Роль религиозного фактора в общественно-политической жизни стран Северной Африки

Роль религиозного фактора в общественно-политической жизни стран Северной Африки

Духовную и культурную основу подавляющей части населения стран Северной Африки в течение веков формировал ислам. Наряду с элементами и базовыми принципами европейского права Коран и законы шариата определяют правовые нормы, которые в большей или меньшей степени являются составными частями многих конституционных актов и положений стран региона.

Опыт и практика независимого развития стран Северной Африки придали религиозному фактору новое значение, сделав его одним из важнейших компонентов внутриполитического развития, неотъемлемой частью процесса формирования имиджа политических деятелей.

В Тунисе и Алжире в силу исторических особенностей развития этих стран произошло отделение светской власти от ведущей религии – ислама. В Марокко, несмотря на то, что король – верховный правитель и в то же время высшее духовное лицо – прямой потомок пророка Мухаммеда, так же, как в Алжире и Тунисе, доминанта светской власти очевидна.

Вместе с тем ислам во всех арабских странах Африки провозглашен государственной религией, глава государства лично демонстрирует свое полное уважение нормам морали, канонам ислама, в частности, принимает участие в богослужении в главной мечети по праздникам и т.д. Но на практике официальный статус ислама поддерживается в разных странах по-разному, в зависимости от особенностей политического курса и характера режима.

В Алжире в 70-х годах во всех государственных учреждениях, учебных и других заведениях, на промышленных предприятиях в обязательном порядке были выделены и оборудованы специальные помещения для молитв. Было создано министерство исламского образования и религии. Партийно-государственные органы пропагандировали через средства массовой информации основы ислама как религии и исламской морали, а вместе с ними – классический литературный арабский язык. В проведении таких мероприятий правящий режим видел средство национальной консолидации в стране, где пятую часть населения составляют кабилы и другие берберские народности.

В Тунисе либерально-авторитарный режим Бургибы, а затем и его преемника бен Али последовательно проводит политику секуляризации и модернизации ислама. В 1956 г. законодательно ликвидируется система шариатских судов и запрещено многоженство. В 1958 г. была секуляризована система образования, в средних школах отменяется преподавание религиозных предметов. Мусульманский университет аз-Зитуна преобразовали в факультет богословия и религиозных наук в составе созданного в то время Тунисского государственного университета. В школах и государственных учреждениях предписывалось ношение европейской одежды, осуждалось ношение хиджаба (чадры).

Повсеместно государственная власть стремилась контролировать исламское духовенство и исламское образование. Поставив под свой контроль хабусы, тунисское государство взяло на содержание исламское духовенство. В 1962 г. все главные мечети были разделены на четыре категории, в зависимости от которых определялся штат духовенства и размер жалованья. Цель преобразований заключалась не столько в ускоренном создании новой исламской элиты, сколько в образовании особого слоя государственных служащих – улемов, не только лояльных режиму, но и активно пропагандирующих его установки с минаретов мечети.

Для осуществления подобной цели в Алжире было открыто более двух десятков исламских институтов, а при Алжирском университете в 1970 г. – факультет мусульманского права и центр шариатских исследований. От преподавателей и студентов этих учебных заведений, как и от всего исламского духовенства, руководители государства на протяжении трех десятилетий постоянно требовали всемерной поддержки в проведении правительственного политического курса.

Важнейшей составной частью концепции алжирской самобытности стал ислам, представлявший в то же время самостоятельный фактор социальной реальности. Правящие режимы рассматривали мусульманскую религию как существенный фактор преобразований в обществе наряду с революционными догматами, как средство мобилизации масс на решение конкретных проблем. В дальнейшем ислам стал служить законодательным и идейно-мировоззренческим фундаментом проводимых преобразований. Так, традиционный лозунг – джихад был преобразован алжирскими правителями в «производственный джихад», призывающий к совместной хозяйственно-производственной деятельности на благо общества. Осуществляя «социалистические» преобразования, правящий режим стремился донести до народа, что они отнюдь не противоречат исламу. Президент Хуари Бумедьен неоднократно подчеркивал, что «ислам по своему духу не противоречит социализму, так как он является религией единства, справедливости, равенства и гарантирует равные возможности для всех». Построение алжирского социализма отождествлялось с расцветом мусульманских ценностей, которые идеологи трактовали как «основополагающую составную часть самобытности алжирского народа».

