Актуальные проблемы гносеологии в современном познании

Министерство внутренних дел РФ

Московский университет

Кафедра истории государства и права

Научная работа

на тему «Актуальные проблемы гносеологии в современном познании.»

Москва 2014 г.

Содержание

Введение

Глава 1. Гносеологическая характеристика классической науки

.1 Особенности классической науки

.2 Наука XIX века

.3 Новейшая революция в науке

Глава 2. Гносеологическая характеристика не классической науки

.1 Гносеология в системе философского знания не классической науки

.2 Теория познания и методологический анализ науки

.3 Кризис современной науки. Не классическая наука

Глава 3. Гносеологическая культура современного сотрудника ОВД

.1 Соотношение моральных, правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД

Заключение

Список литературы

Введение

Актуальность темы исследования

Проблема гносеологии занимает одно из ключевых мест в философской, психологической и лингвистической литературе. Глубокий кризис гуманистических идей, возникший при соприкосновении их с реальной действительностью на протяжении всего XX века и продолжающийся в XXI-м, хронический «дефицит» человечности в повседневной жизни привели к тому, что начало третьего тысячелетия объявлено ЮНЕСКО веком гуманитарных наук.

Особенность проблемы гносеологии в современном познании, в ее универсальности, которая состоит в том, что понимание пронизывает все сферы человеческой деятельности (труд, культуру, политику, образование и др.). Поэтому проблема открыта для принципиально новых решений. Происходящие в современном научном познании глобальные изменения, обусловленные формированием постклассической парадигмы науки, служат основанием для анализа роли, места и специфики процедуры понимания как в гуманитарных, так и в естественных науках. Современные интегративные процессы, которые происходят в научном познании, позволяют говорить о проникновении методов естественнонаучного знания в гуманитарное и наоборот; с другой стороны, одна наука может распространять свои исследования на многие объекты или объект, в свою очередь, может изучаться многими науками. Именно поэтому большое место в современных философских исследованиях занимает раздел «философия науки». Взаимодействие наук невозможно без науковедческой рефлексии, необходимой для осмысления природы взаимосвязи наук.

Актуальность исследования обусловлена рядом серьезнейших проблем как научного, так и философского характера, которые являются на сегодняшний день предметом самого широкого обсуждения, например, формирование нового типа научной рациональности и научной картины мира, критерии истины и др. Глобальные трансформации в системе научного знания на протяжении XIX-XX веков позволяют говорить об изменении многих научных и философских категорий и понятий, о формировании нового интегративного типа научного мышления. Стало ясно, что наше знание об окружающем мире носит не только фактический или описательный характер, а, скорее, толковательный, или интерпретативный.

Взаимосвязь гносеологических и аксиологических аспектов познания возможна именно через понимание, которое дает истинностную и ценностную основу человеческого знания. Стоит заметить, что проблема гносеологии актуальна даже на уровне отдельной личности. В современном техницированном мире человек оказался в невиданном ранее скоростном процессе фундаментального изменения действительности, глобально влияющем и на отдельную человеческую жизнь. В связи с этим проблема познания, долгое время разрабатывавшаяся в философии, но не имеющая до сих пор законченной теоретико-методологической базы, должна стать фундаментальным решением многих современных человеческих проблем. Очевидно, что для философского рассмотрения понимания необходимо исследовать этот феномен в единстве всех его проявлений.

Степень разработанности темы

Осознание важности и актуальности проблемы познания и понимания привело к появлению множества исследований. Проблема познания возникает вместе с феноменом науки и находится в ряду тех философских проблем, решение которых представляется сложной теоретической и методологической задачей. Работы, посвященные проблеме понимания, весьма разнообразны. Они отличаются методами исследования, категориальным аппаратом и аспектами рассмотрения. Однако за открывшимся за последние несколько лет многообразием точек зрения на проблему не последовало их целостного и всестороннего решения. Междисциплинарный характер проблемы порождает сложности в анализе. Сориентированность того или иного исследования обусловливается характером поставленных задач и применяемым для этого категориальным аппаратом. Тем не менее в литературе накоплен богатый материал, позволяющий выйти на новые рубежи видения всей сложности заявленной темы.

Феномен познания является предметом исследования во многих философских и научных трудах. Среди зарубежных исследований можно выделить работы Р. Барта, Э. Бетти, Г. Гадамера, Ж. Дерриды, В. Дильтея, П. Рикера, Г. Риккерта, Ю. Хабермаса, Ф. Шлейермахера. На отдельные моменты проблемы понимания и познания обращали внимание К. Апель, П. Бергер, Э. Гуссерль, М. Полани, М. Шелер. В отечественной философии серьезными исследованиями проблемы познания занимались Н.С. Автономова, М.М. Бахтин, П.П. Гайденко, С.С. Гусев, B.C. Малахов, М.К. Мамардашвили, JI.A. Мике-шина, А.А. Михайлов, Г.И. Рузавин, В.Г. Федотова, Г.И. Цинцадзе.

На социологические аспекты проблемы обращал внимание М. Вебер, трансцендентальность познания отмечали Э. Кассирер, Г. Риккерт, М. Шрейдер, феноменологию понимания разрабатывал Э. Гуссерль. Особое значение имеет

Общегносеологический подход предполагает анализ познания в рамках теории познания, соотнесение данного понятия с категориями, уже имеющими свой методологический статус в гносеологии, - объяснением и интерпретацией. Понимание рассматривается как особая форма познания, цель и результат одновременно познавательной деятельности субъекта. Данному аспекту проблемы посвящены работы Н.В. Вяткина, П.П. Гайденко, С.С. Гусева, А.И. Ивина, К.В. Малиновского, М.В. Поповича, А.И. Ракитова, Г.Л. Тульчинского, B.C. Швырева, Б.Г. Юдина.

В философской литературе недостаточно внимания уделяется изучению способов и механизмов осуществления понимания, его структуры и содержания. Остается не изученным и открытым вопрос о месте понимания в познании (так, отождествление этих понятий, часто используемое, недопустимо), философском, художественном и других видах творчества. Предмет работы- взаимосвязь гносеологических и аксиологических аспектов в современном познании

Цель работы состоит в исследовании специфики познания и сущности понимания, как основы данного вида познания.

Достижение поставленной цели осуществляется решением следующих задач:

проанализировать развитие проблематики знания;

выявить основные черты, уточнить структуру познания;

раскрыть онтологическое и гносеологическое содержание познания;

исследовать проблему соотношения моральных, правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД

Глава 1. Гносеологическая характеристика классической науки

Современная наука, отсчет которой мы ведем с 10-20-х гг. XX столетия, - феномен весьма сложный и неоднозначный. Ее уже невозможно охарактеризовать одним словом, как это было с предшествующими этапами развития науки (античная наука - натурфилософская, средневековая - схоластическая, классическая - метафизическая). Современная наука - это широкая ассоциация математических, естественнонаучных, гуманитарных и технических отраслей, дисциплинарных и междисциплинарных исследований, фундаментальных и прикладных, прочих знаний.

Однако, несмотря на существование различных отраслей в современной науке, мы можем говорить о ней как о едином феномене. Единство современной науки мы находим в постоянно проявляющемся своеобразии стратегии исследований, форме постановки и изучения проблем, способе получения знаний.

Наиболее полно усвоить специфику современной науки можно только при сопоставлении ее с предшествующей классической наукой, критическое переосмысление идеалов и норм которой в основном и определило современную научную парадигму.

1.1 Особенности классической науки

Понятие «классическая наука» охватывает период развития науки с XVII в. по 20-е годы XX в., то есть до времени появления квантово-релятивистской картины мира. Разумеется, наука XIX в. довольно сильно отличается от науки XVIII в., которую только и можно считать по-настоящему классической наукой. Тем не менее, поскольку в науке XIX в. по-прежнему действуют гносеологические представления науки XVIII в., мы объединяем их в едином понятии - классическая наука. Этот этап науки характеризуется целым рядом специфических особенностей.

. Стремление к завершенной системе знаний, фиксирующей истину в окончательном виде. Это связано с ориентацией на классическую механику, представляющую мир в виде гигантского механизма, четко функционирующего на основе вечных и неизменных законов механики. Поэтому механика рассматривалась и как универсальный метод познания окружающих явлений, в результате дававший систематизированное истинное знание, и как эталон всякой науки вообще.

Эта ориентация на механику приводила к механистичности и метафизичности не только классической науки, но и классического мировоззрения, а также проявлялась в целом ряде частных установок:

однозначность в истолковании событий, исключение из результатов познания случайности и вероятности, которые расценивались как показатели неполноты знания;

исключение из контекста науки характеристик исследователя, отказ от учета особенностей (способов, средств, условий) проведения наблюдения и эксперимента;

субстанциональность - поиск праосновы мира;

оценка имеющегося научного знания как абсолютно достоверного и истинного;

осмысление природы познавательной деятельности как зеркального отражения действительности.

. Рассмотрение природы как из века в век неизменного, всегда тождественного самому себе, неразвивающегося целого. Данный методологический подход породил такие специфические для классической науки исследовательские установки, как статизм, элементаризм и антиэволюционизм. Усилия ученых были направлены в основном на выделение и определение простых элементов сложных структур (элементаризм) при сознательном игнорировании тех связей и отношении, которые присущи этим структурам как динамическим целостностям (статизм). Истолкование явлений реальности поэтому было в полной мере метафизическим, лишенным представлений об их изменчивости, развитии, историчности (антиэволюционизм).

. Сведение самой Жизни и вечно живого на положение ничтожной подробности Космоса, отказ от признания их качественной специфики в мире-механизме, четко функционирующем по законам, открытым Ньютоном. В этом абсолютно предсказуемом мире (идею всеобщего и полного детерминизма наиболее точно высказал Лаплас: если бы было известно положение всех частей и элементов мира и силы, действующие на них, если бы нашелся ум, объединивший эти данные в одной формуле, не осталось бы ничего непонятного в природе, было бы открыто не только прошлое, но и будущее) не было места жизни, организм понимался как механизм. Казалось, чем дальше шел ход человеческой мысли, тем резче и ярче выступал такой чуждый живому, человеческой личности и ее жизни, стихийно непонятный человеку Космос. Бренность и ничтожность жизни, ее случайность в Космосе, казалось, все более подтверждались успехами точного знания.

