Развитие среднего и высшего образования в России в конце XVIII–первой половине XIX века

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

Бирский филиал Башкирского государственного университета

Социально-гуманитарный факультет

Кафедра отечественной истории и документоведения

Выпускная квалификационная работа

по специальности 032600 «История»

Развитие среднего и высшего образования в России в конце XVIII - первой половине XIX в.

Сайсанова Валентина Юрьевна

Студентка 6 курса заочного отделения

Научный руководитель: Назмутдинова О.Р.

Бирск 2013

Содержание

Введение

Глава I. Политика правительства в области среднего и высшего образования во второй половине XIII-начале XIX века

.1 Российские университеты при Екатерине II

.2 Развитие народного образования при Александре I

.3 Реформа образования при Николае I

Глава II. Реформа образования 1863 года

.1 Усиление научного и учебного потенциала университетов

.2 Формирование преподавательских кадров университета

.3 Студенческий вопрос Устава 1863

Глава III. Сравнительный анализ системы образования до реформы и после реформы 1863

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Актуальность темы исследования. Роль образования на современном этапе развития России определяется задачами ее развития в рамках демократического и правового государства, рыночной экономики, необходимостью преодоления опасности отставания страны от мировых тенденций экономического и общественного развития.

В современном мире значение образования как важнейшего фактора формирования нового качества экономики и общества увеличивается вместе с ростом влияния человеческого капитала. Российская система образования способна конкурировать с системами образования передовых стран. При этом необходимы широкая поддержка со стороны общественности проводимой образовательной политики, восстановление ответственности и активной роли государства в этой сфере, глубокая и всесторонняя модернизация образования с выделением нужных для этого ресурсов и созданием механизмов их эффективного использования.

Особое значение имеет изучение опыта преобразования системы среднего и высшего образования в период второй половины XIX в., когда происходили процессы разработки и законодательной легализации новой образовательной политики, формирования и реализации стратегии обновления средней и высшей школы. Многое из того ценного теоретического и практического наследия, созданного в том числе и общественной мыслью, в этой области сегодня утрачено. Это обстоятельство вызывает объективную потребность в новом его осмыслении.

В рассматриваемый период российские университеты и гимназии неоднократно подвергались преобразованиям, в ходе которых формировалось их организационное и учебное устройство. Изучение истории реформирования отечественной средней школы и университетов позволяет определить те сущностные характеристики, которые традиционно были им свойственны. Поиск современных путей гармоничного развития среднего и высшего образования не может проходить без опоры на анализ исторических событий, учета ошибок и достижений предшествующего времени. Реконструкция многосложного процесса реформирования университетов и средней школы при ретроспективном характере исторического исследования имеет практическое преимущество - известную завершенность эксперимента, знание результатов и отдаленных последствий проведенных нововведений.

Во второй половине XIX в. Россия крепостническая переходила к России капиталистической на основе масштабной крестьянской реформы, других преобразований

Обращение к осмыслению истории реформ университетов и средней школы в России второй половины XIX в. дает возможность глубже понять сущность происходящих тогда перемен, начавшихся после отмены крепостного права, объяснить причины социально-политических и духовно-нравственных кризисов, оценить позитивные результаты социально-экономического и культурного развития страны, выявить мотивы резких поворотов политических курсов самодержавия.

Изучение истории реформирования средней школы и университетов в эпоху великих реформ и консервативной модернизации России во второй половине XIX в., открывавших широкую дорогу капиталистическому развитию страны, которое давало ей возможность перейти в новый качественный уровень, соизмеряемый с уровнем передовых западных держав, представляет вполне естественный и закономерный интерес.

Объектом исследования являются общеобразовательные и высшие школы пореформенной России.

Предметом исследования является исторический процесс реформирования российской средней и высшей общеобразовательной школы в период 60 - 70-х гг. XIX века.

Цель работы состоит в том, чтобы на основе анализа практики преобразования средней и высшей школы, разнообразных источников, результатов теоретических разработок сформулировать представление о процессе реформ в области общего среднего и высшего образования во второй половине XIX века.

Задачи исследования:

рассмотреть исторические предпосылки реформ в народном просвещении во второй половине XIX столетия;

определить этапы реформирования и модернизации гимназического и университетского образования, их обоснование и характеристика;

- проанализировать механизм подготовки и реализации правительственных законодательных решений по реформированию и модернизации в области средней и высшей школы;

- рассмотреть основные законодательные документы в области среднего и высшего образования;

провести сравнительный анализ высшего и среднего образования до реформы и после реформы 1863 г.

Практическая значимость состоит в том, что материалы и выводы, содержащиеся в работе, могут быть использованы: в учебном курсе по истории России, истории педагогики, для разработки спецкурсов по истории народного образования и культуры России.

При написании дипломной работы большое значение для нас имели обобщающие работы современных авторов, посвященные методологии изучения переходных процессов и реформирования общества. В их числе необходимо отметить научные труды А.И. Авруса, Т.Б.Земляной, О.Н. Павлычевой, Ф.А. Петрова, В.И. Жукова, В.В. Журавлева, С.А. Кулешова, Ш.М. Мунчаева, Б.Н. Миронова, В.М. Устинова и др.

Разобраться в сущности педагогических проблем образования и воспитания, лучше понять смысл общественно-педагогических движений и частных инициатив, имевших большое влияние на реформаторские шаги правительства в области средней и высшей школы нам помогли работы современных историков педагогики (А.Н. Шевелеву М.В. Михайловой, Б.К. Тебиева, Т.Б. Соломатиной и др.), посвященных истории народного образования дореволюционной России.

Необходимо отметить труды В.Р. Лейкиной - Свирской, Г.И. Щетининой, Р.Г. Эймонтовой.

Вопросам, связанным с разработкой и реализацией университетского устава 1863 г., посвящены монографические исследования Р.Г. Эймонтовой. В работах раскрыто активное участие общественности в подготовке проектов устава.

В рамках исследуемой темы значительный интерес представляет монография В. А. Твардовской «Идеология пореформенного самодержавия (Катков М.Н. и его издания), а также глава, написанная ею в коллективной монографии «Русский консерватизм XIX столетия»

Вкладом в развитие истории народного образования в России стал библиографический справочник под редакцией Э.Д. Днепрова, в котором представлены почти все публицистические и исторические работы дореволюционного и советского периода.

В написании дипломной работы мы опирались на учебное пособие Томсинова В.А. Университетская реформа 1863 года в России.

Очередной том серии "Великие реформы" содержит аналитические статьи и документы, отражающие подготовку и осуществление Университетской реформы 1863 года в России. В ней публикуются записи дискуссий, которые велись по вопросам сущности и значения университетов, содержания нового Университетского устава, учебной программы юридического факультета; приводятся тексты Общего устава императорских российских университетов 1863 года и сопровождавшего его Именного указа Александра II, данного Правительствующему Сенату. В книге публикуются также законодательные акты, регулировавшие организацию и деятельность Академического университета в Санкт-Петербурге и императорского Московского университета в XVIII веке, уставы императорских российских университетов 1804 и 1835 годов. Они позволяют более глубоко понять сущность изменений в систему российского университетского образования, внесенных Университетской реформой 1863 года. Во вступительных статьях профессора Томсинова В.А. дается обзор истории университетского образования в России в XVIII - первой половине XIX века, показывается методика подготовки университетской реформы 1863 года, раскрывается смысл основных ее мер и их значение для дальнейшего развития российских университетов.

Необходимо обратить внимание на книгу «Александр II и отмена крепостного права в России» Захаровой Л.Г.

Замысел этого издания раскрывается во введении «Путь к теме», которое посвящено истории создания и судьбе книги «Самодержавие и отмена крепостного права в России. 1856-1861» (М.: Издательство МГУ, 1984). В монографии исследуется разработка правительственной программы отмены крепостного права в МВД, в Секретном и Главном комитетах по крестьянскому делу и, особенно, в Редакционных комиссиях 1859-1860 гг., подготовивших «Положения 19 февраля 1861 г.». Показаны личная роль Александра II на всех этапах создания данного законодательства, а также деятельность людей, готовивших реформу: Н.А. Милютина, Я.И. Ростовцева, Ю.Ф. Самарина, П.П. Семенова-Тян-Шанского, кн. В.А. Черкасского и др. Приложения дополняют и развивают поставленные в монографии вопросы: влияние крестьянской реформы 1861 г. на все преобразования 1860-1870-х гг., связанные единой идеологией в общую систему и составившие эпоху Великих реформ; роль Александра II в этом процессе и его трагический конец как человека и царя-освободителя; состояние современной историографии (отечественной и зарубежной) Великих реформ.

В монографии Толмачева Е.П. «Александр II и его время» рассматривается один из наиболее ярких периодов истории Российского государства, связанный с жизнью императора Александра II. Одной из тем, рассмотренных автором являются Великие реформы второй половины XIX в.

Подробное жизнеописание Александра II есть в книге Н.С. Гоппена «Венценосный москвич. Очерк царствования государя императора Александра II» (С.-П, 1901). Автор с подробностями, известными только современнику, коротко и образно рассказывает о рождении будущего императора в Московском Кремле, о программе его воспитания и образования, о восшествовании на престол, о короновании, проведенных реформах и о последнем годе царствования и о кончине 1 марта 1881 года.

Необходимо отметить книгу «Александр II - царь-Освободитель (1855-1881 гг.)» (составитель Колыванова М.) данное издание продолжает серию «Россия - путь сквозь века». В нем рассказывается о событиях, происходивших в Российской империи во времена царствования царя-Освободителя Александра II.

После революции 1917 г. истории российских университетов несколько десятилетий не уделялось должного внимания, ибо сама судьба университетов до начала 30-х гг. висела на волоске. В 20-40-е гг. вышло несколько книг очерково-юбилейного научно-справочного характера. И только в 50-е гг. интерес к этой проблематике вновь оживился, что в значительной степени было связано с юбилейными датами Московского, Казанского, Харьковского, Саратовского университетов, отмечавшимися в те годы. Одной из первых была опубликована статья известного историка Е. Н. Городецкого Советская реформа высшей школы 1918 г. и Московский университет (Вестник МГУ, 1954, №1). В последующие годы главное внимание советских историков было обращено на изучение отдельных периодов в истории российских университетов, в основном в XIX в. Необходимо отметить труды А.Е. Иванова, Г.И. Щетининой, Р.Г. Эймонтовой. Все они начинали с публикаций статей, а завершали свои исследования солидными монографиями, представляющими существенный вклад в историографию российских университетов. Их трудами обеспечено наиболее глубокое изучение истории отечественных университетов периода второй половины ХIХ в. - начала ХХ в. В 1998 г. началась публикация многотомной монографии Ф. В. Петрова, посвященной российским университетам в первой половине XIX в.

Как бы подводя некоторые итоги изучению отечественного высшего образования до 1917 г., коллектив авторов выпустил в 1995 г. книгу Высшее образование в России: очерк истории до 1917 г. Монография содержит много интересного фактического материала, большую ценность представляют приложения. Однако специально университетам посвящена только одна глава книги, и поэтому многие аспекты университетской жизни лишь обозначены в тексте.

Глава 1. Политика правительства в области среднего и высшего образования во второй половине XIII-начале XIX века

.1 Российские университеты при Екатерине II

В истории российского народного просвещения конец XVII, начало XVIII в. ознаменовались выделением светского образования из духовного. Уже ко времени царствования Екатерины II господство сословно-профессионального образования, введенного Петром I, было поколеблено, и перед правительством открывалась новая задача: заложить в фундамент политики народного просвещения принцип образования общего и всесословного. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще при предшественниках Екатерины II: Академический и Московский университеты, академическая, московская и казанская гимназии были первыми опытами учреждения общеобразовательных школ, открытых для юношей разных сословий. Но эти различные учебные заведения страдали одним коренным недостатком: они не были подчинены одному общему плану, не связывались в единую систему.

Сословно-профессиональное образование первой половины XVIII в. замыкалось в изолированные циклы, определяемые профессиональными интересами каждого отдельного сословия. Между тем, образование общее и бессословное по своей сути требует, чтобы все типы школ (начальных, средних и высших) соединялись в одну систему, так как целесообразность каждого отдельного типа общеобразовательной школы всегда определяется тем положением, какое он занимает в законченной системе образования. В действительности жизненные интересы школ всех ступеней всегда органически сплачивали их в одну систему. Университет, с одной стороны, должен был питаться учеными силами, получившими теоретическую научную подготовку (для этого Академия наук); с другой стороны, он не мог обойтись без гимназии как подготовительной к нему школы. В свою очередь, для гимназий университет всегда был источником педагогических кадров, а содержание и уровень гимназического курса сообразовывались с интересами университетской науки.

Екатерининская эпоха принесла новые веяния в области народного просвещения, его формирование становится государственной задачей. Высшая власть проявляет стремление к широкой постановке народного просвещения и поиска новых средств для решения центрального вопроса о системе общего и бессословного образования. Специальными комиссиями и отдельными лицами в 60-70-е гг. XVIII в. были созданы различные проекты учебных реформ. Все они базировались на идее общего образования. Но им не суждено было воплотиться в жизнь.

Одной из важных причин неудачи, постигшей многие проекты учебных реформ в XVIII в., было отсутствие таких компетентных органов власти, которые специально ведали бы делом народного просвещения. Все попытки обязать органы общей администрации выполнять учебно-административные функции всегда оказывались безрезультатными. Осознавая это, Екатерина II указом 1782 г. учредила специальный учебно-административный орган - «комиссию об учреждении народных училищ», на которую возложила задачу внедрить в России австрийскую систему народных школ. Деятельность этой комиссии, именуемой в уставе народных училищ (5 августа 1786 г.) «главным училищным правительством», создала прочный фундамент для построения законченной системы народного просвещения. Согласно уставу учреждались главные и малые училища. Главные училища создавались в губернских городах и должны были готовить учителей для малых училищ. Задуманные планы скоро дали ощутимые результаты. Так, если в 1872 г., когда началась реформа в России, было всего 8 главных училищ, где 26 учителей обучали 474 юношей и 44 девушки, то уже в 1800 г. их было уже 315, в которых трудились 790 учителей, дававших знания 18 128 юношам 1787 девушкам.

