразумевают, прежде всего, перестройку структуры взаимоотношений между государствами по линии Запад-Восток, бывшей до недавнего времени ареной жесткой и изнурительной конфронтации, возглавлявшейся двумя антагонистическими сверхдержавами.

Сейчас, когда «главное противоречие минувшей эпохи - между капитализмом и социализмом» резко ослабло и в основном сошло на нет, на повестку дня международной жизни с еще большей остротой встают проблемы интеграции мусульманских стран в стремительно глобализирующийся мир, от решения которых, без преувеличения, напрямую зависит безопасность и стабильность на нашей планете.

Глобальная конфронтация в «холодной войне», смертельно опасное и трудно предсказуемое балансирование на грани войны «горячей» в течение почти полувека не только серьезно отравляли международный политический климат, но и глубоко искривили пути развития целых регионов. Очевидный пример тому - Ближний Восток, страны которого, на наш взгляд, по своей калейдоскопической пестроте и многообразию, по несхожести исторических судеб и даже в ряде случаев полюсности в развитии могут с известным допущением служить миниатюрной моделью всего мусульманского мира.

Обретя, во многом благодаря глобальной конфронтации, политическую независимость, ближневосточные, как и другие освободившиеся государства, оказались перед выбором модели самостоятельного развития. Большинство из них предпочли, «не мудрствуя лукаво», вступить не без влияния прежних колониальных метрополий на традиционный капиталистический путь развития. Другие, и их было подавляющее меньшинство, в поисках решения своих острейших политических и социально-экономических проблем попытались стать новаторами и воплотить у себя заимствованные социалистические схемы.

Со времени этого исторического выбора прошло 30-40 лет, так что можно подвести некоторые, пусть для отдельных стран предварительные, итоги.

Главный из них для стран обеих ориентаций неутешителен. Лишь очень немногим из них, да и то крупнейшим и богатым природными и людскими ресурсами, удалось до известных пределов вырваться из пут зависимости, доставшейся от колониальной эпохи, модернизировать архаичные хозяйственные структуры, приблизиться к уровню промышленно развитых государств, стать по модной ныне и во многом пока спорной терминологии «новыми индустриальными странами» В целом же арабский, как и весь мусульманский мир, остался на положении мировой деревни, снабжающей капиталистический город сырьем и дешевой (часто нелегальной) рабочей силой. Его удел - «догоняющая» модель развития.

Более того, как отмечалось на прошедшем в июне 1994 года в египетской столице совещании министров иностранных дел стран - членов Движения неприсоединения, многие проблемы, с которыми эти страны подошли к независимости, такие как беспросветная нищета и забитость широких слоев населения, а зачастую и голод, узость внутреннего рынка и скудость источников накопления, за десятилетия самостоятельного развития не только не нашли своего разрешения, но и еще более обострились.

Характерен, несмотря на его некоторую размашистость, комментарий, приуроченный к работе совещания каирской газетой «Аль-Ахбар», которая отмечала, что во времена «холодной войны» народам «третьего мира» жилось лучше, чем сейчас. Вместо мира, справедливости и уважения прав человека они получили серию кровопролитных вооруженных конфликтов.

На этом неблагоприятном фоне в мусульманском мире падает авторитет прежних светских лидеров национально-освободительных движений, усиливаются настроения безысходности и социального отчаяния, растет внутренняя нестабильность, выливающаяся в череду переворотов, перманентную борьбу за власть, ожесточенные региональные конфликты, создающие серьезную угрозу международному миру и безопасности (вспомним, к примеру, почти десятилетнюю кровопролитную, без преувеличения сказать, варварскую и практически безрезультатную войну между Ираком и Ираном, неожиданный захват Ираком беззащитного Кувейта и тому подобные яростные столкновения, которым в современном мире конца не видно).

Не стали панацеей от всех бед и резко возросшие в первой половине1970-х годов доходы арабских, как и других из «третьего мира», экспортеров нефти. Они не привели к структурным сдвигам в экономике, хотя заметно ускорили развитие отдельных стран. Большая же их часть оказалась вложенной за пределами региона.

Для иллюстрации приведем лишь одно разительное сравнение: объем зарубежных капвложений в экономику арабских стран в 2004 г. не превышал сравнительно скромной величины в 8 миллиардов долларов, тогда как арабские инвестиции за рубежом в том же году достигли 1,5 триллионов долларов

В целом же арабский регион, как и прежде, остается главным образом поставщиком сырой нефти и импортером обширной гаммы промышленных и продовольственных товаров.

Более того, рост цен на нефть повлек за собой углубление противоречий в мусульманском мире, привел к еще большему размежеванию между богатыми и бедными странами. Многие ближневосточные политологи справедливо полагают, что нефть и доходы от нее лежат в основе нынешних и будущих конфликтов в регионе и за его пределами.

Развернувшиеся во всю ширь на рубеже веков процессы глобализации лишь добавили проблем арабским странам, подавляющее большинство которых, как справедливо отмечает российский исследователь А.А. Ткаченко, «изрядно задержались со стартом назревших экономических и политических реформ. Нельзя забывать и о том, что арабские страны в основной своей массе относятся к государствам с относительно низким уровнем экономического развития: годовой доход на душу населения здесь составляет 1000-2000 долларов. Для региона, за некоторым исключением (нефтедобывающие монархии Персидского залива), характерно наличие огромного «социального дна» - доходы от 20-30 до 40% и более населения ниже или едва соответствуют прожиточному минимуму» Тревожные выводы напрашиваются и после анализа удручающих данных, содержащихся в докладе Программы развития ООН (PNUD) и Арабского фонда экономического и социального развития (АФЭСР), опубликованном в г. Аммане (Иордания) 20 октября 2003 г.

Приведем для наглядности лишь некоторые самые разительные из них:

ВВП 21 страны-члена ЛАГ и палестинских территорий вместе взятых, с населением более 280 миллионов человек, лишь не намного превышал ВВП всего одной и то не самой развитой страны Западной Европы - Испании с населением в 7 раз меньше, чем арабское.

Число женщин в парламентах арабских стран составляло 3,5% всех депутатских мест, тогда как в остальном мире - 13,5%. С 1970 г. число грамотных женщин в арабских странах, благодаря развитию систем образования, утроилось, но 50% женского населения оставалось незнакомым с азбукой

На 1 тысячу жителей в арабском регионе приходилось 53 ежедневных газеты, а в развитых странах 285. На арабский язык переводилось в 5 раз меньше работ, чем на греческий, на котором говорят лишь 11 миллионов человек по сравнению с более чем 280 миллионами арабов.

За 2000-2001 гг. число пользователей Интернетом в арабских странах возросло на 60%, но доступ к этому всемирному источнику информации имели лишь 1,6% населения, тогда как в США - 79%, а в Великобритании - 68%.

В сфере научных исследований и технических разработок в арабских странах работало почти в три раза меньше ученых и специалистов из расчета на 1 миллион населения, чем по всему миру (371 и 979 соответственно).

Да и расходы на научные исследования в арабских странах не шли ни в какое сравнение с развитыми: в арабских странах около 0,2 % бюджетных отчислений, тогда как в США - 3,6%, Швеции - 3,8%, Швейцарии и Японии - 2,7%, во Франции и Дании - 2%

Число компьютеров на тысячу жителей в 2003 г. в арабских странах составляло 18, тогда как в среднем по всему миру - 78,3 (Le Monde. 27.02.04).

Еще более мрачные показатели в 2005 г. сделала достоянием гласности Арабская организация по вопросам образования, культуры и науки (АЛЕКСО, региональный аналог ЮНЕСКО): число неграмотных в рассматриваемых странах за 35 лет (1970-2005 гг.) не только не сократилось, но и пугающе выросло- с 50 до почти 70 миллионов человек. Из этого скорбного числа 25% составляли мужчины (старше 15 лет) и 40% - женщины.

Удручающие перспективы в сфере народного образования вырисовывались из следующих данных той же организации: 20% детей от 6 до 11 лет и 40% от 12 до 17 лет или 23 миллионов молодых людей не посещали школу, и таким образом, готовились пополнить ряды неграмотных Вялая экономическая конъюнктура приводила к обострению проблемы занятости молодежи. Дело в том, что к середине первого десятилетия нового века 90% производственного потенциала арабских стран все еще составляли средние и малые предприятия. «Золотые времена» взлета нефтяных доходов в середине 1970-х годов привели к развитию инфраструктуры, а не обрабатывающих отраслей промышленности (они давали лишь 10,5% ВВП), в которых и создаются дополнительные рабочие места В условиях острой конкуренции как на страновом, так и региональном и мировом уровнях и при хроническом недостатке финансовых средств эти предприятия, чтобы выжить, были вынуждены идти по линии сокращения числа работающих. В результате ежегодный рост безработицы в арабском мире в рассматриваемый период составлял 2,5%. К 2005 г. в этих странах было 14% безработных, или 12,5 миллиона активного населения, в большинстве своем в возрасте от 15 до 24 лет. При сохранении указанных темпов роста к 2020 г. число незанятых в арабских странах может составить 25 миллионов человек По расчетам Программы развития ООН и Всемирного экономического форума в Давосе, арабским странам в предстоявшие 15 лет нужно ежегодно создавать 6 миллионов рабочих мест для обеспечения занятости молодежи, вступающей на рынок труда. Это потребовало бы экономического роста на 4% в год, чего в прошлом никогда не было достигнуто

Не находя достойного применения своим способностям и полученным знаниям на родине, многие молодые специалисты из арабских стран отправлялись на Запад в поисках лучшей доли и условий жизни: с 1998 по 2000 гг. отток только врачей из региона превысил 15 тысяч человек.

По оценкам Арабской организации труда, если потери арабских стран от «утечки мозгов» в 1970-х годах составляли 11 миллиардов долларов, то к середине первого десятилетия ХХ I века они увеличились в 20 раз, подскочив до 200 миллиардов

На основе анализа современного положения арабских стран в мирохозяйственной структуре российский исследователь В.М. Ахмедов приходит к обоснованному выводу, что «сегодня большинство арабо-мусульманских стран Ближнего Востока переживают переходный, индустриализирующийся характер развития. Это предполагает создание не столько демократических режимов, сколько государства, ориентированного на модернизацию экономики и социальное развитие»

Социально-экономические факторы консервации отсталости в регионе дополнялись политическими. Борьба с терроризмом, почти полувековая неурегулированность конфликта с Израилем, обострение положения в Ираке служили для многих режимов благовидными предлогами, оправдывающими сохранение существенных ограничений демократических прав и свобод. Недоступность несиловых методов борьбы с несправедливостью усиливала радикальные исламистские тенденции и группы, проповедовавшие насилие.

