Характеристика общественно-политической жизни в Приднестровье начала XX века


Дипломная работа

Характеристика общественно-политической жизни в Приднестровье начала XX века.

Содержание


1. Введение: Новая эпоха. Характер назревших противоречий

2. Расстановка классовых сил в регионе

3. Партийно-политическая борьба в Приднестровье

4. Революционное движение в Приднестровье в эпоху буржуазных революций начала XX в.

Литература


1. Введение: Новая эпоха. Характер назревших противоречий


В конце XIX - начале XX в. мировая цивилизация, капиталистические страны Старого и Нового света вступили в новую эпоху, которая сулила всем народам мира, а населявшим необъятную Российскую Империю - в особенности, кардинальные потрясения. Исключительной силы обострение всех социально-экономических противоречий усугублялось в России политическим, духовным, национальным гнетом царизма. Невысокий авторитет центральной и местных властей в глазах общества, слабость и неповоротливость устаревшей системы государственного управления, основанной на неэффективном принципе бюрократического централизма и архаичного абсолютизма при отсутствии обратных связей, не оставляли надежд на способность руководства осуществлять быстрые и радикальные реформы модернизации страны и ее обновления, отвечающие духу времени.

Ходынская катастрофа в Москве в дни коронации Николая II, ознаменовавшая начало "несчастного" царствования последнего самодержца, открыла заключительный трагический период монархического правления страной - правления, постоянно доказывавшего неспособность проявлять гибкость и живучесть, удерживать ситуацию под контролем и обеспечивать приемлемое удовлетворение интересов различных классов, социальных групп и политических партий, представлявших арену общественной жизни. Кроме того, отсутствие сколько-нибудь твердых демократических традиций и политических институтов, защищавших элементарные права населения от чиновничьего произвола, вкупе с крайне низким уровнем культуры, образования и гражданских прав в низах, предвещали кровавые конфликты массового характера. Смена форм собственности, разрушение старых основ российской государственности и создание новых, коренные преобразования страны в этих условиях неминуемо приобретали масштабы тотальных революционных потрясений, гражданских конфликтов и войн. Поэтому события общественно-политической жизни Приднестровья невозможно понять и верно оценить без учета конкретно-исторических условий и направленности политических процессов в России этого времени, их глубинных причин и последствий.

Россия была страной вторичной модели капитализма, второго его эшелона. Капиталистические отношения зародились и развивались в стране в более поздние сроки, чем в западных странах раннего капитализма, где утверждение новой формации спонтанно осуществлялось в закономерной последовательности (первоначальное накопление капитала - антифеодальные революции - промышленный переворот - капиталистическая индустриализация - империалистическая стадия и т.д.), а также в течение сравнительно длительного периода. Россия вступила на путь капиталистического развития довольно поздно, да к тому же посредством "революции сверху" - реформы 60-х годов XIX в., а не в результате широких буржуазных революций снизу, как это было в Англии, Франции, Голландии и других странах Западной Европы. Капиталистические отношения в России не столько вырастали из собственной почвы, сколько насаждались и регулировались сверху центральным правительством, причем правительством по природе своей не буржуазным, а феодальным. Российский капитализм вошел в империалистическую стадию, когда процессы индустриализации не были завершены, не закончился и период свободного промышленного развития, а во многих регионах империи - и не начался, когда процессы первоначального накопления капитала только приобретали необходимый размах в связи с разложением крестьянских общин. Многоукладность экономики и переплетение самых разных форм организации капитала с нарушением естественной последовательности от низших к высшим стали характерными для многих регионов страны при том, что национальный путь развития капитализма для большинства народов Империи окончательно не утвердился. "Особый тип русского буржуазного развития", о котором в свое время упоминал К. Маркс, был характерен не только для собственно России, но и для многих национальных окраин Империи, в том числе и Приднестровья, а также и для некоторых стран вторичной модели капитализма, в частности Болгарии, Румынии и иных балканских государств. В течение нескольких пореформенных десятилетий в их социально-экономическом строе "совершались превращения, занявшие в некоторых странах Европы целые века". Но в России, в отличие от других регионов и государств, издавна существовали исторически развитые промышленные области, в которых формировалась мощная индустрия, обусловленная высокой концентрацией рабочего класса.

К началу XX в. в Империи наблюдалось не обычное противостояние классов буржуазного общества (как, например, в США), а сложный узел социальных, экономических, политических, национальных и прочих конфликтов, характерных для стран вторичной модели вообще, и для России в частности. Наиболее рельефно выступали следующие противоречия: феодальные (между крестьянами и помещиками-землевладельцами), переходные (между институтами и слоями буржуазного общества, с одной стороны, и остатками феодализма, абсолютизмом и прочими реликтами прошедших эпох - с другой), капиталистические (между пролетариатом и буржуазией, т.е. новейший конфликт между трудом и капиталом). Все эти конфликты усугублялись глубокими разрушительными кризисами экономики, эпидемиями, неурожаем, хроническим голодом и другими бедствиями.

Страна с многонациональным и разноязычным населением, раздираемая острыми противоречиями и антагонистическими интересами, управляемая растерянным самодержцем и суетливой дворцовой камарильей, бессильным правительством, косным оцепенелым чиновничеством, в начале XX в. неизбежно втягивалась в эпоху революций, кровопролитных катаклизмов, социальных конфликтов и войн. Вместе с Россией этот путь прошло и Приднестровье.

приднестровье буржуазная революция россия

2. Расстановка классовых сил в регионе


Наложение исторических эпох было таким же характерным явлением для Приднестровья, как и для всей страны в целом, с той лишь разницей, что в общественном развитии региона отсутствовал период капиталистической индустриализации. Завершающий этап промышленного переворота и перехода от мануфактурного производства к заводскому (машинному) здесь пришелся на конец XIX в., совпадая по времени с началом эпохи империализма. Поэтому новые явления, характерные для этой эпохи, - создание монополистических объединений, концентрация капитала, установление монопольных цен на продукцию и регулирование рынка отдельными фирмами, нормирование прибылей - осуществлялись как бы в миниатюре, на базе небольших и сравнительно малоразвитых капиталистических предприятий с оборотом, редко превышавшим 500 тыс. руб., и числом рабочих в основном до 50 чел. Ни в Приднестровье, ни в Бессарабии не было развитых промышленных центров.

Тем не менее, в начале XX в. здесь наблюдался весьма ощутимый рост промышленного производства. Его объем составлял приблизительно 40 млн руб. (при обороте сельского хозяйства примерно в 120 млн руб.), т.е. третью часть валовой производительности аграрного сектора экономики. Большая часть этих оборотов приходилась на фабрично-заводское производство - 26,4 млн руб., остальные (13 млн руб.) - на ремесленно-кустарную промышленность. Несмотря на количественное преобладание мелких предприятий ремесленного и кустарного типа, фабричное производство играло главную роль.

Возникавшие предприятия фабрично-заводского типа постепенно вытесняли с рынка ремесленные и кустарные мастерские. Этот процесс в Приднестровье можно легко проследить на примере мукомольного производства - наиболее важной и сравнительно высокоразвитой отрасли местной индустрии. В 60-е годы XIX столетия в Тирасполе, Григориополе и Дубоссарах работало 107 мельниц различного типа с годовым производством муки в 290 тыс. руб. Однако с появлением крупных мукомольных предприятий, оснащенных паровыми котлами, машинами и двигателями, ветряные, водяные, конные мельницы закрывались одна за другой. И в начале XX в. в названных приднестровских городах работало всего лишь 18 мельниц, объем производства которых уже превышал 341 тыс. руб., при этом до 85% муки изготовлялось в Тирасполе - ведущем центре пищевой промышленности региона.

О технической оснащенности местной промышленности говорят сведения фабричной инспекции по Бессарабской губернии конца 1917 г.: 5000 промышленных предприятий края имели 1220 локомобилей (передвижных паровых котлов) и 500 постоянных паровых котлов и машин, а также 350 "тепловых" - бензиновых, нефтяных и газогенераторных - двигателей, 75 электрических, 583 водяных, 2246 ветряных и 53 конно-приводных двигателя. Среди наиболее заметных, крупных по местным масштабам предприятий капиталистической индустрии в Приднестровье можно назвать следующие: рыбницкий свеклосахарный завод Акционерного общества Юльевских сахарных заводов (500 рабочих), завод земледельческих машин и орудий К.И. Терещенко в Тирасполе (33 рабочих), кирпично-черепичные заводы Ф.А. Мицеля и М.Л. Вильгельма (217 рабочих), И.И. Фишера в с. Андрияшевка (70 рабочих) и А.И. Малаховского в с. Прохоровка Тираспольского уезда (60 рабочих), механический и чугунно-литейный завод К.А. Питча в Тирасполе (28 рабочих), цементный завод "Днестр" в Рыбнице Подольской губернии, принадлежавший В.И. Ханенко, лесопильный завод братьев Фалькевич в Тирасполе (20 рабочих), винокуренный завод братьев Бланк в Бендерах (30 рабочих), пивоваренный завод Гольденфельда в Бендерах (40 рабочих) и некоторые другие. Помимо этих предприятий существовало множество мелких полуремесленных и мануфактурных заведений - ватная фабрика Т.А. Макляревского (8 рабочих), мастерская по изготовлению ящиков А.Н. Кишиневского в Тирасполе (6 рабочих), мукомольная мельница П.М. Басина, И.Д. Филлера и Х.И. Финкельштейна в Дубоссарах (10 рабочих), а также другие мельницы, мастерские, небольшие заводы.

При такой в общем-то слабой и примитивной, хотя и заметно развивавшейся промышленности в начале XX в. стали проявляться тенденции новой империалистической эпохи. Резко возросло значение банковского капитала, акционерных компаний, торговых домов и других паевых сообществ, а также регулирования государством промышленного производства (в особенности с началом первой мировой войны), увеличилось количество монополистических объединений. Важнейшим фактором экономического развития Приднестровья становится деятельность местных, а также общероссийских и иностранных акционерных обществ, тесно связанных с зарубежными и отечественными банками. В регионе функционировали такие фирмы, как "Товарищество винного производства и торговли винами бессарабских землевладельцев братьев И. и В. Синадино и К°", "Товарищество коньячного и водочного заводов и складов русских виноградных вин Н.Л. Шустова с сыновьями", "Подольское промышленное акционерное общество", "Акционерное общество Юльевских сахарных заводов" и др. Здесь же открывали свои отделения и конторы крупные зарубежные и российские фирмы "Зингер", "Даубер" и др. В свою очередь, многие местные предприниматели становились акционерами, совладельцами и учредителями фирм, действовавших за пределами края (Акционерное общество машиностроительного завода "Г.Я. Кольб и сыновья", "Товарищество виноделия", "Одесская Бавария" и др.). Многие местные предприниматели как средней руки, так и мелкие, в жестокой конкурентной борьбе старались по возможности мобилизовать капиталы и расширять свое дело, не уступая рынок крупному промышленному, торговому и финансовому капиталу. Так возникли фирмы "Ш. Зильберман и К°" в Бендерах, Торговый Дом "Б. Стрицкий и К°" в Тирасполе, Торговый дом Анны Николаевны Лопатиной и К° в Бендерах и др.

Стремление предпринимателей ликвидировать свободную конкуренцию на рынке и объединиться для извлечения высоких прибылей не на базе развития объемов производства, совершенствования технологии и роста производительности труда, а в результате сокращения производства и искусственного взвинчивания цен свидетельствовало о расширении сферы монополистических тенденций в социально-экономической эволюции Приднестровья. Однако наложение исторических эпох, характерное для стран вторичной модели капитализма, вынужденных догонять цивилизованные страны первой модели, в данном случае обнаруживало себя в том, что большой удельный вес в структуре производства принадлежал мелким формам, которые в данном случае имели мало общего со средневековым ремеслом. Последнее выступало одним из необходимых составляющих элементов иерархической системы, включающей различные уровни организации и эксплуатации производителей (ремесленника, крестьянина, мелкого хозяйчика). Эта система объединяла также скупщиков, магазины и торговый капитал вообще, транспорт и крупный промышленный капитал (банки, ссудо-сберегательные товарищества, общества взаимного кредита и др.), а также - опосредствованно - и государственный аппарат, чиновничество различных ведомств, правительство. Мелкие производители в этой системе являлись основанием пирамиды и выступали в качестве наемных работников и одновременно - объекта первоначального накопления, при том что его субъектом, т.е. агентом первоначального накопления, в конечном счете являлся банковский капитал.

Рост империалистических тенденций был обусловлен не столько движением домонополистического капитализма от простых форм к сложным и культивированием их на собственной почве, сколько усилением позиций российского и международного монополистического капитала в лице крупнейших банков, акционерных обществ, страховых фирм на территории края.

Весь сбыт местной сельскохозяйственной продукции, с одной строны, практически был подчинен в конце XIX - начале XX в. российским и иностранным банкам, комиссионерским фирмам и торговым домам, транспортным предприятиям и страховым агентствам. Для огромной части крестьян монопольно низкие цены на производимые ими товары означали разорение и нужду на фоне общего экономического развития. С другой стороны, финансовый и промышленный капитал в условиях крайней бедности, нищеты и забитости основной массы крестьянского населения поощрял модернизацию и введение новых агротехнических технологий в крупных капиталистических хозяйствах и латифундиях. Кредитные общества, земства, органы администрации и частные лица создавали разветвленную сеть ремонтных мастерских, заводов и складов сельскохозяйственной техники и машин, школ по подготовке специалистов. В первом десятилетии XX в. в Тираспольском уезде открылось 15 частных заводов и мастерских, занятых сельскохозяйственным машиностроением, сбытом и ремонтом орудий и инструментов, а также 7 отделений Тираспольского земского склада сельскохозяйственных машин.

Оживленное развитие экономики Приднестровья не снижало, не смягчало, а, наоборот, усиливало и обостряло основные классовые противоречия новой эпохи. Ибо такой тип развития, характерный и для России, и для других стран вторичной модели капитализма, не приводил к всеобщему повышению уровня жизни и росту общественного богатства. Такое развитие предполагало не обогащение и всемерное изменение к лучшему положения различных слоев населения (пусть и в разной степени) за счет роста производительности труда, интенсификации производства, освоения новых технологий или даже ограбления колоний, как в странах классической модели капитализма, а открытое обогащение меньшинства за счет беспощадного порабощения и без того беднейшего большинства.

Экономика Приднестровья в целом носила аграрный характер, ориентированный на вывоз продукции сельского хозяйства. Основными распорядителями товаров, обращавшихся на капиталистическом рынке, были крупные фирмы, связанные с банками, железными дорогами, пароходствами, страховыми компаниями, правительственными кругами. Установленный ими эквивалентный товарообмен, монополизированный данными силами и практически лишенный свободной капиталистической конкуренции, представлял собой на деле механизм непрерывного присвоения естественных и созданных трудом беднейшего населения богатств. Финансовая, торгово-промышленная и сельская буржуазия, помещики и государственный аппарат сосредоточивали в своих руках львиную долю совокупного общественного продукта, в то время как трудящиеся были вынуждены продавать свою продукцию за бесценок и покупать товары первой необходимости по неэквивалентно завышенным ценам.

Неизбежным следствием такой системы было снижение покупательской способности социальных низов, сужение рынка, консервация и постоянное воспроизводство докапиталистических укладов, натурального и полуфеодального хозяйств, выступавших в роли объектов первоначального накопления в эпоху империализма. Стержнем сложившейся системы являлось самодержавие. Молдавские социал-демократы из рабочих могли с полным основанием утверждать: "Вот уже по всей России фабриканты караул подняли по тому случаю, что самодержавие своим разорительным хозяйничаньем, своими безумными затеями народ, как липку, ободрало, так что фабрикант уже через силу из него самые малые прибыли выколотить может. Так обчистило самодержавие русского человека, что с него уже и взять больше нечего, одна кожа да кости остались…

За границей правительство стрижет так, что шерсть вновь отрастает и капиталистам большая часть перепадает, а самодержавие стрижет так, что не то что вновь не отрастает, но вся шкура совсем пропадает". Действительно, хотя показатели жизни в Приднестровье, как и в целом на юге страны, несколько превышали средние для Европейской России их величины (по зарплате, покупательскому спросу, среднему наделу земли, обеспеченности учебными заведениями и пр.), сами по себе они были столь низкими, что осознавались многими современниками как трагедия народа и основа грядущих потрясений.

В Приднестровье, как и в других районах Империи, положение трудящихся характеризовалось не только жесточайшей экономической эксплуатацией и крайне низким уровнем жизни, но и полным политическим бесправием, национальным, духовным угнетением человека. Со стороны государства не было даже попыток уменьшить пропасть, которая углублялась естественно и фатально, между угнетенным производственным трудом человеком и основами общественного устройства. Эти процессы искусственно усилились и деятельностью радикальных партий, прежде всего большевиков и эсеров, видевших в коренной ломке старых укладов единственный путь спасения и освобождения родины.

Традиции революционного радикализма, присущие российскому освободительному движению, на протяжении столетия развивавшиеся усилиями П. Пестеля, П. Ткачева, М. Бакунина, С. Нечаева, В. Ленина, Л. Троцкого, других выдающихся теоретиков и практиков революционного движения, находили и в Приднестровье свою почву, социальную базу, т.е. общественную среду, в которой они могли встретить понимание, поддержку и получить развитие. Радикальная революционная идея становилась в крае материальной силой, ибо здесь к началу XX в. сформировались общественные группы, которые были готовы к восприятию этой идеи и претворению ее в жизнь. Социальная структура населения края в основных чертах соответствовала таковой в целом по Российской Империи: крупная буржуазия, помещики, высшие чины составляли в крае 2,3% населения (в России - 2,4%), зажиточные мелкие хозяева - 18,7% (18,4%), беднейшие мелкие хозяйства - 28,7% (28,5%), пролетарии и полупролетарии - 50,3% (50,7%).

Между основными общественными антагонистами - пролетариатом и буржуазией - существовало много промежуточных слоев капиталистического общества: мелкая буржуазия, служащие, интеллигенция, кустари, деклассированные элементы. Наблюдалось численное превосходство мелкобуржуазных сил при отсутствии как крупной монополистической буржуазии, так и концентрированного пролетарского ядра. Сравнительно немногочисленные, но социально стабильные отряды рабочего класса (железнодорожники, фабрично-заводские рабочие, батраки и др.) являлись постоянно действующей силой. Для региона была полностью применима оценка В.И. Ленина, который охарактеризовал ситуацию в России следующим образом: "Объективное положение таково - громадное большинство населения мелкобуржуазно по своему жизненному положению и еще более по своим идеям. Но в стране царит крупный капитал, через банки и через синдикаты в первую голову".

В этих условиях отмечалась, с одной стороны, сильная заторможенность процессов политической дифференциации общества, вызванная недостаточным его расколом на резко очерченные противоположные стороны при господстве промежуточных слоев, с другой - вполне понятная при этом податливость населения любым крайним взглядам и лозунгам, которые были просты, понятны и создавали иллюзию скорого улучшения тяжелой и беспросветной жизни. В Приднестровье, как и во всей России, полуфеодальные и докапиталистические уклады с их средневековыми атрибутами (сословное деление общества, помещичье землевладение, отработочная система полукрепостнического типа и др.) сосуществовали с достаточно развитыми отношениями новейшей эпохи, что усиливало острейшие противоречия и в то же время затемняло поляризацию классовых интересов политических сил и партий, самых разных по своей природе и целям.

