Учись учиться
Образование российской республики (февраль 1917г.-январь 1918 г.)
ОБРАЗОВАНИЕ РОССИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
(февраль 1917г. -январь 1918 г.)
Содержание
1. Причины и следствие провозглашения Российской республики 1 сентября 1917 года
- Предпарламент как возможность установления демократической республики
- Октябрьские события и образование Временного рабочего и крестьянского правительства республики
4. Учредительное Собрание: конец парламентского республиканизма в России
Список использованных источников и литературы
российская республика учредительное собрание
1. Причины и следствие провозглашения Российской республики 1 сентября 1917 г.
После июльских событий 1917 года, консервативные и мелкобуржуазные силы подготовили Государственное совещание. Оно было созвано Временным правительством «ввиду исключительных переживаемых событий и в целях единения государственной власти со всеми организованными силами страны" и проходило в Москве с 12 по 15 августа. На нём присутствовало около 2500 человек, представлявших большинство политических партий, течений и слоев общества. Участниками Государственного Совещания были депутаты Государственной Думы всех созывов, кооператоры, делегаты от торгово-промышленных кругов и банков, профсоюзов, Городских дум, земств, армии, флота, Советов крестьянских депутатов и Советов рабочих и солдатских депутатов, научных организаций, интеллигенции, национальных организаций, 33 комиссара и 15 членов Временного правительства, духовенства, Союза земельных собственников и др.
Временное правительство надеялось с помощью Совещания укрепить своё положение, получив поддержку буржуазии. Правый лагерь предполагал, что итогом работы Совещания явится твёрдая государственная власть, способная навести порядок в армии и стране. Лидеры меньшевиков и эсеров рассчитывали, что некоторые уступки правым силам позволят сохранить коалиционное правительство и их влияние в нём.
Выступавшие призывали укрепить государственную власть в центре и на местах, пресечь противоправную деятельность экстремистских организаций, укрепить армию, сплотить все слои населения во имя победоносного завершения войны. Подавляющее большинство присутствующих высказывалось за то, чтобы объявить Россию республикой.
Г.А. Алексинский, выступая как представитель группы депутатов П-ой Государственной Думы, выводил необходимость победы «над германской реакцией» из политических интересов России. Идет борьба «передовых демократий» (российской, английской, французской, сербской, итальянской и бельгийской) против «союза четырех монархов». Если бы этот союз победил, «то население всех стран мира сказало бы, что с точки зрения элементарной безопасности страны монархический режим стоит выше демократического, республиканского. Во имя защиты республиканских и демократических идеалов мы не можем допустить победы четырех хищных монархий над семью передовыми демократиями мира».
Меньшевик Н.С. Чхеидзе говорил о задаче «безотлагательного созыва Учредительного собрания, которое закрепит в России демократическую республику, фактически уже провозглашенную народом.
В речи правой эсерки Е.К. Брешко-Брешковской упоминалось о «нашей республике». Видный теоретик анархизма П.А. Кропоткин так мотивировал требование провозгласить республику: «Мне кажется нам, в этом Соборе русской земли, следовало бы уже объявить наше твердое желание, чтобы Россия гласно и открыто признала себя республикой... Мы не предвосхитим ничего из прав Учредительного собрания, - я вполне признаю, что ему должно принадлежать суверенное решение в таком вопросе, - если мы, Собор русской земли, громко выразим наше желание, чтобы Россия была провозглашена республикой, мы этим только облегчим работу Учредительного собрания, и нам будут благодарны все остальные народы Европы и Америки».
Крупный предприниматель П.П. Рябушинский заявил, что «торгово-промышленный мир» в будущем будет... искренне приветствовать республиканский строй в России».
Представитель кооперативных организаций А.М. Беркенгейм говорил, что сейчас же после февральских дней «мы заявили, что нам нужно всем одно: демократическая республика и свободное волеизъявление народа в Учредительном собрании».
Председатель ЦК Всероссийского союза увечных воинов А.И. Вишневский сказал: «Мы верим, что Временное правительство, неуклонно отметая всякие покушения на добытые революцией народные права, приведет страну к справедливому и почетному миру, Учредительному собранию и демократической республике».
Председатель армейского комитета, позже армейский комиссар ХП армии, меньшевик Г.Д. Кучин говорил о «свободных солдатах Российской республики».
Генерал А.М. Каледин выступил за «укрепление демократического республиканского строя». Среди возгласов, раздававшихся после заключительной речи А.Ф. Керенского на Государственном совещании, были и такие: «Да здравствует Российская республика!».
«Поразительное единодушие проявилось в том, - констатирует Керенский, - с каким воодушевлением встречало совещание требование установления республики, которое звучало в выступлениях всех ораторов - от рабочих до капиталистов, от генералов до простых солдат».
Действительно, о необходимости государственного устройства России в форме республики, участники Государственного совещания высказались единодушно. Но по вопросу содержания этой республиканской формы, укрепления республиканской власти позиции чётко разделились.
Позиция Корнилова - Каледина требовала создания твердой власти путём отсечения демократических организаций от Временного правительства. Меры, предлагаемые ими «для спасения родины», сводились к следующему: «армия вне политики, запрещение всех митингов, собраний и т.п.; все Советы и комитеты должны быть упразднены как в армии, так и в тылу; «Декларация прав солдата» пересматривается и дополняется «Декларацией обязанностей солдата»; дисциплина поднимается самыми решительными мерами; все меры, принимаемые на фронте, распространяются и на тыл; дисциплинарные права начальствующих лиц восстанавливаются. «Страну, - заявил Каледин, - может спасти от окончательной гибели только действительно твердая власть, находящаяся в опытных и умелых руках лиц, не связанных узкопартийными групповыми интересами, свободных от необходимости после каждого шага оглядываться на всевозможные комитеты и Советы...».
Позиция, изложенная лидером меньшевиков, председателем ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов Н.С. Чхеидзе, заключалась в стремлении укрепить власть посредством усиления роли демократических организаций, действующих в согласии с Временным правительством. «Он говорил от имени не только ЦИК Советов, но и других демократических организаций - фронтовых и армейских организаций, кооперативов, профсоюзов и т.д., словом от тех, кто был объединён понятием революционная демократия». Чхеидзе огласил Декларацию революционной демократии, получившей название «Платформа 14 августа». В ней, в частности, говорилось: «В лице своих Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов революционная демократия не стремилась к власти, не искала монополий для себя. Она была готова поддерживать всякую власть, способную охранять интересы страны и революции». Социалисты, подчёркивалось в Декларации, защищают интересы не отдельных классов и групп, а общие интересы России и революции. Поэтому, «всякая попытка разрушить демократические организации, подорвать их значение, вскрыть пропасть между ними и властью и сделать власть орудием в руках привилегированных и имущих, есть не только измена делу революции - это есть прямое предательство Родины...».