Отставание от Запада, разочарование в избранном пути развития, дискредитация традиционных светских харизматических лидеров приводят в мусульманском мире, что особенно заметно на примере мира арабского, к нарастанию агрессивного национализма, часто облаченного в религиозно-конфессиональные одежды. Отсюда поиски своего, особенного, «третьего», ни капиталистического, ни социалистического пути развития, претензии к развитому капиталистическому миру относительно компенсации за отсталость.

С другой стороны, не следует сбрасывать со счета и такой «колониальный комплекс», как потребительское, иждивенческое отношение правящих кругов многих мусульманских стран к связям с бывшими метрополиями, осознанная или нередко подсознательная ориентация на них в вопросах внутренней и внешней политики. Много примеров проявления этого комплекса читатель найдет на страницах мемуаров экс-президента Франции В.Ж. д'Эстена, посвященных франко-африканским отношениям [12, c.12].

В этих условиях нередко происходит «сшибка» поднимающейся волны национализма и коллаборационистских тенденций в политике верхов, что приводит к накапливанию в ряде стран горючей, взрывоопасной смеси недовольства широких масс коррумпированностью, заангажированностью правящих кругов перед Западом.

Оказываясь между занесенным над ними молотом Запада и наковальней народного недовольства, правящие режимы в арабских странах не прочь продемонстрировать приверженность национальным и мусульманским ценностям, несколько снижая препоны перед исламистами, дабы «сбросить давление во внутриполитическом котле». Переводя стрелки ответственности на Запад и, прежде всего, США за сложившееся положение (социальная и экономическая стагнация, коррумпированность властей всех уровней, бесконечное затягивание с решением палестинской и других общеарабских, региональных и страновых проблем) официальные власти фактически подыгрывают исламистам, вторят их обличительной риторике, тормозят попытки произвести объективный и непредвзятый анализ сложившегося трудного положения.

Заигрывание с исламистами позволяет правящей верхушке решать еще одну первостепенную задачу для обеспечения и подкрепления своего господствующего статуса - ослаблять демократическую оппозицию как опасного политического конкурента.

В отношениях же с США и европейскими странами, правящие круги выдают всю оппозицию за исламистскую, требуют для себя поддержки и содействия в ее обуздании. Это обстоятельство вносит дополнительную сумятицу в умы западных политиков и политологов.

Широкое политическое и социальное маневрирование, традиционное формирование правящей верхушки по принципу лояльности, а не профессионализма, открыто авторитарные методы правления ведут к образованию в регионе кланов, стоящих у власти по 20-30 лет. Как горько, но метко пошутил в беседе с автором один из крупных иракских бизнесменов, вынужденно покинувший родину во времена баасистской диктатуры, «у нас правители не уходят в отставку, их либо убивают, либо бросают в тюрьму, либо они вынуждены спасаться бегством от расправы».

Сохраняющаяся напряженность в регионе, отсасывающая треть ВВП арабских стран на военные нужды и оставляющая менее четверти на нужды развития, дает властям удобный повод для продолжения антидемократического курса под предлогом мобилизации внутреннего фронта и всех ресурсов на отпор внешним врагам. Напомним в этой связи, что чрезвычайное положение, введенное в АРЕ после убийства А. Садата в октябре 1981 г., до сей поры не отменено. В условиях чрезвычайных законов живут и многие другие арабские страны.

Вспоминается в этом грустном контексте и печальный, но весьма близкий к региональной действительности сатирический рисунок в газете «Аль-Хайят» - к позорному столбу прикован арабский диссидент, рядом палач угрожающего вида с бичом в руке, гневно вопрошающий: «Как ты смеешь молить о свободе, когда Палестина остается несвободной?».

Анализ положения с демократией в арабском мире привел специалистов ООН к удручающему выводу о том, что «он является самым несвободным регионом планеты» [13, c.80].

Практическое отсутствие демократической свободы самовыражения, подавление любого проявления секулярной активности, отходящей от официальной линии, развязывают руки исламистам, подкрепляя их лозунг о необходимости отказа от чужеземного влияния, возврата в прошлое, о строительстве религиозного государства и возрождении халифата.

В условиях удушающей отсталости и беспросветной нужды большинства населения сохраняют свою привлекательность и социалистические идеи и, прежде всего, принцип социального равенства. Показательно в этой связи, что лидер «Аль-Каиды» У. бен Ладен в своем очередном видеообращении, приуроченном к шестой годовщине сентябрьских событий 2001 г., активно прибегал к социалистической риторике.

Таким образом, поиск исторического будущего, который ведут сегодня большинство мусульманских стран, не исключает возвращения к социалистической парадигме, к идее социальной справедливости, столь привлекательной для обездоленных масс, что в свою очередь грозит новыми конфликтами и взрывами в обширнейшей зоне мира с населением, превышающим миллиард человек.

К этому добавляется недоверие и настороженность, которые в мусульманских странах испытывают к американским замыслам «нового порядка» и «демократизации» непокорных стран, считая их, и заметим не без оснований, подновленными планами претворения в жизнь вожделенной мечты США о мировом господстве, о превращении мира в «pax americana». Арабские страны, к примеру, на опыте своей современной истории хорошо знают, что эти стратегические построения на практике оборачиваются американским «железным кулаком», который обрушивается то на Ливию, то на Ливан, то на Ирак.

Примечательна в этой связи критика, прозвучавшая в выступлении президента Египта Х. Мубарака в мае 2006 г. на Всемирном экономическом форуме в Шарм-эш-Шейхе. Он обвинил США в проведении политики двойных стандартов в международных отношениях, в игнорировании позиции мирового сообщества относительно вторжения в Ирак, во вмешательстве во внутренние дела иностранных государств [14, c. 82].

Чего стоит, к примеру, инициированный американцами и израильтянами и поддержанный европейцами бойкот палестинского правительства, сформированного в начале 2006 г. после победы демократическим путем на выборах Движения исламского сопротивления - ХАМАС. Он не только не достиг целей, поставленных его инициаторами, а именно: всемерное ослабление и отстранение от власти ХАМАСа, но и принес обратные результаты, чреватые дальнейшим осложнением ситуации на палестинских территориях и поисков политических развязок ближневосточного конфликта, тлеющего уже без малого 60 лет, и дающего время от времени рецидивные вспышки ожесточенного вооруженного противостояния, как это было летом 2006 г.

Аналогичный обратный эффект имела и задержка с прекращением огня в Ливане летом 2006 г.: израильтяне, несмотря на явную поддержку Запада, не смогли сломить сопротивления Партии Аллаха (Хизбаллы), в результате авторитет исламистов как в Ливане, так и на палестинских территориях укрепился, а западников упал. Решение же краеугольной задачи мирного и долгосрочного урегулирования на Ближнем Востоке было отброшено далеко назад.

Предвидя такой отрицательный эффект от прессинга США и их союзников, Россия с победы ХАМАСа на выборах последовательно выступала за настойчивую и кропотливую политическую работу с новым демократически избранным палестинским руководством, за немедленное прекращение огня в Ливане и решение всех спорных вопросов переговорным путем. Москва заняла принципиальную позицию и относительно оккупации Ирака коалиционными войсками во главе с США в марте 2003 г., справедливо посчитав ее крупной ошибкой. Практика как лучший критерий истины полностью подтвердила обоснованность такой оценки.

В сфере экономики, где, на наш взгляд, следует искать главные причины нарастания террористической угрозы, одним из главных препятствий на пути устранения дисбаланса и отсталости в развитии стран «третьего мира» остается банальное нежелание крупного монополистического капитала пойти хотя бы на некоторое изменение сути современной структуры мирохозяйственных связей, в которой странам мусульманского мира отводится прежняя роль сырьевой периферии. Вспомним в этой связи весьма поучительные итоги развернувшегося было в середине 70-х годов прошлого века движения «за новый экономический порядок», инициаторами которого, кстати, были все те же арабские страны. Западные державы, умело играя на противоречиях между участниками движения, смогли в значительной степени притупить его острие, свести дело к незначительным уступкам и послаблениям в сфере международной торговли, которые в дальнейшем были «съедены» изменившейся не в пользу поставщиков сырья конъюнктурой мировых рынков.

Сегодня международный монополистический капитал, судя по всему, ведет дело к тому, чтобы и в постиндустриальную эпоху, в эпоху технологической и информативной революции держать, как и в прошлом, обширные регионы мусульманского мира на положении захолустных провинций своей глобальной империи.

В последние годы монополии, правда, больше внимания уделяют инвестиционной экспансии, переносу трудо- и энергоемких, экологически и гигиенически вредных производств в мусульманскую зону мира, где рабочие готовы трудиться по 12-14 часов в сутки буквально за гроши, чтобы прокормить себя и свои семьи, а санитарные нормы и ограничения значительно более либеральны, либо отсутствуют вообще.

Оказание же радикальной «помощи развитию», тем более возросшему числу просителей, становится все менее популярным в правящих кругах и общественном мнении индустриальных центров Запада и Востока, которым также не чужды такие тяжкие, ставшие хорошо знакомыми россиянам явления, как спад, инфляция, кризисы.

Скорее всего, промышленно развитые страны на данном этапе мирового развития будут стремиться сохранить «статус-кво» в своих взаимоотношениях с мусульманским миром, подбрасывая ему время от времени кое-что от щедрот своих «на бедность» для предупреждения или тушения конфликтных возгораний. Об обоснованности такого прогноза свидетельствуют весьма скромные и расплывчатые масштабы «помощи реформам» в странах Большого Ближнего Востока, намеченной, по инициативе США, «восьмеркой» в июне 2004 г.

В этих непростых и противоречивых условиях проблемы дальнейшего развития стран мусульманского мира, способные стать мощным пускателем нового витка международных противоречий и напряженности, от которых мир еще не успел оправиться, приобретают, на наш взгляд, кардинальное значение и общемировое звучание. В складывающейся новой обстановке сравнительной социально-политической однородности современного мира рассматриваемые страны вынуждены решать насущные задачи своего дальнейшего развития по сути дела в одиночку, рассчитывая лишь на свои собственные, часто весьма ограниченные возможности и силы. Если ранее, маневрируя между двумя полюсами мировой политики, искусно играя на их противоречиях и взаимоотталкивании, многие из них могли в некоторой мере рассчитывать на помощь и поддержку в развитии, то теперь эта возможность фактически исчезла.