Развивая эту мысль, алжирский теолог К.Маммери писал, что ислам и социализм являются «двумя основами алжирского режима». Сопоставляя и анализируя основные положения алжирской конституции и Национальной хартии, он утверждал, что «социализм и ислам великолепно совмещаются, … существует гармония между этой религией и обществом социалистического типа».

В обновленной конституции Алжира 1989 г. религии уделяется возросшее внимание. В преамбуле говорится, что «Алжир – земля ислама», а сама конституция, предусматривавшая создание Высшего исламского совета при президенте республики, признавала и ограждала «собственность религиозных общин и различных религиозных фондов». Усиление роли религии, и до того являвшейся важным компонентом идеологической концепции алжирских правящих кругов, объясняется стремлением нового руководства как бы выправить «левый уклон» в идеологической платформе предшествующих правителей.

Оно, используя некоторые положения ислама, стремилось придать политической власти миссию исполнителя высшей воли и таким образом воздействовать на сознание населения, чтобы привлечь его к участию в выполнении поставленных задач, в реализации алжирской модели общественного устройства, создании новой социально-политической системы.

В 80–90-е годы происходившие в мире перемены (распался СССР, прекратилось противостояние двух великих держав) затронули и арабские государства. Пришедшие к власти политики стремились разрешить социально-экономические, политические противоречия, вывести свои страны из кризиса. Однако проводившиеся демократические реформы и модернизация по многим причинам не могли принести быстрых положительных результатов. Изменения традиционной формы бытия, углубление различных общественных противоречий связывались в сознании широких малоимущих слоев населения с экономической и культурной экспансией Запада, порождая неприятие «порочной» западной идеологии и культуры. Непродуманная деятельность политического руководства, нерешенность многих социально-экономических проблем привели к укреплению позиций радикальных исламистов, призывавших к свержению существующих «прозападных» режимов, «неверных» мусульманских политиков, к возрождению ислама и построению исламского государства по законам шариата. В сложившейся обстановке более понятными и близкими большинству населения оказались идеи представителей крайнего спектра исламистов, опиравшихся на коранические нормы и законы шариата. К тому же в условиях жесткого авторитарного правления радикальный исламизм оказался практически единственным оппозиционным правящему режиму движением, через которое можно было выразить недовольство своим положением и существующими порядками.

В разных арабских странах отношение властей к исламистам неоднозначно.

Политическая ситуация в Алжире, например, представляет непрерывную борьбу руководства страны с исламскими экстремистами. Ни конституционный запрет деятельности исламских группировок, ни попытки вести с ними переговоры, ни карательные операции властей против вооруженных отрядов экстремистов не подавили антиправительственные вооруженные движения.

Находящийся в настоящее время у власти в Алжире президент Бутефлика начал свою деятельность с принятия закона о «гражданском согласии», основная суть которого сводилась к реабилитации некоторых категорий бывших участников исламистских вооруженных формирований и взаимодействии с исламистскими партиями, признанными «умеренными». Несмотря на осуждение подобной политики как со стороны части радикальных исламистов, так и представителей демократического лагеря, положительным результатом ее проведения можно назвать самороспуск Исламской армии спасения (боевого крыла Исламского фронта спасения – запрещенной исламистской организации страны). Параллельно с проводимой президентом политикой гражданского согласия в Алжире начал формироваться антиинтегристский фронт. Его стремится создать ряд светских политических партий и общественных организаций. Их декларируемая цель – не допустить сползания страны к ситуации, когда внутреннюю обстановку в ней будут определять исламисты. Согласно точке зрения инициаторов создания антиинтегристского фронта, которых процитировала газета «Матэн», «многочисленные обещания Бутефлики о мире и возрождении экономики рискуют спровоцировать наступление периода социально-политической нестабильности». Эту ситуацию используют «усиленные амнистированными боевиками» исламисты, с тем чтобы «перегруппироваться на национальной политической сцене и предстать в виде альтернативы обанкротившейся власти».