В начале XX в. Приднестровье вместе со всей страной вступило в эпоху буржуазно-демократических революций, целью которых являлись свержение монархии, очищение от "хлама" феодальных пережитков и выход державы на широкий путь свободного капиталистического развития. Такую же цель ставили перед собой в свое время аналогичные западноевропейские революции. Исторической особенностью России, с ее наложением эпох, были нежелание и неспособность буржуазии возглавить широкую антифеодальную коалицию, объединяющую все общество против системы власти, тем более, что в этой коалиции ведущую роль брал на себя пролетариат, пугавший своими революционными возможностями буржуазию и становившийся в ее глазах противником гораздо более опасным, чем самодержавие.

Политические силы в Молдавии в эпоху буржуазно-демократических революций оформились примерно в близких пропорциях с расстановкой сил на арене общественной борьбы в Российской Империи. Классовый состав, цели борьбы, стратегия и тактика основных партий и их местных организаций мало чем различались в Приднестровье и других регионах Империи. Здесь действовали главным образом отделения и организации всероссийских партий, союзов, движений. Некоторая специфика состояла лишь в отсутствии резко противоположных зрелых классов капиталистического общества - крупной финансово-промышленной буржуазии и высококонцентрированного ядра промышленного пролетариата.


3. Партийно-политическая борьба в Приднестровье


В начале XX в. на арене общественно-политического противоборства в Приднестровье, как и во всей России, сформировалось три главных лагеря, состоявших из определенных слоев общества и защищающих соответственно их интересы. Правый лагерь - черносотенцы - представлял помещиков, бюрократию, офицерство, реакционное духовенство, всю самодержавную систему в целом. Либеральное течение объединяло буржуазию, высокооплачиваемую элиту научной и творческой интеллигенции, умеренно оппозиционные слои образованной части общества. Демократический лагерь составляли широкие круги угнетенного населения - пролетариат, крестьянство, разночинцы, радикально мыслящая интеллигенция. Внутри этих политических сил функционировало множество политических партий, каждая из которых была составной частью того или иного лагеря.

Монархический лагерь. На крайне правом фланге общественно-политической борьбы стояли монархисты, консервативно-охранительные силы, в состав которых входили правые буржуазно-помещичьи, клерикально-монархические и черносотенные организации. В регионе действовали всевозможные церковно-политические кружки и общества хоругвеносцев, местные отделения Русского собрания и Русской монархической партии, "Бессарабская патриотическая лига", общество "Круп" ("Кишиневские русские патриоты"), основанное братьями Крупенскими, и др. В 1905 г. все местные черносотенные организации объединяются во всероссийскую партию Союз русского народа (СРН), основателями которой стали бессарабский помещик В.М. Пуриш-кевич, кишиневский публицист П.А. Крушеван, издатель черносотенной газеты "Русское знамя" А.И. Дубровин и др. В течение первых месяцев своего существования СРН достиг численности 100 тыс. человек (по всей России), поскольку в его организации играли существенную роль православные священники, записывавшие в Союз всех своих прихожан.

В ряды черносотенцев в основном вступали мелкие лавочники, лабазники, деклассированные элементы, необразованное мещанское население городов и местечек, мелкие карьеристы из чиновников, уголовники, нищие, бродяги и т.д. Выступая под старым славянофильским лозунгом "православие, самодержавие, народность", они не признавали никаких прав за другими национальностями, кроме "православных", проповедовали пещерный антисемитизм, отвергали любые попытки ограничения самодержавия и реформирования страны по западным образцам, безусловно стояли за господство православной церкви и ущемление других конфессий, а в социальном плане выдвигали очень туманные требования единения царя с народом и избавления народа от кровопийц, под которыми подразумевались евреи, поляки, японцы, международный капитал и даже министры.

Активнейшую контрреволюционную деятельность местные реакционеры развили за несколько лет до начала первой российской революции, так что в глазах общественного мнения России и всего мира Прутско-Днестровские земли часто ассоциировались с контрреволюционной Вандеей благодаря величайшему злодеянию, совершенному черносотенцами в 1903 г., - Кишиневскому погрому.

В апреле 1902 г. пост министра внутренних дел и шефа жандармов империи занял В.К. Плеве - крайний реакционер, получивший возможность направлять всю политику режима в русло межнациональной розни, поощрения еврейских погромов. По замыслу творцов такая политика могла привести, по крайней мере, к двум желанным результатам: отвлечь нараставшее в стране недовольство в сторону "инородцев", "подсказать" пробуждающимся, но неопытным массам объект для нападения - "евреи-эксплуататоры", якобы извечные враги православных христиан; скомпрометировать революционно-освободительное движение в России как "дело еврейских рук" и создать у всего мира впечатление, что христианские народы России (в том числе и молдаване) мстят евреям за подготавливаемую ими революцию, противную, якобы, духу и целям государства. Тем самым самодержавие выводилось из-под удара, а революция подавлялась руками самого народа.

Города и местечки Приднестровья (как и в Бессарабии и Новороссии) представлялись в этом отношении довольно удобным полигоном, поскольку здесь была налицо искусственная скученность еврейского населения из-за запрета представителям этой национальности проживать в сельской местности, арендовать землю и заниматься сельским хозяйством. Кроме того, резкий скачок революционных настроений в регионе, который администрация традиционно рассматривала как сравнительно тихую гавань, образование в Кишиневе, Бендерах и других населенных пунктах социал-демократических, социал-революционных, бундовских, анархистских и прочих активных антиправительственных организаций, комитетов и тайных типографий привели в беспокойство власти региона.

В марте 1903 г. начальник Охранного отделения в Кишиневе барон Л.Н. Левендаль провел массовую ликвидацию революционных групп. В ночь с 13 на 14 марта 1903 г. было конфисковано более 6 пудов (около 100 кг) различных антиправительственных брошюр, книг, листовок, газет ("Искра", "Революционная Россия", "Вестник русской революции" и др.), арестованы десятки революционеров, изъято оружие. Таким образом была пресечена даже малейшая возможность какого-либо организованного сопротивления готовившимся погромам.

Кишиневский погром, в результате которого были убиты, искалечены, изувечены сотни мирных жителей, в том числе женщины, старики и дети, разгромлено более трети (1 350) общего количества домов (4 149), стал в сознании человечества в один ряд с такими злодеяниями реакции, как дело Дрейфуса, дело Бейлиса, Сорочинская трагедия, "мултанское жертвоприношение" и др. Он имел самый широкий мировой резонанс, вызвал волну общественных протестов, гнева и возмущения, в том числе запрос в английском парламенте, разрыв торгового договора между Соединенными Штатами и Россией, отказ от встречи в Риме короля Виктора Эммануила с императором Николаем II. Погром гневно обличали В.Г. Короленко, Л.Н. Толстой, А.М. Горький, Шолом-Алейхем, многие выдающиеся общественные деятели.

Гораздо в меньшей степени известно, что Кишиневскому погрому предшествовала намечавшаяся бойня в Дубоссарах. "Вот Дубоссарское дело - это Вальпургиева ночь изуверства накануне кишиневской Варфоломеевской ночи. За декорацией шабаша ведьм и ритуальных таинств виднеются фигуры газетных агитаторов из "Бессарабца" и "Нового времени", - говорится в одном из первых послереволюционных исследований трагических событий начала века. - <…> Правительство видело, как на юге разгорался костер, уготованный для евреев, и молчало; оно получило первую повестку о близкой вспышке в Дубоссарском деле, долженствовавшем служить ритуальным прологом к кишиневскому погрому, "прологом на небе" к кровавой трагедии на земле".

Суть этого дела состояла в следующем.13 февраля 1903 г. в Дубоссарах был обнаружен труп 14-летнего мальчика Михаила Рыбаченка, заколотого, как впоследствии выяснилось, на бытовой почве знакомым его матери Тимощуком. Однако по городу моментально распространились слухи, что ребенка убили евреи, чтобы получить кровь невинного христианина для изготовления мацы. Нашлись даже "свидетели", обвинявшие в данных "таинствах" несколько местных зажиточных еврейских семейств. Восприимчивость темного и забитого населения к такого рода слухам была очевидной. По словам проводившего расследование прокурора Одесского окружного суда, "в Дубоссарах считается 10 тысяч жителей, из коих более 7 тысяч евреев, остальные - молдаване и немного русских. В городе имеется два базара, где жители, по-видимому, проводят все свое время, приобретая особый характер и колорит озлобленности и цинизма, а грубость и невежество низводят огромное большинство из них до самого низкого умственного и нравственного уровня. Поэтому сплетни всякого рода, нелепые поверья, чудовищные верования, знахарки, ворожеи всегда найдут здесь для себя благодатную и восприимчивую почву". Быстрое расследование уголовного преступления позволило арестовать настоящего убийцу, доказать его вину и предотвратить политическое преступление, кровавые последствия которого могли быть по своим масштабам сравнимы с результатами кишиневской бойни, истинными виновниками которой являлись не только местные черносотенцы и администрация, но и власти центральные.

Недаром министр внутренних дел России Плеве заявил депутации кишиневских евреев, искавших у него защиту после погрома: "Передайте еврейской молодежи, вашим сыновьям и дочерям, передайте всей вашей интеллигенции: пусть не думают, что Россия - старый и разлагающийся организм; она одолеет и справится с революционным движением. Говорят много о трусости евреев. Это неверно: евреи - самый смелый народ. На западе России около 0,9 революционеров составляют евреи, а в России вообще - около 0,4. Не скрою от вас - революционное движение беспокоит нас; мы, по временам, когда то здесь, то там устраиваются демонстрации, приходим даже в замешательство. Но мы справимся с этим. Знайте же, что если вы не удержите вашей молодежи от революционного движения, мы сделаем ваше положение настолько несносным, что вам придется уйти из России всем до последнего человека".

Характерно, что сами черносотенцы тесно увязывали Кишиневский погром и дубоссарскую попытку погрома в единый узел причинно-следственной связи. Вот что сообщала в июле 1903 г. социал-демократическая газета "Искра": "17 мая на станции Раздельная некий еврейский юноша сделался случайным свидетелем того, как одетый в европейское платье господин (впоследствии оказавшийся Прониным - одним из самых богатых людей в Кишиневе, крупным подрядчиком, оказывавшим денежную помощь "Бессарабцу", едва ли не самым деятельным после Крушевана антисемитом в Кишиневе, а по своим связям с рабочим людом - и самым опасным), окруженный почтовыми чиновниками (дело было в почтовом отделении), громко повествовал последним о причинах кишиневского погрома. По его словам, евреи вызвали озлобление в христианском населении тем, что убили с ритуальными целями мальчика в Дубоссарах, а 6 и 7 апреля первыми напали на христиан. Возмущенный этой ложью юноша вмешался в разговор и в завязавшемся споре заявил, что погром не был вызван нападением евреев, а был заранее кем-то подготовлен, так как до погрома еще были выпущены прокламации, призывающие христианское население к избиению евреев". Кстати, по требованию Пронина за такую "крамолу" этот юноша был тут же арестован жандармом.

Намечавшаяся и не состоявшаяся в Дубоссарах бойня явилась своего рода проверкой готовности "низов" к акциям устрашения приближающейся революции. Тогда как кишиневский погром был самой акцией и без стеснения использовался полицейскими властями разных городов России для предупреждения революционных действий. Бундовская газета "Последние известия" сообщала из Одессы: "Одна из главных причин, помешавших празднованию Первого Мая, - это Кишиневские события. Администрация грозила превратить демонстрацию в погром, если она где-либо произойдет". Из Житомира сообщалось о том же: "Кишиневская бойня всех ошеломила. Полиция усиленно распространяет слухи о том, что если будет демонстрация, то произойдут погромы". И газета Крушевана "Бессарабец" заявляла без стеснения: "Кишиневский погром является ответом христианского населения на еврейское революционное движение".

Несмотря на то что правительственный лагерь России и Приднестровья как ее части обладал огромной материальной мощью, которая шла на поддержку черносотенцев, местных групп и организаций Союза русского народа (СРН) и других монархических партий, последние не являлись четко функционирующей системой. Они возникали, не скрывая своих террористических целей, распадались, появлялись под новыми названиями, более или менее стабильно существуя лишь в Бендерах и Тирасполе. В остальных населенных пунктах черносотенное движение проявляло себя весьма редко, лишь в отдельных случаях (во время октябрьских погромов 1905 г., организованных с размахом по всей стране).

В ноябре 1905 г. СРН подчинил себе все местные "патриотические" общества и партии. В 1906 г. в России насчитывалось около двух сотен организаций Союза, а к концу 1907 г. - около 400. Из них примерно половина приходилась на губернские и уездные города, остальные - на сельскую местность. В Бендерах отдел СРН сформировался из членов Общества националистов города Бендеры, созданного еще в феврале 1905 г., и развивал энергичную деятельность по распространению большого числа прокламаций, весьма характерных для подобных обществ Киева, Николаева, Кишинева, Одессы и других городов региона, типа "Воззвания к русскому народу", в котором говорилось: "Знаете ли, братцы рабочие и крестьяне, что жиды всего мира, ненавидящие Россию, армяне и Англия составили союз и решили разорить Россию дотла, разделить ее на мелкие царства и раздать ее врагам народа русского, отобрать землю у мужика, а самого его обратить в раба жидовского, попов его расстричь, а православные церкви превратить в жидовские хлевы и свинарники". Руководил бендерским отделом Союза активный черносотенец Иван Савирко, угрожавший избить городских евреев, организовать погром в случае неудачи "союзников" на выборах в Государственную думу.

Бендерский отдел был известен и своей коммерческой деятельностью, которая ставила задачей "избавить народ от жидовской экономической кабалы, от безжалостной и бесчеловечной эксплуатации народного труда и производства и от произвольно раздуваемых и повышаемых цен". В 1908 г. городской отдел открыл пекарню, которая поставляла на очень выгодных условиях хлеб в казенные учреждения: полки, богадельни, Казачью батарею, управление бендерского воинского начальника и т.д. Население приглашалось записываться в состав членов черносотенного потребительского общества и "доставать по дешевым ценам хороший товар". Однако в конечном счете не оказалось ни товара, ни пекарни - она была закрыта в 1913 г. по причине полной разворованности.

Тираспольский отдел Союза русского народа, помимо некоего Мороза - сотрудника крушеванской газеты "Друг", возглавлял священник отец Михаил (Вижевский). В этом не было ничего удивительного. По словам академика М.Н. Покровского, "царизм заставил верить, что религия и он - это одно и то же, что тот, кто поднимает руку на царя, поднимает руку и на бога, и он всякими средствами старался показать, что всякий мятежник против царя становится тем самым богоотступником". Известно, что церковь не только стояла у колыбели многих монархических и "патриотических" партий, но организовывала, вдохновляла даже такие погромные и террористические организации, как Союз порядка, Народная добровольная тайная охрана царя и благоденствие Отечества и др. Возглавлять местные погромные движения для священников не только не считалось делом богопротивным, но и всячески поощрялось высшими иерархами. Так, архиепископ Кишиневский и Хотинский Серафим обратился к своей пастве в ноябре 1908 г. (т.е. уже после подавления революции) с такими словами: "Для меня очень утешительно, что не только в Кишиневе, но и во всей Бессарабии русские люди соединялись в смутные для России дни, чтобы поддержать то, что дороже для русского народа - православную веру, царя самодержавного… Куда нам, архипастырям и пастырям идти, как не в этот, повторяю, священный союз? Вот почему при первом призыве организовать Союз русского народа я первым принял на себя покровительство Союза русского народа и для этого же прибыл сюда приветствовать вас, дорогие братья и сестры".

В октябре 1905 г. черносотенцы Тирасполя устроили еврейские погромы в городе и на станции Раздельная Тираспольского уезда (убито 10 и ранено 36 человек). Погром был организован также в селе Новопетровка Тираспольского уезда. Но в целом эти акции (по данным журнала "Право") не приняли такого широкого размаха, как в Кишиневе, Калараше, Томске, Одессе и других городах. Однако и здесь избивали рабочих, интеллигентов и всех казавшихся им "некоренными", "инородцами" или "смутьянами". Они помогали полиции в разгроме митингов и демонстраций под красным знаменем, помогали жандармам своими доносами на подозрительных "интеллигентов", запугивали и терроризировали население.

В период спада революционного движения царизм перестал нуждаться в широкой "демократической" партии своих защитников. Совет объединенного дворянства, возникший в 1906 г. и опиравшийся на озлобленных революцией провинциальных дворян-землевладельцев, стал защищать свои привилегии собственными силами, разговаривая с самодержавием подчас языком хозяина. Власти тяготились вмешательством "плебса" в дела местного управления и государственной политики. Массовую потерю приверженцев принес монархистам уход из черносотенных организаций представителей мелкой буржуазии. Попытки вновь вернуть ушедших в свое лоно зачастую приводили к политическим казусам. И несмотря на то, что они подчас носили почти анекдотический характер (жандармы были вынуждены арестовывать крестьян за их "монархическое" рвение в составе СРН), мы остановимся несколько подробнее на подобного рода парадоксах, поскольку они более рельефно отражают противоречивость как эпохи в целом, так и конкретной ситуации в Приднестровье.

Дело в том, что северная часть Приднестровья входила в зону притяжения Почаевской лавры на Волыни, которая являлась крупным центром черносотенного движения. Монастырь издавал даже собственную газету "Почаевские известия", которую редактировали архимандрит Виталий и иеромонах Илиодор и в которой велась злобная разнузданная антисемитская пропаганда и пестрели призывы поскорее записываться в Союз русского народа. Кстати, даже такой убежденный монархист-черносотенец, как В. Пуришкевич, считал возглавлявшего Почаевский монастырь Илиодора психически неполноценным, призывал в своей газете "Русское знамя" "молиться господу Богу о просветлении помутнившегося разума отца Илиодора". Стекавшихся на праздник в лавру богомольцев записывали в Союз, а местные священнослужители становились на местах - в селах, местечках и городах - председателями и активистами Союза, о чем с гордостью писали монахи в своей газете: "Отрадно то, что крестьян ведут за собою, как это и следует, приходские батюшки".

Отношение многих церковных иерархов официального православия к черносотенным полубандитским формированиям было неоднозначным. Можно в связи с этим указать на речь архиепископа Димитрия, который руководил паствой в Херсонской губернии. В декабре 1906 г. он с неодобрением отзывался о тех монархистах, которые "захотели опереться на веру православную русскую, но и в то же время направляют свои удары на русскую церковь, хранительницу и выразительницу православия в лице высшей ее власти, в лице ее предстоятелей". При этом архиепископ Херсонский с горечью отметил, что церкви не впервой "выносить тяжесть глубоко оскорбительных недоразумений со стороны своих".

В числе наиболее активных организаций, установивших самые тесные отношения с Почаевской лаврой, был и Союз русского народа Ольгопольского уезда Подольской губернии, разбросавший свои отделы в Приднестровье, по словам демократической газеты "Киевская мысль", "по самым глухим селам и деревням". "В некоторых деревнях число примкнувших к "Союзу", - писала газета, - достигает 600-700 человек. Идут сборы на приобретение союзнического флага и союзнических значков… Агитаторы "Союза" рекомендуют спешить запасаться значками, обладатели которых будут-де освобождены от земских сборов и примут участие в предстоящем в самом близком будущем разделе панских земель. Спешат обзаводиться значками самые малоимущие крестьяне, зачастую закладывающие последнее имущество; в особенности усердно раскупаются эти новоявленные индульгенции крестьянами, имеющими большое количество сыновей: чем больше значков, тем больше наделов…"

В селах Ольгопольского и Балтского уездов Подольской губернии в результате активной агитации началась массовая запись крестьян в Союз русского народа, причем принимали их местные священники, а утверждали архимандрит Виталий и иеромонах Илиодор. Активисты Союза из крестьян ходили по селам и взимали по 2 р.50 к. на черносотенную партию: "Собирая деньги, лица эти стали распространять слухи, что с учреждением союза не надо будет никакого начальства и земства, не будут платить налогов, а сами во всем распоряжаться, а также настаивали, чтобы к помещику ходили на работу не иначе как за плату по 1 руб. в день; нарушивший же это будет выселен из села".

