Делай всё сам
Молодежный терроризм в 1860 – 80 гг. Истоки и последствия
Содержание
Введение
1. Истоки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
.1 Предпосылки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
1.2 Социальный облик и психологическая особенность представителей террористической молодежи в России
.3 Система общественно - политических взглядов идеологов терроризма
. Становление и развитие молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
2.1 Молодежные террористические организации и их деятельность
.2 Организация и проведение террористических актов
3. Историческое значение молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
3.1 Основные последствия молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
3.2 Влияние молодежного терроризма 1860 - 80 гг. на развитие в пореформенной России
Заключение
Список использованных источников
Приложение 1
Введение
Актуальность проблемы. Неоспорима актуальность данной темы не только сегодня, в условиях нынешней всемирной экономической нестабильности, но и всегда. Поскольку молодежный терроризм идет в ногу со временем и является спутником не только России, но и развитых стран, стремясь нарушить их размеренный образ жизни. Реальностью настоящего времени является тот факт, что терроризм все больше угрожает безопасности большинства стран, влечет за собой огромные политические, экономические и моральные потери. Его жертвами может стать любая страна, любой человек. Терроризм в числе самых труднопрогнозируемых явлений современности и самых опасных, которое приобретает все более разнообразные формы и угрожающие масштабы. Террористические акты чаще всего приносят массовые человеческие жертвы, влекут разрушение материальных и духовных ценностей, не поддающихся порой восстановлению, провоцируют войны, недоверие и ненависть между социальными и национальными группами, которые иногда невозможно преодолеть. Терроризм вышел за национальные рамки и приобрел международный характер, стал эффективным оружием устрашения.
Уже сейчас терроризм можно назвать «чумой двадцать первого века», ведь он не уступает этой болезни в разрушительной силе. По статистике один раз в два дня происходит теракт, в результате которого гибнут невинные люди. Число терактов неуклонно растет с каждым годом. Растет жестокость. Растет число жертв. Растет подготовленность, организованность террористов. Каждый последующий теракт всегда страшнее предыдущего.
Весь мир обошли кадры с таранящими башни Всемирного торгового центра самолётами, руинами взорванных жилых домов в Москве, театрального центра на Дубровке, где в течение 3 дней около полусотни вооруженных террористов держали в заложниках почти 900 человек. Этот список, к сожалению, можно продолжать достаточно долго. Данные события никого не оставили равнодушными. Для кого-то они стали настоящей трагедией, для кого-то лишним поводом для радости. Они заставили весь мир задуматься. Никто не может предугадать, где террористы нанесут свой следующий удар и сколь страшным он будет.
Терроризм можно победить лишь всем миром, вместе, забыв долги и обиды. Но бороться нужно не с проявлениями терроризма, а с причинами его возникновения. Нужно помнить, что терроризм - это всегда реакция общества.
Становление и развитие молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России представляет особый интерес, поскольку результатом деятельности молодых террористов стало убийство Александра II. Изучение истории функционирования молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России, воссоздание целостной картины его исторического развития могут быть полезны в наше время. Однако данный институт в отечественной науке истории государства и права является малоизученным и требует дополнительного исследования.
Молодежный терроризм оказался в России весьма живучим; каждое из «последующих поколений» молодых русских революционеров обращалось вновь к этому оружию, причем, интенсивность и размах террористической борьбы оказывались с каждым разом все масштабнее. И это, несмотря на катастрофические временами последствия террористических актов для революционного движения, как это было после покушения Каракозова или после величайшего достижения террористов, цареубийства 1 марта 1881 года, повлекшего за собой разгром молодежной террористической организации «Народной воли» и потери революционерами определенного статуса уважения в обществе [66, с. 135].
Скорее всего, объяснение этому следует искать не только в социально-политических обстоятельствах, сколько в идеологии и, в значительной степени, психологии, определенной части русских революционеров.
Революционер-народник Н. А. Морозов в революционном листке «Земли и воли» заявил, что «политическое убийство - это прежде всего акт мести» и «единственное средство самозащиты при настоящих условиях и один из лучших агитационных приемов». По его словам, политическое убийство, «нанося удар в самый центр правительственной организации… со страшной силой заставляет содрогаться всю систему. Как электрическим током, мгновенно разносится этот удар по всему государству и производит неурядицу во всех его функциях» [42, с. 10].
«Террористическая революция», по мнению Н. А. Морозова, представляет собой, в отличие от революции массовой, «где народ убивает своих собственных детей», самую справедливую форму борьбы. «Она казнит только тех, кто действительно виновен в совершившемся зле». «Не бойтесь царей, не бойтесь деспотических правителей, - говорит она человечеству, - потому что все они бессильны и беспомощны против тайного, внезапного убийства!» Н. А. Морозов предсказывал, что рекомендуемый им метод борьбы, в силу своего удобства, станет традиционным, равно как и возникновение в России целого ряда «самостоятельных террористических обществ» [42, с. 55].
В настоящее время терроризм в России не искоренен, кроме того, наоборот, набирает силу и ужасает своими последствиями. В решении данной задачи важную роль может сыграть изучение истории возникновения, развития данного института, его сущности, а также специфики и направлений деятельности в предотвращении молодежного терроризма в Российском государстве.
Изучение исторического опыта становления и функционирования молодежного терроризма представляет научный интерес в плане формирования целостного терроризма.
Поэтому изучение данной темы актуально.
Степень изученности проблемы. Исследования, посвященные историческому аспекту становления и развития молодежного терроризма в России содержатся в трудах В. И. Базанова [2], А. Гейфмана [16].
Дореволюционные авторы, такие как В. Л. Бурцев [8], А. И. Володин [13], В. А. Гиляровский [17], Н. Г. Чернышевский [65] подробно исследовали исторический аспект зарождения и деятельности молодежного терроризма в 1860 - 80 в России.
Современные авторы, изучая природу молодежного терроризма в нынешней России, обращаются к отечественному опыту 1860 - 80 годов. Такой подход содержатся в трудах Г. В. Краснова [37], Н. В. Соколова [54], Е. И. Щербаковой [66].
В современной историографии интерес к становлению и развитию молодежного терроризма в пореформенной России неуклонно растет, следует выделить работы Зайцева В. А. [24], Е. Л. Рудницкой [49], Р. В. Филиппова.
Анализ дореволюционной, советской и современной литературы приводит к выводу, что проблема истоков становления и развития молодежного терроризма в Российском государстве, далеко не исчерпана и есть необходимость в продолжении ее исследования.
Цель исследования состоит в анализе процесса становления молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России. Достижение поставленной цели возможно при решении ряда задач:
1)провести анализ возникновения и развития молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России;
2)изучить социальный облик и психологические особенности представителей террористической молодежи в 1860 - 80 гг. в России;
)охарактеризовать систему общественно-политических взглядов идеологов терроризма;
)раскрыть молодежные террористические организации и их деятельность в проведение террористических актов;
) выявить основные последствия и влияние молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. на развитие в пореформенной России.
Объектом исследования является молодежный терроризм в 1860 - 80 гг. в России, а предметом - историческая характеристика становления и развития молодежного терроризма в пореформенной России.
Источниками исследования стали дореволюционные документы официального делопроизводства и материалы практики, статистические материалы и материалы периодической печати, характеризующие деятельность молодежного терроризма, общие и особенные закономерности возникновения, развития и функционирования молодежного терроризма в дореволюционной России.
Теоретическая и практическая значимость дипломного исследования состоит в том, что результаты дипломного проекта можно использовать в процессе дальнейшего совершенствования трудов по отечественной истории, для разработки проблем социально-политической истории России, для преподавания отечественной и региональной истории, при чтении спецкурсов по истории реформаторства в России. Сформулированные в дипломной работе положения и выводы уточняют и расширяют объем научной информации об организационно-правовых основах становления и функционирования молодежного терроризма в дореволюционной России.
Методология исследования опирается на основополагающие принципы исторического исследования - историзм и объективность, что в свою очередь определило систему методов. В работе использованы общенаучные методы - анализ, синтез, систематизация, а также специально-исторические: фронтального исследования источников, исторического описания, сравнительно-исторический, ретроспективный. Все перечисленные методы применялись в совокупности, что позволило обеспечить комплексный подход к исследованию.
Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников.
1. Истоки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
.1 Предпосылки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
Рубеж, отделяющий Россию от «страшного доброго старого времени», отмечен вехами Крымской войны, смерти императора Николая и Великой реформы. Поражение 1856 года ставило под сомнение существование России как великой державы. Крепостное хозяйство оказалось не в состоянии обеспечить экономическую и военно - техническую конкурентоспособность страны на европейской политической арене. Крестьянское движение этих лет делало очевидной социальную опасность сохранения крепостного права. Перед власть имущими вставал призрак новой пугачевщины, которая представлялась особенно грозной, ибо могла «соединиться с глубоко задуманною демократическою революциею» [66, с. 22].
февраля 1855 года на российский престол вступил Александр II. Не будучи по натуре реформатором, он нашел в себе мужество признать необходимость перемен. Подготовка крестьянской реформы вызвала в русском обществе настоящую «лихорадку мысли», бросавшую поборников прогресса от самых радужных надежд на добрую волю царя - Освободителя к мрачному скептицизму по отношению к правительственным начинаниям. К этой, последней, позиции все более склонялись представители нового поколения интеллигентной молодежи, стремившейся «жить и действовать в видах общечеловеческой пользы» [66, с. 24].
февраля 1861 года император подписал манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» [36, с. 10].
В середине 1861 года насыщенная «политическим электричеством», предгрозовая атмосфера разрядилась потоком прокламаций. Печатные и рукописные, они наводняли столицы, появлялись в провинции, обращаясь к «образованным классам», офицерам и солдатам, молодежи, крестьянству, призывая поверить в свои силы и добиться решительных перемен. Все прокламации - от листков «Великоросса» и воззвания «К молодому поколению», вышедших из круга редакции журнала «Современник», до знаменитой «Молодой России» - сходились на том, что «народ царем обманут», что уповать на добрую волю правительства не приходится, и «долго медлить решением нельзя» [36, с. 11].
Как писал В. Г. Короленко, «Великая реформа всколыхнула всю жизнь, но волна обновления скоро начала отступать. То, что должно было пасть, не упало окончательно, что должно было возникнуть, не возникло вполне. Жизнь повисла на мертвой точке, и эта неопределённость кидала свою тень на общее настроение. Дорога, на которую страна так радостно выступила в начале десятилетия, упиралась в неопределенность» [36, с. 12].
Власть шла испытанным бюрократическим путем, отдавая распоряжения сверху и ожидая снизу лишь отчет об исполнении. Никакого сотворчества со стороны общества не предполагалось. Воскресные школы, народные читальни, клубы и прочие неконтролируемые правительством «общества и товарищества» сразу оказались не в чести. К примеру, в мае 1862 года министром внутренних дел были получены сведения о том, что в Самсониевской и Введенской воскресных школах «преподается учение, направленное к потрясению религиозных верований, к распространению социалистических понятий о праве собственности и к возмущению против правительства». Опасаясь развития подобных идей во всех воскресных школах, в верхах признали необходимым немедленно закрыть эти рассадники безбожия и представлений, «вредных монархической власти».
Многие искренно хотели найти себе применение в труде на благо освобожденного народа. Но в новых учреждениях перевес оставался за людьми старого закала, поборникам прогресса приходилось действовать в пассивной или недоброжелательной обстановке, отказываться от убеждений или от дела.
«Новые люди» испытывали разлагающее влияние прежних времен и на себе. Видимо, в самой натуре интеллигента - разночинца было заложено нечто, определявшее трагедию поколения нигилистов. Люди «алкавшие знания, свободного, не стесненного предубеждениями существования», в большинстве своем выбирались из мрака невежества с огромным трудом, возлагая на будущее большие надежды.
Преобразования 1860 - х годов несли раскрепощение человеческой личности, к какому бы сословию она не принадлежала. Мемуаристы того времени свидетельствуют:
«Мы просто стремились к простору, и каждый освобождался где и как он мог и от чего ему было нужно. Хотя работа эта была, по - видимому мелкая, так сказать, единоличная, потому что каждый действовал за свой страх и для себя, но именно от этого общественное движение оказывалось сильнее, неудержимее, стихийное. Идея свободы, охватившая всех, проникала повсюду, и свершалось действительно что - то небывалое и невиданное.» [66, с. 30].
«Офицеры выходили в отставку, чтобы завести лавочку или магазин белья, чтобы открыть книжную торговлю, заняться издательством или основать журнал. Петербургские читатели, вероятно, помнят магазин «Феникс» на углу Невского и Садовой... и покупатели этого магазина, конечно не подозревали, что маленький, скромный и совсем штатский хозяин его был офицером. Тут же на Невском помещался книжный магазин для иногородних, открытый тоже офицером; на том же Невском явился еще книжный магазин Серно - Соловьевича.» [66, с. 31].
Энтузиазм тех, кто хотел посвятить жизнь обновлению России, оставался невостребованным, инициатива наказуемой. «Если вас спросят, кто самый несчастный человек на свете? - говорил один из представителей молодого поколения пореформенной эпохи, - отвечайте - тот, кто поставлен в бесконечно бессрочное бездействие и гниет заживо не от отсутствия сил и способностей, а от отсутствия возможности употребить их в дело» [66, с. 32].
В таком положении оказалась масса «мыслящих пролетариев», вызванных к жизни новыми временами. С отменой ограничения числа студентов в высших учебных заведениях молодежь со всех концов России устремилась в университеты, нередко жертвуя на обучение последние гроши. Из низов - за лучшей долей, которую надеялись обрести с получением образования; из всех сословий - за светом новых идей. В этом смешении социальных пластов и рождалась та разночинная интеллигенция, которая часто бывала не у дел не только потому, что не находила поприща, соответствовавшего своим взглядам на общественное служение, но и потому, что потребности страны, еще только вступавшей на капиталистические рельсы, не могли поглотить весь образованный пролетариат.
К середине 1860 - х годов явно обнаружилось перепроизводство образованных кадров, потенциально опасных для существовавшей социальной системы. Причем к этому вела политика самого правительства. С одной стороны, государство нужно было обеспечить просвещенными работниками, без которых немыслимо его процветание. С другой, - хотелось уберечь жителей Российской империи от веяний губительного духа Европы. «Ложной системе воспитания» следовало противопоставить иную, основанную не на западных теориях, а на своей доморощенной идейной базе. Такой базой стала знаменитая триада министра народного просвещения Сергея Семеновича Уварова. Но мертвая схема «самодержавия, православия и народности» исключала развитие - богоспасаемое Отечество должно было застыть в своем совершенстве. К тому же иного «просвещения», помимо европейского, в наличии просто не было. Таким образом, задача, стоявшая перед правительством, была заведомо невыполнима. Где взять верноподданных, благонамеренных и в то же время европейски образованных чиновников, если западное просвещение содержит столь разрушительные начала, что с конца XVIII века Европу сотрясают политические бури? [66, с. 38].
В 1846 году французский утопический социалист Франсуа Видаль писал: «Наряду с пролетариями промышленного труда, число которых растет с каждым днем, имеются пролетарии труда умственного, которых тысячами выбрасывают ежегодно наши учебные заведения и которые пополняют толпу деклассированных. Эти интеллигентные пролетарии по природе призваны стать вождями, руководителями недовольных. Кому не на что надеяться, тому нечего бояться. Кому не удается жить работая, тот думает о том, чтобы умереть с оружием в руках, тот несет непримиримую ненависть к обществу».
Студенчество было наиболее взрывоопасный социальный слой, практически целиком и полностью сбитый с толку «новыми временами и новыми заботами».
О московских студентах В. А. Гиляровский писал:
«Студенты в основной своей части еще с шестидесятых годов состояли из провинциальной бедноты, из разночинцев, не имевших ничего общего с обывателями, и ютились в «Латинском квартале», между двумя «Безместность» огромной массы разночинцев означала для большинства из них полуголодное существование и вела к крушению надежд - не только на решение вопроса о хлебе насущном, но и на удовлетворение социальных претензий и духовных запросов. Рождались горькая досада на образованное общество, членами которого они так хотели стать, и отчаяние, только усиливавшееся с интеллектуальным развитием, отрезавшим все пути назад, к прозябанию необразованных классов. В результате, разночинец и по материальному положению, и по духовным устремлениям ощущал свою несовместимость с традиционным укладом жизни общества, в отрицания которого созревал нигилизм.» [17, с. 44].
Охранители устоев воспринимали адептов отрицания как «нигилистическую шайку», «секту негодяев - революционеров». Характеристики эти односторонни, но совсем не лишены здравого смысла, так как определенное мировоззрение вызывает определенное миро - воздействие [17, с. 46].
Одевалось студенчество кто во что, и нередко на четырех квартирантов было две пары сапог и две пары платья, что устанавливало очередь: сегодня двое идут на лекции, а двое других дома сидят, завтра они пойдут в университет.
Обедали в столовой или питались всухомятку [17, с. 50].
И все это отнюдь не вымысел досужего литератора. Слушатель Петровской академии Алексей Сергиевский, проходивший по Каракозовскому делу, на традиционный вопрос следствия, который было принято задавать первым, отвечал: «У исповеди и Св. причастия бываю ежегодно, кроме нынешнего года по неимению сапог и за дальностью церкви» [17, с. 52].
«Старый казанский студент» Иван Мещанинов вспоминал о своеобразной коммуне из 5-6 студентов, которые «с разрешения полицмейстера жили в доме, опечатанном полицией как предназначенный на слом за ветхостью. Им была предоставлена даровая квартира с правом употреблять на отопление ненужные им части строений: сарай, перегородки в доме и даже, в случае особой нужды, крыльцо.
У этой группы было только два полных комплекта одежды, в которых можно показаться на улице; в них они ходили по очереди на лекции и отправлялись в разного рода экскурсии (например, на уроки, гонорар от которых шел в общую кассу); чем они питались - Господь ведает. Помню я, однажды, рассказывали они нам с восторгом, что "имели сегодня превосходный куриный суп". Оказалось, что у соседки скончалась естественною смертью курица - они ее заполучили будто бы для каких-то опытов и съели» [17, с. 55].