Сильные мира сего во главе с США даже при всем осознании серьезности и важности проблем «третьего мира» для исторических судеб человеческой цивилизации не в состоянии вытянуть эти страны из пучины социально-экономической отсталости.

Показательно в этой связи мнение такого видного американского деятеля, как Дж. Шлезинджер, занимавшего в свое время целый ряд влиятельных постов (министр обороны, директор ЦРУ и проч.), которое дает представление об умонастроениях в американском политическом истеблишменте: «С окончанием «холодной войны» и исчезновением ее уникального дисциплинирующего влияния мир становится скорее более, чем менее анархичным. США не призваны, да и не могут, избавить мир от всех его бед и напастей»

Действительно, при длительном сохранении в сфере внешней политики реликта «холодной войны» - прежней конфронтационной, блоковой логики можно ожидать регенерацию международной напряженности под влиянием проблем развития мусульманского мира, игнорируемых по большей части США и Европой.

Мутация исламизма

В этих непростых, без преувеличения, взрывоопасных условиях развитый мир должен был бы со всем пониманием и осторожностью подойти к насущным проблемам мира развивающегося, вместе с ним искать оптимальные пути для их решения. На деле же этого ничуть не бывало: проблемы не только по большей части игнорируются, но, как мы увидим ниже, провоцируются новые.

Под влиянием такого отношения Запада происходит мутация исламизма в сторону все большей радикализации. Проследим ее основные направления.

Настраиваясь в своих интересах на мощную волну антизападных, антиколониальных настроений в период подъема национально-освободительных революций, исламское движение было направлено главным образом «вовне», в сферу международных отношений, выступая за их перестройку, за устранение в них перекосов и несправедливостей, сложившихся в период колониальной и полуколониальной зависимости мусульманских стран.

После обретения своими странами независимости, исламисты на какое-то время занялись проблемами внутреннего развития, сосредоточив огонь критики со своего религиозного угла на ошибках и провалах светских лидеров.

В современном же подъеме исламского движения во многом находят своеобразное преломление поиски государствами «третьего мира» новых ориентиров и идеалов, своего пути и места в качественно иной обстановке, сложившейся на международной арене после развала социализма и ухода в небытие одной из прежних великих держав - СССР.

Дело в том, что многие десятилетия вся политическая структура мусульманских стран формировалась и развивалась в довольно жесткой и стабильной системе глобальных геополитических координат. Под ее воздействием складывался политический менталитет мусульманского истеблишмента, его взгляды на внутреннее, региональное и международное положение и перспективы его эволюции. Сегодня, когда исчез один из балансов прежнего мирового равновесия, и вся система международных отношений претерпевает глубокую эволюцию, в мусульманских странах вынуждены пересматривать привычное мировидение, отказываться от прежних стереотипов, определяться, искать свои модели дальнейшего движения вперед.

Трудные проблемы самостоятельного развития после обретения политической независимости и государственного суверенитета, с которыми мусульманские страны столкнулись на рубеже 1970-1980-х годов, утрата ими возможности извлекать политическую и немалую материальную выгоду из глобальной и региональной конфронтации великих держав, внутренняя нестабильность, стагнация экономики, падение уровня жизни, а с ним и обострение социальных противоречий в большинстве из этих стран привели к нарастанию радикальной внутриполитической составляющей в деятельности исламистов, которая начинает все больше выплескиваться вовне, чему в немалой степени способствует политика Запада.

При этом в религиозной среде углубляется дифференциация: многие традиционные лидеры, адаптировавшиеся к местной политической среде, образуют умеренное, эволюционное крыло движения, уступая активную роль молодым радикалам, приверженцам силовых, в том числе и террористических методов. Поэтому с точки зрения терминологии, думается, было бы правильным различать умеренных исламистов или сторонников постепенных, реформистских методов борьбы за торжество идеалов мусульманства и радикалов-экстремистов как более воинственно настроенных поборников вероучения.

Судя по действиям на исламистском поле, на Западе этой дифференциации особого значения не придают, отказываясь вести серьезный и систематический диалог с представителями умеренного крыла клерикалов.

Ряды боевиков-исламистов существенно пополнились за счет добровольцев и наемников, прошедших трудную школу афганской войны. Этот специфический контингент, отличающийся хорошей боевой и в частности диверсионной выучкой, преданностью исламскому делу, вливался в ряды движения по убеждению или под влиянием социально-экономических трудностей, с которыми участники афганской войны столкнулись после возвращения из Афганистана в свои страны. По некоторым оценкам, численность только арабских «афганцев» достигала в 1980-е годы около 20 тысяч человек. После вывода советских войск из Афганистана многие из них вернулись в свои страны, где нашли прежнюю нищету, бесправие и безработицу.

Весьма типична в этом контексте печальная судьба одного из соучастников террористического взрыва в саудовской столице - Эр-Рияде в 1995 г., прилюдно казненного вместе с другими преступниками на центральной площади Правосудия. Отвоевав в Афганистане на стороне моджахедов, после вывода советских войск он вернулся в родные пенаты, однако, без образования и специальности хорошо устроиться не смог. Отец, в прошлом служащий среднего звена, получавший скромную пенсию, своими сбережениями помог сыну открыть мелочную лавчонку, но торговля у него, умевшего только стрелять и метать гранаты, тоже не пошла. Не нашел счастья бывший борец за дело ислама и в супружестве. Его молодая вдова рассказала дотошному корреспонденту «Интернэшнл геральд трибюн», раскопавшему всю эту грустную историю, что ее столь бесславно ушедший в мир иной муж в результате жизненных неурядиц ударился в религию и большую часть времени проводил в мечети или в долгих беседах с такими же, как он исламистами, которые в конечном итоге и толкнули его на плаху.

Этот частный пример подтверждает суждение российского политолога А.В. Малашенко, отмечавшего, что «повсеместно контролируемые исламистами мечети выполняют функции политических центров, дискуссионных клубов, социальных очагов, притягивающих к себе людей, разочарованных своим положением, жаждущих почувствовать себя защищенными, и одновременно обрести покой и уверенность в себе.» Отметим попутно, что, по иронии истории, «афганцы» с их виднейшим представителем У. бен Ладеном, которые по оценке египетского президента Х. Мубарака, представляют «главную террористическую опасность для стабильности правительства», да, добавим, и для западных интересов в арабском регионе в целом, были в свое время подготовлены в антисоветских целях и финансировались на деньги ЦРУ. На эти цели было израсходовано, по разным оценкам, от 3,5 до 6 миллиардов долларов. Из «борцов за свободу афганского народа и против советских безбожников» они превратились в лютых врагов Запада во главе с США.

Бумеранг исламизма, запущенный в свое время американцами в советскую сторону, наносит ныне ощутимый ущерб его изготовителям и пользователям.

Иракская авантюра и в этом ракурсе принесла свои горькие плоды: Ирак наряду с Афганистаном превратился в международную школу и поставщика боевиков-террористов во все конфликтные регионы планеты. След «иракцев» был обнаружен, к примеру, при расследовании взрывов, прогремевших в марте-апреле 2007 г. в Марокко и Алжире. Этими терактами заявила о себе новая региональная организация «Аль-Каида в странах исламского Магриба». Ее деятельность развивалась по нарастающей: только в июне 2007 г. в результате терактов исламистов в Алжире погибло полсотни граждан, включая 28 военнослужащих. Новые кровавые теракты были совершены ею в Алжире в сентябре текущего года.

Политизация и радикализация ислама в наши дни, как представляется, становится современным искаженным проявлением все той же национально-патриотической идеи, являвшейся мотором освободительного движения в 1950-1960 годы. Применительно к ближневосточному региону исламизм является, вероятно, и «новой редакцией» панарабизма, идеи арабского единства, попытки воплощения которой в жизнь в рамках светского национализма и арабского социализма заметным успехом не увенчались.

Однако, если в период 1950-1960 гг. главный вектор национально-патриотической идеи был направлен вперед, на поиски путей возрождения и прогресса, то теперь исламисты вольно или невольно предлагают в основном ретроградные программы, тянут общество в прошлое, призывая вернуться к раннесредневековым истокам ислама, его нормам и постулатам, независимо от их соответствия потребностям сегодняшнего дня, отгородиться от иностранного влияния, пойти на добровольную национально-религиозную самоизоляцию, обособиться от новых веяний в мире, объявляя такие наработанные веками и проверенные жизненным опытом поколений общечеловеческие ценности, как демократия, права человека и гражданина, свобода личности и совести и др., «дьявольским порождением Запада», от которого необходимо срочно очиститься правоверным.

Как тут не вспомнить известную парадигму С.П. Хантингтона, полагающего, что после окончания «холодной войны» обстановка в мире уже будет определяться не ушедшей в прошлое конфронтацией великих держав, а столкновением различных цивилизационных укладов. Думается, однако, что объяснение нынешнего подъема исламистского движения столкновением цивилизационных различий при всей его кажущейся простоте и доказательности, было бы неполным.

Причины этого явления лежат, по нашему мнению, значительно глубже, прежде всего в социально-экономических напластованиях, накопившихся со времен колониальной и полуколониальной зависимости. Отнюдь не случайно, поэтому фундаменталисты основной огонь критики и терактов за пределами своих стран направляют, прежде всего, против ведущих западных держав, считая их главными виновниками того трудного и главное беспросветного положения, в котором находится большинство мусульманских государств в настоящее время. Чудовищные по жестокости и сугубо демонстративные по смысловой нагрузке авиатараны 11 сентября 2001 г. в США наглядно свидетельствуют в пользу такого суждения.

Умонастроения, бытующие в среде исламистов, довольно четко и емко сформулировал бывший посол США в Ираке, а ныне их представитель в ООН З. Халильзад (кстати, этнический афганец). По его мнению, приверженцы движения считают, что дела в мусульманском обществе «пошли не так» потому, что оно сошло с верной дороги, а Запад, будучи жестоким и аморальным, столкнул мусульман с пути истинного». Только вернувшись на праведный путь можно вновь достичь величия, а для этого потребуется вышвырнуть Запад вон».

Отстаивание исламистами религиозной самобытности и чистоты от разлагающего влияния западной потребительской «масс-культуры», ее аморализма и чуждых Востоку этических вольностей можно было бы понять и принять под углом зрения национальных чаяний и устремлений. Однако выпячивание религиозного фактора в качестве панацеи от всех бед, проповедь национально-религиозной самоизоляции, а часто и нетерпимости, и тем более террористические методы достижения поставленных целей, не соответствуют, на наш взгляд, новому климату, складывающемуся сейчас в мире, логике и практике современной политической борьбы.