Аресты и допросы полицией наиболее активных членов Союза показали, что беднейшее крестьянство по-своему трактовало монархическую пропаганду Почаевской лавры и сельских батюшек, ожидая скорого наделения их землей, как только царь соединится с народом в едином Союзе русского народа. Арестованный крестьянин с. Соколовки Чеботарской волости Иван Яковенко, например, утверждал: "В книгах СРН написано, что Государь-император давно хотел бы крестьянам землю отдать, да паны не позволяют, а вот когда крестьяне объединятся в СРН, окажут царю помощь, то земля будет наша".

Другой крестьянин, Марин Мурзак из с. Христиц Балтского уезда, на указание полицейского урядника о необходимости сдать квартиру под наем местному торговцу ответил: "От бачты, люды, чего мы не можем ничего зробиты; начальство дало волю жидам и панам, напустыло их на нас, а воны и повзаются по нашим шиям". Священник с. Севериновка на следствии в м. Каменка показал, что в Севериновке, Дмитра-шовке и Каменке осенью 1913 г. проводил агитацию какой-то субъект, объяснявший крестьянам, что они могли бы "овладеть землей", если бы сплотились, сорганизовались. В результате среди крестьян начались разговоры о том, что "если Государь не пойдет на выручку крестьянам, то они, уничтожив начальство, могут постановить выбирать себе Государя на три года".

Наивный монархизм крестьян удивительным образом сочетался с пропагандой почаевских деятелей. Во время массовых обысков у крестьян приднестровских сел было найдено множество пропагандистских изданий черносотенцев: "Почаевские известия" и "Почаевский листок", брошюры "Союзная наука", "О ревнителях Союза русского народа", "Русский инок", "Казацкие могилы", "Катехизис Союза русского народа" и др. Каковы же были пропагандистские штампы, вызвавшие массовое возмущение крестьян Приднестровья и Юго-Западной Украины? Рассмотрим наиболее типичные образцы из книжки почаевского архимандрита Виталия "Союзная наука".

В главе "В чем сила русского народа и спасение России" сказано: "Конституцию паны завели. Значит, старая история повторяется, паны рвутся опять завести свою конституцию, чтобы своевольничать и народ порабощать, а народ заводит свой русский Союз, чтоб от беды избавиться и лучшей доли добиться". В главе "Ой смотри, как бы не прозевать" эта мысль развивается: "Наш народ очень прост и доверчив, всегда у него находятся доброжелатели, которые сбивают его с пути. Так было за дедов наших, когда царь дал им волю и наделил их землею… Царь задумал такое дело, чтобы жить с народом дружно, советоваться с уполномоченными народа и своею самодержавною властью запомогать всякой беде народной. Он и зовет на это свой народ, он и просит его объединиться вокруг царского престола. Тогда скоро народ от беды и тесноты избавится".

Как видно из приведенных цитат, подобная "программа" не отличалась ни конкретностью, ни определенностью, ни ясностью. Но когда на ярмарках и базарах черносотенцы бесплатно раздавали "Почаевские известия" и другие аналогичные издания крестьянам, а в них говорилось: "Вас (т.е. крестьян - авт.Н. Б.) эксплуатируют жиды и паны и вы должны от этого освободиться!", то становятся понятными причины этого феномена, т.е. массового вступления крестьян в организацию, которая рьяно выступала за сохранение в неприкосновенности помещичьего землевладения, сословной структуры общества и т.д. В конечном счете, крестьянские идеалы и крестьянские интересы вошли в непримиримое противоречие. Так же массово, как они вступали в Союз русского народа под влиянием почаевских монахов, крестьяне северных районов Приднестровья стали выходить из этой партии, как только смогли убедиться в абсолютной антикрестьянской направленности ее политики. Начальник Подольского губернского жандармского управления Балтского уезда сообщал в мае 1914 г., что "в настоящее время деятельность Союза русского народа крайне слабая", крестьяне же говорили следующее: "Мы и без союза преданы царю, а значок хлеба не даст".

Либеральный лагерь. Либеральный лагерь в Приднестровье был маломощным с самого своего зарождения. Объективно он являлся выразителем интересов сторонников развития капитализма. Отстаивая демократические свободы, либерализм мог иметь поддержку лишь там, где существовали общественные силы, нуждающиеся в свободе как условии буржуазного развития. Именно этой социальной опоры буржуазный либерализм в Приднестровье и в Бессарабии не имел из-за малочисленности промышленной буржуазии, которая тяготилась своим политическим бесправием. Здесь также не существовало зрелой буржуазной интеллигенции, "элиты" образованного общества, имеющей достаточно прочные традиции либерального вольнодумства, борьбы против самодержавной тирании. Однако идеологи буржуазии терпели поражение в борьбе за право возглавлять массы, так как демократические партии были сильнее и многочисленнее либеральных. А разгоревшаяся в новую эпоху борьба пролетариата с буржуазией, т.е. борьба революционная, отталкивала и пугала идеологов буржуазии сильнее, чем самодержавие.

Тем не менее в Приднестровье на этапе буржуазно-демократических революций довольно активно действовали либеральные партии, и прежде всего - Конституционно-демократическая партия народной свободы

(КДП). Как и в целом по России, местные либералы стремились утвердить свою гегемонию в освободительном движении, а для этого следовало учитывать реальные интересы народных масс, на основе которых можно было бы посеять конституционные иллюзии, т.е. внушить веру в то, что решить имеющиеся проблемы можно реформами "сверху". С этой целью еще в самом начале 1905 г. видный российский либерал П.Б. Струве заявлял, что перед конституционалистами-либералами стоит дилемма: либо они "станут во главе революции, либо они будут раздавлены революцией". Поэтому он предлагал "развернуть широкую аграрную программу", чтобы "из нужды крестьян" в связи с "социалистическим перевоспитанием рабочего класса" получилось такое движение, с которым было бы немыслимо бороться.

Первый учредительный съезд, на котором были приняты программа и устав КДП, состоялся в Москве 12-18 октября 1905 г. Принятая, а впоследствии уточненная программа кадетов провозглашала все буржуазные свободы, равенство граждан перед законом и упразднение сословных различий, существовавших ограничений личных и имущественных прав, а также отмену смертной казни. Идеальное политическое устройство общества кадеты видели в конституционной монархии по английской модели. Аграрный вопрос они собирались решать путем наделения всех безземельных и малоземельных крестьян участками, выделенными из государственных, монастырских, кабинетных и удельных владений, не исключая также отчуждения части помещичьих земель для этой цели "по справедливой оценке". Программа кадетов была ориентирована на восьмичасовой рабочий день, вводимый постепенно, "по мере возможности", законодательную охрану труда, свободу организации профсоюзов, стачек, собраний. Признанными лидерами партии являлись П.Н. Милюков, С.А. Муромцев, В.Д. Набоков, И. Петрункевич и др.

Кадеты отлично понимали, что самодержавие сковывает Россию и мешает ее быстрой капиталистической эволюции. Тем не менее, учитывая твердые, как им казалось, монархические настроения народа, веками утвердившийся менталитет, кадеты считали наиболее оптимальным для страны конституционно-монархическое правление. Выступая против царского абсолютизма, революционные методы борьбы против него кадеты считали неприемлемыми и собирались легальными мирными реформами добиваться осуществления своей программы через Думу.

На первый организационный съезд, который стал общим для двух ранее объединенных и тесно связанных между собою групп - земцев-конституционалистов и Союза освобождения - были приглашены представители Новороссии, Бессарабии, Херсонской губернии, Одессы. Организационное бюро просило прислать по три представителя от каждой губернии. Всеобщая стачка на железных дорогах помешала депутатам юга России приехать на съезд. Однако ЦК КДП назначил специальных уполномоченных для открытия губернских и городских групп, а в тех губерниях, откуда не смогли приехать делегаты, уполномоченными объявлялись лица, на имя которых послано приглашение: Л.Е. Сицинского - из Бессарабии, Д.К. Михальчи - Херсонской губернии, Н.И. Драго и А.И. Никольского - из Одессы. На земском съезде 6-12 ноября 1905 г. в Москве состоялось совещание центрального и местных органов партии, где началось ее структурирование.

В течение первых месяцев после съезда проходило конституирование местных кадетских организаций. В ноябре-декабре 1905 г. в губернском г. Кишиневе группа либеральных интеллигентов, объединившихся вокруг газеты "Бессарабская жизнь", образовала Бессарабский губернский комитет КДП, который насчитывал 60 человек. В январе 1906 г. были открыты уездные комитеты в двух днестровских городах - Хотине и Аккермане, а также ряд сельских партийных комитетов в Комрате, Ганчештах, Оргееве и др. Общая численность членов кадетской партии в Бессарабии составляла 572 человека. В октябре 1905 г. был образован губернский комитет в Херсоне (1025 человек), а в ноябре - уездные комитеты в Тирасполе, Ананьеве, Елисаветграде и один сельский комитет в с. Гофнунгенталь Тираспольского уезда, в декабре - городские в Одессе и Николаеве.

Лидером тираспольских кадетов стал член земской управы Никитин, его ближайшими сотрудниками - служащие Балитский и Гейзель. Однако заниматься организацией партии и проводить предвыборную агитацию в Государственную думу местные кадеты не могли по двум причинам: с 18 декабря 1905 г. в Тирасполе, Ананьеве и их уездах было объявлено херсонским губернатором Малаевым исключительное положение "усиленной охраны", которое, согласно Высочайшему указу от 29 ноября 1905 г., предоставляло местным властям право прекращать деятельность любой политической партии, конфисковывать имущество, обыскивать, арестовывать, держать в заключении без суда (сославшись на прекращение железнодорожного сообщения и народные смуты, губернатор воспользовался своим правом). Конец 1905 г. стал временем черносотенных выступлений, поддерживаемых полицией и местными властями. Одновременно правительство не позволяло вести легальную партийную работу либералам, к нелегальным же методам последние не прибегали.

Поэтому кадеты Приднестровья охотно вошли в созданную в мае 1906 г. региональную (областную) организацию, сплотившую как одесских, так и кишиневских кадетов. Совещание по вопросу о создании единой областной организации состоялось в Одессе, куда прибыли представители Кишинева, Тирасполя, Ананьева, Елисаветграда и Подольской губернии. Идея состояла в том, чтобы образовать организацию, состоящую из партийных групп Херсонской, Бессарабской, части или всей Таврической губернии и близлежащих уездов Подольской губернии, поскольку, по мнению представителей, "деление по губерниям не всегда совпадает с выработанными жизнью районами, а потому не разрушив губернских партийных организаций, признано желательным учреждение организаций областных".

Совещание, рассматривая вопросы партийной работы на местах, констатировало: "Наши земства и городские управления, особенно на юге, оставляют желать много лучшего, несмотря на то, что "третий элемент" в них настроен вполне прогрессивно, - следует прийти на помощь этим действительным работникам на пользу населения путем воздействия на руководящие органы". Другими словами, совещание ориентировало организации на усиление своего влияния в земствах и городских думах. Любопытным является и главный аргумент для создания единой региональной организации: "При образовании Новороссийской областной партийной единицы совершенно исключен национальный принцип; характерной особенностью данного края является, как известно, именно смесь племен, наречий, состояний; и тем не менее, эта-то пестрота населения, делающая крайне сложным изучение края во всех отношениях, налагает одну общую печать на всю Новороссию с ее столь же типичной столицей Одессой".

Кстати, именно в Одессе несколько ранее, в марте, вышел первый номер "Известий партии народной свободы", редактором-издателем которой стал известный в городе адвокат, присяжный поверенный О.Я. Пергамент. В редакционной статье сообщалось, что задача газеты - освещать происходящие события с позиции кадетской партии, считать одним из важных начал обновления деятельности партии - объединение всех либеральных сил Новороссии. Популярность приобрели и другие кадетские газеты: "Одесский листок", "Южная Россия", "Голос Юга".

Следует признать, что кадеты пользовались поддержкой не только городской и сельской интеллигенции, но и крестьянства, особенно колонистов - болгар, немцев, которые вели свои фермерские хозяйства по капиталистическому пути. Сравнительно широкой популярности кадетов способствовало несколько факторов. Во-первых, это царистские иллюзии крестьян, их наивно-монархические верования в доброго "царя-батюшку", которые шли из глубины веков. Этим слоям населения кадетская пропаганда - изданные в Кишиневе огромными тиражами листовки "За царя, за правду!", "За царя и за народ!" - была гораздо ближе и понятнее, а главное - "законнее", чем антисамодержавная борьба левых социалистических партий.

Во-вторых, кадеты в период первой (и второй также) российской революции не занимали ярко выраженных контрреволюционных позиций, а в некоторых случаях стремились даже подчеркивать свое движение к обновлению общества (используя псевдореволюционную фразеологию), которое, вкупе с их широковещательными и расплывчатыми обещаниями, не могло не привлекать к ним многие разночинные и интеллигентские силы, искренне стремившиеся к общественному прогрессу. Они-то и были наиболее верной опорой кадетской партии, в отличие от крестьян, которые быстрее других почувствовали ее неспособность и даже нежелание добиться справедливого распределения земли.

В одном из воззваний, распространявшихся кадетами на молдавском языке в селах Бессарабии и Приднестровья, - "Чего хотят люди, которые ходят с красным флагом" - говорилось: "Люди, которые ходят с красным флагом, хотят, чтобы вся земля дворянская, купеческая, казенная, удельная и другая была бы дана в пользование всему трудящемуся народу …". Далее следовало требование основных буржуазных свобод - собраний, слова, печати, "товариществ", религии, забастовок, а также положение о том, что "губернаторы, исправники, старшины городов и другие начальники должны быть выбранными и утвержденными всем народом". Подобные воззвания, листовки, брошюры, газеты и другие издания распространялись кадетами не только в молдавских селах, но и в болгарских, гагаузских, украинских, русских, немецких, а также в городах и местечках Приднестровья и Бессарабии.

Отметив, что в течение ноября 1905 г. (после съезда) кадетские группы образовались в Могилеве-на-Днестре, в Херсонской и других губерниях, Центральный комитет КДП в своих документах подчеркивал: "В некоторых губерниях сразу же завязались довольно широкие связи с крестьянами (особенно в губерниях: Херсонской, Таврической, отчасти Бессарабской на юге, в Архангельской и Вологодской на севере)". При этом в ЦК и близкую к нему газету "Биржевые ведомости" стали поступать решения крестьянских обществ о присоединении их к партии кадетов. Конечно, эта организация привлекала к себе внимание населения и его симпатии, хотя на практике борьба за землю и даже за основные свободы была для кадетской партии тактическим ходом с целью усиления влияния на массы, получения большинства мест в Государственной думе, где, как считали кадеты, и должна развернуться их сватка как с самодержавным деспотизмом, так и с анархией революционной стихии.

Справедливости ради надо отметить прозорливость кадетской партии в ее осторожном и уважительном отношении к остаткам царистских иллюзий в крестьянской массе. Ибо есть свидетельства достаточной обоснованности такого подхода. Когда, например, левый кадет, депутат распущенной I Думы вернулся на Родину и стал, как докладывал в служебной записке от 31 июля 1906 г. жандармский офицер, "будоражить крестьян к восстанию, объясняя, что правительство их обманывает и не даст обещанной земли", крестьяне отвечали ему, "что раз царь обещал, безусловно исполнит и агитации вредных людей они не должны слушаться; при этом говорят, - с удовлетворением отмечал жандарм, - что к ним постоянно являются разные агитаторы с целью поднятия к восстанию, но они твердо решили ждать дальнейших результатов, объясняя, что ждали 12 месяцев, подождут и 7 месяцев". По утверждению офицера, "настроение среди крестьян, русских и молдаван, совершенно спокойно".

Тем не менее местная администрация относилась к кадетам враждебно. Что касается правых партий, черносотенцев, то они вообще усматривали в кадетах главных виновников революции, обвиняя их в ее разжигании и подстегивании. Интересно, что руководство местных кадетских организаций с возмущением и негодованием отвергало эти обвинения в свой адрес. Оно энергично открещивалось от своей какой бы то ни было причастности к революционному движению, заявляя, что эти слухи имеют цель "отождествить конституционных демократов с насильниками, анархистами и тем отторгнуть от них умеренное большинство прогрессивно мыслящего населения".

На деле, несмотря на беспрецедентную пропагандистскую кампанию (а Приднестровье являлось ареной деятельности как кишиневской, так и одесской партийных организаций, несравненно более сильных, чем Тираспольский комитет), кадеты действительно не только не способствовали развитию революционного процесса, но и всеми способами тормозили его, проповедуя конституционные настроения и веру в способность и желание Думы и самодержавия удовлетворить нужды и чаяния народа. В десятки и сотни молдавских, русских, украинских, немецких и прочих сел выезжали агитаторы кадетской партии с отпечатанными типографским способом листками, на которых нижняя часть была оставлена для подписей, а верхняя - заполнена следующим текстом: "Ознакомившись с программой конституционалистов-демократов, мы пришли к заключению, что партия стоит за такое государственное управление, которое при династическом государе находит необходимым народное представительство, избранное прямой подачей голосов всем народом без различия состояния и ставит своей целью защиту интересов трудящегося класса населения, в какой бы форме труд не выражался; поэтому мы, нижеподписавшиеся, присоединяемся к партии конституционалистов-демократов и заявляем, что во всем будем действовать согласно с целями и задачами нашей партии и против партии центра, партии правового порядка и других, идущих против интересов трудящегося класса, а выступающих в защиту дворянства и богачей".

О том, как проходила и к чему в конечном счете вела эта пропагандистская кампания кадетов в период думских выборов, можно судить по статье в официальном органе ЦК КДП "Вестник партии народной свободы", издававшемся членом Центрального комитета В.Д. Набоковым: "В селе Дороцком у 35 крестьян отбираются конституционно-демократические листки и, не вдаваясь в суждения, легальны они или нет, полиция всех арестовала и этапным порядком отправила в стан, в Дубоссары, где после конфискации листков (SIC!) крестьяне были отпущены на свободу. По нашим временам это еще благоприятный исход. Не правда ли?" Дальше сообщается о менее "благоприятном исходе", связанном с кадетской агитацией в селе Гояны Тираспольского уезда, где "были произведены урядником обыски у крестьян и приблизительно у сорока человек обнаружены к. - д. листки. Но здешние крестьяне оказались более развитыми и находчивыми и запротестовали, урядник же в бешеной ажитации умчался "по начальству". Помня осиповское дело, в результате которого явилось 20 человеческих жертв, к. - д. приложили все старания и пустили в ход все влияние, дабы внушить гоянцам не оказывать сопротивление. Теперь их погнали в стан, в Захарьевку, а оттуда в уезд - в Тирасполь. Что с ними в конце концов сталось, еще неизвестно".

Таким образом, кадеты Приднестровья в целом вели ту же политику, что и их единомышленники в центре страны и в других ее регионах. Эта политика может быть сформулирована одним термином - посредничество. По словам В.И. Ленина, "кадеты готовились посредничать между "исторической властью", т.е. царским самодержавием, и борющимися массами рабочего класса и крестьянства. Депутация к царю летом 1905 года была началом этого низкопоклонства - ибо иного посредничества, кроме низкопоклонства, не понимают русские либералы".

