Дворянство в России

ВВЕДЕНИЕ

Историческое исследование предполагает анализ письменных источников или их обзор. Следовательно, объект исследования - русское женское дворянство XVIII века и соответствующий ему предмет исследования - жизнь русского женского дворянства в письменных источниках нарративного характера.

Большая часть дневников, мемуаров и общественных статей имеют сведения о жизни высшего дворянства. Это неудивительно: ведение подобных биографических записей развивается при Петре Первом и получает распространение поначалу в высших кругах общества. Только в конце XVIII - начале XIX века тенденция составления дневников и подобных личных записей постепенно проникает в повседневную жизнь дворян, которые проживали не только в городах, но и в провинциях. Более того, большая часть записей создана во второй половине XVIII века.

В дневнике монахини Наталии Борисовны Долгоруковой (до этого - княгини) есть отрывок, где отмечена причина создания дневника - просьба некоего человека, к которому непосредственно обращено повествование. С одной стороны, Наталья Борисовна не видит в заведении дневника ничего оригинального, но, с другой стороны, она пишет по просьбе кого-то извне - свидетельство того, что практика составления личных записей имеет оттенок "моды" или необходимости, но не привычного занятия. Однако эта практика продолжала широко распространяться, потому что люди хотели оставить после себя какую-либо память о своей жизни (об этом тоже указано в дневнике Долгоруковой: «Чтобы по себе оставила на память журнал, что мне случилось в жизни моей достойно памяти и каким средством я жизнь прожила»).

Это положение также означает еще одну существенную особенность дневников - они, как правило, записывались, когда автор был в зрелом возрасте. Другими словами, понятие "дневник" в понимании нашего времени и XX века как "постоянное ведение записей о происходящих событиях в жизни" неуместно. Поэтому дворяне очень четко и точно дали название своим трудам - "Записки", в которых пытались описать всю свою жизнь, не записывая события сразу, а, скорее, вспоминая. В. Н. Головина даже отмечает: «Я справедливо не признаю в себе никакого особого таланта и не могу писать мемуаров: они были бы недостаточно интересны, а потому мои записки можно назвать просто воспоминаниями, которые для меня очень дороги и часто занимают мои мысли. Сравнение прошлого с настоящим бывает для нас иногда очень полезно; прошлое есть как бы счетная книжка, к которой нужно часто обращаться для того, чтобы иметь правильное понятие о настоящем и уверенность в будущем».

Дневники могли писать целыми семьями, со временем это перерастало в традицию ведения хроник. Так, после смерти автора его родственник указывал, кто писал записи до него ("писала сие") и дату смерти и место погребения прежнего автора. Активное участие в введении семейных хроник принимали женщины. Внимание уделялось, прежде всего, рождению детей, подаркам от императорской семьи и присвоение нового звания; смерти родственников и путешествиям.

Примечательно, что, помимо записей, заметок и мемуаров в моей работе используются сведения из духовных грамот женщин, а также данные из Манифеста против роскоши 1775 года, необходимые для дополнения практическим материалом, то есть информацией, которая получена из документов, широко используемых в практике дворянского общества.

Таким образом, обозначив объект и предмет исследования, а также отметив временные рамки и особенности источниковедческой базы, необходимо указать цель - обозначить и описать методом анализа нарративных письменных источников основные и наиболее явные аспекты жизни русских дворянок в XVIII веке. Отсюда вытекают задачи:

. Выделение сфер жизни, описание которых можно найти в используемых источниках;

. Общая характеристика этих сфер;

. Указание их особенностей (если таковые имеются).

В исследовании используется минимум информации из трудов других исследователей, так как, в основном, к данной теме обращались культурологи и деятели искусства, которые использовали данные источников для выполнения практических задач (например, актерская игра роли дворянина). Примечательно, однако, что данная тема уже освещалась журналистами и писателями XIX века в периодических изданиях «Исторический вестник» и «Русский архив». В них собраны как источники - дневники, записи, путеводители, манифесты, духовные, письма и т. д., так и статьи, которые содержат описание биографии автора источника и цитирование самого источника (иногда целиком) без какого-либо анализа. Поэтому эти статьи можно считать фактически публикацией источников и лишь начальным уровнем целенаправленного исследования.

Исследователи XIX и XX веков уделяли большое внимание конкретным проблемам русского быта, экономики, повседневной жизни населения. В своих трудах они только отчасти, насколько позволяли им рамки выбранной темы затрагивали проблему жизни русских женщин. К таким работам можно отнести, например, А. Смирнова «Очерки семейных отношений» или В. Фуке «О сводных браках в историческом отношении». Стоит отметить, что четкого разделения на жизнь дворянок, крестьянок, купеческих женщин не наблюдается.

Своеобразный подход к данной проблеме находят культурологи, филологи, литературоведы. Анализируя данные художественной литературы, проводя параллели между поведением героев, биографиями авторов они пытаются выявить какие-либо закономерности и характеристики в поведении дворян, образе их жизни, ее отдельных аспектах. Таким подходом пользуется искусствовед О. С. Муравьева в своем довольно популярном труде «Как воспитывали русского дворянина», где она выявляет некоторые черты дворянского воспитания у русских, анализируя произведения А. С. Пушкина,

Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. А. Блока и др. Другие, более реалистичные, источники отодвигаются на второй план, что придает труду теоретический, нежели научный характер.

Огромную работу и в определенной степени новаторскую проделала Н. Л. Пушкарева. Во-первых, ее труды посвящены именно теме образа русской женщины и гендерной теории в историческом и антропологическом аспектах: «Женщины Древней Руси» (1989), «Женщины России и Европы на пороге Нового времени» (1996), «Частная жизнь женщины в доиндустриальной России. X - начало XIX в. Невеста, жена, любовница» (1997), «Гендерная теория и историческое знание» (2007). Во-вторых, ее исследования - результат обобщения огромной источниковедческой базы, включавшей и наблюдения иностранных путешественников в России (С. Коллинз, Я. Стрейтс, Г. Шлейссингер, И. Давид), и данные Российского Государственного исторического архива (РГИА), Российского этнографического музея (РЭМ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), и законодательные акты касаемо петровских и екатерининских преобразований в полном собрании законов (ПСЗ), и дневники самих дворян (сборник «Русский быт»), переписки («Из переписи помещика с крестьянами»). Исследования позволяют не только проследить развитие гендерных отношений в русском обществе и их специфику, но и сравнить жизнь и обычаи дворянок, мещанок, крестьянок. Конечно, большое значение имеет брачное устройство, материнство, женское образование, повседневный быт.