И при таком положении вещей правительство считало возможным ограничивать число освобожденных от платы за обучение; запрещать публичные лекции и концерты, доходы от которых чаще всего шли в пользу беднейших студентов; закрывать библиотеки и кассы взаимопомощи; и вообще всемерно препятствовать развитию студенческой корпоративности. Делалось все это в интересах надзора, из опасения «как бы чего не вышло», серьезно осложняя студентам жизнь и вызывая вполне оправданное недовольство.
Охранители системы неизменно стремились предотвратить какие бы то ни было потрясения, «предупредить» возможные преступления, но в действительности всегда на шаг отставали от развития общественного движения. Спохватились, что в России «огромное число студентов не имеет никаких средств к жизни», и всерьез задумались, чем это грозит, только когда пережили истерику нечаевщины.
За тысячи верст, со всех концов нашего обширного отечества, стекаются в Петербург молодые люди искать высшего образования. Собственных средств у многих едва хватает на дорогу, и они льстят себя надеждою, что в большом городе им нетрудно будет кормить себя уроками. Эта надежда если и сбывается, то большею частию не скоро и не в достаточной мере, чтобы обеспечить существование студента [17, с. 86].
Нищета, с вытекающими из нее физическими и нравственными страданиями, и, с другой стороны, вид столичной роскоши - ожесточают молодого человека, и он... дает веру коварным наущениям людей, которые указывают ему на существующий общественный и государственный строй, как на источник всех бед его и ему подобных [17, с. 88].
Неимущих студентов в здешних учебных заведениях так много, что, несмотря на чрезвычайно большое число стипендий, их далеко недостаточно по числу лиц, которые, за отсутствием собственных средств к жизни, в них бы нуждались или желали бы их получить. К тому же стипендия, по самому своему назначению, должна быть настолько же поощрением молодому человеку, уже выказавшему способности и усердие к науке, сколько вспомоществованием, и недостаточно быть только бедным, для того чтобы иметь притязание на получение стипендии. Такой совершенно правильный взгляд, проведенный в уставах высших учебных заведений о назначении стипендий, имеет, однако, то последствие, что иной студент не может получить стипендию собственно потому, что он беден, то есть, что он, по неимению средств к жизни, уделяет большую часть своего времени преподаванию уроков и вообще занятиям, которые могли бы его прокормить; лекции же посещает нерегулярно и к экзаменам приготовлен недостаточно; словом, он является в глазах начальства недостаточно заслуживающим стипендии, даже прямо неподходящим под правила, существующие относительно признания стипендий [17, с. 90].
Таким образом, к середине 1860 - х годов явно обнаружилось перепроизводство образованных кадров, потенциально опасных для существовавшей социальной системы. Причем к этому вела политика самого правительства. Оставшиеся не у дел, раздраженные студенты нередко обращались к разного рода играм «в конспирации». Все это, безусловно, осложняло для представителей молодого поколения проблему поиска своей социальной ниши, вызывало синдром разночинца - противоречие высокой самооценки и социальной неприкаянности, из которого и возникало истинно разночинское стремление перевернуть все вверх дном, чтобы «кто был ничем стал всем».
.2 Социальный облик и психологическая особенность представителей террористической молодежи в России
Нигилизм 1860 - х годов был сосредоточен на преобразовании умственных и нравственных представлений. Он содержал в себе не только отрицание. Нигилисты искали «положительной истины», основанной на опытном знании и позволявшей жить так, как велит разум, а не традиция.
Правительство, которому повсюду мерещилась революция, само множило ряды «мыслящих пролетариев», «наименее заинтересованных в сохранении существующего строя». Но с другой стороны, «отщепенцами» представителей разночинной интеллигенции пореформенного периода делали их идеалы, не позволявшие жить обыденностью [66, с. 42].
Происходило постепенное превращение в традицию нигилистического отрицания традиций, кристаллизация этого социально-психологического состояния в идеологическую систему.
Е.И. Щербакова отмечала, что опираясь на механико-рационалистическую теорию общественного блага, вдохновлявшую еще французских просветителей, нигилисты искали источник человеческих страданий во внешнем несовершенстве социальной системы, устранив которое и справедливо перераспределив общественное богатство, можно открыть путь к процветанию внутренне прекрасного «естественного» человека.
Для новых людей идея «общей пользы» - естественное состояние человечества, которое «ежеминутно нарушается нашим неведением». Поэтому знание - единственное в данном случае действенное лекарство - является главным двигателем исторического прогресса. Новые люди свято верят в преображающую силу мысли по отношению к человеческой личности, они «не грешат и не каются; они всегда размышляют... чем умнее новый человек, тем он честнее, потому что тем меньше ошибок вкрадывается в расчеты...». Нравственно то, что разумно и полезно [66, с. 45].
Огромная популярность Н. Г. Чернышевского в пореформенную эпоху не вызывает никаких сомнений. По словам одного из представителей молодого поколения 1860 - х годов, «было три великих человека на земле: Иисус Христос, апостол Павел и Чернышевский». Ученый и публицист, провозвестник новых идей, он был в глазах молодежи, пробужденной к общественному служению реформой 1861 года, Учителем, за которым смело можно идти вперед, к светлому будущему. Касаясь самых злободневных вопросов современности, популяризируя новейшие достижения науки, он удовлетворял ту жажду знания, жажду «нового слова», которой были охвачены «мыслящие реалисты». В изложении Н. Г. Чернышевского самые запутанные теории выглядели азбучно ясными, юные умы получали в готовом виде продукты длительного и противоречивого развития европейской мысли и, наконец, Учитель давал молодежи модель жизненного поведения «нового человека» [49, с. 55].
Жандармский летописец падения нравов отмечал, сетуя на тлетворное влияние новомодных идей, что дети приобретали «замашку смотреть с высоты мнимого образования на своих родителей, ибо им систематически прививалось убеждение, что родители их люди необразованные, с обветшалыми понятиями, неспособные следовать за духом времени».
«Новые люди» стремились, прежде всего, отрешиться от прошлого - своего собственного коротенького прошлого (ибо все они были очень молоды). Большинству из них было свойственно «слепое презрение ко всему старому, не различавшее старого зла от старого добра». Конфликт отцов и детей извечен, но в переломные эпохи, подобные пореформенной, он обостряется чрезвычайно [49, с. 57].
Молодые разночинцы видели себя «строителями судеб мира», но многих не покидало ощущение, что начинать следует с собственной личности, со своей повседневной жизни. «Идеалы наши книжные, плавают, как масло на воде», - говорил Помяловский. А под этой радужной пленкой скрывался стоячий омут взращенных прежними временами человеческих свойств, которые было не изжить одному поколению [66, с. 52].
Именно о них свидетельствовали неудачные попытки устройства коммунального быта, которые предпринимались в середине 1860 - х годов. Наибольшей известностью среди историков и современников заслуженно пользуется Знаменская (по названию улицы) или слепцовская (по имени организатора, популярного писателя Василия Алексеевича Слепцова) коммуна, просуществовавшая с осени 1863 - го до весны 1864 года. Немедленно попав в поле зрения бдительного «ока Государева», пристанище коммунаров было описано так: квартира «состоит из 11 комнат, устроенных таким образом, что каждый член этого кружка имеет особую комнату и, кроме того, есть общая столовая, две парадные комнаты для приема гостей их кружка и кухня, где приготовление кушанья они начали было производить сами, но увидев несообразность этого намерения наняли кухарку. За исключением стряпания кушанья, они отстранили от себя всякую прислугу, и все хозяйственные домашние работы производят сами. Впрочем, и это дело тяготит их, так что общественный труд они ограничивают добыванием средств к жизни по мере способностей каждого. С этою же самою целью они установили у себя собрания по вторникам, с платою за вход в особую кассу общества» [49, с. 58].
Существует целый ряд черт, характерных именно для мировоззрения шестидесятников. Умственное развитие ставили в прямую и непосредственную связь с нравственными устоями личности. «Чем больше знаний приобретал человек, тем более нравственным авторитетом он пользовался. Истинно образованный человек, как думали тогда, обладал в то же время и чутко развитою совестью». Общеизвестно увлечение молодых людей той эпохи естествознанием, которое, на их взгляд, лучше прочих наук удовлетворяло требованиям рационального объяснения всего многообразия жизни, в том числе и социальной. Николай Ножин весной 1865 года собирался выступить в Петербурге с циклом публичных лекций «О современном значении естественнонаучного метода по отношению к общественно - экономической науке». «Реалисты» много читали, стараясь приобщиться к последним достижениям европейской мысли. Вот книги, чаще всего упоминаемые в следственных показаниях каракозовцев: Бюхнер «Физиологические картины», Бокль «История цивилизации в Англии», Циммерман «История крестьянских войн в Германии», Риттер «Общее землеведение», Оуэн «Образование человеческого характера», Льюис «История философии», а также сочинения Фурье, Луи Блана, Прудона и Милля [49, с. 58].
Однако, мировосприятие «нового человека» определяла не столько научная литература, сколько беллетристика, которая «кодировала его сознание», формировала систему ценностных ориентации, становясь залогом той абстрактности подхода к живой жизни, которая характерна для русской интеллигенции. Давление литературных стереотипов сказывалось, прежде всего, при выборе представителями молодого поколения собственной социальной роли. Биография интеллигента - разночинца не была задана изначально, и проблему самореализации он пытался решить, ориентируясь на тот жизненный сценарий, который навязывался ему литературными героями.
Возвращаясь к роману « Что делать ? » , подчеркнем , что
Н. Г. Чернышевский «сознательно конструировал» своих героев как образцы, пригодные для воспроизведения в реальной жизни. Он предлагал «связную и всесторонне разработанную программу поведения», учитывавшую все - от важных общественных поступков до мельчайших деталей быта «новых людей» [65]. Убеждая читателей в «неограниченных возможностях трансформации личного и общественного положения » [52] , Н. Г. Чернышевский давал молодым людям точку опоры, воплотив в романе «свою модель реальности как потенции для Преобразования» [53], Учитель указывал путь к ликвидации всех противоречий и созданию гармоничной действительности.
Но в отличие от мира вымышленного, в реальной действительности все обстояло далеко не так просто. Чем очевидней оказывались препятствия, возникавшие на пути «новых людей», тем привлекательней становился человек «особенный» - Рахметов. Этот образ настолько непосредственно жил в сознании молодого поколения, что Рахметова воспринимали почти как реальное лицо. «Особенный человек» Н. Г Чернышевского был примером для подражания прежде всего в быту, ведь о его подпольной деятельности читатели могли только догадываться.
С Рахметовым сравнивали Каракозова, Худякова, Ишутина, тех, кто действительно производил впечатление «таинственных революционеров». И некоторые сознательно старались это впечатление поддерживать. Николай Ишутин, получивший у товарищей прозвище «генерал», «на первых же порах своего знакомства показывал себя каким-то тайным агентом от какой-то силы» [56, с. 66]. «Он часто прибегал запыхавшись, говорил, что он только что от дела (от какого он не говорил) и что сейчас бежит на свидание с "одним человеком"» [56, с. 69] - это почти цитата из романа «Что делать?» Следственные показания Василия Соболева сохранили еще одну поистине театральную сцену: «Черкезов, Гернет, гр. Толстой и Зиновьева сидят в кружок, в центре Ишутин - генерал. У всех возбужденные лица. Ишутин, размахивая правой рукой, рассказывает что - нибудь с жаром, с увлечением. Картина изменяется: все остаются в старом положении с задумчивыми лицами; Ишутин, видя, что поразил, встает и для большего эффекту... начинает ходить по комнате тяжело дыша. Таких картин видел я не помню сколько...» [58, с. 101].
Ишутин был неистощим на самые немыслимые планы - взорвать Петропавловскую крепость, если удастся «получить на днях гремучую ртуть от одного из членов Общеевропейского Комитета» [59, с. 44], или «посредством каких-то поляков отворить остроги и таким образом произвести в Москве мятеж» [59, с. 79]. и т. д. Подобные «карбонарские» выходки вызывали разную реакцию у членов кружка - от улыбки до заинтригованности и полного доверия. «Если бы вы знали, у какого он дела стоит, - говорил сомневающимся Осип Мотков, - тогда бы вы не смеялись над ним, а постарались заметить его, когда вы считаете себя честными людьми» [60, с. 75].
Помимо внешнего подражания «особенному человеку» происходило усвоение внутренних, сущностных, черт этого образа. Те, кто стремился ему соответствовать, должны были целиком посвятить себя общественному служению, не имели права ни на какую личную жизнь, ни на какие человеческие чувства и привязанности. Причем «генералы» требовали подобной жертвы «делу» и от рядовых своих товарищей. Вячеслав Шаганов с негодованием рассказывал, сколько упреков и насмешек ему пришлось претерпеть от «посвященных», которые «прямо требовали, чтобы я не смел жениться на девушке, которую я люблю, и чтобы совсем оставил ее, а то это измена делу...» [61, с. 32]. Шаганова «не пускали служить», и он оставил должность губернского секретаря в Сергаче. Леониду Оболенскому, который поступил в Козельскую уездную земскую управу секретарем, чтобы «помогать крестьянам, сколько это возможно», доказывали, что деятельность его бесполезна [62, с. 35].
«Вожди» стремились закрыть для потенциальных кадров революции все «лазейки в мирную жизнь граждан» [62, с. 52]. В кружке, большую часть которого составляли студенты, активно обсуждался вопрос о том, должен ли «порядочный человек заниматься наукой». Итог дебатов был категоричен: «наукой заниматься дело пустое, негодное, потому что люди, занимающиеся ею, позабывают нужды мира...». Ишутин утверждал, что «для политического деятеля» образование вообще ничего не значит. Следовало отринуть все, что мешает вовлечению личности в грандиозный процесс обновления общества. «Не о сегодняшнем дне шла тут речь, - писал современник о горячих спорах и разговорах пореформенной интеллигенции. - обдумывались и решались судьбы будущих поколений, будущие судьбы всей России» [62, с. 105]. Множество «новых людей» обращалось к революционной деятельности, следуя проповеди одного из первых апостолов «отщепенства» Н. В. Соколова: «Да минует всякого молодого, неиспорченного человека грязная чаша практической жизни!» [54, с. 42].
Характеризуя людей «нового типа», высшей «породой» которого является Рахметов, Н. Г.Чернышевский писал: «Каждый из них - человек отважный, не колеблющийся, не отступающий, умеющий взяться за дело...». У «новых людей» свои, особые представления о жизни, «и нравственность... и добро понимают они на свой лад» [65, с. 378]. В основе их мировоззрения и мировоздействия лежит теория утилитаризма, согласно которой категория добра теряет свое самостоятельное значение и совмещается с понятием пользы.
Молодых радикалов, считавших себя уже вполне сформировавшимися Лопуховыми и Кирсановыми, особенно привлекал в романе образ вождя, героя - «цвета лучших людей,...двигателя двигателей,...соли земли». Во многих из них «говорило задетое самолюбие - впереди рисовалась роль политического деятеля, полная опасностей, интриг, одним словом, романических происшествий» [54, с. 88].
Точно следуя заданной модели, каракозовцы «проиграли» весь роман Чернышевского в жизни, от «нейтральных комнат» и артельных мастерских к исполинам революции - Рахметовым; от слов к делу.
Учитель сказал: когда «дело» приблизиться к развязке, Рахметов вернется в Россию.
Он вернулся.
апреля 1866 года покушение на российского императора совершил Дмитрий Каракозов, о котором говорили - «он вероятно сумасшедший, хотевший принять роль Рахметова из романа "Что делать?"» [66, с. 63].
На основании изложенного, можно сделать следующий вывод. Молодые террористы видели себя «строителями судеб мира», но многих не покидало ощущение, что начинать следует с собственной личности, со своей повседневной жизни. Большую популярность среди молодых террористов получил роман Н. Г. Чернышевского «Что делать? ». Молодые террористы походили и подражали главному герою романа. С Рахметовым сравнивали Каракозова, Худякова, Ишутина, тех, кто действительно производил впечатление «таинственных революционеров». Ишутин был неистощим на самые немыслимые планы - взорвать Петропавловскую крепость, если удастся «получить на днях гремучую ртуть от одного из членов Общеевропейского Комитета» [59, с. 44], или «посредством каких-то поляков отворить остроги и таким образом произвести в Москве мятеж» [59, с. 79].
.3 Система общественно - политических взглядов идеологов терроризма
«Язва социализма», поразившая целое поколение учащейся молодежи, была тогда поверхностной болезнью.
Целью общества «Организация» было «осуществление социальных идей.
Однако, несмотря на стремление предстать перед следствием в качестве мирных пропагандистов «социальных идей» ишутинцы постоянно проговариваются о том, что необходимой предпосылкой общественного переустройства они считали политическую революцию. Это обстоятельство учитывали и судьи, считавшие проповедь социализма в российских условиях преступной, так как «осуществление социальных идей в нашем отечестве... немыслимо без перемены образа правления и всего государственного устройства» [62, с. 78].
Они мечтали о «водворении в России системы управления Североамериканских Соединенных Штатов, только на социальных началах». В бумагах Страндена был обнаружен «Проект федеративно - народного государства», действительно несколько напоминающий политическую систему Соединенных Штатов. Согласно этому документу, государство, в котором не существует «ни сословий, ни каких-либо привилегированных лиц и обществ», состоит из общин, издающих свои законы и избирающих «представителя, который в случае надобности собирает мирской сход... Во главе общественного управления стоит народное собрание, составленное из выборных на один год от всех обществ...» [62, с. 79].
Конечной же целью общества был «экономический переворот в государстве». «Как водится, - объяснял следственной комиссии Дмитрий Юрасов, - было две партии: крайняя хотела произвесть революцию..., умеренная желала действовать школами, ассоциациями и распространением книг...». Наиболее нетерпеливые и самонадеянные не собирались дожидаться политического «совершеннолетия» масс, рассчитывая на политический переворот, который даст простор для социальных преобразований. Другие стремились путем устройства образцовых ферм и производительных ассоциаций «показать народу новую форму жизни». Эти мероприятия должны были, по мысли ишутинцев, привести к «согласию народа организовать свой труд по правилам социализма», и тогда «посредством народа» можно будет «требовать у правительства введения социализма и в случае сопротивления» добиться этого революционным путем [66, с. 66].