Гораздо правее кадетов были октябристы, члены либеральной партии крупных помещиков и торгово-промышленной буржуазии, лидерами которой в России были А.И. Гучков, М.В. Родзянко, П.А. Гейден, Д.Н. Шипов и др. Образованный в ноябре 1905 г. "Союз 17 октября" выступал за немедленное прекращение революции, ограничиваясь достигнутой победой - Манифестом 17 октября, за "сильную монархическую власть", способную служить "умиротворяющим началом" в борьбе классов и партий. В Бессарабии группа земцев - либеральных помещиков (К.Ф. Казимир, А.Ф. Алейников, Н.Н. Гафенко и др.) основала Прогрессивную земскую партию в октябре 1905 г., которая впоследствии составила ядро бессарабского отдела "Союза 17 октября" и близких к нему праволиберальных групп. Впоследствии лидером бессарабских октябристов стал А.А. Видмер.

В Приднестровье правое крыло либералов представляла газета "Тираспольская жизнь", печатавшаяся в типолитографии "Конкурент" на Покровской улице в доме Бочковского. Редактор - издатель газеты И.С. Зеликович - следующим образом обрисовал необходимость издания в сложившейся к тому времени политической ситуации (ноябрь 1906 г.): "Конституция в опасности. На нее ополчаются враги справа и слева. Справа стремятся вернуться к дореформенному строю, слева угрожают всеми ужасами революции. Год анархии вконец измучил страну, и теперь народ все надежды возлагает на новую Государственную думу. Последняя прежде всего должна стать на защиту конституции на строго законной почве. Борьба с врагами свободы - свободы разумной, основанной на законе и праве, - должна вестись самая беспощадная, кем бы эти враги ни были, под каким бы флагом они ни выступали.

Вот - задача момента, которую очень верно определил Союз 17 октября.

В программе Союза - с точки зрения беспристрастной критики - нет ничего реакционного. Его программа вполне конституционна и прогрессивна и по условиям действительности наиболее теперь применима. … Нужно принимать все меры к объединению разрозненных сил умеренных прогрессистов".

"Тираспольская жизнь" как рупор октябристов города просуществовала недолго - меньше месяца, в течение которого вышло всего 18 номеров. Рабочие типографии постоянно бастовали, отказываясь печатать эту газету. Печатник "Тираспольской жизни" Бобрик был избит своими товарищами за отказ примкнуть к забастовке. Редактор срочно объявил: "Мною приглашен новый состав сотрудников для "придания газете более прогрессивного направления". Однако "Тираспольская жизнь" так и не вышла больше в свет. Впоследствии, с 1913 по 1917 г., Зеликович издавал в Тирасполе газету "Днестровский край" - той же направленности, что и предыдущая.

В целом Союз 17 октября и близкие к нему партии (Мирного обновления, Правового порядка и др.) представляли собой достаточно немногочисленные замкнутые группы. Их влияние на общественно-политическую жизнь было минимальным. Несмотря на это, правые либералы в силу существовавшего закона о выборах (деление избирателей по куриям, различные цензы, многоступенчатые выборы и др.) могли проводить в Думу депутатов при полном отсутствии сколь-нибудь широкой общественной базы для поддержки своей программы. Кадетский еженедельник "Вестник народной свободы" накануне выборов во II Государственную думу так охарактеризовал предвыборную кампанию в регионе: "Союз 17-го октября молчит; в некоторых местах, как, например, Бендерах, имеются незначительные группы прогрессистов типа мирно-обновленцев. Руководит предвыборной кампанией в городах губернии Партия народной свободы и Союз достижения полноправия евреев, и выборщики от городов несомненно будут прогрессистами".

Действительно, по Тираспольскому уезду на 16 мест в I Думу прошли 5 беспартийных, 10 прогрессистов и 1 кадет. Во II Думу было избрано 5 беспартийных, 5 умеренных, 3 октябриста, 2 кадета и 1 правый. Интересно, что от крестьян выступали беспартийные, от землевладельцев - прогрессисты, а затем кадеты, умеренные и правые, от горожан - октябристы.

Демократический лагерь. Третий общественно-политический лагерь, вышедший на арену борьбы и громко заявивший о себе в Приднестровье, составляли революционные демократы. Он имел самую широкую социальную опору, представляя интересы рабочих, крестьян, ремесленников, средних городских слоев, учащихся. Этот лагерь объединял на этапе буржуазно-демократических революций как демократию пролетарскую, представленную большевиками с их стремлением к социалистической революции и построению коммунистического "царства свободы", так и демократию буржуазную, представленную многочисленными и разношерстными мелкобуржуазными социалистическими партиями, объективная цель которых заключалась в максимально возможном освобождении страны от анахронизмов феодальной эпохи, кардинальном рас-чищении путей для свободного развития буржуазного строя и установления власти широкой коалиции демократических сил при сохранении частной собственности на основные средства производства.

Конечные цели борьбы у демократии пролетарской и демократии буржуазной были различны, как и способы достижения их, и тактика политической борьбы. Однако наиболее сильным объединяющим фактором демократического лагеря было решение первостепенных задач буржуазно-демократической революции, прежде всего - свержение ненавистного всем самодержавия. Левоблокистская тактика в Думе, совместные выступления во время Октябрьской политической стачки, Декабрьского вооруженного восстания, "техническая" работа по доставке нелегальной литературы и оружия показали, что большевики серьезно, с пониманием и честно шли на временный союз с революционной мелкой буржуазией. Одновременно большевики вели яростную и бескомпромиссную борьбу с меньшевиками, эсерами и группировками за чистоту своей идеологической доктрины и разработанной В.И. Лениным тактики, в конечном итоге - за влияние на массы и место гегемона, вождя освободительного движения.

В Приднестровье, как и в Бессарабии, отдельной большевистской организации не было. Большевистски настроенные революционеры здесь входили в единые организации Российской социал-демократической рабочей партии. В отдельных комитетах социал-демократы объединялись даже с Еврейским социал-демократическим рабочим союзом (Бундом), руководители которого после I съезда РСДРП в Минске отказались от создания единой пролетарской партии.

Как известно, в России самые крупные и сильные большевистские организации существовали в индустриальных центрах с высококонцентрированным рабочим классом. Таких центров в Приднестровье, как и в других районах Молдавии, не существовало. Не случайно поэтому и отсутствие самостоятельной большевистской партии и ее организационных структур. От лица рабочего класса здесь выступали социал-демократы (меньшевики), Бунд, еврейская социал-демократическая рабочая партия "Поалей-Цион" и другие мелкобуржуазные по своей сути партийные организации, являвшиеся составными частями общероссийских партий. На большевистской платформе революционного марксизма стоял лишь партийный комитет железнодорожников Бендер, созданный узловым бюро Юго-Западной железной дороги и представлявший собой достаточно боеспособную организацию рабочих-железнодорожников.

Объединяющим фактором для демократии пролетарской, представленной большевиками, и демократии буржуазной, состав которой определялся мелкобуржуазными демократами, рабочими и реформистскими партиями, служила общая цель - свержение царизма. Ее большевистскую оценку образно сформулировал В.И. Ленин: "Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей собственностью, а потом с опростанной телегой вернуться на более чистый двор и начать укладывать на воз вторую кучу - начать убирать сор капиталистической эксплуатации". Отсюда вытекала и задача объединения вокруг многонационального российского пролетариата, руководимого революционной марксисткой партией, всех разнохарактерных сил, выступающих за "очищение двора" от первой кучи мусора, ратующих за решение первоочередных задач революционно-освободительного движения народов России.

Другие рабочие партии, и прежде всего социал-демократы (меньшевики), отрицали уникальность сложившейся в стране ситуации и особое соотношение классовых сил, невиданное до тех пор нигде на Западе, а также особое самосознание пролетариата России, его готовность к радикальной борьбе, жертвам и самопожертвованию. Лидеры социал-демократии были убеждены в том, что российская революция будет проходить по схеме Великой французской революции: там якобинцы довели революцию до логического конца, чтобы затем передать власть буржуазии, здесь революция должна быть совершена пролетарскими революционерами, чтобы затем передать власть в руки революционно-буржуазной демократии. "Отсюда, - писал один из лидеров революции Л.Д. Троцкий, - меньшевистская философия, направленная к тому, чтобы социал-демократия фактически выполняла ту роль, которая не по плечу выморочной буржуазной демократии, то есть чтобы социал-демократия действовала не как самостоятельная партия пролетариата, а как революционная агентура стремящейся к власти буржуазии".

Кстати, и позиция самого Л.Д. Троцкого расходилась не только с меньшевистской, но и с большевистской доктриной задач и перспектив буржуазно-демократической революции в России. Он считал: "Победа революции может передать власть только в руки той партии, которая сможет опереться на вооруженный народ городов, то есть на пролетарскую милицию… Перед революционной властью будут стоять объективные социалистические задачи, но разрешение их на известном этапе столкнется с хозяйственной отсталостью страны. В рамках национальной революции выхода из этого противоречия нет. Перед рабочим правительством с самого начала встанет задача: соединить все силы с силами социалистического пролетариата Западной Европы. Только на этом пути его временное революционное господство станет прологом социалистической диктатуры. "

Таким образом, в рядах формально единой партии, причем наиболее авторитетной социал-демократической рабочей партии в России, существовало как минимум три направления в оценке целей революции. По мнению Г.В. Плеханова и меньшевиков, целью является революционная диктатура буржуазии; по мнению В.И. Ленина и большевиков - революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, курс на социалистические преобразования; по мнению Л.Д. Троцкого и его единомышленников - социалистическая диктатура пролетариата, курс на мировую революцию. Несмотря на резкие внутренние разногласия, социал-демократическая оставалась не только самой зрелой, но и старейшей из всех партий.

Первые марксистские кружки появляются сначала в Кишиневе в 90-е годы XIX в., а потом распространяют свое влияние на крупный железнодорожный узел Бендеры и на Тирасполь, которые к тому же испытывали и сильнейшее влияние марксистов Одессы, так как были расположены на очень важном пути, по которому революционеры перевозили нелегальную литературу и оружие. Руководителю созданной профессиональными революционерами первой в России подпольной типографии газеты "Искра" Л.И. Гольдману В.И. Ленин советовал создать при ней распорядительный комитет: "Надо только, чтобы распорядительный комитет непременно думал о всей России, отнюдь не об одном районе, ибо все будущее "Искры" зависит от того, сумеет ли она побороть местное кустарничество и районную обособленность и стать на деле общерусской газетой". "Районная обособленность", о которой говорилось выше, была в то же время в определенной мере явлением необходимым, ибо Бессарабская, а также Херсонская и Подольская губернии, куда входило и Приднестровье, составляли некую историческую новороссийскую общность, и объединение всех усилий, координация партийной работы представляли собой актуальную проблему. Тираспольская группа РСДРП была создана одесскими социал-демократами еще до первой российской революции и находилась в тесной связи с кишиневскими социал-демократами. Социал-демократическая группа в Рыбнице создавала кружки в северных районах Приднестровья - в Каменке, Рашкове, Резине. По документам Департамента полиции, "их представительница жила в м. Рыбница, вела агитацию и собирала деньги на организацию". Существуют и другие свидетельства о координации и совместной деятельности социал-демократов региона. Вот некоторые из них.

В марте 1906 г. жандармский офицер докладывал, что, по агентурным сведениям, получено сообщение о намечающейся в Могилеве-Подольской губернии или в м. Атаки Бессарабской губернии конференции социал-демократических организаций "Искра" Южного района. От Кишинева предполагалось направить С. Суриса, Н. Долгалева и Ф. Гольденштейн, от Резины - И. Штермана, от Сорок - Я. Тойбермана, от Рыбницы - П. Гольденштейна (о других участниках полиция сведений не имела). Конференцию должен был проводить известный своей активной деятельностью в организации "Искра" Ф. Тепер.

В другом донесении полиции сообщается, что 15 июня в Балте состоится съезд южнорусских организаций "Искры" вместо назначенного ранее съезда в Могилеве, поскольку тамошняя организация почти полностью была ликвидирована жандармами.

На этом съезде будут обсуждаться вопросы: "о крестьянстве, о вооруженном восстании, о том, достаточны ли в организации средства к борьбе с правительством, кроме того, будет прочтен реферат об устройстве взрывчатых веществ". Как сообщил жандармский офицер, "на этот съезд командирован кишиневской организацией "Искры" наш сотрудник, почему является желательным съезд не трогать, а установить только за ним наблюдение".

Процитируем донесение жандармского агента и далее, поскольку никаких других документальных свидетельств в нашем распоряжении не имеется. Он пишет: "Первое заседание продолжалось до половины первого ночи, причем собрание вел Тау (он же Рязанов); сначала прочел доклад о съезде, затем объяснил, что был съезд в Швеции, где их приняли радушно, причем заявил, что когда они там подняли вопрос о подконфе-ренциях, которые теперь будут в России, то съезд в Швеции ничего не решил, почему Тау

предложил Балтскому съезду выразить порицание съезду в Швеции за такое отношение к подконференциям; дальше указал, что будут прочитаны 4 химических лекции, что каждый из представителей должен дать отчет деятельности технических организаций".

В последующие дни съезд заслушивал отчеты делегатов о работе, а Тау зачитал доклад Центрального комитета о вооруженном восстании, заявив при этом, что "в настоящее время невозможно поднять к восстанию ввиду отсутствия подготовки, почему предложил стараться работать с к. - д. и требовать кадетское министерство, во время коего можно приготовиться к вооруженному восстанию. Резолюция принята и решено выпустить прокламацию о задержании вооруженного восстания и поддержке требования кадетского министерства". Как видно, съезд принял чисто меньшевистскую тактику поддержки буржуазного правительства. Тем не менее социал-демократы Кишинева направили в Приднестровье А. Крылова, который, по мнению полиции, "пользуется репутацией выдающегося агитационного деятеля среди крестьян и может достигнуть вызова аграрных беспорядков". В августе 1906 г. полиция установила, что А. Крылов, выпущенный из сорокской тюрьмы, где социал-демократическая организация находилась в полном составе, прибывает в Рыбницу. Одновременно его вызывают в Кишинев "на суд товарищей организации "Искра" по поводу провала им во время ареста в сорокской тюрьме деятелей этой организации, но … Крылов в Кишинев пока не возвратится, а останется митинговать в окрестностях Рыбницы, где сейчас настроение крестьян крайне тревожное, чтобы поднять на восстание последних и тем загладить свой промах, сделанный им в Сорокской тюрьме". Несколько ранее представитель социал-демократического комитета Кишинева прочел доклад в Тирасполе и объявил, что местную организацию следует укрепить профессиональными революционерами.

Эти эпизоды достаточно зримо рисуют ситуацию, когда в условиях полицейских репрессий и нелегальщины местные социал-демократы вели активную деятельность среди крестьян, рабочих и солдат для привлечения их на сторону революции. Сегодня нельзя не констатировать следующее. Активная работа местных социал-демократов в гуще народа, организация забастовок и стачек, распространение листовок, брошюр и другой революционной литературы, пропагандистская, агитаторская и просветительская их деятельность расширяли число приверженцев РСДРП, поднимали авторитет социал-демократии в глазах населения и, несмотря на полицейские репрессии - облавы, обыски, аресты, "ликвидации", тюрьмы и ссылку, укрепляли организацию.

Особенно успешной была работа местных социал-демократов по организации профсоюзов. В августе 1906 г. начальник жандармского управления констатировал, что в Рыбнице "была всеобщая политическая забастовка, а затем забастовка приказчиков, причем все удовлетворены согласно предъявленным требованиям". Отмечается также как "очень сильная" крестьянская секция комитета, в которую входили Р. Рашковская, студенты М. Шварц и Г. Трахтенберг, бондарь А. Кондорар, столяр Ш. Френк и "Михаил" - пролетарий, который был "задержан, но рабочими отбит у стражников".

Наибольшим влиянием и авторитетом пользовались социал-демократы в рабочей среде, особенно в Бендерах, где на железнодорожном узле работало свыше тысячи человек и где концентрировались участковые мастерские, в которых трудились рабочие-металлисты - наиболее развитая и активная часть промышленного пролетариата края. Последние являлись застрельщиками практически всех крупнейших забастовок, железнодорожных стачек. Не случайно Особый комитет при Управлении Юго-Западных железных дорог издал специальное постановление, запрещавшее существование "комитетов, бюро и других организаций"; не случайно и то, что он в июле 1906 г. затребовал от военного командования в кратчайшие сроки установить на Бендерском и Ок-ницком железнодорожных узлах охрану (по одной роте) и сверх того для контроля и защиты железнодорожных мостов через Днестр ввести воинские караулы у Бендер (18 человек), Могилева (15 человек) и Рыбницы (49 человек). И это при наличии трех карательных поездов с платформами для орудий и пулеметов, вагонами для жандармов, санитарными и арестантскими, зоной действия которых были линии Бирзула-Знамен-ка, Одесса-Слободка-Окница, Раздельная-Унгены, Бендеры-2 - Рени. Начальнику бен-дерской узловой станции было дано указание держать наготове не менее двух паровозов, в любой момент готовых доставить войска в места революционных выступлений.

Суровые полицейские репрессии приводили к периодическим арестам членов бен-дерской организации РСДРП, но она возрождалась вновь и вновь. Так, в начале 1906 г. на совещании Херсонского губернского комитета сельских организаций РСДРП (этот комитет был создан в 1905 г. в Одессе и просуществовал более двух лет, координируя работу социал-демократов Бессарабской, Херсонской, Подольской, Таврической губерний по пропаганде среди крестьян) было отмечено, что в Бендерах имеется группа Бунда, но нет группы РСДРП. Поэтому на общем заседании Тираспольской социал-демократической группы и бендерской группы Бунда было решено образовать Федеративный совет, объединяющий Бендеры и Тирасполь (по два человека от каждого города), для успешного использования имеющихся сил. Члены этого Совета "будут вести общие дела и стремиться к образованию там, в Бендерах, группы рабочей партии на тех же началах". Чтение в Тирасполе реферата "Программа и тактика социал-демократии" сопровождалось сбором денег на устройство клуба и укрепление материальной базы организации. Социал-демократическая группа в Бендерах не должна была зависеть от Бунда.

Помощь бендерским социал-демократам оказывалась и с другой стороны. В феврале 1906 г. социал-демократы Киевского железнодорожного узла с помощью группы московских большевиков начинают работу по созданию партийных комитетов в коллективах наиболее крупных станций Юго-Западной железной дороги - Кишинева, Бен-дер, Раздельной. Узловая ячейка РСДРП функционирует в Бендерах с апреля 1906 г. Ее организации способствовала помощь одесских социал-демократов, подверженных влиянию большевиков, а также тираспольских социал-демократов, которые были тесно связаны с бендерскими железнодорожниками и составляли сильную и дееспособную организацию. Согласно постановлению Первой конференции узловой организации РСДРП (апрель 1906 г.) Юго-Западных железных дорог, Одесса должна направлять определенную часть средств на поддержку социал-демократических комитетов в Бендерах, Кишиневе, Раздельной и Бирзуле. В свою очередь, партийные группы этих станций отправляли в Одессу 20% своих поступлений, благодаря чему они снабжались партийной литературой, газетами, листовками, прокламациями.