ГЛАВА 1. НРАВЫ И ПОВЕДЕНИЕ ДВОРЯН

В ряде источников отмечается (в некоторых - подробно описывается) гибельное нравственное состояние дворян: алчность, сластолюбие, умение льстить и склонность к обману ради денег и чинов. Переориентировка на западные государственное устройство и образ жизни в ходе активных реформ петровской эпохи в определенной мере изменила и систему ценностей российского общества в целом (не учитывая профессиональных, гендерных, сословных разграничений).

М. Щербатов подробно описывает регресс нравов дворянских жен, который начался вследствие преобразований Петра I и продолжался до современных автору дней, а именно 1790-х годов. Как он говорит, до петровской эпохи женщины имели нрав кроткий и "содержались невольницами в домах своих", "были отделены от сообщения мужчин"; учреждение ассамблей и других публичных мероприятий, где женщины могли наравне с мужчинами "при увеселениях присутствовать", введение нового стиля одежды (более открытого типа) дали дворянкам (особенно высшего "ранга") массу возможностей "показать себя", создать новый уровень межличностных и межполовых отношений. Такая резкая перемена повседневной жизни женщин, по мнению М. Щербатова, вызвала кризис брака, разврат, стремление к роскоши. Примечательно, что «приятно было пользоваться женскому полу всеми удобствами общества, украшать себя одеяниями и уборами». Кроме М. Щербатова это отмечал также и Н. И. Костомаров в своем труде "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей": женщины безропотно и даже с радостью принимали все нововведения.

Подобные сведения можно найти и в записях Наталии Долгоруковой. Она рассуждает по поводу соответствия истинного счастья с положением в обществе и материальным благополучием и приходит к выводу, что «не всегда бывают счастливы благородно рожденные, а подлость рождается в великих людях, которые знатные чины и богатство получают». Также она проводит сравнение между нравами девушек времени своего детства и зрелых лет: фразы «тогда можно было не так мыкатца, как в нынешний век» и «я не имела такой привычки, чтоб сегодня любить одного, а завтра другого... в нынешний век такая мода» подтверждают постепенный упадок нравственного поведения среди молодых людей XVIII века.

§1. Брак

В XVIII веке в устройстве брака произошел переворот. Изменилась и роль царской (затем императорской) фамилии в устройстве браков, и сами свадебные церемонии и брачные таинства, и роль женщины в семье.

Изменения подробно описывает М. Щербатов. Во-первых, он выделяет такое явление, как развод: «Другие за малое что разрушают собою церковью заключенный брак, и не только не стыдятся, но и хвалятся сим поступком». Далее, М. Щербатов связывает появление разводов с кризисом хранения святости брака и с упадком влияния церкви на свершение брачных таинств. Первый развод «не церковным порядком, но гражданским сужен». Петр Алексеевич Апраксин был посажен под стражу и долго там содержался, в то время как его жена, графиня Апраксина, взяла указную, по которой получала часть от имения подсудимого и прежний, до замужества, титул княжны Голицыной. В других источниках развод не приводился, однако в хронике Бельских-Строгановых есть известие, что брак не был единственным: по смерти мужа вдова могла снова выйти замуж, впрочем, подобное уже встречалось в России XVII века.

Во-вторых, уже с раннего возраста дворянки участвовали в светских мероприятиях, таких, например, как балы: «Был устроен маскированный бал, на котором была устроена кадриль из 40 пар, составленных из дам, девиц и молодых людей… для большего разнообразия фигур кадрили прибавили четыре пары детей от 11-12 лет». Подобные выходы в свет не только сломали затворничество невест, но и дали прежде всего молодым людям возможность знакомиться и присматриваться друг к другу в рамках дворянского общества.

В-третьих, возросла роль добровольного выбора молодых людей. Согласие на брак со стороны именно заключавших его стало иногда даже фиксироваться в тексте брачного договора с петровских времен. Подобное отмечали и В. Н. Головина: «Мне несколько раз делали предложение, но каждую партию, которую мне предлагала моя мать, я отвергала»; и Е. Р. Дашкова: «Хотя он и отверг невесту, назначенную <матерью> для него, <мать> осталась довольна его выбором и тем, что он породнится с нашей семьей»; и Н. Б. Долгорукова: «Сродникам моим всем хотелось за <другого> жениха меня видеть… мои сродники имели другое рассуждение, такой мне совет давали или, может быть, меня жалели». Однако это не значит, что значение родительского выбора было совсем малым: он имел рекомендательный характер, и родственники обозначали тот круг людей, среди которых юноши и девушки (по настоящим оценкам - еще девочки) выбирали себе партнера. Браки без согласия старших родственников или родителей влекли за собой высокую конфликтность отношений между «старой» и «молодой» семьями. Во многих родах сохраняются обязанность получить благословление от родителей, представление жениха или невесты родным, семейный сговор. Впрочем, постепенно традиция семейного сговора заменялась на подписанные сторонами актами об «обручении». В брачном устройстве дворянские связи играли значительную, если не решающую, роль, благодаря чему браки часто были строго в рамках сословия.

В-четвертых, распространилось такое явление, как рождение детей вне брака, что вызывало неоднородную реакцию со стороны, как государства, так и общества в целом. Внебрачных детей дворян было так много, «что повсюдова толпами их видно». Более того, эти люди получали полноправное членство в дворянском обществе: от фамилии родителя исчезал первый слог или буква. Так появились Лицыны (Голицыны), Ронцовы (Воронцовы), Бецкие (Трубецкие), Пнины (Репнины), Уракины (Куракины), Умянцевы (Румянцевы) и т. д., которые «либо дворянство получают, либо по случаю или за деньги до знатных чинов доходят». Конечно, «законнорожденные» дворяне относились к носителям подобных фамилий весьма подозрительно, однако прямых санкций или осуждения в отношении внебрачных детей не было. Во время правления Екатерины II, по свидетельству В.Н. Головиной, был только единичный случай узаконения внебрачных детей - случай с Александром Алексеевичем Чесменским, генерал-майором. Как бы мнения не расходились по данной проблеме, но уже во время правления Павла I детям вне брака было дано право получать дворянские чины без строгих ограничений и условий, какие еще имели место быть при Екатерине.