Государственное совещание, задуманное Керенским как средство сплочения и единения вокруг правительства, обнаружило углубляющийся социальный раскол. Оно показало крепнущую позицию правого лагеря и половинчатость позиции Керенского, явно не желавшего ожесточать правых и поэтому не разделявшего «платформу 14 августа». А.Ф. Керенский в те дни говорил: «Мне трудно потому, что я борюсь с большевиками левыми и большевиками правыми, а от меня требуют, чтобы я опирался на тех или других. Или у меня армия без штаба, или штаб без армии. Я хочу идти посредине, а мне не помогают...». Балансируя между левыми и правыми, Керенский окончательно теряет престиж.
Л.Г. Корнилов, назначенный Верховным главнокомандующим 19 июля (тогда же на пост управляющего военным министерством назначен Б.В. Савинков), пользовался большим авторитетом. 3 августа Корнилов представил Керенскому доклад, в котором ввиду нарастающего хозяйственного паралича, ставящего под угрозу снабжение армии, предлагались милитаризация фабрик, заводов, железных дорог и введение смертной казни в тылу. Керенский признал, что в докладе Корнилова был изложен «целый ряд мер, в огромном большинстве вполне приемлемых», но «оглашение» которых в такой редакции могло спровоцировать революционное выступление.
Сходясь с Корниловым в необходимости усиления власти правительства, Керенский не хотел ограничивать демократические свободы. «Я помню», -записала З.Н. Гиппиус о Керенском в своём дневнике 14 августа 1917 года, -«как он в первые дни свободы «клялся» перед Советами быть всегда с «демократией», как он одним взмахом пера «навсегда» уничтожил смертную казнь... Его стали носить на руках. И теперь у него, вероятно, двойной ужас... ведь если соединиться с Корниловым и Савинковым... опять «смертная казнь», - «измена моей весне». Я клялся быть с демократией, «умереть без неё» - и должен действовать без неё, даже как бы против неё».
Проявившийся на Государственном совещании сдвиг политических сил, в том числе, меньшевиков и эсеров, вправо, подтолкнул Керенского и Корнилова к установлению диктатуры. В ближайшем окружении Корнилова и с его участием разрабатывались планы установления в России новой формы правления.
20 августа пала Рига. В телеграмме премьер-министру Румынии И. Братиану, румынский посланник К. Диаманди сообщил о беседе Корниловым: «Генерал прибавил, что войска оставили Ригу по его приказанию и отступили потому, что он предпочитал потерю территории потере армии. Генерал Корнилов рассчитывает также на впечатление, которое взятие Риги произведёт в общественном мнении в целях немедленного восстановления дисциплины в русской армии». Падение Риги и отступление русских войск резко усилили противоречия в обществе. Левые обвиняли в поражении военное руководство страны. А.И. Деникин, назначенный 2 августа главнокомандующим Юго-Западным фронтом вместо генерала Л.Г. Корнилова писал, что «...падение Риги произвело в стране большое впечатление. Но среди революционной демократии оно совершенно неожиданно вызвало не раскаяние, не патриотический подъём, а ещё большую злобу против командного и офицерского состава... Все левые органы печати... открыли жестокую кампанию против Ставки и командования. Прозвучало слово «предательство»... Усилился значительно напор Советов против Верховного главнокомандующего, генерала Корнилова, и в газетах промелькнули слухи о предстоящем его удалении».
Командование считало, что в поражении под Ригой виноваты Советы, разлагающе действующие на армию и слабое правительство, неспособное справиться с большевиками и навести порядок в армии. А.И. Деникин писал, что из-за агитации большевиков «войска Северного фронта и особенно 12-й армии были наиболее развалившиеся из всех и по логике вещей не могли оказать врагу должного сопротивления».
В.Н. Львов, бывший посредником между Керенским и Корниловым перед корниловским мятежом, приводил слова генерала Корнилова, сказанные им Львову 24 августа: «Передайте Керенскому, - сказал мне Корнилов, - что Рига взята вследствие того, что предложения мои, представленные Временному правительству, до сих пор им не утверждены. Взятие Риги вызывает негодование всей армии. Дольше медлить нельзя. Необходимо, чтобы полковые комитеты не имели права вмешиваться в распоряжения военного начальства, чтобы Петроград был введён в сферу военных действий и подчинён военным законам, а все фронтовые и тыловые части были подчинены Верховному главнокомандующему. По сведениям контрразведки, доставленным мне, в Петрограде готовится большевистское восстание между 28 августа и 2 сентября. Это восстание имеет целью низвержение власти Временного правительства, провозглашение власти Советов, заключение мира с Германией и выдачу ей большевиками Балтийского флота. Ввиду столь грозной опасности, угрожающей России, я не вижу иного выхода, как немедленная передача власти Временным правительством в руки Верховного главнокомандующего» .
По словам Львова, Керенский считал возможным мирный переход власти от Временного правительства к военной диктатуре: «Кто будет Верховным главнокомандующим, меня не касается», - говорил Корнилов, - «лишь бы власть ему была передана Временным правительством», но «сделал жест головой в знак согласия» на предложение Львова быть диктатором. Реставрации монархии Корнилов не хотел, сказав, что «Романовы взойдут на престол только через мой труп». Заявив, что «не верю больше Керенскому, он ничего не делает», Корнилов, однако, сперва собирался предложить ему портфель министра юстиции в своём кабинете, затем, по предложению своего ординарца Завойко, - должность заместителя председателя Совета Министров. В «фантастический состав будущего кабинета» министров Корнилов предполагал ввести Б.В. Савинкова - военным министром, а также В.Н. Львова, А. Аладьина («бывшего члена Думы», весьма важного тайного агента Англии) и М.М. Филоненко (комиссара Временного правительства в Ставке). Для формирования кабинета в Ставку от имени Главнокомандующего было решено «пригласить видных партийных и гражданских руководителей, в том числе Родзянко», о чём за подписью Львова тогда же была послана телеграмма.
После падения Риги, из-за приблизившегося к столице фронта, Керенский передал в подчинение Верховному главнокомандующему Петроградский военный округ, «за исключением самого города» и просьбу к Корнилову «перебросить в Петроград в распоряжение правительства части Конного корпуса».
24 августа Корнилов назначил генерала А.М. Крымова командующим Отдельной (Петроградской) армией, а генерала П.Н. Краснова командиром 111-го конного корпуса. Крымову было приказано при «выступлении большевиков» немедленно занять столицу, обезоружить гарнизон и рабочих и разогнать Совет. JJ В телеграмме, направленной Савинкову 26 августа, Корнилов просит «объявить Петроград на военном положении 29 августа».
26 августа В.Н. Львов передал Керенскому требования Корнилова: объявить Петроград на военном положении, передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего, отставка всех министров, не исключая и министра-председателя и передача временного управления министерств товарищами министров впредь до образования кабинета Верховным главнокомандующим. Львов также сообщил, что «в случае большевистского восстания правительство не должно ожидать какой-либо помощи» и если Керенский не переедет в Ставку, Корнилов не гарантирует безопасности премьера.
Керенский не хотел терять власть. Премьер-министр решил избавиться от сильного соперника и подавить мятеж генерала. В ночь с 26 на 27 августа на заседании кабинета министров он потребовал и получил всю полноту власти «с тем, чтобы скорейшим образом положить конец антиправительственному наступлению, предпринятому Верховным главнокомандующим генералом Корниловым».
