Мемуары как источник по истории Гражданской войны 1918–1920 гг. на территории Северной области


Мемуары как источник по истории Гражданской войны 1918-1920 гг. на территории Северной области


1. Север России 1918-1920 гг. в воспоминаниях участников интервенции и антибольшевистского движения


.1 Воспоминания участников интервенции как источник по истории Гражданской войны на территории Северной области


Союзная интервенция на Русский Север, официально оформленная решениями Верховного военного совета Антанты от 3 июня и 3 июля 1918 года, считалась антигерманской, но фактически носила и антисоветский характер, так как осуществлялась вопреки воле Советского правительства. А это неизбежно и все глубже втягивало союзников в гражданскую войну в России и грозило опасными и непредсказуемыми последствиями. Более того, изучение истории антибольшевистской борьбы на Севере России убеждает в том, что без вооруженного вмешательства извне она вряд ли вылилась бы здесь в форму гражданской войны. И для осмысления ее истоков и характера именно анализ интервенции приобретает ключевое значение.

С какой целью прибыли интервенты на Русский Север? Что делали здесь? Каков результат их деятельности? Попытаемся найти ответы в воспоминаниях дипломатов, находившихся в 1917-1918 годах в России и значительную часть этого времени живших в Вологде и Архангельске, а также воспоминаниях военачальников союзных стран, имевших самое непосредственное отношение к разработке планов вмешательства на территорию Русского Севера.

Доминирующим положением в этих воспоминаниях является стремление объяснить и оправдать действия союзных держав на территории Северной Области.

Обратимся к мемуарам Уайлдса Проктона Ричардсона «Война Америки на Севере России. Рассказ о том, что там делали наши солдаты», в которых автор объясняет причины начала интервенции: «…после установления большевистского правительства стало очевидным преобладающее влияние Германии на положение дел в России. Большевики настояли на том, чтобы все снаряжение союзников было вывезено из Владивостока и северных портов (вглубь России), но не дали обещания, что это снаряжение не будет передано Германии. Напротив, они создали Чрезвычайную Комиссию по эвакуации в Архангельске, чтобы ускорить отправку снаряжения вглубь страны. Провоз снаряжения, текстиля и других материалов на Украину и в иные регионы контролировался немцами весной и летом 1918 года. Это было еще одним свидетельством сотрудничества большевиков с Центральными империями» (Ричардсон У.П., с. 389-390).

Ричардсон также приводит цитату из заявления Государственного департамента США, в котором говорится о том, что «единственной целью использования американских войск будет защита военных складов, которые впоследствии могут понадобится русским силам, и оказание приемлемой помощи русским в организации их самообороны. Имея в виду такие цели, правительство США сотрудничает сейчас с правительствами Франции и Великобритании в районе Мурманска и Архангельска. Правительство США желает открыто и торжественно заявить народу России, что оно не собирается вмешиваться в политический суверенитет России и в ее внутренние дела, даже в местные дела на территории тех районов, куда оно будет вынуждено ввести свои военные силы, правительство США не собирается наносить ущерба территориальной целостности России ни сейчас, ни впоследствии. То, что мы собираемся предпринять, имеет своей единственной целью оказание русским людям приемлемой помощи в их попытках сохранить контроль над своими делами, своей территорией и своей судьбой» (Ричардсон У.П., с. 392).

Таким образом, Ричардсон оправдывает действия по крайней мере вооруженного контингента США на Русском Севере желанием оказать лишь помощь, на которую «русские сами будут согласны».

Его позицию поддерживает и Джон Кьюдахи, который цитирует сообщение Госдепартамента русскому послу в Вашингтоне: «…и на Мурмане и в Архангельске, единственной задачей, поставленной перед американскими войсками, явится охрана военных складов, в которых могут нуждаться впоследствии русские силы, а также предоставление такой помощи, которая окажется приемлемой для русских в деле организации их собственной обороны» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 406-407).

Кьюдахи цитирует и то место в обращении «британской главной штаб-квартиры», в котором конкретно говорится: «мы не вмешиваемся во внутренние дела страны, и нужно показать на деле, что мы не захватчики, а гости, и что мы не имеем намерения оккупировать какую-нибудь часть русской территории» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 408).

В основном говоря о целях начального этапа интервенции, оба автора сводят все к недопущению немцев к военным складам, а также предоставлению помощи русским в самообороне.

Но Кьюдахи, говоря о действиях британцев, делает акцент на том, что после решения первоначальных задач «английские государственные деятели заявили, что отдавать Россию во власть неслыханных жестокостей большевистского режима явилось бы позорной изменой по отношению к этой стране и противоречило бы британскому представлению о чести и гуманности…» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 409).

О целях интервенции пишет в своих воспоминаниях «Архангельск. 1918-1919» бригадный генерал, начальник штаба главнокомандующего союзными войсками на Севере России Уильям Эдмунд Айронсайд: «…был выдвинут план, в основе которого лежала оккупация Архангельска союзными войсками. …дополнительные причины для оккупации Архангельска…: …можно ожидать значительной поддержки от стойкого и независимого северного крестьянства и, кроме того, необходимо спасти огромное количество боеприпасов, лежащих у причалов Архангельска. Из телеграмм… следовало, что если Архангельск хотят спасти от большевиков, то необходимо действовать немедленно. Поэтому генералу Пулю, главнокомандующему войсками в Северной России, было приказано безотлагательно предпринять необходимые действия» (Айронсайд Э., с. 221-222).

Именно у Айронсайда впервые упоминается понятие «оккупация», говорящее о том, что союзники преследовали прежде всего свои цели. И в этом его поддерживает граф Луи де Робиен, сотрудник французского посольства в Архангельске с августа по декабрь 1918 года, который достаточно откровенно и цинично объясняет цели интервенции: «…чтобы направить русские массы, нужна руководящая сила; нам надо взять это на себя, пока этого не сделали немцы. Интервенция в Россию, которую многие ждут, не должна выглядеть направленной против Германии, что приведет к воссозданию Восточного фронта. В этом случае она будет обречена на провал. Верить в то, что нам когда-либо удастся вновь вынудить русских взяться за оружие, - утопия… пока длится война, мы должны помешать нашим противникам воспользоваться ресурсами, которые несмотря ни на что остаются значительными. Именно этим мы должны ограничиться, составляя план действий, не заботясь о том, что станет с Россией…» (Робиен Л., с. 174).

Робиен без ложной скромности заявляет: «Именно нам предстоит стать освободителями Русской земли и тем самым поднять свой престиж…» (Робиен Л., с. 174).

Таким образом, можно сделать вывод, что представители союзнических держав занимали различные позиции в отношении начала интервенции. Необходимо отметить, что страны Антанты, особенно Великобритания, к чьей сфере влияния в соответствии с союзными договоренностями относился Русский Север, стремились любой ценой защитить здесь свои интересы. Это обстоятельство представляется важным, так как сами союзники, мотивируя ввод войск на территорию севера России, подчеркивали свое бескорыстие и намерение - будучи верными заключенным ранее обязательствам - защитить русских от угрозы германо-финского вторжения, помочь в возрождении России, укреплении здесь демократии.

О «бескорыстной заинтересованности Америки» в «благополучии русских людей» пишет и посол США в России Дэвид Роланд Фрэнсис: «…мы никогда не позволим Германии превратить Россию в немецкую провинцию; мы не будем безучастно стоять и смотреть, как немцы эксплуатируют русский народ и присваивают в своекорыстных целях необъятные богатства России. Мы встали на эту точку зрения не потому, что сами стремимся к территориальным приобретениям, не потому, что имеем какие-либо коммерческие интересы в России, и не потому, что желаем указывать русскому народу или вмешиваться во внутренние дела России. Мы занимаем эту позицию, потому что хотим, чтобы русский народ имел право сам распоряжаться своей судьбой, а не был вынужден подчиниться тиранической власти Германии, даже если результатом последнего будет временное перемирие. По моему мнению, все союзники согласны с Америкой в этом вопросе» (Фрэнсис Д., с. 29-30).

Западные дипломаты, считавшие интервенцию необходимым и благим делом, полагали себя «доброжелательными проводниками» в проводимой ими политике «возрождения России в условиях полной независимости». Об этом пишет в своих воспоминаниях дипломат, посол Франции Жозеф Нуланс, с конца марта до декабря 1918 г. находившийся вместе с посольством на Севере России (в Вологде, Кандалакше, Мурманске и Архангельске): «…нам отводилась не только роль аккредитованных правительством дипломатов. Оказывая властям вооруженную поддержку и финансовую помощь, мы считали своей обязанностью предупреждать кабинет (ВУСО) о возможных по неопытности ошибках. Мы были для них доброжелательными проводниками, не позволявшими себе воспользоваться в корыстных целях сложившейся ситуацией. У нас не было никакой задней мысли. Наше общее дело состояло в согласованности усилий в продолжающейся войне» (Нуланс Ж., с. 102).

Но двойственность в поведении послов заметна из их же высказываний. В частности, тот же Нуланс, говоривший об отсутствии корыстных целей у союзников, заявляет: «Первое, что нужно было сделать, это поставлять товар, облагаемый налогом, наладить ввоз и вывоз товаров, способствовать заключению торговых сделок. Члены дипломатического корпуса приложили все усилия для восстановления экономических связей между Архангельском и странами Антанты. Это было необходимо, так как во время войны блокада и использование морского транспорта для военных нужд приостановили торговлю. Англичане были первыми на архангельском торговом рынке. Они привезли товары низкого качества, такие как фарфор, обувь, ткани и другую продукцию своего производства» (Нуланс Ж., с. 104).

В воспоминаниях Нуланса прослеживается явная антипатия, питаемая к Великобритании: «Я, как посол Франции, стремился к тому, чтобы не пожертвовать интересами своей страны в пользу интересов Англии, считавшей себя всемогущей из-за командования экспедиционным корпусом» (Нуланс Ж., с. 102).

«С момента оккупации Архангельска экспедиционным корпусом традиционные торговые отношения с англичанами укрепились за счет того, что многие мобилизованные торговцы могли сообщать своим соотечественникам из Лондона в каких сделках здесь заинтересованы. Американские товары на русском рынке появились совсем недавно. Сейчас, когда представители Антанты обосновались в Архангельске, Америка имела многочисленных и активных посредников в лице сотрудников Христианского молодежного союза. Под прикрытием проводимой ими благотворительности и добрых дел, члены ассоциации проникали всюду: таким образом, одновременно с оказанием ценной помощи несчастным, они собирали информацию, которая была нужна их торговым корреспондентам» (Нуланс Ж., с. 105).

Представляется, что союзники, оказавшись на территории Северной Области, стали рассматривать ее как поле экономической борьбы за сбыт своей продукции, часто оказывавшейся низкого качества. Осуществляя крупные поставки в Северную Область, союзники заносили все в реестр общероссийских долгов. Причем, союзники стремились уже в этот период максимально окупить свои расходы, наладив массовый вывоз товаров с Севера России и стараясь обойти при этом российские власти.

Но если экономические цели политиков были очевидны по крайней мере им самим, то оставалась проблема разъяснения смысла интервенции солдатам экспедиционного корпуса и их семьям. Вопрос особо обострился после окончания мировой войны, когда солдаты, воевавшие на Западе, стали возвращаться домой. Неспособность союзного командования и политиков дать аргументированные ответы на обращенные к ним вопросы, и все большее втягивание солдат экспедиционного корпуса в гражданскую войну на стороне антибольшевистских сил, во многом предопределило бесперспективность интервенции, растущую критику в самих странах-участницах и начало движения за вывод войск из России.

Помимо проблемы недопонимания между союзным командованием и простыми солдатами существовал целый ряд переплетенных между собой противоречий как в русских политических верхах, так и среди руководства союзников. Этому находится подтверждение в воспоминаниях Фрэнсиса, который говорит: «Положение здесь критическое. Новое правительство, которое здесь у власти, искреннее, но отнюдь не сильное. У меня возникают большие трудности при улаживании разногласий между военным губернатором, британским генералом Пулем и новым гражданским правительством» (Фрэнсис Д., с. 67).

«В моих телеграммах из Архангельска в Госдепартамент я подробно докладывал о разногласиях, существующих между различными здешними силами, и особенно о позиции британцев, которые с их склонностью повелевать пытались управлять всеми делами в Архангельске по собственному разумению…» (Фрэнсис Д., с. 72).

Эти разногласия в итоге вылились в следующее: в ночь на 6 сентября 1918 г. в Архангельске произошел переворот под руководством Г.Е. Чаплина, поддержанного британским генералом Пулем. Результатом стало временное устранение ВУСО и его последующая трансформация во ВПСО.

В воспоминаниях Нуланса прослеживается попытка возложения вины на само ВУСО: «Очевидно, что отношение кабинета Чайковского к союзникам, его стремление к всемогуществу и враждебность к военной власти подтолкнули некоторых английских офицеров поддержать Чаплина. Было довольно досадно, что союзников, обладавших войсками и полицией, рассматривали как соучастников государственного переворота и возлагали на них за это ответственность как в России, так и за границей. Кроме того, исходя из факта, что все министры, за исключением одного, принадлежавшего к партии кадетов, были социалисты, мы рисковали оттолкнуть от себя эту самую активную и самую сильную партию из всех, на которых могла положиться Антанта» (Нуланс Ж., с. 115).

Помимо неодобрения со стороны союзных дипломатов во главе с Фрэнсисом, попытка свержения местного правительства вызвала протест правительства США, которое потребовало, чтобы Лондон приказал генералу Пулю прекратить вмешательство в местную политическую жизнь, пригрозив выводом американских войск из-под его командования. Этот протест обусловил некоторые перемены в Архангельске. 14 октября генерала Пуля заменил генерал Эдмунд Айронсайд. Новый командующий немедленно отверг наступательную стратегию генерала Пуля в пользу нового подхода, при котором основной акцент ставился на укрепление оборонительных позиций в Северной Области.

Разногласия по поводу проводимой союзниками политики на Севере России как внешние, так и внутренние обострились с окончанием мировой войны. После заключения перемирия 11 ноября 1918 г. необходимость защиты Русского Севера от немцев исчезала и интервенция приобретала характер вмешательства во внутренние дела самой России. В сложившейся ситуации правительство Вудро Вильсона приняло решение об односторонней эвакуации американского военного контингента с территории Северной Области летом 1919 г. Осознав невозможность продолжения интервенции без поддержки США, Великобритания так же принимает решение об эвакуации.

Во имя чего все-таки гибли в России солдаты иностранных государств? Поняли ли они, зачем оказались в России? Можно с уверенностью сказать, что многие из них так и не смогли ответить на этот вопрос.

Подтверждение этому можно найти в воспоминаниях бывшего лейтенанта армии США Джона Кьюдахи: «Необходимость охраны северных русских портов от германцев исчезла после заключения перемирия с Германией, но военная интервенция продолжалась, а наиболее ожесточенные бои на севере России произошли именно в последующие за перемирием месяцы. И когда последний американский батальон уходил из Архангельска, ни один солдат не имел даже смутного представления о том, за что он сражался, почему он уходит теперь и ради чего осталось там, позади него, под деревянными крестами, так много его товарищей» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 407).

О непонимании целей продолжения интервенции простыми солдатами говорит и командующий американскими войсками Ричардсон: «Отдельные британские части прибыли для замены в конце мая и начале июня. Они были заражены вирусом, который начал распространяться в Англии, - вирусом словесного конфликта по поводу того, кто выиграл войну. С новой силой вспыхнули разногласия. На улицах Архангельска произошло несколько стычек, которые потребовали немедленного подавления» (Ричардсон У.П., с. 399-400).

Джон Кьюдахи вспоминает и такой эпизод: «Командир полка… собрал своих солдат и… спросил, нет ли каких-либо вопросов у присутствующих… один из солдат поднялся и спросил очень вежливо: «Сэр, с какой целью мы здесь и каковы намерения правительства Соединенных Штатов?» Полковник очень откровенно заявил, что он не может дать исчерпывающего ответа на этот вопрос, но прибавил, что безотносительно к целям экспедиции необходимо исполнять приказы, так как от этого зависит жизнь всех и успешность сопротивления. Они были мужественные солдаты и мужественно выполняли свой тяжелый долг - убивать русских крестьян в солдатской форме. Много русских было убито в качестве врагов» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 422).

Конкретно Джон Кьюдахи называет пять стратегических причин неудачи «северной экспедиции» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 415-418):

1.Неравенство сил, находившихся в распоряжении союзного командования.

2.Недооценка сил противника и его боеспособности.