Лишь одна религия продолжала отводить человеку особое место в мире. Присущее христианству резкое разделение духовного и материального и упор на превосходство духовного ныне получили противоположную оценку: мир физический все более представлялся основным средоточием человеческой деятельности. Христианское противопоставление духа и материи постепенно превращалось в свойственное классическому мышлению противопоставление разума и материи, человека и Космоса.

. Наука вытеснила религию в качестве интеллектуального авторитета. Человеческий разум и практическое преобразование природы как результат его деятельности полностью вытеснили теологическую доктрину и Священное Писание в качестве главных источников познания Вселенной. Вера и разум были окончательно разведены в разные стороны. Место религиозных воззрений заняли рационализм, который выдвинул концепцию человека как высшей, или окончательной, формы разума, чем дал жизнь светскому гуманизму; и эмпиризм, который выдвинул концепцию материального мира как важнейшей и единственной реальности, чем заложил основы научного материализма.

Претендуя на ведущее место в мировоззрении, наука, тем не менее, оставляла место религии и философии. Мировоззрение модернизированного общества оставляло человеку право выбора веры, убеждений и жизненного пути. Правда, чем больше практических результатов давала наука, тем более прочными становились ее позиции, тем шире распространялось убеждение, что только наука способна обеспечить лучшее будущее человечества. Поэтому религия и метафизическая философия продолжали медленно, но верно клониться к закату. Знаком этого стала знаменитая позитивистская концепция Конта о трех периодах в развитии знаний - религиозном, метафизическом и научном, последовательно сменявших друг друга. Заявления науки о твердом знании мира представлялись не просто правдоподобными, казалось едва ли уместным ставить их под вопрос. Ввиду непревзойденной познавательной действенности науки, а также ввиду строжайшей безличной точности ее построений, религия и философия были вынуждены сообразовывать свои позиции с наукой. Именно в науке современное мышление нашло наиболее реалистичную и устойчивую картину мира.

1.2 Наука XIX века

гносеологический наука моральный познание

Оставаясь в целом метафизической и механистической, классическая наука, и особенно естествознание, готовят постепенное крушение метафизического взгляда на природу. В XVII-XVIII вв. в математике разрабатывается теория бесконечно малых величин (И.Ньютон, Г.Лейбниц), Декарт создает аналитическую геометрию, М.В.Ломоносов - атомно-кинетическое учение, широкую популярность завоевывает космогоническая гипотеза Канта-Лапласа, что способствует внедрению идеи развития в естественные, а затем и в общественные науки.

Так в естествознании постепенно складывались предпосылки для новых крупных научных революций, начавшихся в конце XVIII - первой половине XIX века и охвативших одновременно несколько областей знания. Это были так называемые комплексные научные революции, протекавшие в рамках классической науки и мировоззрения. Общим для этих революций стало утверждение идеи всеобщей связи и эволюционного развития в естествознании, стихийное проникновение диалектики в науку вообще и в естествознание в частности. На первый план выдвигаются физика и химия, изучающие взаимопревращения энергии и видов вещества (химическая атомистика). В геологии возникает теория развития Земли (Ч. Лайель), в биологии зарождается эволюционная теория Ж.-Б. Ламарка, развиваются такие науки, как палеонтология (Ж. Кювье), эмбриология (К.М. Бэр).

Особое значение имели революции, связанные с тремя великими открытиями второй трети XIX в. - клеточной теории Шлейденом и Шванном, закона сохранения и превращения энергии Майером и Джоулем, создание Дарвином эволюционного учения. Затем последовали открытия, продемонстрировавшие диалектику природы полнее: создание теории химического строения органических соединений (А.М. Бутлеров, 1861), периодической системы элементов (Д.И. Менделеев, 1869), химической термодинамики (Я.Х. Вант-Гофф, Дж. Гиббс), основ научной физиологии (И.М. Сеченов, 1863), электромагнитной теории света (Дж.К. Максвелл, 1873).

В результате этих научных открытий естествознание поднимается на качественно новую ступень и становится дисциплинарно организованной наукой. Если в XVIII в. оно было преимущественно наукой, собирающей факты, наукой о законченных предметах, то в XIX в. оно стало систематизирующей наукой, то есть наукой о предметах и процессах, их происхождении и развитии.

Центральной проблемой науки становится синтез знания, поиск путей единства наук, проблема соотношения разнообразных методов познания. В естествознании активно идет процесс дифференциации наук, дробление крупных разделов науки на более мелкие (например, выделение в физике таких разделов, как термодинамика, физика твердого тела, электромагнетизм и т.д.; или - образование таких самостоятельных биологических дисциплин, как цитология, эмбриология, генетика и т.д.). К концу XIX в. появляются первые признаки процесса интеграции наук, который будет характерен для науки XX в. Это появление новых научных дисциплин на стыках наук, охватывающих междисциплинарные исследования (например, биохимия, геохимия, биогеохимия, физическая химия и др.).

Результаты комплексных научных революций XIX в., поднявшие научное знание на новую высоту, тем не менее оставались в рамках классической науки, основанной на метафизических философских предпосылках. Поэтому классическая наука несла в себе зерна будущего кризиса, разрешить который должна была глобальная научная революция конца XIX - первой половины XX века.

Несмотря на стихийное проникновение в естествознание диалектических идей, оно продолжало базироваться на старых механистических и метафизических предпосылках, идея мира-машины отнюдь не ушла в прошлое. Не изменилась и общая оценка роли жизни и живого в этой картине мира, несмотря на бурное развитие биологических наук. Только выход на сцену дарвиновской теории эволюции вновь поставил на повестку дня вопрос о месте и роли жизни в Космосе. До сих пор действовало молчаливое соглашение об особом месте человека в мире. Теперь же было очевидно, что как мир отныне оказался не результатом божественного творения, так и человек появился в ходе естественного эволюционного процесса. Отныне источником всех природных изменений оказывалась сама Природа, а не Бог или всемогущий Разум. Но ведь тогда и человеческий разум - результат развития естественных причин. А это значит, что человек становился таким же животным, как и другие животные на Земле, все отличие заключалось в том, что он достиг более высокой ступени развития. Человек перестал быть любимым творением Господа, наделенным божественной душой, он стал результатом случайного эксперимента природы.

Иного объяснения места человека в мире наука, базирующаяся на метафизических предпосылках, наука, не видящая качественной специфики Жизни и Разума, предложить не могла.

В этих условиях мы неожиданно обнаруживаем оборотную сторону науки и научных революций, которая стала намечаться еще со времен коперниковской революции. Каждое новое научное открытие порождало крайне противоречивые следствия. Освободившись от геоцентрических заблуждений, в которых пребывали все предшествующие поколения, человек растерялся, безвозвратно утратив прежнюю уверенность в своей особой роли в Космосе. Он перестал чувствовать себя средоточием Вселенной, его положение в ней стало неопределенным и относительным. И каждый следующий шаг, сделанный в процессе развития науки, добавляя новые штрихи к новой картине мира, побуждал человека осознать свои новые возможности, но одновременно усугублял беспорядок в его мыслях и вызывал беспокойство.

Благодаря Галилею, Декарту и Ньютону сложилась новая наука, обозначилась новая космология, и перед человеком раскрылся новый мир, в котором его могущественный разум мог отныне свободно проявиться во всей своей полноте. Но именно этот мир, некогда заставлявший человека гордиться своим особым предназначением в Космосе, заставил его отказаться от своих притязаний. Новая картина Вселенной отождествлялась с машиной - самостоятельным и самодостаточным механизмом, в котором действовали силы и вещества, который не имел цели, не был наделен разумом или сознанием и своей организацией был в высшей степени чужд человеку. Тот мир, который существовал до Нового времени, был насквозь пронизан мифологическими, теистическими и прочими духовными категориями, наполнен смыслом для человека, но наука отвергла их. Поэтому дальнейшее развитие науки и становление научной картины мира сопровождалось отчуждением человека от мира, не отвечавшего более человеческим ценностям. Так же и развитие методологии научного познания заставило освободиться от всякого рода субъективных искажений, что сопровождалось принижением эмоциональных, эстетических, этических сторон человеческого опыта, равно как и чувств, воображения. Мир, открытый наукой, был равнодушен и холоден. Это был единственно истинный мир, и возвращение из него назад к старой картине мироздания было уже невозможно.

Создание Дарвином эволюционной теории только усугубило положение дел. Утратив ореол божественного творения, лишившись божественной души, человек потерял свой венец повелителя природы. Если, согласно христианской теологии, естественная природа существует для человека как его дом и среда для раскрытия его духовных возможностей, то теория эволюции опровергала такие притязания как антропоцентристские заблуждения. Все течет, все изменяется. Человек не абсолют, и все его ценности не имеют объективного значения. Так, Дарвин, освободив человека от ига Бога, принизил его до уровня животного. Теперь человек мог осознать себя как высшее достижение эволюции - грандиозного хода развития природы, но при этом он становился не более чем высшим достижением животного мира. Современная наука оперировала теперь гигантскими масштабами, неимоверно огромными периодами времени, и на фоне этих процессов ощущение случайности жизни еще более усугублялось.

Этот пессимистический взгляд еще более подтверждался благодаря открытию второго начала термодинамики, согласно которому Вселенная стихийно и неотвратимо движется от порядка к беспорядку, чтобы в конце концов достичь состояния наивысшей энтропии, или «тепловой смерти». Чисто случайно история человечества до сих пор проходила в благоприятных биофизических условиях, обеспечивших человеку выживание, но в этой случайности не было признаков проявления какого-то божественного замысла и тем более свидетельства свыше о надежности космического состояния.

Эту ситуацию к концу XIX в. осознали лишь немногие мыслители. В основном это были философы, создавшие новые направления в современной философии - философию жизни, феноменологию, экзистенциализм, персонализм - новые школы, которые больше не интересовались вопросами мироустройства, их заботили проблемы определения сущности человека и его места в мире.

Тем не менее, в XIX и начале XX века наука вступила в свой золотой век. Во всех ее важнейших областях произошли удивительные открытия, широко распространилась сеть институтов и академий, организованно проводивших специальные исследования различного рода, на основе соединения науки с техникой чрезвычайно быстро расцвели прикладные области. Оптимизм этой эпохи был напрямую связан с верой в науку и ее способность до неузнаваемости преобразить состояние человеческого знания, обеспечить здоровье и благосостояние людей.