Несмотря на все зажигательные декларации революционной молодежи, и в прокламациях 1860 - х годов, и в показаниях молодых людей, проходивших по делу Каракозова, нередко проскальзывает страх перед «новой пугачевщиной». «Крестьяне теперь так необразованны, - опасался, например, Леонид Оболенский, - что в случае переворота или революции народ уничтожит всех образованных людей, считая их своими врагами». Народу следовало помочь разобраться в тех силах, которые его окружают, показать - кто друг и кто враг и направить энергию протеста в нужное русло. Организация революционного меньшинства, кроме всего прочего, должна была сыграть роль сдерживающего фактора для спасения общества от гибели в хаосе революционной катастрофы. Вероятно, повышенный рационализм эпохи 1860 - х вселял в «штурманов грядущей бури» уверенность в том, что им по силам будет руководить разливом волн народного моря [66, с. 67].
Начинания ишутинцев подтачивали трудности внешнего и внутреннего характера, такие как проблема легализации артельных обществ, с одной стороны, и неумелая организация их работы - с другой. Козлинина вспоминает, что переплетная артель, отнимая время и силы, едва позволяла ишутинцам сводить концы с концами. Шаганов на следствии говорил, что швейная «только проживала деньги». Воскресенский рассказывал суду: «Раз в обществе как-то стали говорить об удовлетворении потребностей. Я вышел и говорю, что у меня есть потребность давать уроки; чем толковать об удовлетворении потребностей, - не можете ли сейчас удовлетворить мою потребность. Мне на это ответили: «Вы, стало быть, ничего не понимаете, - ведь мы здесь только теоретически говорили, практически наши слова еще теперь не могут быть осуществлены». Тогда я понял, что они только теоретически толкуют, что практически из этого не выходит никакого толку». В кружке нарастала неудовлетворенность мирной деятельностью пропагандистов новых идей. В конце 1865 года Ишутин говорил своим товарищам: «... То, что мы делали до сих пор, все это не есть дело. Господа, по моему мнению, лучше - паф - паф» [62, с. 85].
Так возник, вероятно в начале 1866 года, ишутинский «Ад», строго законспирированный кружок «бессмертных» (или «мортусов»), стоящих над «Организацией». Эти избранные должны были выполнять двойную функцию - осуществлять контроль за деятельностью революционеров и антиправительственный террор.
Девизом было избрано знаменитое - «цель оправдывает средства» («инфернальные» вожди не гнушались мистифицировать новобранцев подложными письмами от общества, якобы руководящего кружком; рассказами о том, что Сибирь хочет отделиться и перейти под покровительство Соединенных Штатов, а Герцен разослал эмиссаров в Казань для возмущения татар и т. п.). Целью объявлялся социальный переворот, средством террор - «систематические цареубийства» до тех пор, пока напуганное правительство не согласится «устроить государство на социальных началах», в противном случае следовало «произвести революцию» путем возбуждения «народных страстей» [66, с. 68].
Для подготовки масс предполагалась широкая деятельность на местах. «Аду» необходимо было обзавестись в губерниях агентами, осведомленными обо всем происходящем, которые выявляли бы лиц особо ненавистных народу, уничтожали их и распространяли прокламации с объяснением, за что убит тот или иной «кровопийца». Разумеется, никому из провинциальных «мортусов» не следовало знать Центральную Агентуру; цепочка их осведомленности обрывалась бы на том члене «Ада», который принял в общество нового «бессмертного». К Центральной Агентуре должны были стягиваться все нити контроля за работой «Организации», она могла определять степень отступления отдельных революционеров от правил тайного общества и меру наказания - вплоть до смертной казни. Контрольные и карательные функции «Ада» сохранялись бы и в случае победоносной революции, распространяясь на правительство, пришедшее к власти [62, с. 87].
«Мортусам» предписывалось отдалиться от своих товарищей и вести жизнь, запятнанную всяким негодяйством, «чтобы не навлечь подозрений правительства», а при совершении теракта иметь «шарик гремучей ртути» для самоубийства и обезображивания лица. Строго говоря, «Ад» не стал организационно оформленным обществом с программой и уставом, но планов и разговоров хватало с лихвой.
Во всех этих горячих, захватывающих мечтах, безусловно, присутствует элемент игры - игры «ума, привыкшего, - по словам Дмитрия Юрасова. - за неимением дела, к фантастическим вымыслам». Игры, в которую ишутинцы бросались с головой, спасаясь от серой обыденности. Участники этой опасной игры были в разной мере захвачены ею. Кто - то считал планы «Ада» пустой болтовней, другие, как Каракозов, могли совершенно войти в роль [66, с. 88].
Конечно, повседневная жизнь ишутинцев в качестве политических деятелей, членов тайного общества, состояла в основном в разговорах. Но разговоры в этом узком кругу единомышленников велись настолько законопротивные, что для них даже «положено было выдумать аллегорический язык». Обсуждалось, например, разделение членов кружка на «охотников» и «рыболовов». Расшифровывается это иносказание так: «рыболовы» должны заниматься социалистической пропагандой и «вылавливать» людей, способных стать агентами общества; «охотники» же составляли ряды террористов - смертников, для которых предпочтительнее всего стрелять в «дрофу», то есть в царя.
Ближайшее окружение Каракозова составляли представители пензенского землячества, среди которых были генераторы идей тайного общества - Ишутин, Юрасов, Загибалов. Будущий цареубийца не проявлял активности в словесных баталиях, больше «молчал и слушал». Но он воспринимал «адские» планы не просто как теоретические разглагольствования, а применительно к собственной личности. «Когда же Каракозов сообщил кому-то... о своем преступном намерении и пропал из Москвы, - говорил во время следствия Дмитрий Юрасов, - тогда сделалось ясно, что словами нельзя шутить!» [62, с. 90].
Что же именно побудило Дмитрия Каракозова открыть сезон охоты на «дрофу»? Как нам уже известно, некоторые «карбонарии» «хотели сначала поднять народ, другие собирались начать сверху, с царя». Возможно, Каракозов стремился совместить обе точки зрения, вызвав покушением на царя народное восстание.
Существует мнение, что он сознательно шел на провокацию [66, с. 89].
Смерть Александра II могла вызвать избиение дворян, если бы в массах распространился слух, что стрелял помещик, недовольный отменой крепостного права. Молва об этом действительно бытовала в народе. А в революционных кругах «говорилось, что следовало бы уничтожить государя за пресловутое освобождение крестьян, которое затормозило революцию».
Один из проходивших по делу о покушении 4 апреля 1866 года считал, что Каракозова к его намерению привело сознание «невозможности никакого народного движения против правительства» при жизни царя - освободителя. Однако если такая идея и могла зародиться у некоторых «артистов -революционеров» (выражение А. И. Герцена) из рядов «Ада», то Каракозов, мне кажется, был чужд подобной мистификации. Скорее всего, он стремился осуществить наиболее эффективную на его взгляд форму пропаганды делом - «путем преступлений» или, как говорил Ишутин, «каким - нибудь грандиозно - страшным фактом заявить миру о существовании тайного общества в России, ободрить, расшевелить заснувший народ» [60, с. 43].
Согласно воспоминаниям Е. К. Брешко - Брешковской, строящей свой рассказ на основании свидетельств ишутинцев, с которыми она встречалась на Карибской каторге в конце 1870 - х, Каракозов «утверждал, что сперва следует доказать народу сокрушимость царской власти и уже тогда обращаться к нему с проповедью против царских порядков». А мирная деятельность «Организации» по распространению социалистических идей представлялась ему абсолютно бесплодной, «не приложимой на практике в российских условиях. О мотивах покушения Каракозова позволяет судить и прокламация, найденная при нем на месте преступления. В этом обращении к «друзьям - рабочим» говорилось, что «цари - то и есть настоящие виновники всех наших бед», так как допускают несправедливости и не пекутся о благе «народа рабочего», доказательством чему стала воля без земли [60, с. 44].
На такую акцию, которая за гибелью жертвы неизбежно должна была повлечь смерть самого исполнителя, толкала Каракозова и тяжелая болезнь, «Вследствие хронического триппера и плохого питания» он страдал катаром желудка, причем болезнь, вероятно, при тогдашнем уровне медицины доставляла такие мучения, что врачи считали ее результатом «большинство самоубийств». Физические и моральные страдания приводили к мысли, что дни его сочтены и вызывали желание «умереть не даром», принести свою жизнь вместе с жизнью царя на алтарь народной пользы [60, с. 46].
Вообще же, по словам Ю. Карякина, «эпоха была одержима наполеономанией всех сортов», и мотивы для цареубийства могли быть самыми разными. От наиболее распространенного - наказание за обман народа и за разочарование, пережитое интеллигенцией на «именинах сердца» первых пореформенньх лет, - до такого, совершенно не относящегося к политике, как месть за попранную женскую честь [61, с. 25].
Кроме того, до Каракозова дошли известия о существовании некоего Европейского Революционного Комитета. Сведения о тайном обществе, «имеющем целью содействовать успехам революции во всех странах систематическим убийством царствующих особ и высокопоставленных правительственных лиц», передавал товарищам Ишутин со слов Ивана Худякова [61, с. 26].
Убедившись в отсутствии ближайших перспектив крестьянского бунта в России и разочаровавшись в социальных потенциях национальных восстаний, в конце 1863 года Бакунин делает ставку на международную революцию и приступает к разработке проекта создания Интернационального братства, которое стало бы координирующим центром движения. К середине октября 1864 - го года существовало три подготовленных им документа - несохранившиеся «Программа организации» и «Катехизис интернациональных братьев», а также рукопись «Тайное интернациональное общество освобождения человечества», где описана «глубоко законспирированная, весьма немногочисленная и сугубо элитарная (интеллигентская) по своему составу организация, предназначенная для заговорщических действий международного масштаба» [61, с. 27].
С 1864 года Бакунин предпринимает организационные шаги по вербовке членов-основателей и образованию местных отделений общества, а на лето 1865 - го планирует созыв учредительного собрания Тайного интернационального братства. Худяков, заметим, выехал заграницу именно в августе 1865 - го. Не исключено, что он был одним из тех соотечественников, о которых Бакунин писал Герцену и Огареву в июле 1866 года, говоря об «основании и устройстве интернационального революционно-социалистического тайного общества»: «После трехгодовой трудной работы я добился положительных результатов. Есть у нас друзья в Швеции, в Норвегии, в Дании, есть в Англии, в Бельгии, во Франции, в Испании и в Италии, есть поляки, есть даже и несколько русских» [66, с. 76].
Таким образом, молодые террористы не подвластны общей морали. И не только потому, что они - нигилисты, горящие «святой нетерпимостью» ко всем традиционным нормам. И не только потому, что они смертники - «мортусы». Они составляют обособленный от остального мира круг лиц, «играющих» по своим правилам [66, с. 77]. Целью объявлялся социальный переворот, средством террор - «систематические цареубийства» до тех пор, пока напуганное правительство не согласится «устроить государство на социальных началах», в противном случае следовало «произвести революцию» путем возбуждения «народных страстей».
2. Становление и развитие молодежных террористических организаций в 1860 - 80 гг. в России
.1 Молодежные террористические организации и их деятельность
Последствием выстрела из «Ада» была докладная записка шефа жандармов и главноуправляющего III отделением Петра Андреевича Шувалова о мерах к восстановлению порядка в империи, которая предусматривала, прежде всего, реформирование системы политического розыска. Чтобы защитить страну от «разрушительного действия вредных элементов», следовало «устроить полицию так, чтобы она была в состоянии обнаруживать то, что совершается в среде общества».
Новый руководитель «высшего надзора» добился ликвидации Санкт -Петербургского генерал - губернаторства и передачи его функций градоначальству, подчинённому III отделению. При канцелярии Петербургского градоначальника было создано Отделение по охранению общественного порядка и спокойствия, которое стало прообразом позднейшей «охранки». Шувалов подготовил также новое «Положение о Корпусе жандармов», утверждённое царем в сентябре 1867 года и в неизменности дожившее до февраля 1917 - го года.
«Главная цель преобразования, - писал Шувалов, - состоит в том, чтобы по мере возможности, образовать политические полиции там, где они не существуют, и сосредоточить существующую полицию в III отделении Вашего Императорского Величества канцелярии, для единства их действий и для того, чтобы можно было точно и однообразно для целой империи определять, какие стремления признаются правительством вредными и какие способы надлежит принимать для противодействия им» [54, с. 72].
Ответ на вопрос о том, «какие стремления признаются правительством вредными», должен был дать аналитический процесс, всколыхнувшийся у подножия трона вслед за событиями 4 апреля 1866 года. Вот пример типичных околоправительственных размышлений - записка тайного советника барона Врангеля «об учении нигилистов и коммунистов».
Учение коммунистов, глубоко укоренившееся в государствах Западной Европы и достигшее в последнее время весьма обширных пределов развития, должно быть признано одним из тех зол, которые медленно, но неисправимо подкапывают все коренные основы всякого государственного благоустройства.
Учение это направлено сперва к уничтожению всеми средствами существующих правительств и установленного ими порядка и образованию затем республики на началах полного нравственного, личного и имущественного равноправия ее членов. В подобном государстве не должно быть никаких законов и наказаний, ни понятий о религии и святости союзов брачного и семейного.
За границей первым рассадником начал коммунизма было сословие рабочих; наше сословие рабочих менее образовано и сравнительно более обеспечено в материальных потребностях жизни, а потому на него и нельзя было действовать непосредственно: надобно было избрать проводниками пропаганды лиц более образованных, но вместе с тем нуждающихся в средствах и долженствующих существовать собственным трудом. Подобные люди нашлись в числе лиц еще учащихся и оканчивающих свое образование, в числе таких, которые по каким - либо причинам не могли окончить свое образование и должны были оставить заведения, или если и окончили курсы, но не имеют определенных для существования занятий и наконец в числе тех, которые хотя и имеют более или менее обеспеченные средства к жизни, но по складу ума и воображения способны увлекаться различными утопиями. Нельзя также не сознаться, что ложный стыд прослыть отсталыми людьми и удовлетворение мелкого тщеславия считаться людьми передовыми, легко могли увлечь слабые характеры на скользкий путь этого опасного учения, тем более что первые приступы его всегда отличаются крайнею благонамеренностью [54, с. 73].
Таким образом, устроенные у нас воскресные и бесплатные школы назначались для образования неимущего класса народа; артели и вспомогательные кассы студентов, отдельные библиотеки и общие читальни для взаимного вспомоществования к окончанию курсов; общие артельные столы - для удешевления стоимости жизни; служительские клубы - для доставления членам невинных развлечений; общие артели рабочих типографий, швейных или переплетных - для доставления возможности рабочим самим выручать за свой труд и распределять наибольшее вознаграждение. В нашем Отечестве, хотя уже существует довольно много подобных кружков, но только некоторые из них уже проникнуты коммунистическими началами и притом кружки эти составляют пока отдельные проявления, а не слились еще в одно общее целое, хотя по всей вероятности должны были к тому направляться. По составу этих кружков следует предполагать, что многие из участвующих в них по легкомыслию или недостаточности развития, не понимают всего вреда принятого ими направления и немедленно и искренно откажутся от своих действий и планов, если им будут вразумительно разъяснены те опасные последствия, которые могут произойти от дальнейшего развития их предположений. Вследствие сего, для предупреждения большего распространения обнаруженного в нашем Отечестве зла необходимо было бы принять нижеследующие меры:
. Разъяснить надлежащим образом вред и опасность для общего строя государства, происходящие от принятия его подданными и распространения в среде их преступного учения коммунизма и потому установить в законах строгие меры взысканий, однородные с мерами наказания за действия, клонящиеся к низвержению существующего правительства, за поступки, доказывающие принадлежность к последователям сего учения или участие в приготовительных мерах к распространению оного.
. Воспретить устройство без ведома и согласия правительства всяких ассоциаций, артелей или собраний, для каких бы целей они ни предполагались, а за направлением существующих учредить самый строгий секретный надзор, и
. Установить тщательное и незаметное наблюдение за направлением, даваемым в школах, гимназиях, семинариях, университетах и проч. заведениях воспитателями и профессорами, за системою их преподавания и за духом, развиваемым в среде воспитанников и вольнослушателей.
Все эти меры, соединенные с постоянным наблюдением за пресечением путей, проводящих к нам из заграницы учение коммунизма, не могут не иметь значительного влияния на ослабление пропаганды этого гибельного учения [54, с. 75].
Рескриптом 13 мая 1866 года на имя вице - председателя Государственного совета князя П. П. Гагарина император распорядился навести в стране порядок. Репрессии обрушились на демократическую печать, были закрыты «Современник» и «Русское слово». Подверглись ограничению права земств и были расширены полномочия губернаторов.
Ужесточился надзор за высшей школой, студенчеством и молодежью вообще - вплоть до самой что ни на есть повседневной жизни. На столичных улицах стало небезопасно появляться «по - нигилистически» одетыми, ибо, по мнению высших чинов высшей полиции, «со дня преступления 4 апреля, среда, воспитавшая злодея, заклеймена в понятии всех благомыслящих людей; а потому, и ношение костюма, ей присвоенного, не может, в глазах блюстителей общественного порядка, не считаться дерзостью, заслуживающею не только порицания, но и преследования». Стриженых барышень в синих очках, круглых шляпах и платьях без кринолина предлагалось препровождать в полицейское управление и брать с них подписку о «неношении помянутой одежды». В противном случае преступницам грозила немедленная высылка из столицы административным порядком с учреждением за ними строгого наблюдения [24, с. 51].
В подчинение III отделению поступила «Охранная стража», создание которой было вызвано необходимостью оберегать священную особу Государя Императора. Доносы, предостерегающие о возможности новых покушений, поступали в III отделение один за другим. Проводимые розыски, как правило, выясняли их неосновательность, но тем не менее, все это не могло не вызывать августейшего беспокойства [24, с. 52].
мая 1867 года в Париже в Александра II стрелял Антон Березовский, двадцатилетний поляк, жаждавший «с юношеских лет ознаменовать свою любовь к Польше каким - либо громким делом». Следствие пришло к выводу, что этот акт - дело фанатика - одиночки, который вынашивал свой замысел над книгами о цареубийцах прошлых веков в комнате, напоминавшей раскольниковскую каморку - гроб. Однако, уже знакомый нам Иван Худяков, по сообщению агента III отделения, говорил, что Березовский «действовал не от себя, а в целях Парижского революционного комитета». У нас нет никаких данных, подтверждающих справедливость его слов, но они добавляют еще один штрих к характеристике той обстановки, которая породила глухую реакцию конца 1860 - х и создала благодатнейшую почву для формирования и деятельности личностей, подобных знаменитому С. Г. Нечаеву [49, с. 106].