Наконец, стоит отметить личное участие императорской семьи в организации браков своих подданных. Как правило, в источниках это ограничивается одной фразой, что государь или государыня присутствовали на свадьбе («1721 года января 21-ого старого штиля, праздновано бракосочетание наше со всем возможным великолепием, при которых с обеих сторон: их императорские величества, заступая место родителей наших, присутствовать изволили,» - заметка А. И. Остермана на листках своей немецкой Библии). Более подробно о церемонии помолвки рассказывает Н. Б. Долгорукова: «Вся Императорская фамилия была на нашем сговоре, все чужестранные министры, наши все знатные господа, весь генералитет; … сколько было гостей, сколько дом наш мог поместить… Обручение было в зале духовными персонами, один архиерей и два архимандрита… После обручения все <жениха> сродники меня дарили… дарами… и всякою галантерею». Примечательно, что, хоть духовные лица и участвовали в церемонии, но видно, что роль церкви носит второстепенный обрядовый характер. Очень часто свадьбы сопровождались светскими забавами и увеселениями - балами, обедами во главе с монархом. В других источниках обряд обмена дарами между семьями жениха и невесты, который приведен в цитате, не встречается, кроме упоминаний о сборах приданого для невесты в виде вещей, поместья или денежной суммы. Период между обручением и собственно венчанием мог быть от нескольких недель до полугода.

Молодожены могли жить как в поместье мужа, так и в поместье жены, нередко делая визиты семье своего супруга. Как мужья, так и жены могли постоянно навещать свою семью, но стоит учитывать и субъективный фактор семейно-брачных отношений. Так, Н. Б. Долгорукова приводит неяркую картину жизни после брака: «Фамилия их была немалая… Ведь надобно и о том подумать, что я все меньшая и все должна угождать». Таким образом, она занимала подчиненное место в роде мужа. Также она раскрывает это как своеобразную иерархию: «Палатки поставили. Это, надобно знать, что наша палатка будет всех дальше поставлена, потому что лучшее место выберут свекру, подле его по близости золовкам, а там деверьям холостым, а мы будто иной партии: последнее место нам будет». Исследователь Н. Л. Пушкарева также выделяет этот аспект замужества, приводя в доказательство наставления матери А. Е. Лабзиной: «Ты уж не от меня будешь зависеть, а от мужа и от свекрови, которым ты должна беспредельным повиновением». Свидетельства Н. Б. Долгоруковой и А. Е. Лабзиной, повторюсь, уникальны и раскрывают только одно из возможных развитий отношений, так как в других дневниках низкое положение одного из супругов четко не прослеживается. Например, Е. Р. Дашкова отмечала свои теплые отношения к свекрови; в хронике Белосельских-Строгановых радушно приняли мужа с его сестрой, который поселился в поместье жены, то есть где доминировало уксорилокальное поселение. Молодая семья могла также получить новое место по службе или арендовать или построить дом, где селилась в отдельном месте - неолокально. Большую роль в воспитании (Е. Р. Дашкова) и обеспечении играл дядя, который мог временно уступить жилье - авункулокальность. Нельзя с точностью сказать, чей род (материнский или отцовский) доминировал, так как родовые связи в целом были очень тесными; каждый пытался помочь другому при хороших взаимоотношениях; введение брачных уз не только усиливало эту взаимопомощь, но и придавало новый статус супругам и создавало новый уровень ответственности как для супругов между собой, как для родителей и детей, так и для их ближних и дальних родственников.

§2. Воспитание и образование

В отличие от основной массы населения (крестьянство), вопросу образования и воспитания дворяне уделяли много внимания, не только потому что хотели стать образованными, но и потому, что этого требовало дворянское общество как обязательный критерий.

Литературовед О. С. Муравьева так описывает ситуацию: «К дворянским детям применялось так называемое «нормативное воспитание», т. е. воспитание, направленное не столько на то, чтобы раскрыть индивидуальность ребенка, сколько на то, чтобы отшлифовать его личность соответственно определенному образцу... При этом необходимо иметь в виду, что «дворянское воспитание» - это не педагогическая система, не особая методика, даже не свод правил. Это, прежде всего, образ жизни, стиль поведения, усваиваемый отчасти сознательно, отчасти бессознательно: путем привычки и подражания; это традиция, которую не обсуждают, а соблюдают». Применима ли такая точка зрения к воспитанию русских дворянок? Как это прослеживается в источниках?

Дворянская семья была далеко не нуклеарного, а расширенного типа. Дети нередко теряли родителей в раннем возрасте (отец мог погибнуть на службе, мать в процессе очередных родов; даже среди верхушки населения были распространены болезни, о чем подробно будет сказано далее), и воспитательную роль брали на себя дядя, бабушка и другие родственники (подобное отмечали и Е. Дашкова, и Н. Долгорукова, в хронике Строгановых большая детская смертность). Соответственно дети уже с детства начинали учиться, особенно если они по обстоятельствам попадали под опеку видного лица (нередко им был дядя).

Чтение было привилегированным занятием дворянского сословия. В общем доступе была учебная литература и букварь; в начальных школах преподавали Закон Божий с соответствующей литературой. Достать светские книги крестьянам и провинциальным дворянам было трудно или вовсе невозможно. В книжных лавках можно было найти старые, известные сочинения. Проблема обеспечения книгами в определенной мере существовала даже в столице, хотя завоз книг в целом по сравнению с прошлым веком увеличился. Новинки и бестселлеры появлялись только в высших кругах благодаря связям с меценатами, выписывавшими специальными заказами на свои деньги литературу из-за границы (подобно И. И. Шувалову). Также многие привозили из-за границы, помимо книг, античные произведения искусства, картины и новые кадры. До ограничения Екатериной II ввоза книг революционного содержания, в России циркулировали книги таких авторов, как Бейль (французский философ), Монтескье (фр. правовед и просветитель), Вольтер (критик феодально-абсолютной системы), Буало (теоретик классицизма).

Дворянкам было доступно чтение, и оно даже являлось частью общего образования (для умения поддерживать беседу), но не было особенно популярным по сравнению с творческими и хозяйственными занятиями, а также развлечениями. Карманные расходы уходили на одежду, украшения, содержание слуг; нередко замужние дворянки были заинтересованы долгами своих супругов, и часть денег уходила на их покрытие. «Я смело могу утверждать, что, кроме меня и великой княгини, не было женщин, занимавшихся серьезным чтением, » - заявляет Е. Дашкова.

Далее, системы воспитания были различались у провинциальных и столичных (включая Москву) дворянок. Общим был способ домашнего образования, но то, как осуществлялся этот способ, было различно.