.Отсутствие хорошо разработанного плана кампании.

.Отсутствие моральной устойчивости в союзных войсках.

.Русский народ не сочувствовал делу союзников.

Дипломаты же, напротив, возлагали вину на российское командование, включая и членов ВУСО/ВПСО. В частности, посол Франции Жозеф Нуланс вспоминает следующее: «…не однажды приходилось напоминать Северному правительству о его недостаточно определенном происхождении, нестабильности его положения и о необходимости содействия союзникам. Не зная способов управления, лица, входившие в состав правительства, …бесконечными дискуссиями, неспособностью действовать, …допускали ошибки…Казалось, что некоторые из членов правительства были ближе к большевикам, нежели к союзникам» (Нуланс Ж., с. 114-116).

Он же говорит: «Люди, поставленные у власти при определенных условиях, были совершенно не готовы к ней» (Нуланс Ж., с. 131).

Подтверждение последнему можно найти и у бывшего главнокомандующего союзными войсками У.Э. Айронсайда, который достаточно подробно описывает встречу с Н.В. Чайковским: «Я обнаружил безмятежного пожилого джентльмена примерно семидесяти лет, очень высокого и худощавого, но на удивление подвижного… Старик был полностью, до глубины души штатским человеком…Он продолжал спокойно жить в прошлом, оставаясь все тем же старым заговорщиком, каким всегда был. И, когда ему представился шанс, у него не оказалось никакого плана решительных действий» (Айронсайд Э., с. 238-240).

Нуланс подводит своеобразный итог, говоря о слабости российского военного командования: «…осталось впечатление… будто какая-то пружина сломалась внутри большинства русских, независимо от их звания или положения. Казалось, что общественные потрясения проникли в души, приведя к моральной депрессии, которая делала начальников неспособными командовать и управлять» (Нуланс Ж., с. 145).

В конечном итоге все эти причины (и стратегические, перечисленные лейтенантом Кьюдахи, и политические, названные послом Нулансом) привели к решению об окончании интервенции и последующей эвакуации союзных войск. Вследствие «занятости» генералов Айронсайда и Мэйнарда, а также отсутствия хорошей коммуникации между войсками, новым главнокомандующим и руководителем эвакуации назначался лорд Роулинсон. Об этом вспоминает сам У.Э. Айронсайд: «…из военного министерства пришла телеграмма, извещавшая о назначениия лорда Роулинсона главнокомандующим войсками в Северной России. Он немедленно выезжал для руководства эвакуацией из страны всех союзнических сил» (Айронсайд Э., с. 358).

Далее Айронсайд достаточно подробно рассказывает про разработку плана эвакуации. В его воспоминаниях об этом периоде прослеживается занятость союзного командования исключительно своими интересами, мало задумавшегося о том, что будет происходить с антибольшевистскими силами после ухода союзников. В частности это заметно из следующего рассуждения: «Мы надеялись, что в лучшем случае нам удастся отступить под прикрытием русских и мирно погрузиться на корабли. Мы могли либо передать русским большую часть военных запасов, либо унитожить их - задача, которая при любых условиях потребует немало времени» (Айронсайд Э., с. 366-367).

О самой эвакуации подробно рассказывает Ричардсон У.П.: «Начала эвакуации американских и английских войск ждали давно. Первыми должны были эвакуироваться американцы. Наши войска в архангельском секторе (железнодорожный фронт) начали отбывать в конце мая. Штаб контролировал отправку материалов и оборудования в Британию, приводил в порядок отчетность экспедиции, готовил людей для возвращения во Францию. Часть военнослужащих отплыла 3 июня из Экономии (двенадцать миль ниже Архангельска): второй контингент отплыл 15 и 16 июня, а инженерный батальон - 27 июня из Архангельска; почти все без исключения были в отличном физическом состоянии. Железнодорожные транспортные войска сели на судно в Мурманске 30 июля. Британское транспортное ведомство организовало отплытие очень хорошо. Американский штаб официально прекратил работу лишь 5 августа, а командующий (автор данной статьи) уехал только 23 августа. По просьбе Британии осталось два офицера, чтобы помогать уезжавшим гражданским беженцам. Полковник Рагглс и военная миссия уехали 3 сентября. В целом эвакуация британцев в районе Архангельска закончилась 27 сентября» (Ричардсон У.П., с. 400).

Подводя итоги вооруженного вмешательства союзников на территорию Русского Севера, можно говорить лишь о частичной реализации военно-стратегических целей. Не произошло вторжения немецких сил на территорию Северной Области. Но это явилось результатом не столько высадки союзников, сколько следствием событий на фронтах мировой войны.

Антибольшевистским силам так и не удалось свергнуть Советскую власть, несмотря на поддержку со стороны союзников. Причины заключались не только в комплексе внутрироссийских факторов, но и в растущем нежелании союзных солдат продолжать боевые действия в России после окончания мировой войны. Следует отметить, что эти настроения поддерживались и общественными кругами тех стран, чьи войска участвовали в интервенции на Севере России.

Об этом говорит в своих воспоминаниях лейтенант Кьюдахи: «Война Америки с Россией даже не была войной. Это была преступная затея, так как она не получила санкции американского народа. В течение зимы 1919 г. американские солдаты, одетые в военную форму своей страны, убивали русских и уничтожались русскими, несмотря на то, что Конгресс Соединенных Штатов никогда не объявлял войны России. Мы вели войну с Германией, но ни одного германского пленного не было захвачено за все это время постыдной войны на севере России; среди убитых врагов никогда не было обнаружено ни одного германца, никогда ничто не указывало на то, что германцы сражались в рядах русских войск или участвовали в управлении этими войсками» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 407).

В заключение хотелось бы привести еще две цитаты, каждая из которых ярко отражает позиции не только представителей разных стран, но и разного социального положения. Первая принадлежит уже неоднократно цитировавшемуся в работе Джону Кьюдахи, который в звании лейтенанта непосредственно сам принимал участие в боях на Двинском фронте, недалеко от села Тулгас: «…на Кадыше, на Онеге, на Ваге и в Тулгасе затерянные в снегах больные и изуродованные люди, страдающие от недостатка продовольствия, люди с ранеными душами… были вынуждены убивать русских крестьян в солдатской форме, …сжигать мужицкие дома и выгонять женщин и детей на ледяной покров полей… были вынуждены умирать сами» (Хроникер (Кьюдахи Дж.), с. 420-423).

В этом воспоминании отражен весь трагизм и сознание бессмысленности пережитых событий.

Вторая цитата взята из воспоминаний французского посла Жозефа Нуланса, который, подводя итог пребыванию союзников на территории Северной Области, констатирует: «…интервенция в Архангельск и в Мурманск, однако, оправдала себя результатами, которых мы добились с экономической точки зрения. Вскоре обнаружится, что наша промышленность в четвертый год войны нашла дополнительный ценный источник сырьевых материалов, столь необходимых демобилизованным рабочим и предпринимателям. Все это благоприятно отразилось на нашем торговом балансе» (Нуланс Ж., с. 100).

Изучив мемуары участников союзной интервенции на Русском Севере, можно прийти к выводу, что вследствие столь ярко выраженной разницы мнений как по поводу причин и хода самой интервенции, так и в подведении итогов военного присутствия на территории Северной Области, мемуары, являясь информационно насыщенными, все же остаются источниками субъективного характера. Поэтому при изучении их в качестве источников необходим не только критический подход, но и комплексное изучение как воспоминаний участников одной группы (например, интервентов), так и в сравнении с другой (например, представителями антисоветского лагеря).

Таким образом, представляется логичным переход к воспоминаниям представителей антибольшевистсвого движения на территории Северной Области, с целью выяснить их отношение к событиям, происходившим в 1918-1920 гг.


1.2 Воспоминания представителей антибольшевистского движения как источник по истории Гражданской войны на территории Северной области


Российская контрреволюция вела борьбу с большевиками на нескольких фронтах. «Северный фронт с центром в Архангельске был тоже одним из крупных звеньев общего белого движения. Он тоже имеет свою историю, разумеется, более скромную и значительно менее других приковывающую к себе внимание, но все же полную не одних только ошибок и неудач, но и самобытного государственного творчества и незабываемых подвигов героизма» - писал, находясь в эмиграции, бывший главнокомандующий Северного фронта генерал Е.К. Миллер.

О предпосылках создания антисоветского Северного фронта, а также Верховного Управления Северной Области говорится в воспоминаниях целого ряда авторов. Представляется важным указать некоторые особенности развития событий на подготовительном этапе антибольшевисткой борьбы как в Архангельске, так и на Мурмане.

Проект создания антисоветского Северного фронта родился вскоре после прихода большевиков к власти. Предпринимались попытки начать диалог по этой проблеме с политиками и дипломатами стран Антанты.

О создании Северного фронта с помощью представителей союзных держав пишет в своих воспоминаниях С.Н. Городецкий: «…необходимость создания… диктовалась следующими обстоятельствами: как только большевики в России захватили в свои руки власть, они фактически стали как бы союзниками немцев. Почти все получаемое от союзников питание нашего фронта производилось через два пункта и железнодорожные пути - Мурманский и Архангельский. Немцы… в Варнгерском заливе устроили базу для своих подводных лодок, чтобы держать под угрозой сообщение союзников с севером России. Брест-Литовский мир и столь опасная для них деятельность германцев в северных водах побудили, наконец, союзников решиться на создание фронта на русском Севере» (Городецкий С.Н., с. 30-32).

Далее Городецкий отмечает, что при помощи вооруженных сил союзников планировалось образовать «достаточные русские военные кадры для защиты области» (Городецкий С.Н., с. 35).

О необходимости ускорить организацию выступления против Советской власти с помощью союзников пишет В.И. Игнатьев: «…стало нарастать недовольство на почве недостатка продовольствия и террора, нужно было торопиться с организацией выступления против Советской власти. Опереться на собственные силы казалось ненадежным, при отсутствии дисциплины; средств не было. На помощь пришли союзники в лице своих представителей, которые после Брестского мира зачислили Советскую власть в число своих активных противников и считали необходимым оказывать всяческую поддержку организациям, ведущим борьбу с большевиками» (Игнатьев В.И., с. 103-104).

Игнатьев говорит, что вопрос о возможности воспользоваться иностранной помощью «долго обсуждался с принципиальной стороны в ответственных политических кругах», которые пришли к соглашению «о допустимости воспользоваться союзническим десантом, как ядром, вокруг которого сорганизуются русские боевые силы, воспользоваться материальными ресурсами союзников, но при условии невмешательства их во внутренние дела» (Игнатьев В.И., с. 104).

Также Игнатьев рассказывает и о планировании создания ВУСО: «…политический центр решил в Архангельске строить правительство временное, окраинное, без титула министров… решено было его именовать Верховным Управлением Северной области, а членов правительства не министрами, а управляющими отделами. И англичане, и французы обещали свою поддержку, настаивая на одновременной высадке десанта и переворота…» (Игнатьев В.И., с. 110-111).

Таким образом, из воспоминаний видно, что антибольшевистские силы с самого начала рассчитывали на иностранную помощь в борьбе против Советской власти.

Но двойственность в поведении союзников начала прослеживаться еще с первых дней планирования антибольшевистских переворотов.

(19) января 1918 г. генерал Ф. Пуль, начальник британской миссии снабжения в России, а впоследствии первый главнокомандующий союзными войсками на Русском Севере, писал из Москвы в Лондон: «Из всех планов, о которых я слышал, больше всего мне нравится тот, в котором предлагается создать Северную федерацию с центром в Архангельске». И добавлял: «Для того, чтобы укрепиться в Архангельске, вполне достаточно одного военного корабля в гавани. Мы смогли бы получить прибыльные лесные и железнодорожные концессии, не говоря о значении для нас контроля над двумя русскими портами».

В обращении к «русским людям» 1918 г. генерал Пуль разъяснял цель прихода союзников на Север так: «…Знайте, что мы не хотим ни пяди вашей земли и ни фунта вашего хлеба. Мы идем к вам как друзья и союзники для борьбы за общее дело и для защиты общих с вами интересов. Мы идем спасти Русскую землю и русский хлеб от немцев и их наемников - большевиков».


Интерес к Архангельску и Мурманску у политических и военных руководителей Антанты был не случаен. Эти порты оставались единственной близкой морской дорогой, связывающей союзные державы с Россией. В Архангельске и его окрестностях скопились огромные запасы военных грузов, поставленных союзниками, которые лидеры российского антисоветского движения предполагали использовать для оснащения своих вооруженных сил.

С.Н. Городецкий показывает особенность сложившегося положения на Мурмане: «…после захвата власти большевиками во главе управления краем стоял «Мурманский Краевой совет» под председательством ранее долго жившего в Америке рабочего Юрьева. Краевой совет, несмотря на участие в нем генерала Звегинцева и капитана II ранга Веселаго, должен был поддерживать на Мурмане Советскую власть и следовать обычным методам ее управления. Однако присутствие в Мурманском порту - для охраны плавания в северных водах - небольшой английской эскадры адмирала Кемпа и отдаленность от Красной Москвы давали возможность совету вести двойственную политику» (Городецкий С.Н., с. 35).

Первоначально большевистское правительство терпимо относилось к присутствию военных кораблей и небольших воинских контингентов Антанты на Мурмане.

Более того, у правительства имелись определенные надежды, что такое сотрудничество приведет к его признанию державами Антанты и укрепит тем самым его положение.

Но в дальнейшем, в условиях ультимативных требований со стороны Германии, добившейся строгого соблюдения условий Брестского мира (и грозившей в противном случае санкциями), а с другой стороны, союзников, настаивавших на получении от Советского правительства «приглашения» или «согласия» на интервенцию в Россию и, прежде всего, в северный край с целью воссоздания Восточного фронта против Германии, позиция Москвы существенно изменилась.

Руководство Краевого Совета отказалось выполнить ультиматум Москвы: протестовать против дальнейшего пребывания вооруженных сил Антанты на Мурмане, указав, что в его распоряжении нет средств для выполнения этого приказа. Совет на общем собрании высказался за то, чтобы союзники остались здесь для защиты региона от немцев и белофиннов.

«Колебания совета сильно затягивали переговоры. Лишь после того, когда Москва объявила председателя совета Юрьева «врагом народа» и «вне закона», этим колебаниям был положен конец. 6 июля президиум Краевого совета подписал с представителями Англии, Франции и Америки формальное соглашение о занятии Мурманского края и тем окончательно порвал с Москвой» (Городецкий С.Н., с. 35).

Активный участник событий, помощник Г.М. Веселаго Л.И. Страховский констатировал: «Хотя официальная власть на Мурмане и не изменилась, ибо краевой Совет оставался единственным государственным аппаратом, но Мурман, отделившись от Москвы и приняв помощь союзников, как бы образовал автономную часть Русского Севера, советскую по форме, но антибольшевистскую по существу своему».

Но, несмотря на подписанное соглашение, предполагавшее сотрудничество в военный, финансово-экономической и продовольственной областях, союзники продолжали вести свою линию в отношениях с антибольшевисткими силами. Генерал Ф. Пуль, информируя Лондон о разрыве Мурманского Краевого Совета с Москвой, недвусмысленно заметил, что его депутаты тем самым «надели веревку на шею и, если они будут колебаться, я заставлю их быть твердыми».

марта Мурманский Совет, заключил «Словесное соглашение о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края». При этом представители Совета и ведущих местных общественных организаций руководствовались полученной 1 марта телеграммой наркома Л.Д. Троцкого, в которой санкционировалось «принять всякое содействие союзных миссий» в борьбе с немцами и белофиннами.

марта в Мурманске высадился первый британских десант. Далее военное присутствие на Мурмане постепенно расширялось. Так началась интервенция на Мурмане.

В Архангельске же события развивались несколько по иному сценарию. Вот что пишет С.Н. Городецкий о мерах, предпринимаемых советскими властями на случай прихода союзных вооруженных сил: «…на Мудьюге, близ города, была поставлена батарея тяжелых орудий, по побережью и в окрестностях Архангельска были распределены части войск Беломорского отдела Красной армии и, наконец, в фарватере Северной Двины, чтобы преградить путь английской эскадре, было весьма неудачно затоплено три больших судна…» (Городецкий С.Н., с. 37).

О подготовке переворота при активной помощи союзников подробно рассказывает в своих воспоминаниях Г.Е. Чаплин. Вызванный в английское посольство в Петрограде, он узнает от лиц английской, американской и французской военных миссий следующие новости:

«1. Получен от контрразведки ряд фотографий с большевистских и германских документов, доказывающих существование договора, по которому большевики обязуются передать немцам ряд лучших судов нашего флота.