В 1787 г. комиссия под руководством П.В. Завадовского разработала план учреждения в России университетов, которые должны были венчать сеть начальных и средних учебных заведений в стране. Для них были нужны учащиеся получивших среднее образование. Функции средних учебных заведений возлагались на главные народные училища, которые по уставу 1786 г.

должны были стать надежным базисом университетов. Университет указывал идеальный уровень, до которого должна была подниматься средняя школа; задачей подготовки слушателей для университета ясно определялся и объем среднего образования, что в свою очередь позволяло провести более точную границу между средним и начальным образованием. По проекту 1787г. русские университеты должны были состоять из трех факультетов: философского, медицинского и юридического, причем трехгодичный курс философского факультета предназначался служить основанием для двух высших специальных факультетов. С точки зрения интересов организации системы всеобщего просвещения особенно важное значение приобретал философский факультет, так как «учение философское соединяло главные народные школы с высшими науками». Традиции «государственной пользы» по проекту определяли назначение университетов: «Главная цель каждого университета есть доставление государству людей, могущих отправлять служения, кои в отправляющем предполагают знания некоторых высших наук, почему и называются университеты высшими училищами».

Устав 1786 г. содержал идею бессословной школы: народные училища были открыты для детей всех сословий. В плане-проекте 1787 г. отстаивалась та же идея: «Звание студенческое не есть достоинство или чин, но только способ к приобретению их, ибо каждый учащийся есть студент, хотя бы он и не был записан в студенты, следовательно, это звание может принять на себя человек несвободный без всякого наукам предосуждения». В самом проекте 1787 г. была выражена мысль, что высшее образование не может быть устроено без широкого учреждения средних и низших школ.

Однако учреждение университетов так и не состоялось. Отсутствие необходимого количества профессоров, недостаток материальных средств не позволили завершить создание «системы» просвещения, утверждение общего, всесословного образования, как необходимой основы для высшего профессионального образования.

Таким образом, в истории российского народного просвещения конец XVII, начало XVIII в. ознаменовались выделением светского образования из духовного. Высшая власть стремилась к широкой постановке народного просвещения и поиска новых средств для решения центрального вопроса о системе общего и бессословного образования.

Однако учреждение университетов так и не состоялось в виду отсутствия необходимого количества профессоров, недостатка материальных средств. Это не позволило завершить создание «системы» просвещения, утверждение общего, всесословного образования, как необходимой основы для высшего профессионального образования.

.2 Развитие народного образования при Александре I

Предпринятое Екатериной II создание цельной системы народного просвещения, после неудачи, постигшей университетский проект, остановилось на полпути, и творческая деятельность комиссии о народных училищах постепенно замерла.

Она возродилась в начале следующего столетия, в новых условиях государственной и общественной жизни. Александр I и его советники по Негласному комитету придерживались широких взглядов на роль образования в общественной жизни, которое рассматривалось как панацея от отсталости и надежной основой будущего развития. Действенное управление, экономический прогресс, военная мощь, сплоченность общества, благосостояние страны, - все это требовало подготовки и обучения как профессиональной элиты, так и трудящихся классов. Обстоятельства первых лет царствования императора Александра I связывали учебную реформу с административной. В числе первых восьми министерств было учреждено в 1802 г. Министерство народного просвещения во главе с графом П.В. Завадовский, который находился на этой должности с сентября 1802 по апрель 1810 года. Комиссия об училищах в начале 1803 г. была преобразована в Главное правление училищ МНП. Указ от 8 сентября 1802 г. требовал от комиссии начать осуществление новой учебной реформы с учреждения университетов, то есть с того именно пункта, на котором остановились преобразования Екатерины II. По инициативе министра просвещения были открыты новые университеты: Дерптский (1802), Виленский (1803), Казанский (1804) и Харьковский (1805). В разработке новой системы народного просвещения в составе комиссии участвовали М.М. Сперанский, академик Н.И. Фус, Ф.И. Янкович-де-Мириево, А. Чарторыйский. На основании их проектов был составлен общий план реформы - «Предварительные правила народного просвещения» (24 января 1803 г.). Этот основной закон так сформулировал цель и содержание новой учебной системы: «для нравственного образования граждан, соответственно обязанностям и пользам каждого состояниям, определяются четыре рода училищ: 1) училища приходские, 2) уездные, 3) губернские или гимназии и 4) университеты».

Предварительные правила наметили в общих чертах программу учебной реформы. Ее подробным развитием явились уставы университетов и подведомственных им училищ (гимназий, уездных и приходских училищ), утвержденные 5 ноября 1804 года. Оба эти документа явились краеугольными камнями, на которых строилась политика просвещения в России в течение всего XIX столетия. В шести учебных округах, на которые делилась большая часть территории страны, университеты являлись не только образовательным, но и административным центром. Начальство каждого учебного округа представлял попечитель, проживающий в Петербурге. В непосредственном ведении университета находились губернские гимназии. Директора гимназий имеют общий контроль над уездными и подобными им училищами, а смотрители уездных училищ наблюдают за порядком в приходских. Эти последние вверяются «просвещенной и благонамеренной попечительное» помещиков, приходского духовенства и почетнейших жителей. Содержание учебных заведений, кроме приходских, обеспечивалось казной, приказами общественного призрения и доходами городских обществ. Согласно университетским уставам, ориентированным на немецкие образцы университеты получили привилегии в виде автономии и академических свобод, университетские советы, состоящие из членов профессорско-преподавательского штата, имели право избирать ректоров, деканов и другие органы, самостоятельно осуществлять правосудие, вводить собственную цензуру и выбирать учебники. В университетских уставах был обозначен круг предметов, которые должны были приобщать студентов к познанию отраслей знаний полезных для государства. В них также указывалось, что студентом может стать молодой человек, который предоставит в правление вуза свидетельство о своем состоянии, а также свидетельство директора гимназии о поведении, прилежании и успехах в преподаваемых науках. В те годы выпускники гимназий вступительные экзамены в вузы не сдавали. Допускался прием в университеты и лиц, которые заканчивали не гимназии, а другие типы средних учебных заведений (духовные семинарии, новые кадетские корпуса, коммерческие училища).

Комиссия, готовившая реформу изучала системы образования других стран и, прежде всего Франции, где были интересны принципы построения учебных планов в духе рационализма. Один из авторов французской образовательной системы был философ, просветитель, математик и политический деятель Жан Антуан Кондорсе. Подобно проекту Кондорсе, новый устав в основу русской системы образования положил принцип преемственности. Каждая ступень, от начальной школы до университета, давала законченное образование и одновременно служила подготовкой к следующему уровню. Обучение в приходской школе проводилось в течение одного года; уездном училище - двух лет. Устав подчеркивал преемственность программы приходских и уездных училищ. В гимназиях было 4-х летнее обучение, и их учебная программа увязывалась с программой уездных училищ. Учебные округа ведали и частными учебными заведениями. В эту систему не входили только училища священного синода, хотя связи духовных и светских учебных заведений не прерывались. Это была цельная реформа, соединившая все категории общеобразовательных школ, от университета до приходских школ, в одну систему. Доступ к более высоким ступеням зависел лишь от способностей учащихся; школы были бесплатны, а для необеспеченных учащихся предусматривались стипендии. Наиболее подготовленные выпускники гимназий продолжали свое образование в университетах и других высших учебных заведениях Российской империи (Царскосельском лицее, Горном училище, Медико-хирургической академии, Демидовском юридическом лицее).

Реформа имела целью обеспечить государство квалифицированной рабочей силой и грамотным, трудоспособным населением; в частности, учебные заведения должны были готовить учителей, врачей, работников системы управления и технических специалистов, столь необходимых стране. Поэтому в учебных курсах акцент делался на практические, «современные предметы». Начальное образование по новой системе было приспособлено к распространению в народе прогрессивных приемов сельского хозяйства, промышленных и торговых новшеств. В каждой из 42 российских гимназий, то есть средних школ, возникших большею частью из главных народных училищ и размещавшихся в губернских городах, преподавали по восемь учителей. Они вели 4-х летний курс обучения по широкому кругу предметов, готовя коммерсантов или государственных служащих. Центральным связующим звеном в образовательной системе выступала гимназия - ключ к университетскому образованию, открывающему путь к обеспеченной государственной службе. В ней сконцентрировались функции академических и университетских гимназий XVIII в., значительная часть функций мужских дворянских учебно-воспитательных заведений и даже часть задач главных народных училищ. При таком положении дела курс гимназического образования оказался необыкновенно сложным. Как учреждение, подготавливающее к университету, гимназия должна была сохранить в своем учебном плане латинский язык. Из кадетских корпусов к ней перешли «изящные науки», немецкий и французский языки; наконец главное народное училище передало ей механику, гидравлику и «другие части физики, наиболее в общежитии нужные», технологию и коммерцию с прибавлением ко всему этому «модной» для начала XIX в. «политической экономии». Громоздкость учебного плана гимназий вызывала немало методических затруднений. Многие дворяне возражали против «излишней», или «энциклопедической», программы средних школ, стремясь избежать гимназического обучения. Однако устав 1804 г. закрепил вполне определенную степень зависимости между образованием и местом в табели о рангах, что позволило бы повысить низкий образовательный уровень государственных служащих. Для укрепления этой зависимости государственный секретарь М.М. Сперанский указом от 6 августа 1809 г., продвижение по службе связал с экзаменом на чин. По новому положению для перехода в восьмой и пятый классы гражданской службы требовалось предъявить университетский аттестат или успешно пройти испытания по пятнадцати предметам университетской программы. Но образование, которое давали гимназии по уставу 1804 г. страдало односторонностью подготовки к государственно-чиновничьей службе.

Принципиальные изменения в план развития средней школы внес попечитель Петербургского учебного округа С.С. Уваров. В начале ноября 1811 г. был утвержден предложенный им проект реформы петербургской гимназии, а к концу десятилетия столичный опыт распространен уже на все учебные округа. «Реформируя» губернскую гимназию, он докладывал министру народного просвещения А.К. Разумовскому: «Удостоверив, что курс учения и образ преподавания в Петербургской губернской гимназии до сих пор отнюдь не соответствовал намерениям правительства, необходимым считаю обратить ваше внимание на некоторые перемены. Цель гимназии вообще есть приготовление учащихся к слушанию академических или университетских курсов наук, почему в курс гимназический и не должны входить такие предметы, которые представляются одним университетам». На этом основании Уваров исключил из учебного плана гимназии университетские курсы - политическую экономию, коммерческие науки, финансы, эстетику и философскую грамматику. И напротив, предметы, «служащие первым основанием истинного просвещения во всех государствах и в каждом веке» в план включены: закон божий, отечественный и классические языки, история, география, математика, грамматика, логика, риторика, отечественная и иностранная словесность. Срок обучения в гимназии был увеличен до семи лет.

Таким образом, планы гимназии и университета довольно резко разграничивались. Гимназия освобождалась от предметов «реального образования» и превращалась в сословное, подготовительное к университету или непосредственно к чиновничьей службе учебное заведение с программой, совершенно неподходящей как для промышленных слоев общества, так и для той части самого господствующего сословия, жизнь которого начинала все более и более связываться и интересами капитала. Но самым большим новшеством было то, что в гимназический курс включалось преподавание классических языков, которые рассматривались как основа образования. Потребности купечества и мещанства получили удовлетворение в открытии при уездных училищах и гимназиях особых классов, где уклон был сделан на науки, дававшие подготовку к деятельности в торговле и промышленности.

Другие провозглашенные реформою принципы - всесословность и бесплатность образования, никаких нормативно-правых ограничений не имели. Однако на практике их реализация встречала большие трудности.

Таким образом, можем сделать следующий вывод. Обстоятельства первых лет царствования императора Александра I связывали учебную реформу с административной. В числе первых восьми министерств было учреждено Министерство народного просвещения.

Новый устав, разработанный в 1804году, в основу русской системы образования положил принцип преемственности. Это была цельная реформа, соединившая все категории общеобразовательных школ, от университета до приходских школ, в одну систему. Доступ к более высоким ступеням зависел лишь от способностей учащихся; школы были бесплатны, а для необеспеченных учащихся предусматривались стипендии. Наиболее подготовленные выпускники гимназий продолжали свое образование в университетах и других высших учебных заведениях Российской империи.

Первоначально гимназическое образование было перегружено изучаемыми предметами. На этом основании Уваров исключил из учебного плана гимназии университетские курсы, и ввел предметы, «служащие первым основанием истинного просвещения» в план включены: закон божий, отечественный и классические языки, история, география, математика, грамматика, логика, риторика, отечественная и иностранная словесность.

Таким образом, планы гимназии и университета довольно резко разграничивались. Гимназия освобождалась от предметов «реального образования» и превращалась в сословное, подготовительное к университету или непосредственно к чиновничьей службе учебное заведение с программой.

.3 Реформа образования при Николае I

Дальнейшее переустройство образовательной системы было связано с событиями декабря 1825 года, восстанием декабристов, которое оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы. Мысли о «порочности» отечественного образования неоднократно высказывал и министр народного просвещения адмирал A.C. Шишков, который был на этой должности в 18241828 годах. Он считал, что народное просвещение должно быть национальным по содержанию и помогать укреплению самодержавия.

Свои взгляды A.C. Шишков проводил также через Комитет по устройству учебных заведений, который работал с 1826 по 1835 год. Комитетом были подготовлены: устав гимназий и училищ уездных и приходских (1828 г.), устав университета Св. Владимира в Киеве (1833 г.), положение об учебных округах (1835 г.) и Общий устав императорских российских университетов (1835 г.).