Ранним утром 27 он послал Корнилову телеграмму с приказом сдать должность. В Ставке решили, что Керенский попал под влияние большевиков, исполнить его приказ Верховный главнокомандующий отказался. Керенский обвинил Корнилова в мятеже.
Терять генералу и его соратникам было нечего, и они выступили открыто. В приказе, переданном по телеграфу из Ставки, Корнилов обвинил Временное правительство в том, что оно действует «под давлением большевистского большинства Советов... в полном согласии с планами германского Генерального штаба»; клялся, что ему, сыну «казака-крестьянина... лично ничего не надо», что он хочет лишь одного - «довести народ путём победы над врагом до Учредительного собрания», на котором делегаты сами выберут уклад государственной жизни.
Мятежники Корнилова столкнулись с единым народным фронтом. Угроза подавления демократии заставила эсеров и меньшевиков пойти на союз с большевиками. Они образовали «комитеты народной борьбы с контрреволюцией», оказавшиеся под контролем большевиков, как самой организованной партии. В мятежные части были направлены сотни агитаторов. Они убеждали солдат не подчиняться Корнилову, уверяя, что он введёт военную диктатуру, запретит Советы, а это значит - война, восстановление дисциплины и смертной казни. Даже сторонник Корнилова генерал П.Н. Краснов писал, что «в прекрасно, благородно, смело написанном приказе Корнилова звучала фальшь». Приказ «настойчиво звал к войне и победе. Керенский, который лучше понимал настроение массы, сейчас же учуял эту фальшь, и его контрприказ, объявлявший Корнилова изменником и контрреволюционером, говоривший о тех завоеваниях революции, которые солдатом понимались, как... отсутствие какой бы то ни было власти, сразу завоевал симпатии солдатской массы».
Из войсковых частей в поддержку Временного правительства шли телеграммы. Представители армейского комитета 6 Армии, Фронтового комитета Юго-Западного фронта, Союза моряков Одесского флота и Социалистической партии 29 августа постановили: «Власть Совета остается до созыва Учредительного собрания. Генерала Корнилова, как не исполнившего боевого приказа Временного правительства, предать военно-революционному суду. Смертная казнь в демократической республике, как позор, должна быть немедленно отменена».
«...Видя попытки изменника Родины и Революции генерала Корнилова и его шайки - служак старого закала - отнять у нас добытую кровью наших братьев свободу, свергнуть Временное правительство и республиканский строй», - говорилось в резолюции 9-го Корпусного Воздухоплавательного отряда действующей армии от 31 августа, - «клянёмся, при первом кличе демократии и наших уполномоченных органов Советов солдатских депутатов, отстоять грудью и штыками от посягательств тёмных сил завоевания революции».
Железнодорожники блокировали движение поездов с корниловскими частями, телеграфисты нарушили их связь. Подразделения Петроградского гарнизона заняли боевые позиции, готовясь оборонять столицу. Без единого выстрела уже к 31 августа мятеж был подавлен. Крымов застрелился, Корнилов был арестован и вместе с другими руководителями заговора помещён в тюрьму в городе Быхове под Могилёвом.
Для Керенского эта победа мало чем отличалась от поражения. Спровоцированный и подавленный корниловский мятеж имел катастрофические последствия, создавшие условия для взятия власти большевиками.
Правительственный лагерь оказался в состоянии разброда. Керенский, уже с начала августа терявший свою популярность, теперь утратил её вовсе. Попытавшись угодить и правым, и левым, он у всех вызывал презрение. Повсюду ходили слухи о его контактах с Корниловым. Правые обвиняли Керенского в предательстве, левые - в сговоре с мятежниками. Центральные комитеты меньшевистской и эсеровской партии приняли резолюции о недопустимости участия в правительстве кадетов, поскольку они поддержали Корнилова. Кадеты вышли из правительства. Возник третий правительственный кризис.
Суть политической ситуации в России к осени 1917 г. заключалась в перманентном кризисе правительственной власти. «В раскрывшемся заговоре против революции и свободы», - писал член Исполкома Петроградского Совета, комиссар Временного правительства на Северном фронте B.C. Войтинский, - «вместе со ставкой участвовала часть Временного правительства». Коалиция с кадетами в массовом общественном сознании была окончательно скомпрометирована. Не решаясь на кардинальные меры, которые могли бы укрепить власть (активные поиски мира, передача земли крестьянам и пр.), А.Ф. Керенский решил объявить Россию республикой.
Когда на Государственном Московском совещании представители различных партий, классов, городских и земских учреждений высказались в пользу республики, А.Ф. Керенский обратился к присутствовавшим на Совещании министрам с просьбой дать ему возможность провозгласить Россию республикой, но получил отказ. Корниловский мятеж и его провал ускорили формальное провозглашение республиканского строя в России. После подавления выступления генерала Л.Г. Корнилова, «ни у кого в демократических кругах, - писал А.Ф. Керенский, - не осталось и капли сомнения в необходимости формального подтверждения существования в России республиканской формы правления». На заседании Совета министров 31 августа был утвержден окончательный проект «Провозглашения Республики».
1 сентября 1917 г. актом Временного правительства Россия объявлялась республикой. Акт был подписан А.Ф. Керенским и министром юстиции А.С. Зарудным. Этот акт начинался с указания на мятеж Корнилова, на «смуту» в армии и стране, на опасность, угрожающую судьбе родины и свободе и заканчивался словами: «Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, помятуя единодушие и восторженное признание республиканской идеи, которое сказалось на Московском государственном совещании, Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую Республику».
Провозглашение республиканского строя имело огромное моральное и символонесущее значение, но само по себе оно не решало ни одну из проблем, стоявших перед страной.
Исходя из насущных потребностей страны, «для восстановления потрясенного государственного порядка», вся полнота власти по управлению страной была передана «пяти лицам из его состава во главе с министром-председателем» .
В этот специальный орган, получивший название «Директория», во главе с эсером А.Ф. Керенским вошли: министр иностранных дел М.И. Терещенко (беспартийный); министр почт и телеграфа А.М. Никитин (беспартийный), который также отвечал за министерство внутренних дел; военный министр генерал-майор А.И. Верховский (беспартийный); бывший командующий Балтийским флотом контр-адмирал Д.Н.Вердеревский (беспартийный), получивший пост морского министра.
Главной задачей Временное правительство считало восстановление государственного порядка и боеспособности армии. Оно стремилось «к расширению своего состава путем привлечения в свои ряды ... тех,... кто вечные и общие интересы родины ставит выше временных и частных интересов партии или классов».
Сторонники Временного правительства утверждали, что провозглашение России республикой есть акт чрезвычайной важности, так как им решен вопрос, прежде находившийся в неопределенном положении. Так, Председатель Московской городской думы правый эсер О.С.Минор предложил приветствовать издание правительством декрета о демократической республике. По словам Минора, идея республики окрепла в борьбе с корниловщиной. Настал момент закрепить этот факт на бумаге. Минор призвал Думу «защищать и охранять ныне провозглашенный республиканский строи».