. Получены сведения о намерении немцев занять на Мурмане бухту Печенгу для устройства там базы для подводных лодок.

. Союзные представители окончательно разочаровались в возможности создания «народной» армии и считают необходимым создание новой силы, на которую они могли бы действительно положиться» (Чаплин Г.Е., с. 47).

Далее Чаплин говорит о взаимных условиях, на которых союзники согласились оказывать помощь: «а) Мною будут приложены все усилия к созданию на судах флота организации, которая в случае передачи судов немцам суда эти взорвет;

б) для воспрепятствования немцам в занятии ими Печенги мною будет организована пересылка всех возможных антибольшевистских активных элементов на Мурман для усиления слабых сил союзников.

Тогда же мною было поставлено, а союзниками принято, непременное условие занятия ими Архангельска в расчете создать под их охраной новый безопасный район для создания Белой армии.

На все условия союзники согласились и заявили, что снесутся с генералом Пуль, который находился на Мурмане, для получения от него окончательного разрешения и необходимых средств» (Чаплин Г.Е., с. 47-48).

Но союзники продолжали вести удобную только им политику: «Через несколько дней пришел ответ от ген. Пуля с согласием по всем пунктам, включая и занятие Архангельска, указывалось лишь, что ввиду слабости сил он предлагает «белым» захватить Архангельск самим, после чего союзники войдут в город.

Таким образом, нам ставилась новая задача: захватить город, в котором никто из нас никогда не был, в котором никто никого не знал и в котором обстановка и настроение населения были нам совершенно неизвестны» (Чаплин Г.Е., с. 48-49).

Чаплин достаточно подробно рассказывает об успешной подготовке переворота: «…с красными местными частями мне удалось фактически «покончить», красная батарея и эскадрон были фактически у меня на службе, пехотный полк, который насчитывал человек 300, был моими агентами распропагандирован и штаб красных войск делал все возможное, чтобы сопротивления оказано не было.

Мои силы в количестве около 500 человек были готовы, оружием мы себя обеспечили, и на мою телеграмму Пулю я получил ответ, что он выходит и подойдет к Архангельску утром 2 августа, в силу чего я отдал приказ выступить как в городе, так и в уездах в ночь с 1 на 2» (Чаплин Г.Е., с. 56-57).

В самом Архангельске абсолютно никакого сопротивления оказано не было. И к моменту появления союзников город был уже в руках белых. Чаплин говорит, что в это же время им «были уже получены телеграммы, что в Холмогорах, Пинеге, Мезени, Онеге и на Усть-Цыльме (Печоре) большевики изгнаны, и власть перешла к белым… освобождение всей области совершилось благодаря применению метода разложения как верхов, так и воинских частей» (Чаплин Г.Е., с. 58-59).

На самом деле успех антибольшевистского переворота в Архангельске объяснялся не столько силой повстанцев, сколько слабостью Советской власти. Большевики не имели в Архангельской губернии прочной опоры, к тому же их неспособность решить проблему продовольственного снабжения и предотвратить дальнейший развал хозяйства, наряду с объявлением в июле 1918 г. непопулярной мобилизации, способствовала резкому росту оппозиционных настроений. Поэтому население приветственно встретило антибольшевистский переворот, поддержанный высадкой союзного десанта.

По словам В.В. Марушевского, в Архангельске ситуация складывалась следующим образом: «Силы союзников, высадившихся в начале августа 1918 г. в Архангельске, были трагически малочисленны. Отдельные группы этих войск, постепенно продвигаясь от Архангельска по всем направлениям, заняли все подходы к Архангельску по долинам рек, являющихся сосредоточием возможных на севере путей сообщения. Кроме долин рек были заняты и Мурманская и Архангельская железнодорожные линии» (Марушевский В.В., с. 191-193).

«В самом начале августа эскадра, состоящая, главным образом, из английских судов, вошла в Северную Двину и высадила в Архангельске десант. Еще до прибытия эскадры большевики бежали, и в Архангельске совершился давно уже подготовляемый переворот. В результате переворота образовалось Северное правительство, возглавляемое Н.В. Чайковским» (Марушевский В.В., с. 179).

В результате переворота в Архангельске к власти пришла сложная политическая коалиция, раскол в которой наметился уже в первые недели после образования Северной Области. Социалистический состав ВУСО, которое возглавил энес Н.В. Чайковский, вызывал раздражение в кругах правого русского офицерства. Архангельская образованная элита возмущалась тем, что, будучи составлено из делегатов бывшего Учредительного собрания, ВУСО не желало делить власть с представителями местных либеральных кругов. В среде самого кабинета не прекращались острые конфликты по отдельным вопросам политики. Все эти проблемы отражены в воспоминаниях Чаплина Г.Е.

«Заверения Чайковского, что правительство это будет отнюдь не партийным, а чисто деловым, с включением в его состав представителей самых разнообразных партий, вылились в следующее: семь из восьми были социалисты!» (Чаплин Г.Е., с. 64).

Подтверждение этому дает и Городецкий С. Н: «…во главе управления Северной области стало «Верховное Управление» под председательством члена Учредительного Собрания от Вятской губернии Н.В. Чайковского. Все члены нового правительства, заменившего в крае советскую власть, за исключением народного социалиста Н.В. Чайковского и кадета П.Ю. Зубова, принадлежали к партии социалистов-революционеров» (Городецкий С.Н., с. 40).

Далее Городецкий продолжает: «Социалистический состав Верховного управления не встречал сочувствия в офицерских кругах и среди государственно-настроенной местной интеллигенции, видевших в нем лишь воспроизведение печальной памяти Временного Правительства, положившего начало разложению и гибели русской государственности и доведшего Россию до неслыханной тирании большевистской власти» (Городецкий С.Н., с. 41).

Чаплин также рассказывает о причинах разногласий, явившихся предпосылками раскола и последующего переворота 6 сентября 1918 г.: «На первом же заседании правительства Чайковский заявил, что членами белых правительств могут быть лишь члены Учредительного собрания, в силу чего ни я, ни Н.А. Старцев, назначенный на должность Архангельского губернского комиссара, не можем быть «законными» членами правительства… на первом же заседании произошел конфликт и с первого же дня взаимное доверие было утрачено» (Чаплин Г.Е., с. 64-65).

«Правительство опиралось исключительно на местных социалистов, местная интеллигенция и промышленный класс относились к правительству иронически, а офицерство и добровольцы открыто его порицали.

Защищать русские интересы перед союзниками правительство было также неспособно, так как никаким авторитетом ни у ген. Пуля, ни у послов не пользовалось» (Чаплин Г.Е., с. 66-67).

Все это подточило устойчивость власти и привело в начале сентября к попытке антиправительственного переворота, инициированного русскими военными кругами: «я решил правительство немедленно арестовать и сослать, поставив его этим в столь смешное положение, чтобы его возвращение, даже при всем желании союзных послов, было бы делом невозможным. Никакого сопротивления арестованными членами правительства оказано не было. Никто в городе не подозревал о совершившемся перевороте» (Чаплин Г.Е., с. 68-69).

Далее Чаплин подробно рассказывает о чуть ли не добровольном решении вернуть правительство из ссылки в Соловецкий монастырь и своем уходе в отставку.

Но воспоминания С.П. Мельгунова заставляют усомниться в «добровольности» этого решения. С.П. Мельгунов так оценивал эти события: «…произошел «нелепый», как характеризовал его Чайковский, заговор против правительства… Дело требовало во всяком случае другой тактики… «Нелепый» переворот быстро был ликвидирован. Правительство по требованию послов вернулось, а кап. Чаплин отправился на фронт…сентябрьская авантюра имела «гибельные» последствия, по мнению самого архангельского правительства:

) Мобилизация русских военных сил была сорвана…

) Появилось обостренное отношение между солдатами и офицерами.

) Среди рабочих ожил дух вражды к своим нанимателям и появились призывы к активным выступлениям против союзников в связи со всеобщей забастовкой.

) В населении вообще возобновились неприязненные толки по адресу союзников, которые и выразились в открытых выкриках толпы…» (Мельгунов С.П., с. 82-86).

Телеграммы, опубликованные в 101-м номере газеты «Известия Мурманского Краевого Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов» за 15 сентября 1918 года, позволяют отчетливее увидеть и понять события, происходившие в Архангельске в сентябре 1918 г.

«Группа реакционеров и авантюристов арестовала в ночь с 5-го на 6-ое сентября членов Верховного Управления Северной области в общежитии на Троицкой д. 78… К полдню 6 сентября об аресте стало известным в городе и началась всеобщая забастовка протеста. Закрылись все магазины, остановился трамвай, вечером не горело электричество, прекратились работы в порту, стали типографии. …Уездное земство и съезд кооперативов отправили делегацию к американскому послу Френсису с выражением своего протеста против всего произошедшего» (Архангельск, 6 сентября).

«Всеобщая забастовка продолжается повсюду. Жизнь города замерла совершенно. Послы союзных держав обратились с воззванием к населению, в котором говорят о непричастности союзников к произошедшему и что ими принимаются меры к возвращению Верховного Управления» (Архангельск, 7 сентября).

«Всеобщая забастовка продолжается организованно, несмотря на опубликованный приказ военных властей о предании военно-полевому суду всех бастующих. К городу подошли со всех сторон отряды вооруженных крестьян, предъявивших требование возвратить Верховное Управление в Архангельск, назначив срок исполнения своего требования к вечеру 8-го сентября. После переговоров согласились ждать возвращения Верховного Управления. Вечером опубликован приказ главнокомандующего генерала Пула об увольнении от должности Чаплина и назначении взамен его контр-адмирала Иванова» (Архангельск, 8 сентября).

«Арестованное врагами русского народа, порядка и законности члены Верховного Управления Северной Области возвратились в Архангельск и вступили в управление областью. Ведется следствие обо всем произошедшем» (Архангельск, 9 сентября).

Подтверждение этим сведениям находится в воспоминаниях В.И. Игнатьева, который пишет: «…рабочие объявили всеобщую забастовку, отряды крестьян пошли к Архангельску на выручку Н.В. Чайковского и, наконец, не осведомленный заранее о перевороте американский посол Френсис, потребовал немедленного возвращения правительства из Соловков в Архангельск, что генерал Пуль вынужден был исполнить. Возвратившись, Верховное Управление пришло к заключению, что в Архангельске фактически осуществлена оккупация англичанами, что правительству здесь делать нечего…» (Игнатьев В.И., с. 122-123).

Разногласия авторов не только в характеристике одного и того же события, но и в подведении итогов произошедшего говорят о субъективности мемуарных воспоминаний, изучаемых в качестве исторического источника.

Из воспоминаний участников тех событий можно сделать вывод, что переворот, совершенный в ночь на 6 сентября 1918 г. под руководством Г.Е. Чаплина и Н.А. Старцева, - логический финал ухудшения отношений между ВУСО и правыми группами, пользующимися полной поддержкой союзного командования. Несмотря на то, что военные не смогли свергнуть правительство, в октябре социалистическое ВУСО само преобразовалось во Временное Правительство Северной Области (ВПСО) с включением представителей местной либеральной общественности. Правительство вновь возглавил Н.В. Чайковский, но в новом составе он оказался единственным социалистом.

Отношения правительства с союзным командованием также наладились с отъездом генерала Пуля. Это положило начало недолгому политическому умиротворению в верхах.

Нужно все же подчеркнуть, что основные мероприятия правительства так и не принесли желаемых результатов, что постепенно снизило его авторитет. Все это не могло обеспечить правительству поддержку среди населения Северной Области, что и обусловило его падение.

Важной для изучения остается также проблема взаимоотношения белых с союзниками, которая, как представляется, относится к числу определяющих всю историю Северной Области. Северная Область не могла быть самостоятельной и суверенной, находясь на полном обеспечении иностранцев. Союзники же оказывали помощь отнюдь не бескорыстно, контролируя все сферы жизни области и деятельность правительства.

В Архангельске в августе-сентябре 1919 года шли дискуссии о возможности продолжения борьбы против большевиков на Севере России после ухода союзников. Проблема обсуждалась как антибольшевистским военным командованием (воспоминания Зеленова Н.П.), так и на земско-городском совещании Северной Области (воспоминания Добровольского С.Ц.). Союзническое же руководство считало продолжение борьбы после своего ухода невозможным и настаивало на эвакуации Области.

Правительство находилось в трудном положении, так как зависимость от помощи союзников войсками и снабжением негативно сказывалась на его авторитете в армии и среди различных кругов населения.

По мнению Н.П. Зеленова, пишущего о формировании национальной русской армии, «неустойчивость правительства, отсутствие даровитых офицеров среди высшего командования, беспринципность и безграмотность низшего, неизжитость большевизма крестьянством, - все это не давало надлежащей веры в успех предпринятого дела, и держалась вся эта хрупкая постройка лишь на страхе перед союзниками и страхе перед русскими добровольческими частями - и все же временами прорываясь. А прорывов этих было много. Русская Армия рождалась в тяжких муках» (Зеленов Н.П., с. 210).

В армии происходили бунты и мятежи. В своих воспоминаниях Зеленов говорит о семи восстаниях «лишь на Архангельском фронте» (Зеленов Н.П., с. 209-211).

О восстаниях в войсках и их причинах подробно рассказывает и С.Ц. Добровольский. По его словам, «…восстания вывели высшее английское командование. Айронсайд стал настаивать на уходе английских войск, указывая, что на наших солдат положиться нельзя и никакая совместная боевая деятельность с нами невозможна» (Добровольский С.Ц., с. 59-60).

Подводя итог, Зеленов замечает: «Таким образом, все лето 1919 г. прошло или в ожидании восстания, или в подавлении уже произошедшего. В таком положении и состоянии застает нас решение союзников эвакуировать Север России. Союзному командованию стало известно об их уходе с Севера России еще 4 апреля 1919 года, но ряд причин не позволял им начать эвакуацию немедленно» (Зеленов Н.П., с. 211).

Н.П. Зеленов пишет о разложении союзных войск от действия большевистской пропаганды, в связи с чем перед английским командованием стала ясна возможность «бесчестной капитуляции», при которой «все склады провианта и большие запасы оружия и снаряжения попадали бы в руки врага» (Зеленов Н.П., с. 212-213).

«Поэтому английское командование затребовало присылки свежих войск из Англии, преследуя две цели: во-первых, дабы ими заменить расшатавшиеся части, и второе - нанести свежими силами большевикам сильный удар с тем, чтобы их лишить возможности преследовать и отойти спокойно к Архангельску для посадки на суда» (Зеленов Н.П., с. 213).

Далее и Зеленов, и Добровольский сходятся во мнении по поводу отношения антибольшевистских сил к эвакуации союзников. Добровольский, в частности, говорит о том, что генерал Миллер (занимавший на тот момент пост генерал-губернатора Области) созвал совещание, на котором выдвинул следующие вопросы: «1) следует ли оставаться в области после ухода англичан, 2) можно ли будет впоследствии благогополучно эвакуироваться без них и 3) возможно ли провести наступательную операцию без поддержки союзников. Представители строя единодушно дали отрицательный, ответ на все поставленные вопросы» (Добровольский С.Ц., с. 62-63).

Зеленов подтверждает: «…начальники отдельных частей заявили, что с уходом союзников борьба на Севере становится бессмысленной и обречена на неудачу» (Зеленов Н.П., с. 214).

Генералы союзных войск, Роулинсон и Айронсайд, «были уверены, что всякая попытка одними русскими силами оборонять Архангельск в течение неопределенного периода - обречена на неудачу» (Зеленов Н.П., с. 215).

По словам Добровольского, в сложившейся ситуации английское командование: «предложило нам эвакуироваться на любой из других фронтов, считая наше оставление в Архангельске после их ухода чистейшей авантюрой. План эвакуации был подробно разработан, ген. Айронсайд ручался за полную безопасность эвакуации, как наших вооруженных сил, так и тех жителей, которые пожелали бы покинуть Архангельск» (Добровольский С.Ц., с. 74).

«…предлагали: распустить ненадежный элемент по домам, а лучшую часть - перевезти с Архангельского фронта, усилить Мурманский. Но иного мнения был ген. Квецинский, назначенный нач. штаба главнокомандующего: отказаться от предложения союзного командования в переброске войск на другой фронт» (Зеленов Н.П., с. 214-215).

«…командование категорически отказалось и тем приняло всю ответственность за дальнейшую судьбу оставшихся войск на себя» (Добровольский С.Ц., с. 74-75).