Активными членами социал-демократической партии являлись более 30 рабочих и служащих Бендерского железнодорожного узла, в том числе конторщик станции Варница А.А. Гарнье, котельщик депо М.Е. Ширяев, монтер А.Н. Рудковский и др. Гарнье был одним из организаторов профессионального союза железнодорожников Бендер и пользовался высоким авторитетом среди рабочих как помощник председателя стачкома И.Р. Левицкого. Революционные активисты социал-демократической организации Бендер - машинист В. Шталь, слесари И. Самойлен-ко, Г. Смольский, К. Василенко и другие - часто собирались на квартире слесаря Бендерских железнодорожных мастерских К.И. Ревина - члена первых социал-демократических рабочих кружков, впоследствии (с 1916 г.) одного из руководителей Бендерского комитета профессионального железнодорожного союза. В эти же годы (1910-1915) Ревин был помощником Г.И. Старого, работая в социал-демократическом подполье; затем в 1917 г. был связан с большевистской организацией 24-го железнодорожного батальона, расквартированного в Бендерах; в дальнейшем вошел в штаб по обороне Бен - Л.А. Кулик - член местной организации РСДРП дер от румынских оккупантов, в 20-е годы

трудился на заводе в Тирасполе. Большое внимание уделяли социал-демократы распропагандированию солдат, для чего постоянно вели среди военных революционную работу. Активным агитатором был Л.А. Кулик - вольноопределяющийся 22-го драгунского Астраханского полка. В Бен-дерах действовал филиал Одесской военной организации РСДРП. Согласно жандармским донесениям, один из руководителей бендерской организации РСДРП М.Е. Ширяев "публично возбуждал воинских чинов к нарушению обязанностей военной службы и указал… что солдаты в случае возникновения беспорядков должны присоединиться к участникам беспорядков, а не стрелять в них по приказанию начальства". В результате в Бендерах взбунтовались солдаты Ларго-Кагульского пехотного полка (август 1906 г.). В другом жандармском донесении сообщается, что "на ж. д. станции Бендеры среди железнодорожных служащих замечается в настоящее время приподнятое настроение, причем ждут в скором времени всеобщей забастовки и предполагают безусловно примкнуть к ней.

Столяр Яков Смушков стоит близко к интеллигенции, принадлежащей к преступным организациям, и является соединительным звеном между нею и рабочим классом. В г. Бендеры из Одессы на этой неделе (в сентябре 1906 г. - авт. Н.Б.) приезжала неизвестная личность и на частной квартире прочла реферат о настоящем положении текущих событий с точки зрения противоправительственных организаций; на этом собрании было очень много железнодорожных служащих и нижних чинов частей, расположенных в г. Бендерах".

Другим важнейшим направлением деятельности социал-демократов была работа с крестьянами, революционная пропаганда в сельской местности. По воспоминаниям одного из руководителей большевистского Узлового бюро РСДРП В.П. Новикова, работавшего в Киеве, "работа Узлового бюро не ограничивалась только железнодорожной работой. Там, где была возможность, мы налаживали связь и работали среди рабочих других отраслей промышленности и даже по селам. Такого именно характера была наша организация в Бендерах". Таким образом, социал-демократы соединяли в единое целое общедемократическую борьбу против самодержавия, пролетарскую - против буржуазии и аграрное движение крестьян за землю - против полуфеодальной системы эксплуатации, помещичьего землевладения.

Особенно активную деятельность развернула в сельской местности тираспольская организация РСДРП. Под руководством Херсонского губернского комитета сельских организаций РСДРП революционеры распространяли среди крестьян Приднестровья листовки с требованиями о безвозмездной передаче всей казенной, кабинетной, удельной, монастырской и помещичьей земли в руки крестьян, объясняли необходимость созыва Учредительного собрания, выступали за союз пролетариата и крестьянства. Судя по отчету херсонского губернского комитета сельских организаций РСДРП, из всей отправляемой на места печатной продукции для распространения среди крестьян наибольшее количество "потребляли" тираспольские социал-демократы. Только за два месяца (апрель-июнь 1906 г.) в Тирасполь было отправлено свыше 2 тыс. экземпляров газеты "Письма к крестьянам" и более 1,6 тыс. - социал-демократических брошюр: "О налогах", "Кому нужен крестьянский банк", "Крестьянское бесправие", "Ни земли, ни воли", "Кто такие социал-демократы" и др.

Непосредственным результатом активной деятельности социал-демократов края в сельской местности стало мощное аграрное движение, приобретавшее характер крестьянской войны и особенно опасное для самодержавия тем, что под влиянием социал-демократической пропаганды оно имело четкие программные цели и становилось грозным союзником пролетарского движения. Кадетская газета "Бессарабская жизнь" сообщала в июне 1905 г., что из-за аграрного движения Тираспольский уезд, представляет собой ныне военный лагерь в миниатюре. Об этом же писала большевистская газета "Пролетарий", издававшаяся в Женеве под редакцией В.И. Ленина: "Приведу несколько фактов для иллюстрации, знаменательны они тем более, что имеют и имели место в местах заброшенных, глухих, с населением мирным, забитым. В с. Рыбнице Подольской губернии владелец его Грушецкий (отчаянный изверг) должен был прибегнуть к защите роты солдат, так как крестьяне заявили, что не считают нужным спрашивать его дозволения и к жатве будут убирать его хлеб. С солдатами произошла метаморфоза. Сначала на вопрос, будут ли они стрелять, когда им прикажут, они отвечали: "Чаво же нет? Пущай не бунтуют". Но через некоторое время они стали такими "надежными защитниками" престола и дорогих ему грушецких ("Бей помещиков, режь их!" - кричали они, уезжая поездом по окраине деревни), что их пришлось отослать, заменив новыми".

Об успешной работе местных социал-демократов среди военнослужащих говорит и другая заметка в "Пролетарии". Рассказывая, как к Одессе стягивались войска из Бендер, Тирасполя и других городов, автор отмечает, что солдаты открыто роптали: "Они охотно и сочувственно слушали социал-демократическую агитацию, которая велась совершенно открыто на улицах. Солдаты сами связывали рабочие движения с аграрными беспорядками в Одесском уезде и других губерниях (так в тексте - авт. Н.Б.), связывали свое собственное положение с бесправием в России и говорили, что стрелять в рабочих не будут… Товарищ из участка сообщает, что солдатский патруль, отправляясь на пост, сговаривался под окном здания участка: "Помните же ребята - не стрелять".

Как уже отмечалось, к числу партий социал-демократического направления примыкал и еврейский Бунд, организации которого имелись в некоторых городах и местечках Приднестровья, входившего в черту оседлости еврейского населения. Руководителями Бендерской социал-демократической организации Бунда являлись в годы первой революции М. Учитель, И. Хазацкий, М. Гельфанд, И. Вайсбурд. Бундовцы были сильны своими вертикальными и горизонтальными связями, нередко помогали искровцам - меньшевикам и большевикам, иногда составляли с ними единые организации. Однако национальная ограниченность Бунда и сознательная политическая пассивность этой партии существенно уменьшали ее влияние в рабочей среде, которое ограничивалось главным образом созданием и поддержкой профсоюзных организаций в полупролетарских и мелкобуржуазных слоях населения городов и местечек. По агентурным сведениям полиции, активную агитацию и сбор денег для социал-демократов проводила в Рыбнице местная учительница Роза Рашковская, которая была представительницей кружков Рыбницы, Резины, Рашкова и Каменки. О нерешительности и безынициативности бундовцев свидетельствует следующий эпизод, описанный жандармской агентурой в августе 1908 г.: "Профессиональный союз приказчиков-мануфактуристов из м. Рыбница Подольской губернии запросил письмом Кишиневскую организацию о мнении последней по вопросу применения экономического террора по отношению одного хозяина в Рыбнице, который не желает пойти на уступки и удовлетворить бастующих. Предполагается отрицательный ответ".

Сравнительно низкую активность проявляла и еврейская социал-демократическая рабочая партия "Поалей-Цион", организации которой имелись в Приднестровье. Эта партия мало чем отличалась от Бунда и искала поддержку в среде мелких коммерсантов, ремесленников, подмастерьев, приказчиков, домашней прислуги. Сионистская идея создания еврейского государства в Палестине, которую эта партия пыталась пропагандировать, по-видимому, не вызывала особого энтузиазма в рядах ее низовых звеньев. Местные организации распадались. Об этом сообщали агенты полиции: "В Бендерах произошел раскол подобно кишиневскому между интеллигенцией и рабочей массой. Последние начали было заниматься работой в кружках, но за недостатком денежных средств решили за лето собрать денег и лишь с осени (1908 г. - авт. Н.Б.) начать работу, не связывая своих действий с интеллигенцией".

Тем не менее, несмотря на ряд заметных успехов в практической работе, на разветвленную сеть партийных организаций в Приднестровье, социал-демократы не смогли стать истинным авангардом революционного движения в силу кустарности, стихийности, а подчас и нерешительности, оппортунистической тактики в борьбе с правительством. Поэтому некоторые наиболее радикальные общественные силы, желающие фанатично и бескомпромиссно сражаться с режимом до его окончательного сокрушения, вынуждены были искать выход своей энергии не в рядах социал-демократов, а в партийных организациях эсеров и анархистов.

В эпоху буржуазно-демократических революций партия социалистов-революционеров развернула в Приднестровье весьма активную деятельность. Она являлась наиболее многочисленной и популярной из мелкобуржуазных партий и опиралась прежде всего на крестьянские массы, в меньшей степени - на рабочих, средние городские слои, радикальную интеллигенцию, учащихся. Лидеры эсеровской партии в России - В.М. Чернов, Е.К. Брешко-Брешковская, М.Р. Гоц и другие, считая себя наследниками героев-народовольцев, подхватили их главную утопическую идею и верили в самобытный путь России к социализму: стоит только "критически мыслящим личностям" убить царя и его сатрапов, как "стихийный социалист" - крестьянин начнет по справедливости делить землю и обрабатывать ее своим трудом так, что социализм сам по себе как-нибудь устроится.

Руководствуясь этой доктриной, радикальные круги неонародничества объявили террор самым действенным способом борьбы против царского самодержавия. Весной 1902 г. в Кишиневе возникла эсеровская группа, а в 1903 г. - Бессарабский комитет партии, влияние которого стало быстро распространяться, эсеровские группы появились в других городах, в том числе и приднестровских. Воззвание "1 января 1904 года", отпечатанное местными эсерами в подпольной типографии, ясно показывает, на какой путь они пытались направить зарождающуюся революционную энергию широких народных масс: "Кровь смывается кровью, гнев ищет мести и слезы не высыхают. Разве проснувшийся народ простит надругательство и убийство, разве могилы погибших зарастут пыльной травой, разве тюрьмы и казни усыпят пробужденную честь и не засыпавшую совесть?.

Волна террора, организованного и стихийного, систематического и случайного поднимается все выше и выше. Наступает время, когда рука об руку с волнующимся народом идут отдельные единицы, дети того же народа, те передовые застрельщики, которые "за други своя полагают живот свой". Кто остановит их? Они непобедимы. Самодержавию наступает конец, за это ручаются энергия и отвага, самоотвержение и единение".

Социалисты-революционеры на словах не отказывались от массовой борьбы. Наоборот, призывали рабочих в своих листовках ("К оружию!" и др.) браться за оружие, создавать боевые дружины и смело бросаться вперед "на пир кровавый"; требовали "на обиды, грабежи и насилия ответить вооруженной борьбой". Для этого эсеры ввозили из-за границы оружие, массу радикальной революционной литературы, печатали сами в подпольных типографиях издания и прокламации, пропагандирующие их бунтарское понимание вооруженного восстания. Эсеры активно работали в Крестьянском союзе, в меньшей степени, но достаточно широко - в профессиональных рабочих союзах. Они прилагали много усилий к расширению социальной основы революционного движения, вовлечению в него все новых сил. Однако главную свою задачу эсеры, верные народовольческим иллюзиям, видели в терроре, и решению этой задачи они посвятили всю свою революционную деятельность.

В наше время расцвета циничного и разнузданного террора, как государственного, так и группового, и индивидуального, необходимо заметить следующее. Эсеры крайне ревниво относились к моральному аспекту террора, усматривая в покушениях не только политический, но и большой нравственный смысл, а поэтому старались всеми силами избежать бессмысленного кровопролития. Если при террористическом акте могли случайно пострадать посторонние люди, покушение, как правило, отменялось, даже если на его подготовку было затрачено много сил, времени и средств. Бывали случаи, когда боевики переносили террористический акт, чтобы не приводить приговор в исполнение на глазах жены, детей или родственников, случайно оказавшихся поблизости от объекта покушения.

Тем не менее эсеры, превозносившие индивидуальный террор, пытались сочетать его с другими видами революционной борьбы, которые представлялись им как одна из форм все того же террора. В феврале 1907 г. на II съезде Партии социалистов-революционеров (ПСР) делегат от Бессарабии зачитал резолюцию Кишиневской конференции южной области: "Принимая во внимание, что партия участвует в жизни и деятельности Государственной думы лишь постольку, поскольку она является трибуной для пропаганды программы и тактики партии, что только активное выступление масс в форме вооруженного восстания может привести нас к Учредительному собранию, партия во время действия второй Государственной думы должна употребить все усилия к тому, чтобы сплотить и сорганизовать широкие трудовые народные массы как внутри Думы, так и вне ее под единым партийным знаменем, продолжая единичные активные выступления сообразно требованиям момента, развивая их переход через партизанскую борьбу к вооруженному восстанию, для чего должно широко использовать самодеятельность трудовых масс как в их стремлении к собственному объединению, так и в поддержке партийных депутатов посылкой наказов. В случае разгона Думы партия должна использовать народное негодование, стараясь облечь его в форму вооруженного восстания".

В Приднестровье первая эсеровская группа появляется в Бендерах после организации Комитета ПСР в Кишиневе и в ходе распространения влияния ее на весь регион в 1902-1903 гг. Среди основателей бендерской группы был Петр Гоманюков, по словам местных жандармов, "видный революционер на юге России, самый опытный и деятельный член Кишиневской организации Партии социалистов-революционеров". Он и его брат Антон, как установила полиция, часто вели разговоры с рабочими "о несовершенстве существующего в России правительственного строя, благодаря чему тяжело живется рабочему; что надо требовать уменьшения рабочего дня и увеличения заработной платы, что этого можно добиться только восстанием, ниспровергнуть самодержавное правительство и заменить его народным. Возвращаясь с работы, они пели рабочую Марсельезу - только то и делали, что пропагандировали в приведенном выше смысле среди рабочих …" Кроме того, П. Гоманюков установил личные связи с проживающим в Бухаресте известным народническим деятелем Замфирием Ралли (Арборе) и с его помощью стал руководить ввозом в Россию из-за границы нелегальной революционной литературы. Местные эсеры поддерживали также тесные связи с главой одесской организации партии В. Сухомлиновым и руководителем курской организации - Е. Фортунатовой, а также с киевской, екатеринославской, харьковской, николаевской, пензенской и другими партийными группами и комитетами. П. Гоманюков транспортировал литературу, полученную от П. Ралли, в румынское село Бумбата, нелегально перевозил через границу и направлял в Леово и Ганчешты. Отсюда меньшая часть литературы распространялась в регионе, большая же часть шла в Кишинев и Бендеры.

Начальник Охранного отделения, отмечая успешную пропагандистскую деятельность эсеров среди рабочих и даже солдат, докладывал: "В настоящее время эти лица обращают на себя постоянное внимание ввиду стремлений перенести свою преступную деятельность в уезды Бессарабской губернии, имея в виду в зимние месяцы пропаганду среди крестьян, что ими может быть исполнено довольно успешно вследствие знания местных условий и молдавского языка. Фактически это подтверждается нахождением в упомянутом задержанном транспорте преступных брошюр, исключительно предназначенных для крестьян и солдат, а также постоянным выездами тех же лиц в г. Бендеры и уезды Бессарабии".

Чтобы растиражировать революционную литературу, учитывающую специфические особенности региона братья, Петр и Антон Гоманюковы в ноябре 1903 г. приняли решение основать в Бендерах тайную эсеровскую типографию, так как несколько сот прокламаций, отпечатанных А.Д. Гоманюковым в типографии газеты "Бессарабец", где он служил наборщиком, вызвали массовые полицейские обыски под предлогом поиска в вещах обывателей "чумной коровы" и перекрыли возможности издания этим путем эсеровской литературы в будущем. Непосредственным исполнителем этого плана был С. Шашек, ставший на революционный путь еще в 1900 г. во время работы в железнодорожном депо Нижне-Удинска. Он поддерживал тесные связи с эсерами Курска и других российских городов, вел среди рабочих Бендер активную пропаганду революционных идей. Вместе с ним работал В. Триколич, рабочий-столяр, снявший конспиративную квартиру на окраине Бендер для хранения нелегальной литературы, печатного станка, типографских шрифтов и краски и т.д. В этой же квартире П. Гоманюков организовал легальную библиотеку, в книгах которой освещались рабочие, социальные и аграрные вопросы. Устройством типографии занимались наборщик А. Гоманюков, слесари В. Светловский и С. Шашек, столяр В. Триколич. Кроме последнего, никто к кишиневской организации эсеров не принадлежал, но работали они в тесном контакте с ней, объединяемые Бессарабским комитетом ПСР, созданным в 1903 г. В начале 1904 г. Охранное отделение полиции арестовало основной костяк эсеровских организаций, однако полностью партия сломлена не была.

В 1907 г. была разгромлена еще одна типография эсеров, организованная в Бендерах А. Александровым, М. Ширяевым, В. Мухиным в мастерской бондаря И. Сосина. Типографское оборудование завезли из Кишинева, где оно было получено от Г. Вакница в ответ на просьбу Бендерского узлового комитета ПСР в мае 1907 г. Небезынтересно, что при обыске у Александрова были найдены адреса, шифры, пароли для связи с Всероссийским железнодорожным союзом, в том числе с нелегальной типографией Союза в Москве.

Несмотря на поражения революции, полицейский террор, разброд и кризис в партии после разоблачения провокатора Е. Азефа, бендерские эсеры не оставляли планов открыть новую типографию. Полицейский агент докладывал 3 июля 1908 г.: "В настоящее время бендерская организация бездействует ввиду истощения средств, но и без таковых к осени предполагается установка типографии и правильная постановка кружковой работы". Кризис партии затронул, видимо, руководящий состав организации в большей мере, чем рядовых членов. Помощник присяжного поверенного М.И. Степанов, руководивший одно время Бендерской организацией ПСР, по словам агента, "считает теперь работу среди рабочей массы непроизводительной тратой времени, совершенно от работы отказывается. То же говорят и другие интеллигенты". Многие известные бендерские эсеры - Гаржевский, Шлайн, Волкович - переехали в Кишинев, где часть из них были арестованы, а остальные прекратили всякую работу из опасений провала.