Формальное провозглашение республики было встречено подавляющим большинством населения России без какого-либо энтузиазма. Тот же Минор признавал, что «либо в России прошел энтузиазм и падает настроение, либо население привыкло к мысли о республике, и декрет лишь завершил не вызывающий сомнение факт».
Большевик П.Г. Смидович, полемизируя с мнением О.С. Минора, считал, что «декрет говорит лишь о российской республике, в нем нет слова «демократическая». Он не предполагает истинного народовластия».
В 5 часов утра 1 сентября Петроградский Совет по предложению Л.Б. Каменева принял резолюцию «О власти». Резолюция Совета требовала отстранения от власти не только кадетов, но и всех представителей буржуазии, утверждая, что единственный выход - в создании власти из «представителей революционного пролетариата и крестьянства», основными задачами которой будут: провозглашение «демократической республики», конфискация помещичьих земель без выкупа и передача её крестьянским комитетам впредь до решения Учредительного собрания; введения рабочего контроля над производством; национализация важнейших отраслей промышленности и предложение народам воюющих государств всеобщего демократического мира. Согласно большевистской резолюции, революционная власть должна создать демократическую республику.
Акт Временного правительства и провозглашение республики критиковали кадеты, монархисты и верхушка казачества, находившие, что в данном случае имеет место «предрешение голоса высшего судьи и властелина» - Учредительного собрания.
Кадеты говорили, что акт отразится на свободе пропаганды и на отношении к монархическим тенденциям, хотя и незаметным, но существующим. Вместе с тем, они признавали, что акт «по реальному своему значению не связывает Учредительного собрания. Если признать, что 3 сентября Россия «проснулась республикой», то приходится тут же прибавить, что едва ли она это обстоятельство особенно сильно ощутила. Прежде всего, провозглашение состоялось «между прочим, мимоходом, кстати». Затем сама формула «не блещет красотой и юридической точностью». Стремясь к определенности, «забыли, что республика без республиканских учреждений и без народного представительства,... без конституции - по существу не может быть определенной формой государственного строя».
Газета кадетов «Речь» находит акт данью «фетишизму слов»: «И сейчас те, ради кого произнесена новая фраза, не склонны к ликованию. В сущности, большевики победили. Все эти шесть месяцев мы жили в строе, если не республиканском, то, конечно, не монархическом. Но когда провозгласили республику, на деле в жизни господствовал уже большевистский клич: вся власть Советам». Далее газета ставила серьезный вопрос: «Уверенно ли Временное правительство в том, что вывеска республики поднимет престиж теперешнего порядка?».
П.Н. Милюков по поводу этого акта писал: «Легче всего было удовлетворить желание «революционной демократии» о провозглашении России демократической республикой. Юридического значения это провозглашение все равно не имело. Иначе, как заметил один из близких к правительству юристов, нужно было бы допустить, что какой-нибудь другой состав правительства может провозгласить Россию монархией».
По мнению кадетов, «слабость, а не сила, беспомощность, а не уверенность звучат в тех словах, которыми «правительство пяти» объявляет свое решение, опираясь на смысл аплодисментов, раздававшихся в Московском государственном совещании во время речи Кропоткина».
Акт Временного правительства вызвал естественные протесты монархистов. В.В. Шульгин заявил в «Киевской газете», что, объявляя Россию республикой, Временное правительство превысило свои полномочия: «Мы не можем допустить ни республики, ни современного республиканского правительства. И мы вовсе не уверены, что нам хочется, чтобы Россия была республикой».
В резолюции конференции казачьих войск говорилось, что ни одна из реформ, обещанных на Московском государственном совещании, не выполнена: Временное правительство «лишь провозгласило республику, на что его никто не уполномочивал и что является узурпацией суверенных прав народов государства Российского». В акте провозглашения республики казачество усматривает «захват Временным правительством власти Учредительного собрания» и настаивает на передаче вопроса о государственном строе Учредительному собранию.
В ответ на заявление представителей казачества, А.Ф. Керенский сказал, что узурпацией прав Учредительного собрания было бы объявление республики «федеративной или централистской». Что же касается отсутствия указаний в акте 1 сентября на демократическую республику, то такое указание было бы излишне, ибо «демократическая это не есть та или иная форма государственного устройства, а скорее форма политическая».
По словам правой газеты «Народное слово», вряд ли кого может всерьез интересовать вопрос, как формально будет называться тот государственный порядок или, вернее, беспорядок, который существует в России: над страной висит угроза гражданской войны, и внешний враг грозит самому существованию государства. От того, что «Россия будет называться республикой, - продолжала газета, - ни на шаг не продвинется разрешение тех задач, которые на ее плечи взвалила история». Правительство должно было сделать «этот тактический шаг под внешним давлением», это вынужденная уступка «крайним левым течениям, которые в связи с ликвидацией мятежа генерала Корнилова так высоко подняли голову». Акт 1 сентября «должен сыграть роль масла, которое усмиряет разбушевавшиеся волны».
Акт 1 сентября вызвал негодование моряков Балтийского флота, заявивших, что «провозглашенная республика не есть истинная демократическая республика», и поэтому потребовавших для России демократической республики и всех широких прав для демократии, связанных с этой формой правления.
Представитель штаба флота В.Н. Демчинский говорил на заседании Центробалта 7 сентября, что вопрос о государственном строе «мы решать... не можем, так как вопрос о том какая должна быть республика, принадлежит Учредительному Собранию». Выступавшие его поддержали: «Так как нет законов социальных, то это сомнительная республика. В демократической республике не может так быть, чтобы сразу после ее провозглашения был объявлен приказ Керенского о прекращении политической жизни в армии». В резолюция этого заседания отмечалось, что «декретом Временного правительства объявлена Российская республика, а не демократическая», что это есть недоговоренность и откладывание введения республиканских учреждений на неопределенное время.
10 сентября адмирал Д.Н. Вердеревский телеграфировал просьбу разъяснить Центробалту «смысл объявления России республикой» и указал, что Центробалт должен «с большей осмотрительностью и сознательностью относиться к вопросу установления окончательной формы правления в Российской республике».
Для составления проекта Конституции Российской Республики 11 октября при Юридическом совещании была образована Особая комиссия под председательством профессора государственного права Н.И. Лазаревского (затем В.М.Гессена). Ею был разработан ряд проектов конституционных законов, которые предполагалось внести на рассмотрение в Учредительное собрание.287
Комиссия исходила из того, что в основу конституции должны быть положены три принципа: народное верховенство, широкое развитие местного самоуправления и, наконец, признание и обеспечение широкой индивидуальной свободы граждан. Комиссия допускала, что формой правления может быть монархия или республика. В схеме, по которой должны быть расположены статьи конституции, стоял пункт о принципах, могущих быть положенными в основу конституции. Среди них были названы «монархический принцип» и раздел «Президент республики». При обсуждении раздела некоторые члены Комиссии говорили об основных законах Российской Республики. В проекте закона об организации временной исполнительной власти при Учредительном собрании очень подробно говорилось о должности временного президента Российской республики, избираемого Учредительным собранием и наделенного широкими полномочиями. Широкие права президента в деле управления государством, назначения и увольнения высших чиновников (вплоть до министров), руководство армией и внешней политикой «напоминали компетенции царя по «Основным законам Российской империи», а верхняя и нижняя палаты российского парламента были схожи с Государственным советом и Государственной думой». Президент республики избирался на год. Парламент предполагался двухпалатный. Согласно проекту, президент сочетал в своем лице функции главы государства и главы правительства. Законопроекты должны были вноситься в Учредительное собрание по распоряжению и от имени Президента, который наделялся законодательной инициативой.