В отчете за 1866 год III отделение констатировало: «Обстоятельства дела о событии 4 апреля представили фактические доказательства, что те разрушительные начала и пагубное направление, которые вкоренились в известной среде нашего общества, преимущественно в юношестве, не только продолжали существовать, но приобретали все более и более последователей, не останавливающихся ни перед какими преградами и готовых на самые безнравственные и кровавые преступления [24, с. 52].
О деятельности Нечаева, связанной со студенческим движением конца 1860 - х и организацией «Народная расправа», нацеленной на устранение «орды... подлых народных тиранов» и прочих препятствий на пути всенародного восстания, которое ожидали к 1870 году (к окончанию срока временнообязанного состояния крестьян), написано достаточно много. Для нас же важнее всего понять, как и почему Нечаеву удалось без труда обрести «нечаевцев» [24, с. 53].
Фигура Сергея Нечаева возникла на политической арене в тот момент, когда после апрельского погрома 1866 года в революционной среде воцарились растерянность и подавленность. Молодежь все так же жаждала «дела», но в чем оно должно состоять и как к нему приступить, никто не знал. Не хватало лидера, вождя, вокруг которого могли бы сплотиться революционные силы.
И вдруг из недр «самого народа» в водовороте студенческих сходок возникает Нечаев, как будто сошедший со страниц романа «Что делать?», которым по - прежнему зачитывалась молодежь. Не знающий сомнений и колебаний, наделенный исключительной энергией аскет, полностью соответствующий тому образу истинного революционера, который сложился в сознании молодого поколения, он пленял сердца, парализовывал критическую способность рассудка и подчинял себе волю юных «народолюбцев».
Черты облика Нечаева привлекали не только зеленую молодежь, но и опытнейшего Бакунина, который оставил в одном из писем знаменательную фразу: «Когда надо служить тому, что он называет делом, он не колеблется и не останавливается ни перед чем и выказывает себя столь же беспощадным к себе, как и ко всем другим...». Вероятно, настоящим «делом» Нечаева, наиболее глубоким психологическим мотивом его революционной активности было самоутверждение [60, с. 86].
Человек из низов, воспринимаемый в среде интеллигенции, при всем ее преклонении перед «народом», с некоторой отстраненностью, приобретший ценой громадных усилий само право вращаться в этой среде, он не мог не испытывать чувства социальной ущемленности. Помноженное на общую «безместность» интеллигенции оно вызывало у Нечаева необузданную ненависть ко всему обществу, где ему не находилось роли, которой, по его мнению, он был достоин. Ненависть Нечаева к существующему строю была не столько теоретической позицией, сколько «эмоциональной реакцией, закрепленной в политических терминах». Он стремился оказаться в рядах лидеров грядущей революции, чтобы занять в «перевернутом» обществе место на одном из верхних этажей новой социальной лестницы. Отсюда, во многом, берут свое начало та идеологическая неустойчивость Нечаева, которую не раз отмечали исследователи, а также то предпочтение, которое он отдавал определенным средствам преобразования общества, обеспечивающим мнимую быстроту и простоту перемен. Он не мог ждать долго, отдав жизнь счастью будущих поколений, он хотел воочию увидеть результаты своих усилий.
Когда на такую жизненную позицию накладываются неосуществленные социальные претензии, появляются «и самые отчаянные революционеры, и самые бессердечные карьеристы». В Нечаеве сочетались, вероятно, и тот и другой [60, с. 87].
Он ничуть не сомневался в своем высоком предназначении, гораздо более высоком, чем уготованное ему обстоятельствами рождения. И наиболее приемлемым для реализации своего потенциала ему представлялось в условиях тогдашней России поприще революционной борьбы. В его отношении к революции имеет место определенная подмена цели, причем самообман первичен по сравнению с обманом. Прежде всего Нечаев убедил себя в том, что он фанатик «общего дела», в то время как в основе этого «биения сердца для блага человечества» лежало «неистовство безумного самомнения».
Обманув самого себя, ввести в заблуждение других не составит труда; это происходит даже не всегда осознанно и целенаправленно - желающие обманываются сами. Люди склонны видеть не то, что есть в действительности, а то, что они увидеть хотят [60, с. 88].
Одним из наиболее зримых результатов «разрушительной» работы Нечаева стало вовлечение в сферу антиправительственной борьбы широких масс молодежи. Всеми силами (прокламационная кампания, создание сети «пятерок» для своей подпольной организации, мистификации разного рода и пр.) старался он возбудить в окружающих дух протеста и, максимально скомпрометировав, отрезать им все пути к обыденному существованию.
мая 1871 года император утвердил мнение Государственного совета «О порядке действий чинов Корпуса жандармов по исследованию преступлений», согласно которому жандармы вновь получали право проведения дознаний по политическим делам (судебные уставы 1864 года возлагали эту обязанность на членов судебных палат и специально назначаемых следователей под присмотром лиц прокурорского надзора). Дознания по делам об антиправительственной пропаганде проводились в 26 - ти губерниях, задержано было несколько тысяч человек. Суд присяжных, главное завоевание судебной реформы, эти дела, как правило, миновали, попадая в Особое Присутствие Правительствующего Сената (ОППС). Именно через это учреждение прошли известные «массовые» процессы 1870-х годов - «50 - ти» и «193 - х» [66, с. 91].
Нигилисты оказались в тупике на пути претворения в жизнь идеалов «нового человека». Сделалось очевидным, что для позитивной деятельности критики недостаточно, мало и веры только в собственный разум, нужна еще какая - то точка опоры. Под знаком поиска этой точки опоры прошли все 1870 - е годы, когда интеллигенция стала вплотную к крестьянской массе, в которой, казалось, «зреет какая - то формула новой жизни». Пореформенное поколение вел за собой идеал гармонической личности, живущей своим трудом в гармоническом обществе. Искры такого бытия находили в устоях крестьянского «мира». По словам В. Г. Короленко, народничество «стихийно носилось в воздухе, возникая из общей интеллектуальной атмосферы того поколения». Русская интеллигенция возлагала на себя миссию поистине планетарного значения - не допустить исчезновения с лица земли тех форм существования, которые она считала образцом «последнего слова» общечеловеческой мысли и опыта [66, с. 92].
Пытаясь объяснить феномен народничества, недостаточно рассматривать его как «своеобразный этап русской революции» или как направление общественной мысли. Народничество нельзя ограничить рамками какой - либо жесткой теоретической схемы не только потому, что с идейной точки зрения оно не было монолитным, но и потому, что существенной его чертой было особое настроение, захватившее самые широкие слои образованного общества. Приверженцы теории «общинного социализма», согласно которой Россия на своем историческом пути движется в том же направлении, что и Европа, но придет к справедливому общественному устройству, минуя капитализм с его «язвой пролетариата», опираясь на крестьянский «мир», стремились отдать народу долг «образованного меньшинства», избавить его от социального гнета и экономической отсталости.
Одни видели спасение в рационализации рутинного хозяйства, создании школ и больниц, другие - в организации «всеобщего бунта» по М. А. Бакунину, сквозь очистительный огонь которого русский мужик, «социалист по инстинкту», проведет Россию к новой жизни. Те, кто не разделял тезиса Бакунина о готовности масс к социальному перевороту, шли за П.Л. Лавровым, призывавшим интеллигенцию к планомерной пропагандистской работе [66, с. 98].
Исходя из общего представления о том, что все люди по сути своей одинаковы, наставники пореформенной интеллигенции - Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов - полагали, что отмена крепостного права должна создать простор для «естественных инстинктов» народа, сходных со стремлениями передовой интеллигенции. Отсюда следует и «совершенно легкая» для образованного человека возможность сблизиться с народом, найти с ним общий язык - достаточно не держать себя барином. На собственном горьком опыте народникам пришлось убедиться в правоте Д. И. Писарева, который еще в начале 1860 - х говорил, что «интеллигенцию и мужика разделяет пропасть». К концу 1870 - х стало ясно, что к «оседлой» пропаганде крестьяне восприимчивы не более чем к «летучей». Аресты же ожидали не только «вспышкопускателей», но и тех, кто ходил в народ «для рекогносцировки» по стопам «Рублевого общества» (конец 1867 - весна 1868).
Некоторое число юношей, жаждавших «уплатить долг народу», среди которых, кстати, был Герман Лопатин - тот самый, который после дегаевско судейкинского погрома начала 1880 - х пытался реанимировать «Народную волю», - собирались сделаться кочующими сельскими учителями. Попутно они планировали беседовать с крестьянами на исторические и политические темы, распространять литературу - исключительно легальную и провести надворное статистическое описание [62, с. 107].
Лопатин всегда был практиком, противником возведения воздушных замков, какими бы прекрасными они ни казались.
«Меня всегда смущало то обстоятельство, что большая часть так называемой прогрессивной молодежи обсуждает вопросы нашей внутренней жизни почти исключительно на основании теорий, почерпнутых из иностранных книжек, да, пожалуй, еще на основании собственных соображений чисто отвлеченного свойства. Большая часть из них, покинув провинцию для университета чуть не в детском возрасте, обладает слишком ничтожным знакомством с действительным положением и жизнью народа для того, чтобы это знакомство могло влиять контролирующим образом на их теоретические взгляды и практические предприятия, - говорил он. Так вот мне хотелось пособить заполнению этого пробела, по крайней мере по отношению к себе самому и некоторым из своих друзей, составив для этого, в компании с одним из своих приятелей, общество кочующих сельских учителей. Затевая это предприятие, мы имели в виду несколько целей. Во - первых, нам представлялась возможность поддерживать свою жизнь при помощи безусловно честного и симпатичного для нас труда. Во - вторых, наша деятельность должна была служить непосредственно к умственному, нравственному и материальному преуспеянию тех масс, к которым склонялись наши лучшие симпатии. И, в - третьих, эта деятельность, приводя нас в непосредственное соприкосновение с массами, позволяла нам рассмотреть поближе этого загадочного сфинкса, называемого народом. Мы рассчитывали получить таким образом возможность ознакомиться основательно с экономическим положением народа, его нуждами и потребностями, с его взглядами на вещи и его умственным развитием, со степенью его восприимчивости к известным идеям, а также со степенью основательности тех надежд, которые возлагаются на него пылкими приверженцами быстрого прогресса. Такое солидное знакомство с народом позволило бы нам составить себе ясное понятие об истинном положении вещей внутри нашего отечества и сознательно избрать себе на будущее время тот путь, следуя которому мы могли рассчитывать принести наиболее пользы вскормившему и воспитавшему нас обществу» [62, с. 108].
Именно эти задачи были наиболее распространенными среди тех, кто шел «В народ!» в начале 1870 - х, «безумным летом» 1874 - го и позже, вкладывая в этот лозунг самое разное содержание. Кому - то хотелось проверить себя на прочность, доказать свою пригодность к высокому служению обездоленным в совершенно непривычных бытовых условиях; кому - то было стыдно пользоваться благами цивилизации, когда масса сограждан прозябает в нищете; кто-то в образе столяра или сапожника вел пропаганду; кто - то спешил звать народ «к топору»; кто - то следовал своеобразной моде [62, с. 109].
В 1877 году фельдшерицей села Студеницы Самарского уезда Самарской губернии стала Вера Фигнер, оставившая Цюрихский университет ради работы в народе. Она была из тех, кто старался принести конкретную пользу конкретным людям, сделать их беспросветную жизнь хоть чуточку лучше. Оставшихся на этом пути назовут потом сторонниками «малых дел» [66, с. 103].
Трудно винить почти поголовно неграмотных людей. Но как же нелегко было образованному человеку ужиться с ними в условиях «грубой окружающей среды, убийственной скуки и отсутствия общества». Когда стерлась яркость новых впечатлений, «прохожий рабочий» Николай Морозов ощутил тоску «по оставленным где-то вдали людям своего круга, вполне разделяющим мой душевный порыв, каждое мое чувство, каждое настроение, с которыми я говорил не по выработанному раз навсегда шаблону, а так, как придет мне на душу, обсуждая каждую возникшую мысль вместе, как равный с равным» [66, с. 104].
Таким образом, многие молодые террористы не выдерживали убожества деревенского быта и примитивности нравов - повседневного существования вне цивилизации. Помимо проблем с властями и сложностей общения с народом молодым террористам в их высоком служении приходилось преодолевать еще одно серьезное препятствие - собственную натуру.
Примером молодого террориста может служить фигура Сергея Нечаева, возникшая на политической арене после апрельского погрома 1866 года, как будто сошедшего со страниц романа «Что делать?». Черты облика Нечаева привлекали не только зеленую молодежь, но и опытнейшего Бакунина, который оставил в одном из писем знаменательную фразу: «Когда надо служить тому, что он называет делом, он не колеблется и не останавливается ни перед чем и выказывает себя столь же беспощадным к себе, как и ко всем другим...» [60, с. 86].
Неудовлетворенность, нетерпение и нетерпимость становились спутниками молодых террористов.
.2 Организация и проведение террористических актов
В конце 1870 - х - начале 1880 - х годов молодые террористы, находящиеся в оппозиции режиму, развернули свою деятельность под знаменем «Народной воли». Пути самодержавного правительства и интеллигенции снова разошлись, хотя именно в первые десятилетия после Великой реформы существовала реальная возможность направить энергию молодого поколения в мирное русло. Социально - политическая действительность России второй половины XIX века загоняла ее в подполье, рисуя его чрезвычайно привлекательным для молодых людей.
Первые теракты - покушение на товарища прокурора Киевского судебного округа М. М. Котляревского (23 февраля 1878) и на адъютанта Киевского жандармского управления Г. Э. Гейкинга (24 мая 1878), убийство шефа жандармов Н. В. Мезенцева (4 августа 1878) - застали власти врасплох. Отчаянное положение диктовало «исключительные меры» [56, с. 122].
февраля 1879 года Григорий Гольденберг застрелил харьковского военного губернатора князя Д. Н. Кропоткина за жестокое обращение с политическими заключенными в местном централе; 26 февраля в Москве был убит секретный сотрудник политической полиции Н. В. Рейнштейн; 13 марта того же года Леон Мирский стрелял в нового шефа жандармов А. Р. Дрентельна. Заметим, что все эти теракты были совершены еще до появления «Народной воли», с которой обычно связывают терроризм последней четверти XIX века. Покушение Александра Соловьева на императора (2 апреля 1879) вызвало к жизни высочайший указ от 5 апреля 1879 года - Европейская Россия была разделена на шесть временных генерал-губернаторств. В полнейшую зависимость от административного произвола попадали местные учреждения и жители, чьи личное достоинство, свобода, жизнь оказывались в распоряжении генерал - губернатора, который мог своей властью подвергнуть тюремному заключению на неопределенный срок или предать военному суду любого [56, с. 123].
Невозможность вести эффективную социалистическую пропаганду в существующих условиях выдвигала на первый план задачу изменения государственного строя, достижения конституционных свобод, иными словами - политическую борьбу, в ущерб немедленному решению задач социального переустройства. Политической борьбой без массовой поддержки могла быть только борьба террористическая - наиболее «производительный» способ «употребить ничтожные революционные силы». В гуще народничества происходила радикализация настроений, спонтанно возникала террористическая практика, росла потребность возвести её в принцип. Все эти обстоятельства вызвали рождение «Народной воли», знаменовавшее переход к единоборству с самодержавием [62, с. 104].
«Земля и воля», основанная в 1876 году, пыталась придерживаться ортодоксальных народнических позиций, выступая за оседлую пропаганду в деревне с целью подготовки народного восстания и воспринимая террор преимущественно как меру самозащиты. Тем не менее, партия признавала политические убийства «одним из лучших агитационных приемов,...осуществлением революции в настоящем». В июне 1879 года накануне Воронежского съезда «Земли и воли» в Липецке собрались «политики» - Александр Михайлов, Лев Тихомиров, Александр Квятковский, Николай Морозов, Александр Баранников, Мария Ошанина, Андрей Желябов, Николай Колодкевич, Григорий Гольденберг, Сергей Ширяев и Михаил Фроленко, которые ратовали за политическую борьбу путем систематического применения террористических методов и стремились внести этот пункт в программу организации в качестве самостоятельной и первоочередной задачи. Объявив себя Исполнительным комитетом Социально-революционной партии, эта сплоченная группа явилась в Воронеж. Постановления съезда «Земли и воли» носили компромиссный характер и окончательно проблему не решали: террористическая деятельность признавалась необходимой наряду с работой в народе. В августе 1879 года разногласия между сторонниками продолжения прежней линии, «деревенщинами», и «политиками» привели к расколу организации на «Чёрный передел» и «Народную волю» [62, с. 103].
Программа Исполнительного комитета гласила, что члены «Народной воли» «по своим убеждениям... социалисты и народники», ближайшей задачей партии объявлялся «политический переворот с целью передачи власти народу», террор должен был служить орудием устрашающим для правительства и агитационным для народа. Однако «...жизнь организации направляется не столько принципами и конечными целями, поставленными в ее программе, сколько ежедневными делами, совершаемыми ею в борьбе с окружающими обстоятельствами». Террористическая деятельность, всё глубже затягивавшая революционеров в свой водоворот, требовала напряжения всех сил и оставляла всё меньше места для рассуждений о том, что будет «после» [62, с. 105].
Народовольцы занимались практикой, в теоретическом отношении царила та же разноголосица, которая была характерна для организаций 1860 х: всем было ясно одно - нельзя «вырастить социальные розы на болоте деспотизма». Фактически задачи социального переустройства если и не снимались, то отодвигались, откладывались на неопределенное будущее, их решение должно было последовать за государственным переворотом. Героев «Народной воли» целиком и полностью захватил сам процесс подготовки этого переворота; их главным делом оказывалось все то же, что и у Нечаева, устранение помех на пути освободительного движения в лице правительственных чиновников и российского монарха [62, с. 106].