Разработка устава гимназий протекала в острых разногласиях по вопросу о характере гимназического образования. Одни из них полагали, что свою роль гимназия сможет осуществить только как учебное заведение «снабжающее необходимыми предварительными знаниями готовящихся вступить в университеты»; другие (Шишков), наоборот, допускали известную самостоятельность гимназического курса, как «доставляющего способы приличного дворянского воспитания тем из молодых людей, которые не намерены или не могут продолжать учения в университетах». Задачу подготовки в университет защитники первого мнения сводили, главным образом, к изучению древних языков и словесности; сторонники законченности гимназического курса, напротив, в центр изучения ставили родной язык, литературу, историю, иностранные языки и право. В поисках компромисса между этими двумя противоположенными и односторонними решениями вопроса большинством членов комитета были намечены три варианта направления развития гимназий: 1) двойственность типа средней школы в форме параллельного существования классических гимназий, готовящих в университеты, и особых училищ, дающих законченное образование; 2) бифуркация старших классов гимназии, разветвляющая образование по тем же двум линиям; и 3) единый тип гимназии с узкоклассической программой (без греческого языка), дополненной преподаванием родного и новых иностранных языков и некоторых естественнонаучных дисциплин. Автором последнего предложения был С.С. Уваров. Николай I поддержал его вариант, который и вошел в утвержденный устав. Новый устав выдвигал перед гимназиями цель, с одной стороны, готовить к слушанию университетских лекций, с другой - «доставить способы приличного воспитания». Гимназия состояла из семи классов. Количество предметов и объем их преподавания в первых трех классах всех гимназий был одинаковым, а, начиная с 4-го класса гимназии делились на гимназии с греческим языком и без него. Во главе гимназии по-прежнему стоял директор, в помощь которому назначался инспектор, избираемый из старших учителей, для наблюдения за порядком в классах и ведения хозяйства в пансионах. Учреждалось также звание почетного попечителя, для общего с директором надзора, за гимназией и пансионом. Кроме того, были образованы педагогические советы, в задачу которых входило обсуждение учебно- воспитательных вопросов в гимназии и принятие мер к их улучшению. Главными предметами признавались древние языки и математика. На изучение латинского языка и древней словесности как знания, приучающий ум «к внимательности, трудолюбию, скромности и основательности» отводилось большая часть учебного времени - 39 часов. Увеличивалось число уроков по Закону Божию и отечественному языку. Из остальных предметов оставались: география, и статистика, история, физика, новые языки, чистописание и рисование. Устав гимназий и училищ 1828 г. до 60-х гг. не подвергался пересмотру. Однако, отдельными распоряжениями правительства в него вносились поправки. Так, в 1839 г. было опубликовано особое «Положение о реальных классах при учебных заведениях Министерства народного просвещения», а в 1849-1852 гг. были внесены существенные изменения в учебные планы гимназий.

Дальнейшие преобразования системы народного просвещения николаевского времени вновь были связаны с именем графа С.С. Уварова, но уже как управляющего Министерства Народного Просвещения с марта 1833 г. (с апреля 1834 г. - министр). С молодых лет он был убежден, что образование есть необходимая предпосылка прогресса в любой сфере, а уровень просвещенности является критерием в оценке любой страны.

При активном участии С.С. Уварова было подготовлено и 25 июня 1835г. утверждено положение об учебных округах Министерства Народного Просвещения, которое создало необходимые правовые основы для эффективного руководства образованием Российской империи. Согласно документу все учебные заведения распределялись по восьми округам: во главе которых стояли университеты с попечителем.

К середине 30-х гг. XIX в. Россия имела шесть университетов: Московский, Петербургский, Казанский, Харьковский, Киевский (св. Владимира) и Дерптский. Жизнь первых четырех из них регулировалась уставом, подготовленным Комитетом устройства учебных заведений, и высочайше утвержденным 26 июля 1835 года. Два других университета, Дерптский и Киевский, функционировали на основе специально подготовленных для них уставов, так как первый был по составу немецким, а второй польским и к ним был необходим другой подход.

По уставу 1835 г. (в отличие от устава 1804 г.) управление каждым из университетов вверялось в особое руководство попечителя учебного округа - правительственного чиновника, назначаемого императором. Попечитель становился единоличным начальником всех учебных заведений, входящих в округ, которые прежде подчинялись университетам. Попечителю помогал совет, в который входили помощник попечителя, ректор университета, инспектор казенных училищ, два-три директора гимназий и почетный попечитель из знатных местных людей. Ожидалось также, что попечитель будет по- прежнему обращаться за помощью в совет университета по чисто академическим вопросам. Однако на практике этого не произошло. Новая централизованная система управления учебными округами привела к ограничению университетской автономии и академических свобод. В результате значительно возросла роль попечителя и его канцелярии в управлении университетом. Его правовые функции в отношении университетов существенно расширялись, что было закреплено в ряде статей устава. Первейшей обязанностью попечителя являлось строго следить за тем, чтобы университетский штат неукоснительно выполнял свои обязанности, и наблюдать за его способностью к делу, нравственностью и преданностью. В случае несоответствия преподавателя этим требованиям попечитель мог сделать ему выговор или уволить, если посчитает его неблагонадежным. По собственному усмотрению попечитель мог возглавить университетский совет, состоящий из профессоров и выборного ректора. Кроме этого, попечитель являлся главой правления университета, куда кроме него входили ректор, деканы факультетов и инспектор. Правлению советом университета вверялась забота о финансах, материальной части, штатах и канцелярии, а также функция поддержания порядка в университете. Прежнее университетское судопроизводство было отменено и передавалось в местные органы правосудия. И, наконец, теперь попечитель, а не ректор, назначал инспектора для надзора за студентами, и не из числа профессоров, как было раньше, а из числа чиновников.

Устав 1835г. сохранил прежний принцип формирования преподавательских кадров: замещение вакансий по кафедрам осуществлялось по избранию советов, для чего претендент должен был представить свои научные труды и прочитать три пробные лекции; министр просвещения утверждал избранные кандидатуры профессоров и адъюнктов, и по собственному усмотрению мог назначать их на вакантные кафедры.

Профессорам, прослужившим 25 лет, присваивалось звание заслуженного и назначалась пенсия в размере полного оклада. В случае его желания продолжить службу в университете кафедра объявлялась вакантной и совет проводил процедуру повторного избрания. Если профессор вновь занимал кафедру, то он сверх полного жалованья в течение пяти лет получал и пен-, сию.

Сохранялись за профессорскими коллегиями такие академические права, как распределение учебных курсов, стипендий, обсуждение учебных пособий и методов преподавания. За университетским советом полностью сохранились функции надзора за собственной академической жизнью: у профессоров сохранилась привилегия на беспошлинный и бесцензурный ввоз материалов для научных занятий, право самостоятельной цензуры диссертаций и научных трудов преподавателей, а также печатавшихся на государственные средства университетских изданий и др. Кроме того, университетский совет продолжал избирать из числа своих профессоров ректора и деканов на четырехлетний срок с последующим их утверждением соответственно императором и министром. Ректорские полномочия расширялись за счет предоставления им права делать выговоры профессорам и чиновникам университета, если те недобросовестно выполняли свои обязанности. Профессоров освободили от административных обязанностей, которые, как правило, были им в тягость и исполнялись ими неважно. Новый устав призывал профессоров сосредоточиться на научных исследованиях и обучении студентов. В каждом университете создавалась общеуниверситетская кафедра богословия, церковной истории и церковного законоведения для всех студентов греко-российского вероисповедания.

Исследователи признавали, что университетский устав 1835 г. был шагом назад в вопросах автономии университетов по сравнению с уставом 1804г., но являлся более либеральным, чем уставы германских университетов, и тем более Франции, где университеты вообще не признавались научными сообществами.

Вместе с уставом 1835 г. утверждались и штаты университетов. В составе Московского, Казанского, Харьковского и Киевского университетов было три факультета: философский, юридический и медицинский. До конца 1840-х гг. философский факультет делился на два отделения: словесное и естественное. В Петербургском университете медицинского факультета не было, но в 1856 г. был введен еще один - восточных языков. Срок обучения на медицинском факультете составлял пять лет, на остальных четыре года. Для Московского, Казанского и Харьковского университетов были определены следующие штаты: 26 ординарных и 13 экстраординарных профессоров, один профессор богословия, восемь адъюнктов, два прозектора с двумя помощниками, четыре лектора иностранных языков, учитель рисования и учителя искусств (фехтования, музыки, танцев, верховой езды). Несколько меньший штат выделялся для Петербургского и Киевского (где также первоначально не было медицинского факультета) университетов. Ординарные и экстраординарные профессора должны были иметь степень доктора наук, адъюнкты - магистра наук.

Законодательство царской России включало преподавателей университетов в общую систему чиновной иерархии. Они наделялись соответствующими классными чинами и носили форменные мундиры. Ректору полагался чин V класса, ординарному профессору - VII класса, экстраординарному профессору, адъюнкту и прозектору - VIII класса. Наличие ученой степени при вступлении на государственную службу также давало право на чины: доктор наук получал чин V класса, магистр - IX, кандидат - X класса. К концу своей преподавательской деятельности многие профессора дослуживались до чина действительного тайного советника, а некоторые достигали и чина тайного советника. Приобретение учености открывало для тех, кто не имел дворянского звания, путь к нему. Законодательно чин IX класса давал личное, а IV класса (действительный статский советник) потомственное дворянство.

Российское студенчество второй половины 30-х гг., как и прежде, подразделялось на своекоштных и казеннокоштных. Первая группа была наиболее материально обеспеченной. Многие из них были уроженцами университетского города и проживали в домах своих родителей или на наемных квартирах и самостоятельно вносили плату за свое обучение, по окончании которого могли свободно трудоустраиваться. Казеннокоштные студенты жили в пансионах при университете на полном казенном содержании и были обязаны после окончания курса шесть лет отработать по соответствующему назначению. Студентам полагалась темно-синяя, украшенная золотыми пуговицами и петлицами золотого шитья форменная одежда, к ней полагалась треуголка и шпага. Согласно уставу 1804 г., студенты отвечали за свое поведение перед профессорами-инспекторами и независимым университетским судом. Для Николая I эта система показалась недостаточной. В уставе 1835 г. были узаконены новые правила поведения студентов и надзора за ними. Теперь старший инспектор каждого университета, высокопоставленный и высокооплачиваемый чиновник, призывался на свой пост с гражданской или военной службы и должен был, опираясь на штат своих заместителей, осуществлять контроль за благочестием, прилежанием и чистоплотностью студентов.

Части студентов по окончании университета присваивалось звание действительного студента и чин XII класса. Студентам, успешно сдавшим экзамены и представившим диссертацию или награжденным ранее медалью за сочинение, присуждалась ученая степень кандидата наук и право на чин X класса. Университетские выпускники имели юридические основания поступать на государственную или военную службу, просить о причислении в почетное гражданство.

В целом устав 1835 г. обеспечивал поступательное развитие российских университетов до середины 40-х годов, русские университеты во второй четверти XIX в. были весьма близки к лучшим университетам Европы.

Поступательному развитию российских университетов способствовала политика правительства, направленная на формирование преподавательского состава высшей квалификации - сложного для высшей школы вопроса. Изначально университеты пополняли ряды преподавателей за счет приглашения иностранцев, но языковой барьер затруднял эту практику, да и национальная гордость россиян требовала ее прекращения. При министре просвещения А.Н. Голицыне пытались готовить профессоров за границей из числа направленных туда российских студентов, однако это не снижало потребности российских университетов в квалифицированных преподавательских кадрах. Прорыв в этом направлении был сделан с открытием в 1827 г. Профессорского института при Дерптском университете. Только два выпуска Профессорского института (1828 и 1832 гг.) дали 22 профессора различных дисциплин, которые вернулись в родные университеты и заняли кафедры. В 1838 г. Профессорский институт был закрыт, но практика ежегодной посылки молодых ученых (по два стажера от каждого университета) за границу на средства казны для приготовления к профессорскому званию продолжалась, рождая новые талантливые имена отечественных ученых.

На основании устава 1835 г. осуществлялось развитие высшей школы последующие почти двадцать лет, вплоть до начала 60-х гт. XIX в., когда университеты стали по праву занимать ведущее место в общеобразовательной системе России. Университеты вносили весомый вклад в развитие науки не только на теоретическом уровне, но и принимали активное участие в разработке ее прикладного направления. Курсы различных дисциплин (агрономия, промышленная химия, товароведение, механика, медицина, архитектура и др.), читаемых в них, способствовали формированию состава специалистов в различных областях народного хозяйства страны.

К середине XIX столетия отечественные университеты под воздействием исторически обусловленных задач социально-экономического развития страны преодолели жестко обозначенные им самодержавным правительством границы - подготовки образованных чиновников - и становились важнейшим социальным институтом, определявшим направление поступательного движения всей образовательной системы страны, ее культурный облик в сфере материального производства и духовного состояния.

Сам царь держался мнения, что «не просвещению, но праздности ума, более вредной, нежели праздность телесных сил, - недостатку твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, сию пагубную роскошь полузнаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец - погибель». Он стремился построить такую систему народного образования и воспитания, которая не оставляла бы никаких возможностей для революционных устремлений молодежи. Создание охранительного направления в просвещении стало целью его образовательной политики. Однако «охранительность» политики Николая I в области просвещения не была тождественна понятию «консервативности» в той же области. Николай I и его министры народного просвещения, исходя из политических соображений, целенаправленно корректировали образовательную политику в сторону постоянного усиления охранительных мер, тем самым отступая от базовых образовательных документов - уставов гимназий 1828 и университетов 1835 годов. В результате к середине 50-х гт. XIX в. российское образование оказалось в кризисном состоянии. Формирование негативных явлений в функционировании системы образования происходило постепенно и было связано с конкретными именами высших государственных чиновников из Министерства просвещения, действовавших в русле общих установлений императора. Среди них особая роль принадлежит С.С. Уварову.