Было бы ошибочным считать, что эсеры Приднестровья не старались вовлечь в борьбу против царизма широкие массы трудового населения. И по своему социальному составу, и по своей направленности, и по выдвигаемым требованиям социалисты-революционеры представляли достаточно обширные слои крестьянства, промышленных и транспортных рабочих, учащихся, радикальную интеллигенцию, а в некотором отношении - и люмпен-пролетариат, деклассированных представителей общества, зараженных вирусом мелкобуржуазной сверхреволюционности, готовых делать революцию немедленно, "здесь и сейчас". Не случайно между социал-демократами и социалистами-революционерами шло интенсивное соперничество в борьбе за привлечение широких масс на свою сторон у. Причем, учитывая, что местная социал-демократия в огромной степени находилась под влиянием "умеренных", т.е. меньшевиков и бундовцев, при отсутствии или слабости большевистского крыла, эсерам удавалось нередко привлекать на свою сторону наиболее решительных и непримиримых борцов против самодержавия, втягивать в свои организации самые радикальные и деятельные силы общества. Впрочем, не следует переоценивать и степень такого соперничества, ибо есть очень много указаний на то, что эсеры и социал-демократы на местах не вели между собой сложных теоретических дискуссий, а работали в тесном контакте и сотрудничестве, когда необходимо было транспортировать литературу, оружие, открывать тайные типографии, организовывать забастовки и стачки. Кроме того, прослеживается их совместная деятельность и в организации профсоюзов, пропаганде среди крестьян, работе в таких демократических революционных организациях, как Всероссийский железнодорожный союз, Всероссийский крестьянский союз и др. Нередки были случаи, когда одни и те же лица могли легко переходить из ПСР в РСДРП и наоборот, особенно в период, предшествовавший первой русской революции. Например, П. Гоманюков, М. Ширяев и некоторые другие организаторы революционного подполья бендерских эсеров в 1898 г. были членами кишиневского рабочего социал-демократического кружка, сформированного при воскресной школе одним из организаторов группы РСДРП в Кишиневе Я. Боградом. В сентябре 1901 г. Гоманюков, Завязкин, Светковский и другие молодые эсдеки узнали от прибывшего из Одессы революционера Быковского программу социалистов-революционеров и стали активными организаторами эсеровского комитета, куда уже были вовлечены рабочие Триколич, Грачев, Иримичой, Яндовский, Мельничук и др. В

г. Бессарабский комитет ПСР возглавил Н. Могилянский, который за границей познакомился с весьма видными деятелями, социалистами-революционерами Э.А. Рубановичем, Н.С. Русановым, Г.А. Гершуни. В первых рабочих кружках участвовали В. Броско, М. Глоба, В. Коган, М. Учитель, А. Коган-Беренштейн, С. Левин и др. Впоследствии часть кружковцев перешла на сторону большевиков и меньшевиков; остальные - бундовцев, эсеров, анархистов.

Поэтому и кружок железнодорожных рабочих, существовавший в Бендерах в 1903-1904 гг. и поддерживавший связи с рабочими Одесских главных мастерских Юго-Западных железных дорог, был революционно-демократического направления и объединял членов различных партий. Точно так же и создание профсоюзов было делом партийных организаций эсеров и эсдеков в период первой революции. В феврале-марте 1905 г. на станции Раздельной был создан по инициативе одесских большевиков кружок под руководством Н.П. Кожухарь-Кирилла, который сразу же установил связи с рабочими Тирасполя и Бендер, где были созданы опорные пункты распространения революционной литературы, доставлявшейся из Одессы и Киева. А после Учредительного съезда Всероссийского железнодорожного союза 21-24 апреля 1905 г. революционные кружки и группы стали подпольными филиалами и ячейками Юго-Западного отдела ВЖС. Впоследствии важную роль в революционной работе играли ячейки Узлового бюро РСДРП Юго-Западных железных дорог, находящихся под влиянием большевиков. Однако Бендерская группа РСДРП регулярных связей с Узловым бюро не поддерживала и была ослаблена, а Бендерским отделением ВЖС в 1907 г. руководили эсеры (А.Ф. Александров, С.К. Диминский, М.Е. Ширяев и др.). Много внимания уделяли эсеры разжиганию крестьянской войны. В августе 1905 г. была создана первая массовая организация - Всероссийский крестьянский союз, руководство которым в основном осуществляли социалисты-революционеры. Они использовали эту организацию для пропаганды в селах Приднестровья революционных методов борьбы против помещиков, для устройства "аграрных" беспорядков, сельскохозяйственных стачек, потрав, самочинных захватов помещичьих земель и пр. С этой целью эсеры ввозили в села большое количество литературы и вели активную пропагандистскую деятельность. Близкий к эсерам журнал "Народный учитель", издававшийся тогда в Кишиневе и пропагандировавший работу ВЖС, сообщал в 1906 г.: "В Тираспольском, Ананьевском и Елисаветградском уездах происходят крестьянские митинги. Крестьяне приглашаются устраивать областные съезды. В крупных экономиях растет организованное стачечное движение".

Связь между пропагандистской работой революционных партий и ростом аграрного движения хорошо осознавалась и властями. Либеральная московская газета "Русское слово" писала: "Администрация Тираспольского уезда официально констатирует, что нелегальная литература получила небывалое распространение". Связана с этим сообщением и другая заметка: "Аграрное движение охватило почти весь уезд… Уездная администрация и эскадрон драгун напрасно разъезжают по уезду". Об этом же писала местная пресса: "Волна аграрного движения, охватившая весь юг России, довольно сильно ударила и по Тираспольскому уезду, представляющему ныне собой военный лагерь в миниатюре, в котором то и дело происходят стычки крестьян с представителями администрации и помещиками".

Организуя сходы, митинги, беседы с крестьянами, эсеры к туманным и не вполне ясным требованиям "земли и воли" старались присовокуплять и ряд актуальных политических требований, как правило, общедемократического характера. Часто крестьяне в результате таких обсуждений отправляли свои наказы, "приговоры" крестьянских сходов депутатам Государственной думы. Так, крестьяне одного из сел Тираспольского уезда в июне 1906 г. писали: "Мы, нижеподписавшиеся, крестьяне с. Ивановки, собравшись на вольный сход, обсуждали свои нужды о земле и воле и сообща решили послать сей наш приговор в Государственную думу нашим крестьянским депутатам, чтобы они твердо отстаивали те требования, которые предъявила трудовая группа. Членов трудовой группы мы признаем истинными нашими представителями и согласны вполне с их требованиями. Мы им строго наказываем требовать:

)"земли и воли",

) освобождения всех заключенных в тюрьмах борцов за свободу и народные права,

) отмены смертной казни,

) свободы печати, слова, собраний,

) снятия всех налогов, как прямых, так и косвенных, и установления одного прогрессивно-подоходного,

) бесплатных школ за счет государства,

) полного уравнения всех сословий в правах. Стойте за требования всего народа, мы вас поддержим и словом и делом. Мы Вас не признаем нашими депутатами, если Вы нам не добудете земли и воли".

Не оставляли без внимания эсеры также солдат местных гарнизонов, снабжая их нелегальными революционными изданиями, листовками, прокламациями. Социалисты-революционеры активно привлекали на свою сторону и учащуюся молодежь. Даже в период жестокого кризиса ПСР после поражения первой русской революции и разоблачения Азефа продолжали действовать отдельные ученические кружки. В 1908 г., по данным жандармов, в Бендерском железнодорожном техническом училище существовал кружок, принадлежащий к группе социалистов-революционеров, которым руководил высланный из Одессы студент И. Мокринский. В организацию вошли ученики училища Пивоваров, Чарковский, Макаров, Рогаль и др. Однако, по словам жандармов, "к пропаганде все относятся чрезвычайно вяло и трусливо".

И все-таки главную ставку в политической борьбе эсеры делали на террор. Первый партийный съезд ПСР, состоявшийся в декабре 1905 - январе 1906 г., принял специальное постановление "О тактике партии вообще и о политическом терроре", в котором говорилось: "Прежде всего съезд считает необходимым усилить центральный политический террор и подчеркивает особое значение для настоящего времени массовой партизанской борьбы".

Убийство (С.В. Балмашевым) в апреле 1902 г. министра внутренних дел России Д.С. Сипягина было первым шагом организованного эсерами политического террора и первой открытой акцией партии. С 1902 по 1904 г. эсеры совершили 6 террористических актов, тогда как в 1905 г. - 51 покушение, в 1906 г. - 78, в 1907 г. - 62, а в 1908 г. - после подавления революции - 3 террористических акта. В их числе и акции, совершенные в Приднестровье единственной в регионе боевой дружиной при бендерс-кой организации эсеров.13 апреля 1907 г. в Бендерах убит председатель местного отделения Союза русского народа И. Савирко. Акция была спланирована эсеровской организацией, членов которой - молодых рабочих Райнгольда (19 лет) и Литвака (21 год) - казнили по приговору суда. В августе 1907 г. был застрелен из браунинга заведующий железнодорожными мастерскими станции Бендеры инженер Винталов. Однако арестованных по этому делу членов эсеровской организации А. Александрова, Д. Парканского и М. Ширяева оправдали в связи с тем, что следствие не смогло доказать их вину. Кроме того, этот акт не был включен в статистический список всех террористических предприятий и представлял собою, вероятно, чисто местную "самодеятельную" инициативу, основанную на каких-то неприязненных отношениях.

Таким образом, политический террор, на который эсеры возлагали огромные надежды, оказался на практике методом неэффективным и для существовавшей системы безвредным и неопасным. Наоборот, эсеры истощили свои силы на подготовку и осуществление террористических актов, а затем были разгромлены полицией. По сообщению жандармских агентов 1908 г., "в настоящее время бендерская организация бездействует ввиду истощения средств", при этом часть интеллигентов "считает теперь работу среди рабочей массы непроизводительной тратой времени, совершенно от работы отказывается". Молодые эсеровские активисты Гаржевицкий, Шлайн, Волнович оставили политическую деятельность и поступили в гимназию.

Столь же шумной (экспроприации, покушения, взрывы, побеги из тюрьмы), но и столь же неопасной для монархии была революционная деятельность анархистов-коммунистов. Их группы, состоявшие из нескольких членов, были связаны с одесскими, кишиневскими и заграничными комитетами "Хлеб и воля", "Бунтарь", "Черное знамя" и др. Во многих случаях вымогательство денег, грабеж, экспроприация превращались в самоцель, а анархические группы становились обыкновенными уголовными шайками, с которыми полиция расправлялась безжалостно и жестоко (в России анархистов вешали, а западные страны выдавали их в руки российской полиции как уголовников).

Развернувшиеся широким фронтом репрессии властей были направлены против всех революционных и оппозиционных элементов, принадлежавших к самым различным партиям. Приведем для примера хронику полицейских репрессий в Приднестровье сравнительно благополучного периода "свобод" от манифеста 17 октября 1905 г. до созыва 1 Государственной думы в апреле 1906 г., составленную по материалам телеграфных агентств и сообщений газеты "Русское слово":

"Тирасполь, 23. XII. 1905. Заключен в тюрьму организатор бендерского отделения Железнодорожного союза инженер Левицкий";

"Тирасполь, 9.1.1906. Арестован один из организаторов "Союза земского элемента" земский землемер Черняховский";

"Тирасполь, 11.1.1906. Крестьяне селения Осиповки препятствовали аресту старосты и девяти крестьян, обвинявшихся в организации Крестьянского союза. Вызван был отряд войск, произведший залп. Убито 4 мужчины и 1 женщина, ранено 19 мужчин и 2 женщины. На подкрепление выехал в Осиповку еще один полуэскадрон";

"Тирасполь, 12.1.1906. Арестованы девять организаторов отделения Крестьянского союза. Местная тюрьма переполнена. За недостатком места пришлось нанять новое помещение, приспособленное под тюрьму";

"Тирасполь, 1. II. 1906. Арестован земский фельдшер Андроньев";

"Тирасполь, 4. II. 1906. Арестованы и заключены в тюрьму: земский страховой агент Комарницкий, статистик Трезвинский, городской землемер Гажуло, учительница гимназии Соловьева, учительница Воскресной школы Мейнандер. Обыск, произведенный у этих лиц, не дал никаких результатов".

Партийно-политическая борьба в Приднестровье в начале ХХ в. являлась частью общероссийских процессов общественной жизни и отражала ее характерные черты и особенности. Она отличалась достаточной остротой и протекала в жестких условиях репрессивного режима самодержавной власти. Революционное движение народных масс, требование ими социального освобождения и политических свобод становились основой и главным смыслом этой борьбы.


4. Революционное движение в Приднестровье в эпоху буржуазных революций начала XX в.


Бурные события напряженной общественно-политической жизни Приднестровья начала XX в. являлись той питательной средой, в которой развивалось революционно-демократическое движение трудящихся - борьба за улучшение своей жизни, освобождение от экономического, социального и политического гнета. Как и общественная жизнь, революционная деятельность находилась в тесной взаимозависимости с событиями в Одессе, Кишиневе, Киеве, Петербурге, Москве.

В конце апреля 1898 г. рабочие мастерских Добровольного флота и рабочие завода Фенрика в Одессе получили по почте из Бендер гектографированные листовки со словами: "К одесским рабочим. Братья рабочие! Первого мая все заграничные рабочие не идут на работу и требуют введения восьмичасового рабочего дня…". Листовки призывали одесских товарищей присоединяться к первомайскому наступлению, бороться с грабителями-хозяевами, организовывать забастовки и стачки. Полиция перехватила эти листовки, свидетельствующие о развернувшемся процессе осознания рабочими Приднестровья необходимости соединения всех сил в борьбе за лучшее будущее.

В местечке Евгеновка Тираспольского уезда в апреле 1903 г. имел место характерный случай, о котором сообщал крестьянский корреспондент в газету "Искра". В период нескольких праздничных дней пасхи, когда в село съехались крестьяне из окрестных деревень, кто-то (по мнению крестьян - студенты) положил в их многочисленные повозки политические прокламации с печатью Одесского комитета. К пасхальной обедне крестьяне стали брать свои куличи и обнаружили под ними листовки: "Многие из них начали читать там же при свечах, а некоторые унесли в церковь, чтобы было удобнее читать. Народ толпился вокруг читающих массами и, наконец, по прочтении одной прокламации, между толпой раздался крик и брань по адресу своих угнетателей". Урядник собрал по всей округе 60 полицейских и отдал приказ "арестовать тех, кто читал и прятал, а в особенности арестовать все повозки для обыска, чтобы никто не мог вывезти ни одной прокламации. Страшили народ, что будут найдены все бумажки и что будут строго наказаны". Однако "крестьяне отдали свои пасхи знакомым и начали разъезжаться кто куда попало, дабы спасти у себя бумажки". Не ограничившись арестами, земский начальник Юковский с помощниками стал разъезжать по селам Тираспольского уезда, созывать крестьян и поучать их: "Не слушайте подлых людей, что бунтуют вас и раскидывают листовки, то шарлатаны; их надо убивать камнями, и суда за них не будет, потому что царь таких терпеть не может. …Вам нечего надеяться, чтобы разбогатеть на этой земле, вам будет добре на том свете, а я похлопочу за вас, чтобы вам на 25 деревень выслали из Управы святые иконы, чтобы вы молились. И не смейте не только говорить, но и думать о том, что случилось, а мы этих студентов всех переловим". Некоторые из молодых крестьян, возмущенные речами урядника, решили его убить, но не нашлось "вожака", на что редакция "Искры" заметила: "Надеемся, что недалеко то время, когда у проснувшихся от векового сна крестьян будут "вожаки", которые сумеют разъяснить им, что "заговор" надо составлять не против жизни земского начальника, а против жизни всего самодержавия".

Неурожай накануне революции 1905 г. обострил и без того тяжелое положение беднейших крестьян Приднестровья. Корреспондент кишиневской либеральной газеты "Бессарабская жизнь" сообщал в ноябре 1904 г., что "в связи с неурожаем и обострившейся нуждой недоразумения на почве общей неурегулированности экономических отношений крупных землевладельцев и мелких арендаторов земли сделались в Тираспольском уезде частым явлением". Серьезные выступления произошли в селе Мала-ешты-2, где в имении княгини Абамелик крестьяне снесли ограждение господского сада и стали пасти там свой скот, изгнали рабочих экономии, обрабатывавших земли помещицы. Такие же события произошли в имении "Анатра", где крестьяне с. Кошарка самовольно распахали и засеяли господские земли. Крестьяне хуторов Гребеники и Еремишкина, доведенные до отчаяния недородом хлебов, явились в Тираспольскую городскую управу с требованием продовольственной помощи. "Ввиду этой красноречивой настойчивости" управа на экстренном заседании вынуждена была немедленно устроить на хуторе Гребенки дешевую столовую, выдавая наиболее нуждающимся крестьянам бесплатные обеды.

Однако особого накала борьба крестьян, рабочих, учащейся молодежи и радикальной интеллигенции Приднестровья достигла в период первой российской революции. Уже в январе 1905 г., когда по всей стране прокатилась волна протестов против злодейского расстрела мирной демонстрации в Петербурге, тираспольская группа РСДРП, созданная с помощью Одесского комитета РСДРП и работавшая под его руководством в тесном сотрудничестве с кишиневскими социал-демократами, осуществила политическую акцию. В городе был проведен митинг под лозунгами свержения царизма и введения восьмичасового рабочего дня.

Весной 1905 г. в Приднестровье с особой силой проявляется крестьянское недовольство малоземельем и тяжелой беспросветной нуждой. Вновь аграрные беспорядки охватили села, расположенные в районе владений княгини Абамелик, - Малаешты, Илию, Гиржево, Осиповку и др. Управляющий этими владениями отдал приказ запахать участок земли, который не принадлежал помещице и который крестьяне считали своим. При этом он предупредил возмущенных крестьян, что будет стрелять из револьвера, если они воспрепятствуют запашке земли, которая лишала крестьян не только выпасов, но и доступа к водопою для скота.24 апреля запылал подожженный крестьянами помещичий дом. Об этом сообщала московская газета "Русское слово", принадлежавшая знаменитому издателю И.Д. Сытину: "В с. Малаешты горит усадьба княгини Абамелик. Пожар возник на почве аграрных недоразумений между крестьянами и управляющим экономией. Недоразумения эти совершаются систематически… На сей раз крестьяне снесли до основания экономический дом и громадный каменный забор". На "умиротворение" крестьян выехал тираспольский уездный исправник Андреевский во главе эскадрона драгун.

В селе Илия Тираспольского уезда местные крестьяне разгромили барскую усадьбу. Вооружившись вилами, косами и топорами, они попытались убить управляющего усадьбой, который спасся бегством. Еще более массовым было крестьянское волнение в местечке Крутые Балтского уезда. Князь Абамелик-Лазарев, которому принадлежало свыше 8 тыс. дес. местной земли, отказал крестьянам в просьбе сдавать им землю непосредственно, предпочитая крупных арендаторов. В ответ крестьяне стали выгонять скот на барские луга и в его лес, при этом лесник убил пастуха из деревни Петрашевка. К возмущенным убийством жителям местечка присоединились крестьяне близлежащих приднестровских сел Плоть, Валя Адынкэ, Березовка и Васильевка, которые составили внушительную толпу численностью около тысячи человек.1 Мая 1905 г. они разгромили экономию помещика. Вслед за тем последовали аресты, и под судом оказались свыше 50 крестьян.

Тогда же, в начале мая 1905 г., под воздействием аграрных волнений в Крутянской волости вспыхнуло восстание в селе Мокра Воронковской волости Балтского уезда. Село окружали земли помещиков Войловых, Мицинских и др. Но особенно ненавистен задыхавшимся от безземелья крестьянам был землевладелец Войтенко, имение которого располагалось в трех верстах от села. Как впоследствии вспоминал участник этого восстания Ф.К. Антосяк, "грубому произволу, насилию и издевательствам со стороны помещиков не было предела. Особенной жестокостью отличался помещик Войтенко. Захватив обманным путем землю, он чувствовал себя властелином-феодалом. Расчет с батраками за проработанное время у него был прост и короток: свист нагайки и зуботычина… За случайно производимые потравы взимал штрафы, нередко превышавшие стоимость животного, произведшего потраву. Типы колупаевых да разуваевых в сравнении с этим тираном поневоле казались "милыми дядюшками". Дикие расправы и издевательства Войтенко над крестьянами расценивались его соседями-помещиками как невинные шутки".

Вечером 5 мая помещик Войтенко приказал заарканить крестьянских лошадей, щипавших траву вблизи его луга, и отогнать их в барские конюшни. Когда же крестьяне попытались увести своих коней, он открыл стрельбу по безоружным, ни в чем не повинным людям, тяжело ранив двух из них. На следующий день несколько сот разъяренных крестьян пришли к дому помещика. Войтенко забаррикадировался на чердаке, но вооруженные вилами и сапами (мотыгами) крестьяне по призыву Ф.К. Антосяка разбили окна, выбили двери и подожгли усадьбу. Войтенко был убит и, по сообщению газеты "Пролетарий", "буквально растерзан толпой". Крестьянский "бунт" был жестоко подавлен властями. Военно-полевым судом Киевского военного округа Ф.К. Антосяк был приговорен к вечной каторге, еще 15 участников восстания - к каторжным работам, арестантским ротам и заключению в тюрьму.