Новая тактика антиправительственной борьбы вызывала в верхах панику, новые организационные формы революционного движения загоняли политическую полицию в тупик. С каждым дерзким покушением террористов очевидней становилась беспомощность органов сыска перед лицом сплоченной, строго законспирированной организации. Попытки распутать клубок противоречий, создающих столь бесперспективную ситуацию, предприняла «Верховная распорядительная комиссия по охране государственного порядка и общественного спокойствия», которая была учреждена Александром II 12 февраля 1880 года, после того, как «стоглавая гидра крамолы... простерла свою дерзость даже до посягательства на Царские чертоги». Глава комиссии, граф М. Т. Лорис - Медиков объединил «действия всех властей для борьбы с крамолой». В подчинение этого временного органа переходило III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которое было упразднено вместе с ВРК 6 августа 1880 года «с передачей дел оного в ведение Министерства внутренних дел». В составе последнего был создан Департамент государственной полиции, призванный сосредоточить в своих руках все нити «политического розыска и наблюдения» [49, с. 155].
Тем временем круг революционеров смыкался все тесней, резче становилась грань, отделяющая его от остального мира. Подпольная Россия жила по своим особым законам, сильно отличающимся от законов Российской империи, но схожих с правилами конспиративных организаций всех времен и народов.
Переступивший «порог» принимал за основу своего будущего существования программу и устав организации. Рассказывая о вступлении в «Землю и волю», которая, кстати, по части конспирации не уступала «Народной воле» (собственно, этими вопросами занимались в «Земле и воле» люди, составившие позднее Исполнительный комитет народовольцев), Лев Тихомиров писал:
Нелегальные жили по чужим документам, «срок годности» которых был в среднем около двух лет. Паспортами снабжала организация, в распоряжении которой имелись тысячи копий различных форм документов, подписей должностных лиц, снимков печатей и т. п. Там же можно было узнать адреса «конспиративных квартир», которые обставлялись «правдоподобно составленной семьей, прислугой из своих же радикалов, обстановкой средней, не выдающейся ничем». Жить следовало «тихо, но не замкнуто, чтоб иногда и гости были, а также непременно время от времени зачем-нибудь пускать к себе дворников, чтобы они видели, что квартира самая приличная и ничего подозрительного не заключает». Средствами на жизнь тоже обеспечивала партия, денежные фонды, которой составлялись «из пожертвований богатых членов» организации [57, с. 122].
Человек, таким образом, оказывался в полной зависимости от партии, вернее от тех, кто составлял ее руководящий центр, кто владел всеми конспиративными нитями, кто распоряжался материальными и людскими ресурсами организации.
Нельзя сказать, что вожди неизменно относились к конкретным людям как к бесчувственному материалу для осуществления социальных теорий, манипулировали и жертвовали ими без сожаления, не учитывая самоценность каждой человеческой личности. Лидеры встречались разные, среди их товарищей по партии были люди, к которым они испытывали дружеские и даже братские чувства. Но «общее дело», загонявшее людей в партийную неволю, «вертикаль, с ее обманчивым, убийственным, абстрактным идеалом», требовали жертв.
Подчеркнем, что решение о самопожертвовании члена партии, идущего на террористическую акцию, принимал не сам смертник, а организация. Вере Фигнер, женщине чрезвычайно самостоятельной и даже своенравной (носившей в кругу друзей прозвище «Вера - топни ножкой»), не легко было смириться с тем, что ее не привлекали для практической подготовки покушений на царя. «После выговора, что я ищу личного удовлетворения, вместо того, чтобы предоставить организации располагать моими силами, как она сама найдет лучшим, была сделана уступка, и меня послали с динамитом в Одессу», - вспоминала она. И она же, перечисляя требования Устава Исполнительного Комитета «Народной воли» - 1) отдать все духовные силы свои на дело революции, забыть ради него все родственные узы и личные симпатии, любовь и дружбу; 2) если это нужно, отдать и свою жизнь, не считаясь ни с чем и не щадя никого и ничего; 3) не иметь частной собственности, ничего своего, что не было бы вместе с тем и собственностью организации, в которой состоишь членом; 4) отдавая всего себя тайному обществу, отказаться от индивидуальной воли, подчиняя ее воле большинства, выраженной в постановлениях этого общества - писала:
«Эти требования были велики, но они были легки для того, кто был одушевлен революционным чувством, тем напряженным чувством, которое не знает ни преград, ни препятствий... Если бы они, эти требования, были меньше, если бы они не затрагивали так глубоко личности человека, они оставляли бы неудовлетворенность, а теперь своею строгостью и высотой они приподнимали личность и уводили ее от всякой обыденности; человек живее чувствовал, что в нем живет и должен жить идеал» [66, с. 122].
Все эти жертвы, превращавшие человека в «неодушевленный предмет в руках идеи», совершались добровольно. Взамен член подпольной организации получал спасение от одиночества перед лицом реальности. За ним стояла партия. Утрачивая себя, он обретал ясность целей и упорядоченность действий. Но, теряя собственную индивидуальность, он более не признавал ее и в других, переставал видеть другого человека - это либо «товарищ по «вере», либо препятствие, которое необходимо убрать с дороги». Отношение террориста к намеченной жертве заслуживает особого разговора. А пока заметим, что, превращение человека в часть партийного организма освобождает его от ответственности за свои поступки, совершенные в интересах или с благословения организации.
Тайное общество, предоставляя для одних возможность реализации рахметовского идеала, служило также прибежищем для тех «безместных» и вообще «потерявшихся» в жизни личностей, которым его жесткая структура и сознание причастности к общему делу давали уверенность в себе; а террористическая деятельность - технически трудная, кропотливая подготовка акции и яркий миг самопожертвования - могла заполнить пустоту существования. Вкладывая смысл своей жизни в теракт, такой человек фактически лишь ищет оправдания самоубийству [66, с. 123].
Однако, «монахи революции» не могут и не должны, в силу своих задач, изолировать себя от мира, и в их среде неизбежно возникает «двойная мораль»: одни правила применяются по отношению к «России Легальной», другие - в своем кругу. Разоблачение нечаевщины вызвало сильную реакцию в революционной среде. На какое - то время возобладала резкая неприязнь к жестким организационным формам, диктаторству и экстремистским прожектам. Но если самого Нечаева осуждали, то нечаевцам сочувствовали. Нечаевские действия порицали как безнравственные с точки зрения двойной морали - ему ставили в вину обман своих. Протестуя против «иезуитских» методов Нечаева внутри революционной организации, Бакунин писал: «Заметьте, что, я не говорю о их внешнем употреблении, которое часто становится необходимым». Враг есть враг, с ним не церемонятся. Но врагом мог стать любой - кто не с нами, тот против нас. В сущности, каждый сам решал, на что у него «рука бы не поднялась» [66, с. 124].
Невозможность реализовать свой героический порыв в будничной революционной работе вызывала неудовлетворенность. Партийный диктат и жесткие ограничения существования в подполье угнетали. Живая человеческая личность не выдерживала давления «вертикали чужих воль».
И если в жизни революционной организации есть место любви и дружбе, то есть там место и взаимным обидам, зависти, уязвленному самолюбию, на которых умело играла политическая полиция. Над жителями «Подпольной России» вечно витал соблазн провокации.
Вообще, это слово часто употребляется неправомерно. Для революционеров любое сотрудничество с полицией, иными словами, предательство - «провокация». Но в строгом смысле слова провокация заключается не просто в проникновении тайного агента в подпольную организацию для освещения ее деятельности. Высшие чины политической полиции, которые, кстати, неизменно предостерегали своих подчиненных от использования в розыскной работе провокационных приемов, были гораздо ближе к точному определению этого понятия. «Состоя членами революционных организаций, секретные сотрудники ни в коем случае не должны заниматься так называемым «провокаторством», т.е. сами создавать преступные деяния и подводить под ответственность за содеянное ими других лиц, игравших в этом деле второстепенные роли», - гласила инструкция по ведению агентурного наблюдения [66, с. 125].
Объективная возможность провокации на арене противостояния полиции и революционеров коренилась в самой природе политического подполья (строгая иерархичность, власть структуры над отдельным членом партии, окутывающий все туман конспирации) и открывала широчайшие перспективы в борьбе с революционным движением. Так что, удержаться и не переступить ту «весьма тонкую черту», которая отделяет «сотрудничество» от «провокаторства», «лицам, ведающим розыском», было нелегко. Практика показывала, что подрыв бастионов противника следует вести именно изнутри, ибо внешнее давление неэффективно [66, с. 126].
Однако, столкнувшись с террористами, политическая полиция поначалу продолжала действовать по старинке, усиливая наружное наблюдение, проводя опросы дворников «о подозрительных личностях, в их домах проживающих», повальные обыски и аресты среди этих личностей. Типичны были методы начальника Киевского губернского жандармского управления В. Д. Новицкого - устраивая настоящие облавы, он «просто запускал невод в мало знакомые ему воды: авось кроме мелкоты, которую можно будет выпустить, попадется и крупная рыба» [62, с. 133].
Итак, как же «предупреждать преступления» при неосведомленности о планах и личном составе тайной организации? Принять превентивные меры невозможно, остается лишь реагировать на свершившийся факт. Для освещения непроницаемой тьмы подполья нужна была внутренняя агентура. Проникнуть в тесный кружок злоумышленников мог только свой брат - «нелегальный». Но контакты с такими личностями были для сотрудников сыска поколения Новицкого сродни сговору с нечистой силой [62, с. 134].
Уже в начале XX века генерал, поседевший на охранной службе, все еще сомневался, «из каких лиц надлежит избирать необходимых для розыска агентов; одни - привлекают для этой деятельности лиц из преступной среды, как имеющих знание и опыт... другие - признают аксиомою, что розыскную деятельность не может отправлять лицо, опороченное или судившееся...». «Активным участником в преступлениях секретный агент ни в коем случае не может быть допущен», - доказывал он. Но что может знать человек, который далек от дел нелегальной организации? [62, с. 135].
Но под рукой жандармов старой школы подрастала талантливая молодежь, понимавшая, что широкомасштабная вербовка внутренней агентуры «нового образца» из числа ренегатов революции, внедрение их в четкие организационные структуры нелегальных партий позволяет не только контролировать их, но и манипулировать революционным движением. Даже разоблачение секретного сотрудника оказывалось на руку полиции, подтачивая силы революционного лагеря, сея в нем подозрительность и неуверенность в своих бойцах.
В начале 1880 - х годов взошла звезда Г. П. Судейкина. В июне 1878 года Георгий Порфирьевич Судейкин был назначен адъютантом Киевского губернского жандармского управления, где и обнаружил свои розыскные дарования. Уже тогда он производил яркое впечатление не только на руководство политической полиции, но и на революционеров, которым «посчастливилось» с ним столкнуться.
С помощью Дегаева Сергея Петровича политическая полиция к 1883 году разгромила последние силы «Народной воли».
Сергей Петрович Дегаев исключенный за неблагонадежность из Артиллерийской академии, студент Института инженеров путей сообщения, состоял в «Народной воле» с 1880 года. На первые роли в организации он выдвинулся после ареста в марте 1881 года большинства членов Исполнительного комитета, причастных к убийству императора. Вера Фигнер привлекла его к попытке восстановления партийного центра. В декабре 1882 он был арестован в Одессе при провале типографии. Получив согласие на сотрудничество, полиция устроила Дегаеву фиктивный побег.
Может быть, его загрызла совесть, или взял свое страх перед разоблачением. Наверняка, он понял, что является лишь подручным инструментом в карьерных играх Судейкина. Не исключено, что ради того же самого семейного счастья и спокойного будущего, он просто попытался выйти из игры. Ценой свободы Дегаева, теперь уже от революционных уз, стала жизнь Судейкина. Организовав убийство своего патрона, Дегаев удалился в Новый Свет, где мирно окончил дни профессором математики.
Проанализировав изложенное, можно сделать следующий вывод.
В конце 1870 - х - начале 1880 - х годов молодые террористы, находящиеся в оппозиции режиму, развернули свою деятельность под знаменем «Народной воли».
Невозможность вести эффективную социалистическую пропаганду в существующих условиях выдвигала на первый план задачу изменения государственного строя, достижения конституционных свобод, иными словами - политическую борьбу, в ущерб немедленному решению задач социального переустройства. Политической борьбой без массовой поддержки могла быть только борьба террористическая - наиболее «производительный» способ «употребить ничтожные революционные силы». В гуще народничества происходила радикализация настроений, спонтанно возникала террористическая практика, росла потребность возвести её в принцип. Решение о самопожертвовании члена партии, идущего на террористическую акцию, принимал не сам смертник, а организация.
3. Историческое значение молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
.1 Основные последствия молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России
Исследователь этики нигилизма, С. Л. Франк говорил, что революционеры, возлагающие на алтарь идеи всечеловеческого счастья собственную жизнь, «не колеблются приносить в жертву и других людей», которые являются в их глазах или безвинными страдальцами, или пособниками мирового зла. Именно в борьбе с последними они видят «ближайшую задачу своей деятельности и основное средство к осуществлению своего идеала... Так из великой любви к грядущему человечеству рождается великая ненависть к людям, страсть к устроению земного рая становится страстью к разрушению...» [63, с. 36].
Многие из молодых террористов видели в самопожертвовании смысл жизни революционера. Анализируя мифологию «подпольного человека», М. Могильнер ссылается на воспоминания Веры Засулич. «Не сочувствие к страданиям народа толкало меня в «стан погибающих». Никаких ужасов крепостного права я не видела...». Мысль о жертве как цели человеческого существования пришла к Засулич из книг. Она взахлеб читала литературу «о подвигах», относя к последней и Евангелие. Любимым ее поэтом оставался Некрасов. «Есть времена, есть целые века, когда ничто не может быть прекраснее, желаннее тернового венка», - цитировала Засулич» [25, с. 55].
Многие просто не умели жить в условиях повседневности, были не способны устраивать быт, отмеривать череду серых будней. В психологии радикальной интеллигенции происходило совмещение желания уйти из жизни «вследствие неприспособленности к ней» с героическим самоотречением; смерть представлялась избавлением от жизни, в которой ее представителям не было места.
А. И. Герцен писал: «... Есть мгновения в жизни народов, в которые весь нравственный быт поколеблен, все нервы подняты, и жизнь человеку так мало стоит... своя жизнь... что он делается убийцей». Этот самоубийственный выбор совершали те, кто стремился «во что бы то ни стало оставаться на революционной почве», даже когда эта почва существовала лишь в тонком слое интеллигенции [66, с. 126].
В чем же состояла повседневная жизнь этих обреченных людей? Проследив их предприятия последовательно, попытаемся ощутить, какой груз они взвалили на свои плечи, какое напряжение они должны были выдерживать ежеминутно, в каком бешеном ритме проносились их последние дни.
На исходе лета 1879 года в недрах Исполнительного комитета «Народной воли» окончательно созрело решение о казни Царя -Освободителя. Смерть должна была подстеречь Александра II, когда он будет возвращаться в столицу из Ливадии. Император мог поехать по железной дороге из Симферополя через Харьков, Курск и Москву или морем добраться до Одессы и уже оттуда отбыть на поезде в Петербург. К ноябрю надо было перекрыть все возможные пути.
«Несколько агентов получили назначение ехать тотчас же в Москву, Харьков и Одессу. Все покушения должны были произойти посредством взрыва динамитом. Комитет не предрешал, однако, в точности ни самых мест, ни способов выполнения покушений, предоставляя это на личное усмотрение агентов, но составленный план должен был идти на утверждение Комитета; помощников для выполнения агенты могли набирать сами из местных лиц. Состав исполнителей и способ совершения покушения в одном месте должны были оставаться неизвестными для агентов других пунктов», - писала Вера Фигнер [59, с. 77].
Вместе с Михаилом Фроленко, Николаем Кибальчичем и Татьяной Лебедевой она была командирована в Одессу. План заключался в том, чтобы, получив место железнодорожного сторожа, провести под рельсы мину из будки. Просительницей по инстанциям отправилась Вера Фигнер. «Заботливой барыне» без особого труда удалось исходатайствовать место для своего «дворника, жена которого страдает туберкулезом и нуждается в здоровой обстановке вне города». «Придя домой и сбросив павлиньи перья, я написала Фроленко мещанский паспорт на имя Семена Александрова, как я назвала его будущему начальству... На другой день он отправился к начальнику дистанции и был определен на службу на 11-й или 13-й версте от Одессы, близ Гнилякова, куда, по получении им отдельной будки, он перевез Татьяну Ивановну Лебедеву, как свою жену», а затем и динамит [59, с. 79].
Однако вскоре стало известно, что через Одессу император не поедет, и «сторож Александров» покинул свой пост.
Следующий акт этого трехчастного действа разыгрался на железной дороге, под Александровском, захолустным городком между Харьковом и Симферополем. Неподалеку от железнодорожного полотна снял двухкомнатную квартиру ярославский купец Черемисов, роль которого убедительно сыграл Андрей Желябов. Днем он хлопотал об устройстве кожевенного завода, а ночью в осеннюю непогоду, в кромешной темноте сверлил буром железнодорожную насыпь, вместе с Яковом Тихоновым и Иваном Складским укладывал провод вдоль рельсового пути, поминутно прислушиваясь и оскальзываясь в жидкой грязи. Супруга купца Черемисова, Анна Якимова, круглые сутки топила печь, стирала и сушила платье.
Все это было крайне опасно, тяжело физически и морально. Труднее всего давалось ужасное, томительное ожидание, когда приходилось вжиматься в раскисшую слякоть оврага, чтобы не привлечь внимания сторожей, жандармов, случайных прохожих. Несколько ночей ушло на закладку снарядов - выжидали удобный момент. Известий о времени прибытия царского поезда тоже надо было ждать.
Ждали напрасно. 18 ноября 1879 года состав проследовал на Москву. Желябов сомкнул провода, но взрыва не последовало [59, с. 81].
Оставалась надежда на Московско - Курскую дорогу, куда изначально были брошены главные силы. Подкоп вели из дома у вокзала, снятого «четой Сухоруковых» (Лев Гартман и Софья Перовская). Работали посменно, с раннего утра до позднего вечера. В низенькой галерее, где приходилось двигаться ползком или на четвереньках, в духоте и могильной жути как кроты рылись и рылись люди. Землю насыпали на железные листы, которые вытягивали наверх с помощью веревки. Своды галереи, кое-как укрепленные досками, сочились сыростью, угрожая в любой момент рухнуть. Люди задыхались, теряли сознание, Лев Гартман даже запасся ядом, чтобы не испытывать долгих мучений, если окажется заживо погребенным.