В основу деятельности министерства Уваров положил широкую программу, построенную на исторических принципах русской государственности и культуры. «Приноровить общее всемирное просвещение к нашему народному быту, к нашему народному духу», утвердить его на исторических началах православия, самодержавия и народности, по мысли Уварова, необходимо было для сохранения могущества и благосостояния России. Сущность этой знаменитой программы, выражавшей общий охранительный характер политики Николая I, министр раскрыл в своем письме-докладе к императору от 19 ноября 1833 года.

Учреждая Комитет устройства учебных заведений, Николай I как главную проблему выделил недостаток «должного и необходимого единообразия» и снова повторил это нарекание, когда Уваров вступил в должность. Уваров принял царский наказ к исполнению. Уже в 1843 г. он докладывал императору: «В царствование Вашего Величества главная задача по Министерству народного просвещения состояла в том, чтобы собрать и соединить в руках правительства все умственные силы, дотоле раздробленные, все средства общего и частного образования, оставшиеся без уважения и частию без надзора, все элементы, принявшие направление неблагонадежное или даже превратное, усвоить развитие умов потребностям государства, обеспечить, сколько дано человеческому размышлению, будущее в настоящем». Уваров верил, что его призвание на министерском посту - заложить прочный фундамент российского просвещения, делая при этом ставку на качественную, а не на количественную сторону развития всех его составляющих частей.

Уваров использовал централизацию, унификацию и инспекцию как для контроля за системой образования, так и для ее улучшения. Прежде всего это касалось увеличения численности учительских кадров, которых катастрофически недоставало, чтобы должным образом расширить сеть учебных заведений. Уваров также понимал, что действующие учителя слишком плохо обучены, чтобы повысить качество преподавания. С его стороны были предприняты попытки, направленные на повышение материального благосостояния учительства, сделаны шаги по укреплению Главного педагогического института и улучшению подготовки в нем учителей не только гимназий, но и начальной школы. Но и в этом вопросе охранительные интересы заслонили здравый смысл. В 40-е годы опять, как в 20-е, усилилась враждебность к учительским институтам, куда стремилась молодежь неблагородного происхождения, получавшая по окончании XIV класс. Многим, в том числе и государю, показалось, что это подрывает основы общественного строя. В 1844 г. Уварова заставили преградить доступ в институт членам «податного» сословия на том основании, что будто бы хватало желающих и из «свободных» сословий; число учащихся сократилось вдвое. В 1847 г. снова закрыли второй разряд Главного педагогического института, где готовили учителей для начальной школы, а в 1858 г. и весь институт. Учителей теперь должны были готовить только в университетах, набиравших студентов в основном из высших слоев общества.

Николай чрезвычайно заботился о стабильности в стране и понимал, что революции возникают по причинам как политическим, так и социальным, а потому требовал, чтобы российская система просвещения ни в коем случае не подрывала существующего общественного устройства. В царском рескрипте, посвященном обсуждению в Комитете устройства учебных заведений вопроса о доступности для представителей различных сословий учебных заведений, в целом признавалась необходимость образования для всех слоев общества, но вместе с тем отмечалось, что каждому человеку следовало бы приобретать лишь «познания, наиболее для него нужные, могущие служить к улучшению его участи, и не быв ниже своего состояния, также не стремился чрез меру возвыситься над тем, в коем, по обыкновенному течению дел, ему суждено оставаться».

Образовательная политика николаевской эпохи постоянно подчеркивала сословный характер учебных заведений, подведомственных Министерству Народного Просвещения. Еще в документах 1803-1804 гг., хотя и провозглашался принцип общедоступности новой образовательной системы, существовало немало ограничительных формулировок, снижающих реальные возможности для лиц несвободного состояния обучаться в средних и высших учебных заведениях.

Подобные ограничения были сохранены и в обновленном уставе 1828 года. Для лиц «несвободного» сословия возможность поступления в среднее или высшее учебное заведение обуславливалась необходимостью получения официального освобождения от прежних обязанностей. Относительная доступность образования для всех россиян стала возможной со времен Петра I, когда социальное устройство страны было уже трудно регламентировать. В дальнейшем сословная структура становилась все более подвижной, и устроить школу строго на началах сословной преемственности было уже невозможно. Поэтому школьную систему выстраивали таким образом, чтобы она соответствовала сословным потребностям, но и допускала бы известную социальную мобильность, не делая ее целью.

Сословная дифференциация в организации системы образования находила свое практическое воплощение в политике Уварова по образовательному ведомству. Свою главную цель он видел в привлечении молодежи высших классов в государственные гимназии, университеты, полагая, что «благородное юношество» займет свое достойное место в гражданских сферах, получив солидное образование.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий. В 1837 г. они были поставлены перед крепостными крестьянами. В этом году по высочайшему повелению был образован Комитет для пересмотра существующих постановлений о приеме в учебные заведения людей несвободных состояний. В него вошли М.М.Сперанский, граф Бенкендорф, министры народного просвещения и внутренних дел. В результате работы этого Комитета в мае 1837 г. появился царский рескрипт на имя Уварова, в котором министру Николай I поручил строго соблюдать правило, по которому для детей крепостных, не имевших свидетельства об их увольнении, обучение ограничивалось лишь низшими училищами (приходскими или уездными). «В преграждении вредных последствий» - так была определена цель этой меры, свидетельствующей о понимании опасности допустить естественное умственное развитие крепостного крестьянина, которое неминуемо приведет к протесту против рабских уз.

Меры ограничения распространялись и на другие сословия. В 1840 г. Уваров после посещения университета св. Владимира в Киеве обратился к попечителям учебных округов с секретным циркуляром, в котором было заявлено, что «при приеме студентов, необходимо нужно обращать некоторое внимание как на происхождение молодых людей, посвящающих себя высшим ученым занятиям, так и на открывающуюся пред ними будущность. При возрастающем повсюду стремлении к образованию наступило время пещись о том, чтобы чрезмерным этим стремлением к высшим предметам учения не поколебать некоторым образом порядок гражданских сословий, возбуждая в юных умах порыв к приобретению роскошных знанийношества... ».

К 40-м годам серьезным регулирующим инструментом социального состава средних и высших учебных учреждений становится плата за обучение. Введенная еще в 1819 г., она приобрела в николаевскую эпоху исключительно важное политическое и социальное значение. По инициативе императора вновь обсуждался вопрос о мерах по ограничению доступа в гимназии и университеты молодежи из податных сословий. В качестве действенной ограничительной меры предложено было увеличение платы за обучение в гимназиях и университетах.

В 1845 г. вслед за повышением платы за учение в университетах и гимназиях по инициативе императора Николая I рассматривался вопрос о затруднении доступа в гимназии разночинцев. В июне 1845 г. на докладной записке министра просвещения о плате за учение Николай I написал: «Сообразить, нет ли способов затруднить доступ в гимназии для разночинцев?». Результатом соображений министра стало появившееся в том же году высочайше утвержденное распоряжение о запрещении принимать в гимназии без увольнительных свидетельств от обществ. Благодаря этой мере, отмечал Уваров в своей записке, «гимназии сделаются преимущественно местом воспитания для детей дворян и чиновников; среднее же сословие обратится в уездные училища».

В 1847 г. последовал запрет на право вольнослушателей посещать лекции в университете. Юношей из податных сословий предписано «ни в каком случае не освобождать от платы за учение». В 1848 г. произошло обещанное императором очередное повышение платы за обучение.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев45. Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П.Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.

Выстраивая систему среднего гимназического образования, Уваров много внимания уделял программам обучения в них. Существенным фактором в повышении уровня подготовки будущих чиновников явилось расширение гимназической программы с четырех до семи лет, поэтому выпускники поступали на службу не с пятнадцати лет, как прежде, а с восемнадцати, причем с более весомым багажом знаний. К тому же семилетняя программа позволяла основательно подготовить молодых людей к поступлению в университет.

Тревожные сообщения 1848 г из стран Западной Европы, где студенты, учащаяся молодежь оказались втянутыми в революционное движение, заставили правительство Николая I предпринять ряд мер, направленных на ограждение «учащегося юношества» от пагубного влияния разрушающих устои самодержавия идей. В их числе был секретный циркуляр-руководство министра Уварова попечителям учебных округов от 1848 г., где политический аспект выдвигался на первый план: «Чтобы пагубные мудрования преступных нововводителей не могли проникнуть в многочисленные учебные заведения наши», он считал своею «святою обязанностью» обратить внимание попечителей на «дух преподавания вообще в училищах и, в особенности, в университетах», «благонадежность начальников», «частные учебные заведения и пансионы, особенно на содержимые иностранцами».

В условиях революционных событий в Западной Европе правительство обратило пристальное внимание на своекоштных (обучающихся за свой счет) студентов российских университетов, состоящих из представителей привилегированных сословий. Они представляли основную массу студентов университетов. Чтобы исключить возможное проникновение «вредных» идей в их среду, было решено ограничить стремление дворянской молодежи к университетскому образованию и направить ее определенную часть на поступление в военно-учебные заведения, испытывавшие трудности с набором. В результате в апреле 1849 г. С.С. Уварову было объявлено статс-секретарем императорской канцелярии A.C. Танеевым высочайшее повеление об ограничении числа своекоштных студентов в каждом университете комплектом в 300 человек, «с воспрещением приема студентов доколе наличное число не войдет в сей узаконенный размер». Это решение не распространялось на студентов-медиков, так как Уваров убедил царя, что при катастрофической нехватке врачей отказ от приема на медицинский факультет еще более сократит количество докторов, на которое рассчитывает военное ведомство. Удалось министру убедить царя отказаться от сокращения казеннокоштных студентов, доказав ему их благонамеренность и желание стать учителями, так остро необходимых в различных частях России.

После того как в 1848 г. Европу стали сотрясать революции, а в русской столице возникло дело петрашевцев, положение Уварова, который казался теперь Николаю I излишне либеральным, пошатнулось. В октябре 1849 г. С.С. Уваров подает в отставку, которая принимается.

На пост главы учебного ведомства назначается князь П.А. Ширинский- Шихматов, служивший товарищем министра просвещения с 1842 года. Его назначение на этот важный пост было для него самого полной неожиданностью. 26 января 1850 г. он представил Николаю I записку «о необходимости преобразовать преподавание в наших университетах таким образом, чтобы впредь все положения и выводы науки были основываемы не на умственных, а на религиозных истинах, в связи с богословием». Государю эта мысль понравилась, и он поспешил назначить П.А.Ширинского-Шихматова министром, пост которого долгое время оставался вакантным. Действуя в духе указаний императора МНП предприняло ряд шагов, направленных на изменение учебных планов учебных заведений в системе среднего и университетского образования. Первым из изучаемых в университетах дисциплин было исключено государственное право европейских держав, «потрясенных внутренними крамолами и бунтами в самих основаниях своих, по нетвердости начал и неопределенности выводов». Та же участь с 1850 г. постигла и философию, которая была признана бесполезной: «при современном предосудительном развитии этой науки германскими учеными» следовало «принять меры к ограждению нашего юношества от обольстительных мудрствований новейших философских систем». Кафедры философии закрывались, а преподаватели переводились на другие или увольнялись. Чтение логики и опытной психологии было запрещено светским преподавателям и поручалось профессорам богословия.

Изменялась организационная структура университетов. Философские факультеты, коль изгонялась сама наука «философия», были разделены на два самостоятельных факультета: историко-филологический и физико- математический. Министерским циркуляром от 5 ноября 1850 г. упразднялись педагогические институты при университетах и вместо них учреждались кафедры педагогики. Две причины такого шага отмечались в министерском документе: во-первых, институты не давали будущим учителям познания полной системы образования и воспитания юношества; во-вторых, профессора, не ознакомленные с правилами педагогики как науки, не могли быть надежными руководителями студентов. Министерство утвердило выдвинутое ранее комитетом Бутурлина предложение об обязательности представления профессорами литографических копий своих лекций. В январе 1851 г. Ширинский-Шихматов направил в университеты инструкцию, предназначенную ректорам и деканам факультетов, «Об усилении надзора за университетским преподаванием». Каждый преподаватель должен был представить декану подробную программу курса с указанием используемой литературы, которая подвергалась утверждению на факультетском собрании и ректором. Кроме того, декан был обязан следить за точным соответствием лекций профессоров программам и докладывать о малейшем отступлении, «хотя бы безвредном», ректору, который освобождался инструкцией от преподавания и сосредотачивался на контрольных функциях. Лекции профессоров подлежали проверке в рукописи. Повышались требования к диссертациям с точки зрения благонамеренности их содержания, ограничивалась публичность ученых диспутов во время защит диссертаций. В довершение всех охранительно-ограничительных шагов по высшей школе в 1852 г. правительство принимает решение о запрете приглашения ученых-иностранцев на вакантные кафедры, хотя 32 из 137 кафедр в университетах были вакантными. Таким образом, основополагающие положения университетского устава 1835 г., которые декларировали академические свободы, были окончательно подорваны.

Как продолжение предыдущей политики принимались меры к изменению социального состава студенчества. Для этого повышалась плата за обучение и ограничивался прием молодых людей недворянского происхождения.

В марте 1850 г. была нарушена монополия МНП на цензуру за учебными руководствами. Теперь нашли необходимым, кроме общей цензуры, подвергать учебники еще «особенному, самому внимательному и строгому рассмотрению», для чего создавался особый комитет под председательством директора Главного педагогического института И.И. Давыдова. Задача очередного негласного комитета заключалась в наблюдении не только за духом и направлением этого рода сочинений, но и за «методом изложения их».