В этих условиях (вооруженные исламские формирования продолжают свои акции, от которых страдает мирное население; исламские партии, представители двух из них входят в состав коалиционного правительства Алжира, усиливают давление на власти) президент Бутефлика идет на все большие уступки. Например, при формировании действующего правительства министром иностранных дел был назначен А.Белькадем, считающийся близким к запрещенным в Алжире «Братьям-мусульманам», но официально состоящий в ФНО, где примыкает к «миротворческому крылу», выступающему за всеобъемлющее политическое урегулирование внутриалжирского кризиса, в частности, реабилитацию ИФС и освобождение его лидеров. Группа «примирителей» внутри ФНО (Фронт национального освобождения) противостоит «терминаторам», проповедующим полное искоренение исламизма. Таким образом, можно говорить о том, что в правительстве не существует единого мнения в отношении исламистов. А в целом Бутефлику критикуют со всех сторон. Либералы и демократы недовольны тем, что они называют «заигрыванием» с исламистами, снижением эффективности действий алжирских силовых структур против радикалов, стремлением Бутефлики к монополизации власти. Легально действующие в стране исламистские партии подтверждают масштаб сделанных президентом уступок. Не остаются в стороне даже политические партии, входящие в правительственную коалицию. Многие из них выражают разочарование тем, что глава государства принимает важные решения без консультаций с ними. Недовольные политикой действующего президента полагают, что, по сути, изменений обстановки в стране не происходит, радикальные исламисты бесчинствуют, считая, что единственный действенный способ оказания давления на правительство – пролить как можно больше крови.

Более жесткой и последовательной политики в отношении исламских фундаменталистов придерживались марокканские монархи. Правящий режим при каждом удобном случае подчеркивает верность принципам ислама. Государство вмешивается в религиозные дела, что выражается в монопольном праве властей на интерпретацию ислама, а также контроле над текстами проповедей. Средства массовой информации во многом трактуют ислам с выгодной для власти позиции. На исламе основана этатистская конструкция Марокко. Для государства характерна довольно широкая интерпретация Корана.

В течение 80-х годов король Хасан II предпринял ряд мер, направленных на обеспечение поддержки режима со стороны официального духовенства. В феврале 1980 г. монарх создал Высший совет улемов, в функции которого входит распространение традиций «классического» ислама, борьба со всевозможными подрывными течениями, религиозная поддержка всех акций властей, решение принципиальных вопросов теологического характера. Король разрешил региональным советам улемов иметь свой бюджет, их представителям работать в государственных учреждениях, заниматься пропагандистской деятельностью, приглашать улемов из других мусульманских стран; было увеличено число и объем передач религиозного характера на радио и телевидении, назначены стипендии студентам-богословам для получения религиозного образования в мусульманских университетах стран Ближнего и Среднего Востока. Правительство расширило сеть высших исламских учебных заведений. Иными словами, правящий режим проводил «исламизацию сверху».

Примерно с 1993 г. власти в Марокко взяли курс на неконфронтационное сосуществование с исламистами. В результате амнистии, проведенной в 1994 г., свыше 100 исламистов были выпущены на свободу и получили разрешение вернуться из эмиграции. Утверждают, что в этот период существовала особая инструкция избегать любых столкновений с исламистами.

Политика властей имеет целью выбить почву из-под ног у исламистов и самим частично занять их позиции. Некоторые университеты пользуются покровительством монарха, в них созданы отделения исламских исследований. Государство оказывает всемерную помощь кораническим школам. Власти поощряют печатание проповедей периодическими изданиями.