К 19 ноября все было готово. Взрыв произошел во время следования свитского поезда, царский промчался на полчаса раньше [59, с. 89].
«Наряду со всем этим, Комитет в Петербурге приготовлял взрыв Зимнем дворце, но это сохранялось в строжайшей тайне. И находилось в ведении распорядительной комиссии из трех лиц, избираемых членами Комитета из своей среды для дел величайшей важности. В то время этими тремя были: А. Михайлов, Тихомиров и А. Квятковский...» [62, с. 148].
В сентябре на службу в Зимний дворец поступил столяр Батышков, Степан Халтурин, действительно прекрасный мастер, а кроме того - активный участник народнических кружков, выдающийся пропагандист и организатор Северного союза русских рабочих.
«Ознакомившись с расположением комнат и обстановкой дворца, с нравами и обычаями служащих, Халтурин сошелся с низшим персоналом и, как искусный, трезвый мастер, в особенности расположил к себе жившего с ним в дворцовом подвале жандарма, который стал смотреть на него, как на желанного претендента на руку его дочери [62, с. 146].
После такой подготовки Степан стал понемногу переносить в свой сундучок в подвале динамит». Динамит представляет собой смесь сахара, песка, угля и селитры с нитроглицерином. Последний изготавливали следующим образом: в смесь серной и азотной кислоты, находящуюся в деревянных емкостях с водой, добавляли, быстро перемешивая, глицерин; полученное в результате реакции вещество оседало на дно в виде густой маслянистой жидкости, которую следовало немного подсушить. Нетрудно представить, насколько опасным было проведение подобных химических опытов! Динамит Халтурин получал от Исполнительного комитета, постоянно настаивая, что адской смеси ему требуется больше [62, с. 147].
Этот человек отличался потрясающим самообладанием и силой воли. В течение долгих месяцев он играл свою роль на глазах множества совершенно чуждых ему людей, не имея возможности ни на минуту сбросить маску. Он стремился сделать дело наверняка, несмотря на растущую с каждым днем опасность быть открытым. Ведь в январе, после ареста Александра Квятковского, у которого при обыске обнаружили план дворца с помеченной крестом столовой, порядки во дворце были резко ужесточены, внезапные обыски следовали один за другим [62, с. 148].
По словам Михаила Фроленко, постепенно у Халтурина набралось два пуда динамита. Этого оказалось недостаточно, чтобы взорвать царскую столовую, которую отделял от подвала с халтуринским сундуком целый этаж, где находилась кордегардия и жили солдаты расквартированной во дворце караульной роты. Именно они и пострадали - 5 февраля 1880 года караул нес лейб - гвардии Финляндский полк, 11 человек погибли, 56 получили ранения. Император и его высокие гости, принц Александр
Гессен - Дармштадтский, брат императрицы, и его сын Александр Баттенберг, князь Болгарии, остались невредимы. Но взрыв в царский резиденции произвел на власти сильное впечатление, вызвав учреждение «Верховной распорядительной комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия» [66, с. 128].
В революционной среде очередная неудача лишь усилила решимость покончить с Александром во что бы то ни стало. Попытка заложить динамит под Каменный мост в Петербурге тоже не принесла желаемого результата. Приближалось лето, августейшая фамилия вновь могла собраться в Крым. В Одессе, на Итальянской улице, появилась бакалейная лавочка, из которой планировали сделать подкоп и заложить динамит под мостовую на случай проезда императора этим путем.
«... Работать можно было только ночью, так как проведение мины начато было не из жилых комнат, а из самой лавочки, куда приходили покупатели. Мы предполагали провести ее не посредством подкопа, а при помощи бурава; работа им оказалась очень трудной, почва состояла из глины, которая забивала бурав; он двигался при громадных физических усилиях и с поразительной медленностью... Было решено, бросив бурав, провести подкоп в несколько аршин длины, и уже с конца его действовать буравом; землю должны были складывать в одну из жилых комнат. По окончании работ мы решили непременно всю ее вынести вон, на случай осмотра домов на пути следования царя... Между тем, слухи о поездке царя в Ливадию замолкли; потом мы получили от Комитета уведомление - прекратить приготовления» [66, с. 129].
Этот проект был осуществлен через год на Малой Садовой в Петербурге. Специальный наблюдательный отряд, которым руководила Софья Перовская, «должен был определить, в какое время, по каким улицам и насколько правильно царь совершает свои выезды... Наблюдение решено было вести каждый день двум лицам, по установленному наперед расписанию. Каждый из этих двух должен был наблюдать до известного часа, после чего на смену ему выходил бы его товарищ». Пары чередовались ежедневно, чтобы не вызывать подозрений полиции и обывателей. Выяснилось, что по воскресеньям император ездит на развод. Исполнительный комитет решил снять подходящую лавку на одной из улиц, ведущих от Зимнего дворца к Михайловскому манежу [62, с. 150].
Почти два месяца просуществовал магазин сыров в доме Менгдена, где вели торговлю «супруги Кобозевы» (Юрий Богданович и Анна Якимова). Предоставим слово Вере Фигнер:
«Хозяева магазина, Богданович и Якимова, с внешней стороны удовлетворяли всем требованиям своего положения - рыжая борода лопатой, широкое лицо, цвета томпакового самовара, как, смеясь, говорил о себе Богданович, речь, сдобренная шуткой, меткая и находчивая (за словом в карман не полезет), делали Богдановича извне настоящим заурядным торговцем, а Якимова с ее демократической наружностью, подстриженной челкой на лбу и вятским выговором, была как нельзя больше, ему под пару. Но на счет коммерции оба были слабы и соседние торговцы сразу решили, что новопришельцы им не конкуренты» [59, с. 95].
Сценарий будущего покушения состоял из трех частей, самой надежной из которых казался взрыв из лавки Кобозевых. Если бы императорский экипаж уцелел, четырем мотальщикам: Рысакову, Гриневицкому, Тимофею Михайлову и Емельянову, стоящим друг против друга на обоих концах Малой Садовой, следовало бросить свои бомбы. В случае повторной неудачи в дело должен был вступить Желябов, вооруженный кинжалом.
- го февраля император действительно проехал по Малой Садовой. Подкоп к этому времени уже завершили, но мина была не заложена. Сколько еще пришлось бы ждать появления царя именно на этой улице, никто не знал. А ждать было смерти подобно.
Во второй половине 1880 - го - начале 1881 года усилия политической полиции и целый ряд трагических случайностей привели к невосполнимым потерям в рядах «Народной воли», были арестованы подлинные лидеры партии: Александр Михайлов, Колодкевич, Баранников [66, с. 129].
«27 - го февраля, вечером, к Тригони, занимавшему комнату на Невском у г - жи Миссюра, явилась полиция и арестовала, как его, так и Андрея Желябова, сидевшего у него.... В то же время по городу разнеся слух, что полиция считает себя на следах чрезвычайного открытия и назывался тот самый участок, в котором находился магазин Кобозева. Молодежь передавала о подслушанном разговоре дворника дома Менгдена с полицейским о каком - то обыске в этом доме, а явившийся Кобозев рассказал о посещении лавки какой - то, якобы, санитарной комиссией, полицейская цель которой была очевидна. Дело висело на волоске: «Это что за сырость?» - спросил пристав, указывая на следы влажности подле одной из бочек, наполненных сырой землей. - «На масленице сметану пролили», - ответил Богданович. Загляни пристав в кадку, он увидел бы, какая сметана была в ней [66, с. 130]!
В углу, на полу, лежала большая куча земли, вынутой из подкопа. Сверху ее прикрывала рогожа и был наброшен половик. Достаточно было приподнять их, чтобы открытие было сделано... Дело, долженствовавшее закончить двухлетнюю борьбу, связывавшую нам руки, могло накануне своего осуществления погибнуть. Все можно было перенести, только не это».
Сырная лавка, как и все предприятие, находилась в величайшей опасности. Накануне 1 - го марта, которое приходилось на воскресенье, когда царь мог снова проехать по Малой Садовой, оказалось, что мина до сих пор не заложена и ни один из четырех снарядов не готов. Лихорадочное напряжение последних месяцев требовало выхода. «Все наше прошлое и все наше революционное будущее было поставлено на карту; прошлое, в котором было шесть покушений на цареубийство и 21 смертная казнь, и которое мы хотели кончить, стряхнуть, забыть, и будущее - светлое и широкое, которое мы думали завоевать нашему поколению. Они спешили, их снедало нетерпение.
«Действовать! Завтра, во что бы то ни стало, действовать! Мина должна быть заложена. Бомбы должны быть к утру заряжены и наряду с миной или независимо от нее должны быть пущены в ход» [62, с. 153].
Всю ночь в квартире на Тележной улице Суханов, Кибальчич и Грачевский работали над метательными снарядами, схема которых была такова: «две запальные стеклянные трубки, наполненные крепкой серной кислотой и запаянные на обоих концах, с надетыми на них свинцовыми грузилами, обматывались нитями, густо обсыпанными стопином (смесь бертолетовой соли с сахаром и пр.); концы этих нитей закладывались в особый металлический пистон с гремучей ртутью, помещенный в центре снаряда в массе гремучего студня, которым, равно как и динамитом, наполнялись все пустоты снаряда. При переломе стеклянных трубочек от тяжести грузил воспламенялся стопин (от соприкосновения с серной кислотой), и моментально передавал взрыв гремучей ртути, а через него и студню с динамитом».
Утром за своим смертоносным грузом на Тележную пришли мотальщики, руководство которыми взяла на себя Перовская. 1 марта 1881 года все опять пошло не по плану, предусмотренному Исполнительным комитетом, и дело спасла лишь железная выдержка этой удивительной женщины. По Малой Садовой Александр II не поехал. Перовская, сообразив, что обратным его путем будет набережная Екатерининского канала, расставила метальщиков на новые места и взмахом платка дала сигнал о приближении царского экипажа [59, с. 97].
«В начале третьего часа один за другим прогремели два удара, похожие на пушечные выстрелы: бомба Рысакова разбила карету государя, бомба Гриневицкого сокрушила императора... [59, с. 99].
Я плакала, как и другие, - вспоминала Вера Фигнер, - тяжелый кошмар, на наших глазах давивший в течение десяти лет молодую Россию, был прерван; ужасы тюрьмы и ссылки, насилия и жестокости над сотнями и тысячами наших единомышленников, кровь наших мучеников - все искупала эта минута, эта пролитая нами царская кровь; тяжелое бремя снималось с наших плеч, реакция должна была кончиться, чтобы уступить место обновлению России» [59, с. 105].
Таким образом, основным последствием молодежного терроризма в России было убийство 1 марта 1881 года Александра II.
.2 Влияние молодежного терроризма 1860 - 80 гг. на развитие в пореформенной России
Ю. Трифонов в романе о герое «Народной воли» Андрее Желябове «Нетерпенение» уловил важнейший мотив, который приводит к террору революционеров всех времен и народов. «Когда жить приходится мало, так что результаты идейной работы могут быть еще незаметны, для деятеля является желание видеть какое-нибудь конкретное, осязательное проявление своей воли, своих сил», - писала Вера Фигнер. В России второй четверти XIX века таким проявлением мог быть только террористический акт.
Кроме того, слишком расширенное толкование центральной и местной администрацией понятия «крамола» и чересчур крутые меры, направленные на ее обуздание, вызывали в революционной среде «естественно нараставшее чувство раздражения и желание мести за чинимые правительством насилия». Вера Засулич отомстила Трепову за Боголюбова, Григорий Гольденберг - князю Кропоткину за жестокое обращение с политическими заключенными в Харьковском централе. Гейкинг и Котляревский пострадали за Чигиринское дело, по которому первый производил аресты, а второй вел следствие.
Члены Киевской коммуны, так называемые «южные бунтари», считая, что народу нужна не длительная пропаганда, а призыв к действию, пытались, воспользовавшись подложными царскими манифестами о переделе земли, создать нечто вроде повстанческой армии - «тайные дружины» - и возглавить движение в качестве «совета комиссаров». «Тайные дружины» в Чигиринском уезде Киевской губернии разрастались, но вместе с тем все труднее становилось сохранять конспирацию, и дело завершилось арестами как «дружинников», так и «комиссаров» [66, с. 130].
Как писал В. Г. Короленко, «террор созревал в долгие годы бесправия. Наиболее чуткие части русского общества слишком долго дышали воздухом подполья и тюрем, питаясь оторванными от жизни мечтами и ненавистью». Месть за товарищей, став главным мотивом террористических покушений, дополнила и прежние обоснования идеи цареубийства [36, с. 66].
Постепенно «становилось странным бить слуг, творивших волю пославшего, и не трогать господина; политические убийства фатально приводили к цареубийству». Один из самых непримиримых террористов «Народной воли», Николай Морозов, который оказался свидетелем боголюбовской истории, вспоминал о своих впечатлениях так: «Я отомщу не Трепову. Назначающий нашими властелинами таких людей должен отвечать за них». Самодержец всероссийский, не желавший делить с кем бы то ни было свою власть, а значит и свою ответственность «за жизнь, благосостояние и счастье нации», который «свой разум, свои силы ставит выше разума и сил миллионов людей», рисковал навлечь на себя все негодование подданных, бессильных повлиять на положение дел в стране. Так рассуждал Александр Соловьев, бывший студент Петербургского университета, учитель Торопецкого уездного училища, участник «хождения в народ», признавший мирную деятельность в деревне «простым самоуслаждением» и взявшийся за револьвер [36, с. 68].
В своем непримиримом противоборстве правительство и революционеры конкурировали в деморализации общества, «убийство и эшафот приобретали пленительную силу над умами молодежи, и чем слабее она была нервами, а окружающая жизнь тяжелее, тем больше революционный террор приводил ее в экзальтацию...» [36, с. 69].
С точки зрения новой нравственности новых людей индивидуальный террор рассматривался как акт великого самопожертвования революционной идее. Нечаевец Петр Успенский говорил, что члены «Народной расправы» «себя отдавали на жертву»; Сергей Кравчинский, передавая душевное состояние героя своего романа, Андрея Кожухова, перед покушением, писал о всепоглощающем «эгоизме самопожертвования» террориста - смертника. Кравчинский знал об этом не понаслышке, ведь, именно он заколол шефа жандармов на Михайловской площади в центре Петербурга [66, с. 131].
Молодежный терроризм 1860 - 80 - гг. стал важным историческим моментом в ходе исторического развития России и всего мира. В описываемое время в стране сложилась обстановка, в которой выявились основные политические силы со стороны разных сословий, сложилось новое мировоззрение, появились новые социальные группы и - шире - новые классы.
Главной целью революционных террористов была смена власти в России. Большинство из них подразумевали под сменой власти смену самого социально-политического строя. Такими были и террористы - народники, в том числе и народовольцы. Свою идеологию они строили на представлении о крестьянской общине, как об основной ячейке будущего социалистического общества. Поэтому пропаганда среди крестьянства была сильнее, чем среди других сословий.
Социалистической революции в стране не произошло. Главная цель народовольцев не была достигнута, а в последовавшей социальной борьбе крестьянство показало себя самой деструктивной политической силой. Крестьянские бунты не носили антицарского характера, над теориями народников о всеобщем равенстве крестьяне смеялись - они вовсе не хотели отдавать свою только что полученную в личную собственность землю. Это в конце концов и привело к столь широкому развитию индивидуального террора [62, с. 160].
С момента отмены крепостного права крестьянство перестало быть активной политической силой. Постоянные бунты 60 - х годов нельзя считать политической активностью, так как они не несли в себе никакой конструктивности. Крестьяне не могли победить в политической борьбе, так как не знали, какой должна быть эта победа. По рукам и ногам крестьян связывал феодальный пережиток - община. Крестьянство в тогдашнем его виде было явно устаревшим. Полностью решить эту проблему смогла лишь советская власть.
Произошел окончательный разрыв крестьянства и революционной интеллигенции, но одновременно произошло нарождение нового политически активного слоя общества, которому было за что бороться в условиях развивающегося капитализма - пролетариат. Если бы интеллигенция активнее сотрудничала с рабочими, то результат их политической деятельности мог быть совсем иным.
Последствия покушения на Александра II привело к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывали народовольцы. Смерть «царя - освободителя» вызвала скорбь в народе; либеральное общество не поддержало террористов, которыми еще недавно восхищалось. Александр III после недолгих колебаний отказался подписать проект «Конституции» М. Т. Лорис - Меликова, в принципе одобренный его отцом и означавший хотя и очень робкое, но все же некоторое движение к представительству. Либеральные министры были вынуждены уйти в отставку, правительство вступило на путь контрреформ. «Народная воля» к 1883 году была разгромлена, последующие попытки ее восстановления успеха не имели. Однако, опыт ее борьбы и особенно цареубийство оказали колоссальное влияние на последующий ход революционного движения в России. «Народная воля» как идеальная конспиративная революционная организация убедила, что можно и с ничтожными силами реально противостоять репрессивному аппарату могущественной империи. Терроризм расценивали в качестве весьма действенного средства сопротивления властям предержащим. Поражение «Народной воли» ее последователи объясняли нехваткой людских ресурсов у партии, которая не сумела превратить терроризм в систематическое орудие борьбы. В 1880 - е годы террористическую тактику признают эффективной и включают в свои программные документы не только все мало-мальски заметные группы народовольческого толка, но даже плехановская группа «Освобождения труда» [66, с. 132].
В конечном итоге революционный террор показал свою бесперспективность: после убийства Александра II 1 марта 1881 года народовольцы, не имея поддержки масс не смогли совершить революцию и были разгромлены как организация. Более того, убийство царя - либерала привело к восхождению на престол царя - консерватора, что для России было гораздо большим злом.
Если смотреть шире, то можно понять, что и либеральное правительство Александра II, и революционные народники ставили перед собой по сути одну и ту же задачу: провести в России необходимые преобразования в экономике, социальной и духовной сферах. На протяжении всего правления Александра реформы велись, но все они были половинчатыми, проводились в интересах дворянства и не удовлетворяли потребностям нового складывающегося в стране общества, которое было капиталистическим по своей сути. Революционные демократы не могли согласиться с темпами и направленностью проводимых реформ, считая что изменения должны отвечать интересам широких слоев населения, прежде всего крестьянства. Пытаясь протестовать против действий правительства, они заранее заняли жесткую позицию несогласия. Со своей стороны и правительство усилило давление на прогрессивные круги общества, отчего сильно пострадало и нарождавшееся в России либеральное движение.