Продолжало строго выполняться указание о соблюдении сословного начала в гимназиях. Подтверждением этому было как большое количество дворянских пансионов, так и преимущественно дворянский состав учащихся в гимназиях. По сведениям члена Главного правления училищ A.C. Воронова, в 1853 г. в Петербургском округе из 2831 учащегося гимназий 2263 составляли дворяне, или 80 процентов. Сословный принцип организации учебных заведений с соответствующим составом преподавания бдительно охранялся на протяжении всего царствования Николая I.

Кроме уездных училищ, предназначенных для мещан и мелких купцов, кроме приходских училищ для крестьян и духовных школ, в правление Николая I появились учебные заведения у каждого ведомства. Военное Министерство имело кадетские корпуса, юнкерские школы и другие специальные учебные заведения. У Морского министерства также были свои кадетские корпуса и свои школы кантонистов. Свои школы имело министерство внутренних дел, ведомство двора, ведомство горных инженеров (заводские школы и т. п.) Конечно, при таком увлечении сословностью провозглашенное в начале царствования единообразие, как и многое другое, не было достигнуто.

Насаждение застойных принципов устройства академической жизни, излишняя регламентация учебного процесса, заорганизованность форм обучения усиливали процесс стагнации образования. Многие из числа учившихся в то время в университетах в своих воспоминаниях повествуют о довольно низком качестве преподавания ряда предметов, о формальном подходе к оценке усвоения студентами учебного материала. На экзаменах требовался дословный пересказ текста, часто без понимания его смысла.

Министерство народного просвещения в обстановке ужесточения политического курса самодержавной власти в отношении гимназий и университетов потеряло самостоятельность. Уваров и Ширинский-Шихматов «стали жертвами той бури, налетевшей на наше и без того еще слабое и шаткое просвещение». Но система просвещения оказалась достаточно прочной и выстояла под ударами цензуры.

После смерти в 1853 г. Ширинского-Шихматова министром просвещения стал его заместитель А.С. Норов (1795-1869), сын саратовского помещика, губернского предводителя дворянства, участник Бородинского сражения, инвалид Отечественной войны 1812 г., человек образованный, с литературным именем, человек, по свидетельству современников, «слабохарактерный и добрый». Его приход не мог внести кардинальных изменений в политику правительства в области образования, так как преодолеть личное вмешательство реакционно-настроенного императора и созданных им комитетов в дела учебного ведомства по-прежнему было трудно. Положение министра народного просвещения было определено неукоснительным соблюдением правил игры, предложенных императором, в основе которых лежало подчинение насущных педагогических задач просвещения политическим целям.

Однако именно при Норове началось создание определенных предпосылок для выхода из кризиса и последующего реформирования средней и высшей школы. Еще при жизни императора Николая I новый министр попытался отменить некоторые ограничительные меры в отношении университетов. В частности, он добился согласия царя на увеличение набора студентов на 50 человек в столичных университетах и на празднование столетия Московского университета, представил царю «план преобразований в постановлениях и учреждениях Министерства народного просвещения».

Таким образом, дальнейшее переустройство образовательной системы было связано с событиями декабря 1825 года, восстанием декабристов, которое оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы.

Новый Устав 1835 года выдвигал перед гимназиями цель, с одной стороны, готовить к слушанию университетских лекций, с другой - «доставить способы приличного воспитания». Во главе гимназии по-прежнему стоял директор, в помощь которому назначался инспектор, избираемый из старших учителей, для наблюдения за порядком в классах и ведения хозяйства в пансионах. Учреждалось также звание почетного попечителя, для общего с директором надзора, за гимназией и пансионом.

По уставу 1835 г. управление каждым из университетов вверялось в особое руководство попечителя учебного округа - правительственного чиновника, назначаемого императором. Новая централизованная система управления учебными округами привела к ограничению университетской автономии и академических свобод. В результате значительно возросла роль попечителя и его канцелярии в управлении университетом.

Сословная дифференциация в организации системы образования находила свое практическое воплощение в политике Уварова по образовательному ведомству. Свою главную цель он видел в привлечении молодежи высших классов в государственные гимназии, университеты, полагая, что «благородное юношество» займет свое достойное место в гражданских сферах, получив солидное образование.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев. Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П.Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.

Глава 2. Реформа образования 1863 года

.1 Усиление научного и учебного потенциала университетов

Признаки нового политического курса стали проявляться с восхождением на престол Александра II. Первые мероприятия, осуществленные Александром II, общество восприняло с удовлетворением. Осенью 1855 г. последовали долгожданные в обществе отставки ряда министров Николая I. Были отменены: запрет на выезд российских граждан за границу, принудительная отдача в солдаты детей разночинцев, ограничения для гражданской службы уроженцев западных губерний (прежде всего Польши). Были разрешены к печати произведения ранее опальных писателей (среди них Н.В.Гоголь и А.В.Кольцов). Господствующим чувством в обществе было чувство освобождения от гнета николаевского режима и ожидание более либеральной политики. Первые шаги правительства придавали личности нового императора ореол искреннего сторонника либеральных преобразований.

В первые годы царствования Александра II представители различных общественно-политических направлений, от умеренных либералов до радикалов, выдвигали свои программы. Единодушным требованием в них было: распространение просвещения, увеличение числа учащихся и педагогов, улучшение цензурных условий, строительство железных дорог как важнейшего средства развития промышленности и, наконец, «разумное распределение экономических сил» (под этим подразумевалось уничтожение крепостного права, но об этом еще не разрешалось высказываться открыто).

Либеральные веяния, охватившие правительственные сферы, не замедлили распространиться на ведомство народного просвещения. Реформа системы образования выдвигалась в число первоочередных задач, так как к середине XIX в. стало очевидно, что правительственная политика в области образования оказалась в состоянии кризиса. Его выражение проявилось в том, что прекратилось поступательное развитие образовательной системы, наметилось ее отставание, запаздывание, неадекватное реагирование на потребности общества. Одна из черт кризиса образования - стагнация системы как следствие реакционного курса правительства, нашедшая выражение в бюрократизации образования, искусственном торможении количественного роста его системы (сокращение приема и выпуска, замораживание открытия новых высших учебных заведений). Кроме того, стагнация образования сопровождалась насаждением застойных принципов устройства академической жизни, регламентацией учебного процесса, заорганизованностью форм обучения, усилением экстенсивных тенденций в содержании образования - так называемая псевдоэнциклопедичность и т. д.

В 1863 г. Указом от 18 июня был утвержден новый университетский устав, наиболее либеральный из всех уставов дореволюционного времени.

Проект устава университетов, составленный комиссией фон Брадке был напечатан и направлен попечителям учебных округов, советам университетов, лицеев, крупным ученым, педагогам, государственным и церковным деятелям, а также «разным лицам, которые преимущественно занимались делом воспитания и от которых можно ожидать полезных соображений». По указанию Головнина текст проекта университетского устава, переведенный на французский, немецкий и английский языки, наряду с проектами начальной и средней школы, был отправлен на отзыв известным ученым и педагогам Германии, Франции, Бельгии, Швейцарии и Англии.

Устав 1863 г. распространялся на Московский, Петербургский, Харьковский, Казанский и Киевский университеты. Основные положения этого документа были обязательны и для Варшавского университета. По сравнению с уставом 1835 г. новый закон значительно увеличивал материальные средства университетов и расширял самостоятельность профессорской корпорации. Устав признавал приоритет науки для университетов и создавал, большие потенциальные возможности для внутреннего развития университетов. В то же время в нем были обозначены меры по предотвращению студенческих волнений и сохранению в силе власти бюрократии над университетами.

Структура университетов по новому уставу не претерпела кардинальных изменений, она лишь расширялась за счет увеличения количества кафедр на факультетах. В каждом было по четыре факультета: физико- математический, историко-филологический, юридический и медицинский. Только в Петербургском университете вместо медицинского факультета имелся факультет восточных языков. Однако устав допускал некоторые различия между университетами в организации их внутренней жизни, устройство которой предоставлялось отчасти на усмотрение университетских советов.

Почти вдвое увеличилось число кафедр на юридическом факультете - с 7 до 13. Новыми среди них были: энциклопедии права, истории русского права, истории важнейших иностранных законодательств, древних и новых, финансового права. Начали преподавать узкоспециальные дисциплины: церковное законодательство, полицейское право и др. Кафедра политической экономии и статистики стала принадлежностью юридического факультета.

Удвоилось количество кафедр на физико-математическом факультете за счет разделения прежних, что усиливало дифференциацию преподавания. Например, вместо одной кафедры минералогии и геогнозии появились две самостоятельные кафедры - минералогии и геогнозии. Разделены были кафедры физики и физической географии, ботаники и зоологии. Университетский, более теоретический характер, приобретало преподавание таких дисциплин, как технология, сельское хозяйство, лесоводство и архитектура, за счет разведения их по двум кафедрам - технической химии и агрономической химии. Нововведения усиливали профильность факультетов и давали возможность более продуктивно вести учебную и научную работу, отвечающую современным потребностям.

Глубокие структурные преобразования произошли на медицинском факультете, где число кафедр увеличилось с 10 до 17. Вводились кафедры, развивающие естественнонаучную подготовку будущих медиков: медицинской химии и физики, эмбриологии, гистологии и сравнительной анатомии, общей патологии. Современное звучание приобрела кафедра врачебного веществословия в результате разделения на три: фармакогнозии и фармации, общей терапии и врачебной диагностики, теоретической и экспериментальной фармакологии. Создание новых кафедр на этом факультете позволяло дифференцировать преподавание и в дальнейшем развивать специализацию в учебном процессе.

На факультете восточных языков Петербургского университета впервые вводились новые кафедры - истории Востока и санскритской словесности, стала преподаваться история восточных литератур.

Основанием для дальнейшей специализации образования служили положения устава о предоставлении советам университетов права разделять факультеты на отделения, а преподаваемые предметы на обязательные и необязательные, главные и второстепенные. Устав в определенном смысле нарушал баланс между классическим и естественнонаучным образованием в пользу последнего, за что Головнин вскоре стал подвергаться резким нападкам со стороны охранительных ведомств, видевших в естествознании источник безбожия, материализма и нигилизма.

Идея отнести курс богословия в перечень необязательных дисциплин не нашла своего отражения в уставе. Напротив, была законодательно закреплена рекомендация сделать чтение богословских наук более солидным в содержательном плане, связывая их с основами изложения других университетских дисциплин. С этой целью была реорганизована прежняя кафедра догматического и нравственного богословия в кафедру общего богословия, а на историко-филологическом факультете, как уже выше отмечалось, создавалась кафедра церковной истории, на юридическом - церковного законоведения.

Утвержденные штаты предполагали значительное увеличение количества профессоров и преподавателей университетов. Если по штатному расписанию 1835 г. их общее число по пяти университетам равнялось 265, то новый закон увеличивал его до 443, т. е. на 67 %.

В новом уставе большое внимание уделялось увеличению количества учебно-вспомогательных учреждений, составляющих учебно-материальную базу университетов: библиотек, лабораторий (по основным естественным наукам), кабинетов (физический, химический, прикладной механики, минералогический, зоологический и др.) клиник (терапевтическая, хирургическая, акушерства, женских и детских болезней), музеев (физиологической анатомии, древностей и художеств, собрание монет и медалей), астрономических обсерваторий, ботанических садов. Это должно было способствовать совершенствованию практической стороны учебного процесса, главным образом на физико-математическом и медицинском факультетах, углублению научных исследований, улучшению качества преподавания и в целом уровня подготовки учащейся молодежи.

На реформирование университетов выделялись значительные денежные средства. До реформы на пять университетов полагалось 988 357 руб. 26 копеек. Теперь по новым штатам эта сумма возросла до 1 762 383 р. 50 к., т.е. на 774 026 руб. 24 копеек. Возросло в среднем примерно вдвое жалованье профессоров и других преподавателей. Ординарным профессорам (получавшим ранее от 1263 до 1572 руб.) назначалось по 3000 руб. в год, экстраординарным - 2000 руб., доцентам - 1200 руб.. Увеличение жалованья позволяло преподавателям университета сосредоточиться на научной и учебной работе и не искать дополнительных заработков. Кроме того, все они были повышены в чинах. Так, ординарному профессору теперь присваивался чин V класса (прежний ректорский), экстраординарному - VI, доценту - VII. Повышение социального статуса университетских преподавателей должно было способствовать росту их авторитета, укрепить чувство собственного достоинства ученых и привлечь внимание к самой профессии ученого-педагога способных молодых людей.

Специальные средства, образующиеся главным образом от сбора платы за слушание лекций и частных пожертвований, признавались неотъемлемой собственностью университетов (§ 109, 42, пункт 9), их неизрасходованные остатки не могли в конце года отбираться в казну.

Произошедшее увеличение материального содержания университетов в целом было фактором благоприятным, но не настолько, чтобы удовлетворить необходимые потребности этих высших учебных заведений. Испрашиваемые по проекту суммы были сокращены Министерством финансов более чем на 100 тыс. рублей. Повышение окладов профессорам и доцентам все же не привело к достижению тех сумм, которые определяли объективными расчетами, проведенными самими преподавателями и отраженными в их замечаниях на проект. Так, при описании среднестатистического уровня прожиточного минимума профессора в проекте указывалась плата за квартиру в пять комнат, содержание семьи и прислуги, приобретение книг и пр. Отмечалось, что предпочтителен оклад в 5000 руб. для обеспечения безбедной жизни. Неизменным остался и размер пенсий для преподавателей, завершивших свою служебную карьеру.

Таким образом, структура университетов по новому уставу не претерпела кардинальных изменений, она лишь расширялась за счет увеличения количества кафедр на факультетах.

Почти вдвое увеличилось число кафедр на юридическом факультете - с 7 до 13. Новыми среди них были: энциклопедии права, истории русского права, истории важнейших иностранных законодательств, древних и новых, финансового права.

Удвоилось количество кафедр на физико-математическом факультете за счет разделения прежних, что усиливало дифференциацию преподавания.