Главнокомандующий русскими силами «ручался за устойчивость фронта», призывая «не поддаваться панике» (Зеленов Н.П., с. 216).

«Но в течение пятимесячного самостоятельного существования области после ухода англичан не было принято никаких разумных мер к обеспечению в нужный момент эвакуации войск и лояльных элементов населения» (Добровольский С.Ц., с. 74-75).

В воспоминаниях обоих авторов прослеживается «истинное» отношение союзников к событиям на Северном фронте.

«Уход англичан производился постепенно и окончательная эвакуация Архангельска предполагалась в средних числах октября, но в ночь с 26 на 27 сентября они незаметно исчезли» (Добровольский С.Ц., с. 92).

«27 сентября англичане покинули Архангельск, а 12 октября Мурманск. Северная Область была предоставлена сама себе» (Зеленов Н.П., с. 219).

С.Ц. Добровольский отмечает: «мы остались одни против противника, располагавшего колоссальными силами» (Добровольский С.Ц., с. 161).

К этому периоду относится и неожиданно создавшийся правительственный кризис: «члены Временного Правительства, не находя поддержки в своей среде, решили сложить свои полномочия и вручили свои портфели Главнокомандующему» (Добровольский С.Ц., с. 164). Правительство к этому моменту не располагало властью и вооруженной силой.

«Правительство Северной Области бежало… некому стало распоряжаться, некому приказывать… Главнокомандующий решает войти в переговоры с большевиками о сдаче Сев. Области» (Зеленов Н.П., с. 226).

После известия о падении Архангельска на совещании командиров полков Мурманского фронта мнения участников разделились: офицеры, приехавшие из Финляндии, заявляли, что «следует наметить отход на запад, на Финляндию»; меньшинство же было за отход на север и продолжение борьбы. «В результате дебатов было решено начать отход не ранее 26 февраля, т. к. только к этому времени могли подойти к с. Сороки головные части архангельского фронта» (Зеленов Н.П., с. 232).

февраля было созвано еще одно совещание, на котором «был роздан приказ с планом отхода на Финляндию. Срок отхода остался прежний» (Зеленов Н.П., с. 233).

Но буквально на следующий день «штабом командующего была разослана шифрованная телеграмма с приказанием, вопреки ранее установленного срока, приступить к исполнению приказа, полученного накануне». Сам же штаб, «отдав распоряжение об отходе частям фронта, этого распоряжения в тыл не передал» и «спешно ушел в направлении Финляндии», не дожидаясь подхода архангельских групп, которые успели только к 27 февраля (Зеленов Н.П., с. 233-234).

Таким образом, противоречия, возникшие в кругах антибольшевистского командования в заключительный период присутствия союзников на территории Северной Области и рассмотренные через воспоминания бывших участников военного вмешательства в предыдущем параграфе настоящей работы, находят отражение и в мемуарах самих участников антисоветского движения на территории Северной Области 1918-1920 годов.

Ценными также представляются суждения Б.Ф. Соколова, вошедшего в феврале 1920 г. в состав последнего Северного белого правительства, о военной диктатуре, иллюстрирующие изменение взглядов демократии на эту проблему.

Б.Ф. Соколов утверждает, что «для победы необходима диктатура… Процесс кристаллизации твердой военной власти, который имел место на Севере - отвечал желаниям англичан и находил в них во всех тяжелых случаях поддержку и одобрение. Но вот решен уход англичан. Этот момент совпадает с появлением известной холодности между русским и английским генералитетом. И тогда совершенно неожиданно генерал Айронсайд находит, что нужно реорганизовать Правительство» (Соколов Б.Ф., с. 356).

Далее Соколов говорит: «Правительство… оказалось несовместимым с принципами «военной диктатуры». Правительство изредка собиралось, обсуждало кое-какие дела, но не имело уже даже и тени авторитета. В газетах прямо писалось, что «Правительства у нас, слава Богу, нет, а есть Главнокомандующий». Победы на фронте еще более укрепили военную диктатуру, сведя совершенно на нет гражданскую власть. Общественное мнение, демократия и политические партии, по-видимому, считались как с совершившимся фактом с упразднением Временного Правительства Северной Области и окончательным укреплением военной диктатуры.

Так продолжалось четыре месяца до того времени, когда падение Области стало очевидным, когда оно стало фактом завтрашнего дня.

Тогда генерал Миллер снова обратился к общественности и вспомнил о правах Правительства» (Соколов Б.Ф., с. 357-358).

Б.Ф. Соколов ссылается на пример большевиков: «для меня стало более чем очевидным, что сила большевиков не только в их активности, которой были лишены их противники, но и в твердой, не отступающей ни перед чем, властью» (Соколов Б.Ф., с. 355).

Однако Б.Ф. Соколов, анализируя феномен российской военной диктатуры, характеризовал его следующим образом: «…погоня за призраком твердой власти, а не за ней самой, не затем, чтобы быть сильными, а чтобы казаться таковыми» (Соколов Б.Ф., с. 355).

«Условия гражданской войны требуют от ее вождей тех качеств, которыми генералы отнюдь не обладали: они требуют широкого ума, умения понять интересы и желания населения, умения повести их за собой - и все это наряду с существенно необходимым талантом стратегическим» (Соколов Б.Ф., с. 356).

По мнению Б.Ф. Соколова, на примере большевиков можно убедиться, что «русский генерал хорош тогда, когда его роль ограничивается исполнением. Они могут быть только, но не более, чем правая рука диктатора, - последним может быть отнюдь только не российский генерал» (Соколов Б.Ф., с. 356).

Но кто должен быть диктатором? Русский интеллигент? «Но интеллигент русский - преисполненный пассивности, в эти годы гражданской войны не мог этого понять. Находясь под гипнозом ореола генеральских погон, он уступает без сопротивления, часто изумленному этой пассивностью генералу всю власть» (Соколов Б.Ф., с. 356).

Представляется, что Соколов, таким образом, предсказывает неудачу антибольшевистского движения, делая акцент на отсутствии у белого командования не столько самой «твердой, не отступающей ни перед чем» власти, сколько верного ее понимания. Тот «призрак», что существовал какое-то время, держался за твердую основу «поддержки и одобрения» союзного и, прежде всего, английского командования.

В своих рассуждениях Соколов также затрагивает «проблему пассивности» как русской интеллигенции, так и всего остального общества Северной Области. Представляется, что, объясняя специфические особенности «интеллигенции местного населения» исторически сложившейся «демократичностью» и даже «какой-то антиобщественностью», Соколов как бы предопределяет доминирующее положение союзников в Области, занятое ими в условиях ожидания местного населения той твердости и определенности управления, которую они (союзники) привнесли.

Участники и свидетели событий на Русском Севере в первой четверти XX века в своих воспоминаниях стараются осмыслить итоги и причины поражения антибольшевистского движения.

В воспоминаниях Г.Е. Чаплина, В.И. Игнатьева и В.В. Марушевского прослеживается негативная оценка изначальных позиций политики, проводимой союзниками на территории Северной Области.

Чаплин говорит об отношении к внутрироссийским политическим процессам союзников, которые помогали антибольшевистскому движению только потому, что «к этому их принуждала сама обстановка. Немцы занимали всю Финляндию и западную часть Европейской России, русский фронт развалился окончательно, большевики, по сведениям союзников, работали по указке немцев и, следовательно, всякое начинание, направленное против советского правительства, Антанте было выгодно поддержать». Но через год обстановка изменилась: «с заключением мира с Германией у союзников интерес к России пропал, в ней они больше не нуждались, и нет ничего удивительного, что осенью 1919 года они эвакуировали область и предоставили нас собственной участи» (Чаплин Г.Е., с. 59-60).

Марушевский отмечает: «…полагаю, что секрет всех наших взаимоотношений целиком покоился на доверии населения к тем или иным иностранным представителям. Англичанам просто не доверяли инстинктивно… английские солдаты, унтер-офицеры и всевозможные тыловые офицеры были грубы в отношении нашего крестьянства… английская политика в крае была политикой колониальной, т.е. той, которую они применяют в отношении цветных народов» (Марушевский В.В., с. 239).

Он же пишет о том, какую линию изначально взяло английское командование на Мурмане: «…сыны гордого Альбиона не могли себе представить русских иначе, чем в виде маленького, дикого племени индусов или малайцев что ли…» (Марушевский В.В., с. 188-189).

Игнатьев приходит к следующим выводам: «…коалиция социалистов с буржуазией оказалась утопией; интервенция ради осуществления наших русских целей и задач романтической иллюзией; действовавшие группы в борьбе с большевиками - неспособными к активной твердой работе» (Игнатьев В.И., с. 156).

А Марушевский в свою очередь констатирует: «…это была просто оккупация края по чисто военным соображениям. Оккупация несла за собою известного рода насилие, необходимое, может быть с чисто военной точки зрения и совершенно непонимаемое местными жителями, верившими, что перед ними только бескорыстные друзья» (Марушевский В.В., с. 187).

Интересными представляются суждения генерала Добровольского, который главной причиной падения Северного фронта считает полную изолированность от каких-либо союзников при ликвидации всех остальных фронтов, а также отсутствие единодушия в рядах.

Далее он выделяет следующие причины поражения антибольшевистского движения:

«1) Отсутствие в народной массе идей здоровой государственности и недостаточное изжитие ею большевизма.

) Неудовлетворительная постановка агитации и пропаганды.

) Отсутствие единого национального противобольшевистского фронта.

) Слабость Правительства и дилетантизм его членов.

) Неспособность и бюрократизм высшего военного командования.

Перечисленные причины, как каждая в отдельности, так и особенно все они вместе, несомненно, сыграли свою роль при ликвидации нашего фронта…» (Добровольский С.Ц., с. 198-201).

Перечисляя эти причины, С.Ц. Добровольский ставит на первое место «отсутствие в народной массе идей здоровой государственности и недостаточное изжитие ею большевизма».

Думается, что это обстоятельство, выделенное С.Ц. Добровольским, действительно относится к причинам фундаментального порядка. И другие мемуаристы (В.В. Марушевский, Б.Ф. Соколов) указывали на равнодушие большей части населения к целям белой борьбы, симпатии значительной его части к большевикам и уверенность в неизбежности их возвращения.

Действительно, в воспоминаниях многих авторов прослеживается мысль о том, что так называемое «падение Северной Области» было предопределено рядом причин. Политика, проводимая ВУСО/ВПСО и изначальная ориентация на поддержку иностранцев не могли не повлиять на изменение отношения местного населения к Правительству.

В этих условиях большевики, усилив пропаганду, привлекли на свою сторону общественное большинство, что и обусловило успех свержения белого правительства в феврале 1920 г.

Таким образом, в следующей главе представляется важным осветить посредством воспоминаний участников и очевидцев событий на Мурмане предпосылки иностранного вмешательства на территорию Русского Севера, условия организации и развития «подпольного большевистского движения», ход подготовки свержения антисоветской власти, а также последствия ухода интервентов с территории Северной Области и последующего ее падения.


2. Воспоминания участников и очевидцев событий на Мурмане как источник по истории Гражданской войны на Русском Севере


2.1 Период установления антибольшевистской власти на Мурмане в воспоминаниях очевидцев событий 1917-1918 гг.


Особое место в истории Гражданской войны на территории Северной Области занимают события, происходившие на Мурмане с лета 1917 г. до марта 1918 г. Еще с начала 20-х годов за Мурманом утвердилась слава края, с территории которого началась военная интервенция. Есть и ряд крайне важных особенностей развития событий на Кольской земле, выделяющих их из общего строя. Являясь предпосылкой иностранного вмешательства во внутренние дела Русского Севера, эти события не могут остаться без внимания в настоящей работе.

Завершение Мурманстройки и одновременно торгового порта превратило Мурман из «далекой северной периферии» в стратегически важный регион как для российского правительства, так и для союзников.

Подтверждение этому можно найти в воспоминаниях К.Ф. Кетлинского и Г.М. Веселаго. В частности, контр-адмирал К.Ф. Кетлинский, главный начальник Мурманского укрепленного района и Мурманского отряда судов, в своем докладе «Состояние Мурманской железной дороги к октябрю 1917 года» дает стратегическую оценку Мурманского пути: «мурманский путь… единственный, кроме длинного и перегруженного сибирского, круглый год связывающий нас с союзными странами. Чрезвычайная важность его в зимнее время, когда замерзает Белое море и прерывается поэтому архангельский путь, весьма значительна и в летнюю пору…» (Кетлинский К.Ф., с. 21-22).

Исполнявший обязанности начальника штаба главного начальника Мурманского укрепленного района Г.М. Веселаго продолжает: «естественно, поэтому, что исправное состояние этого пути, а значит и все положение дел на нем, привлекало серьезное внимание не только нашего правительства, но и союзных, особенно английского» (Веселаго Г.М., с. 78).

Г.М. Веселаго также говоря о проблемах, существовавших на момент начала работы «по управлению районом и отрядом судов», перечисляет следующие: «1) положение дел на Мурманстройке; 2) отсутствие организованных воинских частей; 3) отсутствие управления на месте; 4) преобладающее влияние англичан в русском порту - результат отсутствия организации нашей морской части» (Веселаго Г.М., с. 81).

Ссылаясь на доклад контр-адмирала Кетлинского, Г.М. Веселаго подводит итог: «неорганизованность управления, бесхозяйственность, бесконтрольность, фактическая безответственность, необходимость получить результаты во что бы то ни стало в короткий срок и на короткий промежуток времени, создали атмосферу чрезвычайной неустойчивости настроения в массах и совершенно справедливого недоверия к администрации. Отсутствие оседлого населения, имеющего местные интересы, способствовало резкому выражению такого настроения» (Веселаго Г.М., с. 82).

октября, когда стало известно о низвержении правительства Керенского, контр-адмирал Кетлинский разослал телеграфные приказания: «Для блага всего края, я, со всеми мне подчиненными лицами и учреждениями, подчиняюсь той власти, которая установлена Всероссийским съездом рабочих и солдатских депутатов»; «…приказываю всем исполнять свои служебные обязанности впредь до распоряжений нового правительства» (Веселаго Г.М., с. 83).

«Его точка зрения была принята и организовавшимся в Мурманске Революционным комитетом Мурманского укрепленного района и Мурманского отряда судов и нашла свое отражение в приказе этого комитета» (Веселаго Г.М., с. 83).

Веселаго говорит, что «с каждым днем все резче стали сказываться последствия развала центральной власти» и цитирует телеграмму, посланную председателем революционного комитета Т.Д. Аверченко и главным начальником Мурманского укрепленного района и Мурманского отряда судов контр-адмиралом К.Ф. Кетлинским «всем, по всей России, на фронт, всей печати» (Веселаго Г.М., с. 83).

В телеграмме говорится о «тогдашнем положении в районе и настроении его обитателей», а также о том, что только работа революционного комитета, взявшего на себя всю полноту власти с самого начала Гражданской войны и в «тесном контакте с высшей администрацией», «сберегла район столь важный для фронта и для всей России от ужасов братоубийства» (Веселаго Г.М., с. 83-84).

Далее в телеграмме отмечается, что «продолжающийся паралич центрального управления страной угрожает разрушить всю трудную работу Мурманского революционного комитета и других местных организаций» (Веселаго Г.М., с. 84).

Угроза голода и последующих голодных бунтов с разгромом всех сооружений по всей Мурманской дороге, «создание которой обошлось в сотни миллионов русскому народу», учитывая, что «именно по этой дороге только и может происходить снабжение всей армии и России продовольствием и боевым снаряжением, идущим из-за границы» подтолкнула Мурманский революционный комитет к следующим требованиям: «1) немедленного прекращения братоубийственной борьбы за власть и образования сильной центральной всенародной власти; 2) направления всей политики нового правительства к скорейшему заключению демократического мира при обязательном условии тесного единения с союзниками, без помощи которых нам грозит гибель» (Веселаго Г.М., с. 84).

Председатель Мурманского Ревкома второго состава Т.Д. Аверченко вспоминает следующее: «как только империалисты увидели, что власть Советов укрепляется, а их надежды на ее свержение силами внутренней контрреволюции не сбываются, они решили вмешаться в гражданскую войну с Россией. Мурманск оказался в зоне борьбы двух мощных империалистических группировок с первых дней существования Советской власти» (Аверченко Т.Д. Из воспоминаний…, с. 45-46).

Г.В. Сироткин утверждает, что «англичане, американцы и французы имели в Мурманском порту еще в 1915 году значительные военно-морские силы, которые после Октябрьской революции еще были увеличены, якобы для отражения германских войск, угрожающих Северу со стороны океана и из Финляндии» (Сироткин Г.В., с. 147).