Особая комиссия при Юридическом совещании действовала по 24 октября и не завершила своей деятельности. Конституцию Российского государства дорабатывали в Париже в 1919 г. эмигрировавшие из России члены КОМИССИИ.
Итак, акт Временного правительства от 1 сентября сводился к формальному провозглашению республики. Это было политико-декларативное действие.
Насущные вопросы о земле, федеральном устройстве государства откладывались до Учредительного собрания. Война продолжалась. Продовольственное положение в больших городах ухудшалось, цены росли, хлебный паек урезался. Общее экономическое положение оставалось тяжелым: транспорт был в состоянии паралича, поставки сырья сокращались, производительность падала. Временное правительство не могло решить ни одной из проблем, стоящих перед страной.
Провозгласив Россию республикой, Керенский надеялся продемонстрировать движение вперед, к демократическому будущему. Однако реальная демократизация страны зависела от разрешения социальных противоречий - старых, доставшихся в наследство от царизма, и новых, возникших в послефевральский период. Будучи не в состоянии разрешить эти противоречия, правительство Керенского не сумело и наполнить провозглашение республики в России сколько-нибудь реальным содержанием.
2. Предпарламент как возможность установления демократической республики
Политические последствия корниловского мятежа были огромны. В начале мятежа между Керенским, который стремился к образованию сильной Директории, и лидерами Совета, которые противились созданию подобного правительства и в тот момент беспокоились главным образом о защите революции, было достигнуто временное взаимопонимание. Согласно политической резолюции, принятой ЦИК и ИВСД в ночь с 27 на 28 августа, Керенскому предоставлялось право сформировать правительство, которое он сочтет нужным. Единственным непременным условием правительства являлась непримиримая борьба с Корниловым. Быстрый разгром корниловского мятежа выдвинул на передний план проблему, касавшуюся характера власти, которая заменила бы обанкротившуюся вторую коалицию.
В первой половине сентября правительства в стране не было. Кабинет, самоупразднившийся 26 августа в начале конфликта со Ставкой, с тех пор не был восстановлен. «Правда, были, как будто, министры или управляющие министерствами, но было неясно, кто их назначил, где источник их власти, и никто не принимал их всерьёз. Так, в военном министерстве появился Верховский, в морском - адмирал Вердеревский. Было до очевидности ясно, что их имена не только не разрешают правительственного кризиса, но и не приближают его разрешения».
Официально считалось, что Россией управляет «коалиция», но коалиции давно уже не было. Политические группы, входившие раньше в её состав, теперь противостояли друг другу, как открытые враги. Стоявшая во главе цензовых элементов конституционно-демократическая партия, со времени корниловщины представлялась партией гражданской войны, противницей республики и всех демократических завоеваний, присутствие в правительстве её представителей не обеспечивало этому правительству поддержки и оно оказалось в политической изоляции.
«...Зашевелился и старый комитет Государственной Думы (Временный комитет ГД), пытающийся доказать, что Правительство Керенского -учреждение незаконнорожденное, ибо, в противоположность кабинету князя Львова, оно сформировано без санкции Думы. А до созыва Учредительного Собрания нужно считать Думу единственным законным представительным собранием в России, но об её существовании все позабыли».
Всё более безнадёжным становилось и международное положение России. Если в июне (и ещё в начале июля) была перспектива международной социалистической конференции, выступление демократий Запада на помощь российской революции, и всеобщий демократический мир представлялся достижимым, то после июльского поражения и всё более усиливающего развала на фронте, после корниловского мятежа, - бессилие правительства стало очевидным как союзникам, так и противникам страны.
Слабости правительства и характеру его внешней политики соответствовал хаос, царящий среди высшего армейского командования. Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал П.А. Половцов вспоминал: «Большевики сильно работают и против меня, доказывая мою жестокость и контрреволюционность. Пока эта пропаганда в хороших полках не производит впечатления, но если не реагировать, какие могут получиться последствия в ближайшем будущем? Многие меня подбивают действовать без поддержки правительства и даже наперекор его желаниям, но на это я не согласен. Довольно и без того беспорядка».
Керенский, по словам генерала Половцова, для солдат был ненавистен как соучастник Корнилова, офицерство обвиняло его в том, что он покинул Корнилова на полпути и предал его. «Я готов был всячески Керенского поддержать в надежде на то, что он спасёт Россию, - высказывал генерал мнение подавляющего числа окружавших Керенского людей, - но теперь убедился в полной его непригодности на такую роль. Он не умеет разбираться в людях, плохо ориентируется в настроениях масс, особенно солдатских, не имеет достаточно дипломатического такта, чтобы скрывать своего двуличия, к сожалению, иногда необходимого на дипломатическом поприще, и наконец за последнее время слишком, по-видимому, занят мыслью о собственном величии. Его слишком очевидное и честолюбивое стремление стать самодержавным диктатором понемногу охлаждает симпатии даже самых горячих его сторонников. Словом, для управления страной недостаточно одного только красноречия, хотя бы и выдающегося».
В армии стремительно развивался тот же процесс, каким была охвачена вся страна: при отсутствии власти в центре, на местах шел процесс распада государственной машины, развивалась анархия.
Окрылённые победой над Корниловым массовые организации на местах, фабрично-заводские рабочие, солдаты, матросы, то есть все те, кто присоединился к антикорниловскому движению, выражали своё мнение о характере, составе и программе будущего правительства в многочисленных письмах, резолюциях, политических декларациях.
Исполнительная власть Временного правительства, обвинённого в связях с корниловцами зашаталась, начала терять массовую поддержку: земства, городские думы оказались слабой опорой. Зато резко возросла роль Советов, революционных комитетов, комитетов спасения, множившихся после августа. Если после июльского кризиса наметилось уменьшение влияния Советов, то в ходе и после подавления корниловского мятежа роль Советов резко возросла. Общественно-политическая обстановка в стране явилась благотворной для распространения лозунга «Вся власть Советам!».
Быстрая победа над Корниловым подтвердила огромные потенциальные возможности совместных действий социалистических групп. Глубокий общественно-политический и правительственный кризис, связанный с корниловщиной и её ликвидацией, а также отказом части эсеров и меньшевиков от коалиции с кадетами, создал условия, когда вновь возникла возможность укрепления республиканского строя на демократических началах. На заседаниях ВНИК и Исполкома Совета крестьянских депутатов раздавались взволнованные голоса с горячим призывом к единению демократических сил. Большевики, еще совсем недавно пребывавшие почти в подполье, стали главными героями подавления корниловского выступления и быстро обретали популярность.