2.2 Формирование преподавательских кадров университета

По новому уставу в университетах была введена должность доцента взамен адъюнкта (помощника профессора). Доцентом можно было стать только при наличии магистерской или кандидатской степени (кстати, профессором нельзя было стать без докторской степени). Устав предоставлял доцентам право вести самостоятельные курсы, присутствовать на заседаниях университетского совета и на факультетском собрании (через два года службы в этом звании он получал в нем право голоса).

Университеты имели право (§ 118) возводить в звание почетных членов своих университетов лиц, известных покровительством наукам или прославившихся своими дарованиями и заслугами. Почетным членам университетов (после утверждения их в этом звании попечителями учебных округов) выдавались соответствующие дипломы. Почетные члены, как правило, оказывали университетам материальную помощь.

Формирование преподавательского кадрового состава теперь полностью доверялось университетскому совету. Министр утверждал избранных советом: ректора, деканов, проректора и профессоров. Доцентов, лекторов, почетных членов, лаборантов, хранителей кабинетов и музеев, помощников прозектора и проректора или инспектора утверждались попечителем учебного округа. В устав прошли многие предложения ученых об изменении порядка избрания преподавателей. Если по уставу 1835 г. выдвижение кандидатур на вакантные места по кафедрам предоставлялось университетскому совету, который мог предложить любому профессору независимо от его специальности баллотироваться на имеющиеся вакансии, то по новому закону это право передавалось на факультет, на котором имелось свободное место. Претендент на должность профессора, доцента или приват-доцента должен был в присутствии членов факультета прочесть две пробные лекции. Процедура избрания предполагала прохождение баллотирования сначала на факультетском собрании, а затем вторичное - уже на совете университета. Избранным считался тот, кто набрал абсолютное большинство голосов. Допускалось на тех же условиях повторное голосование.

Более жесткими были требования при повторном голосовании в отношении профессоров, прослуживших 25 лет. Здесь требовалось уже не простое большинство голосов, как было прежде, а две трети от общего числа голосовавших. Только тогда избрание признавалось состоявшимся, и профессор мог продолжать работу на кафедре в течение еще 5 лет, после чего следовало новое переизбрание. Подобной мерой рассчитывали придать динамику процессу омоложения научно-педагогических кадров, поднять уровень преподавания.

Устав делал более легким путь к высшей ученой степени - доктора: для получения ее необходима была только публичная защита диссертации; экзамен на степень доктора отменялся как вредящая делу формальность. Облегчалось достижение звания приват-доцента. Для этого необходимо было кандидату (раньше магистру) представить и публично защитить диссертацию pro venia legendi (на получение права читать лекции). Приват-доценты, не будучи штатными преподавателями, не имели законодательно установленного жалованья и новый устав вопросы материального стимулирования этой категории преподавателей отдавал на откуп университетских советов, что вносило неопределенность в положение и перспективу приват-доцентов в университетах.

Управление университетами осуществляли министр народного просвещения и попечитель учебного округа, которому первый вверял наблюдение. Частью этого управления были признаны университетский совет(§ 5) и факультетские собрания, состоящие из всех профессоров университета. На совете избирали ректора, деканов, проректора (или инспектора), профессоров и других преподавателей, университетских судей, решали вопрос о допущении приват-доцентов к чтению лекций. Устав значительно расширял сферу полномочий университетского совета и определял вопросы, по которым решения совета были окончательными: распределение предметов и порядок их преподавания по факультетам; присуждение медалей, премий за научные успехи студентам и назначение им стипендий; утверждение в ученых степенях и звании действительного студента; отбор стипендиатов для приготовления при университете к профессорскому званию; распоряжения по изданию ученых сочинений; утверждение постановлений университетского суда; рассмотрение финансовой сметы университета и утверждение ежегодной сметы специальных средств, доходов и расходов; распределение сумм, назначенных по штату на учебные пособия по факультетам.

С согласия министра совет мог осуществлять изменения структуры факультетов: делить их на отделения, соединять и разделять кафедры, отправлять кандидатов и магистров за границу для приготовления к профессорскому званию, создавать ученые общества, определять перечень обязательных предметов для студентов. Устав делегировал университету составление правил о порядке испытаний на ученые степени, правил внутреннего распорядка (правила для студентов) и инструкции для проректора (или инспектора).

Возрастала роль факультетов в организации учебного процесса. Факультетские собрания были правомочны избирать декана (сроком на три года) и преподавателей, утверждать учебные программы, программы на конкурсы для занятия вакантных кафедр, одобрять издаваемые университетом сочинения, а также принимать меры к усилению учебной деятельности студентов.

Как видно из содержания статей устава об организации университетского самоуправления, в них нашли отражение многие идеи, высказанные подавляющим числом прогрессивно настроенных профессоров. Наиболее радикальные предложения (Кавелина, Стасюлевича и др.) остались нереализованными. Решение ряда важнейших вопросов не только учебно-научного, но и хозяйственно-административного характера зависело от попечителя и министра.

Анализ статей устава, определяющих компетенцию попечителей учебных округов, позволяет констатировать сохранение за ними значительной власти над университетами. В круг полномочий попечителя входило утверждение дел по назначению и увольнению преподавателей (за исключением профессоров), штата учебно-вспомогательных учреждений, университетских судей. Он санкционировал инструкции, предназначенные для проректора или инспектора, «меры и средства, ведущие к усилению деятельности университета», а также составленные советом правила: о порядке взимания, распределения и употребления суммы, собираемой за слушание лекций; о приеме студентов в университет; о допущении посторонних лиц к слушанию лекций; об обязанностях учащихся и порядке в университете; о взысканиях за нарушение этих обязанностей и порядка; о делопроизводстве в университетском суде. Намерения либеральной профессуры ограничить власть попечителя лишь контролирующими функциями в отношении университетов, таким образом, оказались реализованными не в полной мере. Многие вопросы, поднимаемые советами университетов, оказывались в зависимости от попечительской власти.

Статья (26), определяющая полномочия попечителя, составлена очень расплывчато. Согласно ей, попечителю предоставлено право принимать все нужные меры, чтобы принадлежащие университету учреждения, органы и лица исполняли свои обязанности; в ситуациях чрезвычайных он уполномочен действовать любыми доступными ему способами, хотя бы они и превышали его власть, с обязанностью в подобных случаях доносить немедленно министру; он разрешает, в установленных уставом пределах, представления по делам, превышающим власть университета, или входит по таким делам с соображениями к министру народного просвещения.

По вопросам управления университетом замыслы общественной мысли и реальное воплощение их в положениях устава оказались не совсем идентичными. Это признавалось и в самом МНП. «Само собою разумеется, что впоследствии университетская автономия может получить еще большее развитие; тогда, вероятно, окажется возможным некоторые из дел, ныне утверждаемых попечителем, предоставить окончательному утверждению советов», - отмечалось в официальной статье, помещенной в журнале министерства.

И все же следует со всей определенностью признать, что в вопросах управления университетом, с точки зрения предоставленной университетским коллегиальным органам самодеятельности по новому уставу был достигнут значительный прогресс по сравнению с законодательством предшествующей эпохи. Это была несомненная победа прогрессивной общественной мысли, отстаивающей идеи автономии и самоуправления как надежной объективной основы для научного и учебного совершенства университетского образования. Несмотря на то что достигнуть полного воплощения замыслов об университетской самостоятельности не удалось, все же степень бюрократического вмешательства во внутреннюю жизнь этих высших учебных заведений была существенно ограничена.

Таким образом, формирование преподавательского кадрового состава теперь полностью доверялось университетскому совету. Устав значительно расширял сферу полномочий университетского совета и определял вопросы, по которым решения совета были окончательными: распределение предметов и порядок их преподавания по факультетам; присуждение медалей, премий за научные успехи студентам и назначение им стипендий; утверждение в ученых степенях и звании действительного студента; отбор стипендиатов для приготовления при университете к профессорскому званию; распоряжения по изданию ученых сочинений; утверждение постановлений университетского суда; рассмотрение финансовой сметы университета и утверждение ежегодной сметы специальных средств, доходов и расходов; распределение сумм, назначенных по штату на учебные пособия по факультетам.

.3 Студенческий вопрос Устава 1863

Важной частью устава являлись статьи о статусе студентов. В нем (глава восьмая) закреплялось право юношей, достигших 17 лет и успешно окончивших гимназию, поступать в университет без вступительных экзаменов. Студент подписывал обязательство соблюдать правила; форма отменялась; вне зданий университета студент был подвластен полиции. На стипендии и пособия казна ежегодно отпускала значительные суммы: Петербургскому университету -41 500 рублей, Московскому - 42 880, Харьковскому - 28 250, Казанскому - 32 ООО и Киевскому - 24 ООО рубля серебром. Кроме того, отдельно финансировался стипендиальный фонд имени Св. Кирилла и Мефо- дия. Для этой цели каждому университету ежегодно выделялось по 960 рублей серебром. Сохранялись переводные испытания. Закончившие университет с хорошими оценками и представившие диссертации получали степень кандидата (X класс), а не представившие диссертации удостаивались звания действительного студента (XII класс). Была ликвидирована категория казеннокоштных студентов и вводились стипендии для нуждающихся. За слушание лекций взималась плата в размере 40 р. в провинциальных университетах и 50 рублей серебром в год в столичных. Плата за обучение вносилась вперед за полгода. Если студент в течение двух месяцев не мог оплатить обучение, то его отчисляли из вуза с правом восстановления после внесения установленной суммы. Некоторые категории студентов освобождались советом от уплаты денег в полном объеме или частично в зависимости от доходов и других обстоятельств. Значительная часть бедных, но хорошо успевающих студентов освобождалась от платы за учебу. Никаких сословных ограничений для поступающих устав не предусматривал. Срок обучения на медицинском факультете университета составлял 5 лет, а на остальных - 4 года. Академический год продолжался с 15 августа до 1 июля.

Новый устав возлагал воспитательные функции на университетские коллегии, в том числе и в вопросах надзора за студентами. Теперь не чиновник из гражданских или военных лиц, назначаемый попечителем, был, как прежде, вершителем судеб студенческой молодежи, а проректоры- профессора или инспекторы с университетским образованием, назначаемые советом и действовавшие по инструкции, составленной им (глава шестая). В задачу проректора (инспектора) входило лишь наблюдение за тем, чтобы студенты выполняли установленные самим советом правила поведения. В случае их нарушения степень ответственности устанавливал вновь возрожденный (со времен устава 1804 г.) университетский суд, вердикты которого по наиболее значительным проступкам утверждал совет, а по менее значительным - правление. Новый порядок устанавливал строгий контроль и ответственность советов и университетского суда в отношении студентов.

Формально устав 1863 г. не запрещал создания студенческих организаций, однако в конфиденциальном циркуляре министра Головнина, направленном попечителям учебных округов сразу же после утверждения царем университетского законопроекта, были высказаны необходимые требования к составлению советами правил для студентов. Среди них в числе обязательных был и запрет на создание студенческих организаций, проведение сходок и т.п.

Устав не регламентировал формы организации учебного процесса и контроля над занятиями студентов (сроки и периодичность экзаменов). Все это передавалось в ведение университетских коллегий, но утверждалось у попечителя учебного округа.

Устав обошел молчанием «женский вопрос». Последующие распоряжения Министерства Народного Просвещения и составленные университетами на их основе правила о допущении посторонних лиц к слушанию лекций такого права женщинам не предоставили.

Таким образом, устав 1863 г. восстановил университетскую автономию, способствовал укреплению позиций университетов как центров науки и образования, значительно поднял социальный статус преподавательского корпуса. В то же время достаточно сильным осталось влияние властных структур на университетскую жизнь, так как права попечителей были определены крайне нечетко. Не получила правового оформления студенческая корпорация, что не отвечало студенческим интересам и создавало повод к новым студенческим выступлениям.

Можно считать, что устав 1863 г. был временным компромиссом между либералами и правительственной бюрократией, которая в тех социально- экономических и политических условиях не могла позволить себе поступиться принципами и сохраняла перспективу реванша в этом важнейшем вопросе.

Крупным недостатком устава 1863 г. было полное отрицание студенческих корпораций, которое настойчиво подчеркивалось в министерских предписаниях и с чрезвычайной строгостью исполнялось во все последующие годы. Уже 20 июля 1863 г. последовало циркулярное предложение министра народного просвещения попечителям учебных округов, в котором настоятельно указывалось, чтобы студенты, безусловно, считались отдельными посетителями университета. Строго запрещались не только сходки и подача адресов властям, но и театральные представления, благотворительные концерты, студенческие библиотеки, кассы взаимопомощи и даже... курительные комнаты, где иногда собирались студенты и вывешивались различного содержания листовки. Министерский документ настоятельно требовал от университетских советов при составлении университетских правил добиваться того, чтобы они исключили возможность повторения студенческих беспорядков. «...Весьма желательно воспользоваться настоящим случаем, - отмечалось в циркуляре, - чтобы устранить от университетов самые поводы к прискорбным событиям, подобным тем, которые вынуждали прекращение чтения лекций и закрытие целых факультетов, дабы впредь ничего не нарушало обычного спокойного хода научной деятельности университетов».

Специальный раздел циркуляра предписывал при составлении правил о приеме студентов и слушателей учесть рекомендуемые требования: чтобы эти правила содержали запрет на посещение женщинами университетских лекций, чтобы право вольнослушателей присутствовать на занятиях можно было ограничивать необходимостью получить согласие профессора, чтобы ужесточались правила перехода из одного университета в другой (теперь такая возможность предоставлялась лишь тем, кто мог предъявить одобрительный отзыв с прежнего места обучения и таким образом оградить учебное заведение от нежелательных элементов).