Сложившаяся ситуация в науке и мировоззрении требовала своего разрешения. Оно появилось в ходе новейшей революции в естествознании, начавшейся с 90-х гг. XIX в. и продолжавшейся до середины XX века. Это была глобальная научная революция, по своим результатам и значению сравнимая с революцией XVI - XVII вв. Она началась в физике, затем проникла в другие естественные науки, кардинально изменила философские, методологические, гносеологические, логические основания науки в целом, создав феномен современной науки.

1.3 Новейшая революция в науке

Толчком, началом новейшей революции в естествознании, приведшей к появлению современной науки, был целый ряд ошеломляющих открытий в физике, разрушивших всю картезианско-ньютоновскую космологию. Сюда относятся открытие электромагнитных волн Г. Герцем, коротковолнового электромагнитного излучения К. Рентгеном, радиоактивности А. Беккерелем, электрона Дж. Томсоном, светового давления П.Н.Лебедевым, введение идеи кванта М. Планком, создание теории относительности А. Эйнштейном, описание процесса радиоактивного распада Э.Резерфордом. В 1913 - 1921 гг. на основе представлений об атомном ядре, электронах и квантах Н. Бор создает модель атома, разработка которой ведется в соответствии с периодической системой элементов Д.И. Менделеева. Это - первый этап новейшей революции в физике и во всем естествознании. Он сопровождается крушением прежних представлений о материи и ее строении, свойствах, формах движения и типах закономерностей, о пространстве и времени. Это привело к кризису физики и всего естествознания, являвшегося симптомом более глубокого кризиса метафизических философских оснований классической науки.

Второй этап революции начался в середине 20-х гг. XX века и связан с созданием квантовой механики и сочетанием ее с теорией относительности в новой квантово-релятивистской физической картине мира.

На исходе третьего десятилетия XX века практически все главнейшие постулаты, ранее выдвинутые наукой, оказались опровергнутыми. В их число входили представления об атомах как твердых, неделимых и раздельных «кирпичиках» материи, о времени и пространстве как независимых абсолютах, о строгой причинной обусловленности всех явлений, о возможности объективного наблюдения природы.

Предшествующие .научные представления были оспорены буквально со всех сторон. Научные наблюдения и объяснения не могли двигаться дальше, не затронув природы наблюдаемого объекта. Физический мир, увиденный глазами физика XX века, напоминал не столько огромную машину, сколько необъятную мысль.

Началом третьего этапа революции были овладение атомной энергией в 40-е годы нашего столетия и последующие исследования, с которыми связано зарождение электронно-вычислительных машин и кибернетики. Также в этот период наряду с физикой стали лидировать химия, биология и цикл наук о Земле. Следует также отметить, что с середины XX века наука окончательно слилась с техникой, приведя к современной научно-технической революции.

Квантово-релятивистская научная картина мира стала первым результатом новейшей революции в естествознании. Другим результатом научной революции стало утверждение неклассического стиля мышления. Стиль научного мышления - принятый в научной среде способ постановки научных проблем, аргументации, изложения научных результатов, проведения научных дискуссий и т.д. Он регулирует вхождение новых идей в арсенал всеобщего знания, формирует соответствующий тип исследователя. Новейшая революция в науке привела к замене созерцательного стиля мышления деятельностным. Этому стилю свойственны следующие черты:

. Изменилось понимание предмета знания: им стала теперь не реальность в чистом виде, фиксируемая живым созерцанием, а некоторый ее срез, полученный в результате определенных теоретических и эмпирических способов освоения этой реальности.

. Наука перешла от изучения вещей, которые рассматривались как неизменные и способные вступать в определенные связи, к изучению условий, попадая в которые вещь не просто ведет себя определенным образом, но только в них может быть или не быть чем-то. Поэтому современная научная теория начинается с выявления способов и условий исследования объекта.

. Зависимость знаний об объекте от средств познания и соответствующей им организации знания определяет особую роль прибора, экспериментальной установки в современном научном познании. Без прибора нередко отсутствует сама возможность выделить предмет науки (теории), так как он выделяется в результате взаимодействия объекта с прибором.

. Анализ лишь конкретных проявлений сторон и свойств объекта в различное время, в различных ситуациях приводит к объективному «разбросу» конечных результатов исследования. Свойства объекта также зависят от его взаимодействия с прибором. Отсюда вытекает правомерность и равноправие различных видов описания объекта, различных его образов. Если классическая наука имела дело с единым объектом, отображаемым единственно возможным истинным способом, то современная наука имеет дело с множеством проекций этого объекта, но эти проекции не могут претендовать на законченное всестороннее его описание.

. Отказ от созерцательности и наивной реалистичности установок классической науки привел к усилению математизации современной науки, сращиванию фундаментальных и прикладных исследований, изучению крайне абстрактных, абсолютно неведомых ранее науке типов реальностей - реальностей потенциальных (квантовая механика) и виртуальных (физика высоких энергий), что привело к взаимопроникновению факта и теории, к невозможности отделения эмпирического от теоретического.

Современную науку отличает повышение уровня ее абстрактности, утрата наглядности, что является следствием математизации науки, возможности оперирования высокоабстрактными структурами, лишенными наглядных прообразов.

Изменились также логические основания науки. Наука стала использовать такой логический аппарат, который наиболее приспособлен для фиксации нового деятельностного подхода к анализу явлений действительности. С этим связано использование неклассических (неаристотелевских) многозначных логик, ограничения и отказы от использования таких классических логических приемов, как закон исключенного третьего.

Глава 2. Гносеологическая характеристика не классической науки

.1 Гносеология в системе философского знания не классической науки

Исследуя роль гносеологии в системе философского знания в целом, необходимо рассмотреть природу и функции философии как особого вида интеллектуальной деятельности. Философия прежде всего является мировоззрением. Под мировоззрением следует понимать не просто сумму взглядов на мир, а некоторое целостное представление о мире, включающее выяснение места человека в мире, направление его деятельности, или основные программные принципы его сознательного отношения к действительности. В отличие от других форм мировоззрения - мифологической, религиозной и т. д.- философия осуществляет свою мировоззренческую функцию на основе теоретического отношения к действительности, противопоставляя антропоморфизму мифологии представление о мире как о поле действия объективных безличных сил, а традиционности и непосредственности мифа - сознательный поиск и выбор представлений на основе логических и гносеологических критериев. В философии, как и вообще в теоретическом сознании, модель мира не просто постулируется, задается на основе традиции, веры или авторитета. Принятие философских представлений о мире предполагает процесс обоснования, убеждения в правильности выдвигаемой точки зрения. А это, естественно, связано с рефлексивным анализом самого познавательного процесса, рассматриваемого как поиск истины. Именно поэтому в философии с самого начала присутствует гносеологический аспект исследования знания. Важно, однако, подчеркнуть, что этот аспект является не главным, не определяющим моментом философского сознания, а подчиненным, производным от задачи реализации мировоззренческой функции.

Следовательно, анализ познания осуществляется в философии в контексте решения мировоззренческой задачи, т. е. в контексте выявления предельных оснований и возможностей отношения человека к действительности. Философский вопрос «что есть истина?» касается не каких-то частных моментов познавательного отношения к миру, связанных с решением отдельных задач человеческого существования. Он касается принципиальной возможности человека познавать мир, проникать в его сущность, овладевать им в своем сознании. Постановка и исследование этого вопроса с самого начала существования философского сознания являются необходимым следствием выдвижения мировоззренческой проблематики. Различные мировоззренческие позиции и философские учения о мире в целом в существенной мере зависят от ответа на этот вопрос и так или иначе предполагают определенные его решения. Существование, так сказать, «гносеологической размерности» во всяком философском сознании не обязательно предполагает наличие достаточно развитой теории познания как особого раздела философии. Такая дифференциация философского знания свойственна уже весьма поздним стадиям эволюции философии.

Изложенное выше дает исходные основания для критики ошибочных представлений о роли теории познания в системе философии, прежде всего так называемого гносеологизма. Последний является своеобразной реакцией на проблемы, связанные с существованием философии как самостоятельной сферы знания в условиях интенсивного развития специально-научного познания. Как известно, уже немецкий неокантианец В. Виндельбанд сравнивал философию с Королем Лиром, который раздал все свое имение дочерям и остался ни с чем. Позитивизм, доведя эту линию до логического конца, вообще объявил философию донаучной формой сознания, которая по мере развития конкретной науки должна уступить ей свое место. Гносеологизм пытается отстоять самостоятельное существование философии, сведя ее к учению о познании и сознании. Иногда даже отдельные высказывания классиков марксизма, в частности Ф. Энгельса, трактуются как выражение этой точки зрения. По-видимому, правы авторы, которые, критикуя такую интерпретацию взглядов Ф. Энгельса, считают, что Ф. Энгельс в данном случае имел в виду то содержание старой («прежней») философии, которая сохраняет свое рациональное значение и в дальнейшем развитии философии и науки. Ясно во всяком случае из всего контекста воззрений Ф. Энгельса, что материалистическая диалектика рассматривалась им как учение о мышлении, как метод мышления прежде всего постольку, поскольку формулируемые ею законы и категории выступали как отражение, как «аналог», по известному выражению Ф. Энгельса, коренных свойств объективного мира. Сознание, мышление для Ф. Энгельса, так же как для К. Маркса и В. И. Ленина,- это образ объективного мира и предмет философии прежде всего в этом качестве. Таким образом, для марксизма принципиально невозможно ограничение предмета философии сферой сознания, противопоставляемого сферам природной и социальной действительности. Содержание сознания является для марксизма в конечном счете не чем иным, как отражением объективной действительности. Ошибочность исходной позиции гносеологизма заключается в том, что он считает возможным рассматривать сознание как некую особую сферу бытия наряду с природными и социальными его формами. Или мы рассматриваем сознание как отражение действительности, и тогда формулировка философии как учения о мышлении является неадекватной формой выражения той мысли, что философия в своем концептуальном аппарате «в чистом виде» выражает наиболее общие закономерности развития природы, общества и мышления. Или мы считаем, что мышление является особой сферой действительности наряду с другими формами природного и социального мира, и тогда гносеологизм не может рассматриваться как «спасение» философии, поскольку философия в этом случае вырождается фактически в особый вид конкретно-научного знания: знание о знании, или деятельность по анализу сознания.