Восстание в Мокре накалило атмосферу и в других селах района, где положение крестьян было столь же тяжелым. Петербургская либеральная газета "Русь", сообщая в начале мая из Каменца-Подольского о волнениях в Воронковской волости Балтского уезда, отмечала: "Получены сведения о самоуправстве и выпасах крестьян на экономических полях с. Колбасное и с. Саражинка. Вообще настроение крестьян приподнятое".

По примеру мокрянских крестьян жители села Петроверовка Тираспольского уезда попытались "пустить петуха" в имении землевладельца Ивановца-Луцевича, которого спасли лишь вызванные войска.

Это "приподнятое" настроение привело в июне 1905 г. к массовым аграрным беспорядкам в приднестровских районах Подолии и Херсонщины. Выше уже приводились свидетельства о превращении Тираспольского уезда в "военный лагерь в миниатюре", в котором крестьяне постоянно конфликтуют с землевладельцами и администрацией. "Русское слово" в этот период информировало: "Ежедневно получают известия о новых аграрных недоразумениях, продолжающих возникать в различных частях уезда". Генерал-адъютант граф А.П. Игнатьев, специально командированный в Херсонскую губернию для подавления аграрных беспорядков, телеграфировал в Петербург министру внутренних дел: "По всей Херсонской губернии за последние дни заметно успокоение, волнения проявляются еще в Тираспольском уезде. Считаю долгом вновь просить о назначении в Херсонскую губернию бригады казаков".

Как человек крайне реакционных взглядов, член Государственного совета и председатель особых совещаний об охране государственного порядка, Игнатьев был сторонником самых решительных полицейских репрессий (впоследствии убит эсерами), настаивая на обязательном привлечении вооруженных сил, преданных правительству, для подавления крестьянских мятежей. Ознакомившись с положением в Приднестровье, граф заявил министру внутренних дел России: "Уверенности в спокойствии нет. Ослаблять принятые меры невозможно. Когда и сколько прибудет казачьих полков, благоволите телеграфировать. Присутствие их положительно необходимо". В этом Игнатьев находил полную поддержку у крупных землевладельцев и дворянства. Помещик села Кашарка Тираспольского уезда Таропанов, например, требовал от министра того же: "Крестьяне захватили 500 десятин земли. Самовольно забирают хлеб. Прошу оказать помощи удалить агитаторов и прислать казаков для охраны прав собственности и личной безопасности. Согласен уплатить за содержание 25 человек".

Несмотря на все принимаемые меры, крестьяне Приднестровья продолжали активную борьбу за землю. Они громили господские дома, захватывали и самовольно запахивали помещичьи угодья, отбирали у землевладельцев их леса, луга и выпасы. Меры военного усмирения "бунтов" были неэффективны. В июле "Русское слово" сообщало из Тирасполя, что "войсковые части продолжают находиться в наиболее опасных пунктах уезда. Сегодня доставлены сюда две новые партии в 31 человек зачинщиков аграрных беспорядков. За отсутствием места в тюрьме зачинщики находятся пока при полиции". Один из членов тираспольской группы Херсонского комитета сельских организаций РСДРП писал, что в Тираспольском уезде "часты случаи усмирения крестьян воинской силой". Он же отметил в своем дневнике: "Крестьяне начинают понимать, что царь - это паразит на народной шее, самосознание у народа растет".

Даже в тех селах, где крестьяне не хотели предпринимать крайних действий, они твердо и недвусмысленно выдвигали по сути своей политические требования. Так, крестьяне славяно-сербского общества Тираспольского уезда направили царю "всеподданнейший адрес", в котором писали: "Мы обременены непосильными налогами, прямыми и косвенными. Размножение и теснота на наших пятидесятилетних наделах невероятные. Мы раздробились и обезземелели". Далее просят: "Прикажи, государь, министрам немедленно разобраться в наших нуждах при нашей же помощи. Мы прекрасно и ясно знаем, шаг за шагом, все причины, подорвавшие и подрывающие вконец наше хозяйство, наши силы и нашу жизнь… Распорядись, государь, немедленно призвать наших представителей, которые будут нами честно выбраны всеобщей, равной, тайной подачей голосов (ничего, что среди нас будут другой веры и нации), чтобы эти выборные оказались людьми, к которым лежит наше сердце и доверие…"

Приведенная цитата ясно показывает, насколько мысль о народном представительстве глубоко проникла в сознание трудового народа. Политическая программа социал-демократов и социалистов-революционеров, их требования созыва Учредительного собрания понимались неграмотными крестьянами как единственный путь улучшения их тяжелой беспросветной жизни. В том же "адресе" крестьяне писали: "Мы слышали, что в некоторых губерниях были беспорядки. Крестьяне грабили чужое добро. Отпусти их, Государь, ибо они сделали это по своей темноте и нужде. Царь-Государь! Ты должен знать, что голод и нужда затемняют и светлые головы. Не наказание им нужно, а сытый кусок, теплый угол и устранение отчаяния и заботы за завтрашний день. Им нужна школа, образование, Государь!" Подобные документы свидетельствуют о понимании крестьянами как причин аграрных беспорядков, так и возможностей их прекращения.

В отличие от полной драматизма и накала борьбы крестьян за землю рабочее движение в Приднестровье не обладало столь высочайшей степенью активности в силу ряда объективных причин, о которых уже говорилось - отсутствия в регионе индустриальных центров, рассредоточенности местного пролетариата по мелким заведениям ремесленного типа и т.д. Если не считать рабочих железнодорожных мастерских, транспортников Бендер и Тирасполя, основную часть городского пролетариата составляли ремесленники, подмастерья и ученики, приказчики, поденщики, труженики мелких предприятий, объединить которых для совместной борьбы за свои кровные интересы было затруднительно. Тем не менее активная деятельность в их среде социал-демократов, социалистов-революционеров, членов других революционных партий приносила свои несомненные плоды.

Летом 1905 г. в Тирасполе и Бендерах бастовали рабочие некоторых ремесленных мастерских и магазинов. Выдвинутые ими требования носили экономический характер - введение восьмичасового рабочего дня, улучшение условий работы и др. Однако все более привычными становились для тружеников и чисто политические лозунги, в том числе и "Долой самодержавие!" Не случайно войска, которые были стянуты из Тирасполя, Бендер и ряда других городов в Одессу для подавления рабочего движения, оказались распропагандированными, о чем уже говорилось выше.

Наиболее бурными стали революционные события в Приднестровье в период всеобщей политической стачки. Ее инициаторами были железнодорожники. В октябре 1905 г. одновременно с рабочими одесского и окницкого депо остановили работу железнодорожники Бендер. По всем основным линиям (Новоселица-Могилев, Бендеры - Кишинев-Унгены, Бендеры-Рени) было прекращено движение. Железнодорожников поддержали рабочие, подмастерья, молодежь городов и местечек Приднестровья - закрылись предприятия и магазины, жизнь замерла. Информационный бюллетень Петроградского Совета, издававшийся нелегально с 17 октября 1905 г., в третьем номере за 20 октября 1905 г. сообщал: "Тирасполь, 17 октября. Три дня уже город отрезан от внешнего мира. За прекращением железнодорожного сообщения почта прорывается случайно, [забастовочный комитет] постановил продолжать забастовку до окончания железнодорожной и утроить дежурство по одному в конторах для выдачи денег фабрикам на расплату с рабочими". Один из участников этих событий, работавший в бендерских железнодорожных мастерских А.И. Тимченко впоследствии писал: "Помню демонстрацию и митинг 1905 г. Забастовкой железнодорожников руководил Попов (машинист) и Соколовский (начальник дистанции пути). В эти дни рабочими был убит начальник депо Голубев, который очень плохо обращался с рабочими. После этих событий я с двумя другими товарищами (Задорожным и Поповым Дмитрием) отсидел три месяца в полиции". Забастовка, начавшаяся в ночь на 15 октября, продолжалась четыре дня, а ее пик приходился на "дни свобод" - 17-18 октября, когда под давлением начавшейся революции был издан известный манифест о созыве Государственной думы, возложивший на правительство выполнение "непреклонной" царской воли: даровать населению незыблемые основы гражданской свободы, предоставить избирательные права всем классам населения, в том числе и тем, кто был лишен таковых, а избранной Думе - законодательные права и функции контроля и надзора за действиями властей.

Внушительные по силе и размаху политические демонстрации, митинги, забастовки прокатились по всей стране, в том числе в Тирасполе, Бендерах, Резине, Сороках, Хотине, на правом и левом берегах Днестра, а также в Кишиневе, Бельцах, Измаиле, Одессе. Один из местных черносотенцев срочно телеграфировал в Петербург: "Политическое движение перешло границы благоразумия. Наступает анархия со всеми ее ужасами. Нужны немедленные решительные меры. Скоро будет поздно".

Черносотенные погромы и монархические манифестации, которые охватили всю Россию после 17 октября 1905 г., показали, что реакция вышла из шокового состояния и в яростном исступлении бросилась в бой. Под защитой полиции и верных правительству войск черносотенцы организовали ряд кровавых злодеяний по всей стране, в том числе и в Приднестровье. В городах и селах Новороссии и Бессарабии были убитые, раненые, изувеченные в результате безнаказанных действий погромщиков.

В эти дни В.И. Ленин писал: "Одновременно с конституционным манифестом самодержавия начались самодержавные предупреждения конституции. Черные сотни заработали так, как не видывала еще Россия. Вести о побоищах, погромах, о неслыханных зверствах так и сыплются из всех концов России. Господствует белый террор. Контрреволюция работает вовсю. Трепов "оправдывает себя". Стреляют из митральез (Одесса), выкалывают глаза (Киев), выбрасывают на мостовую с пятого этажа, берут приступом и отдают на поток и разграбление целые дома, поджигают и не позволяют тушить, расстреливают тех, кто смеет сопротивляться черным сотням. "

Однако запугать или остановить революцию уже стало невозможным. Рабочие, чтобы успешнее бороться за свои права, объединялись в профессиональные союзы. Во главе 50-тысячного коллектива Профсоюза транспортных рабочих Юго-западных железных дорог (в частности, его "комиссии 18", избранной на съезде в Жмеринке 6 ноября 1905 г.) встал депутат от Бендер И. Левицкий. Через две недели в Бендерах состоялся объединенный съезд телеграфистов, а еще через неделю, 27 ноября, там же под председательством лидера Одесского отдела Всероссийского железнодорожного союза большевика И. Авдеева прошел митинг (участвовало более трех сотен рабочих и служащих), на котором был утвержден устав профсоюза местных железнодорожников. В период декабрьского вооруженного восстания в Приднестровье не наблюдалось ярких выступлений, однако хорошо известно, что на баррикадах в Москве сражался М.В. Фрунзе - впоследствии один из организаторов МАССР, а в Сочи во главе вооруженного восстания стоял Н.П. Поярко - большевик, уроженец села Слободзея Тираспольского уезда. Активное участие в восстании на броненосце "Потемкин" принял А.Ф. Царев, уроженец г. Тирасполя.

После третьеиюньского государственного переворота 1907 г., повлекшего за собой окончательное подавление революции и разгон II Думы, в России начинается тягостный период торжества контрреволюции, террора и разнузданной реакции. В Приднестровье количество стачек, забастовок, крестьянских волнений (с 1907 до 1917 г.) уменьшилось до минимума. Известны лишь отдельные выступления экономического характера. Любые политические недовольства подавлялись свирепым военно-полевым судом и карательными отрядами.

Тем не менее и в таких сложных условиях многие местные и приезжие революционеры не прекращали своей деятельности. В Тирасполь в 1907 г. был сослан из Одессы большевик А.В. Шотман. В Рыбницу после окончания службы на флоте вернулся А.Т. Завадский, который рассказывал местным железнодорожникам и сезонным рабочим о революционных боях в столице: "Не вешайте головы, братки. Не вечно властвовать кровопийцам, правда свое возьмет". Под его влиянием рабочие рыбницкого сахарного завода потребовали от владельца повышения зарплаты, ограничения штрафов. Глубокие социально-экономические противоречия в стране не были решены первой российской революцией, а проведенная после ее подавления аграрная реформа не только не сняла, но и обострила их. После убийства в Киеве премьер-министра П.А. Столыпина, так и не добившегося "успокоения" России, начинается новый всплеск революционной активности. В этот период оживляется деятельность партийных организаций в крае, возобновляется стачечное движение.

В июне 1911 г. в связи с увеличением рабочего дня на два часа забастовали рабочие бендерских железнодорожных мастерских и депо. Как сообщали жандармы, "наиболее выдающимся по революционному настроению среди деповских рабочих ст. Бендеры выделяются: токари Герман Михайлов Розанов, Леон Казимиров Катульский, Константин Иванов Ревин, слесари Иван Иванов Самойленко и Марк Федоров Аверипов. Настроение рабочих можно назвать выжидательным. Никаких проявлений революционного характера, сборищ в кружки не замечается. Разговоры между рабочими идут в том смысле, что надо ожидать войны, когда войска будут отвлечены, будут призваны запасные, запасным дадут ружья и они станут на сторону рабочих для борьбы, цель которой - изменить существующий образ правления". Жандармы также отмечают возвращение в край из ссылки участников "беспорядков" 1905 г. - Александрова, Деминского, Черновой.

Через несколько месяцев, в сентябре 1911 г., жандармский полковник Нордберг сообщал уже о том, что "выяснилось существование в железнодорожных мастерских и депо при станции Бендеры сплоченной группы из 13 человек, носящей характер по своей деятельности местного комитета железнодорожного союза, во главе с табельщиком лиментием Павловым Смитющенко". Группу эту составили активные участники забастовок 1905-1906 гг., которые вербовали среди рабочих своих сторонников для объявления стачки. В жандармском списке значится, как уже отмечалось, 13 рабочих центральной группы и 130 членов организации железнодорожного Союза. В конце октября жандармы докладывали начальству, что "наиболее выделявшиеся своим противоправительственным настроением и имевшие наибольшее влияние на других в июле месяце сего года уволены со службы, а оставшиеся до сего времени ни в чем своей деятельности не выразили. Наблюдение за ними продолжается".

В годы первой мировой войны с открытием Румынского фронта Приднестровье стало стратегически важным регионом. Охвативший страну кризис не обошел и этот край. В марте 1916 г., например, министр земледелия России А.Н. Наумов телеграфировал генералу от инфантерии М.В. Алексееву, что в Тираспольском уезде отмечается "сокращение посева озимых наполовину, а привлечение населения к позиционным работам, ожидающийся призыв ратников второго разряда, реквизиция лошадей и ликвидация немецкого землевладения сократит посев яровых до размера, при котором хлеба не хватит не только армии, но и населению". Сюда начали свозить военнопленных для проведения сельскохозяйственных работ, здесь располагались тыловые части российской армии, госпитали, склады, железнодорожные и строительные подразделения.

Вероятно, под влиянием прибывших революционно настроенных солдат и рабочих и с помощью одесских единомышленников тираспольские социал-демократы в октябре 1915 г. отпечатали в местной типографии листовки. "Долой войну! - говорилось в одной из них. - Довольно жертвовать отцами и братьями. Россия захлебнется в крови, если мы не опомнимся, наша родина погибнет, довольно крови!" Среди прибывших в край рабочих и солдат было много людей, имевших богатый опыт революционной борьбы, знавших традиции этой борьбы в России, ее правила и законы. Вполне естественно, что они делились этими знаниями с местными рабочими. В годы войны в Бенде-рах действовал социал-демократический кружок, основанный Г.И. Борисовым (Старым). Членом этого кружка был юный Павел Ткаченко (Я.Я. Антипов), а квартира его родителей была нелегальной явкой подпольщиков. В ноябре 1916 г. рабочие паровозных бригад станций Бендеры и Бирзула провели однодневную забастовку. В этот же период все более острые формы принимала борьба крестьян за землю.

Новые перспективы революционного движения открывала Февральская буржуазно-демократическая революция.27 февраля 1917 г. восставшие в Петрограде рабочие и солдаты свергли правительство. Царь и самодержец всея Руси Николай II Романов отрекся от престола. Весть об этом долетела до Приднестровья через несколько дней, а 3 марта 1917 г. бендерская газета "Бессарабский южный край" (вслед за газетой "Бессарабская жизнь") издает экстренный выпуск с телеграммами из революционной столицы. Уже 8 марта 1917 г. делегаты от различных предприятий транспорта, государственных учреждений Бендер собрались вместе, чтобы создать Совет рабочих депутатов. На заседании был избран временный исполнительный комитет из шести человек, который должен был незамедлительно потребовать от комиссара г. Бендеры замены полиции народной милицией. Когда впоследствии полиция в Бендерах так и не была ликвидирована, 18 марта представители бендерского гарнизона прибыли в Кишинев и со всей решительностью потребовали от губернского комиссара К.А. Мими, настроенного весьма монархически, немедленно убрать из города полицию. В противном случае делегаты пообещали разгромить полицейские участки. Кишиневские власти вынуждены были выполнить требования бендерчан и возложить охрану порядка в городе на бендерский гарнизон. В состав исполнительного комитета Бендерского совета было избрано 19 солдат и 18 рабочих.

В Тирасполе, как и в Бендерах, 8 марта состоялось первое заседание представителей от рабочих, на котором был избран Временный совет рабочих депутатов Тирасполя из пяти человек. В этот же день в городе был организован многочисленный митинг солдат и рабочих, на котором выступавшие приветствовали свержение царизма и установление в стране демократической республики, призывали укреплять завоеванную свободу, чтобы не возвратились старые порядки. При этом один из ораторов, представитель военных, участник революции 1905 г., заявил, что кровь, пролитая за свободу, требует возмездия и этот час расплаты настал. Сообщая о состоявшемся митинге и о создании Временного совета, городская газета "Днестровский край" опубликовала воззвание к жителям города с призывом делегировать своих депутатов в Городской совет.

На общем собрании рабочих Тирасполя, которое состоялось 12 марта по инициативе Временного совета, был избран постоянный состав Тираспольского совета рабочих депутатов из 15 членов. А на следующий день депутаты избрали исполнительный комитет из семи человек. Гарнизонное собрание 16 марта сформировало свой комитет офицерских и солдатских депутатов. В состав этих советов помимо эсеров и эсдеков-меньшевиков вошли и рабочие-большевики - Василевский, Лазарев, Тер-Енокиян, Шамис, Шепетиевский. Начиналась упорная борьба за влияние на народные массы, за власть в условиях установившегося в стране двоевластия. Февральская революция не завершила в Приднестровье классовые битвы начала XX в., а открыла новую, еще более ожесточенную страницу в их истории.

Литература


1.Айрапетов О. Внешняя политика Российской империи, 1801-1914 гг. - М.: Европа, 2006. - 668с. - (Империи).

2.Александров-Деркаченко П. Февральская трагедия // Свободная мысль. - 2007. - N 2. - С.155-170.

.Алексеев А. Падение монархии в России: заговоры и революция. Ч.I. Бои вслепую // Наука и жизнь. - 2007. - N 10. - С.58-67.

.Алексеев А. Падение монархии в России: заговоры и революция. Ч. II. Революций не устаивают - они происходят // Наука и жизнь. - 2007. - N 11. - С.60-67.

.Алексеев А. Падение монархии в России: заговоры и революция. Ч. III. Хроника бессонных ночей // Наука и жизнь. - 2007. - N 12. - С.48-61.