Если до осени сохранялось примерное равенство численности меньшевиков и большевиков, то с начала сентября рост партии меньшевиков прекратился, а РСДРП (б) выросла за два месяца в полтора раза и достигла 350 тыс. членов. На выборах в Петроградскую городскую думу, состоявшихся 20 августа, большевики получили 75 мест, кадеты - 42, меньшевики - 8. К тому же большевики завоевали прочные позиции в некоторых массовых организациях, таких, как фабзавкомы и районные советы в Петрограде. Объединенные в Межрайонное совещание, эти советы, благодаря своим вооруженным дружинам, сыграли решающую роль во время попытки корниловского мятежа. Когда правительство потребовало разоружения Красной гвардии, Советы еще более радикализировались и присоединились к Петроградскому Совету, в котором теперь руководили большевики. Оба этих органа, располагавшие сетью освобожденных активистов, начали тесно сотрудничать и вместе заседали в Смольном. Более того, участием в ликвидации корниловского выступления они укрепили свои боевые порядки, добившись с помощью ЦИК и Временного правительства освобождения из тюрем большевиков. Со 2 по 19 сентября из «Крестов», гауптвахт и других мест заключения были освобождены Л.Д. Троцкий, Л.Б. Каменев, А.М. Коллонтай, Ф.Ф. Раскольников, А.В. Луначарский, Н.В. Крыленко, П.Е. Дыбенко и другие большевистские лидеры. Всего из заключения было выпущено 140 большевиков. Это был политический просчёт Временного правительства и лично Керенского.
В солдатских комитетах после неудачного наступления на фронте также росло число большевиков. Многие части и Балтфлот отказались признать Директорию, называли Керенского «бонапартом». Войска в Финляндии поддержали требование сейма о независимости.
Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа в 1917 г. генерал П.А. Половцов писал: «Большевики тоже не дремлют. Оправившись от страха и видя, что правительство склонно с ними деликатничать, они опять подняли голову. Готовя новый скандал, они хотят сначала полонить Совет, но не вооруженной силой, а мирным проникновением. Число представителей, как в рабочей секции, так и в солдатской, переходящих на сторону большевиков, всё увеличивается. Причины такого явления мне не совсем ясны: не знаю, кроются ли они в неудовольствии правительством, или просто в немецких деньгах. ...очистить Совет путём перевыборов можно, если правительство быстро разберёт дело восстания и круто расправится с зачинщиками. Однако шансов на такой исход мало, а между тем, если не заткнуть глотку Троцкому, солдаты скоро придут к убеждению, что раз он не пострадал за восстание, значит, он прав».
С конца лета именно большевики начали определять политику Советов. В ночь с 31 августа на 1 сентября их резолюцию о создании правительства без буржуазии впервые принял Петроградский Совет. Старый президиум вышел в отставку. Место Чхеидзе занял Троцкий, всего за несколько дней до того освобождённый из «Крестов». В руки большевиков перешел и Московский совет: Там 7 сентября была принята резолюция о необходимости установления советской власти.
Процесс большевизации Советов набирал силу по всей стране, в сентябре уже более 50 Советов приняли резолюцию о передаче власти Советам. Вновь появилась возможность мирного прихода большевиков к власти через Советы.
В статье «О компромиссах», написанной 1 сентября, Ленин предлагал меньшевикам и эсерам образовать правительство, ответственное перед Советами и обещал, что большевики в этом случае не будут предпринимать попыток вооружённого захвата власти. Компромисс с эсерами и меньшевиками Ленин объяснял обстоятельствами и ограничивал его во времени: «Лишь как исключение, лишь в силу особого положения, которое, очевидно, продержится лишь самое короткое время, мы можем предложить компромисс этим партиям...». По его мнению, компромисс заключался бы в том, что «большевики, не претендуя на участие в правительстве... отказались бы от выставления немедленно требования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам, от революционных методов борьбы за это требование. Условием, само собой разумеющимся и не новым для эсеров и меньшевиков, была бы полная свобода агитации и созыва Учредительного собрания, без новых оттяжек или даже в более короткий срок».
Часть лидеров меньшевиков и эсеров всё-таки сохранили курс на коалицию с буржуазией. Партия социалистов-революционеров оценила предложение Ленина как желание большевиков возложить на эсеров и меньшевиков «всю чёрную и ответственную работу власти, себе же отводят удобную роль контролёров... Советское правительство погибло бы под тяжестью противоречий между классовым характером его программы и необходимостью осуществлять надклассовую политику». Меньшевики считали, что тактика большевиков «неизбежно привела бы в случае всего успеха, к изоляции пролетариата и к поражению его в гражданской войне против огромного большинства населения...».
В очередной раз решался вопрос о власти. Нельзя было не учитывать позицию ЦИК и Исполнительного Комитета Всероссийского Совета крестьянских депутатов. Резолюция совместного пленарного заседания отвергла большевистский проект создания правительства исключительно из «представителей революционного пролетариата и крестьянства». Не получили широкой поддержки и депутаты Петроградской Городской думы, которые призывали передать всю полноту власти Советам. В резолюции, внесённой меньшевиками и эсерами и принятой большинством депутатов, содержались два основных момента: одобрение идеи скорейшего созыва Демократического совещания, чтобы принять окончательное решение по вопросу о власти, а до этого поддержать новое правительство, сформированное Керенским.
Серьёзные разногласия по вопросу борьбы за власть и методов этой борьбы, были в большевистской партии между умеренными большевистскими лидерами, входящими в ЦК и Лениным. Особенно ярко они проявились на УП (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б), проходившей в Петрограде с 24 по 29 апреля 1917 г. и на У1 съезде РСДРП (б) с 26 июля по 3 августа 1917г. в Петрограде.
Статья Ленина «О компромиссах» была отрицательно воспринята многими известными большевистскими лидерами Петербургского комитета, обсудившими её на своём заседании 7 сентября. С возражениями против ленинской тактики компромиссов выступили и члены Московского областного бюро РСДРП (б).303
14 сентября в газете «Рабочий путь» была опубликована статья Ленина «Один из коренных вопросов революции». «Ни обойти, ни отодвинуть вопроса о власти нельзя, - писал он, - ибо это именно основной вопрос, определяющий все развитие революции, в ее внешней и внутренней политике». Ленин ставит вопрос ребром: «Либо разгон Советов и бесславная смерть их, либо вся власть Советам...Власть Советам - это значит радикальная переделка всего старого государственного аппарата, этого чиновничьего аппарата, тормозящего все демократическое, устранение этого аппарата и замена его новым, народным, т.е. истинно демократическим аппаратом Советов, т.е. организованного и вооруженного большинства народа, рабочих, солдат, крестьян, представление почина и самостоятельности большинству народа не только в выборе депутатов, но и в управлении государством, в осуществлении реформ и преобразований».304
В следующей статье «Русская революция и гражданская война» Ленин предвидел, что большевики не получат большинства на выборах и в Учредительном собрании «эсеры могут продолжать «игру» в соглашение с кадетами...». Ленин сознавал, что прийти к власти законным путем через Учредительное собрание партия не в состоянии, так как вряд ли получит более 1/3 голосов. Оставалось захватить власть до созыва Учредительного собрания. В сентябре должен был собраться П Всероссийский съезд Советов. Съезд тоже мог не поддержать большевистский переворот, поэтому Ленин призывал спешить с подготовкой восстания, чтобы захватить власть до открытия съезда.