Именно эту возможность логического движения реализовали неопозитивисты и сторонники так называемой аналитической философии в XX в. Неопозитивисты, как известно, пытались свести философию к логико-методологическому анализу языка науки. Сторонники же аналитической философии, включая представителей так называемой философии лингвистического анализа, считали оправданной работу философа лишь в том случае, если она выступала как деятельность по анализу языка, связанная с «распутыванием» традиционных философских проблем. В обоих случаях накладывалось табу на мировоззренческую деятельность философии, которая оценивалась как в принципе не реализуемая средствами теоретического сознания. По существу в этом упразднении философии как «метафизики» (т. е. как мировоззрения) и усматривали неопозитивисты и философы-«аналитики» суть своей так называемой революции в философии. Познание и сознание перестают быть предметом философского анализа в этих направлениях. Последний вытесняется логико-методологическим исследованием языка науки или анализом естественного языка в тех специфических ситуациях, когда он используется для выражения философской, этической, эстетической и т. п. проблематики. Дальнейшая эволюция самой буржуазной философии XX в. привела в конечном счете к краху этих направлений именно потому, что они не только не давали ответа на коренные мировоззренческие проблемы, но и пытались дискредитировать саму возможность постановки и обсуждения философской мировоззренческой проблематики. Таким образом, гносеологизм при своем последовательном проведении выступает не просто как неправомерное сужение философской проблематики, а как разрушение философии, в том числе и самой теории познания как философской дисциплины.

Гносеология может существовать либо в контексте философии в целом, либо вообще теряет основание своего существования. Дело в том, что, с одной стороны, познание не является какой-то независимой сущностью. Оно может быть понято как некое функциональное по существу образование, как, пользуясь гегелевским языком, «инобытие другого», а именно: объективной действительности. Нет познания как некоей самостоятельной сущности. Есть познавательное отношение человека к миру. И анализ природы познания предполагает выявление этого отношения, его функционирования. В свою очередь это отношение, как показал марксизм, может быть понятно лишь в более широкой системе отношений человека к действительности, в основе которой лежит общественно-производственная практика.

Таким образом, нет и не может быть гносеологии вне философского мировоззрения, и это обусловливается самой объективной сущностью познания. С другой стороны, развитие философского мировоззрения невозможно без тщательного теоретико-познавательного обоснования. В. И. Ленин подчеркивал, что «Логика с большой буквы», которой для него была материалистическая диалектика, представляет собой «итог, сумму, вывод истории познания мира». Формулируемая в материалистической диалектике философская позиция марксизма обосновывается, доказывается, оправдывается в том числе историческим анализом развития форм познавательного отношения человека к действительности. Поэтому все определения философии, связанные с так называемым онтологическим содержанием, все компоненты философского взгляда на мир опосредуются опытом познавательной деятельности общественно развитого человека. Таким образом, если невозможна гносеология без мировоззрения, то невозможно и философское мировоззрение без гносеологического обоснования. В частности, в корне ошибочна позиция наивного онтологизма, который интерпретирует законы материалистической диалектики как законы бытия, не опосредованные опытом познавательного движения.

Философия возникает как специфический способ обсуждения и решения принципиально мировоззренческой проблематики с помощью особых теоретических средств. Первые античные философы противопоставляют мифологической картине мира космологическую теорию, отличающуюся как принципиальным изгнанием всех антропоморфных элементов из объяснения, так и установкой на логическую обоснованность этого объяснения. Фактически в построениях этих философов - ионийских натурфилософов, Гераклита, элеатов, Анаксагора, Эмпедокла, Демокрита - уже содержится рефлексия как над мифом, так и над обыденным знанием, ибо всякая попытка отличить от этих последних (как заблуждений, или только «мнений») философию в качестве истинного знания необходимо предполагает наличие определенного критерия оценки знания и степени его соответствия реальности. Таким образом, с самого своего возникновения философия как специфический вид духовной деятельности оказывается «обремененной» теоретико-познавательной проблематикой (хотя эта проблематика может и не выступать в явной форме), и в этом состоит одно из важных отличий философии от мифа. В то же время следует подчеркнуть то принципиальное обстоятельство, что сама теоретико-познавательная проблематика возникает в философии в качестве имеющий смысл лишь в связи с решением проблем мировоззренческого плана.

2.2 Теория познания и методологический анализ науки

То, что усиленное внимание к исследованию методологической проблематики науки, к анализу различных методов и приемов научного познания, форм и структур знания в науке представляет собой важнейшее условие усиленного воспроизводства и развития современной науки, является в настоящее время общепризнанным фактом. Задача теоретического философско-гносеологического и логико-методологического анализа заключается сейчас не в том, чтобы лишний раз зафиксировать, повторяем, это, на наш взгляд, достаточно очевидное обстоятельство, а в том, чтобы рассмотреть характерные особенности современной ситуации в исследовании научного познания, выявить ее основные тенденции, те проблемы и задачи, которые специфичны именно для настоящего момента.

Не претендуя на обстоятельный и скрупулезный анализ, укажем на те факторы, которые, по нашему мнению, достаточно очевидны. Это, прежде всего, дискредитация узко ориентированных, жестких, так сказать, линейных исследовательских программ в логико-методологическом анализе науки, претендовавших на весьма простые и универсальные способы разрешения всего комплекса проблем, связанных с анализом науки, научного знания. В первую очередь речь здесь должна идти о программе так называемого логицистского эмпиризма.

Содержательные основания критики этой программы достаточно известны в общих чертах, и поэтому мы не будем останавливаться на них. Важно подчеркнуть методологическую сторону дела - крах претензий на некую всеохватывающую, универсальную программу, дающую модель строения науки, рамки которой определяются лежащим в основе этой программы логико-гносеологическим идеалом. Существенно, что этот идеал привносится в анализ науки, исходя из некоторых априорных по отношению к исследованию реального научного знания оснований.

Провал исследовательской программы логицистского эмпиризма оказался убедительным свидетельством в пользу некоторых важных ориентации и подходов к методологическому анализу науки. Здесь, прежде всего, необходимо подчеркнуть установку на исследование реальной ситуации в научном познании, реальных приемов и методов исследования, реальных структур научного знания, процессов познания, критериев, действующих в науке, и пр. Задача методологического исследования заключается в объективном изучении всех этих приемов, методов, структур, критериев, того, как они сформировались в истории науки и существуют и функционируют в современной науке, а не в попытках втиснуть это реальное содержание в прокрустово ложе априорных моделей и схем, диктуемых узкими, ограниченными гносеологическими или логическими установками. Эта, казалось бы, очевидная истина далеко не всегда легко прокладывала себе дорогу в методологическом исследовании науки.

Четкая установка на объективное исследование реальных ситуаций в научном познании стимулирует, как нам представляется, некоторые характерные именно для современного этапа развития методологии науки особенности. К их числу относится, во-первых, многоуровневость и разноплановость методологического анализа науки. Так, существует уровень анализа частной методологической проблематики отдельных научных дисциплин, понятий, проблем, теорий, методов этих дисциплин, познавательных ситуаций, свойственных именно этим дисциплинам. Существует методологическая проблематика, свойственная группам родственных дисциплин, скажем наук о неживой, живой природе, наук социально-гуманитарного цикла. Можно выделить методологическую проблематику, общую для таких типов науки, как естественные, общественные, технические науки, как фундаментальные и прикладные науки, развитые науки, достигшие стадии построения сложных математизированных теорий, и развивающиеся научные дисциплины, в которых нет еще своего развитого теоретического аппарата, и т. д.

Существует методологическая проблематика, связанная с разработкой общих закономерностей функционирования и развития научного знания, вплотную примыкающая к проблемам теории познания. Существует, наконец, уровень философского обобщения методологической проблематики. Специфика современного методологического исследования и характер его актуальных задач, как нам представляется, во многом определяется именно этой дифференциацией уровней методологического анализа при необходимости, разумеется, определенной взаимосвязи и единства этих уровней.

Говоря о разноплановости методологического анализа, мы имеем в виду его направленность на различные компоненты научного познания, на разные его элементы, слои, условия и т. д. Так, непременным объектом методологического исследования являются, естественно, приемы и методы научного познания, такие, как идеализация и моделирование, такие процессы, как объяснение и предвидение, и т. п. (Впрочем, различение первых и вторых как «приемов» и «процессов» также весьма условно, хотя чувствуется, что мы здесь имеем дело с какими-то разными по типу «единицами» методологического анализа.) Вместе с тем объектом методологического анализа выступают такие структуры знания, как закон, теория, такие образования, выполняющие функцию некоторых исходных координат, предпосылок или условий формирования и развития научного знания, как «стиль мышления», «парадигма», «исследовательская программа». Очевидно, методологический анализ, опирающийся на различные группы этих понятий, исходящий, если угодно, из различных таксономических единиц, будет давать различные образы, планы, «срезы» научного познания. И эти «срезы» должны не исключать, не игнорировать друг друга, а давать многоплановую конкретную картину научного познания. И действительно, все эти выделяемые в разных планах методологического исследования компоненты научного познания в принципе взаимно предполагают друг друга. Однако построение на их основе некоторой единой теоретической системы исследования научного познания представляется далеко не тривиальной задачей. Установление соответствующего теоретического синтеза, «единства многообразия» в этой разноплановости представляет собой скорее тенденцию, чем реально достигнутое состояние.

Значение исторического подхода к научному познанию. состоит еще и в том, что оно прорывает границы узкого подхода к логико-методологическому анализу научного знания и заставляет рассматривать его уже в рамках самого методологического анализа в качестве определенной социокультурной реальности. Можно, конечно, спорить о характере социально-культурной обусловленности исходных предпосылок научного познания и о способах учета этой обусловленности, но абстрагироваться полностью от этой проблемы при достижении того уровня методологического анализа, который сталкивается с выявлением исходных предпосылок научного знания, просто невозможно.

Итак, последовательная и принципиальная ориентация на реальность научного познания, недоверие ко всякого рода упрощающим априорным схемам, многоуровневость и разноплановость этого анализа, реализация принципа единства исторического и логического, выход на определенном уровне методологического анализа в широкий контекст социокультурного исследования науки - таковы, на наш взгляд, характерные особенности современного этапа методологического анализа науки, которые определяют в значительной степени «стиль» методологического мышления нашего времени.