.Алексеева Н.Н. Оппозиция его величества: дума, царизм и союзники России по Антанте в эпоху П.А. Столыпина, 1907-1911 гг. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. - 266c. Т3 (2) - А.471 НО

.Аринин А. Пять уроков февраля // Родина. - 2007. - N 5. - С.39-43.

.Баяндин В.И. Всеобщая воинская повинность как часть военных реформ императора Александра II // Гуманит. науки в Сибири. - 2011. - N 2. - С.18-21.

.Баяндин В.И. Изменение срока службы в русской армии в XIX - начале ХХ в. // Гуманит. науки в Сибири. - 2007. - N 2. - С.77-81.

.Белянин Д.Н. Переселение крестьян в Сибирь в годы столыпинской аграрной реформы // Рос. история. - 2011. - N 1. - С.86-95.

.Берендтс Э.Н. О прошлом и настоящем русской администрации: записка, составленная в декабре 1903 г. / Э.Н. Берендтс; Гос. публ. ист. б-ка России. - М., 2002. - 287с.

.Биюшкина Н. К вопросу об особенностях внутриполитического курса Александра III // Власть. - 2011. - N 6. - С.166-167.

.Бледный С.Н. Проблема манипулирования сознанием в научной литературе конца XIX - начала XX века // Социально-гуманитарные знания. - 2004. - N 3. - С.292-302.

.Бокарева Л.С. Подготовка пенсионной реформы православного духовенства в начале ХХ века // Вопросы истории. - 2012. - N 5. - 151-155.

.Бостунич Г. Масонство и русская революция. - М.: Витязь, 1995. - 136с.

.Бочаров А.А. Ограничение телесных наказаний в армии и на флоте в России в середине XIX в. // Вопросы истории. - 2011. - N 3. - С.145-152.

.Буздалов И.Н. Тернистый путь раскрепощения крестьянства: к 150-летию Крестьянской реформы 1861 г. // Экон. наука соврем. России. - 2011. - N 2. - С.135-153.

.Булдаков В.П. Империя и смута: к переосмыслению истории русской революции // Россия и совр. мир. - 2007. - N 3. - С.5-27.

.Булдаков В.П. У истоков советской истории: путь к Октябрю // Вопросы истории. - 1989. - N 10. - С.61-82.

.Вступление А. Искандерова.

.Вивдыч М.А. Исследования железнодорожного дела Российской империи и проект Транссиба // Гуманит. науки в Сибири. - 2010. - N 4. - С.74-77.

.Виноградов В.Н. Русско-турецкая война 1877-1878 годов: военный триумф и драма умиротворения // Новая и новейшая история. - 2007. - N 6. - С.16-23.

.Витте С.Ю. Собрание сочинений и документальных материалов. В 5 т. - М.: Наука. Т.1. Пути сообщения и экономическое развитие России, кн.2, ч.2. - 2006. - 730с.; Т.3. Денежная реформа, кредит и банковская система России, кн.3. - 2006. - 448с. - (Памятники экономической мысли).

.Воейков М. Великая реформа и судьбы капитализма в России // Вопросы экономики. - 2011. - N 4. - С.119-137.

.Волобуев О.В. "Великие потрясения" 1905-1907 годов в контексте российской модернизации / Олег Волобуев, Валентин Шолохов // Свободная мысль-XXI. - 2005. - N 1. - С.178-191.

.Высшие и центральные государственные учреждения России (1801-1917): справочник. В 4 т. Т.3. Центральные государственные учреждения. - СПб., 2002. - 227с.

.Гайда Ф.А. Эволюция внутриполитического курса П.А. Столыпина и думское большинство в 1910-1911 годах // Рос. история. - 2012. - N 2. - С.76-90.

.Гиндин И.Ф. Государство и экономика в годы управления С.Ю. Витте // Вопросы истории. - 2006. - N 12. - С.84-106; 2007. - N 1. - С.100-124; N 2. - С.78-93; N 3. - С.95-120; N 4. - С.70-97; N 5. - С.91-117; N 6. - С.80-106; N 7. - С.64-93; N 8. - С.65-91; N 9. - С.62-95; N 10. - С.74-99; N 11. - C.79-110.

.Глушков В. Не победив, не проиграли // Поиск. - 2005. - 14 окт. (N 14). - С.17-18.

.Голубев С.А. Государственная дума (краткий исторический экскурс) // Деньги и кредит. - 2007. - N 10. - С.51-56.

.Гончарук Л.А. Концепция социализма Н.И. Бухарина // Научный коммунизм. - 1989. - N 10. - С.79-86.

.Государственная Дума России, 1906-1917 годы: Путеводитель по нац. коллекциям крупнейших б-тек Рос. Федерации / под общей ред. Пехтина В.А. - М.: Издание Гос. Думы, 2006. - 623с.

.Градовский А.Д. Трудные годы (1876-1880). - М.: РОССПЭН, 2010. - 567с. - (Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала XX века).

.Гребенкин Н.Н. Офицерство российской армии в годы первой мировой войны // Вопросы истории. - 2010. - N 2. - С.52-66.

.Грызлов Б. О 100-летии учреждения Государственной Думы в России // Рос. Федерация сегодня. - 2006. - N 9. - С.9-11.

.Доклад на торжественном заседании, посвященном 100-летию российского парламентаризма.

.Гусаров Ю. Русские хроники: оборона крепости Осовец в Первую мировую войну // Экон. стратегии. - 2012. - N 3. - С.52-61.

.Давыдов М.А. К вопросу о потреблении населения в России в конце XIX - начале ХХ века // Рос. история. - 2009. - N 2. - С.168-176.

.Довоенный публичный долг Российской империи // Россия XXI. - 1996. - N 11-12. - С.161-185.

.Документы архива следователя Н. Соколова по обстоятельствам гибели царской семьи // Международная жизнь. - 1996. - N 2. - С.65-69.

.Дьяконов И.Д. Долги Российской империи: по швейцарским архивам // Россия-XXI. - 1998. - N 1-2. - С.158-162.

.Егоров В.Г. Социальный состав ремесленного населения России во второй половине XIX в. // Вопросы истории. - 2011. - N 1. - С.28-40.

.Жиронов Е. "Было бы недурно разделаться с долгами, хотя бы посредством освобождения крестьян" // Коммерсантъ-Власть. - 2011. - N 8. - С.58-68.

.150 лет назад, 3 марта (19 февраля по старому стилю) 1861 года, Александр II подписал манифест об отмене крепостного права.

.Завьялов А.А. Транспортировка серебра и золота с заводов Алтайского округа в Петербург в конце XIX в. // Гуманит. науки в Сибири. - 2011. - N 2. - С.83-86.

.Заколодная А.С. Крестьянское переселение на Дальний Восток во второй половине XIX - начале ХХ в. в оценках дореволюционных исследователей // Вестн. Дальневост. отд-ния Рос. акад. наук. - 2010. - N 2. - С.101-105.

.Земское самоуправление в России, 1864-1918. В 2 кн. / отв. ред. Королева Н.Г. - М.: Наука. - 2005. Кн.1.1864-1918. - 428с.

.Земское самоуправление в России, 1864-1918. В 2 кн. / отв. ред. Королева Н.Г. - М.: Наука. - Кн.2.1905-1918. - 2005. - 384с.

.Ильин В. Упрочение императорской России / Ильин В., Кузишин В. // Власть. - 1998. - N 7. - С.51-57.

.Ильина Н.В. Русский орел на Балканах: Русско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами ее участников: записки и воспоминания / Федер. архив. служба России., Рос. гос. воен. - ист. архив; сост. Ильина Н.В., Сает Л.Я. - М.: Росспэн, 2001. - 215с.

.Канищева Н.Н. Столыпинские реформы в области образования, культуры и науки // Рос. история. - 2012. - N 2. - С.139-146.

.Карелин А. Гибель "Варяга" // Парламентская газета. - 2004. - февр. - С.7.

.Карцев Д. Невольная воля // Огонек. - 2011. - N 6. - С.24-26.

.150 лет назад в России было отменено крепостное право.

.Керенский А.Ф. Прелюдия к большевизму: пер. с англ. - М.: Центрполиграф, 2006. - 319с.

.Ковальченко И.Д. Аграрный строй России второй половины ХIХ - начала ХХ в. - М.: РОССПЭН, 2004. - 503с.

.Коллизии российско-финляндских отношений 1914-1917 гг. // Исторический архив. - 2010. - N 4. - С.87-121.

.Корнев В.В. I Государственная Дума: социал-демократия и кадетизм // Вопросы истории КПСС. - 1990. - N 8. - С.88-105.

.Корнев В.В. II Государственная Дума: социал-демократия и крах кадетского конституционализма // Вопросы истории КПСС. - 1991. - N 4. - С.139-154.

.Королев Н.Г. Земство на переломе (1905-1907). - М., 1995. - 236с.

.Кузнецов К.К. Россия в годы Первой Мировой войны // Диалог. - 2004. - N 8-12. - С.69-84.

.Лебедев А.Г. История борьбы с нищенством и бродяжничеством в России XIX - начала ХХ в. (Опыт использования пенитенциарных учреждений) // Вестн. Моск. ун-та. Сер.8. История. - 2006. - N 4. - С.111-126.

.Левандовский Д. Ходынка // Россия-XXI. - 2000. - N 6. - С.174-182.

.О трагических событиях мая 1896 г., когда при коронации Николая II на Ходынском поле были задавлены в толпе сотни человек.

.Леонтьев К.Н. Дипломатические донесения, письма, записки, отчеты.1865-1872/Моск. гос. ин-т междунар. отношений. - М.: Росспэн, 2003. - 527с. - (Дипломат. история).

.Лисанов Е. Купите "мусье" за полтинник. // Парламентская газета. - 2001. - 6 апр. - С.21.

.Судьба пленных французской армии после Отечественной войны 1812 г.

.Матханова Н.П. Отношение деятелей администрации Восточной Сибири к Великим реформам // Гуманит. науки в Сибири. - 2011. - N 2. - С.3-7.

.Медушевский А.Н. Великая реформа и модернизация России // Рос. история. - 2011. - N 1. - С.3-27.

.Мигаев Н.В. Сотрудничество российских ученых и военного ведомства в XIX в. // Вопросы истории. - 2009. - N 10. - С.143-148.

.Милюков П. Февраль 1917-го: крах монархии // Свободная мысль. - 2007. - N 2. - С.171-183.

.Минаков А.С. Формирование губернаторского корпуса в пореформенной России // Вопросы истории. - 2007. - N 12. - С.3-13.

.Миронов Б. Когда в России жилось хорошо? // Родина. - 2008. - N 5. - С.80-85.

.Миронов Б. Мудрая реформа или побочное дитя? // Родина. - 2011. - N 3. - С.2-9.

.Полтора века без крепостного права.

.Миронов Б. Причины русских революций // Родина. - 2009. - N 6. - С.80-81; N 8. - С.51-54; N 10. - С.124-128; N 11. - С.17-22; N 12. - С.92-97.

.Миронов В.Б. Российская империя XIX - начала XX века. - М.: Вече, 2011. - 796с. - (История русской и мировой культуры).

.Митрохина Н.В. История первой Государственной Думы Российской империи // История государства и права. - 2000. - N 1. - С.12-14.

.Муратова Е.Г. Изучение истории Северного Кавказа XIX - начала ХХ в. // Вопросы истории. - 2010. - N 5. - С.160-169.

.Нефедов С.А. О связи демографических показателей и потребления в России конца XIX - начала ХХ века // Рос. история. - 2009. - N 2. - С.155-162.

.Нефедов С.А. Уровень жизни населения в дореволюционной России // Вопросы истории. - 2011. - N 5. - С.127-136.

.Николаев А.Б. Государственная Дума в Февральской революции: очерки истории = Duma politics during the February revolution: historical essays / А.Б. Николаев; Программа по изуч. новой и новейшей рус. истории, Нотр-Дамский ун-т (США). - Рязань, 2002. - 302с. - (Новейшая рус. история: исслед. и док.; Т.2).

.Новиков С.В. Социал-демократы и революционное подполье Сибири (1907 - февраль 1917 гг.). Историография второй половины 50-80 гг. XX века. - Омск: Изд-во ОмГАУ, 2003. - 163с.

.Оболенский В.А. Минувшее глазами очевидца // Парламентская газета. - 2005. - 8 дек. - С.7; 15 дек. - С.7.

.Воспоминания депутата первой Государственной Думы князя Владимира Андреевича Оболенского о коллегах по работе в парламенте.

.Орешников А.В. Дневник, 1915-1933. В 2 кн. Кн.1.1915-1924. - М.: Наука. - 2010. - 659с. - (Научное наследство; т.34).

.Островский А.В. К итогам спора об уровне жизни в дореволюционной России // Вопросы истории. - 2011. - N 6. - С.129-144.

.Пайпс Р. Русская революция. В 3 кн. - М.: Захаров, 2005. Кн.1. Агония старого режима, 1905-1917. - 478с.; Кн.2. Большевики в борьбе за власть, 1917-1918. - 717с.; Кн.3. Россия под большевиками, 1918-1924. - 696с.

.Панкрат Т.В. Общественно-приходская благотворительность Москвы (1864-1917): финансовый аспект // Вестн. Моск. ун-та. Сер.8. История. - 2010. - N 4. - С.48-54.

.Первая революция в России. Взгляд через столетие / под ред. Корелина А.П., Тютюкин С.В. - М.: Памятники ист. мысли, 2005. - 602с.

.Перегудова З.И. Убийство П.А. Столыпина // Рос. история. - 2012. - N 2. - С.147-157.

.Песков В. Как продавали Аляску // Рос. газета. - 2007. - 5 октября. - С. 20-21.

.Полежай В.Г. Реформа российского образования 1915-1917 гг. // Alma mater = Вестн. высш. школы. - 2011. - N 11. - С.89-94.

.По материалам журналов Министерства народного просвещения и Русского технического общества.

.Попов Г. Ошибка в проекте. Ленинский тупик // Наука и жизнь. - 2009. - N 4. - С.70-74; N 5. - С.42-50; N 6. - С.38-47; N 7. - С.50-55.

.Прайсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. - М.: Росспэн, 2001. - 431с.

.Пролесковский О. Попытки растворить наше прошлое / О. Пролесковский, Л. Криштапович // Рос. Федерация сегодня. - 2012. - N 11. - С.65-69.

.Прохоров В. Был ли Гапон провокатором: к 100-летию начала первой русской революции // Советская Сибирь. - 2005. - 22 янв. - С.6.

.Репников А.В. Консервативные концепции переустройства России. - М.: Academia, 2007. - 519с. - (Монографические исследования: История России).

.Рогалина Н.Л. Столыпинская аграрная реформа: современная историографическая ситуация // Рос. история. - 2012. - N 2. - С.157-164.

.Розанов В.В. Русская государственность и общество: собрание сочинений. - М.: Республика, 2003. - 526с.

.Романов Р.М. Российский парламент начала XX века // Социально-гуманитарные знания. - 1999. - N 2. - С.174-188.

.Ромашенкова Т. Бизнес на Распутине // Огонек. - 2006. - N 5. - С.38-41.

.Русский конституционализм: от самодержавия к конституционно-парламентской монархии / Ин-т "Открытое о-во", Программа "Право"; сост. Гоголевский А.В., Ковалев Б.Н. - М.: Гардарики, 2001. - 489с.

.Рыбаченок И.С. Россия и Первая конференция мира 1899 года в Гааге. - М.: РОССПЭН, 2005. - 391с.

.Сахаров А.Н. Размышления о русско-японской войне 1904-1905 гг. // Вопросы истории. - 2007. - N 4. - С.3-15.

.Сахаров А.Н. Русско-японская война 1904-1905 гг. Реальность и вымыслы // Вестник Рос. акад. наук. - 2007. - Т.77, N 4. - С.301-308.

.Сергеев Е.Ю. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904-1905 гг.) // Отечественная история. - 2004. - N 3. - С.78-92.

.Степанов Г. Война началась с Мира // Эхо планеты. - 2012. - N 23. - С.30-33.

.27-28 июня 1812 года возле местечка Мир, ныне поселок Гродненской области Белоруссии, произошло первое по-настоящему серьезное сражение Отечественной войны 1812 г.

.Степанов Г. Иго государства над землею // Эхо планеты. - 2012. - N 7-8. - С.24-27.

.Сысоева Е.К. Общеобразовательная школа в России в условиях модернизации начала ХХ в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер.8. История. - 2010. - N 2. - С.61-78.

.Тютюкин С.В. Меньшевизм: страницы истории / С.В. Тютюкин; Ин-т рос. истории РАН. - М.: Росспэн, 2002. - 560с.

.Тютюкин С.В. Первая революция в России: взгляд через столетие // Отечественная история. - 2004. - N 6. - С.126-140.

.Февральская революция 1917 года в российской истории // Отечественная история. - 2007. - N 5. - С.3-30.

.Федосов П. Первая "вторая" палата - Государственный совет российской империи в 1906-1917 гг. // Власть. - 2001. - N 9. - С.69-79.

.Ферретти М. Безмолвие памяти. Россия и революция 1905 года: пер. с итал. Яны Токаревой // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. - 2005. - N 6. - С.5-13.

.Фирсов С. К истории новейшего мифотворчества // Независимая газета. - 2006. - 15 марта. - С.5.

.Хаген М. Ленский расстрел 1912 года и российская общественность // Отечественная история. - 2002. - N 2. - С.60-84.

.Холяев С.В. Россия и страны Запада накануне революции 1917 года // Новая и новейшая история. - 2012. - N 3. - С.230-234.

.Хоскинг Дж. Революция 1905-1907 годов // Россия: народ и империя. - Смоленск, 2001. - С.412-438.

.Цурганов Ю. Спланированная трагедия: к столетию Кровавого воскресенья // Россия. - 2005. - N 2 (янв). - С.13.

.Черникова Ю. Дело об убийстве царской семьи // The New Times: Новое время. - 2012. - N 21. - С.56-59.

.Чураков В.Д. Революция, государство рабочий протест: формы, динамика и природа массовых выступлений рабочих Советской России, 1917-1918 гг. - М.: Росспэн, 2004. - 366с. - (Социальная история России XX века).

.Шацилло К.Ф. Первая Государственная Дума // Народный депутат. - 1990. - N 3. - С.104-108.; N 4. - С.60-62.

.Шацилло М.К. Социальный состав буржуазии в России в конце XIX века. - М.: ИРИ, 2004. - 267с.

.Шелохаев В.В. Столыпинский тип модернизации России // Рос. история. - 2012. - N 2. - С.18-36.

.Шестинский О. Дед Иван пришел с Севера // Парламентская газета. - 2002. - 5-11 апр. - С.17.

.Шиловский М.В. Аграрная реформа П.А. Столыпина и Сибирь. К 100-летию указа от 9 ноября 1906 г. // Гуманит. науки в Сибири. - 2006. - N 2. - С.3-6.

.Шишкин В.И. Из истории формирования Совета министров Временного Всероссийского правительства // Вестник НГУ. Сер. История, филология. - 2007. - Т.6, вып.1. - С. 209-217.

.Юденкова Т.В. Павел и Сергей Третьяковы: предпринимательская и благотворительная деятельность // Отечественная история. - 2007. - N 2. - С.16-33.

.Янов А.Л. Патриотизм и национализм в России.1825-1921. - 2-е изд. - М.: Академкнига, 2002. - 398с.


Теги: Характеристика общественно-политической жизни в Приднестровье начала XX века  Диплом  История
Просмотров: 29992
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Характеристика общественно-политической жизни в Приднестровье начала XX века
Назад