Таким образом, можно констатировать, что уже в 1917 году Русский Север привлекает к себе повышенный интерес зарубежных политиков и дипломатов, и он постепенно усиливался к концу года. Это было обусловлено и революционными событиями, и тем, что Север России играл в годы Первой мировой войны роль своеобразного моста, через который шла транспортировка грузов из-за рубежа для русской армии, значительная часть которых скапливалась здесь, а также шел обратный поток товаров. Наконец, этот регион относился к числу пограничных, и в условиях ослабления государственности и центральной власти он мог стать объектом иностранного вмешательства и прежде всего со стороны государств и коалиций, которые вели борьбу между собой в Первой мировой войне.

Активный участник революционного движения Н.Д. Курасов говорит, что уже «в начале марта 1918 г. в районе дороги начинают появляться банды белых финнов и делают набеги на отдельные участки Мурманской железной дороги. Засевшие в исполкоме Мурманского Совета кадеты и эсеры подготовляют почву для свержения Советской власти на Мурмане… убивают в Мурманске начальника морской обороны адмирала Кетлинского…» (Курасов Н.Д., с. 162).

В воспоминаниях Т.Д. Аверченко прослеживается мысль о том, что убийство Кетлинского было подготовлено представителями иностранного вмешательства, так как штаб гланамура «становился «союзнической» коалицией» (Аверченко Т.Д. Некоторые ответы…, с. 53).

Аверченко также говорит о том, что контрреволюционные силы «стекались в Мурманск из крупных городов страны» (Аверченко Т.Д. Некоторые ответы…, с. 53).

Курасов продолжает: «вскоре после убийства адмирала Кетлинского союзные суда вошли в Семеновскую бухту. Но, чтобы не разоблачить себя, предатели из исполкома Мурманского Совета ставят в известность Москву, что англо-французы изъявили свое согласие оказать содействие рабоче-крестьянской армии в борьбе с белофиннами и что при Мурманском исполкоме создан Совет из представителей иностранных держав. Как только эта авантюра была проведена в жизнь, сейчас же английские, французские и сербские войска погрузились в эшелоны и разместились по всем большим станциям от Мурманска до Петрозаводска, под видом борьбы с белофиннами… оккупация осуществилась, Мурманка разделена на две части: от ст. Мурманск до ст. Олимпия дорога в руках англо-французов, а дальше - в руках Советской республики» (Курасов Н.Д., с. 162-164).

Прибывший на Мурман весной 1918 г. С.А. Голованов рассказывает о встрече с председателем Мурманского краевого Совета Юрьевым, во время которой последний «попытался убедить нас в том, что англичане на Мурмане присутствуют как союзники с Россией по войне с Германией, что они не против Советской власти, они против Германии… все моряки сделали вывод, что Мурманский Совет за одно с англичанами, и так как у англичан - сила, то Мурманский Совет есть фактический помощник англичан» (Голованов С.А., с. 57).

Г.В. Сироткин вспоминает: «в июне 1918 года после прекращения войны между Советской Россией и Германией, потребовали от исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов полного разрыва с центральной Советской властью. В случае отказа союзники заявили, что силой займут Мурманск, который уже и так фактически находился во власти военного союзного командования» (Сироткин Г.В., с. 147).

В воспоминаниях Н. Леонтьева, приехавшего на Мурман в июне 1918 г. подробно описываются события 1918-1920 годов. В частности, об отделении Мурмана от «центра» Леонтьев говорит следующее: «в начале июля было объявлено экстраординарное общее собрание особого типа, на котором обсуждался не совсем обычный вопрос, вопрос был о создании маленькой России при помощи и благосклонном участии друзей русского народа - союзников» (Леонтьев Н., с. 255).

В своих воспоминаниях, озаглавленных «Отделение Мурманского края от Советской России, углубление подпольной работы и пропаганда против белых и предателей», Голованов пишет: «6 июля 1918 года…на собрании было выступление Юрьева о том, что краевой Мурманский Совет отделился от центральной Советской власти. Основная причина отделения - это быть в контакте с силами союзников, которые защитят Мурманск от немцев. Союзники обещают снабжать население Мурманска продуктами» (Голованов С.А., с. 58).

Леонтьев продолжает: «собрание было необычное, двери на замке, обязательная роспись и лично в явочном листе и запись фамилий тех, кто вздумал возразить. Далее пояснение переводчика, что это заранее сформулированное решение является также и волей Народного управления Совдепа. Было предложено в месячный или полумесячный срок, а кто хочет сейчас же, подать заявление о желании выехать из маленькой России, и в то же время был пущен слушок, что те, кто захочет выехать, будут немедленно арестованы, или довезут до границы, пустят за линию окопов и в след - пулемет» (Леонтьев Н., с. 255).

Г.В. Сироткин вспоминает о разногласиях среди большевиков в отношении присутствия союзников на Севере России и фактическом захвате власти в Мурманском крае белым Северным правительством: «благодаря политической неграмотности, рабочие массы очень слабо протестовали против захвата власти англичанами и против разрыва с центральной Советской властью» (Сироткин Г.В., с. 147).

Также, рассказывая о разрыве отношений Мурмана с центральным Советским правительством, Сироткин вспоминает: «вечером 7 июля было созвано расширенное заседание Совета, на котором присутствовали представители Англии, Америки и Франции в лице адмиралов и офицеров. …представители союзников предложили заключить с ними временное формальное соглашение, которое бы действовало впредь до разрешения общих принципиальных вопросов между союзниками и центральным Советским правительством. При этом союзники заверили, что они не будут вмешиваться во внутренние дела мурманского населения… соглашение было подписано нашими представителями в лице президиума исполкома Краевого Мурманского Совета с одной стороны и представителями союзников с другой стороны» (Сироткин Г.В., с. 147-148).

Таким образом, можно сделать вывод, что очевидцы мурманских событий в своих воспоминаниях говорят о переходе власти на Мурмане к интервентам при практически пассивном согласии как местного населения, так и Мурманского Краевого Совета.

В частности, подтверждение этому можно найти в мемуарах Г.В. Сироткина: «делегаты Кемского уезда, также входившие в Мурманский краевой рабочий Совет и состоявшие из кулаков и интеллигенции, настаивали на подписании соглашения с союзниками и, плача, говорили: «Мы не можем жить без союзников, и все помрем с голоду, так как из центра получить продовольствие для населения нет никакой надежды». Победа осталась за соглашателями. Совет решился на подписание предложенного союзниками соглашения» (Сироткин Г.В., с. 147).

О дальнейшем усилении интервенции свидетельствуют мемуары Голованова и Леонтьева: «после собрания подвозка войск англичанами в Мурманск усилилась. Одновременно с англичанами стали прибывать суда с американцами и французами. Откуда-то прибыли поляки, сербы и даже датчане. Главным образом были англичане. Среди рабочих и служащих города были произведены аресты» (Голованов С.А., с. 58).

«Совет… функционировать продолжал, но незаметно стало все меньше дел, подлежащих обсуждению, и примерно через месяц - полтора членам Совета уже решать было совсем нечего, все решал начальник милиции, а затем стали появляться сначала англичане, затем французы, итальянцы, но главную роль играли англичане, они, так сказать, задавали тон, назначали и выдавали пайки и снабжали кооперацию товарами» (Леонтьев Н., с. 255).

«После измены местного краевого Совета центральному Советскому правительству… проходила неделя, а мы ели русский хлеб прошлых запасов и русские продукты. Наше снабжение не улучшалось а ухудшалось. На мелких и крупных фактах жизни население и моряки Мурманска убеждались в том, что интервенты-англичане - хищники и спекулянты, пользуясь временной слабостью центральной Советском власти, грабят страну, вывозя из Мурманска все, что можно, и также спекулируют» (Голованов С.А., с. 59).

По мнению Голованова, голод на Мурмане с самого начала был «организован умышленно, для того чтобы передать этот богатейший край англичанам» (Голованов С.А., с. 58).

Леонтьев вспоминает: «первые 5 - 6 месяцев пайки давали даже бесплатно, но потом сразу за все взяли сторицей и независимо от того, брал ты паек полностью или нет, а многие всего не брали. Это можно отнести к первому периоду пребывания помощников по созданию маленькой России» (Леонтьев Н., с. 255).

Таким образом, мемуаристы сходятся во мнении, что интервенция помимо вооруженного вмешательства во внутренние дела Русского Севера, носила и экономический характер.

Об окончательном установлении антибольшевисткого правительства вспоминают Сироткин, Шишков и Леонтьев.

«Вскоре после соглашения с союзниками в Архангельск была послана эскадра военных судов с десантом союзников, который в непродолжительное время им удалось занять… образовалось Северное правительство во главе с Чайковским. От Мурманского Совета в Архангельск выезжали представители во главе с председателем Совета Юрьевым, управделами Веселаго…С этого момента и начинается фактический захват власти белым Северным правительством в Мурманском крае, начинается с фактического уничтожения мурманских организаций, а также аннулируется соглашение союзников с Мурманским Советом о невмешательстве во внутренние дела края… Этим самым власть Мурманского Совета уничтожалась, и ему ничего не оставалось делать, как только разойтись» (Сироткин Г.В., с. 148-149).

«С установлением в Архангельске власти Северного правительства для рабочих Мурманска наступило тяжелое время, лучшие сознательные рабочие и рыбацкое население так или иначе выражавшее свое недовольство белогвардейскими правителями, арестовывалось и бросалось в тюрьму» (Шишков А., с. 154).

«Получилось так, что уже без англичан и их виз ничего не сделаешь и никуда не попадешь. Все опомнились, что постепенно, не замечая, превращаются в чьих-то подданных, а затем и в рабов. Если бы вам вздумалось поехать из Александровска в Мурманск, то извольте получить пропуск, и он должен быть обязательно снабжен оттиском большого пальца, в общем, так, как поступают с рабами или преступниками» (Леонтьев Н., с. 255).

«Редкий рабочий, работавший в порту на выгрузке и погрузке пароходов, не был бит рукой английских жандармов, не испытывал на спине их нагайки» (Шишков А., с. 155).

«На телеграфе уже появился комиссар в виде английского офицера, который, кстати сказать, англичанин в кавычках, так как был каким-то русским или польским выродком. Были и английские телеграфисты, которые работали на прямом проводе со штабом в Кеми. Русским этот провод не доверялся. Между прочим, все эти телеграфисты были не англичане, а шотландцы и не особенно долюбливали чистокровных англичан. К русским относились благосклонно, но все же не сближались. Нельзя было не видеть, что отношения между союзниками-интервентами были, как у стаи собак у жирной кости. И так как англичане здесь были верховодами со своим адмиралом Кемпом и броненосцем «Глория», то они и пользовались общей ненавистью остальных союзников… были неоднократные случаи стычек между англичанами и итальянцами, доходившие до убийств» (Леонтьев Н., с. 255-256).

Таким образом, можно сделать вывод, что, являясь очевидцами событий, происходивших на Мурмане с марта по конец 1918 года, мемуаристы сходятся во мнении по поводу характера присутствия союзников на Русском Севере.

Некоторые из «пассивных очевидцев» событий постепенно становятся «активными участниками» подпольной большевистской организации и партизанского движения, развернувшегося уже к 1919 году.

Практически не представляется возможным проследить эволюцию взглядов от «очевидца» до «участника» событий, так как многие мемуары создавались спустя долгий промежуток времени и при доминировании советской идеологии.

В следующем параграфе осуществляется лишь попытка разграничения понятий «очевидец» и «участник» на примере событий конца 1918-1920 гг.


2.2 Период падения антибольшевистской власти на Мурмане в воспоминаниях участников событий конца 1918-1920 гг.


Установление антисоветского правительства не могло не вызвать возмущения у представителей большевистского лагеря, многие из которых отразили в своих мемуарах весь драматизм пережитых ими событий.

В воспоминаниях С.А. Голованова, А. Шишкова, Трифонова говорится о начале работы над созданием подпольной большевистской организации для подготовки переворота в феврале 1920 года.

В частности, С.А. Голованов говорит об изначальном отношении моряков к захвату власти интервентами: «подавляющее большинство моряков было настроено против интервентов - за Советскую власть» (Голованов С.А., с. 60).

По словам Голованова, моряки считали, что «в России может быть только одно правительство, и оно должно быть центральным правительством. Если русский народ поставил во главе России большевиков, то, значит, это правительство и есть законное правительство. Это правительство опирается только на русский народ, борется против непрошенных гостей - иностранцев. Местные мурманские власти, согласившиеся допустить иностранные войска на русскую землю, это изменники Родины» (Голованов С.А., с. 60).

Далее он продолжает: «моряки и рабочие ненавидели интервентов, поэтому часто возникали драки и скандалы между английскими солдатами и русскими моряками и рабочими» (Голованов С.А., с. 60).

Также Голованов говорит о том, что «с упразднением Советской власти ничто не изменилось, и мы ничего не почувствовали, ибо англичане давно заняли край. Нам всем было понятно, что главной силой на Мурмане были они. Правда, прибыли войска американцев. Хотя у англичан и американцев и один язык, но солдаты резко отличались друг от друга… у американских солдат не было никакого желания воевать» (Голованов С.А., с. 61).

Об организации же большевистской партийной работы на Мурмане С.А. Голованов вспоминает следующее: «время было революционное, переломное. Из небольшого разговора узнавался человек, за Советскую власть он или против. А кто был за Советскую власть, тот был наш человек. Так мы узнавали своих единомышленников в торговом и местном флоте. Мы искали большевистскую партийную организацию, но таковой нам не удалось найти. По нашим подсчетам в первое время нас собралось около 300 человек моряков и грузчиков, готовых взять оружие и вступить в отряд для защиты Советской власти на Мурмане. Такие же люди имелись и на железной дороге. Примеру этого отряда последовало бы еще много народу на Мурмане. По моему мнению, на Мурмане в то время были очень благоприятные для этого условия» (Голованов С.А., с. 57).

«К концу 1918 г. среди моряков на Мурмане сложилась сильная подпольная организация. Уже имелись налаженные связи с железнодорожниками, военными моряками, комендантской командой и местным населением - рыбаками» (Голованов С.А., с. 62).

В своих воспоминаниях Трифонов говорит, что еще в начале 1919 г. «куда ни посмотришь - везде вооруженные интервенты. Среди них англичане, французы, американцы, итальянцы, датчане, чехословаки…» (Трифонов, с. 171).

Однако Н. Леонтьев пишет: «уже с начала 1919 г. начались разговоры, что все иностранные войска скоро должны покинуть Мурманск, так как солдаты драться не хотят. Особенно усилился разговор после того, как был окончательно разбит Колчак» (Леонтьев Н., с. 256).

По словам Голованова, «среди английских солдат находились люди, интересовавшиеся политическим положением. С этими людьми мы старались проводить беседы. Среди простых английских солдат интервенция была не популярна, и они, как правило, быстро усваивали правильную точку зрения и, как говорили, «разлагались» (Голованов С.А., с. 61).

В июле 1919 г., направляясь в Архангельск, Голованов узнал, что «в Англии проходят собрания рабочих с требованием ухода английских войск из России» (Голованов С.А., с. 67).

В воспоминаниях Шишкова говорится, что «в августе 1919 г. союзное командование под энергичным требованием английских рабочих отдало приказ об очищении Мурманска от иностранных войск. На Мурмане остались части добровольческих отрядов, сербов, белогвардейцев и датчан» (Шишков А., с. 155).

Леонтьев об эвакуации союзников говорит следующее: «осенью 1919 г. однажды вдруг на губе появилась масса пароходов, военных, коммерческих с баржами на буксире, которые все имели курс к выходу из губы, это продолжалось в течение 3 - 4 дней. Это внезапное отступление было окружено чрезвычайной тайной. В результате Мурманск в течение нескольких дней от иностранцев очистился. Совдеп к тому времени уже подменили генерал-губернатором, и в Александровске вместо Совета стало что-то вроде земской управы. Появились и министры Северного правительства» (Леонтьев Н., с. 256).

По словам Н.Г. Носкова, «в октябре месяце 1919 года интервенты вдруг начали грузиться на пароходы, и к концу ноября в Мурманске их почти не оказалось… После этого с каждым днем было заметно, как начала ослабевать белая власть в Мурманске» (Носков Н.Г., с. 227).