12-14 сентября Ленин послал в ЦК РСДРП письма «Большевики должны взять государственную власть» и «Марксизм и восстание». В них Ленин отказывался от своей тактики компромиссов и выдвигал план немедленной подготовки к вооруженному восстанию. Ленин пришёл к выводу, что стремительный рост влияния партии и затянувшийся политический кризис создают уникальную возможность завоевания власти, и эту возможность упускать нельзя. В России, стране моноцентристской, исход борьбы решался в столицах. Это прекрасно понимал Ленин, когда писал: «Получив большинствов обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки».
Вновь Ленин столкнулся с сопротивлением умеренных. В обоих случаях умеренные большевики отвергли курс Ленина, на вооружённое восстание с целью захвата власти. Центральный комитет большевиков не подержал Ленина и постановил сжечь все его письма, сохранив лишь для архива по одному их экземпляру, с тем, чтобы предотвратить их распространение.
Приверженцами демократического развития страны оставались Центральные исполнительные комитеты - рабоче-солдатский и крестьянский. «Но Крестьянский исполнительный комитет висел в воздухе, крестьянские массы давно вышли из-под его руководства, и в общеполитических вопросах его голос не имел никакого веса. А наш ЦИК (рабоче-солдатский)», - как отмечал В.С. Войтинский, - «имел против себя не только «улицу», но и Советы Петрограда и Москвы, и чувствовалось, что все выше подымается против него волна неудовольствия и на фронте. Это парализовало его волю, делало его беспомощным и вялым».
Перед демократией снова возник старый вопрос о политическом союзе, который проявился в виде дилеммы: коалиция или советская власть. Для решения этого вопроса решено было созвать Всероссийское Демократическое совещание.
Петроградский Совет отнесся враждебно к идее совещания и, предвосхищая его возможное решение, вынес резолюцию против возобновления коалиции.
Несмотря на различные мнения, решением Объединённого заседания ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов 3 сентября было определено созвать Всероссийское Демократическое совещание. Представители партий и общественных движений были приглашены телеграммой представителя ВЦИК Н.С.Чхеидзе и председателя Исполкома Н.Д. Авксентьева. В ней сообщалось, что причиной созыва в Петрограде всей организованной Демократической России является «создание сильной революционной власти, способной объединить всю революционную Россию для отпора внешним врагам и для подавления всяких покушении на завоеванную свободу».
Меньшевик Ф.И. Дан, участник Демократического совещания писал, что «идея Демократического Совещания, связывалась в умах инициаторов его с сознанием необходимости образования однородного демократического правительства взамен правительства коалиционного, правительства с участием представителей буржуазии, явно начавшего разваливаться после пресловутого июньского наступления на фронте и получившего смертельную рану в дни корниловского восстания» .
На совещании должны были быть рассмотрены вопросы организации власти, создания коалиционного правительства. Организаторы созыва Демократического Совещания пытались создать демократическую власть, опирающуюся не только на те элементы революционной демократии, которые сосредоточились в Советах, но и на те, которые имели прочную базу в кооперативах и органах местного самоуправления (городских думах и земствах). Поэтому круг делегатов был очень широким (1582 делегата). Среди приглашённых были также министры Временного правительства А.М. Никитин, А.И. Верховский, Д.Н. Вердеревский, К.А. Гвоздев, а также члены дипломатического корпуса от союзных держав.
Всероссийское Демократическое совещание открылось 14 сентября. С приветствием к собравшимся обратился А.Ф.Керенский, который говорил о тяжелом положении и призывал объединиться перед грозящей стране анархией. Военный министр А.И. Верховский доложил о критическом состоянии армии и необходимости укреплении дисциплины. Затем выступали: эсер В.М. Чернов, предлагавший коалицию без кадетов; меньшевик Б.О. Богданов, рекомендовавший признать ту власть, которая будет избрана на совещании; большевик Л.Б. Каменев, потребовавший передачи всей власти Советам; меньшевик И.Г. Церетели, утверждавший, что однородная демократическая власть не в силах решить стоящие задачи, отстаивавший коалицию с кадетами.
Совещание продемонстрировало чёткое размежевание: коалицию с буржуазией защищали меньшевики, эсеры, представители ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов, Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, кооперации, земства и др. Против коалиции были большевики, представители Советов рабочих и солдатских депутатов, фабзавкомов, части военных организаций.
Войтинский B.C., член Исполкома Петроградского совета и комиссар Временного правительства на Северном фронте пишет, что «ощущение подавленности, растерянности, почти безнадежности. Сторонники коалиции защищали её как наименьшее зло, доказывая, что при ином решении вопроса будет ещё хуже. У противников коалиции... не было веры в спасительность предлагаемых ими путей, и их аргументация сводилась к тому, что... хуже, чем теперь, ни при какой организации не будет». И подвёл итог совещанию: «единой воли у совещания нет, как нет ее у демократии».
Это была попытка образования демократической власти в России. Демократическое совещание привело к укреплению позиции большевиков. «Оно превратилось, - писал Ф.Дан, - просто в арену совершенно ненужной и даже вредной концентрированной перепалки с большевиками».
20 сентября, как выход из создавшегося тупика, было принято предложение Церетели о создании нового органа - Всероссийского Демократического Совета, переименованный затем во Временный Совет Российской Республики (Предпарламента). Церетели предложил выделить из состава совещания постоянный орган, которому поручить содействовать созданию власти на условиях достижения всеобщего мира и ответственности пред ним правительства. В случае привлечения цензовых элементов должно быть сохранено преобладание в нём представителей демократии.
21 сентября с докладом о проекте нового временного органа выступил B.C. Войтинский, который отметил, что к Предпарламенту должны перейти все права Демократического совещания; Парламент будет формироваться по принципу пропорционального представительства всех участвующих в совещании групп и сам выработает направление своей деятельности. Делегация Всероссийского Демократического Совета в составе Н.С. Чхеидзе, И.Г. Церетели, Н.Д. Авксентьева, А.Р. Гоца, К.Д. Беркенгейма, В.В. Руднева, Н.П. Душечкина приступила к переговорам с Временным правительством, во время которых Керенский заявил, что Совет будет полезен только в том случае, если будет пополнен представителями цензовых элементов пропорционально тому числу, в котором эти элементы войдут в новый Кабинет Министров, и что само Временное правительство созовёт Предпарламент на условиях независимости от этого органа.
В образованное третье коалиционное правительство вошли 10 социалистов, и 6 либералов, в том числе 4 кадета. Министром-председателем и Главковерхом стал Керенский. 23 сентября Совет Республики одобрил создание правительства, хотя и незначительным большинством голосов: 776 человек высказались за коалицию, 688 - против.Исключив «партии, скомпрометировавшие себя в деле Корнилова», Совещание согласилось на участие в правительстве кадетов, в индивидуальном порядке позволив Керенскому в целях поддержки «политической элиты нации» ввести в свой кабинет А.И. Коновалова (заместитель), Н.М. Кишкина и С.Н. Третьякова.