Начнем с образования столичных дворянок. Систему образования полно описывает Е. Дашкова, причем описание носит универсальный характер (автор пишет так, как будто это применялось во всем обществе), что позволяет создать общую картину. Во-первых, девочки воспитывались вместе в домашнем и публичном кругу. "Общая комната, одни и те же учителя, даже платья из одного и того же куска материи, между тем трудно было найти более различных людей во всех обстоятельствах жизни".

Дети с малого возраста учились манерам, коммуникативным навыкам, поэтому дружеские связи возникали рано и сохранялись надолго, поощрялось творческое влечение к музыке, танцам, рисованию. В этих аспектах воспитания девочки преуспевали. Взрослые это видели и понимали, поэтому подобным навыкам уделялось внимание и в столице, и на периферии (пусть даже самыми примитивными способами, но это осуществлялось: «Мне строго запрещалось лгать, клеветать на кого-нибудь, невнимательно относиться к несчастным, презирать наших соседей, людей бедных, грубоватых, но добрых. Как только мне минуло восемь лет, моя мать стала нарочно оставлять меня с ними одну, чтобы я приучилась занимать их; она уходила, чтобы работать на пяльцах, в соседний кабинет, откуда могла, не стесняя нас, слышать весь наш разговор»). Творческие навыки впоследствии и у женщин проявлялись гораздо ярче: «Я обещала прислать ноты… Сегодня вечером отправлюсь на маленький концерт к графине Шуваловой… Надеюсь, она не забудет прислать мне свои вариации».

В столице существовала целая специализация учителей, приезжавших на дом. Конечно, появилась возможность изучать языки (особенно французский), так как часть учителей приезжала из-за границы и дети часто видели иностранных посетителей у взрослых («иностранные артисты, литераторы всевозможных иностранных дворов постоянно посещали моего дядю»). Классическое образование включало изучение 4 иностранных языков и латынь. Дворяне, часто находившиеся при дворе или за рубежом, имели широкую языковую практику, так как окружение государя составляли значительную часть иностранцы. Такую практику имели и дворянки, участвуя в званых трапезах или церемониях, принимая у себя иностранных приезжих («говорили преимущественно на немецком языке, а те, кто им не владел, должны были знать по крайней мере общеупотребительные выражения»).

На второй план в списке обучаемых дисциплин в домашнем образовании уходили медицина и экономика. Последнюю дворянки осваивали в течение всей своей жизни, управляя хозяйством и финансами. Например, Н. Б. Долгорукова отмечает, что «стала в экономику входить», когда столкнулась со сборами в ссылку и подсчетом необходимой суммы денег, которую взять с собой не запрещалось. Дворянки осваивали медицинские основы во время ухода за больным, который (уход) приходилось осуществлять часто. Но специальные медицинские услуги, а тем более целенаправленное исследование заболеваний образование не включало. «Тщетно просила, чтобы кто-нибудь пустил ему кровь, никто не решался и мне пришлось делать самой эту операцию,» - отзыв Е. Дашковой об оказании первой помощи.

Картину провинциального воспитания можно найти у В. Н. Головиной, которая сразу отметила, что «ее мать была небогата, и поэтому не смогла дать ей блестящего образования». Начальное мировоззрение сформировалось под впечатлением красивых пейзажей, стрельбы из лука, хождений в местную церковь, активного образа жизни и начальных этических норм (запрет на ложь, невежество и т. д.). Как отмечает сама В. Н. Головина: «В нас существуют предрасположения, которые проявляются еще в ранней юности и которые бесхитростное воспитание развивает». С подобным взглядом можно сопоставить точку зрения Е. Дашковой, которая утверждала, что подлинное воспитание должно развивать зачатки государственного долга и что добродетель есть общественная польза, и что подобные качества развиваются из приобретенных знаний и образования.

Различие между провинциальным и столичным домашним воспитанием прослеживается и в сроке начала обучения. У столичных дворянок он начинается раньше, по сути, когда дети начинают привыкать к окружающей обстановке. Здесь актуален взгляд О. С. Муравьевой: дети начинают подражать взрослым, таким методом у них сформировывается представление о манерах, правилах и занятиях. Все это начинает происходить бессознательно, под влиянием окружающей среды. Вполне естественно, что девочки, приехавшие в столицу из провинции, воспринимают происходящее как своеобразную terra incognita: «У меня не было тех изящных манер, какими обладают молоденькие барышни; я любила прыгать, скакать, говорить, что мне приходило в голову».

Нередко сами дети находят забавные способы наиболее быстро приспособиться к обстановке. Например, развитие танцевальных навыков: «Я решила нарисовать фигуру кадрили на полу у себя дома и танцевать, напевая мотив танца, который я запомнила».

В целом, различие между провинцией и столицей было существенным не только в аспекте воспитания. Это видно и в жизни дворян в Петербурге и Москве: «Я все-таки чувствовала, что они желали бы видеть во мне москвичку и считали меня почти чужестранкой» (о жизни в Москве); «Я всякий день в разъездах, имею много знакомых… то надо делать визиты, то несносные званые ужины… Это очень утомительно, зато весело… здесь все так оживленно, удовольствия очень разнообразны, каждый день что-нибудь новое» (о жизни в Петербурге). Связь дворянства внутри страны: Петербург - Москва - имения - имения друзей (родных), часто уступала внешним связям, которые представлены в поездках и пребывании за границей.

ГЛАВА 2. ПУТЕШЕСТВИЯ ДВОРЯН ЗА ГРАНИЦУ

Довольно познавательным и в определенной степени «модным» становятся путешествия дворян за пределами Российского государства в XVIII веке. Более того, за границу отправляются как мужчины, так и женщины индивидуально или целыми семьями. И теперь поездки вызваны не принуждением со стороны государства, а добровольным участием самих дворян. Путешествия и выезды всегда подробно описывались в записках под впечатлением автора «диковинками», некоторые из которых активно завозились в Россию.

Причины выезда, упомянутые в источниках:

.Служебные обязанности и пребывание в качестве посла. В описании

Е. Р. Дашковой своих двух наиболее значимых поездок видно, что поддержку русским «туристам» оказывало русское посольство при дворе государственных структур той или иной страны.

В связи с расширением и усилением влияния политики России в XVIII веке армия и в особенности элитные дворянские полки также подолгу находились за рубежом. Дворянки могли сопровождать своих родственников в дальних походах, однако это было слишком опасно, затратно и поэтому не распространено. Так, В. Н. Головина отмечает, что смогла поехать только по просьбе мужа: «Рассчитывал расположиться с полком на зимние квартиры, он просил меня приехать к нему для сопровождения и прислал двух унтер-офицеров».

Все дворяне оформляли паспорт, специального разрешения для выездов не требовалось, однако «кавалерственная дама обязана испросить позволения императрицы».