Да и сам лозунг «особого пути», неизбежно отгораживающий нацию от магистрального направления развития человеческой цивилизации, обрекающий ее на «выпадение», пусть даже временное, из всемирного исторического процесса (от чего, кстати, главным образом и пострадали в результате колониальной зависимости страны «третьего мира»), вряд ли адекватен целям национального движения и не открывает перед ним достаточно широкую историческую перспективу. Трудный и противоречивый опыт СССР, его трагическая судьба дают убедительные подтверждения такой точке зрения.

В эпоху глобализации хозяйственной жизни, бурного развития разнообразных средств массовой информации и коммуникаций закрыться от остального мира невозможно в принципе. Сегодня идет вполне закономерный и неостановимый процесс сближения людей и целых народов, все более глубокого познания ими друг друга. Противиться этому процессу, отгораживаться от него мусульманским занавесом значило бы плыть против осевого, стремнинного течения международной жизни. Наоборот, важно использовать этот процесс в интересах полнокровного развития каждой нации, каждой страны, чтобы его влияние, а оно неизбежно, не приобрело нежелательные, искаженные формы, прежде всего в виде порчи нравов и падения морали.

И запретительные меры тут вряд ли помогут, а скорее дадут обратный результат, ведь запретный плод всегда сладок. Здесь, вероятно, нужен осторожный и сбалансированный подход, так как уже накопленный в наше время опыт, в том числе и российский, показывает, что безоглядное перенимание зарубежных образцов, часто далеко не лучшего качества, без учета местных условий, существующих традиций и других особенностей вредно для здоровья нации, ведет к ее моральной деградации и вырождению.

Поэтому задача, на наш взгляд, состоит не в поисках «своего особого пути», а в нахождении своего достойного места, ниши в общемировой структуре, в гармоничном вхождении в современное сообщество наций, в оптимальном совмещении и соотношении этнических, религиозных, морально-этических и прочих особенностей и традиций, проверенных всей историей нации, с подлинными ценностями, выработанными человечеством за всю его долгую и весьма драматичную историю.

На этом пути можно быстрее всего добиться достижения двуединой цели: сохранить свое национальное лицо без слепого «подравнивания» под не всегда приемлемые образцы и нормы так называемой мировой, а на деле - по большей части западной цивилизации и в то же время не оказаться в изоляции от остального мира.

Апелляция к массам под знаменем ислама, выдвижение фундаменталистами антизападных, антиправительственных и религиозно-популистских лозунгов, их активная и все расширяющаяся благотворительная деятельность в каждом городском квартале, в каждой деревне и кишлаке находят в широких слоях мусульманского населения сочувственный отклик.

Главная сила исламистов состоит, очевидно, в том, что на фоне нарастания внутренних и внешних трудностей и отсутствия альтернативы, предлагаемой официальными властями, они вселяют в людей надежду на лучшее будущее, на избавление от гнета бедности и бесправия в случае возврата к истокам веры. Неслучайно партия ливанских шиитов (традиционно обездоленной части населения) носит название «Аль-Амаль» - «Надежда». Эта надежда имеет особую привлекательность в нынешней обстановке, когда традиционный путь развития в качестве капиталистической периферии не дает выхода из сложного положения, в котором находится большинство мусульманских стран, а социалистическая альтернатива после распада Советского Союза во многом дискредитировала себя.

В этих условиях, как отмечает С. Рид, исламистские организации главную ставку в своей деятельности делают на молодых разочаровавшихся людей среднего класса - мелких торговцев, бакалейщиков, школьных учителей, студентов, безработных, не видящих перспектив улучшения своего положения.

В условиях заметного повышения внутриполитической активности фундаменталистов и ощутимой радикализации исламистского движения в целом, отношение к нему официальных властей ощутимо меняется. Если раньше само движение и его лозунги использовались (например, в свое время А. Садатом) как альтернатива левым силам, как выпускной клапан для ослабления социального давления, купирования недовольства масс, канализации его вовне, в сферу внешней политики, то теперь оно в своих крайних формах становится на пути даже умеренных, происламских и исламских режимов (к примеру, в Саудовской Аравии) и их коренных интересов, ставит под вопрос само их существование.

К концу 1990-х годов угроза распространения терроризма и экстремизма под религиозной личиной выходит на первый план не только внутренних, но и региональных озабоченностей арабских и других исламских государств. Саудовская Аравия была инициатором разработки и подписания в апреле 1998 г. межарабского соглашения по борьбе с терроризмом, которое через год после его ратификации подавляющим большинством арабских стран вступило в силу. Саудовское руководство последовательно выступает за придание этому документу панисламского, а затем и международного характера. В 2004 г. в саудовской столице состоялся Международный антитеррористический конгресс, в решения которого было записано предложение КСА о создании в Эр-Рияде под эгидой ООН Международного антитеррористического центра.

Только вот незадача: мировое сообщество до настоящего времени не смогло выработать общепринятого правового определения понятия «международный терроризм» во многом из-за огульного включения в него американцами и их союзниками национально-освободительных и патриотических движений.

Примечательно в этой связи содержащееся в подписанном в 1998 г. в Каире межарабском антитеррористическом соглашении недвусмысленное указание на то, что «любая вооруженная борьба против иностранной оккупации, за независимость и территориальную целостность не должна рассматриваться как проявление терроризма»

Со своей стороны, исламисты, как свидетельствует парламентский опыт Хизбаллы в Ливане и «Братьев-мусульман» в Египте и Иордании, не отказываются от политических методов деятельности, участвуя для расширения своих позиций и влияния в различных объединениях и коалициях.

Поэтому в целом было бы наивным упрощением изображать исламистов в виде бородатых фанатиков и головорезов, готовых взорвать мир ради торжества исламских постулатов. «Вопреки западным стереотипам, - пишет американский ближневосточник Л.Т. Хадар, - многие исламские лидеры не являются фигурами из средневековья. Судя по примеру Исламского фронта спасения Алжира, они - образованные профессионалы, инженеры, врачи, адвокаты и люди науки, которые контролируют такие современные учреждения, как госпитали, школы и сферу бизнеса. Они не столько заинтересованы в возвращении своих государств в прошлое, сколько в трансформации их политических и экономических структур».

Таким образом, исламизм с его экстремистскими крайностями как религиозно-политическое движение в настоящее время во все большей мере превращается в долговременный структурный фактор, во многом формирующий обстановку как в мусульманском мире, так и на мировой арене в целом.

Политика Запада в мусульманской зоне мира, игнорирующая по большей части глубинные корни фундаментализма, приводит к активизации его экстремистской составляющей. Не будет в этом свете преувеличением считать, что она породила и трагедию 11 сентября.

В нашем веке появилось, как представляется, слишком много фанатиков, причем в основном молодых и даже совсем юных. Почему так много самоубийц, почему они почитаются в исламском обществе как герои (шахид, по-арабски, мученик, павший за веру), почему приток камикадзе, в том числе женщин, не иссякает? Что, в мусульманских странах началась «эпидемия сумасшествия» и почему именно в мусульманских странах?

Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с эскалацией террористических акций, следует искать и в американской ближневосточной политике, и в отношении Запада к арабам и мусульманам в целом.

Как справедливо отмечает проф. Л. Фридман в опубликованной Лондонским международным институтом стратегических исследований книге «Трансформация стратегических вопросов» [15, c.6], «США (и их израильские союзники) так и не нашли подходящего ответа на вопрос, почему вполне разумные мужчины и женщины готовы жертвовать своей жизнью, чтобы противостоять им? Атаки камикадзе, будь то в Ираке или Израиле,- это стратегия, а не идеология. Эти люди - орудие в борьбе слабых против сильных.

Это суждение западного ученого вполне дополняет и подкрепляет горький риторический вопрос практика - одного из основателей ХАМАСа И. Абу Шанаба: «Что нам еще остается под натиском танков, самолетов F-16, ракет, вертолетов «Апач» оккупационной армии, кроме как отправлять наших детей на теракты в Израиль?». В 2003 г. этот «апологет терроризма» погиб от точечного удара израильской ракеты.

Феномен нарастания исламистских настроений в арабских и других мусульманских странах и их все большую антизападную заостренность многие политологи склонны преимущественно трактовать с точки зрения ухудшения социально-экономического положения в этой зоне мира. Спору нет, беспросветная нужда и нищета являются мощным катализатором экстремистских настроений в мусульманском обществе, особенно в его молодежной среде.

Однако, как показывает исследование, проведенное газетой «Аш-Шарк аль-Авсат», подавляющее большинство шахидов не могли пожаловаться на свое материальное положение, были выходцами из небедствующих семей и имели то или иное образование. Значит, корни нарастания экстремизма и его все большей переориентации «вовне» надо искать не только в социально-экономической, но и политической, духовной сфере.

Эту сторону вопроса весьма емко отразил известный палестинский поэт М. Дервиш в интервью газете «Монд». Арабский мир, по его мнению, «живет с глубоким чувством несправедливости, ответственность за которую возлагается на Запад… Арабы и мусульмане, сталкиваясь со «всемирным деспотизмом американцев» и с местными деспотами, потеряли ориентиры. Они чувствуют себя вытолкнутыми из истории. Отсутствует и приоритет права, так как в их зоне международное право не действует. Израиль его уже так давно узурпировал и ничего не происходит». В этих условиях, по мнению поэта, «если бы в арабо-мусульманском мире прошли свободные выборы, исламисты повсюду бы одержали победу».

Арабская молодежь, особенно образованная, яснее отдает себе отчет в нетерпимости более чем полувековой экспансионистской политики Израиля, не желает сносить национальное унижение, которому подвергались еще их отцы и деды.

Показательны в этой связи рассуждения обозревателя весьма умеренного в своих оценках парижского журнала «Жен Африк» З. Лимама, отражающие в сжатом виде настроения широких кругов арабского общественного мнения. «Палестинцы, - отмечает этот молодой публицист, - в той или иной мере вот уже почти 60 лет живут под оккупацией. Более трех миллионов из них - беженцы, брошенные в лагеря. Их судьба никого или почти никого не интересует (включая арабов). Резолюции ООН постоянно игнорируются или подвергаются глумлению… Израильские прожекты по созданию разорванного палестинского пространства нежизнеспособны. Это лишь надолго продолжит войну в других формах. Палестинцы публично и в большинстве своем признали право Израиля на существование. А от Израиля все еще ждут торжественного заявления о праве палестинцев на самоопределение».