Говоря о соблюдении предписаний мусульманской морали, Хасан II отмечал: «Самое худшее из бедствий, которое угрожает современной цивилизации – это пренебрежение моралью».

По государственному устройству Марокко – «конституционная демократическая и социальная» монархия. В одних случаях ее называют теократической и абсолютистской, в других – парламентской и демократической. Тем не менее бесспорным является тот факт, что королевская власть играет первостепенную роль в социально-экономической и политической жизни страны.

В Марокко сильна традиция абсолютизма, что подтверждают слова Хасана II: «… Ислам запрещает мне создавать конституционную монархию, в которой король передал бы все свои полномочия и царствовал не правя».

Сталкиваясь с проблемой подъема движений политического ислама, король Хасан II имел определенные преимущества по сравнению с другими главами арабских государств, т.к. являлся прямым потомком Пророка через его племянника имама Хасана бен Али. Монархи имеют титулы «Наместник Бога на земле» и «Повелитель верующих», что поднимает их авторитет среди подданных.

Из-за опасения вызвать сопротивление структур мусульманского общества в Марокко никогда не предпринимались попытки проведения светских реформ в системе образования, как это было в Алжире и Тунисе.

Одну из причин распространения исламизма Хасан II видел в низком уровне грамотности населения. В январе 1992 г. в интервью французской газете «Фигаро» он сказал: «… Необходимо заставлять лучше учить арабский язык, так как он является языком Корана. Мусульманин, который плохо знает арабский язык, вынужден обращаться к переводчику – мулле, который, прикрываясь Кораном и Пророком, может говорить что угодно. Я убежден, что если бы каждый мусульманин мог непосредственно читать Коран, было бы меньше исламистов». По его мнению, лучшим способом борьбы с исламизмом является «свобода и хорошее образование». Такого же мнения придерживается новый король Марокко Мохаммед VI, видящий основу исламского фундаментализма в «жестокости и невежестве», которые необходимо искоренять.

Ислам всегда играл существенную роль в политической системе Марокко. Его значение в современном марокканском обществе двояко. С одной стороны, ислам способствует усилению позиций режима, укреплению системы органов государственной власти, с другой – противостоит им. Последнее обстоятельство связывают со стремлением монархии монополизировать не только светскую, но и духовную власть, что приводит к значительной радикализации некоторых мусульманских деятелей.

Возникавшие исламские организации сначала пользовались благосклонным отношением со стороны режима, так как их тактические цели совпадали с интересами двора: фундаменталисты выдвигали лозунги борьбы с сионизмом, марксизмом, левыми профсоюзами, антимонархически настроенными представителями интеллигенции. По заявлению одного из лидеров Ассоциации исламской молодежи, его организация была создана для «ликвидации влияния политических и интеллектуальных деятелей, являвшихся врагами ислама». Однако по мере выдвижения исламскими организациями политических требований, затрагивавших устои государственного устройства, они начали подвергаться суровым преследованиям. Власти были вынуждены для борьбы с исламистами использовать силу.

Исторически в Марокко сложился ряд факторов, препятствующих развитию исламизма. Это, во-первых, сильная структуризация религии, которой власти отводят только культурную и общеобразовательную роль. Во-вторых, наличие в стране сект марабутов, не допускающих иных интерпретаций ислама, кроме традиционной. В-третьих, развитие радикального исламизма сдерживается благодаря особой роли монарха, являющегося духовным лидером марокканцев.

В Тунисе росту радикального ислама препятствовал жесткий контроль со стороны государства. С первых дней самостоятельного существования правительство приняло меры, направленные на ослабление позиций мусульманского духовенства, которое на протяжении всей истории национально-освободительного движения находилось в оппозиции к Новому Дустуру. Расходы культа стали оплачиваться государством. Была реорганизована вся система традиционного религиозного образования – ликвидированы куттабы и современные коранические школы.