К началу нового 1864/65 учебного года практически все советы университетов на основе министерского циркуляра составили внутриуниверси- тетские правила, которые были утверждены попечителями учебных округов. По существу это было прямым нарушением только что принятого устава, согласно которому профессорская коллегия самостоятельно должна была разрабатывать документы внутреннего пользования, без давления и указаний министерства. Циркуляр министра не только перекрывал пути к студенческой автономии, но и положил начало блокированию автономных прав университетских советов.

Задуманная реформа университетов при практической реализации столкнулась с рядом трудностей и противоречий, обусловленных в ряде случаев отсутствием в уставе необходимых положений или неопределенностью их содержания. Это в первую очередь касалось подготовки новой смены профессорско-преподавательского состава для университетов. Хотя параграф 42 и декларировал возможные способы решения этого вопроса (оставление выпускников при университетах, командирование за границу), но самого механизма претворения этих замыслов прописано не было. К тому же материальная поддержка «послеуниверситетского» образования не предусматривалась штатными средствами. Обеспечить необходимый состав кафедр по новому уставу оказалось делом не простым. Дефицит высококвалифицированных кадров остро ощущался на протяжении многих лет.

Отсутствие последовательной кадровой политики негативно отразилось в конце 50-х гг. на составе университетских кафедр. Многие из них оставались незаполненными. Прежние возможности были исчерпаны. При Николае I в 1838 г. был закрыт Профессорский институт в Дерпте, а в 1858 г. Главный педагогический институт. Слабо решал эту проблему институт доцентов, поэтому университеты вынуждены были командировать отдельных кандидатов за границу, где они в лучших западноевропейских университетах готовились к профессорскому званию. Но с 1848 г. и такая возможность подпала под запрет. Выходить из трудного положения пытались за счет приглашения преподавателей других дисциплин, а также малоквалифицированных специалистов, недавних студентов, учителей гимназий, что отрицательно сказывалось на уровне подготовки университетских выпускников.

Таким образом, в обсуждении вопросов университетского устройства одно из главных мест занял студенческий вопрос, остроту которому придавали так называемые студенческие «беспорядки». Эта проблема заставила искать пути усиления учебно-научной активности студенчества с тем, чтобы исключить возможность участия учащейся молодежи в общественно-политической жизни страны. Напряженная обстановка в университетах рождала в общественной мысли различные предложения по дальнейшему совершенствованию учебного процесса, направленного на его демократизацию. Вместе с тем значительное количество мнений было против идеи создания студенческой корпорации с определенными правами и обязанностями.

народное образование реформа николай

Глава 3. Сравнительный анализ системы образования до реформы и после реформы 1863

В царствование императора Николая I был введён Устав, уничтоживший университетскую автономию. По Уставу от 26 июля (7 августа) 1835 г. управление университетами перешло к попечителям учебных округов, подчинённых Министерству народного просвещения. Кандидатуры ректоров стали утверждаться императором, а профессоров - попечителем. Совет профессоров лишился самостоятельности в учебных и научных делах.

Обычно новый этап в развитии российских университетов связывают с вступлением на престол Александра II. Однако факты свидетельствуют о том, что уже в последний год царствования Николая I начались определенные изменения в отношении к образованию в целом, и университетам в частности. Был создан Комитет по преобразованию учебных заведений под руководством Д. Блудова. В 1854 г. Назначен новый министр народного просвещения С. С. Норов (брат декабриста), который совместно со своим неофициальным советником А. В. Никитенко (профессором СПУ и либеральным цензором) представили царю доклад о необходимости улучшить положение университетов. Если в 1854 г. Николай I не разрешил праздновать 50-летие Казанского университета, то в 1855 г. 100-летие МУ отмечалось торжественно, и царь по этому случаю прислал университету Благодарственную грамоту. Кроме того, в 1854 г. после многолетнего перерыва разрешено было увеличить прием в некоторых университетах, но только на медицинских факультетах.

С началом правления Александра II процесс перемен ускорился, постепенно отменялись наиболее стеснительные запреты предыдущих лет. Уже в 1855 г. были сняты ограничения по приему студентов, с 1856 г. вновь

отправлялись выпускники в зарубежные университеты для подготовки к профессорскому званию, восстановлены права университетов по выборам ректоров и деканов, с 1859 г. разрешено выписывать книги из-за рубежа без цензуры, с 1860 г. возрождались прежние кафедры философии, государственного права и открывались новые в соответствии с требованиями времени. В короткий срок обозначился быстрый рост числа студентов университетов, за 8 лет в среднем в 2 раза. Происходила быстрая смена состава преподавателей, профессорский состав обновился почти на 50% за 1855-1862 гг., особенно на юридических факультетах.

На кафедрах появилось много молодых профессоров, в том числе и из числа считавшихся политически неблагонадежными, подвергавшихся ссылке и т.п. Так, на кафедру русской истории Санкт-Петербургского Университета был избран Н. И. Костомаров, только что вернувшийся из ссылки и сменивший консервативного Устрялова. Кафедру истории российской словесности возглавил 27-летний А.Н. Пыпин (двоюродный брат Н.Г. Чернышевского), на юридическом факультете Санкт-Петербургского Университета появились К. Кавелин, В.Д. Спасович и т.д. В эти годы старое соперничество Московского и Санкт-Петербургского университетов продолжалось, но если в предшествовавшие годы пальму первенства держал Московский Университет, то теперь она переходила к Санкт-Петербургскому Университету.

Фактически впервые в истории России знания ученых были востребованы правительством при выработке нового политического курса. Особое внимание в университетах вызывала крестьянская реформа, абсолютное большинство преподавателей и студентов выступали против крепостного права.

Произошла коренная смена лиц, возглавлявших университеты, попечители из военных были заменены гражданскими чиновниками, а попечителем Киевского университета стал выдающийся хирург, профессор Н.И. Пирогов (первый случай в истории российских университетов). В качестве ректоров появились молодые талантливые ученые: Киевский университет возглавил 34-летний профессор Бунге Н. (в будущем министр финансов России), Казанский - 32-летний проф. химии А.М. Бутлеров. Решающим влиянием в СПУ пользовался проф. Кавелин К., избранный деканом юридического факультета. Киевский и Харьковский университеты были освобождены из-под опеки генерал-губернаторов.

Новым явлением в жизни университета было появление большего количества записавшихся вольнослушателями и даже совсем посторонних на лекциях, наконец, в зимний семестр 1860 г. в аудитории юридического факультета появилась первая женщина, а к концу второго семестра женщины были на лекциях на всех факультетах, в некоторых аудиториях их было столько же, сколько и студентов. Кавелин добился решения университетского совета о позволении женщинам посещать лекции, затем этому последовали и другие университеты, кроме Московского, где большинство профессоров высказались против.

В ходе проводившихся в России в 60-е гг. преобразований проблемы развития университетов занимали не последнее место. Реформы Александра II нуждались в резком увеличении числа образованных людей, серьезных переменах в сфере народного просвещения. Не случайно поэтому стал вопрос о существенных изменениях в университетах, о разработке нового университетского устава. И в официальных документах правительства, и в выступлениях профессоров в печати отмечались основные проблемы, требовавшие решения. Они сводились к расширению университетской автономии, свободе преподавания, увеличению прав профессорской коллегии, улучшению материальной базы, повышению заработной платы преподавателей и т. д. Министр народного просвещения Головнин в своих Записках для немногих отмечал главные недостатки российских университетов к началу 60-х гг.: 1. Нехватка хороших профессоров, отсюда многие кафедры незамещены или на них случайные люди; 2. Равнодушие ученых сословий к интересам их университетов и науки вообще - результат того, что профессора отстранены от управления университетами и обременены материальными заботами; 3. Излишняя множественность изучаемых студентами предметов, что сказывалось на глубине знаний и приводило к снисходительности на испытаниях; 4. Скудость учебных пособий университетов, что не позволяло им идти вровень с западноевропейскими.

Окончательный проект устава готовился ученым комитетом Главного правления училищ МНП с привлечением широкого круга специалистов. С 27 июня по 31 октября 1862 г. состоялось 18 заседаний комитета, обсудивших все предложения и выработавших текст, который был рассмотрен в начале 1863 г. в особом совещании сановников и министров. После этого проект прошел экспертизу в министерстве юстиции и был одобрен общим собранием Государственного Совета. 18 июня 1863 г. император в Царском Селе утвердил университетский устав, ознаменовавший начало нового этапа в истории российских университетов.

В принятом уставе 1863 г. не были учтены многие предложения, поступавшие в ходе дискуссии, он носил в значительной степени компромиссный характер, но две основные идеи проведены достаточно последовательно: сосредоточение в университетах вопросов науки (общественное мнение осознало, что преимущество Западной Европы, прежде всего, в развитии науки, а источник и опора науки - университеты) и устранение регламентации, особенно в нравственных вопросах, которые были внесены уставом 1835 г. В официальной записке Министерства Народного Просвещения, разосланной в университеты в связи с утверждением устава 1863 г., подчеркивалось: Наука читается в университетах для науки, и самое свойство разных отраслей человеческого знания служит основанием разделения университетов на факультеты. Университетское преподавание может принести истинную пользу тем, которые ищут в храме науки только науку, т.е. знание, а не идут туда движимые материальными, спекулятивными побуждениями. Посему все искусственные приманки вредны для университета, ибо наполняют аудитории его несвойственными оным слушателями, а из этого следует, что университеты должны бы стоять вне всякой категории чинов.

Устав 1863 г. состоял из 12 глав, в которых подробно перечислялись права университетов в целом, факультетов, преподавательской и студенческой корпораций. Университеты получили достаточно широкую автономию, права попечителей были урезаны, они не должны были вмешиваться в повседневную жизнь университетов. Зато были расширены права Совета, ректора, избираемого Советом на 4 года из университетских профессоров и утверждаемого императором, факультетских собраний, был восстановлен университетский суд, который избирался Советом из 3 профессоров и 3 кандидатов, при чем 1 проф. и 1 кандидат обязательно должны были быть с юридического факультета. Университеты получили очень важное право утверждать в ученых степенях. Намного расширилось количество кафедр и штатных единиц на 4 факультетах, на историко-филологическом стало 11 кафедр с 12 профессорами и 7 доцентами, на физико-математическом - 12 кафедр с 16 професорами и 3 доцентами, на юридическом - 13 кафедр с 13 профессорами и 6 доцентами, на медицинском - 17 кафедр с 16 профессорами и 17 доцентами, на факультете восточных языков (только в Санкт-Петербургском Университете, где не было медицинского факультета) -9 кафедр, 9 профессоров 8 доцентов, 4 лектора. Кроме того, в университетах была кафедра богословия и по 4 лектора для преподавания итальянского, французского, немецкого и английского языков.

Для наблюдения за студентами Совет избирал из своей среды проректора или инспектора из чиновников, в помощь им назначались субинспектора и секретарь по студенческим делам. Принимали в университет с 17 лет, без вступительных экзаменов для окончивших успешно гимназию. Студент подписывался о соблюдении университетских правил, ношение формы отменялось, вне стен университета студент становился подвластен полиции. Не допускалось создание студенческих организаций. Переход студента с курса на курс стал возможен только через испытания, кончавшие университет с хорошими оценками и представившие диссертации получали степень кандидата, а окончившие удовлетворительно и не представившие диссертации удостаивались звания действительного студента. Была ликвидирована категория казеннокоштных студентов и вводились стипендии для нуждавшихся, за лекции взималась плата, устанавливавшаяся университетами (в среднем 40-50 руб. в год).

По новому уставу четко была проведена синхронизация ученых степеней и должностей: Никто не может быть ординарным или экстраординарным профессором, не имея степени доктора по разряду наук, соответствующих его кафедре. Для получения звания доцента надлежит иметь, по крайней мере степень магистра; приват-доцентами же могут быть и кандидаты, представившие диссертации по тому отделению факультета, в котором они намерены преподавать. Однако осуществить это соответствие на практике не удалось.

Согласно новому уставу университеты получили больше самостоятельности в решении кадровых вопросов, ибо теперь Совет и факультетские собрания выбирали профессоров, отправляли за границу лучших выпускников для подготовки к профессорскому званию, с этой же целью почти на всех кафедрах вводилась доцентура.

Зарплата ординарного профессора была повышена до 3 тыс. руб. в год, штатного доцента - до 1,5 тыс. Все университеты поступали под особое покровительство императора и именовались императорскими, они освобождались от многих пошлин и налогов, имели свою печать, могли приобретать недвижимую собственность, открывать типографии и книжные лавки.

Давая общую оценку уставу 1863 г., следует отметить, что, во-первых, он восстановил университетскую автономию, способствовал определенному прогрессу университетов как центров науки и образования; во-вторых, расширились права профессорской коллегии, улучшилось материальное положение профессоров, что содействовало привлечению в их ряды талантливой молодежи; в-третьих, складывалась достаточно стройная система подготовки университетских кадров; в-четвертых, университеты получили теперь право сами утверждать в ученых степенях. В то же время надзор властных структур за университетами в значительной степени сохранился, так как права попечителей были сформулированы крайне нечетко. Студенчество осталось в прежнем положении, не получив желаемых прав. Поэтому не прекратились студенческие беспорядки. Так что можно считать, что устав 1863 г. явился компромиссом между либеральными веяниями 60-х гг., прежними университетскими порядками и стремлениями бюрократических петербургских кругов. Отсюда неудовлетворенность всех и желание внести в устав изменения. Либеральные авторы, приветствуя новый устав, отмечали его половинчатость, консерваторы критиковали его за уступки общественности, революционно-демократические деятели и их органы печати восприняли новый устав резко отрицательно. Хотя правительственный лагерь приветствовал устав, но уже вскоре начались наступления на университетские права в замаскированной форме: Министерство Народного Просвещения рассылало в университеты циркуляры, предлагая разработать и ввести в действие правила внутреннего распорядка, еще более урезавшие права студентов и нарушавшие Устав 1863 г.