В западном обществе были бы восприняты как дикость слова Мариам Фархат, проводившей в свое время на смерть всех трех своих сыновей и ставшей после победы на выборах ХАМАСа депутатом палестинского парламента: «Будь у меня сто сыновей, я была бы счастлива отправить их всех на смерть за нашу Палестину»[16, с.903].

Для западных политиков и политологов, да и для широких слоев населения, эти национально-патриотические чаяния и готовность к самопожертвованию ради блага своего народа трудно даже себе представить, поскольку они обитают и работают в постиндустриальном мире, во многом лишенном духовных идеалов и устремлений помимо повседневной изнуряющей и иссушающей душу гонки за личным комфортом и обогащением. Отсюда частое непонимание истоков и причин экстремизма и терроризма, порождаемых во многом высокомерным и презрительным отношением Запада и, прежде всего США, к мусульманскому миру.

Как в этой связи не вспомнить не совсем продуманные заявления бывшего итальянского премьера С. Берлускони о «превосходстве западной цивилизации над исламской», и Дж. Буша-младшего о «крестовом походе» против терроризма. Мусульмане Ближнего Востока, предки которых в далеком средневековье немало страдали от крестоносцев, отнесли слова американского президента на свой счет.

Отнюдь не случайно в этом контексте в риторике У. бен Ладена и его сотоварищей появились призывы к мусульманам освежить историческую память и отразить всеми силами и средствами натиск новых крестоносцев на мир ислама.

О сохраняющемся предвзятом отношении Запада красноречиво свидетельствовал «карикатурный скандал», вспыхнувший весной 2006 г. после публикации в одной из датских газет оскорбительных для мусульман сатирических рисунков, персонажем которых был пророк Мухаммед. Мусульманский мир, как и следовало ожидать, не остался равнодушным и ответил на эту провокацию волной массовых демонстраций и погромов западных представительств.

За ним уже в середине сентября 2006 г. последовал новый скандал, на этот раз вызванный неосторожным цитированием папой римским Бенедиктом ХVI высказывания византийского императора Мануила II Палеолога о том, что пророк Мухаммед своей идеей «священной войны» привнес в мир «злое и бесчеловечное».

В России к вновь осложнившейся взрывоопасной ситуации отнеслись со всей серьезностью. Президент В.В. Путин призвал лидеров всех мировых религий к ответственности и сдержанности. «Уверен, - заявил он, - что у лидеров основных конфессий будет достаточно сил и мудрости, чтобы избежать каких бы то ни было крайностей в отношениях между конфессиями». А Совет муфтиев России расценил высказывания Бенедикта XVI как «неудачную и неуместную для современной действительности иллюстрацию». Он призвал папу римского «принять верное решение и принести свои извинения», а власти и народы мусульманских стран - «сделать все, чтобы пожар конфронтации не разгорался» (Известия. 18.09.06).

Понтифику пришлось публично объясняться, чтобы сбить волну протестов и беспорядков, нараставшую в мусульманском мире. Однако сделал он это весьма неуклюже, чем вызвал еще большее недовольство мусульман. «Реакция папы,- нелицеприятно отмечала в те дни лондонская «Гардиан», - на волну возмущения в мусульманском мире, вызванную его словами, была еще более оскорбительной, чем сами эти высказывания. Он извинился не за свои слова, а фактически за мусульман, которые, дескать, не смогли понять, что он имел в виду. Высказывания папы служат для мусульман от Танжера до Джакарты убедительным свидетельством того, что против них в открытую ведется война - причем, сразу на трех фронтах: политическом, военном и религиозном. Понтифику не стоит удивляться, что его слова вызвали столь мощную реакцию в исламском мире: мусульман до глубины души возмущают попытки отбросить их назад, в эпоху колониализма и «цивилизаторской миссии» Запада» (The Guardian. 20.09.06).

Папскому престолу пришлось пойти еще дальше: 25 сентября 2006 г. Бенедикт XVI впервые в истории римско-католической церкви принял в своей летней резиденции представителей мусульманских общин. Однако и этот беспрецедентный шаг не снял напряженности, возникшей в результате неосторожных аллюзий понтифика.

В ноябре 2006 г. впервые в истории в обстановке протестных демонстраций мусульманского населения облаченный под сутаной в бронежилет папа посетил Турцию. Его совместная с местным верховным муфтием служба в главной мечети Стамбула должна была сгладить прежние обиды, открыть новую страницу в отношениях католиков и мусульман. Чтобы еще в большей степени понравиться принимающей стороне, папа на 180 градусов изменил свою прежнюю негативную позицию и высказался за прием Турции в ЕС.

Отрицательная реакция в исламском мире на антимусульманские выверты Запада, как и в целом, уроки истории, никого и ничему не научила. В июле 2007 г. произошел новый скандал, на этот раз вокруг посвящения Елизаветой II в рыцарское звание С. Рушди, печально известного автора провокационных «Сатанинских стихов», опубликованных еще в конце 1980-х гг. и преданных анафеме тогдашним руководителем Ирана аяталлой Хомейни. Приговоренный им к смерти этот литератор был вынужден в течение девяти лет скрываться в Британии в подполье, опасаясь приведения вердикта в исполнение.

Реакция в мусульманском мире не заставила себя долго ждать. С протестами выступили Иран и Пакистан, второй человек в «Аль-Каиде» А. аз-Завахири в Интернет-обращении пригрозил королеве и тогдашнему премьеру Т. Блэру «точным ответом» на такой провокационный шаг. Ссылаясь на вызванные их политикой «катастрофы в Афганистане, Ираке и даже в центре Лондона (имеются ввиду сорванные незадолго до этого попытки крупных терактов в Британии - авт.), он назидательно заявил, что «если вы не усвоили урока, и мы, с помощью Аллаха, готовы повторить его, пока не убедимся, что вы его полностью уразумели».

Урок, как показали последующие события, остался неусвоенным.

В конце августа 2007 г. в одной из шведских газет был напечатан новый сатирический рисунок, на этот раз изображавший пророка в виде собаки, считающейся у мусульман нечистым животным. Такой провокационный выпад, разумеется, не только не способствовал ослаблению напряженности по линии Запад - мусульманский мир, но и подбрасывал дополнительный выигрышный пропагандистский материал исламским радикалам. Филиал «Аль-Каиды - группировка «Исламское государство Ирак» - назначила за голову незадачливого художника-святотатца приз в 100 тысяч долларов и еще 50 тысяч, «если ему перережут глотку». За голову главного редактора газеты, допустившего публичное кощунство, было обещано 50 тысяч долларов. Кроме того, она потребовала от правительства Швеции официальных извинений, пригрозив терактами в присутственных местах и официальных учреждениях. Извинений потребовал и совет мусульман Швеции. Как и в случае с С. Рушди, местным спецслужбам пришлось взять карикатуриста под неусыпную охрану.

Довольно емко и лаконично корни терроризма и подходы к нему Запада определил президент Сирии Б. Асад в интервью немецкому журналу «Шпигель» после предотвращения сирийскими спецслужбами теракта против посольства США в Дамаске: «Терроризм сегодня - это состояние духа, которое… уходит корнями в отчаяние, связанное с политической ситуацией, которое рано или поздно принимает форму мести… Госпожа Райс поблагодарила нас… за нашу реакцию на теракт. Но он случился именно из-за политики, проводимой Америкой в нашем регионе… Они (американцы) способствуют распространению чувства безысходности, угасанию диалога между культурами».

Гносеологические просчеты Запада

Думается, малая эффективность антитеррористической борьбы Запада во многом порождена старыми методологическими подходами к такому принципиально новому явлению, как международный терроризм.

На рубеже веков в движении сопротивления мусульманского мира западному глобализму появляется качественно новый интернациональный элемент - «Аль-Каида» (по-арабски, «база») - глубоко законспирированная, разветвленная и, главное, децентрализованная организация, ставящая своей основной задачей весьма абстрактную и бесконечную «войну с крестоносцами и евреями». Эта война, по видению руководителей Базы, бескомпромиссна (а потому и бесперспективна, добавим мы) и будет вестись до победного конца.

На основе высказываний ее руководителей и пропагандистско-агитационных материалов можно в первом приближении выделить три круга противников «Аль-Каиды». Первый и самый близкий - местные коррумпированные и «продавшиеся шайтану» режимы, второй - Израиль и мировой сионизм, третий - вселенское зло, олицетворяемое «главным дьяволом» - США.

С течением времени акценты в стратегии «Аль-Каиды» меняются: потерпев поражение в попытках свергнуть «продажные режимы» (Саудовской Аравии, Египта, Иордании и др.), к середине 90-х годов прошлого века она переключается на вселенский уровень, объявляя войну Западу во главе с США.

О глобальном замахе «Аль-Каиды» свидетельствует, к примеру, ее призыв нанести удары по основным странам, снабжающим нефтью США - Канаде, Мексике и Венесуэле, опубликованный в середине февраля 2007 г. в ежемесячнике «Саут аль-Джихад» («Голос джихада»), а также по арабским центрам нефтедобычи.

От слов руководители организации перешли к делу: в 2006-2007 гг. в Саудовской Аравии, к примеру, было арестовано около 170 заговорщиков, готовивших взрывы на крупнейших нефтепромыслах [17, с 5]

Основное отличие и оперативное преимущество этой организации - идейная преданность ее сторонников, весьма высокая степень децентрализации, фактически горизонтальная, «плоская» оргструктура, трудно уловимая для спецслужб.

«По началу, в 1990-е годы, - отмечает обозреватель журнала «Нью-Йоркер» Л. Райт, - большая часть новобранцев «Аль-Каиды» происходила из средних и высших классов, почти все они были из благополучных семей. Многие обучались в высших учебных заведениях, специализируясь в основном в естественных и инженерных науках. Лишь немногие учились в религиозных школах, а некоторые даже получили образование в Европе и США и говорили на 5-6 языках. Никто не выказывал признаков умопомешательства. Многие даже не были слишком религиозны, когда оказались вовлечены в джихад».

Что же оказалось «пускателем» для этих казалось бы светских людей и для «Аль-Каиды» в целом?

В условиях ускорившихся после краха Советского Союза и социалистического содружества процессов глобализации и резко возросших гегемонистских аппетитов США со всеми их негативными для мирового сообщества последствиями популярность этого движения как дающего «достойный ответ западным неоколонизаторам» в мусульманской среде стремительно нарастает. Исчезновение социалистической альтернативы делает «исламский путь развития», возвращение к постулатам веры как ориентирам в движении в кардинально изменившемся мире все более привлекательным для широких масс.