.Воспитание детей и их обучение за рубежом в ведущих университетах. Подробно об этом поясняет Е. Р. Дашкова: «Я могла бы воспитать детей, зная, что лесть челяди, баловство родных и отсутствие в России образованных людей не позволят мне дать моим детям дома хорошее воспитание». Примечательно, что дети для обучения должны иметь некоторую подготовку: уметь понимать лекции по латыни, французском, английском языках. Эти основы обычно заложены на начальном уровне подготовки еще в России. Также, большое внимание уделено чтению книг на языке оригинала и подготовке в творческих дисциплинах (рисование, танцы, пение).

В путешествиях дворяне заводили новые знакомства с влиятельными лицами («В Спа я сошлась с госпожой Гамильтон, дочерью архиепископа туамского и госпожой Морган, дочерью господина Тиоделя, королевского генерал-майора в Ирландии») и с членами других правящих фамилий. Нередко новые знакомые давали языковые уроки: «Обе мои приятельницы приходили поочередно каждое утро, читали со мной по-английски и исправляли мой выговор».

.Поездка с целью оздоровления как себя, так и своих членов семьи. За рубежом был широко известен такой курорт, как Спа. Помогали и прогулки на свежем воздухе в странах с более теплым климатом. Подобные причины и поводы были очень распространены, так как болезни нередко протекали в довольно тяжелых формах: больные не вставали с кровати в течение месяца и больше. День без теплой одежды на морозе провоцировал возникновение болезней (которые в настоящее время лечатся довольно просто), приводящих к летальному исходу. Часты были вспышки заболеваний среди детского населения. Иногда болезнь принимала хронический характер: простуда, грипп, ангина обострялись периодически - каждый год.

С медицинским персоналом в России XVIII века были проблемы: иностранных приезжих специалистов в большинстве можно было найти в Петербурге и Москве, которые состояли на службе либо у императорской фамилии, либо у самых влиятельных дворянских семей в качестве придворного или личного доктора. Соответственно, докторов вызывали на дом и в большинстве случаев это были полковые врачи (среди которых, однако, встречались довольно хорошие специалисты), а в провинции и имениях получить даже такие заслуги было затруднительно. Там активно шли в ход травы, отвары, народные средства и услуги знахарей или знахарок, от которых по понятным причинам пользы было мало.

Совсем другая ситуация с медицинским обслуживанием прослеживается за рубежом. Приезжие консультировались по методу лечения, всегда могли получить медицинскую помощь и провести необходимые процедуры. Поэтому в поездки отправлялись при возможности целыми семьями.

.Осмотр достопримечательностей. Маршруты путешествий затрагивали всю Европу: Берлин, Дрезден, Брюссель, Париж, Лондон, Спа, Киев, Варшава. Все это по возможности осматривалось в рамках одной поездки, которая продолжалась не один год. Много времени уходило на дорогу, и в крупных городах русские дворяне пребывали от трех дней до месяца. Конечно, подобный всесторонний осмотр стран предполагал комплексный известных достопримечательностей, куда входили посещение выставок, балов, концертов, опер, университетов, соборов и музеев.

ГЛАВА 3. ИМУЩЕСТВЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИН

Размер имущества женщин зависело от множества факторов, в первую очередь, от материального и сословного состояния семьи (после замужества - семьи мужа).

Из ряда источников видно, что зажиточные дворянки располагали некоторым количеством ювелирных украшений, которые называются условно "златом, сребром, бриллиантами, жемчугами, алмазами". Эти вещи имеют наивысшую ценность, поэтому в списке при перечислении автором источника обычно упоминаются в первую очередь.

Далее примечательно, что большое внимание женщины уделяли одежде не только как неотъемлемой части повседневной жизни, но и весьма ценному капиталу. Так, в своей духовной Анна Монс передает "платье, все полотняное" своей матери.

Отдельно стоит отметить возросшее внимание дворянок к своему внешнему виду. Как уже неоднократно было сказано, это связано с открытой светской жизнью дворян не только в русском обществе, но и заграницей. М. М. Щербатов красочно и вместе с тем точно и емко описывает гардероб женщин и мужчин XVIII века: «Жены, до того не чувствовавшие своей красоты, начали силу ее познавать, стали стараться умножать ее пристойными одеяниями и более предков своих распростерли роскошь в украшении… Я от верных людей слыхал, что тогда в Москве была одна только уборщица для волосов женских, и ежели к какому празднику когда должны были молодые женщины убираться, тогда случалось, что она за трое суток некоторых убирала и они принуждены были до дня выезда сидя спать, чтобы убору не испортить». Дворяне стали носить вместо телогреи (старинной русской одежды с длинными откидными рукавами; была распашной с пуговицами или завязками) быстроги (узкую приталенную со стоячим воротником куртку с двумя карманами по бокам), юбки, шлафроки (халаты). Конкуренция одежд приобретала такой острый характер, что при Екатерине I было запрещено, по словам Щербатова, другим женщинам носить украшения такие же, какие имела сама императрица. Запрещено «убирать алмазами две стороны головы, а только позволено убирать левую сторону, запрещено носить горностаевые меха с хвостиками». Эта информация показывает, насколько роскошно был одет высший свет, какой резкий поворот произошел в русской моде после реформ, а также имущественное расслоение населения, выделение богатейших и крайней нищеты.

По духовным грамотам видно, что женщины могли наследовать большое имущество и частную собственность. Подобная тенденция складывается еще в XVI веке и прослеживается по Судебникам 1497-1550 и Соборному Уложению 1649 года, согласно которым женщина имела право на приданое из наследства, имела право наследовать землю за неимением наследников мужского пола (вдова). В XVIII веке по личному распоряжению завещателя женщины могли наследовать земельную частную собственность ("дворы, деревни"), вещи, деньги, производственные предприятия ("лавки, соляные варницы", "затворы каменные с погребом").

Примечательно, что, если духовные составлялись женщиной, то принятое ранее в формуляре упоминание родственников-мужчин в духовных XVIII в. не встречается. Это означает, что женщина лично могла предавать кому-нибудь свое имущество, и значение мужской линии как главной ослабло.

Наследницы (особенно вдовы) распоряжались собственностью без ограничений и осуществляли основные операции: куплю-продажу предприятий, выплату долгов и недоимок завещателя, после своей смерти завещать. На свои средства дворянки могли закладывать дом. Так, графиня Наталья Строганова заложила дом в 5 сажен, другой построила на собственной даче за год в 4 сажени. Дворянки нередко были в курсе экономического состояния дел своей семьи, размера долгов: «В конце концов, пришлось сообщить цифру долгов… Я отдала трем главным кредиторам моего мужа все его серебро и свои немногие драгоценности… не продавая земель».