Таким образом, суть методологического анализа, суть методологической установки по отношению к знанию заключается в том, чтобы вскрыть основания и условия возникновения знания, «порождающие механизмы» знания. Контроль над этими «порождающими механизмами» и последующее управление ими и их развитие и усовершенствование являются необходимым условием успешного функционирования современной науки. Порождающие же знания механизмы, выявляемые посредством рефлексии над основаниями знания, представляют собой деятельность по решению различных познавательных задач, опирающуюся на различного рода содержательные и формальные предпосылки, средства и приемы и т. д. Тем самым, как мы можем убедиться, методологическая установка по отношению к знанию, деятельностный подход и критико-рефлексивный анализ знания находятся между собой в органическом единстве. По существу в этих терминах фиксируются различные моменты, аспекты самосознания науки как деятельности по формированию научного знания, научной картины мира. Степень методологичности научного исследования соответствует, таким образом, степени развитости научного мышления в отношении осознания собственных установок, средств, предпосылок, осознания норм и методов собственной деятельности.

Важно подчеркнуть принципиальное единство исходных принципов и установок рассмотрения всех компонентов, средств и предпосылок познавательной деятельности в науке в рамках такого осознания. Иногда высказывается точка зрения, что предмет методологии науки следует ограничить операциями, методами, приемами, непосредственно представляющими собой исследовательские действия познающего субъекта. Рассмотрение же процессов познания, различного рода принципов, норм и предпосылок, обусловливающих, естественно, исследовательские действия субъекта, но не входящих прямо в их структуру, следует отнести к сфере, скажем, «гносеологии науки», теории научного знания и пр. Эта точка зрения имеет, конечно, некоторые основания, поскольку действительно следует отличать непосредственно субъективные действия исследователя от условий, предпосылок, норм и т. д. познавательного процесса. Но само это различение, по нашему мнению, носит функциональный, а не субстанциальный характер. Непосредственные исследовательские операции всегда органически связаны с некоторыми предпосылками, обусловливающими познавательный процесс, вплетены в его ткань, являются средствами его реализации. Моделирование, например, безусловно, представляет собой прием исследования. Но этот приём реализует определенный познавательный процесс, в основании которого лежит использование некоторых содержательных предпосылок в виде знаний об объекте - модели, отношения между знанием о модели и знанием об оригинале, и т. д. Активность субъекта в осуществлении процесса моделирования заключается в установлении пределов правомерности переноса знания о модели на моделируемый объект, в преобразовании этого знания, «вживании» его в контекст исследования моделируемого объекта, и т. д. Эту исследовательскую активность нельзя, естественно, оторвать от предзаданного ей материала знаний, норм рассуждения, логических отношений, которые она мобилизует, организует и направляет для решения соответствующей задачи. Нетрудно убедиться, что аналогично обстоит дело с методом гипотезы, объяснением и пр.

Итак, имеющиеся знания как содержательные предпосылки процессов формирования новых знаний выступают тем самым как условия и объект активных исследовательских действий субъекта познания, реализующих познавательные процессы, направленные на получение нового знания и, следовательно, на решение соответствующих познавательных задач. Имеющиеся знания, выступающие как условия и средства получения нового знания, представляют собой объект активной исследовательской деятельности (скажем, знания об объекте-модели, основания объяснения, модифицируемые посылки, в которые вводятся ограничительные условия, онтологические схемы, используемые в качестве исходных принципов рассуждения, и пр.), являются компонентом конструктивной деятельности познающего мышления, элементом его картины, того его образа, который является целью деятельностного подхода к познанию, результатом рефлексии над познавательным процессом.

Конструктивные, порождающие новое знание процессы научного мышления, исходными предпосылками которых являются имеющиеся знания, концептуальные структуры, нормы и принципы научного познания, воплощенные в соответствующих «парадигмах», пользуясь термином Т. Куна, не могут, таким образом, на наш взгляд, быть абстрагированы от исследовательских операций и выступать в качестве предмета некоей «гносеологии науки», обособленной от методологии. Дифференциация позновательных процессов, формирование нового знания, лежащих в их основе содержательных концептуальных предпосылок, норм и критериев научного мышления и собственно конструктивных действий по организации, использованию и преобразованию исходных наличных данных для решения определенных познавательных задач не только правомерно, но и необходимо для конкретного анализа познавательной деятельности в науке. Но эта дифференциация, выявление многообразия элементов познавательной деятельности, форм, уровней и типов ее анализа должна осуществляться в рамках единого деятельностного подхода, при котором активная конструктивная мыслительная деятельность предполагает имеющиеся знания, нормы, принципы и т. д. в качестве своего условия и предпосылок, а знания, нормы, принципы и пр., в свою очередь, рассматриваются в контексте этой деятельности как ее элементы. Не может быть, таким образом, методологии, абстрагирующейся от анализа содержательных предпосылок познания, направленности познавательны? процессов, типов исследовательских задач и пр., и «гносеологии науки», которая рассматривала бы познавательные процессы науки помимо активной конструктивной деятельности субъекта по осуществлению этих процессов.

Как уже отмечалось выше, лежащая в основе методологического подхода к анализу научного знания рефлексивная установка на осознание «порождающих механизмов» познавательной деятельности, ее средств и методов с необходимостью предполагает отказ от позиции нерефлексивного наивного совпадения мысли и бытия, картины объекта, вырабатываемой познанием, и самого объекта. Анализ знания как результата определенной деятельности субъекта познания предполагает выявление тех предпосылок, на основе которых вырабатывается знание, учет возможных альтернатив мыслительных действий при решении соответствующей познавательной задачи, и пр. Это означает, что на любом уровне методологического анализа знания, в любых его формах и разновидностях объективно возникает философско-гносеологическая проблематика отношения мысли и объективной реальности, субъективной оценки ситуации и ее объективного содержания, средств и целей познавательной деятельности, и пр.

Таким образом, любая конкретная, частная ситуация методологического подхода к знанию, которая предполагает рефлексивную установку различения задачи объективного познания и его субъективных средств и предпосылок, является объектом гносеологии как философского учения о познании. Во всякой методологической проблеме объективно имеется определенное гносеологическое содержание, которое можно выявить и сформулировать в гносеологических терминах при соответствующей глубине анализа. Это объективное гносеологическое содержание методологической проблематики, какие бы частные и специальные формы она ни принимала, и составляет принципиальное основание той органической связи между философским подходом к научному познанию и специально-методологическим исследованием, значение которой справедливо подчеркивает Л. Ф. Ильичев, указывая, что специально-научное, частное, методологическое исследование не может осуществляться без каких-либо общефилософских предпосылок, автономно, независимо от философии - и что «общефилософская методология пронизывает все уровни научного исследования»

Следует при этом еще раз отметить, что соответствующая философско-гносеологическая проблематика возникает в специально-методологическом исследовании объективно и существует независимо от того, осознает ли эту проблематику исследователь или нет, или если осознает, то в каких формах. Например, как известно, логические позитивисты отрицали правомерность философско-гносеологической проблематики отношения знания и объективной действительности, рассматривая ее как ненаучную «метафизику». По существу же они, однако, не могли уйти от этой проблематики, и в их методологических концепциях, там, где эти концепции сталкиваются с решением общих вопросов о «предельных основаниях», скажем, логико-семантического анализа языковых схем, как это имеет место, например, у Карнапа в его учении о «внешних» и «внутренних» вопросах исследования «языковых каркасов», объективно, независимо от субъективных позиций самих авторов с необходимостью возникает тематика, связанная с решением философско-гносеологических вопросов.

В то же время, естественно, теоретико-познавательная проблематика в частных специально-научных методологических исследованиях не выступает в форме всеобщности, в своем явном виде. Необходим тщательный анализ, чтобы выявить эту проблематику. Так же как анализ философско-гносеологической проблематики, связанной с принципиальными моментами диалектики познания, отношения субъекта и объекта, мышления и бытия, и т. д. требует выработки общих гносеологических понятий, так и анализ и решение частных методологических проблем, возникающих в научном познании, требует разработки специальных методологических понятий. В этих специальных понятиях в неявном виде содержится, конечно, гносеологическая проблематика. Однако непосредственно эти понятия не являются философскими, гносеологическими понятиями. Для современного состояния развития самосознания науки как раз и характерно появление широкого слоя таких специально-методологических понятий разного уровня общности, охватывающих различные аспекты анализа научного познания. Повторяем, речь идет не о том, что существуют какие-то проблемы анализа научного познания, которые допускают только исследование на частном методологическом уровне. Любая методологическая проблема может стать объектом философско-гносеологического подхода при достаточной глубине и теоретической всеобщности анализа. Однако конкретное и разностороннее исследование познавательной деятельности в науке требует и теоретического исследования более специальной методологической проблематики. Необходимость такого специального теоретического исследования и выработки соответствующего концептуального аппарата, который непосредственно не является концептуальным аппаратом гносеологии и вообще философии, как нам представляется, не может вызывать в настоящее время каких-либо сомнений

Выше мы приводили высказывание Л. Ф. Ильичева, подчеркивающего необходимость постоянного учета органической связи философии с частными методологическими исследованиями. В то же время Л. Ф. Ильичев выражает согласие с мнением о том, что не всякое частно-методологическое исследование является философским, отмечая, что «разграничение общефилософской методологии, с одной стороны, и частной методологии - с другой, кажется нам обоснованным хотя бы уже потому, что наличие в специально-научной методологической проблематике гносеологического содержания позволяет рассматривать саму гносеологическую, теоретико-познавательную тематику как необходимый продукт развития методологического сознания, как такой его уровень, когда рефлексии подвергаются «предельные основания» познавательной деятельности, связанные с осмыслением коренных проблем отношения мышления и бытия, субъекта и объекта, критериев истины и т. д. Методологическое значение философских категорий и принципов, основных теоретико-познавательных понятий по отношению к частным формам рефлексии над научным познанием и заключается в том, что теоретико-познавательная проблематика, с которой сталкивается эта рефлексия, рассматривается с точки зрения развитой философской культуры, аккумулирующей в своих понятиях и методах «итог, сумму, вывод истории познания мира», как характеризовал В. И. Ленин материалистическую диалектику как логику и теорию познания.