На этой волне отмеченная Л. Райтом первоначальная «элитарность» «Аль-Каиды» постепенно сходит на нет, ее ряды пополняются разномастным и далеко не всегда преданным высоким духовным идеалам людом. Организация все в большей мере оправдывает свое название - она становится широкой организационно-идейной базой для обширного спектра разноликих групп и отрядов, объединяемых общими целями борьбы с «тлетворным влиянием Запада» и разъединяемых стремлением обеспечить свои узкие, часто меркантильные интересы.

Эта своеобразная размытость организационно-политического лица «Аль-Каиды» добавляет трудностей в противостоянии ей. «Как вообще иметь дело, - риторически вопрошает Э. Руло, - с разношерстным сбродом, окопавшимся где-то в афганских и пакистанских горах, не имеющим ни единой структуры, ни национальных корней, но призывающим своих сторонников к вылазкам против американской империи и ее местных приспешников? Как найти «подход» к боевым ячейкам, которые рассеяны по всему свету, действуют автономно и движимы различными мотивами в разных странах?» [18, с. 35].

В свою очередь, движения, ставящие перед собой национально-освободительные и патриотические цели (ХАМАС, Хизбалла, Фатх, групировки в Ираке), следуя политической конъюнктуре, активно берут на вооружение исламские лозунги. Однако они качественно отличаются от «Аль-Каиды» и примыкающих к ней движений тем, что, прибегая к исламской риторике как наиболее доходчивой для угнетенных слоев населения своих стран, они не ставят перед собой глобальных целей, не выдают себя за спасителей всех мусульман. Их задачи остаются по-прежнему вполне определенными - справедливое решение палестинской проблемы, избавление от израильской оккупации, изгнание захватчиков из Ирака. И самое главное - эти партии и движения открыты к политическому диалогу, готовы договариваться о компромиссах и взаимоприемлемых развязках спорных проблем.

В интервью кувейтской газете «Ар-Рай аль-Ам» в начале февраля 2007 г. лидер «Хизбаллы» шейх Х. Насрулла заявил, что он далек от панисламских и панарабских амбиций. «В моей повестке дня,- подчеркнул он, - лишь одна цель - избавиться от угнетения и несправедливости, от которых страдают шииты в Ливане, превратить их в настоящих партнеров в создании и управлении государством и устранении израильской угрозы».

Показательна в этой связи и весьма прохладная и скептическая реакция руководства ХАМАС на распространенный через Интернет в июне 2007 г. призыв «Аль-Каиды» к мусульманам всего мира оказать этому движению всемерную помощь в противостоянии блокаде и угрозе вторжения крестоносцев и «предательских арабских режимов»

«Движение исламского сопротивления ХАМАС,- заявил один из его руководителей И. Хания в июле 2007 г. в интервью итальянскому телеканалу, - не поддерживает связей с «Аль-Каидой». Его философия, взгляды и политика другие. Оно делает акцент на борьбе против израильской оккупации на захваченных палестинских землях и не выходит за их пределы».

Линия Запада в Ираке, Ливане и в отношении палестинцев, а также ближневосточного урегулирования в целом наглядно показывает, что там решили с исламистами не церемониться, свалив их ничтоже сумняшеся в одну кучу и объявив всех террористами (во многом с подачи Израиля).

Чего стоит, например, причисление Дж. Бушем всех этих движений в выступлении 7 августа 2006 г. к стану «исламо-фашистов» [19, с. 15]

Серьезные исследователи исламизма не только раскрыли теоретическую несостоятельность этого терминологического изобретения американского президента, но и смогли разглядеть его политическую подоплеку. «Исламский фашизм»,- отмечает в этой связи С. Дюран, - особенно удобен своим эмоциональным зарядом. Он помогает посеять страх. В нем якобы кроется одна из главных опасностей. Продвигая тезис, что Запад сражается с новым фашизмом и новым Гитлером, общественное мнение готовят принять мысль о том, что война может и должна быть «превентивной». Отсюда массированный ответ на «фашистскую угрозу» оказывается оправданным, какими бы ни были его последствия с точки зрения человеческих жизней».

Транснациональная «Аль-Каида» набирает к середине 1990-х годов популярность и мощь на фоне отказа национальных религиозных организаций от силовой оппозиции местным режимам и их все большей интеграции в гражданскую политическую жизнь. Подавляющее большинство этих организаций по всему миру осудили варварские акты 11 сентября 2001 г. и терроризм в целом как в корне противоречащий постулатам ислама. Однако в США и других западных странах, развернувших борьбу с «исламским терроризмом», этого диссонирующего с их новой доктриной краеугольного факта заметить не пожелали.

Такой недифференцированный подход привел к обратным результатам: вместо ослабления «Аль-Каиды» и других экстремистских движений трансисламского характера происходит их усиление, лидеры радикалов зарабатывают на ошибках западников и страданиях мусульманских масс политический капитал.

В феврале 2007 г., к примеру, второе лицо в «Аль-Каиде» А. аз-Завахири с триумфом объявил по весьма популярному в арабском мире телеканалу «Аль-Джазира» о вступлении в эту организацию египетской «Джамаа исламийя», организовавшей в 1981 г. показательную казнь А. Садата на военном параде, но отказавшейся, (как оказалось - на время) от вооруженной борьбы Сам аз-Завахири начинал свою политическую карьеру в рядах этой организации, став впоследствии ее духовным лидером. При этом объявленная США война с терроризмом воспринимается в мусульманском мире во многом в результате активной работы пропагандистов «Аль-Каиды» и иже с ней как «война Запада с исламом» и ему объявляется джихад.

Показателен в этой связи комментарий руководителя департамента переговоров ООП С. Урейката в период очередной вспышки военных действий в регионе летом 2006 г.: «Я всегда говорю, что насилие не принесет пользы никому, что оно обернется против палестинцев, ливанцев или израильтян. Но как растолковать эту точку зрения людям, которые уже давно потеряли всякую надежду на мир? Слишком поздно. ХАМАС представлен в правительстве. И все, что происходит на юге Ливана, лишь усиливает эту тяжелую тенденцию»

По мнению сотрудника американского университета в Париже М. Башары, «превращение американцами классических антиколониальных движений и светских режимов в цели «всемирной борьбы с терроризмом» наравне с «Аль-Каидой» и другими криминальными сетями - больше, чем ошибка, это - катастрофа»

Драматический тон исследователя можно понять. Ведь игнорирование генезиса и качественного различия между двумя антизападными течениями в мусульманском мире обрекает на провал поиски политических развязок конфликтных узлов, в том числе и ближневосточного во всех его ипостасях, толкает готовые к компромиссам умеренные элементы и целые группировки в лагерь экстремистов.

Игнорирование США и их союзниками разноликого характера современных исламских движений и организаций имело помимо их дальнейшей антивестернизации еще один отрицательный эффект - рост исламофобии на Западе. Дезориентированное СМИ и целенаправленной официальной пропагандой, не искушенное в тонкостях обстановки западное общественное мнение, как отмечает Э. Руло, «склонно ставить знак равенства между исламом, исламизмом, фундаментализмом, джихадизмом и терроризмом». Деструктивные результаты такого перекоса в восприятии на Западе подъема исламизма мы видели выше.

Еще одна новая проблема, порожденная подъемом радикального ислама и по большей части проигнорированная на Западе, - «асимметричные войны», в которых регулярным войскам приходится сражаться с мобильными отрядами партизан-боевиков и террористами-одиночками. Человек-«бомба» практически неуязвим для «профилактики» со стороны антитеррористических подразделений спецслужб, он может появиться в любой момент и в любой точке для приведения в действие своей адской машины. Он весьма экономичен: для его подготовки не нужны специальные базы и вполне достаточно «курса молодого бойца».

Как убедительно показывает опыт Вьетнама, Афганистана, Чечни, а в последние годы и Ирака, такая «асимметрия» сводит на нет технические, технологические и организационные преимущества регулярных армейских контингентов, выдвигая на первый план боевика, «человека-невидимку», часто босого, но с «калашниковым» в руках или перепоясанного поясом шахида.

Как неоднократно заявлял лидер «Хизбаллы» Х. Насрулла, «мы не стремимся цепляться за ту или иную территорию. Мы не хотим, чтобы все наши бойцы, наша молодежь погибла, обороняя тот или иной пост, холм или деревню». Тактика «летучей войны», молниеносных ударов и отходов в безопасное место, заманивания противника в населенные пункты для его последующего уничтожения или изматывания в уличных боях летом 2006 г. в Ливане оказалась весьма эффективной.

Еще одно новшество, с которым познакомились и наши военные в Чечне, - предоставление широкой оперативной самостоятельности полевым командирам, строгое соблюдение режима радиомолчания в эфире. В результате в ходе «ассиметричной» войны в Ливане израильтяне противостояли «террористам» нигде и повсюду, ожидая ударов со всех сторон и по всем направлениям.

Важное значение для эффективности антитеррористических операций имеет и место их проведения. Дома, как известно, и стены помогают, исламисты за исключением представителей мусульманской диаспоры на Западе, действуют на родной или близкой к их странам земле, пользуясь, как правило, сочувствием, если не прямой поддержкой местного населения.

Войска же «демократизаторов» являются чужеземными пришельцами, окруженными неприязнью, а по большей части и открытой враждебностью. Отсюда невысокое моральное состояние и боевой дух «борцов с терроризмом», что особенно четко проявилось в Ираке.

Технологическая революция в средствах массовой информации, фактически информационный взрыв во многом решили проблему связи и координации действий отдельных разрозненных и по большей части глубоко законспирированных групп боевиков. Они, к примеру, с немалой пользой для себя использовали американскую поисковую систему Google для получения спутниковых фотографий большого разрешения отдельных военных объектов на территории Ирака, в том числе и в столице.

Развитие электронной коммерции и платежей не осталось без внимания исламистов, они взяли на вооружение методы хакеров, поставив перед собой качественно новую задачу - парализовать мировую экономику, нанести западному миру удар в самое чувствительное место.

Неслучайно поэтому, по инициативе России, ООН стала вплотную заниматься проблемами борьбы с кибертерроризмом, приняв на 61-ой (2006г.) сессии ГА специальную резолюцию по проблеме обеспечения информационной безопасности.

Широкомасштабный технологический прогресс в средствах массовой коммуникации дал идеологам исламизма мощный инструмент для рекрутирования и подготовки новых приверженцев, в том числе через Интернет, в котором в 2002 г. появилось подробное пособие для будущих шахидов - «Энциклопедия джихада».

По данным российского исследователя Д.А. Нечитайло, к середине первого десятилетия нашего века насчитывалось уже более 3000 радикальных исламистских Интернет-сайтов, 70 из которых можно было назвать «виртуальным университетом джихада» [20, с. 21].