Голованов вспоминает: «моряки всех судов и рабочие встретили уход англичан, как радостную весть, предвещающую скорый приход Советской власти. Вместе с англичанами или немного позднее ушли и все интервенты. В крае остались одни белогвардейцы. А белогвардейцев за серьезных правителей и противников рабочие и моряки не считали. Главными врагами считались англичане. Уход англичан был похож на бегство. Они старались все, что не могли взять, либо уничтожить, либо испортить» (Голованов С.А., с. 68).

Северная область первоначально играла важную роль в планах антибольшевистских сил. К весне 1919 года у них созрел поддержанный союзниками план завершения кольца блокады вокруг Советской России путем соединения в районе Вятки двигавшейся из Сибири армии А.В. Колчака с вооруженными силами Северной области. Однако упорное сопротивление большевиков и тяжелые природные условия (непроходимые леса и болота) не позволили реализовать задуманное, что окончательно убедило союзников в бесперспективности поддержки антибольшевистской борьбы в России и необходимости эвакуации войск с Севера, осуществленной осенью 1919 года.

Антибольшевистское правительство было не способно без помощи союзников отстоять территорию Северной области.

В это время активизируется деятельность подпольной большевистской организации. С приближением Красной Армии партизанские отряды совершают все более смелые операции. В частности, по свидетельству командира одного из отрядов И.К. Поспелова, к осени 1919 г. «в отряде уже находилось 35 финнов и человек 35 местных крестьян. Наш план состоял в том: мы должны были не обнаруживать себя до тех пор, пока последние иностранные войска не выедут из пределов Мурманского края, и тогда уже напасть на русских белогвардейцев» (Поспелов И.К., с. 205).

В Архангельске все было спокойно. Интервенты покинули город. Таким образом, дорога к окончательному свержению антисоветской власти на Русском Севере была открыта.

Ряд мемуаристов свидетельствует о том, что с этого момента «гнет белогвардейцев усилился…» (Шишков А., с. 155).

По словам Голованова, Леонтьева и других, «была объявлена мобилизация и призыв в белую армию» (Голованов С.А., с. 61).

Шишков же вспоминает, что «несмотря на весь белый террор, недовольство белогвардейщиной стало все усиливалось. Насильно мобилизованное население производило восстания в своих частях, образовались партизанские отряды, которые делали налеты на железную дорогу, взрывали мосты и всячески уничтожали различное имущество» (Шишков А., с. 155).

Леонтьев продолжает: «перед концом своего существования белые, как комары перед холодом, свирепели с каждым днем. Знаменитая Иоканьга, Печенга, Торос-остров были битком набиты непокорными. Условия существования этих страдальцев становились все более нестерпимыми» (Леонтьев Н., с. 257).

И.К. Поспелов вспоминает, что к началу ноября 1919 года положение партизанских отрядов становилось все более затруднительным: «у нас продовольствие подошло к концу, а доставать становилось труднее, потому что белогвардейцы увезли все продовольственные грузы с линии в Мурманск и Медвежью Гору, и нам стало неоткуда пополнять запас продовольствия. 1 ноября я отвел свой отряд в деревню Конецковдозеро в 40 верстах от линии железной дороги для того, чтобы дать немножко отдохнуть, потому что в течение 2 месяцев мы жили преимущественно в лесу, у костров» (Поспелов И.К., с. 207).

Действия антибольшевистских властей явно запаздывали в сравнении с процессом разложения тыла и наступления Красной Армии, которая, разгромив основные силы противника на востоке, юге и западе, получила возможность сконцентрировать свои силы на северном направлении.

Тем не менее и у партизан было немало сложностей. Поспелов вспоминает: «голод и лишения с каждым днем давали себя чувствовать все больше и больше. Людей у меня становилось все меньше, но зато оставались самые лучшие, самые надежные товарищи, на все готовые, которые поголовно умрут на своем посту, но ни перед чем не отступят. Белогвардейцы увидели, что они с нами все-таки ничего сделать не могут. Тогда белогвардейцы применили ужасный террор, и те деревни или дома, где мы останавливались отдохнуть, впоследствии после нашего ухода белогвардейцы сжигали целые деревни. В половине ноября наступила осенняя распутица, и наша деятельность прекратилась более чем на месяц, потому что здесь на Севере дорог вовсе не имеется, и можно передвигаться только на лодках, а тут озера покрылись тонким льдом, так что было нельзя ни пешком идти и ни ехать на лодках. Так мы были вынуждены сидеть без действия до 25 декабря, продовольственное положение было тяжелое… так продолжали держаться до февраля месяца, т.е. когда началось восстание на Имандре и в Мурманске» (Поспелов И.К., с. 207).

Таким образом, свержение антибольшевистской власти, оставшейся без поддержки основных сил союзников, приближалось. Так называемое «падение Северной Области» должно было произойти после заключительного аккорда, роль которого сыграло восстание в Мурманске 21 февраля 1920 года.

Подробное описание событий февраля 1920 года, данное в мемуарах непосредственных участников И.И. Александрова, П.П. Лопинцева и дополненное воспоминаниями С.А. Голованова, Трифонова и А. Шишкова помогает проследить весь путь к победе, проделанный большевиками.

И.И. Александров вспоминает: «наступает февраль месяц 1920 г. В первой половине февраля местная белогвардейская газетка «Вестник» приносит сообщение о том, что на Архангельском фронте Красная Армия наступает в своем победоносном шествии, белые части отступают. Это ли не сигнал подпольной организации, подпольного резерва большевиков Мурманска и непосредственный приказ обратиться к действиям! И в ночь на 19-е число мы собираемся сделать первое наше выступление» (Александров И.И., с. 209).

О последних днях перед восстанием Трифонов вспоминает следующее: «с каждым днем все более мучила мысль, как лучше действовать. Наконец, все планы были готовы. Не хватало одного - оружия. Там, где сейчас Мортехникум, помещались артиллерийские склады. Охрана складов находилась в ведении тов. Орлова. Было решено так, что тов. Орлов снимет команду. В это время мы сорвем замки и возьмем нужное оружие. Так и случилось» (Трифонов, с. 172).

О роли, сыгранной руководителем партизанского отряда Поспеловым И.К. в мурманском восстании, Трифонов говорит: «…появился активный партизан - организатор Поспелов (в шутку его называли Ванька Каин). Тов. Поспелов сразу же по приходе к нам собрал митинг. Народу было полно. Тов. Поспелов поставил перед нами единственную задачу: «Интервенты под натиском Красной Армии уходят. Наша задача - как можно быстрей соединиться с частями Красной Армии и дружным натиском разбить интервентов и белогвардейцев». Тов. Поспелов призывал рабочих немедленно соорудить что-то в виде бронепоезда, на котором переправить наши части, он же и внес свое предложение. Стоявшие здесь американские железнодорожные платформы с высокими железными бортами, было решено защитить сверху сталью. Так и было сделано. Собранный бронепоезд успешно продвинулся по железной дороге за Кандалакшу, соединился с частями Красной армии. В это время на Мурман прибыли несколько наших эшелонов, которые окончательно разгромили белогвардейские и интервентские части и водворили порядок в Мурмане. Через 6 - 7 дней горячей борьбы с интервентами на Мурмане водворилась Советская власть» (Трифонов, с. 172-173).

С.А. Голованов вспоминает: «милиция города выступала на стороне восставших. Восстание закончилось быстро. Комендантская команда, милиция, военные моряки и рабочие города захватили различные канцелярии и учреждения. Во время восстания руководитель Александров (известный нам как капитан Орлов) удачно распределил задачи. Нам и военным морякам были даны свои довольно точные задания. С окончанием восстания над бывшим помещением краевого Совета был поднят красный флаг. Каждый был бесконечно рад происшедшему восстановлению Советской власти на Мурмане. Руководитель восстания Александров объявил установление Советской власти» (Голованов С.А., с. 71).

Сам И.И. Александров рассказывает следующее: «21 февраля днем в 3 часа комендантская команда выступает. Тактически были разработаны приемы выступления, которые увенчались хорошими успехами. Датский корпус, высланный против нас, был нами почти без одного выстрела захвачен и обезоружен. Все остальные попытки сопротивляться были сломлены восставшим во всех концах мурманским революционным пролетариатом, а в конце дня 21 февраля мы уже были полными хозяевами Мурманска» (Александров И.И., с. 209-210).

Трифонов вспоминает: «…интервенты и белогвардейцы начали стягивать свои силы против нас, и медлить было ни минуты нельзя. Поэтому мы начали действовать решительно. Сразу же арестовали начальника полиции, есаула и крупного здешнего подрядчика Скрябина. Захватили связь, банк и др. пункты, а вечером сняли порядочный отряд охраны интервентов, шедших с поста» (Трифонов, с. 172).

Подтверждение этому можно найти и в воспоминаниях Шишкова: «21 февраля 1920 г. мурманские рабочие поднялись все как один… Переворот совершился стихийно… начался около 3 часов дня и через 4 часа уже закончился. Все офицерство и администрация были арестованы и изолированы. В течение 4 дней вся линия железной дороги оказалась в руках рабочих. (Шишков А., с. 156-157).

Об окончательной победе Александров пишет: «станция за станцией присоединяются к нам. Наконец 25-го или 26 февраля получаем сообщение с фронта: белые бежали, штаб бежал в Финляндию, бронепоезд, посланный против нас, задержался у Сорок с разрушением материальных частей вооружения. …победа повстанцев на Мурмане была абсолютно полной и обеспеченной» (Александров И.И., с. 209-210).

Таким образом, сопоставив мемуарные источники, можно прийти к выводу, что восстание было хорошо подготовлено и потому прошло достаточно быстро. Большевики добились успеха благодаря своей сплоченности и отличной организации действий, подготовленной И.И. Александровым - Орловым и И.К. Поспеловым.

О первых днях после установления Советской власти вспоминают Шишков, Лопинцев и Голованов.

«Немедленно после переворота был организован Ревком, и спустя некоторое время состоялся уездный съезд, на котором был избран уездный исполнительный комитет, и начало налаживаться разрушенное интервентами и белогвардейщиной хозяйство» (Шишков А., с. 156-157).

«В Мурманске под руководством Революционного комитета, товарища Александрова, и под руководством комитета Чрезвычайной комиссии тов. Песочникова провели регистрацию всего населения города Мурманска…» (Лопинцев П.П., с. 220).

После утверждения на Мурмане Советской власти в декабре 1920 г. состоялась уездная партконференция, на которой был поставлен вопрос о «выделении Мурманского уезда в Мурманскую губернию и, следовательно, об отделении от Архангельской губернии», решенный «положительно и быстро» (Голованов С.А., с. 75-77).

Вообще проблема самостоятельности Мурмана весьма своеобразно дополняет революционный процесс. Проведение на Кольский Север железной дороги крепко связало его территорию с Петроградом и Москвой, сделав отношения Мурманска с Архангельском весьма прохладными.

В такой ситуации еще весной 1918 года вполне естественным оказывается стремление мурманских властей вывести Мурман из состава Архангельской губернии, с тем, чтобы подчинить его более «щедрому» центру.

Хотя идея самостоятельности Мурмана, в целом, нашла поддержку у Советского правительства, сопротивление архангельских властей и недостаток времени не позволили реализоваться этой идее до восстановления Советской власти.

В воспоминаниях С.Г. Мазавина дается подробное описание первых дней после свержения антибольшевистского правительства и установления Советской власти.

В частности, об организации Краевого Совета и о значении самого Мурманска Мазавин вспоминает следующее: «организуя в Мурманске краевой Совет, мы имели в виду значение Мурманска, как инициатора восстания, как незамерзающий порт, как старый центральный технический аппарат при белых, как главный склад оружия, продовольствия, медикаментов и т.п. В перевороте самое деятельное участие принимали так называемая комендантская команда в числе 500 человек и освобожденные из под ареста 120 человек. Принимали участие в перевороте и земские деятели кадеты, как-то Игнатьев, Ушаков, кои хотели использовать в первое время переворот в свою пользу, думая взять земством власть в свои руки, на что рассчитывало земство и в Архангельске, но солдатские и рабочие массы определенно выступили с лозунгом «Вся власть Советам», и этим господам пришлось в силу необходимости перекраситься и войти членами в краевой Совет под таким же лозунгом. Председатель краевого Совета Александров в первые дни, пять дней, тоже вел довольно неопределенную линию… когда через пять дней положение ясно определилось по железной дороге, что наша взяла, то Александров стал говорить «мы коммунисты» и т.п.» (Мазавин С.Г., с. 259).

О восстановлении связи с центральным правительством свидетельствует следующий факт: «около 3 марта в Мурманск прибыли первые представители центральной Советской власти на бронированном поезде тов. Чумбаров-Лучинский и тов. Иванов. По их инициативе мы перестроили краевой Совет в Ревком, а потом в уездный Совет. Эти товарищи, безусловно, явились главными организаторами Советской власти по новой ее конструкции, …как ее понимали до оккупации края англичанами 3 июля 1918 г.» (Мазавин С.Г., с. 259).

Мазавин вспоминает и о разногласиях, возникших при организации состава нового Ревкома: «тов. Иванов и Чумбаров в одно время создали в Мурманске такие трения, как чуть-чуть не вызвали кровопролития среди своих. Им хотелось выпереть обязательно Александрова из председателей Ревкома и поставить Поспелова… создалось такое положение, что Иванов, Чумбаров и Поспелов, имея за собой броневик, хотели арестовать Александрова. Александров, Филиппов, Сенцов, имея за собой 1 красноармейский полк, хотели арестовать Иванова и Чумбарова… мне пришлось разрядить готовящийся взрыв среди своих товарищей. Александров ушел, и поставили Поспелова…» (Мазавин С.Г., с. 259).

В дальнейшем, по воспоминаниям Мазавина, «с приездом центровиков других создались другие трения, в основу коих главным образов входило, что каждый хотел властвовать, быть первым, больше хапнуть» (Мазавин С.Г., с. 259).

В итоге Мазавин приходит к выводу: «…наехало определенно жулье, кои хотели только набить себе карман, а общее дело, как хочет. Архангельск тоже не вел правильной линии, считая себя хозяином положени губернии и претендуя на это, хотя все время кормился нами из Мурманска, не давал н правильных указаний, инструкций, врал все время по продовольственному вопросу, стараясь обобрать Мурманский край» (Мазавин С.Г., с. 260).


Итак, события конца 1918 - марта 1920 годов, описанные в воспоминаниях их очевидцев и участников, помогают проследить некоторую эволюцию взглядов населения Мурмана как местного, так и приезжего.

Представляется, что только непосредственное участие в каком-либо историческом процессе превращает «очевидца» в «участника» событий.

Можно прийти к выводу, что только при сопоставлении ряда воспоминаний представляется возможным попытаться объяснить эволюцию от «очевидца» событий к «участнику» их.

Таким образом, мемуары, являясь историческим источником, нередко служащим для восполнения «белых пятен», оставшихся после анализа основного документа по какой-либо исторической проблеме, обладают высоким уровнем субъективности. Поэтому каждый мемуарный источник необходимо изучать в совокупности и при сопоставлении с несколькими мемуарами участников и очевидцев описываемых событий.


3. Разработка факультативного занятия по теме «Мемуары как источник по истории Гражданской войны 1918-1920 гг. на Русском Севере» для учащихся 11 классов


В процессе изучения истории большую роль играет работа с историческими источниками. Педагогическое воздействие исторических источников определяется не только их содержанием, но и стилем, эмоциональностью изложения. Источники значительно расширяют круг социальной информации, осваиваемой учащимися, и, что не менее важно, служат основой для развития познавательной активности школьников.

Дополнение рассказа учителя ярким историческим документом повышает интерес учащихся, конкретизирует, обогащает их представления о событиях прошлого.

В еще большей степени активизируется познавательная деятельность школьников, когда учитель организует на уроке изучение разных видов исторических источников, привлекая класс к разбору их содержания путем постановки вопросов в ходе беседы или предлагая учащимся задания для самостоятельной работы (с устным или письменным ответом).

Работа с историческими источниками учит мыслить, рассуждать, извлекать информацию, подмечать черты отдаленной исторической эпохи. Самостоятельный анализ исторических источников требует от школьников поиска и критического осмысления информации, способствует формированию у них элементарных навыков исследовательской работы.

Познавательная деятельность при изучении исторических источников предполагает наличие у учащихся определенной совокупности фактических и теоретических знаний, которые позволяют выявлять сущность новых фактов, явлений и оценивать их.

Операционная сторона познавательной самостоятельности при работе с источниками может быть охарактеризована как совокупность приемов познавательной деятельности, которые способствуют осмыслению содержания источников, закреплению знаний и формированию у учеников определенных способов действий, умений.