Компромисс в таких условиях был невозможен, что и привело к террору с обеих сторон.
В результате развязанного народниками террора, вопреки желанию всего общества - и низов, и верхов - необходимые стране реформы проведены не были [66, с. 133].
Политическое завещание Александра II было уничтожено. Злоба и ненависть выметали с подножья трона все следы либеральных настроений. Александр III, в сознании своих былых заблуждений и в стремлении вернуться к идеалу царей Московских, обратился к народу с манифестом, в котором утверждались незыблемость самодержавной власти и исключительная ответственность самодержца перед богом.
Русская империя вернулась, таким образом, на старые традиционные пути, на которых она когда - то нашла славу и благоденствие.
Таким образом, молодые террористы показали свою бесперспективность: после убийства Александра II 1 марта 1881 года молодые террористы, не имея поддержки масс не смогли совершить революцию и были разгромлены. Кроме того, убийство «царя - либерала» привело к восхождению на престол «царя - консерватора», что для России было гораздо большим злом.
В результате развязанного молодыми террористами террора, вопреки желанию всего общества - и низов, и верхов - необходимые стране реформы проведены не были. Конституционные реформы в России задержались как минимум на двадцать пять лет.
Александр II оставил глубокий след в истории, ему удалось сделать то, за что боялись взяться другие самодержцы - освобождение крестьян от крепостного гнета. Плодами его реформ мы пользуемся и по сей день. В годы его правления Россия прочно укрепила свои взаимоотношения с европейскими державами, разрешила многочисленные конфликты с соседствующими странами. Внутренние реформы Александра II сравнимы по своему масштабу разве что с реформами Петра I. Трагическая кончина императора сильно изменила дальнейший ход истории и именно это событие привело через 35 лет Россию к гибели, а Николая II к мученическому венку.
Заключение
В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы.
К середине 1860 - х годов явно обнаружилось перепроизводство образованных кадров, потенциально опасных для существовавшей социальной системы. Причем к этому вела политика самого правительства. С одной стороны, государство нужно было обеспечить просвещенными работниками, без которых немыслимо его процветание. С другой, - хотелось уберечь жителей Российской империи от веяний губительного духа Европы.
Студенчество было наиболее взрывоопасным социальным слоем, практически целиком и полностью сбитый с толку «новыми временами и новыми заботами». Студенты в основной своей части состояли из провинциальной бедноты, из разночинцев, не имевших ничего общего с обывателями, и ютились в «Латинском квартале», большинство из них влачили полуголодное существование, что вело к крушению надежд - не только на решение вопроса о хлебе насущном, но и на удовлетворение социальных претензий и духовных запросов.
Оставшиеся не у дел, раздраженные, студенты нередко обращались к разного рода играм «в конспирации». Все это, безусловно, осложняло для представителей молодого поколения проблему поиска своей социальной ниши, вызывало синдром разночинца - противоречие высокой самооценки и социальной неприкаянности, из которого и возникало истинно разночинское стремление перевернуть все вверх дном, чтобы «кто был ничем - стал всем».
Огромной популярностью среди молодых террористов пользовался роман Н. Г.Чернышевского «Что делать?» [65]. Образ Рахметова жил в сознании молодого поколения настолько сильно, что Рахметова воспринимали почти как реальное лицо. «Особенный человек» Н. Г. Чернышевского был примером для подражания прежде всего в быту. С Рахметовым сравнивали Каракозова, Худякова, Ишутина, тех, кто действительно производил впечатление «таинственных революционеров». И некоторые сознательно старались это впечатление поддерживать.
В начале 1866 года образовался ишутинский «Ад», строго законспирированный кружок «бессмертных» (или «мортусов»), стоящих над «Организацией».
Эти избранные должны были выполнять двойную функцию - осуществлять контроль за деятельностью революционеров и антиправительственный террор. Девизом было избрано знаменитое - «цель оправдывает средства». Целью объявлялся социальный переворот, средством террор - «систематические цареубийства» до тех пор, пока напуганное правительство не согласится «устроить государство на социальных началах», в противном случае следовало «произвести революцию» путем возбуждения «народных страстей». Члены «Ада» в своих действиях не подвластны общей морали. И не только потому, что они - нигилисты, горящие «святой нетерпимостью» ко всем традиционным нормам. И не только потому, что они смертники - «мортусы». А «...если я убью себя, например, через два часа, как говорил один из героев Достоевского, - то... какое мне тогда дело и до стыда и до всего на свете?» Они составляют обособленный от остального мира круг лиц, «играющих» по своим правилам.
Рескриптом 13 мая 1866 года император распорядился навести в стране порядок. Репрессии обрушились на демократическую печать, были закрыты «Современник» и «Русское слово». Подверглись ограничению права земств и были расширены полномочия губернаторов. Ужесточился надзор за высшей школой, студенчеством и молодежью вообще - вплоть до самой что ни на есть повседневной жизни.
Следует отметить деятельность Сергея Нечаева, связанная со студенческим движением конца 1860 - х годов и организацией «Народная расправа». Фигура Сергея Нечаева возникла на политической арене в тот момент, когда после апрельского погрома 1866 года в революционной среде воцарились растерянность и подавленность. И вдруг из недр «самого народа» в водовороте студенческих сходок возникает Нечаев, как будто сошедший со страниц романа «Что делать?». Не знающий сомнений и колебаний, наделенный исключительной энергией аскет, полностью соответствующий тому образу истинного революционера, который сложился в сознании молодого поколения, он пленял сердца, парализовывал критическую способность рассудка и подчинял себе волю юных «народолюбцев». Эти черты облика Нечаева привлекали не только зеленую молодежь, но и опытнейшего Бакунина, который оставил в одном из писем знаменательную фразу: «Когда надо служить тому, что он называет делом, он не колеблется и не останавливается ни перед чем и выказывает себя столь же беспощадным к себе, как и ко всем другим...». Одним из наиболее зримых результатов «разрушительной» работы Нечаева стало вовлечение в сферу антиправительственной борьбы широких масс молодежи.
Одним из направлений деятельности молодых террористов было «хождение в народ». Так, в 1877 году фельдшерицей села Студеницы Самарского уезда Самарской губернии стала Вера Фигнер, оставившая Цюрихский университет ради работы в народе. Она была из тех, кто старался принести конкретную пользу конкретным людям, сделать их беспросветную жизнь хоть чуточку лучше. Многие не выдерживали убожества деревенского быта и примитивности нравов - повседневного существования вне цивилизации.
За словами последовали действия. Член группы Ишутина Д. Каракозов в 1866 году совершает неудавшееся покушение на Александра II. В 1879 году в России возникла террористическая организация «Народная воля». В 1879 году молодые террористы вынесли «смертный приговор» Александру II. Было сделано восемь покушений. Последнее - 1 марта 1881 года завершилось убийством царя. За этим последовал ультиматум наследнику с требованиями глубоких политических преобразований.
Главной целью молодых революционных террористов была смена власти в России. Большинство из них подразумевали под сменой власти смену самого социально-политического строя. Такими были и террористы-народники, в том числе и народовольцы. Свою идеологию они строили на представлении о крестьянской общине, как об основной ячейке будущего социалистического общества. Поэтому пропаганда среди крестьянства была сильнее, чем среди других сословий.
Социалистической революции в стране не произошло. Главная цель молодых террористов не была достигнута, а в последовавшей социальной борьбе крестьянство показало себя самой деструктивной политической силой.
В конечном итоге молодежный терроризм показал свою бесперспективность: после убийства Александра II 1 марта 1881 года народовольцы, не имея поддержки масс не смогли совершить революцию и были разгромлены как организация. Более того, убийство царя-либерала привело к восхождению на престол царя-консерватора, что для России было гораздо большим злом. В результате развязанного народниками террора, вопреки желанию всего общества - и низов, и верхов - необходимые стране реформы проведены не были. Конституционные реформы в России задержались как минимум на двадцать пять лет.
молодежный терроризм акт идеолог
Список использованных источников
1.Антонов, В. Ф. Хрестоматия по истории России XIX в. / В. Ф. Антонов. М. : ВЛАДОС, 2000. - 432 с.
.Базанов, В. И. Худяков и покушение Каракозова / В. И. Базанов // Русская литература. - 1962. - № 4. - С. 12 - 18.
3.Богучарский, В. Я. Активное народничество 70-х годов / В. Я. Богучарский. - М.: ПОЛРАДИС, 1912. - 330 с.
.Брокгауз, Ф. А., Ефрон, И. А. Энциклопедический словарь: В 82 т. (4 т. доп.). Т. 25 / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. - Спб. : ПОЛРАДИС, 1894. - 635 с.
.Будницкий, О. В. Терроризм в русском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX - начало XX вв.) / О. В. Будницкий. - М. : ВЛАДОС, 2000. - 216 с.
.Булгаков, С. Н. Христианский социализм: споры о судьбах России / С. Н. Булгаков. - М. : Новый Хронограф; АИРО XXI, 2001. - 266 с.
.Бурин, С. Н. Судьбы безвестные : С. Нечаев, Л. Тихомиров, В. Засулич / С. Н. Бурин. - М.: Астрель, 1994. - 180 с.
.Бурцев, В. Л. За сто лет. Сборник по истории политического и общественного движения в России / В. Л. Бурин. - М.: Астрель, 1996. - 470 с.
.Васильев, А. Т. Охрана: русская секретная полиция. - «Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Т.2. / А. Т. Васильев. - М.: Просвещение, 2004. - 288 с.
.Виленская, Э. С. Революционное подполье в России (60-е годы XIX в.) / Э. С. Виленская. - М.: Наука, 1965. - 229 с.
.Виртшафтер, Элис К. Социальные структуры: разночинцы в Российской империи / Элис К. Виртшафтер. - М.: Просвещение, 2002. - 305 с.
.Витюк, В. В. Нечаевщина как политическое и социально-психологическое явление / В. В. Витюк. // Социологические исследования. -1981. - № 2. - С. 6 - 16.
.Володин, А. И. Чернышевский или Нечаев? О подлинной и мнимой революционности в освободительном движении России 50-60-х годов XIX в. А. И. Володин. - М.: Наука, 1976. - 144 с.
.Гамбаров, А. В. В спорах о Нечаеве / А. В. Гамбаров. - М.: Наука, 1965. 123 с.
.Герберштейн, С. Записки о Московитских делах / С. Герберштейн. - СПб. : Астрель, 1908. - 280 с.
.Гейфман, А. Революционный терроризм в России (1894 - 1917) / А. Гейфман. - М.: Просвещение, 1997. - 288 с.
.Гиляровский, В. А. Москва и москвичи / В. А. Гиляровский. - М.: Наука, 1979. - 202 с.
18.Голицын, Н. Н. История социально-революционного движения в России 1861 - 1881 гг. / Н. Н. Голицын. - СПб. : б/и, 1887. - 391 с.
19.Дебагорий - Мокриевич, В. Л. От бунтарства к терроризму / В. Л. Дебагорий - Мокриевич. - М.: Просвещение, 1988. - 199 с.
20.Дорошевич, В. М. Избранные страницы / В. М. Дорошевич. - М.: Щит-М, 1994. - 269 с.
.Достоевский, Ф. М. Собрание сочинений в 12 томах. Т.12. / Ф. М. Достоевский. - М.: Дрофа, 1982. - 580 с.
.Евгеньев, В. Дело Каракозова и редакция «Современник» / В. Евгеньев. Заветы. - 1914. - № 6. - С. 4 - 6 .
.Есипов, В. В. Был ли Нечаев революционером? / В. В. Есипов. // Вопросы истории. - 1990. - № 11. - С. 7 - 12.
.Зайцев, В. А. Новая нравственность. - Шестидесятники / В. А. Зайцев. - М.: Просвещение, 1989. - 88 с.
.Засулич, В. И. Нечаевское дело. - Группа "Освобождение труда" (Из архивов Г. В. Плеханова, В. И. Засулич, Л. Г. Дейча) / В. И. Засулич. - М.: СПб. : б/и, 1924. - с. 442.
.Ивановская, П. С. В боевой организации. Воспоминания / П. С. Ивановская. - М.: СПб.: б/и, 1929. - с.198.
.Исаков, В. А. Концепция заговора в радикальной социалистической оппозиции. Вторая половина 1840 - х - первая половина 1880 - х. / В. А. Исаков. - М.: Астрель, 2004. - 300 с.
.История полиции России. Краткий исторический очерк и основные документы / Под ред. В. М. Курицына. - М. : Правоохранительные органы, 1998. - 260 с.
.Карякин, Ю. Самообман Раскольникова / Ю. Карякин. - М.: Наука, 1976. 266 с.
.Кириллова, Е. А. Очерки радикализма в России XIX в. (Философско-исторические концепции 40 - 60 - х) / Е. А. Кириллов. - Новосибирск. Веста, 1991. - 370 с.
.Ключевский, В. О. История России. Специальные курсы / В. О. Ключевский. - М. : Астрель, 2003. - 250 с.
.Козлинина, Е. И. За полвека 1862 - 1912. Воспоминания, очерки, характеристики / Е. И. Козлинина. - М.: Просвещение, 1976. - 280 с.
.Козьмин, Б. П. П. Н. Ткачев и революционное движение 60 - х. / Б. П. Козьмин. - М.: Просвещение, 1978. - 250 с.
34.Кони, А. Ф. Избранное / А. Ф. Кони. - М.: Просвещение, 1996. - 402 с.
35.Корнилов, А. А. Общественное движение при Александре II / А. А. Корнилов. - М.: Просвещение, 1965. - 220 с.
.Короленко, В. Г. История моего современника. Т. 1 - 2. / В. Г. Короленко. - М. : Дрофа, 1976. - 490 с.
.Краснов, Г. В. Нигилист на рубеже 60 - х годов как социальный и литературный тип. - Революционная ситуация в России в середине XIX века: деятели и историки / Г. В. Краснов. - М.: Просвещение, 1986. - 204 с.
.Лебедев, А. Разумные эгоисты Чернышевского / А. Лебедев. - М.: Наука, 1973. - 266 с.
.Лемке, М. Политические процессы в Росси 1860 - х / М. Лемке. - М.: Пг., 1923. - 188 с.
.Мицкевич, С. К вопросу о корнях большевизма / С. Мицкевич. - М.: Просвещение, 1978. - 160 с.
.Могильнер, М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начала XX в. как предмет семиотического анализа / М. Могильнер. - М.: Линка-Пресс, 1999. - 340 с.
.Морозов, Н. А. Повести моей жизни / Н.А. Морозов. - М.: Просвещение, 1965. - 260 с.
.Оболенский, Л. Е. Литературные воспоминания и характеристики / Л. Е. Оболенский. - М.: Прометей, 1977. - 201 с.
.Паперно, И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский - человек эпохи реализма / И. Паперно. - М.: Наука, 1996. - 260 с.
.Перегудова, З. И. Политический сыск России (1880 - 1917) / З. И. Перегудова. - М.: Линка-Пресс, 2000. - 188 с.
.Пирумова, Н. М. Бакунин или Нечаев / Н. М. Пирумова. - М.: Прометей, 1968. - 144 с.
.Поскотина, В. Политические взгляды Н. Г. Чернышевского / В. Поскотина. - Новосибирск. 1980. - 350 с.
.Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная публикация под ред. Е. Л. Рудницкой. - М.: Линка-Пресс, 1997. - 408 с.
.Рудницкая, Е. Л. Шестидесятник Николай Ножин / Е. Л. Рудницкая. - М.: Просвещение, 1975. - 122 с.
.Рудницкая, Е. Л. Новые материалы о Тайном интернациональном братстве М. А. Бакунина / Е. Л. Рудницкая. - М.: Просвещение, 1972. - 366 с.
.Рудницкая, Е. Л. Рукопись М. А. Бакунина «Международное тайное общество освобождения человечества» / Е. Л. Рудницкая. - М.: Просвещение, 1974. - 260 с.
.Сажин, В. Книги горькой правды / В. Сажин. - М.: Терра, 1989. - 177 с.
.Сватиков, С. Г. Студенческое движение 1896 года (Бакунин или Нечаев) С. Г. Сватиков. - М.: Терра, 1992. - 180 с.
.Соколов, Н. В. Отщепенцы. - Шестидесятники / Н. В. Соколов. - М.: Просвещение, 1984. - 220 с.
.Степняк-Кравчинский, С. М. Андрей Кожухов / С. М. Степняк-Кравчинский. - М.: Просвещение, 1980. - 230 с.
.Тихомиров, Л. Воспоминания / Л. Тихомиров. - М.: Терра, 1992. - 280 с.
.Тихомиров, Л. Заговорщики и полиция / Л. Тихомиров. - М.: Терра, 1994. - 190 с.
.Троцкий, Н. А. Царские суды против революционной России / Н. А. Троцкий. - Саратов, 1976. - 280 с.
.Фигнер, В. Запечатленный труд / В. Фигнер. - М.: Наука, 1970. - 309 с.
.Филиппов, Р. В. Из истории революционно-демократического движения в России в конце 60 - х - начале 70 - х годов / Р. В. Филиппов. - Петрозаводск, 1962. - 340 с.
.Филиппов, Р. В. Из истории народнического движения на первом этапе «хождения в народ» (1863 - 1874) / Р. В. Филиппов. - Петрозаводск. 1964. - 300 с.
.Филиппов, Р. В. Революционно-народническая организация Н. А. Ишутина - И. А. Худякова / Р. В. Филиппов. - Петрозаводск. 1964. - 188 с.
.Франк, С. Л. Этика нигилизма / С. Л. Франк. - М.: Терра, 1990. - 240 с.
.Худяков, И. А. Записки каракозовца (1867) / И. А. Худяков. - М.: Просвещение, 1965. - 199 с.
.Чернышевский, Н. Г. Что делать / Н. Г. Чернышевский. - М.: Просвещение, 1975. - 440 с.
.Щербакова, Е. И. «Отщепенцы». Путь к терроризму (60-80 годы XIX века) / Е. И. Щербакова. - М.: Новый Хронограф; АИРО- XXI, 2008. - 224 с.