Как было установлено следствием, бомбисты в Мадриде и Лондоне почерпнули инструкции из Интернета для самостоятельного изготовления взрывных устройств.

Показательно в этой связи и включение в программу подготовки камикадзе обязательного выступления смертника перед видеокамерой: таким образом, достигаются сразу две цели - на исполнителя будущего теракта налагается моральное обязательство перед его окружением довести порученное дело до конца, и пополняется запас весьма убедительного и доходчивого пропагандистского материала для привлечения и психологической обработки новых шахидов.

Информационная и телекоммуникационная революции открыли перед исламистами невиданные ранее возможности для агитации и пропаганды. Ведь страдания мусульманского населения можно ежедневно видеть в режиме « on line » в прямых репортажах СМИ во всех уголках планеты.

В Ираке, например, создалась парадоксальная ситуация - армия, разгромившая противника, в то же время явно проиграла войну информационную из-за недооценки этого важного аспекта пропагандистской борьбы. Как отмечает в этой связи российский исследователь А.В. Галота, «у американского командования практически отсутствовал какой-либо четкий план действий по заполнению информационного вакуума, который неминуемо должен был образоваться после свержения режима С. Хусейна» [21, с. 45]. Этот вакуум был незамедлительно заполнен «Аль-Каидой» и экстремистскими группировками всех мастей.

Не имея конкретной программы контрпропаганды, американцы пошли по самому легкому, но мало продуктивному пути запретов отдельных органов СМИ, которые лишь повысили их популярность в народе. Согласно исследованию госдепа, проведенному осенью 2003 г., 63% иракцев отдавали предпочтение двум общеарабским каналам «Аль-Джазира» и «Аль-Араби», тогда как американские программы (судя, по вероятно, несколько завышенным данным) смотрели лишь 12% телезрителей. Более того, повстанцы ловко использовали в своей пропаганде информационные запреты оккупационных властей против самих США, обвинив их в «антидемократизме» и «подавлении свободы слова в Ираке».

Израильские бесчинства на оккупированных территориях и в Ливане ежеминутно и ежечасно подбрасывали дополнительный материал для исламистских пропагандистов.

«Видеокадры из ливанского городка Каны, - отмечала специалист по антитеррору Гарвардского университета Дж. Стерн, - где десятки женщин и детей погибли в результате бомбового удара Израиля, душераздирающи. Эти сюжеты - подарок террористам, которые стремятся распространить ложную идею о том, что Запад умышленно хотел бы разрушить исламский мир, намеренно горячо желая нанести вред и унизить мусульман».

Значение аудиовизуальной пропаганды для исламистов становится еще более понятным, если учесть, что значительное число мусульман, как мы видели выше, в наш век научного и технического прогресса остаются неграмотными.

В этом свете размещенные, к примеру, в Интернете видеозаписи горящих и падающих на землю американских вертолетов, сбитых иракскими боевиками, имеют не виданную ранее пропагандистскую отдачу.

Достигаемый таким образом «эффект присутствия» не идет ни в какое сравнение с опаздывавшими по времени репортажами СМИ с театра военных действий на Ближнем Востоке 1973 и тем более 1967 гг. Правдивую информацию об их ходе становится все труднее утаить или «подредактировать» в желательном ключе.

«В конечном счете, - констатирует Р.Н. Хаасс, - глобализация изменила регион. Сейчас радикалам легче достать деньги, оружие, идеи и привлечь добровольцев. Взлет новых СМИ и, прежде всего спутникового телевидения превратил арабский мир в «региональную деревню» и политизировал ее. Большинство демонстрируемых сюжетов - сцены насилия и разрушений в Ираке, дурное обращение с иракскими и мусульманскими заключенными, страдания населения в Газе, на Западном берегу Иордана, а теперь и в Ливане - вызвали еще большее отчуждение многих на Ближнем Востоке от Соединенных Штатов. В результате правительствам на Ближнем Востоке сейчас труднее открыто вести дела с Соединенными Штатами, и американское влияние в регионе пошло на спад» [22, с. 15].

Развивая образность Р.Н. Хаасса, отметим, что, благодаря самым разнообразным современным средствам связи и разветвленным СМИ, не только Ближний Восток, но и весь мир превратился в одну большую деревню, на одном конце которой голодные и обездоленные люди узнают по радио и из телепередач о выпуске в продажу на другом конце, во владениях «золотого миллиарда», золоченой миски для кормления собак стоимостью под тысячу долларов. Реакцию подавляющего большинства населения деревни на подобного рода несуразные роскошества процветающего во многом за их счет меньшинства богатеев определить не трудно.

Серьезное влияние на позиции Запада оказало и неверное определение целей и методов антитеррористической борьбы.

Как справедливо отметил обозреватель газеты «Аш-Шарк аль-Аусат» А.В. Аба, американцы не отказались от традиционной стратегии «сдерживания», применявшейся еще в годы «холодной войны» в борьбе с коммунизмом. Эти приемы были механически перенесены в новую эпоху - эпоху «ассиметричных войн», и борьба с терроризмом превратилась в череду ударов по неугодным Вашингтону режимам. А ведь терроризм - это не определенный враг, а тактика борьбы, которая используется различными политическим группами, а не какими-то определенными государствами. Террористические организации, которые угрожают Израилю не те, что угрожают США. Если они нападают на Америку, то только потому, что она затронула их интересы, как это было в Ливане в 1982 г.

Комиссия, расследовавшая события 11 сентября, пришла к обоснованному выводу, что причина террористических ударов по Америке - ее многообразная поддержка экспансионизма Израиля. Она помогает бен Ладену и иже с ним черпать силы в народной среде. Поэтому-то успехи антитеррористической коалиции в свержении режимов в Афганистане и Ираке породили для нее новые проблемы, так как террористическая активность в этих странах не только не уменьшилась, но и многократно возросла.

Подобный неутешительный вывод был вынужден сделать и самый главный поборник глобализма - президент Дж. Буш, который в своих выступлениях не устает повторять, что террористы готовят новые атаки на США.

Искусственно нагнетаемой на Западе атмосферой алармизма, не замедлили воспользоваться исламисты, которые ради повышения своего престижа и значимости стали подбрасывать в мировые СМИ явно преувеличенные «утечки» о своей деятельности. К ним американские специалисты по разведке отнесли распространенную американской телекомпанией Эй-Би-Си в июне 2007 г. информацию о том, что «Аль-Каида» и «Талибан» якобы направили около 300 террористов - смертников в США, Великобританию, Германию и Канаду.

Политика «демократизации» арабского мира на западный манер, главным полигоном которой стал Ирак, приводит, как это ни парадоксально, к обратным результатам, к исламизации региона как ответной реакции арабов.

«За годы правления Хусейна, - отмечает А.В. Малашенко, - ислам как политический фактор перестал действовать. Однако после падения режима исламизм обрел второе дыхание. Сопротивление американцам начало исламизироваться почти с самого начала, и борьба против них легко и естественно обрела подзабытую форму джихада» [23, с 12].

В оккупированном Ираке, к примеру, крепнет тенденция к перестройке всей государственной жизни на религиозный лад. А ведь при ненавистном американцам Саддаме Ирак был вполне светской страной, о чем свидетельствует и опыт автора в общении с иракцами на протяжении многих лет на самых разных уровнях. Они гордились своим межконфессиональным единством, смешанные браки шиитов и суннитов не были редкостью. Иностранная оккупация привела к распаду семей, к резкому, зачастую кровавому размежеванию по конфессиональному признаку.

Положение, сложившееся в Ираке к середине 2006 г., весьма красочно описал в одном из своих репортажей спецкор газеты «Монд» П. Клод: «Государство-призрак, которое ничего не контролирует в иракской столице, выживает в сверхукрепленной «зеленой зоне» площадью в 5 кв. км в центре Багдада. Люди в масках хозяйничают в городе, который погружается в хаос. В каждом квартале есть свой «эмир», военный главарь, мировой судья и религиозный шейх. Каждый месяц убивают по тысяче, ни за что, за то, что в шортах играли в футбол… Женщины больше не выходят без покрывала и не водят машины. Мало-помалу идет «талибанизация» страны»

Показательна в этой связи и миллионная демонстрация в поддержку «Хизбаллы» в ее борьбе против Израиля, прошедшая в начале августа 2006 г. в Багдаде. В городе, ежедневно сотрясаемом взрывами, на пути следования этого шествия не произошло ни одного инцидента. Порядок обеспечивали не армия и силы безопасности, а шиитские боевики. Иракское руководство было вынуждено присоединиться к этому массовому порыву в защиту Ливана, а с ним и «Хизбаллы».

Как отмечал З. Бжезинский, «резкая критика действий Израиля в Ливане со стороны иракского премьер-министра Н. аль-Малики - это примета будущих процессов. Представление, будто у Соединенных Штатов получится создать гибкий, демократический, стабильный, проамериканский и любящий Израиль Ирак, оказалось мифом, который стремительно рушится».

Даже в таких вполне светских (конечно, по местным меркам) странах, как Египет, Сирия и Тунис, любому внимательному наблюдателю бросается в глаза все большее число женщин и особенно девушек, одетых в традиционные мусульманские одежды, толпы мусульман молодого и среднего возраста, выходящие из мечетей по окончании молитв.

Вспышка палестино-израильского, а затем и шиитско-израильского противостояния летом 2006 г., варварские, ни с чем не соизмеримые удары по Газе и Ливану израильской военной машины, наносимые при явной поддержке Вашингтона, имели один «долгоиграющий» результат - усиление религиозного фактора в политической жизни арабского мира, героизацию в широких слоях населения исламистских радикалов - членов ХАМАСАа и «Хизбаллы» как последовательных единственных борцов с израильской агрессией и оккупацией, защитников народных интересов перед наступлением Запада и глобализацией.

В этой обстановке ставка западных стратегов на приход к власти в арабских странах, подвергшихся «демократизации», прозападных элит, взращенных в недрах гражданского общества, оказалась безнадежно далекой от реальности. Прошедшие к середине 2006 г. свободные или полусвободные выборы в ПНА, Кувейте, Египте, Саудовской Аравии и на Бахрейне привели к заметному усилению позиций и влияния исламистских движений и партий, выступавших с отчетливо антизападных позиций.

Одновременно политика Запада со всей ее непоследовательностью и зигзагообразностью приводит ко все большему разочарованию среди сторонников подлинной демократии в арабских странах, отдаляя, таким образом, перспективы соответствующих преобразований в регионе.