Формирование познавательных умений является одной из главных целей современного школьного исторического образования. Познавательные умения выступают как средство формирования исторических знаний, личностных суждений и мотивированного отношения к прошлому, как прогнозируемый и диагностируемый результат целенаправленного обучения истории.

Исторический источник - это не учебный текст. Изначально он не предназначался для учебной деятельности. Для работы с ним необходимы специальные умения. Работа по развитию мышления будет более успешной, если формирование познавательно-исторических (предметных), общелогических, общеучебных умений не замкнется на учебнике, а будет совершенствоваться в ходе систематической работы с историческими источниками.

Целесообразно использовать исторические источники в процессе обучения не в традиционном информационно-цитатном плане, а в форме творческо-поисковой работы над текстом. При этом для решения поставленных перед учащимися задач ведущим приемом познавательной деятельности являются «вчитывание, вдумывание, вчувствование» в содержание документа в целях выделения и использования имеющейся в нем информации. Только в этом случае школьники перестают быть пассивными потребителями готовых знаний и становятся их искателями и открывателями. Работа с историческими источниками предполагает добывание фактов, которые не всегда лежат на поверхности. Из текста их приходится извлекать, осуществляя достаточно сложные мыслительные операции.

В связи с этим становится актуальной задача организации на уроках истории систематической работы с историческими источниками. Возможности их применения расширяются в рамках факультативных занятий.

В настоящей главе предлагается методический вариант факультативного занятия, построенного на анализе, сопоставлении исторических источников - мемуаров участников Гражданской войны 1918-1920 гг. на Русском Севере.

При отборе документов, предполагаемых для анализа, особое внимание уделено тем свидетельствам, которые наиболее емко отражают реалии изучаемых событий.

Данное факультативное занятие носит проблемно-исследовательский характер и строится на сопоставительном анализе воспоминаний участников событий Гражданской войны 1918-1920 годов на Русском Севере:

1.Участников «союзной» интервенции на Русском Севере.

2.Представителей антибольшевистского движения.

Образовательные и развивающие цели занятия:

расширить знания учащихся по истории Гражданской войны в России сведениями о специфических региональных особенностях, проистекавших из социально-экономических факторов и влиявших на развитие событий в северном регионе России;

развивать умение учащихся работать с историческим источником, решать проблемные задачи, самостоятельно сопоставлять данные, полученные из источников разного типа, выделять главное в их содержании, аргументировать свою позицию;

помочь школьникам осмыслить итоги и значение интервенции на Русском Севере.

Воспитательные цели:

способствовать укреплению интереса к истории своей страны и своей «малой родины» через осмысление трудных и противоречивых страниц ее истории;

способствовать воспитанию уважения к своей стране, ее народу.

Основные понятия:

1.Интервенция - агрессивное вмешательство одного или нескольких государств, преимущественно вооруженное, во внутренние дела какой-нибудь страны.

2.Историческое регионоведение (регионалистика) - важное направление в мировой и отечественной исторической науке: исследователи изучают региональные проблемы истории революционных процессов и Гражданской войны в России.

.Русский Север - синоним понятия Европейский Север России - это обширная территория России от границы с Норвегией и Финляндией на западе до Урала на востоке и от северных морей на глубину в 700 - 800 км к югу до районов Центрального Нечерноземья.

Оборудование:

историческая карта «Гражданская война в России»;

распечатки отрывков воспоминаний участников событий 1918-1920 годов на Русском Севере;

музыкальное оформление: произведения И.С. Баха, В.А. Моцарта;

выставка книг:

1.Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997.

2.Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы: В 2 вып. / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993.

.Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск, 2006.

.Киселев А.А., Климов Ю.Н. Мурман в дни революции и гражданской войны. - Мурманск, 1977.

.Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере 1918-1920. - Москва, 1993.

.Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. - Архангельск, 2000.

.Голдин В.И., Журавлев П.С., Соколова Ф.Х. Русский Север в историческом пространстве российской гражданской войны. - Архангельск, 2005.

Эпиграфы:

Я не знаю, кому и зачем было нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой…

А. Вертинский.

Биты и обстреляны в Кодыше лежим.

Из огня в Усть-Паденьге не уйти живым.

С настоящей силою мы столкнулись тут:

Над могилой нашею маки не растут…

(строки неизвестного американского солдата).

ПЛАН.

1.Причины и цели интервенции.

2.Ход интервенции. Причины неудачи «северной экспедиции».

.Решение об эвакуации. «Успешная эвакуация».

.Итоги интервенции и ее роль в Гражданской войне 1918-1920 гг.

Ход занятия.

Установка на восприятие: звучит фрагмент Концерта для фортепиано с оркестром (ре-минор) И.С. Баха в исполнении Курта Сандерлинга (3 минуты), во время прослушивания которого класс делится на группы, состоящие из трех-пяти человек для работы с отдельными мемуарными источниками.

Перед началом основной работы учащимся предлагается прослушать небольшое сообщение.

«В мурманском сквере на старейшей улице Ленинградской расположен первый в городе памятник «Жертвам интервенции 1918-1920 годов». Он был сооружен в 1927 году на деньги мурманчан. Проект необычного по форме и сразу привлекающего к себе внимание памятника принадлежит инженеру А.В. Савченко и предположительно И.А. Давыдову.

Созданный в стиле конструктивизма, мемориал представляет собой стилизованный капитанский мостик - трибуну (долгое время служившей для проведения митингов).

Под мостиком-трибуной установлен памятный камень, на прикрепленной к нему плите указано, что мемориал установлен для увековечения памяти жертв иностранной интервенции 1918-1920 гг.

Этот мемориал не дает забыть о событиях, происходивших на Севере России в первой четверти XX столетия - жестокой схватке большевиков, боровшихся за установление Советской власти на Русском Севере, с участниками антисоветского движения; об интервенции стран Антанты и США, оказавшей негативное влияние на дальнейший ход Гражданской войны.

Драматическая эпопея Гражданской войны и иностранной интервенции в 1918-1920 годах на Русском Севере в настоящее время вызывает живой интерес ученых-историков и всех интересующихся проблемами отечественной истории».

Далее внимание учащихся следует обратить на основные исторические понятия, знание которых необходимо для изучения темы Гражданской войны на Русском Севере; на план и эпиграф:

Я не знаю, кому и зачем было нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой…

Эти строки, написанные Александром Вертинским, передают драматизм событий, отдаленных от нас восемью десятилетиями, отражают трагедию английских, французских, американских солдат и представителей других национальностей, направленных своими правительствами воевать за тысячи километров от родного дома и павших здесь во имя малопонятных им целей.

После вступления каждая из двух групп получает набор копий опубликованных воспоминаний участников и очевидцев событий 1918-1920 годов на Русском Севере: первой выдаются воспоминания участников интервенции на Русском Севере, второй - мемуары представителей большевистского и антибольшевистского лагерей. Работу с группами предполагается проводить поочередно: первая (основная) группа дает оценки событиям по представленному на доске плану, а вторая - дополняет эти оценки, подтверждая фрагментами воспоминаний представителей двух противоположных лагерей участников Гражданской войны на Русском Севере.

Учитель: С какой целью прибыли интервенты на Русский Север? Что делали здесь? Каков результат их деятельности? Попытаемся ответить на эти вопросы, опираясь на воспоминания дипломатов, находившихся в 1917-1918 годах в России и значительную часть этого времени живших в Вологде и Архангельске; на воспоминания военачальников стран Антанты, имевших самое непосредственное отношение к разработке планов вмешательства в северный регион России.

Раскрывая первый пункт плана, постарайтесь ответить на вопросы: в чем сходятся иностранные дипломаты и военачальники? Какова, по их мнению, цель интервенции на Русский Север?

Следует упомянуть, что официальное объяснение западными политиками вмешательства, в том числе вооруженного, «союзников» в Россию и на Русский Север в 1918 году сводилось прежде всего к потребностям, проистекавшим из хода Первой мировой войны: несогласие союзных правительств с «предательским» выходом России из мировой войны и стремление восстановить Восточный фронт, предотвратить угрозу германо-финского вторжения на Север, защитить размещавшиеся здесь союзные склады. Весьма значимы были и факторы политико-идеологического и экономического порядка, отношение держав Антанты к большевикам, пришедшим к власти в России, их политике.

Первым для анализа представляется воспоминание участника Первой мировой войны на Западном фронте, командующего американскими войсками, руководившего эвакуацией войск США с Севера в июне - августе 1919 года, Уайльдса Проктона Ричардсона «Война Америки на Севере России. Рассказ о том, что там делали наши солдаты».

При изучении этого мемуарного источника учащиеся должны найти фрагмент, в котором Ричардсон приводит цитату из заявления Государственного департамента США. В заявлении говорится: «единственной целью использования американских войск будет защита военных складов, которые впоследствии могут понадобится русским силам, и оказание приемлемой помощи русским в организации их самообороны. Имея в виду такие цели, правительство США сотрудничает сейчас с правительствами Франции и Великобритании в районе Мурманска и Архангельска. Правительство США желает открыто и торжественно заявить народу России, что оно не собирается вмешиваться в политический суверенитет России и в ее внутренние дела, даже в местные дела на территории тех районов, куда оно будет вынуждено ввести свои военные силы, правительство США не собирается наносить ущерба территориальной целостности России ни сейчас, ни впоследствии».

Другая группа в это время изучает отрывок воспоминания лейтенанта армии США, высадившегося в Архангельске в составе 339-го стрелкового полка и воевавшего на Двинском фронте, Джона Кьюдахи «Архангельск: американская война с Россией». Учащиеся должны выделить для себя следующий отрывок: «Цели военной экспедиции, изложенные в обращениях британской главной штаб-квартиры в первые дни кампании…:

1.Образовать военный барьер, под прикрытием которого русские могли бы реорганизоваться, чтобы изгнать вторгнувшихся в их страну германцев.

2.Помочь русским реорганизовать их армию на более разумных принципах, чем прежняя дисциплина самодержавного режима.

.Реорганизовать продовольственное снабжение с помощью союзников. Дать возможность экспортировать излишки продовольствия и сырья - лен, лес и т.д.».

О «бескорыстной заинтересованности Америки в благополучии русских людей» пишет и посол США в России, дуайен дипломатического корпуса Дэвид Роланд Фрэнсис. Учащимся, изучающим его воспоминание «Россия из американского посольства», необходимо найти следующее подтверждение: «…мы никогда не позволим Германии превратить Россию в немецкую провинцию; мы не будем безучастно стоять и смотреть, как немцы эксплуатируют русский народ и присваивают в своекорыстных целях необъятные богатства России. Мы встали на эту точку зрения не потому, что сами стремимся к территориальным приобретениям, не потому, что имеем какие-либо коммерческие интересы в России, и не потому, что желаем указывать русскому народу или вмешиваться во внутренние дела России. Мы занимаем эту позицию, потому что хотим, чтобы русский народ имел право сам распоряжаться своей судьбой, а не был вынужден подчиниться тиранической власти Германии, даже если результатом последнего будет временное перемирие. По моему мнению, все союзники согласны с Америкой в этом вопросе».

Здесь можно подвести предварительный итог. Учащимся предлагается ответить на поставленные вопросы.

Предполагаемый ответ: союзники заявляли о помощи русским в организации обороны от Германии, а также о невмешательстве во внутренние дела России.

Учитель: действительно, но западные дипломаты, считавшие интервенцию необходимым и благим делом, полагали себя «доброжелательными проводниками» в проводимой ими политике «возрождения России в условиях полной независимости». В воспоминаниях некоторых из них открыто говорится о преследовании каждой страной-участницей союзной интервенции своих собственных интересов.

В частности, цели интервенции достаточно откровенно и цинично объясняет граф Луи де Робиен, сотрудник французского посольства в Архангельске с августа по декабрь 1918 года

Учащиеся группы, изучавшей его работу «Дневник дипломата в России. 1917-1918 гг.», должны найти отрывок, в котором Л. Робиен заявляет: «пока длится война, мы должны помешать нашим противникам воспользоваться ресурсами, которые несмотря ни на что остаются значительными. Именно этим мы должны ограничиться, составляя план действий, не заботясь о том, что станет с Россией…».

Подтверждение этому можно найти и в воспоминаниях дипломата, посла Франции Жозефа Нуланса «Моя посольская миссия в Советской России. 1917-1919 гг.». Ж. Нуланс с конца марта до декабря 1918 г. находился вместе с посольством на Севере России (в Вологде, Кандалакше, Мурманске и Архангельске). При работе с этим источником учащиеся должны прийти к выводу: в воспоминаниях господина Нуланса отчетливо звучит мысль о том, что Франция в его лице заботилась прежде всего о своих собственных интересах. Подтверждает это следующий отрывок: «Наша интервенция в Архангельск и в Мурманск оправдала себя результатами, которых мы добились с экономической точки зрения. Вскоре обнаружится, что наша промышленность в четвертый год войны нашла дополнительный ценный источник сырьевых материалов, столь необходимых демобилизованным рабочим и предпринимателям. Все это благоприятно отразилось на нашем торговом балансе».

После изучения мемуаров дипломатов внимание учащихся следует вновь обратить на поставленные вопросы.

Предполагаемый ответ: союзники, заявляя о помощи русским в организации обороны от Германии и о невмешательстве во внутренние дела России, преследовали прежде всего интересы своих стран при решении вопроса о начале интервенции на Русском Севере. Поэтому, упоминая понятие «интервенция», уместно говорить именно о вмешательстве во внутренние дела России.

Учитель: таким образом, характеризуя ситуацию, сложившуюся весной - летом 1918 г. на Русском Севере, следует подчеркнуть то обстоятельство, что этот регион был сферой притяжения и столкновения интересов прежде всего Великобритании и Германии.

Рассмотрев цели пребывания войск стран Антанты и США на Русском Севере, попытаемся ответить а вопрос: как происходила интервенция? Внимание учащихся обращается ко второму эпиграфу, выписанному на доске.

Учитель: во имя чего все-таки умирали в России солдаты иностранных государств? Поняли ли они, зачем оказались в России? Можно с уверенностью сказать, что многие из них так и не смогли ответить на эти вопросы.

Неслучайно на доске в качестве эпиграфа записаны строчки стихотворения неизвестного американского солдата, служащие своеобразным ответом на эти вопросы.

Для понимания переживаний простых солдат следует вновь обратиться к мемуарам лейтенанта Джона Кьюдахи, который ярко описывает события, происходившие на Русском Севере: «На Кадыше, на Онеге, на Ваге и в Тулгасе затерянные в снегах больные и изуродованные люди, страдающие от недостатка продовольствия, люди с ранеными душами» были вынуждены «убивать русских крестьян в солдатской форме», «сжигать мужицкие дома и выгонять женщин и детей на ледяной покров полей, были вынуждены умирать сами».

Группа, изучающая воспоминания Дж. Кьюдахи, находит отрывок, в котором подтверждается непонимание войсками необходимости продолжения военного вмешательства на Русском Севере.

«Необходимость охраны северных русских портов от германцев исчезла после заключения перемирия с Германией, но военная интервенция продолжалась, а наиболее ожесточенные бои на севере, России произошли именно в последующие за перемирием месяцы. И когда последний американский батальон уходил из Архангельска, ни один солдат не имел даже смутного представления о том, за что он сражался, почему он уходит теперь и ради чего осталось там, позади него, под деревянными крестами, так много его товарищей».

Учитель: завершая изучение второго пункта нашего плана, необходимо ответить на вопрос: каковы причины неудачи «северной экспедиции»? Почему «дружественная интервенция» (выражение Дж. Кьюдахи) закончилась эвакуацией союзных войск из Архангельска? Этому способствовал ряд объективных причин.

Учащиеся, работавшие с воспоминаниями Дж. Кьюдахи, подводят итог:

«По мнению Джона Кьюдахи, неудачу обусловили следующие причины:

1.Неравенство сил, находившихся в распоряжении союзного командования.

2.Недооценка сил противника и его боеспособности.

.Отсутствие хорошо разработанного плана кампании.

.Отсутствие моральной устойчивости в союзных войсках.

Со времени знаменитого сражения у Фермопильского ущелья известно, каким могучим побудительным стимулом является сознание бойцов, что они сражаются за правое дело.

В России ни один солдат союзных войск не знал этого. Правда, штаб, заботясь о боевом духе войск, выпускал время от времени листовки, с разъяснением целей экспедиции, но они нервировали солдат гораздо больше, чем приходившее на смену длительное молчание. В то же самое время к американским солдатам доходили из дома газеты, в которых приводились речи, превозносившие большевизм как героическое движение на пользу всего человечества.