Имущественное положение можно представить и по указу Екатерины II против роскоши от 1775 года касаемо транспортных средств в пределах столицы (состояние дорог не позволяло путешествовать в огромных экипажах): «двух первых классов особам дозволяли в городах ездить шестью лошадями»; далее перечисляются наименования классов по убывающей и соответствующие число лошадей в упряжи и типы экипажей. С восьмого класса разрешалось ездить в одноколке, верхом, зимой в санях и иметь не более одного человека в сопровождении. Был запрет и на позолоченную упряжь. «Всех классов жены пользуются преимуществами мужей, малолетним детям и незамужним дочерям дозволяется ездить в отцовских экипажах». Виден резкий скачок материального обеспечения дворян и по большому количеству званых трапез.

Знатные дворяне, отправляясь в далекую поездку или ссылку, особое внимание уделяли, помимо денег, теплой одежде (особенно шубы), царским подаркам, нижнему белью (чулкам, манжетам, платкам).

Конечно, дворянок сопровождала прислуга. Она не только обслуживала и сопровождала дворян, но и хранила часть их имущества («горничная хранила мое белье, платье и даже деньги - я ей доверяла решительно все»). За хорошую службу или удачно выполненное поручение их награждали. В любой поездке сопровождающий (лакей, солдат, служанка) были необходимы, так как исполняли работы касаемо перевозок: носили вещи, оформляли на станциях лошадей и т. д.

ГЛАВА 4. ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯН В ССЫЛКЕ

дворянин ссылка воспитание имущественный

В записках Н. Б. Долгоруковой можно найти много красочных деталей о положении ссыльных дворян. Несмотря на то, что само пребывание в ссылке княгиня не рассматривает (сюжет записей прерывается как раз а этом месте), особенности пути описываются достаточно подробно.

Во-первых, за ссыльными был поставлен жесточайший надзор. Это неудивительно, поскольку до ссылки семейства Долгоруковых Бироном, этот дворянский род занимал высокое место при императорском дворе и имел крепкие и близкие связи с Петром II Алексеевичем, соответственно ссыльным было уделено особое внимание как опасным нежелательным лицам. Караул стоял у дверей и под окнами, люди были размещены часто в одном доме или помещении. Всем ссыльным запрещалось вести переписку, выходить куда-либо кроме церкви. Караулу вести записи и заметки касаемо состояния ссыльных не воспрещалось.

Во-вторых, дворян нередко сопровождала немногочисленная прислуга. В источнике упоминается количество 10 человек на момент начала поездки; женщины имели на каждую персону по одной служанке, которой могла быть воспитанница или "девка". Возможен был обмен слугами между родственниками и домочадцами. Иногда обмен был нежелателен (например, служанка не хотела покинуть жену мужа, которая тоже не хотела ее отпускать, и уйти к золовкам. Тем не менее, обмен состоялся). В семейной хронике графа А. И. Остермана упоминается 3 лакея, 2 турчанки (прислуга жены), один повар, приставленные в сопровождение по указу, и пожелавшие отправится добровольно три пастора.

В-третьих, в опасной ситуации охрана и караул могли оставить узников на произвол судьбы. Так, княгиня Долгорукова описывает страшную бурю, возникшую во время их плавания к месту ссылки: "командиры совсем готовы были спасать свои животы на лодках, а нас оставить погибать".

В-четвертых, можно увидеть достаточно яркую картину условий транспортировки ссыльных: коляски и судна были маленькие и ветхие, "закрыться нечем" (от дождя и непогоды). Часто для передвижения ссыльных государство уделяло вышедшие из строя и негодные для основного населения устройства, или просто ставило задачу органам местной администрации предоставить все самое необходимое. Конечно, были низкими и гигиенические условия, поэтому были весьма распространены такие болезни как простуда, грипп, "мокрота", хронические заболевания. Подобные условия отмечены также в рукописи Е. Я. Березиной, где она описывает свое путешествие с матерью в Сибирь к ссыльному отцу: «Селенье от селенья очень далеко. Часто ночевали в лесу, ночи по две. Когда ночь наступает, матушка плачет, боится, чтобы извозчик не убил или зверь не напал, ибо непроходимые дремучие леса. Встречных нет, кроме почты».

На местах ссыльные могли завести небольшое хозяйство, особенно если это касалось освоению целины. «Матушка и батюшка жили в Сибири хозяйственно, и имели у себя пару лошадей, работника, и тем себя содержали и хозяйство».

Несмотря на трудные условия транспортировки, дворянам (особенно тем, которые обладали до ссылки широкими полномочиями) не воспрещалось взять с собой в достаточном для ссыльных количестве одежду, обувь, белье, посуду. Сохранился перечень вещей, которые граф А. И. Остерман с женой взял в ссылку. Этот перечень составлен одним из надсмотрщиков-военных. Он включал сакральные предметы (образ Богоматери «Неопалимой купины», образ на маленькой доске «семи отроков просящих» в окладе серебряном и позолоченном и еще около четырех вещей, Библия на немецком языке (граф придерживался неправославной веры), два молитвенника и псалтырь); две пары черных платьев; семь юбок из атласа и штофа; две пары черевик; восемь скатертей новых; 20 простынь холстинных; 21 рубаха голландского полотна; 20 женских рубах; посуда (10 ложек серебряных, 10 ножиков с вилками в футляре, 30 тарелок, 3 медных таза); 22 емкости с «равными медикаментами» и т. д. Всего было снаряжено около двенадцати ямских подвод, сами сани были обиты сукном и кожей. Людям выделялись «кормовые деньги»: господам в сутки по рублю, на каждую сопровождающую персону по десять копеек в день. Понятно, что условия ссылки дворян не были строго оговорены, и условия транспортировки, деятельности, жилья зависели от ранга ссылаемых, степени их вины, личного расположения фаворита или монарха.

ГЛАВА 5. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ДВОРЯНСКИМИ ДОМАМИ

Целые дворянские роды могли устанавливать дружеские отношения, которые сулили взаимопомощь экономическую, политическую и социальную. Дворянское общество, особенно вертящееся в высших кругах и институтах власти, имело внутри себя тесные связи, потеря которых грозила гибелью личности, семьи или даже целого рода. Связями дорожили на протяжении многих поколений, нередко шли на огромные уступки ради сохранения контакта.