Однако влияние исламского движения постепенно росло, особенно среди традиционных слоев мелкой буржуазии, студенчества, части интеллигенции. Они выступали против «вестернизации», отождествляемой ими с прозападным курсом правительства Бургибы. В обращении к фундаментальным ценностям ислама многие из них видели опору в борьбе с социальными недугами.

Рост фундаменталистского движения и расширение его деятельности привели к тому, что правящие круги резко осудили «меньшинство, которое использует ислам как предлог для распространения анархии и кощунственной спекуляции на религиозных принципах». В прессе подчеркивалось, что цели и деятельность Движения исламского направления (основное движение исламских фундаменталистов в Тунисе в 80-е годы) противоречат истинному исламу. Проправительственные газеты призывали народ защитить национальные завоевания и отразить происки террористических сил, прикрывающихся исламскими лозунгами. Была проведена серия арестов, в результате движение было обезглавлено – все его видные деятели приговорены к различным срокам тюремного заключения.

Правительство страны в своей пропаганде постоянно подчеркивало, что основные принципы доктрины правящей партии (Социалистической дустуровской партии) не только не противоречат, но полностью соответствуют положениям ислама. Были предприняты и конкретные шаги, призванные подчеркнуть возрастающую роль ислама в стране (увеличение числа часов на преподавание религии и введение дополнительных религиозных дисциплин, регулярные передачи на религиозные темы по радио и телевидению, строительство новых мечетей, ежегодные конференции и семинары по вопросам ислама и т.д.).

Правящие круги стремились привлечь на свою сторону верхушку мусульманского духовенства. С этой целью в 1980 г. при СДП была создана Комиссия по вопросам мусульманской идеологии и религиозным делам, куда наряду с представителями партийно-правительственных кругов вошли высшие религиозные авторитеты вместе с главным муфтием республики. В правительстве была учреждена должность служителя культа при премьер-министре, служителям культа значительно повышено жалованье. В мае 1987 г. по распоряжению Бургибы был создан Высший исламский совет, состоявший из десяти человек, под председательством главного муфтия.

Новый президент Бен Али, пришедший к власти в ноябре 1987 г., в отношении фундаменталистов остался на позициях прежнего руководства. Хотя и был издан декрет о помиловании значительной части исламистов – членов Движения исламского направления и Партии исламского освобождения.

Руководство Туниса придерживается позиции, состоящей в том, что жесткий контроль и здоровая экономика могут сдерживать экстремистские движения, стремящиеся силой навязать исламские законы. Исламистская оппозиция поставлена вне закона. Президента Зин аль-Абидина Бен Али поддерживают сильная и вездесущая полиция, лояльная пресса и конституция, закрепляющая за его партией постоянную власть. Священнослужители в стране подотчетны министерству по делам религии, и их еженедельные проповеди контролируются.

Часть тунисцев, так же как и многие дипломаты, считает, что правительство преувеличивает исламскую угрозу, чтобы оправдать свою авторитарную власть и не позволить открыто действовать законным оппонентам, осуждающим коррупцию в высших эшелонах власти.

«Тунисский опыт показывает, – как утверждает сотрудник «Монд дипломатик», – что президент Бен Али и его правительство не терпят оппозицию ни в какой форме. Исламистская угроза, о которой они упоминают, на деле – лишь предлог для того, чтобы обречь на молчание любого индивидуума, группу лиц или газету, заподозренных в малейших поползновениях к оппозиции власти». Президент делает все, чтобы выглядеть «защитником отечества и религии».

Постоянно подчеркиваемая в повседневной деятельности Бен Али его приверженность исламу, мусульманским ценностям и традициям, поддержка существующих в стране религиозных институтов одобрительно воспринимаются не только духовенством, но и основной массой населения.