5.Русский народ не сочувствовал делу союзников.

Эта война на севере России вдохновлялась главным образом Англией и являлась с ее стороны попыткой навязать свою волю русскому народу. Эта кампания была продолжением той политики, которую Англия проводила в Южной Африке, Египте, Месопотамии и в Индии.

Учитель: следует отметить, что именно отношение русского народа к политике, проводимой союзными державами на Русском Севере, Дж. Кьюдахи ставит на последнее - завершающее место.

Для сравнительной оценки этой политики, необходимо обратиться к мемуарам участников антибольшевистского движения. В воспоминаниях одного из руководителей антибольшевистского переворота в Архангельске 1918 года Георгия Ермолаевича Чаплина, управляющего отделом внутренних дел Северного правительства Владимира Ивановича Игнатьева и командующего русскими войсками (с ноября 1918 г. до начала августа 1919 г.) Владимира Владимировича Марушевского прослеживается негативная оценка изначальных позиций политики, проводимой союзниками на территории Русского Севера.

Учащиеся, работавшие с отрывком воспоминаний Г.Е. Чаплина «Два переворота на Севере», приходят к выводу: Г.Е. Чаплин говорит об отношении к внутрироссийским политическим процессам союзников, которые помогали антибольшевистскому движению только потому, что «к этому их принуждала сама обстановка. Немцы занимали всю Финляндию и западную часть Европейской России, русский фронт развалился окончательно, большевики, по сведениям союзников, работали по указке немцев и, следовательно, всякое начинание, направленное против советского правительства, Антанте было выгодно поддержать». Но через год обстановка изменилась: «с заключением мира с Германией у союзников интерес к России пропал, в ней они больше не нуждались, и нет ничего удивительного, что осенью 1919 года они эвакуировали область и предоставили нас собственной участи».

В работе В.В. Марушевского «Год на Севере (август 1918 - август 1919 г.)» учащиеся из другой группы находят подтверждение: «…полагаю, что секрет всех наших взаимоотношений целиком покоился на доверии населения к тем или иным иностранным представителям. Англичанам просто не доверяли инстинктивно… английские солдаты, унтер-офицеры и всевозможные тыловые офицеры были грубы в отношении нашего крестьянства… английская политика в крае была политикой колониальной, т.е. той, которую они применяют в отношении цветных народов».

Он же пишет о том, какую линию изначально взяло английское командование на Мурмане: «…сыны гордого Альбиона не могли себе представить русских иначе, чем в виде маленького, дикого племени индусов или малайцев что ли…»

В.И. Игнатьев в воспоминании «Некоторые факты и итоги 4 лет гражданской войны» приходит к следующим выводам: «…коалиция социалистов с буржуазией оказалась утопией; интервенция ради осуществления наших русских целей и задач романтической иллюзией; действовавшие группы в борьбе с большевиками - неспособными к активной твердой работе»

А Марушевский в свою очередь констатирует: «…это была просто оккупация края по чисто военным соображениям. Оккупация несла за собою известного рода насилие, необходимое, может быть с чисто военной точки зрения и совершенно непонимаемое местными жителями, верившими, что перед ними только бескорыстные друзья».

Учащимся предлагается сделать выводы по изученному и проанализированному материалу, ответив на вопрос: каковы причины неудачи «северной экспедиции»?

Предполагаемый ответ: основные причины, выделенные Дж. Кьюдахи, подтверждаются и в воспоминаниях представителей антибольшевистского движения на Русском Севере. Кроме стратегических ошибок союзного командования, следует учитывать два важных фактора, повлиявших на неудачу «северной экспедиции»: непонимание солдатами цели их пребывания на Русском Севере; негативное отношение русских к проводимой союзниками политике.

Учитель: перечисленные причины привели к окончанию интервенции. Началась эвакуация, о подробностях которой вспоминают У.П. Ричардсон и главнокомандующий интервентов Уильям Эдмунд Айронсайд в работе «Архангельск. 1918-1919 гг.». У.Э. Айронсайд назвал ее «Успешная эвакуация».

Учащиеся находят следующий фрагмент: «Первого августа из военного министерства пришла телеграмма, извещавшая о назначениия лорда Роулинсона главнокомандующим войсками в Северной России. Он немедленно выезжал для руководства эвакуацией из страны всех союзнических сил.

сентября около девяти утра появились три больших буксира, потихоньку скользившие к гавани один за другим. Вскоре они подошли к яхте. Буксиры возвращались с проверки девяти пунктов сбора войск, расположенных по реке, где дожидались прибытия отставших солдат.

Яхта снялась с якоря и начала медленно двигаться по реке. Минуя кафедральный собор, мы отсалютовали флагом, отдавая последнюю дань уважения нашим русским товарищам. Я бросил последний взгляд на лесопильные заводы, которые двенадцать месяцев назад, во время нашего прибытия сюда, выглядели столь оживленными. Теперь лесопилки стояли без дела, рабочих не было видно. Тогда они не приветствовали наш приход, и теперь не могли видеть, как мы уходим. А может, они смотрели на корабли, прячась где-нибудь между деревьями, угрюмо и радостно глядя на последних из нас?»

Эвакуация в воспоминаниях У.П. Ричардсона: «Начала эвакуации американских и английских войск ждали давно. Первыми должны были эвакуироваться американцы. Наши войска в архангельском секторе (железнодорожный фронт) начали отбывать в конце мая. Штаб контролировал отправку материалов и оборудования в Британию, приводил в порядок отчетность экспедиции, готовил людей для возвращения во Францию. Часть военнослужащих отплыла 3 июня из Экономии (двенадцать миль ниже Архангельска): второй контингент отплыл 15 и 16 июня, а инженерный батальон - 27 июня из Архангельска; почти все без исключения были в отличном физическом состоянии. Железнодорожные транспортные войска сели на судно в Мурманске 30 июля. Британское транспортное ведомство организовало отплытие очень хорошо. Американский штаб официально прекратил работу лишь 5 августа, а командующий (автор данной статьи) уехал только 23 августа. В целом эвакуация британцев в районе Архангельска закончилась 27 сентября».

Учитель: подводя итоги интервенции стран Антанты и США на Русский Север, можно говорить лишь о частичной реализации военно-стратегических целей, и прежде всего о том, что не произошло немецкого вооруженного вмешательства в этот регион России. Но это явилось результатом не столько высадки союзников в северной России, сколько следствием событий на фронтах мировой войны и поражений держав Четвертого союза.

Надежды руководства стран Антанты и США, оказывая всестороннюю поддержку антисоветским силам, отстранить большевиков от власти потерпели фиаско. И причины заключались не только в комплексе внутрироссийских факторов, но и в растущем нежелании союзных солдат продолжать боевые действия в России после окончания мировой войны, и эти настроения поддерживались широкими кругами западной общественности.

Своеобразным и исключительно значимым для исхода рассматриваемых событий стал фактор патриотизма, традиционно играющий важную роль в российской истории. Первоначально его умело использовали в своих интересах антибольшевистские силы, обвинявшие своих противников, подписавших Брестский мир, в предательстве интересов родины. В дальнейшем, после окончания мировой войны и аннулирования Советским правительством унизительного мира с Германией, уже большевики умело использовали тему патриотизма в своих интересах, сплачивая широкие низы населения под знаменами защиты отечества от иностранных поработителей. Эффективности их действий и пропаганды объективно способствовал и характер режима, установленного интервентами в Северной области, несомненный приоритет их власти в отношении русской военной и гражданской администрации.

Так или иначе, но подтвердился факт бессмысленности попыток решения сложных внутриполитических проблем государства посредством вооруженного вмешательства извне.

Проанализировав мемуарные источники и учитывая информацию, полученную на уроке по теме «Гражданская война в России 1918-1920 годов», учащиеся приходят к выводам по поводу роли иностранной интервенции в Гражданской войне:

Именно иностранная интервенция на Севере способствовала разрастанию кровавой трагедии братоубийственной войны в России.

Если бы не вмешательство интервентов, события 1918-1920 годов могли развиваться по другому сценарию, менее кровавому. Но история не терпит сослагательных наклонений.

Благодаря мемуарным источникам - воспоминаниям участников событий первой четверти ХХ века мы убедились в трагичности Гражданской войны, вырвавшей из жизни и забросившей на чужбину миллионы людей, нанесшей огромный урон хозяйству и культуре.

Звучит фрагмент «Реквиема» В.А. Моцарта, на фоне которого:

Учитель: наше занятие следует завершить строками Вячеслава Иванова и словами доктора исторических наук, профессора Поморского Государственного Университета Владислава Ивановича Голдина:

«Когда противники увидят

С двух берегов одной реки,

Что так друг друга ненавидят,

Как ненавидят двойники».

Тщетно взывал к разуму белых и красных Вячеслав Иванов. И попытки сегодня взять запоздалый реванш не могут не обернуться ничем иным, как новыми бедами для нашей Родины.

Опыт истории учит, что не аргументы силы и методы гражданской войны, а аргументы разума, терпимость к инакомыслию, диалог и национальное согласие необходимы сегодня обществу. Ибо только единое общество способно решать стоящие перед ним сложные проблемы. Повторение же былых ошибок сегодня будет означать катастрофу не только для нашей страны, но и для всей человеческой цивилизации.


Заключение


Проанализировав мемуары участников Гражданской войны и непосредственных свидетелей событий, происходивших на территории Северной Области в 1918-1920 годах, можно прийти к следующим выводам.

Мемуары являются специфическим жанром литературы, особенность которого заключается в документальности, основывающейся на свидетельских показаниях мемуаристов, очевидцев описываемых событий. Воспоминания помогают восстановить множество фактов, которые не отразились в других источниках. Причем, мемуарные частности могут иметь решающее значение для реконструкции того или иного события.

Но субъективный фактор, присущий в той или иной мере всякому другому источнику, в мемуарах усиливается в результате стремления мемуариста не только отразить то, что он запомнил, но и осмыслить события прошлого. Примером тому могут служить цитируемые в работе воспоминания лейтенанта США Джона Кьюдахи, ярко отразившие весь трагизм пережитых им событий; суждения Б.Ф. Соколова (Борис Чужой), вошедшего в состав последнего Северного белого правительства, о военной диктатуре, иллюстрирующие отношение «русского интеллигента» к этой проблеме. Интересными также представляются воспоминания большевика С.Г. Мазавина, рассказывающего о первых днях после свержения антибольшевисткой власти на Мурмане.

Некоторые мемуары, цитируемые в настоящей работе, создавались спустя длительное время и поэтому содержат ретроспективный взгляд на излагаемые события. Например, воспоминания С.А. Голованова, повествующие о подпольной работе большевиков в период антибольшевистского правления, о свержении белой власти в Мурманске и восстановлении Советской власти. Воспоминания С.А. Голованова, таким образом, являются информационно насыщенными, но исходя из того, что создавались спустя много лет после описываемых событий - в 1960 году, - они требуют критического подхода. То же самое можно сказать и про воспоминания Т.Д. Аверченко.

Анализ мемуарного источника начинается с изучения личности мемуариста (ознакомление с его жизненным путем до описываемых событий, его ролью в событиях, дальнейшей эволюцией его взглядов и др.).

Поэтому настоящая работа в разделе приложений содержит краткие биографические справки об участниках событий, чьи воспоминания цитируются в тексте.

Для более объективного освещения событий с помощью мемуарных источников эффективным представляется метод сравнительного анализа. Сопоставление воспоминаний авторов, придерживавшихся различных взглядов на одну и ту же проблему в рамках истории Гражданской войны на территории Северной Области 1918-1920 годов, позволяет избавиться от субъективного фактора, присущего каждому отдельному мемуарному источнику в той или иной степени. В качестве примера можно привести сопоставление суждений руководителя антиправительственного переворота в Архангельске Г.Е. Чаплина и публициста С.П. Мельгунова, ссылающегося на воспоминания председателя Верховного Управления Северной Области Н.В. Чайковского, по поводу подробностей и результатов переворота в сентябре 1918 года.

Подводя итог, можно сделать вывод, что проанализированные мемуары могут выступать в качестве источника по истории Гражданской войны 1918-1920 годов на территории Северной Области.

Но учитывая субъективный характер мемуарного источника, последний представляется возможным либо использовать в качестве дополнительного материала для восполнения «белых пятен», оставшихся после анализа основного документа по какой-либо исторической проблеме, либо изучать в совокупности и при сопоставлении с мемуарами других участников описываемых событий.

Литература


1.Аверченко Т.Д. Из воспоминаний о работе на Мурмане в 1917-1918 годах - о значении Мурманского порта и железной дороги, знакомстве с местной обстановкой, положении дел в Мурманском отряде судов, Октябрьских событиях 1917 года, репрессиях белогвардейцев в отношении большевиков, о западной дипломатии в 1918 году, необходимости восстановить историческую правду // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 33-47.

2.Аверченко Т.Д. Некоторые ответы на вопросы о Мурманских событиях 1917-1918 годов // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 47-54.

.Айронсайд Э. Архангельск. 1918-1919 гг. // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997. - С. 213-387.

.Александров И.И. Из воспоминаний о восстановлении Советской власти на Мурмане - о подготовке и проведении восстания в Мурманске // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 208-210.

.Веселаго Г.М. Документальная справка из моих мурманских бумаг за 1917-1918 годы // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 77-146.

.Голованов С.А. Из воспоминаний участника борьбы за Советскую власть на Севере - о работе в Мурманске в 1918-1921 годах, участии в деятельности подпольной организации моряков, пребывании в тюрьмах, подготовке и проведении вооруженного восстания, создании партийных и советских органов // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 54-77.

.Городецкий С.Н. Образование Северной области // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 30-44.

.Добровольский С.Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 2 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 9-202.

.Зеленов Н.П. Трагедия Северной Области // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 2 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 203-242.

.Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги 4 лет гражданской войны // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 99-157.

.Кетлинский К.Ф. Доклад «Состояние Мурманской железной дороги к октябрю 1917 года» // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 21-27.

.Курасов Н.Д. К третьей годовщине освобождения Мурманского края и Мурманской железной дороги от владычества англо-французов и белогвардейщины. Воспоминания мурманца // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 161-166.

.Леонтьев Н. Как начиналась, существовала и окончилась интервенция Мурмана // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 254-258.

.Лопинцев П.П. Из воспоминаний участника свержения контрреволюционной белой власти в Мурманске 21 февраля 1920 года // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 210-223.

.Мазавин С.Г. Из доклада в партийный комитет при Петроградском Совдепе о событиях в Мурманском крае с 21 февраля по 14 мая 1920 года // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 258-260.

.Марушевский В.В. Год на Севере (август 1918 - август 1919 г.) // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 170-341.

.Мельгунов С.П.Н.В. Чайковский на «белом» Севере // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 74-98.

.Миллер Е.К. Борьба за Россию на Севере. 1918-1920 гг. // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 19-29.

.Носков Н.Г. Воспоминания об освобождении Мурманска от белых и интервентских банд в 1920 году // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 224-231.

.Нуланс Ж. Моя посольская миссия в Советской России. 1917-1919 гг. // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997. - С. 84-161.

.Поспелов И.К. Воспоминания о гражданской войне. Мурманский район // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 203-207.

.Ричардсон У.П. Война Америки на Севере России // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997. - С. 388-403.

.Робиен Л. Дневник дипломата в России, 1917-1918 гг. // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997. - С. 162-212.

.Сироткин Г.В. Из воспоминаний об участии в революционном движении - о событиях 1917-1918 годов // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 146-149.

.Соколов Б.Ф. Падение Северной Области // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 2 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 316-432.

.Трифонов. Воспоминания о жизни на Мурмане в 1917-1920 годах, участии в освобождении края от белогвардейцев // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 171-173.

.Фрэнсис Д. Россия из американского посольства // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997. - С. 23-83.

.Хроникер (Кьюдахи Дж.). Архангельск: американская война с Россией // Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск: Правда Севера, 1997. - С. 404-435.

.Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере // Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 2 / Сост. В.И. Голдин. - Архангельск, 1993. - С. 45-73.

.Шишков А. Мое третье пребывание на Кольском полуострове. 1916-1923 годы // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. - Мурманск: Кн. изд-во, 2006. - С. 149-157.

воспоминание антибольшевистский мемуары война


Теги: Мемуары как источник по истории Гражданской войны 1918–1920 гг. на территории Северной области  Диплом  История
Просмотров: 15467
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Мемуары как источник по истории Гражданской войны 1918–1920 гг. на территории Северной области
Назад