Как уже было сказано, понятие родственных связей выходило далеко за рамки нуклеарной, даже расширенной семьи. Дворяне учитывали положение и выгоды родственников нередко обеих линий (отцовской и материнской), родственников со стороны супруга. Примечательно, но людей в семье супруга (которые биологически не являлись родственниками) называли "тетками", "дядями", "сестрами" и т. д. Подобные явления упоминает Е. Дашкова, называя и описывая своих родственников. По семейной хронике Белосельских-Строгановых можно проследить, что во время длительных отъездов представители одного дворянского дома могли "жить" у своих знатных друзей и знакомых, причем в течение долгого времени, исчисляемого месяцами! Дети шли служить под начальством своих могущественных родственников, что помогало быстро продвинуться по карьерной лестнице.

Связи могли устанавливаться:

. Посредством заключения брака.

. Участие представителей других дворянских домов на значимых семейных мероприятиях: крещение детей, устройство их на службу (первый караул 15-летних подростков считалось одним из самых главных событий в жизни дворянина и семьи в целом).

. Наследование родовых связей умершего. Дети продолжали общаться с представителями других родов, эти связи прививались с детства.

. Новые знакомства во время поездок, службы, публичных мероприятий.

ГЛАВА 6. ДВОРЯНСТВО И ИМПЕРАТОРСКАЯ ФАМИЛИЯ

Между императорской и дворянской фамилией существовала постоянная связь. Именно в XVIII веке дворянство опора императорской власти во всех смыслах: это основа армии, где военные чины ценились наравне с гражданскими, это движущая политическая сила, осуществляющая контроль на местах (провинциальное дворянство и чины местного самоуправления) и в центре (дворцовые перевороты). Соответственно, императорская фамилия принимала самое активное участие в жизни дворян и не вели изолированный образ жизни. Описание подарков императорского дома, визитов императорской семьи в дома дворян, крещение детей - все это обязательная общая черта всех рассмотренных источников.

Прежде всего, стоит отметить непосредственное участие императоров в крестинах. Строгановы, Белосельские, Дашковы, Голицыны, Головины гордились крестными отцами и матерями своих детей - членов императорского дома. Нередко к рождению ребенка правители поздравляли родителей и дарили дорогие подарки - "бриллианты с портрета штатсдамского", табакерки, деньги ("500 червонных"), вещи ("кусок штофу").

Дочери придворных и столичных дворян служили при дворе фрейлинами, шутихами, (с 16 лет) в то время как сыновья отправлялись за границу.

Далее, между императорским домом и дворянством существовала взаимобратная связь: императорская семья могла гостить (предварительно предупредив об этом: «великий князь, Петр III и великая княгиня, ..., приехали к нам провести вечер и поужинать») у дворян, посещать, занимать у них деньги («ее дружбе с моей матерью, которая ... снабжали императрицу деньгами в бытность ее великой княгиней, когда она была очень стеснена в средствах»).

Как уже было отмечено, императорская семья активно участвовала в таинствах брака, что было несколько ново в русском обществе. Более того, церковь таким явлением была отодвинута на второй план. Участие может быть официально (описано ранее), и в приватной обстановке («вызвав меня в соседнюю комнату, ... пожелала нам счастья»). Возможно, императоры могли выделять людей из своего личного персонала для обслуживания дворян. Однако данных об этом свидетельствует мало, а именно упоминание Е. Дашковой о том, что по приказу Елизаветы лейб-медик занимался лечением Е. Дашковой во время ее нервного расстройства; и рассказ В. Головиной о тяжелых родах, в которых принимали участие акушер и доктор великой княгини Марьи Федоровны, супруги Павла I.

Отдельно стоит сказать о наградах женщинам-дворянкам, появившихся в XVIII веке. Упоминания о наградах проскальзывают во многих источниках как часть описания достижений. В XVIII веке дворянки получают ордена и звания. Е. Дашкова отмечает, что орден Св. Екатерины со времен учреждения Петром I получали только особы императорской фамилии и иностранные принцессы; частные лица получали только в случае спасения государя от опасности или за оказание чрезвычайной услуги государству. При Петре III этим орденом награждают Елизавету Дашкову и ранее Екатерину II. Подобное отмечала и Наталья Строганова, когда ее сын Александр участвовал в переговорах со Швецией в качестве знатного военного. Несмотря на то, что эта награда была одной из самых высших, она не давала особого права на почетное место во время церемонии коронования. Соблюдался строгий порядок: «Приглашенные размещались сообразно чинам, жены - по чинам своих мужей, девицы - по чинам своих отцов».

Появляются и придворные чины и звания женщин: фрейлины, штатс-дамы, первая камеристка ее высочества, служившие при императорском дворе и пользовавшиеся личным доверием императорских особ. Штат придворных девиц формировался из дворянок, причем из самых видных дворянских семей. Образование и опеку фрейлины получали при дворе. Ценно замечание В. Н. Головиной (которая в раннем возрасте стала фрейлиной) о "распорядке дня" придворной дамы: «В 16 лет (1782 год) я получила фрейлинский шифр и ходила каждый день ко двору. В воскресенье было большое собрание в Эрмитаже ... во вторник я дежурила вместе с другой фрейлиной ... мы почти весь вечер проводили в бриллиантовой комнате... между прочим, здесь были корона, скипетр и держава». В целом, обязанность фрейлин вытекала отсюда в обслуживании императорской фамилии, развлечении гостей, выполнении мелких поручений, сопровождения и обязанностей дворцового персонала. В знак отличия императрица могла подарить вещь, которую носила сама, фрейлине.