Проведенное исследование показывает, что термин «исламский терроризм» не является адекватным сложному и многогранному феномену, появившемуся и наращивающему свое неоднозначное влияние в международных отношениях во многом в результате недальновидной и однобокой политики США и их европейских союзников в отношении «третьего мира». Нарастание экстремизма в современном исламизме стало закономерной реакцией на такую политику. Как свидетельствует практика, огульный силовой подход к «исламскому терроризму» дает обратные результаты, ведет к дальнейшей мутации исламизма в сторону еще большего радикализма, выводя проблему выстраивания новых взаимоотношений по линиям Восток-Запад и Север-Юг на уровень глобального межцивилизационного противостояния, которое создает серьезную угрозу всеобщему миру и безопасности. К исламизму, влияние которого на региональной и мировой аренах в обозримом будущем сохранится, следует подходить как к явлению глубокому и многогранному, требующему комплексного совершенствования, а в ряде случаев и пересмотра политики Запада и Европы в частности в развивающейся зоне мира.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ


Работу над своим дипломным проектом я начал с изучения истории терроризма, без знания которой, как мне кажется, невозможно постичь его смысл и определить истоки. В свою очередь, только четкое представление о том, что же являет собой терроризм, в чем состоят причины, порождающие его, и каковы мотивы, заставляющие людей заниматься террористической деятельностью, может стать основой для разработки мер по предупреждению действий террористов и определения эффективных методов борьбы с этим сложнейшим и опаснейшим явлением.

Терроризм и террористы существовали в обществе задолго до появления этих терминов. Обзор истории терроризма позволяет понять, что вне зависимости от мотивов использования методов террора (от самопожертвования на благо общества и действий в высших интересах человечества до желания самоутвердиться или захватить власть), он в любые времена сопряжен с агрессией, жестокостью, отрицанием общечеловеческих ценностей, желанием бросить вызов всей социально-политической и юридической системе. Смысл террористического акта состоит в невозможности законными средствами заставить общество и государство считаться с потребностями определенных лиц или группы лиц (террористические организации). А попытки радикально изменить существующие порядки или повернуть ход социальной истории вспять, пусть даже из лучших побуждений, лежат через анархию, хаос, террор. Достаточно вспомнить средства борьбы, предлагаемые основоположниками современного терроризма: разрушения, яд, нож и веревка (Бакунин), создание максимального хаоса посредством отравляющего газа, ракет, а также поиск новых средств уничтожения (Гейнцген), нож, винтовка и динамит (Кропоткин).

Терроризм имеет довольно много разновидностей, но в любой форме он является самой опасной по своим масштабам, непредсказуемости и последствиям социально-правовой проблемой XXI столетия. Еще не так давно терроризм был локальным явлением, однако за последние 10-15 лет приобрел глобальный характер и все больше угрожает безопасности многих стран, оказывает сильное психологическое давление на их граждан, влечет огромные политические, экономические, моральные потери, уносит все больше жизней ни в чем не повинных людей.

О невероятном размахе террористической деятельности свидетельствует существование множества террористических организаций, которые взаимодействуют друг с другом, обладают жесткой организационной структурой с подразделениями разведки и контрразведки, материально-техническим и информационно-пропагандистским обеспечением, разветвленной сетью конспиративных укрытий, наличием агентуры в государственных и правоохранительных органах. Печальная практика показывает, что современные террористы вполне способны вести диверсионно-террористические войны, участвовать в масштабных вооруженных конфликтах (Косово, Чечня, Афганистан).

Терроризм - преступление против общественной безопасности, субъектами которой являются личность, общество, государство. Терроризм возникает не на пустом месте, существуют определенные причины и условия общественной жизни, способствующие этому. Их выявление и исследование раскрывает природу терроризма как социально-правового явления, объясняет его происхождение, показывает, что способствует, а что противодействует его росту. Помимо того, анализ таких причин и условий имеет практический смысл для разрешения конкретных конфликтных ситуаций, диагностики и предупреждения террористических актов, разработки стратегии и тактики борьбы с терроризмом. Основной причиной ухудшения ситуации в современном мире является рост социально-экономических, политических, религиозных противоречий, рост пропасти между богатыми и бедными странами и слоями населения. С теми же проблемами столкнулось и российское общество. Такие социально-негативные явления, как переходный период, разрушение административно-командной системы, экономический кризис, раскол общества на группы с различным материальным положением, безработица, политические, экономические, национальные, религиозные конфликты, представляют собой весьма благоприятную почву для проявлений и роста терроризма. Современная действительность доказывает: распространенное в годы правления Б.Ельцина утверждение о том, что терроризм не имеет ни национальности, ни лица, ни религии, и поэтому нельзя переводить проблему на этническую и религиозную почву, является заблуждением. История терроризма и его современная практика свидетельствуют о том, что террор имеет лицо, так как его совершают конкретные люди в своих интересах, имеет религию, так как всегда существуют человеконенавистнические (например, фашистские) религии, которые вдохновляют террористов, обещая им не только земные, но и загробные блага, разделяя народы на богоизбранных и богоотверженных, имеет террор и национальность, о которой свидетельствует история.

Среди политических причин появления терроризма можно отметить утрату общенациональной идеи как политического стержня общества, расшатывание основ федерализма, ослабление государственных устоев и институтов власти, обострение политической борьбы, беззаконие и коррупцию. Конечно, нельзя утверждать, что все эти обстоятельства обязательно имеют террористический выход, но в сочетании с различными видами социальных конфликтов и беспомощностью властей они создают благоприятные условия для развития и роста терроризма.

В такой ситуации совершенно очевидно, что без масштабного государственного вмешательства обойтись невозможно. Никакая личность не в состоянии обеспечить свою индивидуальную безопасность без функционирования государственной системы безопасности, а преодолеть экономический кризис, ликвидировать угрозу безопасному развитию общества, своевременно не допускать перерастание опасности в угрозу невозможно без жесткого государственного регулирования во всех сферах жизни. Поэтому приоритет в обеспечении общественной безопасности должен быть за государством. Поскольку терроризм, как было сказано ранее, порождается многими социальными, политическими, психологическими, экономическими, историческими и иными причинами, то и борьба с терроризмом представляет собой исключительно сложную задачу. Надо полагать, что указанные причины и должны быть объектом профилактического вмешательства, но сделать это на практике очень трудно, так как основная часть этих причин связана с обладанием государственной властью, распределением собственности, торжеством той или иной идеологии, изменением национальной и социальной структуры общества. Кроме того, на фоне постоянно организующихся совещаний властей, посвященных мерам по усилению борьбы с терроризмом, наблюдается явная неспособность, несогласованность и неорганизованность действий правоохранительных органов и спецслужб по борьбе с террористической деятельностью, а также их недостаточная информированность и техническая оснащенность. К сожалению, приходится констатировать факт, что терроризм неискореним, так как является частью извечного и неумирающего спутника человечества - преступности. Невозможно представить себе, чтобы когда-нибудь исчезли с лица земли неистовые и слепые искатели правды и справедливости, готовые пожертвовать собой и другими для всеобщего счастья или гегемонии своей социальной или национальной группы. Также невозможно представить, чтобы больше не рождались на земле люди, которые путем террора решают свои корыстные задачи, причем не только материальные, а якобы ради торжества всеобщего равенства.

В заключение еще раз отмечу, что борьба с терроризмом требует комплексного подхода, который должен включать меры и экономического, и политического, и социального, и правового характера. Это долговременная программа, реализация которой зависит от многих факторов. Но ни для кого не секрет, что решительные и эффективные меры необходимы уже сегодня.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА


1.Ходжсон М. Дж. С. Орден ассасинов. М., 2006.

.Журнал Москва N 11 за 1998 год

.Международно-правовые основы борьбы с терроризмом: Сб. документов / Составитель В.С. Овчинников. М., 2003.

.Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и угловно-правовое исследование. М., 1998 г.

.Гушер А.И. Проблема терроризма на рубеже третьего тысячелетия новой эры человечества. 2002 г.

.Емельянов В.П. Терроризм как деяние и состав преступления. Харьков, 1999 г.

.Емельянов В.П. Субъективная сторона терроризма. Право и политика № 12. 2000 г.

.Терроризм: психологические корни и правовые оценки. Государство и право № 4. 1995.

.Спецпроект NTVru.com. Законы США о борьбе с терроризмом. 22 мая 2002 г. (Internet).

.Мюллер А. История ислама. Т. 3. М., 2004.

.Большая Советская Энциклопедия. М, 1976 г

.В.Ж. д'Эстен. «Власть и жизнь. Противостояние». М. 1993

.J.A./l'Intelligent. 21.10-3.11.02. P.104

.Associated Press, 21.05.06

.L. Freedman, The Transformation of Strategic Affairs, L.2006

.Современные международные отношения и мировая политика. М.2005..

.Washington Post. Статья Дж. Коула от 15.05.07.

.Журнал Le Monde diplomatique. Май 2007

.Журнал Le Monde diplomatique. Nov.2006.

.Нечитайло Д.А. Культура смерти и вселенский джихад. Сайт Института Ближнего Востока

.Голота А.В. Некоторые аспекты информационной войны в Ираке. Сайт Института Ближнего Востока

.Foreign Affairs. Nov./ Dec. 2006. P.5

.Arabia Vitalis. Арабский Восток, ислам, древняя Аравия. М.2005. с.231

.Статья С. Дюрана в ноябрьском номере «Монд дипломатик» за 2006 г.

.Мишо Г. История крестовых походов. М., 2003.

.Мюллер А. История ислама. Т. 3. М., 2004.

.Райс Т.Т. Сельджуки. Кочевники - завоеватели Малой Азии. М., 2004.

.Видяпина В.И. Бакалавр экономики. 2002 г. (Internet)

.Емельянов В.П. Субъективная сторона терроризма. Право и политика № 12. 2000 г.

.Киреев М.П. Проблемы борьбы органов внутренних дел с актами терроризма. Терроризм: современные аспекты. М., 1999 г.

.Наумов А.В. Российское уголовное право. М., 1999 г.

.Петрищев В.Е. Правовые и социально-политические проблемы борьбы с терроризмом. Государство и право № 3. 1998 г.

.Гушер А.И. Спецпроект NTVru.com. Законы США о борьбе с терроризмом. 22 мая 2005 г. Internet.


Теги: Влияние религиозного фактора на терроризм (историко-политологический аспект)  Диплом  История
Просмотров: 20492
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Влияние религиозного фактора на терроризм (историко-политологический аспект)
Назад