На анализ научного знания, на те представления, которые играли очень значительную роль в истории наук о познании, большое воздействие оказали философско-гносеологические концепции природы познавательного процесса, которые сложились в классической философии Нового времени. Суть этих концепций заключалась, как известно, в том, что основание знания, его исходный базисный уровень рассматривались как результат непосредственного восприятия субъектом некоторого преднайденного содержания. В зависимости от того, как понималась познавательная способность субъекта схватывать, воспринимать это преднайденное содержание, в классической философии Нового времени возникли и развивались две основные гносеологические концепции - рационализма и эмпиризма сенсуалистического толка. Рационализм усматривал основание знания в истинах ratio, априорных истинах интеллектуальной интуиции, источником которых его представители считали «естественный свет разума», по выражению Декарта, эмпиризм же утверждал, что в основании знания лежат истины опыта, являющиеся результатом чувственного восприятия. Важно подчеркнуть, что эти обе концепции или, может быть, точнее, основные тенденции философско-гносеологической мысли Нового времени, поскольку их четкое противопоставление в такой общей форме скорее является некоторой историко-философской реконструкцией, чем буквальным отражением гораздо более сложной и многообразной картины реальных взглядов, выступают как контрапозиции в рамках, по существу, одной и той же модели познания, предполагающей только различную интерпретацию. Действительно, в обоих случаях, как мы уже отметили выше, исходной установкой является положение о том, что в основании знания лежат истины, фиксирующие некоторое непосредственно данное, преднайденное содержание, восприятие которого и задает пределы знания вообще, определяет объем его возможного содержания. Отсюда с необходимостью вытекает определенное понимание задач и характера анализа знания. В рационалистическом варианте вышеуказанной концепции он тяготеет к дедуктивизму, к установке на представление знания в виде дедуктивной системы, в основе которой лежат априорные аксиомы интеллектуальной интуиции. Эмпирико-сенсуалистический вариант этой гносеологической концепции, в свою очередь, тяготеет к индуктивизму, к представлению о процессе познания как о получении индуктивных обобщений из отдельных эмпирических истин, содержащих достоверное знание, на основе правил, т. е. научной индукции типа Бэкона-Милля.

Таким образом, по существу в истории науки о познании мы имеем две концепции, которые обычно рассматриваются как альтернативные: рационалистско-дедуктивистскую и эмпиристско-индуктивистскую, которые выступают, если пользоваться современным методологическим термином, как две большие исследовательские программы анализа научного знания. В литературе имеется достаточно подробная оценка реальных оснований этих концепций, основных их недостатков. Мы не будем касаться сейчас всех этих моментов. Подчеркнем лишь один - по существу эти концепции являются двумя «ипостасями» некоторого исходного образа познания. Его гносеологическая сущность, о которой уже говорилось выше, задает и определенную логико-методологическую установку. А именно, задача логико-методологического анализа сводится к разработке методов, схем и критериев обоснования каждого фрагмента знания, который можно выделить в качестве независимой истины (утверждения, суждения, высказывания) путем его логического сведения к базисным истинам (утверждениям) или его выведения из этих истин. Суть логико-методологического процесса этого сведения или выведения заключается в переносе истинности от базисных исходных утверждений к обосновываемым утверждениям. То общее содержание, которое инвариантно к различиям рационалистического дедуктивизма и эмпиристского индуктивизма и которое представляет исходную схему обоих этих подходов, можно было бы, таким образом, несколько условно назвать концепцией обоснования.

Из самой сути концепции обоснования вытекает достаточно простое постулируемое ею «разделение труда» в анализе познания между теорией познания, логикой и в известной мере методологией. Теория познания задает интерпретацию той познавательной способности, которая обусловливает предел возможного знания. Т. е. она определяет, какой источник истинности исходного знания, какова его достоверность и т. д. Логика формулирует критерии и нормы сведения и выведения, т. е. собственно обоснования. Статус методологии менее ясен, но он в общем связан с теми правилами и действиями субъекта, которые предполагают осуществление логических процессов обоснования.

Эта, казалось бы, достаточно примитивная концепция проявила удивительную стойкость и живучесть в истории наук о познании. Представление о том, что схема движения от некоторых истин, принимаемых за основу знания, и критерий истинности всех остальных утверждений являются единственно возможной схемой нормативного логико-методологического анализа и что гносеологический анализ ограничивается вопросами характера истинности этих исходных утверждений, долгое время довлело над сознанием многих представителей философии и логики науки. Притом даже и тогда, когда его гносеологические основания претерпели значительную эволюции и классический рационализм и априоризм отошли уже в прошлое.

Разумеется, философско-гносеологическая мысль давно уже выявила альтернативу концепции обоснования, показав, что она не является единственно возможной нормативной схемой анализа научного познания. В частности, в качестве такой альтернативы выступило учение о познании Канта. Центральным пунктом этого учения явилась идея априорного синтеза как «порождающего», конструктивного механизма научного познания, формирования научно-теоретических истин. В отличие от классической гносеологии как рационалистического, так и эмпирико-сенсуалистского типа. Кант рассматривал формирование содержания знания не просто как его схватывание в чувственной или интеллектуальной интуиции, а как деятельность по применению некоторых исходных, структурных предпосылок познания («априорных форм») к имеющемуся материалу. Не касаясь сейчас философско-гносеологической несостоятельности кантианского априоризма и ограниченности его понимания конструктивности процесса познания, хотелось бы подчеркнуть, что такой подход, безусловно, прорывал узкие рамки концепции обоснования и намечал новый предмет философско-методологического анализа научного знания. Если для концепции обоснования предметом гносеологии выступает некая изначальная способность схватывания преднайденного содержания, а объектом логико-методологического нормативного анализа оказываются процессы сведения и выведения, основанные на перекомпановке, суммировании экспликации этого преднайденного содержания, то Кант делает предметом гносеологического исследования порождающие процессы, т. е. процессы формирования, конструирования идеального содержания знания в результате ассимиляции заданного содержания и материала познания в исходных априорных структурах мышления и рассматривает эти процессы в качестве объяснительного механизма природы налично данного знания. Тем самым, исходная гносеологическая установка органически включает в себя, так сказать, методологическое измерение, методологический подход, критико-рефлексивную предпосылку «распредмечивания» знания путем выявления скрытой за ним подспудной конструктивной познавательной деятельности.

Существо этой деятельности Кант усматривал в ее опосредствовании исходными структурными предпосылками, априорными по отношению к конкретным исследовательским ситуациям, приводящим к формированию нового знания. В неадекватной априористической форме им была, безусловно, схвачена важная реальная особенность познавательного процесса - решение любой конструктивной познавательной задачи всегда осуществляется на основе некоторых принципиальных предпосылок, «исходных координат» познавательного процесса той или иной степени общности, того, что, в общем, соответствует в современной методологической терминологии «парадигмам», «твердому ядру исследовательской программы», «стилю мышления» и т. п. Сам Кант рассматривал в качестве таких исходных априорных предпосылок категориальную структуру познания и априорные основоположения рассудка, являющиеся, по существу, канонизацией отправных принципов «стиля мышления» современного Канту механистического естествознания.

Диалектическая логика Гегеля является в известной мере развитием трансцендентальной логики Канта. Категориальная структура мышления, которая являлась для Канта предпосылкой познавательной деятельности, ее элементом, становится для Гегеля основным объектом анализа. При этом то, что у Канта выступало как отдельные рядоположные априорные формы, у Гегеля рассматривается как единая, целостная, развивающаяся система. Логическому развертыванию этой категориальной системы, осуществленному в «Логике», Гегель предпосылает исследование исторического развития форм сознания в «Феноменологии духа». Гегель предпринял попытку дать гигантскую сложную системную, многоярусную картину развития сознания и познания, где феноменологическое развертывание форм сознания является предпосылкой и основанием последовательного логического выведения, развития системы категорий. Несмотря на общую философскую и логико-методологическую несостоятельность гегелевской трактовки сознания и познания, им на идеалистической основе впервые сформулированы в достаточно развернутом виде принципы представления знания как развивающейся системы (восхождения от абстрактного к конкретному), диалектического противоречия как источника развития знания, единства логического и исторического в анализе знания, которые впоследствии, будучи развиты на материалистической основе, выступили в качестве важнейших принципов материалистической диалектики как логики и теории познания

Разнообразные методологические исследования научного познания как сложной исторически развивающейся системы представляют собой, по существу, эмпирию для современного гносеологического анализа науки. Реальная методологическая проблематика анализа науки призвана стимулировать развитие гносеологии, способствовать постановке новых проблем, выявлению актуальных для современной науки аспектов классической проблематики. Без этой стимуляции гносеология в тех ее аспектах, которые связаны с рассмотрением научно-теоретического мышления, не будет отвечать реальным запросам развития современной науки. С другой стороны, современному методологическому исследованию науки, сталкивающемуся с новыми сложными проблемами, необходима широкая философско-гносеологическая перспектива.

2.3 Кризис современной науки. Не классическая наука

Использование научных открытий для создания новых видов оружия и особенно создание атомной бомбы заставило человечество пересмотреть свою прежнюю безоговорочную веру в науку. Кроме того, с середины XX века современная наука стала получать в свой адрес многочисленные критические оценки со стороны философов, культурологов, деятелей литературы и искусства. По их мнению, техника умаляет и дегуманизирует человека, окружая его сплошь искусственными предметами и приспособлениями; она отнимает его у живой природы, ввергая в безобразно унифицированный мир, где цель поглощают средства, где промышленное производство превратило человека в придаток машины, где решение всех проблем видится в дальнейших технических достижениях, а не в человеческом их решении. Непрекращающаяся гонка технического прогресса, требующая все новых сил и все новых экономических ресурсов, выбивает человека из колеи, разрывая природную связь с Землей. Рушатся традиционные устои и ценности. Под воздействием нескончаемых технических новшеств современная жизнь меняется с неслыханной быстротой. К этой гуманистической критике вскоре присоединились более тревожные конкретные факты неблагоприятных последствий научных достижений. Опасное загрязнение воды, воздуха, почвы планеты, вредоносное воздействие на животную и растительную жизнь, вымирание бесчисленных видов, коренные нарушения в экосистеме всей планеты - все эти серьезные проблемы, вставшие перед человеком, заявляли о себе все громче и настойчивей.

Эти факты, которые отчетливо проявляются в современной науке и мировоззрении, говорят об их кризисе, разрешить который сможет только новая глобальная мировоззренческая революция, частью которой будет и новая революция в науке. К концу XX века мир потерял свою веру в науку, она безвозвратно утратила свои прежний незапятнанный облик, как оставила и свои прежние заявления об абсолютной непогрешимости своего знания. Такая же кризисная ситуация сложилась и в других сферах человеческой культуры. Поиск путей выхода из этого глобального кризиса еще только идет, черты будущего постмодернистского мировоззрения, как и новой постнеклассической науки, еще только намечаются.

Нынешнее состояние науки, как и других сфер культуры, характеризуется понятием «постмодерн» - в противовес модернистским представлениям - классической и современной науке.