Десятилетие после принятия устава оценивается многими исследователями и современниками как одно из наиболее продуктивных в истории российских университетов. Особенно успешно развивался Санкт-Петербургский Университет, где сосредоточились крупнейшие российские ученые: математики, химики, юристы, филологи. Университетские профессора стали основой преподавательского корпуса открывшихся в 1878 г. высших женских курсов (бестужевских), работавших по университетской программе.

Повышение научного потенциала университетов проявилось в создании большего количества школ, получивших международное признание. Так, в Санкт-Петербургском Университете возникла блестящая математическая школа (академик П. Чебышев и его ученики - А. Марков, А. Ляпунов и др.), первая в России школа физиологов во главе с И. М. Сеченовым, менделеевская химическая школа (А. Бутлеров, Н. Меншуткин), в Московском университете создал школу физики А.Г. Столетов, который 30 лет заведовал соответствующей кафедрой и передал ее другому крупнейшему ученому П.Н. Лебедеву. Химия в МУ была в загоне до появления В.В. Марковникова в 70-е гг., основавшего свою школу. Эти же годы отмечены расцветом науки и в молодом Одесском университете, где одновременно работала большая группа крупных ученых: И.И. Мечников, В.О. Ковалевский, Н.А. Умов, Н. И. Андрусов, Л.С. Ценковский, И.В. Яглич и др.

Именно в 60-70-е гг. сложилась система исторического образования в российских университетах. В отличие от Западной Европы, где исторические науки обычно входили в состав философского факультета, у нас были образованы историко-филологические факультеты, и историческое образование получалось в тесной связи с филологическим, на 1-2 курсах слушались одни и те же предметы, специализация начиналась на 3 курсе. Сложилась устойчивая номенклатура исторических кафедр, отраженная в Уставе 1863 г. Сформировалась традиция российских университетов - профессора читали авторские общие курсы, что заставляло студентов мыслить, приучало к самостоятельному анализу. Спецкурсы обычно читались приват-доцентами и доцентами, которые таким образом выносили на аудиторию результаты своих будущих диссертаций.

Таким образом, принятый в 1863 г. Устав зафиксировал целый ряд привилегий, дарованных университетам: они освобождались от многих налогов, могли приобретать недвижимость, открывать типографии, книжные лавки.

Университетский Устав 1863 года соединил в себе германский принцип самоуправляющейся профессорской корпорации, французский принцип обязательности учебного плана и переходных экзаменов и традиционный для российского самодержавия контроль над деятельностью учебных заведений (Министерство народного просвещения, учебные округа, инспекции, комиссии и т.п.). В принятом Уставе не были учтены многие предложения, он носил компромиссный характер, но некоторые принципиально важные идеи были проведены достаточно последовательно. Во-первых, университеты становились центрами науки: эффективность соединения учебной и научной работы была доказана западноевропейским опытом. Во-вторых, устранялась излишняя регламентация университетской жизни, которая являлась серьезной помехой для развития новых направлений в науке и образовании. Университеты получали достаточно широкую автономию, попечители учебного округа не должны были вмешиваться в повседневную жизнь учебных заведений, функционирующих на основании Устава 1863 г.Университетскому Совету (куда входили все профессора) и собраниям факультетов были предоставлены широкие полномочия в решении научных, учебных и многих административных дел. Им принадлежало окончательное слово при утверждении ученых званий и наград за научную деятельность, издании научных трудов, утверждении учебных программ и т.п.

Таким образом, Устав 1863 г. предоставил университетам довольно широкую автономию.

Заключение

В истории российского народного просвещения конец XVII, начало XVIII в. ознаменовались выделением светского образования из духовного. Высшая власть стремилась к широкой постановке народного просвещения и поиска новых средств для решения центрального вопроса о системе общего и бессословного образования

Однако учреждение университетов так и не состоялось в виду отсутствия необходимого количества профессоров, недостатка материальных средств. Это не позволило завершить создание «системы» просвещения, утверждение общего, всесословного образования, как необходимой основы для высшего профессионального образования.

Обстоятельства первых лет царствования императора Александра I связывали учебную реформу с административной. В числе первых восьми министерств было учреждено Министерство народного просвещения.

Новый устав, разработанный в 1804году, в основу русской системы образования положил принцип преемственности. Это была цельная реформа, соединившая все категории общеобразовательных школ, от университета до приходских школ, в одну систему. Доступ к более высоким ступеням зависел лишь от способностей учащихся; школы были бесплатны, а для необеспеченных учащихся предусматривались стипендии. Наиболее подготовленные выпускники гимназий продолжали свое образование в университетах и других высших учебных заведениях Российской империи.

Первоначально гимназическое образование было перегружено изучаемыми предметами. На этом основании Уваров исключил из учебного плана гимназии университетские курсы, и ввел предметы, «служащие первым основанием истинного просвещения» в план включены: закон божий, отечественный и классические языки, история, география, математика, грамматика, логика, риторика, отечественная и иностранная словесность.

То есть планы гимназии и университета довольно резко разграничивались. Гимназия освобождалась от предметов «реального образования» и превращалась в сословное, подготовительное к университету или непосредственно к чиновничьей службе учебное заведение с программой.

Дальнейшее переустройство образовательной системы было связано с событиями декабря 1825 года, восстанием декабристов, которое оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы.

Новый Устав 1835 года выдвигал перед гимназиями цель, с одной стороны, готовить к слушанию университетских лекций, с другой - «доставить способы приличного воспитания». Во главе гимназии по-прежнему стоял директор, в помощь которому назначался инспектор, избираемый из старших учителей, для наблюдения за порядком в классах и ведения хозяйства в пансионах. Учреждалось также звание почетного попечителя, для общего с директором надзора, за гимназией и пансионом.

По уставу 1835 г. управление каждым из университетов вверялось в особое руководство попечителя учебного округа - правительственного чиновника, назначаемого императором. Новая централизованная система управления учебными округами привела к ограничению университетской автономии и академических свобод. В результате значительно возросла роль попечителя и его канцелярии в управлении университетом.

Сословная дифференциация в организации системы образования находила свое практическое воплощение в политике Уварова по образовательному ведомству. Свою главную цель он видел в привлечении молодежи высших классов в государственные гимназии, университеты, полагая, что «благородное юношество» займет свое достойное место в гражданских сферах, получив солидное образование.

Стремление оградить учебные заведения, дающие среднее и высшее образование, от проникновения в них представителей недворянских сословий привело к необходимости возведения законодательных преград для этих сословий.

Упреждающие меры Николая I и его правительства против проникновения лиц несвободного состояния и разночинцев в средние и высшие учебные заведения в основном достигали своей цели. В 1833 г. примерно 78% от общего числа принятых в гимназии составляли представители высших сословий -дворянства, чиновничества и купечества первой гильдии, 2 % - выходцы из духовенства, а остальные - из низших и средних слоев. Подобная статистика сохранилась и во второй половине 40-х годов. По данным П.Н. Милюкова, разночинцы в гимназиях и университетах составляли в тот период 20-30 %.

С принятием Устава 1863 года структура университетов не претерпела кардинальных изменений, она лишь расширялась за счет увеличения количества кафедр на факультетах.

Почти вдвое увеличилось число кафедр на юридическом факультете - с 7 до 13. Новыми среди них были: энциклопедии права, истории русского права, истории важнейших иностранных законодательств, древних и новых, финансового права.

Удвоилось количество кафедр на физико-математическом факультете за счет разделения прежних, что усиливало дифференциацию преподавания.

Формирование преподавательского кадрового состава теперь полностью доверялось университетскому совету. Устав значительно расширял сферу полномочий университетского совета и определял вопросы, по которым решения совета были окончательными: распределение предметов и порядок их преподавания по факультетам; присуждение медалей, премий за научные успехи студентам и назначение им стипендий; утверждение в ученых степенях и звании действительного студента; отбор стипендиатов для приготовления при университете к профессорскому званию; распоряжения по изданию ученых сочинений; утверждение постановлений университетского суда; рассмотрение финансовой сметы университета и утверждение ежегодной сметы специальных средств, доходов и расходов; распределение сумм, назначенных по штату на учебные пособия по факультетам.

Устав 1863 года зафиксировал целый ряд привилегий, дарованных университетам: они освобождались от многих налогов, могли приобретать недвижимость, открывать типографии, книжные лавки.

Университетский Устав 1863 года соединил в себе германский принцип самоуправляющейся профессорской корпорации, французский принцип обязательности учебного плана и переходных экзаменов и традиционный для российского самодержавия контроль над деятельностью учебных заведений (Министерство народного просвещения, учебные округа, инспекции, комиссии и т.п.). В принятом Уставе не были учтены многие предложения, он носил компромиссный характер, но некоторые принципиально важные идеи были проведены достаточно последовательно. Во-первых, университеты становились центрами науки: эффективность соединения учебной и научной работы была доказана западноевропейским опытом. Во-вторых, устранялась излишняя регламентация университетской жизни, которая являлась серьезной помехой для развития новых направлений в науке и образовании. Университеты получали достаточно широкую автономию, попечители учебного округа не должны были вмешиваться в повседневную жизнь учебных заведений, функционирующих на основании Устава 1863 г. Университетскому Совету (куда входили все профессора) и собраниям факультетов были предоставлены широкие полномочия в решении научных, учебных и многих административных дел. Им принадлежало окончательное слово при утверждении ученых званий и наград за научную деятельность, издании научных трудов, утверждении учебных программ и т.п.

Список использованной литературы

1.Аврус А.И. История российских университетов: Очерки. - М.: Моск. обществ. науч. фонд, 2001. - 86 с.

.Головнин А.В. Воспоминания А.В. Головнина // Вопросы истории. 1996. № 3, 1997.

.Земляная Т. Б., Павлычева О.Н.Развитие высшего образования в XIX веке.- режим доступа #"justify">.Петров Ф.А. Российские университеты в первой половине ХIХ века. Формирование системы университетского образования. М., 2001.

.Соловьев И.М. Судьбы русских университетов // Соловьев И. М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников.- режим доступа #"justify">.Князев Е.А. Автономия и авторитарность (Исторический обзор реформ отечественного высшего образования). М., 1991.

.Пирогов Н.И. Университетский вопрос / Пирогов Н. И. Избранные педагогические сочинения. М.: - 1955. #"justify">.Томсинов В.А. Университетская реформа 1863 года. М.: 1972

.Уваров П.Ю. Характерные черты университетской культуры // Из истории университетов Европы XIII-XV вв. Воронеж, 1984.

.Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох: от России крепостной к России капиталистической. М., 1985. book-forum.iuoop7

.Андреев А.Ю. О начале университетского образования в Санкт-Петербурге// Отечественная история. 1998, №5.

.Бороздин И.Н. Университеты России в первой половине XIX века// История России в XIX веке. Т. 2. СПб, 1907.

.Вернадский В.И. Об основаниях университетской реформы. М., 1901.

.Вессель Н.Х. Очерки об общем образовании и системе народного образования в России. М., 1959.

.Георгиевский Г.И. О реформе университетов в России. СПб, 1909.

.Головнин А.В. Записки для немногих// Вопросы истории. - режим доступа #"justify">.Захарова Л.Г. «Александр II и отмена крепостного права в России». режим доступа #"justify">.Змеев В.А. Эволюция высшей школы Российской империи. М., 1998.

.Капнист П. Университетский вопрос. СПб, 1904.

.Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи XVIII в. - 1917 г. М., 1994.

.Камчатнов Г.А. Отечественная историография правительственной политики в университетском вопросе в эпоху велики реформ. #"justify">.Кольцов Н.К. К университетскому вопросу. М., 1910.

.Ладыжец Н.С. Университетское образование: идеалы, цели, ценностные ориентации. Ижевск, 1992.

.Левшин Б.В. Академический университет в Санкт-Петербурге (Историческая справка) // Отечественная история. 1998, №5.

.Ляхович Е.С., Ревушкин А. С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. Томск, 1998.

.Никитенко А.В. Дневник в трех томах. Том 1.1826-1857. -режим доступа #"justify">.Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958.- режим доступа #"justify">.Пирогов Н.И. Взгляд на общий устав наших университетов // Пирогов Н. И. Соч. Т. 2. window.edu.ru/library

.Пирогов Н.И. Университетский вопрос / Пирогов Н. И. Избранные педагогические сочинения. М.: - 1955. #"justify">.Полное собрание законов Российской империи. т. XXVII. № 16421. Режим доступа #"justify">.Разумовский В.И. К истории университетов и медицинских факультетов. СПб, 1910.- режим доступа #"justify">.Российские университеты в XVIII-ХХ веках. Вып. 3-5. Воронеж, 1997

.Российские университеты XVIII-XX веков в системе исторической науки и исторического образования. Вып. 2. Воронеж, 1994.

.Сеченов И.М. Автобиографические записки. М., 1952.- режим доступа #"justify">.Соловьев И.М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Вып 1. Университеты до эпохи шестидесятых годов. СПб, 1914.

.Стаферова Е.Л. А.В. Головин и либеральные реформы в просвещении (первая половина 1860 гг.). М., 2007.

.Университет для России. Взгляд на историю культуры XVIII столетия. М., 1997. - Режим доступа #"justify">.Уваров П.Ю. Характерные черты университетской культуры // Из истории университетов Европы XIII-XV вв. Воронеж, 1984.

.Университеты России: проблемы автономии и регионального самоуправления. Ростов н/Д, 1995.

.Ушакин С.А. Университеты и власть // Общественные науки и современность. 1999, № 2.-С.23-25

.Чернозуб С.П. Реформа высшей школы: наследие и диктат традиций //Общественные науки и современность. 1998, № 2.

.Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох: от России крепостной к России капиталистической. М., 1985. book-forum.iuoop7

.Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформы. - Режим доступа #"justify">.Устав 1863г. - режим доступа #"justify">.Фриш С.Э. Сквозь призму времен. М., 1992.