В записках ссыльных дворян выделена переменчивость ситуации внутри императорского двора: «Я давно знала обыкновение своего государства, что все фавориты после своих государей пропадают, чего было и мне ожидать». Видна острая борьба за влияние в императорском доме и за обладание властью над монархом. И если связи между монархом (его семьей) и дворянским обществом были довольно крепкими, то в отношении отдельных дворян эта связь была достаточно хрупкой и переменчивой, за которую необходимо было выдерживать конкуренцию с остальными соперниками. В ней принимали участие и женщины (парады, нахождение при дворе, участие в представлениях, балах, званые вечера, дипломатические миссии, занимание гражданских постов), против которых могли применяться такие же меры устрашения, как и против мужчин-дворян (особенно в период правления императриц): лишение должности, ссылка, отстранение от двора, распространение слухов. На последнем проявлении социальной конкуренции акцентирует свое внимание Е. Р. Дашкова, опровергая по мере повествования различные сплетни и ложные мнения, которые она приписывала либо козням братьев Орловых, либо трактовкам европейских политиков, направленных против политики Екатерины и ее приходу к власти. Согласно этим слухам Е. Р. Дашкова была любовницей или дочерью своего дяди, Екатерина II подстроила убийство своего свергнутого мужа Петра III (версия рассматривается историками и в наши дни), что ее сподвижница упрямо отрицает и т. д. Вполне естественно и то, что связи с ссыльными (до момента их помилования и возврата) с другими дворянскими домами пресекались: «Куда девались искатели и друзья, все спрятались, все меня оставили в угодность новым фаворитам… все станут презирать, никто говорить не хочет».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрены далеко не все источники, но даже используемый материал в общих чертах раскрывает наиболее важные моменты жизни женщины-дворянки Российской Империи XVIII века. Цель исследования, повторюсь, заключалась в следующем: обозначить и описать методом анализа нарративных письменных источников основные и наиболее явные аспекты жизни русских дворянок. Выделены:

.Семейно-брачные отношения;

.Воспитание дворянок и дворянского общества в целом;

.Положение ссыльных дворян;

.Связи между дворянскими родами и участие в них женщин;

.Связи между дворянками и императорским домом;

.Путешествия дворянок и их семей за границу;

.Главные изменения в имущественном праве женщин во время и после петровских реформ.

Данные аспекты подтверждены сугубо точными сведениями, которые приведены в данной работе в виде прямого цитирования из источников.

По общей характеристике и особенностям, прослеживаемым в, казалось, таком повседневном и обыденном, как дневники, записи и письма, видно, насколько масштабно изменилась жизнь дворян и обстановка в стране. Отметим наиболее яркие характеристики, встречающиеся в большинстве сфер жизни, подводя итог работы над второй задачей:

.Открытая светская жизнь женщины;

.Расширенная семья, включающая как род мужа, так и род жены;

.Высокая детская смертность и распространение болезней;

.Тесные связи как между дворянскими родами, так и между дворянами и правящей верхушкой;

.Возросшая мобильность дворянского общества;

.Увеличение уровня образования и привлечение новых норм в процессе воспитания;

.Имущественное расслоение русского общества;

.Сословный характер от положения в обществе и власти до мельчайших проявлений повседневной жизни.

Особенности также обусловлены, в основном, этими факторами. Подытожим труд ответом на третью задачу исследования (выделение особенностей каждой из сфер жизни дворянок).

.Семейно-брачные отношения:

А) Распространение разводов;

Б) Распространение внебрачных детей и активное их участие в обществе как сравнительно новое социальное явление;

В) Возрастание роли самостоятельного выбора молодых людей;

Г) Отход на второстепенный план церкви по сравнению с государственными структурами.

. Воспитание дворянок и дворянского общества в целом:

А) Распространение домашнего образования;

Б) Всестороннее образование с упором на лингвистические, творческие, отчасти практические науки (в женском образовании);

В) Практика за границей;

Г) Различия между столичным и провинциальным образованием;

Д) Нет четкой системы обучения, ориентация на подражание детей взрослым и своим сверстникам.

. Путешествия дворян за границу:

А) Масштабность и длительность поездок;

Б) Поездки совершались независимо от возраста, пола и численности;

В) Добровольное участие дворян в организации поездок.

. Положение ссыльных дворян:

А) Неопределенность четких условий содержания;

Б) Относительная изоляция людей;

В) Зависимость от обстановки в правящей верхушке.

. Связи между дворянскими родами и участие в них женщин:

А) Расширенная семья;

Б) Постоянный контакт как с положительными, так и с отрицательными отношениями;

В) Многочисленные возможности установки контакта;

Г) Сохранение связей на протяжении поколений.

. Главные изменения в имущественном праве женщин во время и после петровских реформ:

А) Свободное распоряжение женщинами своей собственностью, право ее наследования;

Б) Ослабление полового признака в отношении имущества;

В) Расширение штата личных слуг и придворных.

. Связи между дворянками и императорским домом:

А) Личное участие императорской семьи в различных важных мероприятиях дворян и наоборот;

Б) Учреждение специальных знаков отличия и наград, званий и чинов;

В) Переменчивая связь между монархом и отдельной личностью, острая борьба за власть фаворита.

Список источников

1.Белосельский М. А., Белосельская Н. Г., Белосельская Н. М. Дневник Белосельских - Строгановых // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. - М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2005. - Т. XIV. - С. 71-90.

.Березина И. Я. Жизнь моей матери или судьбы проведения // Исторический вестник. - Санкт-Петербург : Типография А. С. Суворина, 1894 г. - Т. 58. - Стр. 681-693.

.Голицына А. А. Последние дни царствования Екатерины II (Письма княгини А.А. Голицыной) // Исторический вестник. - Санкт-Петербург : Типография А. С. Суворина, 1887 г. - Т. 30. - Стр. 82-109.

. Головина В. Н. Записки графини В. Н. Головиной // Исторический вестник. - Санкт-Петербург : Типография А. С. Суворина, 1899 г. - Т. 75. - Стр. 39-67.

. Дашкова Е. Р. Литературные сочинения. - Москва : Правда, 1990.

. Долгорукова (Долгорукая) Н. Б. Своеурочные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой. - Санкт-Петербург : Сириус, 1913.

. Духовные гостей Михаила Шорина (1711 г.) и Алексея Филатьева (1731 г.) // Очерки феодальной России. - Москва : УРСС, 2001 г. - Вып. 5. - Стр. 196-198.

. К дворянскому вопросу. Манифест императрицы Екатерины II-й о сокращении роскоши // Русский архив. - Москва : Типография Грачева и комп., 1898 г. - Вып. 3. - Стр. 446-448.

. Монс А. И. Духовное завещание Анны Монс // Русский архив. - Москва : Типография Грачева и комп., 1875 г. - Вып. 2. - Стр. 258.

. Щербатов М. М. О повреждении нравов в России. - Москва - Augsburg : Im Werben-Verlag, 2001.

Список исследований и литературы:

1.Каратыгин П. П. Семейные отношения графа А. И. Остермана // Исторический вестник. - Санкт-Петербург : Типография А. С. Суворина, 1884 г. - Т. 17. - Стр. 603-623.

.Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - Москва : Эксмо, 2009.

.Муравьева О. С. Как воспитывали русского дворянина. - Москва : LINKA-PRESS, 1995.

.Пушкарева Н. Л. Частная жизнь русской женщины XVIII века. - Москва : Ломоносовъ, 2012.