По мнению большинства отечественных ученых-науковедов, будущая наука будет обладать следующими чертами.

. Прежде всего наука должна будет осознать свое место в общей системе человеческой культуры и мировоззрения. Постмодернизм принципиально отвергает выделение какой-то одной сферы человеческой деятельности или одной черты в мировоззрении в качестве ведущей. Все, что создано человеком, является частью его культуры, важно и нужно для человека, выполняет свои собственные задачи, но имеет и свои границы применимости, которые должно осознавать и не переходить. Именно это должна сделать постнеклассическая наука - осознать пределы своей эффективности и плодотворности, признать равноправие таких сфер человеческой деятельности и культуры, как религия, философия, искусство, признать возможность и результативность нерациональных способов освоения действительности.

. Модернистская наука ставила своей целью создание другой картины, нового образа мира, полученного на основе максимально концептуального единства, порядка, систематичности, непротиворечивости, тотальности, незыблемости. Постмодернистская наука больше интересуется образом самой себя как некоей социокультурной реальности, включает в свой предмет человека, допуская элементы субъективности в объективно истинном знании. Это - современная тенденция гуманизации науки. Полученный образ не является застывшим, окончательным, он ориентирован на непрерывное обновление, открыт инновациям.

. Модернистское естествознание и наука - монологические формы знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. В постмодернизме наблюдатель осознает себя частью исследуемого мира, активно взаимодействующей с наблюдаемым объектом, познание постнеклассической науки - диалогично.

. В основе постмодерна лежит идея глобального эволюционизма - всеединой, нелинейной, самоизменяющейся, самоорганизующейся, саморегулирующейся системы, в недрах которой возникают и исчезают целостности от физических полей и элементарных частиц до биосферы и более крупных систем. В это понятие также входит идея нелинейности, способности оказывать обратное воздействие, вариативности развития мира. Этот мир состоит не из кирпичиков-элементарных частиц, а из совокупности процессов - вихрей, волн, турбулентных движений. Этот мир как бы «пузырится» бесконечно разнообразными взаимодействующими открытыми системами с обратной связью. Этот мир - уже не объект, а субъект.

. Важной чертой постнеклассической науки должна будет стать комплексность - стирание граней и перегородок между традиционно обособленными естественными, общественными и техническими науками, интенсификация междисциплинарных исследований, невозможность разрешения научных проблем без привлечения данных других наук. Также научная деятельность связана с революцией в средствах хранения и получения знаний (компьютеризация науки, использование сложных и дорогостоящих приборных комплексов, приближающих науку к промышленному производству), с возрастанием роли математики.

. Модернистское знание было предпосылкой подготовки субъекта познания и предпосылкой практической производственной деятельности. Сегодня знание - предпосылка производства и воспроизводства человека как субъекта исторического процесса, как личности, как индивидуальности.

Глава 3. Гносеологическая культура современного сотрудника ОВД

3.1 Соотношение моральных, правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД

Как субъекты правового регулирования сотрудники милиции имеют предметом своей профессиональной деятельности сферы гражданской и экономической свободы людей. По своему содержанию профессиональная деятельность сотрудников ОВД является охраной экономической и гражданской свободы людей, интересов общества и государства силой властного государственного принуждения. Это положение прямо вытекает из 1 статьи Федерального закона О милиции: Милиция в РСФСР - система государственных органов исполнительной власти, призванных защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан, собственность, интересы общества и государства от преступных и иных противоправных посягательств и наделенных правом применения мер принуждения (О милиции. О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления. Екатеринбург, 1998. С. 3). Из приведенных положений о предмете и содержании профессиональной деятельности сотрудников основных подразделений ОВД следует, что эта профессиональная деятельность в первую очередь регулируется правовыми нормами. И, если продолжить вывод, в профессиональной деятельности сотрудников ОВД собственно моральные нормы очень часто не работают, так как деятельность сотрудников милиции лежит в сфере правового регулирования, а у моральных норм другой предмет, цели и способы регуляции. Профессиональная деятельность и профессиональное сознание сотрудников ОВД регулируются лишь некоторыми специфическими, и к тому же закрепленными в нормах права, морально-правовыми дозволениями, ограничениями и запретами или нормами о правах человека. Для лучшего понимания этого принципиального вывода, а также для рассмотрения вопроса о соотношении моральных, правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников милиции следует развести и четко определить понятия естественного права, прав человека и правовой морали.

Естественное право представляет собой нравственное содержание права, которое образуют идеи свободы личности и справедливого общественного устройства. Такие идеи существуют в индивидуальном и массовом (в том числе профессиональном) сознании как критерии позитивного права, как способ мышления о праве. Вся трудность в понимании естественного права заключается в том, что философы, правоведы и юристы находили и находят разные основания права, причины и источники естественного права, мыслят о естественном праве в разных философских традициях.

Естественное право выводилось из естественного порядка и законов природы (софисты, Демокрит, Ульпиан и другие римские юристы, Т. Гоббс); источник естественного права усматривали в едином богоустановленном порядке, который господствует в природе и в человеческих отношениях (греческий и римский стоицизм, Д. Скотт, Ф. Аквинский, средневековые юристы-схоластики, Вл. Соловьев, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др). Основа естественного права усматривалась также в природе человека как существа разумного и свободного (Сократ, М. Лютер, Г. Гроций, И. Кант, П. Гольбах, П. Новгородцев, Н. Алексеев) или в социальных связях и отношениях людей (Аристотель, Г. Гегель, К. Маркс, Э. Фромм и др.).

Понятие прав человека входит составной частью в корпус естественно-правовых учений, является современной модификацией понятия естественного права. Проблема того, что считать естественным правом, а что искусственным, а также генезиса и содержания понятия прав человека на сегодняшний день остается открытой. Это важная исследовательская задача для философов и теоретиков права, для юристов-практиков, и решается она на всех уровнях, вплоть до международных конференций по человеческому измерению. Здесь сильны не модели, которые пока только складываются, но отработка традиций, а иногда и прямая конвенция.

Одной из солидных традиций в понимании прав человека является та, что идет от Г. Гроция и И. Канта и через идеологию Просвещения приходит в современный мир. С долей условности эту традицию можно назвать антропологической. В рамках антропологической традиции права человека основываются на человеческом разуме. Разум - это способность, которой человек отличается от животных, путем деятельностного самоопределения организовывать, упорядочивать и познавать природную, социальную и культурную действительность. Соответственно, права человека, с точки зрения антропологической традиции, представляют собой притязания разумного человека на свободу или основные правомочия на распоряжение своей жизнью, имуществом, безопасность, достойное существование. Иначе говоря, права человека - это требование личностью определенных действий со стороны других людей, общественных организаций, государства, которые бы обеспечивали условия для удовлетворения основных потребностей личности.

Как сказано в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. (один из нормативных актов Великой французской революции, вошел как преамбула в первую Конституцию Франции 1791 г.): Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другому. Таким образом, осуществление естественных прав каждого человека встречает лишь те границы, которые обеспечивают прочим членам общества пользование теми же самыми правами. Границы эти могут быть определены только законом

Права человека неотъемлемы от индивида, они внетерриториальны и вненациональны, существуют в индивидуальном и общественном нравственно-правовом сознании независимо от закрепления в нормативных актах. Права человека являются объектом международного правового регулирования. Если права человека закрепляются в законодательных актах государства, то они становятся правами гражданина данного государства. Нормы о правах человека являются конституционными. Так, гл. 2 Конституции Российской Федерации Права и свободы человека и гражданина является прямым перенесением норм международного права. Права человека в современном мире подразделяются на экономические, гражданские, культурные, экологические и информационные, а также на индивидуальные и коллективные права .

И, наконец, правовая мораль представляет собой нормы и принципы, которые регламентируют, охраняют и защищают основные права человека и гражданина в конкретных отраслях материального и процессуального права. Эти нормы и принципы частично закреплены в законодательных актах государства, а частично существуют в профессионально-нравственном сознании субъектов правового регулирования. Кроме норм и принципов правовая мораль включает в себя нравственно-правовые качества субъектов правового регулирования, нравственно-правовые понятия и оценки, понимание предназначения и смысла своей профессиональной деятельности. В понимаемой таким образом правовой морали основными являются понятия юридической справедливости, профессионального долга, совести, достоинства и чести. Профессиональная деятельность и общение сотрудников ОВД регулируются именно такими нормами правовой морали, а не общеморальными ограничениями, дозволениями и запретами. Правовая мораль является предметом профессиональной этики сотрудников ОВД, а также инструментом исследования острых нравственно-правовых проблем в деятельности сотрудников милиции. Не входя в подробное обсуждение этого вопроса, отметим, что структура профессиональной морали сотрудников ОВД совпадает со структурой обычной, неправовой морали.

Важно понять, что применение в профессиональной деятельности сотрудников ОВД чисто нравственных, а не нравственно-правовых критериев ведет к профессиональным ошибкам, невыполнению профессионального долга, злоупотреблению служебным положением и иным проявлениям профессионально-нравственной деформации. В нашей стране до сих пор и население, и средства массовой информации, и сами сотрудники милиции часто оценивают профессиональную деятельность сотрудников ОВД не нравственно-правовыми, а чисто нравственными нормами

Цель профессиональной деятельности сотрудников ОВД, как уже отмечалось, нравственно-правовая. Она заключается в охране и защите основных прав человека и гражданина, предотвращении и раскрытии преступлений против личности, общества и государства

Цель профессиональной деятельности сотрудников ОВД определяет ее содержание, которое также является нравственно-правовым. Это содержание заключается в достижении юридической справедливости. Напомним, что современное понимание справедливости включает в себя, во-первых, равенство прав и обязанностей личностей; во-вторых, равенство граждан перед законом; в-третьих, адекватное наказание за преступление против жизни, свободы, имущества личности, безопасности общества и государства.

Так, содержанием профессиональной деятельности следователей органов внутренних дел является производство предварительного следствия по уголовным делам, что включает в себя осуществление следственных и иных действий. Напомним, что под следственными действиями понимается предусмотренная уголовно-процессуальным законом и обеспеченная мерами процессуального принуждения совокупность операций и приемов, осуществляемых при расследовании преступления в целях обнаружения, собирания, закрепления и проверки доказательств.). К иным процессуальным действиям относятся: задержание подозреваемого в совершении преступления, истребование от учреждений, должностных лиц или граждан документов и предметов, которые имеют значение для дела, получение доказательств, которые по своей инициативе предоставили участники процесса, граждане, учреждения или организации.