Бен Али, утверждая «демократию» через консолидацию различных политических сил, сделал все, чтобы фундаменталисты «выпали» из развивавшегося в стране политического процесса. Было запрещено фундаменталистское движение «Нахда». Бен Али выдвинул лозунг: «Мы все защитники ислама и мы вместе против тех, кто пытается его монополизировать», мы за «религию для всех». Мечети для Аллаха, никому не позволено их использовать во имя политики, государство должно уважать ислам, не теряя в этом вопросе своей нейтральности. Оно поддерживает религию и помогает ей. Религиозные организации, стоящие вне политики, занимаются преподаванием основ подлинного ислама, издают школьные учебники и книги для детей – такова, вкратце, позиция президента Туниса.

Политика Бен Али по отношению к исламу в Тунисе учитывает, во-первых, мусульманский характер страны, во-вторых, проводит политику «контролируемого ислама». Президент усилил значение Высшего исламского совета. За время его правления было построено более тысячи мечетей. В стране поощряется изучение Корана, для лучших знатоков которого учреждены президентские премии. Благодаря этим мероприятиям ислам утверждается не связанным с политикой. Таким образом, «руководители Туниса, с одной стороны, старались использовать антиисламские настроения некоторой части либеральной оппозиции, одновременно поощряя внутренние разлады в самом исламском движении, а с другой, – заимствуют части их лозунгов, привлекая на свою сторону некоторых критически настроенных религиозных деятелей».

Известный французский исследователь О.Роу следующим образом характеризует влияние религиозного фактора на политическое развитие: «… Ислам с самого момента своего появления был тесно связан с политикой… Тем не менее современные оппозиционные исламские движения имеют особый характер: ислам больше стал политической идеологией, чем религией…».

После явного провала панарабизма и арабского социализма арабы в общем оказались перед выбором между двумя идеологиями: исламским фундаментализмом и либеральной демократией. В странах, где пробовали пойти по пути плюралистической демократии, исламские фундаменталисты воспользовались большей свободой выражения взглядов и проведением выборов для укрепления своей силы и соперничества с властями. Длительная неспособность арабских режимов удовлетворить основные нужды своих народов создала благоприятную почву для этой идеологии.

Большая или меньшая значимость исламского компонента и его влияния на политическую систему определяется не только «традиционалистским» или «модернистским» курсом противоборствующих политических направлений, а и официальной идеологией государства. От умения политических лидеров создать благоприятную обстановку для дальнейшего развития нации и, соответственно, обуздать экстремистов зависит дальнейшая судьба региона.

Религия, представляя неотъемлемую часть общества, его духовной жизни, оказывает непосредственное влияние на проводимую главами государств политику и, следовательно, является важным фактором формирования политической культуры правящей элиты. Умение лидера сочетать религиозные нормы с осуществляемыми демократическими преобразованиями и укреплении религиозного авторитета правящей элиты – важные условия политической стабильности общества.

религия политика ислам африка

Литература

1.   Африка: особенности политической культуры. – М., 1999, с. 85.

2.   Северная Африка: ислам и общество. – М., 1999, с. 5.

3.   Discours du president Boumedien. – Alger, 1970, с. 64.

4.   Mamery Kh. Reflexion sur la Conctitution algйrienne (de 22 novembre 1976). – Alger, 1979, с. 21.

5.   Сапронова М.А. Проблемы демократизации общественно-политической жизни Алжира (80–90-е гг.) и поиск национальной идентичности // Глобализация и поиски национальной идентичности в странах Востока. – М., 1999, с. 34.

6.   Компас, 18.05.2000, № 20.

7.   Новейшая история арабских стран Африки. – М., 1990.

8.   Компас, 13.03.1997, № 11, с. 53.

9.   Садок Шаабан. Тунис: путь к политическому плюрализму. Курс президента Зина аль-Абидина бен Али. – М., 1996, с. 84.

10. Комар В.И. Эволюция политических систем в некоторых странах Африки: исламизм, оппозиция и традиции (80–90-е гг.). – М., 1995, c. 52

Размещено на