Приложение 1
Примерный конспект урока по истории России по теме: «Молодежный терроризм в 1860 - 80 гг. Истоки и последствия»
Класс: 8
Тип урока: Урок с элементами лабораторно-практической работы в группах.
Цель урока: рассмотреть предпосылки молодежного терроризма 1860 -80 гг. в России; социальный облик и психологические особенности представителей террористической молодежи в 1860 - 80 гг.; систему общественно-политических взглядов идеологов терроризма; роль молодежных террористических организаций и их деятельность, в том числе проведение террористических актов; историческое значение молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России; влияние молодежного терроризма 1860 -80 гг. на развитие в пореформенной России.
Задачи урока:
. Дать представление учащимся о предпосылках молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России.
. Создание социального облика и психологических особенностей представителей террористической молодежи в 1860 - 80 гг. для развития критического мышления учащихся.
. Содействие патриотическому воспитанию учащихся.
. Создание условий для формирования интереса к историческому прошлому России.
Используемые учебники и учебные пособия:
Данилов А. А., Косулина Л. Г. История России. XIX век. 8 класс. - М. : Просвещение, 2005.
Используемая методическая литература:
Важенин А.Г. Конспекты уроков для учителя истории. 8 класс. История России. XIX век. Методическое пособие. - М. : Владос-Пресс ИМПЭ им. А.С. Грибоедова, 2001.
Калганова Е. В., Сумакова Н. В.Поурочные разработки по истории. XIX век. 8 класс. - М. : ВАКО, 2004.
Средства обучения: портрет Александра II, схема «Предпосылки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России», схема «Молодежные террористические организации и их деятельность».
Используемое оборудование: компьютерный класс, проектор, экран.
Опережающее задание: прочитать соответствующий материал в учебнике и дополнительной литературе, подготовить сообщения по теме.
План урока:
Повторение реформаторской деятельности Александра II.
Предпосылки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России.
Создание социального облика и психологических особенностей представителей террористической молодежи в 1860 - 80гг. в России.
Система общественно-политических взглядов идеологов терроризма.
Роль молодежных террористических организаций и их деятельность, в том числе проведение террористических актов в 1860 - 80 гг. в России.
Историческое значение молодежного терроризма в 1860 - 80гг. в России.
Влияние молодежного терроризма 1860 - 80 гг. на развитие в пореформенной России.
Подведение итогов.
Основные понятия: реформа, студенты, молодежный терроризм, теракты, Народная воля, Александр II.
Основные даты:
- член молодежной группы Д. Ишутина Каракозов совершает неудавшееся покушение на Александра II.
- в России возникла молодежная террористическая организация «Народная воля».
- убийство Александра II членами молодежной террористической организацией «Народная воля».
В своем вступительном слове учитель подчеркивает, что к середине 1860 - х годов явно обнаружилось перепроизводство образованных кадров, потенциально опасных для существовавшей социальной системы. Причем к этому вела политика самого правительства. С одной стороны, государство нужно было обеспечить просвещенными работниками, без которых немыслимо его процветание. С другой, - хотелось уберечь жителей Российской империи от веяний губительного духа Европы.
Студенчество было наиболее взрывоопасным социальным слоем, практически целиком и полностью сбитый с толку «новыми временами и новыми заботами». Студенты в основной своей части состояли из провинциальной бедноты, из разночинцев, не имевших ничего общего с обывателями, и ютились в «Латинском квартале», большинство из них влачили полуголодное существование, что вело к крушению надежд - не только на решение вопроса о хлебе насущном, но и на удовлетворение социальных претензий и духовных запросов.
Оставшиеся не у дел, раздраженные, студенты нередко обращались к разного рода играм «в конспирации». Все это, безусловно, осложняло для представителей молодого поколения проблему поиска своей социальной ниши, вызывало синдром разночинца - противоречие высокой самооценки и социальной неприкаянности, из которого и возникало истинно разночинское стремление перевернуть все вверх дном, чтобы «кто был ничем - стал всем».
Для актуализации знаний учащихся в начале урока можно организовать работу над вопросами:
. Охарактеризуйте предпосылки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России (по схеме № 1 на доске).
. Какой был социальный облик представителей террористической молодежи в 1860 - 80гг. в России?
. Охарактеризуйте студенчество 1860 - х годов в России.
. Перечислите первые молодежные террористические организации в 1860 - 80 гг. в России.
. Историческое значение молодежного терроризма в 1860 -80 гг. в России.
. Охарактеризуйте влияние молодежного терроризма 1860 - 80 гг. на развитие в пореформенной России
К роли истоков молодежных террористических организаций в 1860 - 80 гг. мы обращаемся сегодня на уроке.
На втором этапе урока учащиеся делают краткие сообщения по основным предпосылкам молодежного терроризма в 1860 -80 гг. в России, которые были подготовлены дома (3 - 4 человека). Перед классом ставится задание выписать в тетрадь основные предпосылки молодежного терроризма в 1860 - 80 гг. в России.
Материал для сообщений учащихся
О московских студентах:
«Студенты в основной своей части еще с 1860 г. состояли из провинциальной бедноты, из разночинцев, не имевших ничего общего с обывателями, и ютились в «Латинском квартале», большинство из них влачили полуголодное существование, что вело к крушению надежд - не только на решение вопроса о хлебе насущном, но и на удовлетворение социальных претензий и духовных запросов. Рождались горькая досада на образованное общество, членами которого они так хотели стать, и отчаяние, только усиливавшееся с интеллектуальным развитием, отрезавшим все пути назад, к прозябанию необразованных классов. В результате, разночинец и по материальному положению, и по духовным устремлениям ощущал свою несовместимость с традиционным укладом жизни общества, в отрицания которого созревал нигилизм.
Охранители устоев воспринимали адептов отрицания как «нигилистическую шайку», «секту негодяев-революционеров»».
На 3 и 4 этапах урока организуется лабораторно-практическая работа в групповой форме.
В современной методике большое внимание уделяется лабораторным и практическим занятиям. Практические занятия предусматривают самостоятельную работу школьников с различными видами материалов - таблицами, схемами. Лабораторные занятия ориентируют учителя на организацию работы с различными источниками - письмами, мемуарами, выдержками работ историков, отражающих различные взгляды на одни и те же события и явления. Последнее полностью соответствует наметившейся в последнее время тенденции учить школьников истории прежде всего на документальных материалах, самостоятельно проводить поиск необходимой информации в одном или нескольких источниках.
Работу с источниками эффективно проводить в групповой форме.
Класс разбивается на 5 групп, каждая из которых получает набор документов (первое задание - о молодежных террористических организаций 1860 - 80 гг. в России, второе - о проведении террористических актов в 1860 80 гг. в России). Внутри группы учащиеся распределяют обязанности:
Ведущий (направляет работу группы).
Аналитик (читает документы, делает выводы).
Протоколист (записывает выводы).
Докладчик (выступает от имени группы с тезисами о результатах работы).
Группы отчитываются о проделанной работе в конце каждого этапа урока. Сделанные учениками выводы записываются всеми в тетради.
Задание группам:
На основе схемы № 2 «Молодежные террористические организации и их деятельность» и текстов документов охарактеризуйте основные молодежные террористические организации, направления их деятельности и их влияние на историческое развитие в пореформенной России.
группа
«В начале 1866 года возник ишутинский «Ад», строго законспирированный кружок «бессмертных» (или «мортусов»), стоящих над «Организацией». Эти избранные должны были выполнять двойную функцию осуществлять контроль за деятельностью революционеров и антиправительственный террор.
Девизом было избрано знаменитое - «цель оправдывает средства». Целью объявлялся социальный переворот, средством - террор - «систематические цареубийства» до тех пор, пока напуганное правительство не согласится «устроить государство на социальных началах», в противном случае следовало «произвести революцию» путем возбуждения «народных страстей».
Для подготовки масс предполагалась широкая деятельность на местах. «Аду» необходимо было обзавестись в губерниях агентами, осведомленными обо всем происходящем, которые выявляли бы лиц особо ненавистных народу, уничтожали их и распространяли прокламации с объяснением, за что убит тот или иной «кровопийца».
Разумеется, никому из провинциальных «мортусов» не следовало знать Центральную Агентуру; цепочка их осведомленности обрывалась бы на том члене «Ада», который принял в общество нового «бессмертного».
К Центральной Агентуре должны были стягиваться все нити контроля за работой «Организации», она могла определять степень отступления отдельных революционеров от правил тайного общества и меру наказания - вплоть до смертной казни.
Контрольные и карательные функции «Ада» сохранялись бы и в случае победоносной революции, распространяясь на правительство, пришедшее к власти.
«Мортусам» предписывалось отдалиться от своих товарищей и вести жизнь, запятнанную всяким негодяйством, «чтобы не навлечь подозрений правительства», а при совершении теракта иметь «шарик гремучей ртути» для самоубийства и обезображивания лица.
Строго говоря, «Ад» не стал организационно оформленным обществом с программой и уставом, но планов и разговоров хватало с лихвой».
группа
«Следует отметить о деятельности Сергея Нечаева, связанной со студенческим движением конца 1860 - х и организацией «Народная расправа». Фигура Сергея Нечаева возникла на политической арене в тот момент, когда после апрельского погрома 1866 года в революционной среде воцарились растерянность и подавленность. И вдруг из недр «самого народа» в водовороте студенческих сходок возникает Нечаев, как будто сошедший со страниц романа «Что делать?». Не знающий сомнений и колебаний, наделенный исключительной энергией аскет, полностью соответствующий тому образу истинного революционера, который сложился в сознании молодого поколения, он пленял сердца, парализовывал критическую способность рассудка и подчинял себе волю юных «народолюбцев». Эти черты облика Нечаева привлекали не только зеленую молодежь, но и опытнейшего Бакунина, который оставил в одном из писем знаменательную фразу: «Когда надо служить тому, что он называет делом, он не колеблется и не останавливается ни перед чем и выказывает себя столь же беспощадным к себе, как и ко всем другим...». Одним из наиболее зримых результатов «разрушительной» работы Нечаева стало вовлечение в сферу антиправительственной борьбы широких масс молодежи».
группа
«Одним из направлений деятельности молодых террористов было «хождение в народ». Так, в 1877 году фельдшерицей села Студеницы Самарского уезда Самарской губернии стала Вера Фигнер, оставившая Цюрихский университет ради работы в народе. Она была из тех, кто старался принести конкретную пользу конкретным людям, сделать их беспросветную жизнь хоть чуточку лучше. Многие не выдерживали убожества деревенского быта и примитивности нравов - повседневного существования вне цивилизации».
группа
«За словами последовали действия. Член группы Ишутина Д. Каракозов в 1866 году совершает неудавшееся покушение на Александра II. В 1887 году в Париже на жизнь царя покушается польский эмигрант А. Березовский. В 1879 году в России возникла террористическая организация «Народная воля». В 1879 году народовольцы вынесли «смертный приговор» Александру II. Было сделано восемь покушений. Последнее - 1 марта 1881 года завершилось убийством царя. За этим последовал ультиматум наследнику с требованиями глубоких политических преобразований».
группа
«Последствия покушения на Александра II привело к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывали народовольцы. Смерть «царя-освободителя» вызвала скорбь в народе; либеральное общество не поддержало молодых террористов, которыми еще недавно восхищалось. Александр III после недолгих колебаний отказался подписать проект «Конституции» М. Т. Лорис-Меликова, в принципе одобренный его отцом и означавший хотя и очень робкое, но все же некоторое движение к представительству. Либеральные министры были вынуждены уйти в отставку, правительство вступило на путь контрреформ. «Народная воля» к 1883 году была разгромлена, последующие попытки ее восстановления успеха не имели. Однако, опыт ее борьбы и особенно цареубийство оказали колоссальное влияние на последующий ход революционного движения в России. «Народная воля» как идеальная конспиративная революционная организация убедила, что можно и с ничтожными силами реально противостоять репрессивному аппарату могущественной империи. Терроризм расценивали в качестве весьма действенного средства сопротивления властям предержащим. Поражение «Народной воли» ее последователи объясняли нехваткой людских ресурсов у партии, которая не сумела превратить терроризм в систематическое орудие борьбы. В 1880 - е гг. террористическую тактику признают эффективной и включают в свои программные документы не только все мало-мальски заметные группы народовольческого толка, но даже плехановская группа «Освобождения труда».».
Подводя итоги групповой работы по второму и третьему пунктам плана урока, учитель после выступлений учащихся делает выводы. Учащиеся записывают в тетрадь:
Задание группам по 4 и 5 пунктам плана урока: на основе схемы № 2 и текста документов охарактеризуйте молодежные террористические организации, их деятельность и последствия.
группа
«Пытаясь объяснить феномен народничества, недостаточно рассматривать его как «своеобразный этап русской революции» или как направление общественной мысли. Народничество нельзя ограничить рамками какой-либо жесткой теоретической схемы не только потому, что с идейной точки зрения оно не было монолитным, но и потому, что существенной его чертой было особое настроение, захватившее самые широкие слои образованного общества. Приверженцы теории «общинного социализма», согласно которой Россия на своем историческом пути движется в том же направлении, что и Европа, но придет к справедливому общественному устройству, минуя капитализм с его «язвой пролетариатства», опираясь на крестьянский «мир», стремились отдать народу долг «образованного меньшинства», избавить его от социального гнета и экономической отсталости.
Одни видели спасение в рационализации рутинного хозяйства, создании школ и больниц, другие - в организации «всеобщего бунта» по М. А. Бакунину, сквозь очистительный огонь которого русский мужик, «социалист по инстинкту», проведет Россию к новой жизни. Те, кто не разделял тезиса Бакунина о готовности масс к социальному перевороту, шли за П. Л. Лавровым, призывавшим интеллигенцию к планомерной пропагандистской работе».
группа
«В конце 1870 - х - начале 1880 - х годов «отчужденные» интеллектуалы, находящиеся в оппозиции режиму, развернули свою деятельность под знаменем «Народной воли». Пути самодержавного правительства и интеллигенции снова разошлись, хотя именно в первые десятилетия после Великой реформы существовала реальная возможность направить энергию молодого поколения в мирное русло. Социально-политическая действительность России второй половины XIX века загоняла ее в подполье, рисуя его чрезвычайно привлекательным для молодых людей.».
группа
«Первые теракты - покушение на товарища прокурора Киевского судебного округа М. М. Котляревского (23 февраля 1878) и на адъютанта Киевского жандармского управления Г. Э. Гейкинга (24 мая 1878), убийство шефа жандармов Н. В. Мезенцева (4 августа 1878) - застали власти врасплох. Отчаянное положение диктовало «исключительные меры». 9 августа 1878 года появился закон «О временном подчинении дел о государственных преступлениях и о некоторых преступлениях против должностных лиц ведению военного суда, установленного для военного времени».
февраля 1879 года Григорий Гольденберг застрелил харьковского военного губернатора князя Д. Н. Кропоткина за жестокое обращение с политическими заключенными в местном централе; 26 февраля в Москве был убит секретный сотрудник политической полиции Н. В. Рейнштейн; 13 марта того же года Леон Мирский стрелял в нового шефа жандармов А. Р. Дрентельна. Все эти теракты были совершены еще до появления «Народной воли», с которой обычно связывают терроризм последней четверти XIX века. Покушение Александра Соловьева на императора (2 апреля 1879) вызвало к жизни высочайший указ от 5 апреля 1879 года - Европейская Россия была разделена на шесть временных генерал-губернаторств. В полнейшую зависимость от административного произвола попадали местные учреждения и жители, чьи личное достоинство, свобода, жизнь оказывались в распоряжении генерал-губернатора, который мог своей властью подвергнуть тюремному заключению на неопределенный срок или предать военному суду любого человека».
группа
«Утром за своим смертоносным грузом на Тележную пришли мотальщики, руководство которыми взяла на себя Перовская. 1 марта 1881 года все опять пошло не по плану, предусмотренному Исполнительным комитетом, и дело спасла лишь железная выдержка этой удивительной женщины. По Малой Садовой Александр II не поехал. Перовская, сообразив, что обратным его путем будет набережная Екатерининского канала, расставила метальщиков на новые места и взмахом платка дала сигнал о приближении царского экипажа.
В начале третьего часа один за другим прогремели два удара, похожие на пушечные выстрелы: бомба Рысакова разбила карету государя, бомба Гриневицкого сокрушила императора».
группа
«В конечном итоге революционный террор показал свою бесперспективность: после убийства Александра II 1 марта 1881 года молодые террористы - народовольцы, не имея поддержки масс не смогли совершить революцию и были разгромлены как организация. Более того, убийство царя-либерала привело к восхождению на престол царя-консерватора, что для России было гораздо большим злом.
Если смотреть шире, то можно понять, что и либеральное правительство Александра II, и революционные народники ставили перед собой по сути одну и ту же задачу: провести в России необходимые преобразования в экономике, социальной и духовной сферах. На протяжении всего правления Александра II реформы велись, но все они были половинчатыми, проводились в интересах дворянства и не удовлетворяли потребностям нового складывающегося в стране общества, которое было капиталистическим по своей сути. Молодые демократы не могли согласиться с темпами и направленностью проводимых реформ, считая, что изменения должны отвечать интересам широких слоев населения, прежде всего крестьянства. Пытаясь протестовать против действий правительства, они заранее заняли жесткую позицию несогласия. Со своей стороны и правительство усилило давление на прогрессивные круги общества, отчего сильно пострадало и нарождавшееся в России либеральное движение.
Компромисс в таких условиях был невозможен, что и привело к террору с обеих сторон.
В результате развязанного народниками террора, вопреки желанию всего общества - и низов, и верхов - необходимые стране реформы проведены не были».
Подводя новые итоги групповой работы по четвертому и пятому пунктам плана урока, учитель после выступлений учащихся делает выводы. Учащиеся записывают в тетрадь:
В конце урока учитель подчеркивает, что в результате террористического акта молодых террористов 1 марта 1881 года был убит Александр II. Конституционные реформы в России задержались, как минимум на двадцать пять лет. В качестве домашнего задания можно предложить учащимся записать в тетрадь свои рассуждения на тему: «организация террористических актов молодыми террористами в 1860 - 80 гг. и их последствия в пореформенной России».
Просмотров: 15591
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Молодежный терроризм в 1860 – 80 гг. Истоки и последствия