Нравственно-правовые нормы регулируют процесс общения участников уголовного процесса, которое часто бывает конфликтным. Нравственно-правовые дозволения, ограничения и запреты направлены на соблюдение прав всех участников уголовного процесса, они определяют круг их обязанностей, а также ограждают честь и достоинство потерпевшего, подозреваемого, свидетеля.

Собственно правовые и организационно-управленческие нормы (они обязательно закреплены в законах) определяют технологию, то есть способ осуществления профессиональной деятельности сотрудниками всех подразделений ОВД. Такие нормы являются средством для достижения профессиональных целей. Так, в гл. 11 УПК РСФСР определен порядок предъявления обвинения и допроса обвиняемого; в гл. 12 - порядок допроса свидетеля и потерпевшего; в гл. 13 - порядок проведения очной ставки и предъявления для опознания; в гл. 14 - порядок проведения выемки, обыска, наложения ареста на имущество; в гл. 15 - порядок проведения осмотра и освидетельствования; в гл. 16 - порядок производства экспертизы; в ст. 183 - порядок производства следственного эксперимента. Организационно-управленческие нормы, кроме этого, определяют структуру основных подразделений органов внутренних дел, порядок приема сотрудников на службу и увольнения с нее, порядок прохождения службы, подготовки к службе, порядок оплаты труда, предоставления отпусков и социальных льгот, гарантий социальной и правовой защищенности сотрудников, контроль за деятельностью основных подразделений ОВД, а также финансирование и материально-техническое обеспечение этой деятельности (См.: разд. II, V, VI, VII, ст. 37, 38 федерального закона О милиции; ст. 13, 16, 18, 19, 20, 21, 22 федерального закона Об оперативно-розыскной деятельности).

И наконец, собственно нравственные нормы в профессиональной деятельности сотрудников ОВД имеют весьма ограниченную сферу применения. Во-первых, нравственные (или безнравственные) нормы определяют личную мотивацию поступления на службу в органы внутренних дел. Во-вторых, нравственные (или безнравственные) нормы определяют отношения сотрудников милиции в служебных коллективах. Рассмотрению таких нравственных отношений и норм будет специально посвящена гл. 8 нашего курса. В-третьих, нравственные нормы с неизбежностью всплывают в общении сотрудника милиции с гражданами различных категорий, в том числе с участниками уголовного процесса. Ведь и сам следователь, и подозреваемый, и обвиняемый, и свидетель - это, в первую очередь, живые люди с их пристрастиями, симпатиями и антипатиями, а главное, с их особенными интересами. Здесь важно понять, что одним из критериев профессиональной культуры сотрудника ОВД является умение руководствоваться в общении с участниками уголовного процесса нравственно-правовыми нормами, а возникающие нравственные отношения и конфликты либо затушевывать, либо ставить на службу делу.

Вопросы классификации нравственно-правовых норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД, их практического использования, возникающих при этом проблемах и нравственных конфликтах, будут специально рассматриваться в следующей главе. В этой главе нам важно было выявить общее соотношение нравственно-правовых, правовых, моральных и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников милиции.

В заключение отметим, что особенности отечественного правосознания и правовой культуры пока что мало способствуют четкому разделению правовых, моральных, нравственно-правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД, а также оценке этой деятельности по нравственно-правовым критериям. К числу таких особенностей следует отнести приоритет защиты общих интересов, общего дела в ущерб интересам личности (что ведет к слабости правового регулирования и экспансии регулирования морального), правовой нигилизм (он традиционно присущ русскому правосознанию), слабость структур гражданского общества в современной России

Заключение

Проблемы гносеологии в современном познании, занимают ведущее место в философии. Это обусловлено тем, что сами проблемы сущности наших знаний в их соотношении с объективным положением вещей являются проблемами философскими и ничьими иными. Нет, не было и не может быть никакой другой науки, кроме философии, которая смогла бы сопоставить природу наших знаний с теми предметами и явлениями, которые зафиксированы в них, в наших знаниях. Ведь природа наших знаний - духовна; она с предметами и явлениями связана на столько опосредствованно, что свести их, знания, к уровню самих предметов и явлений не возможно ни экспериментально, ни теоретически. Дух и материя на столько далеки друг от друга, между ними существует такая бездна, которую никаким образом нельзя преодолеть науковообразными кирпичиками или перелазами. Только философия позволяет "перепрыгнуть" через эту бездну: от духа - до материи и от материи - к духу. Это во-первых. А во-вторых, философия как бы осознаёт исключительность своего положения и неизменно, на протяжении всей истории своего существования, уделяет проблемам познания первостепенное внимание. Постоянно существовали и до сих пор существуют философы и философские школы, которые считают, что у философии нет никаких других проблем, кроме проблем гносеологии. В их творчестве все проблемы философии сводятся к гносеологии или рассматриваются только сквозь призму гносеологии. Даже марксизм, который пытается охватить и свести в систему абсолютно все проблемы мировоззрения, и тот считает, что гносеология - это только "другая сторона основного вопроса философии"(Энгельс). Правда, есть такие философы, которые игнорируют проблемы гносеологии по мотивам невозможности решения её проблем или же по мотивам "не философичности" самой гносеологии. Но, мотивируя исключение гносеологии из области философского исследования, давая ей свою оценку, философы уже занимаются гносеологией. К тому же, излагая свои взгляды по тому или иному философскому вопросу, философ обязательно аргументирует истинность своих высказываний. А "истинность" - это уже гносеологическая (и никакая другая!) философская проблема. Следовательно, повторимся, проблемы гносеологии всегда занимают центральное место в философии вообще, а не только в отдельной философской школе или в творчестве отдельного философа.

Главным идеологическим фактор кризиса современнй философии были, поистине, революционные успехи научных знаний. Своими открытиями наука властно вторгалась в проблемы философских спекуляций и давала своё, отличное от философии, решение.

В отличие от философии наука или основывала свои теории на достоверных фактах или же последующими фактами подтверждала истинность своих теорий. Так, например, от Аристотеля до философии вплоть до Гегеля включительно в натурфилософских концепциях настойчиво проводилась динамическая теория, признающая движущей силой в природе некие нематериальные, динамические силы. Но в новых условиях эта натурфилософская концепция потерпела крах.

Не смотря на диаметрально противоположные выводы философов о сущности гносеологии, о методах и достоверности человеческого познания сама философия внесла значительный научный вклад в научное изучение сознания, сущности познания и содержания человеческих знаний. Чисто философским образом, размышляя о проблемах познания, Платон сделал великое даже по меркам современных знаний открытие о трехсоставности (Разум, Чувства, Воля) психики человека; Аристотель - об общественной сущности человека; Рене Декарт - на триста лет до академика Ивана Петровича Павлова выявил у человека и животных условные и безусловные рефлексы; Джон Локк - положил начало детской психологии... И всё это без учёта того, что философия всегда выступала в роли синтезатора всех добытых человечеством знания и всегда была для учёных указующим лучом в потёмках научных поисков. В современных условиях философские выводы в области гносеологии можно обосновать рядом неопровержимых научных достижений. За последние десятилетия логики, психологи, биологи, эволюционисты и много других учёных дали решение ряда тех проблем, которые веками считались уделом философов. Возникло ряд публицакий, в которых проблемы гносеологии решаются совместными усилиями учёных и философов. В этом русле появились принципиально новые по содержанию гносеологические концепции, главное место среди которых занимает эволюционнная гносеология (эволюционная эпистемология, эволюционная теория познания).

В современной философии существует так же классические и неклассические этапы познания, которые лежат в сфере наших научных интересов, и которые будут исследоваться в дальнейшем.

Список литературы

1.Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М., 2008.

.Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 2007.

.Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. Москва; СПб., 2000.

.Ахутин А.В. Познание и экзистенция: к истории истоков научного познания // Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск, 2006

.Бахтин М.М. К философским основам гуманитарных наук // Собр. соч.: В 7 т. Т.5.-М., 2006.

.Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. - М., 2001.

.Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. М., 2000.

.Визгин В.П. Научный текст и его интерпретация // Методологические проблемы историко-научных исследований. М., 2002.

.Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 2001.

.Гадамер Г.-Г. Истина и метод. -М., 1989.

.Губман Б.Л. Смысл истории: очерки современных западных концепций.-М., 2001.

..

.Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема познания в философии. -М., 2005.

.Декарт Р. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1989.

.Дильтей В. Наброски к критике исторического разума / Сокращенный пер. с нем. А.П. Огурцова // Вопросы философии 2008.- №4.

.Деррида Ж. Из ряда вон выходящее. Проблема метода /У Хрестоматия по истории философии: Учебное пособие для вузов. Ч. 2. М., 2004.

.Деррида Ж. Письмо и различие. СПб., 2000.

.Зинченко В.П. Работа понимания // Психологическая наука и образование.- 2007-№3.

.Зонтаг С. Мысль как страсть. М., 2007.

.Ильин В.В. Особенности законов наук // Проблема закона в общественных науках. М., 2009

.Ильин В.В., Калинкин А.Т. Природа науки: Гносеологический анализ. М., 1995.

.Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 2003.

.Кант И. Критика способности суждения. М., 2004.

.Кассирер Э. Познание и действительность. СПб., 1992.

.Кедров Б.М. Классификация наук. Кн.2. М., 1995. .

.Коршунов А.М., Мантатов В.В. Диалектика социального познания. -М., 2008.

.Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология Н Сочинения 2-е изд-Т.З. -.

.Махлин В. Л. Я и Другой: к истории диалогического принципа в философии 20 века. М., 2007.

.Микешина Л. А. Философия познания. М., 2002.

.Митина С.И. Становление проблематики смысла в гуманитарном знании. Саранск, 2008.

.Останина О.А. Проблема субъективного в историческом познании. Автореферат на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 2008.

.Ракитов А.И. Историческое познание. М., 2002.

.Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. Киев, 2007.

.Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.-Т.4.-СПб., 2007.

.Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 2005.

.Розов М.А. Проблемы эмпирического анализа научного знания. -Новосибирск, 1996.

.Структура и развитие науки. М., 2008.

.Уайт Л.А. История, эволюционизм и функционализм как три типа интерпретации

.Цинцадзе Г.И. Метод понимания в философии и проблема человека. Тбилиси, 1995.

.Шаповалов В. Ф. Основы философии. От классики к современности: Учеб. пособие для вузов. - М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999

.Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 2001.