Положение о Совете Республики было утверждено Временным правительством 2 октября 1917 г. В задачи Совета Республики входило обсуждение законопроектов Временного правительства, разработка собственных законодательных предположений. Председателем Совета был избран эсер Н.Д. Авксентьев.
Внутри Совета Республики были образованы Совет старейшин и 12 комиссий. Среди них комиссия по выработке мер для укрепления республиканского строя и борьбы с анархией и контрреволюцией.
23 сентября состоялось первое заседание Совета Республики. Председателем Президиума Совета был избран Н.С.Чхеидзе, членами от меньшевиков - Ф.И. Дан, В.Е. Мандельберг, от большевиков - Л.Б. Каменев и Л.Д. Троцкий, от эсеров Н.Д. Авксентьев, А.Р. Гоц, Б.Д. Камков, О.С. Минор. Совет заслушал доклад И.Г. Церетели о переговорах с правительством и принял резолюцию, в которой говорилось: Совет Республики «признаёт образование Предпарламента, перед которым Правительство обязано отчётностью, крупным шагом в деле создания устойчивости власти и обеспечения проведения...политики, направленной на скорейшее достижение общего демократического мира и созыва Учредительного Собрания в назначенный срок,... признавая в данных условиях приемлемым намеченное делегацией соглашение, заявляет, что власть может принадлежать такому Правительству, которое пользуется доверием Предпарламента» .
24сентября на заседании представителей революционной демократии и цензовых элементов последние обратились к Церетели за разъяснениями, т.к. опубликованная в газетах резолюция Демократического Совета «как бы аннулирует соглашение, которое удалось достигнуть между демократией и цензовыми элементами и требует постановки вопроса о Предпарламенте во всей широте». На что Церетели ответил, что Демократический Совет одобрил все пункты соглашения... и пункт, гласящий, что Правительство формальной ответственности перед Предпарламентом не несёт. Однако Предпарламенту предоставляется право добиваться установления фактической ответственности и притом, конечно, исключительно способами парламентской борьбы».
Одним из авторов проекта положений о Предпарламенте был член ЦК партии кадетов, член Предпарламента М.С. Аджемов. По поручению своей партии он и В.Д. Набоков встречались с А.Р. Гоцем, Ф.И. Даном и М.И. Скобелевым и предлагали им образовать блок для создания общественного доверия вокруг Временного правительства и поддержки его в борьбе с большевиками. «Нельзя сомневаться в том, - подчёркивал Аджемов, - что Совет Республики и Советы депутатов противопоставлены друг другу».
7 октября, в день открытия предпарламента Троцкий от имени большевиков огласил декларацию о несовместимости этого органа с интересами развития революции и о выходе из его состава большевистской фракции. В ней утверждалось, что «буржуазные классы, направляющие политику Временного правительства, поставили себе целью сорвать Учредительное собрание. Это сейчас основная задача цензовых элементов, которой подчинена вся их политика, внешняя и внутренняя». Обращаясь не к собравшимся в зале, адресуя свои слова петроградским рабочим и солдатам, он провозгласил, что теперь, когда кайзеровские войска угрожают Петрограду, Правительство Керенского и Коновалова готовится бежать из столицы: «Петроград в опасности, революция в опасности, народ в опасности. Правительство усугубляет эту опасность. Правящие партии усугубляют её. Только сам народ может спасти себя и страну. Мы обращаемся к народу: да здравствует немедленный, честный, демократический мир, вся власть Советам, вся земля народу, да здравствует Учредительное собрание!»
Большевики покинули Предпарламент. Большинство, по словам Н.Н. Суханова, делегата Предпарламента от меньшевиков, «провожает их презрительными взглядами, машут руками: скатертью дорога! Большинство ничего не поняло и не видело... Для предпарламентского большинства это была кучка, которую можно было ликвидировать путём репрессии». Но Суханов и его соратники поняли, что большевикам из Предпарламента «только одна дорога - на баррикады. Бросая избирательный бюллетень, необходимо взять винтовку». Некоторые из меньшевиков понимали, что на баррикады встанут не «только шестьдесят человек особой звериной породы». Для «ближайших соседей большевиков и их соратников... это была подавляющая часть рвущегося в бой, пышущего классовой ненавистью пролетариата, а также истерзанной солдатчины, а также отчаявшихся в революции крестьянских низов. Это была огромная народная лавина. Это были миллионы». Уход большевиков из Предпарламента означал начало их разрыва с левыми партиями (меньшевиками и правыми эсерами). «Справиться с ними при помощи репрессий, да ещё нашей опереточной власти» Суханов считает невозможным.
В этот же день в Смольном происходило заседание Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Была принята большевистская резолюция, разоблачающая создание Предпарламента, как новое наступление контрреволюции, новый обман народа, воскрешение коалиции с буржуазией.
Выступление Троцкого и демонстративный уход большевиков с заседания Предпарламента произвели настоящую сенсацию и повлекли за собой волну слухов и предположений о дальнейших шагах большевиков. На следующий день практически повсюду - в очередях, трамваях, просто на улицах - все только и говорили о восстании, которое готовят большевики.
Состоялось 10 заседаний Совета Республики. На них обсуждались вопросы о состоянии обороны государства, сообщение Временного Правительства об эвакуации Петрограда, вопрос по поводу самочинных захватов продовольственных грузов, предназначенных для столицы и армии Северного фронта и другие.
Занимаясь решением большого объёма неотложных вопросов, требующих согласования во фракциях, депутаты Совета Республики упустили из виду то, что правительством России не было официально сообщено об изменении в стране монархической формы правления на республиканскую. Об этом напомнил британский министр иностранных дел Бонар Лоу. В своем официальном заявлении по-поводу готовящейся Парижской конференции, Бонар Лоу заметил, что «ему совершенно неизвестно, что в России республика. Никто не извещал его об этом». Так в повестке дня заседания Совета Республики 20 и 23 октября появился вопрос «о несообщении Временным правительством союзным государствам об установлении республиканского образа правления в России». Сообщить не успели.
Заседание Предпарламента 24 октября оказалось предпоследним. На нём выступил с речью министр-председатель Керенский, сделавший упор на военные меры в борьбе с большевиками. Он потребовал от Совета Республики «всей меры доверия».
Выступая в прениях лидер фракции меньшевиков-интернационалистов Ю.О. Мартов, и ранее высказывавшийся против коалиции с буржуазией потому, «что они связанны с классами, тянущими их назад, в то время, как лишь энергичная инициатива правительства в деле руководства революцией может ещё устранить неизбежность гражданской войны». Теперь он поставил вопрос о реорганизации правительства. Против политики третьего коалиционного правительства, как неспособного принять меры к обузданию большевиков, выступили лидеры ЦИК Ф.И. Дан, А.Р. Гоц и другие. Советом Республики была принята составленная ими резолюция (123 за, 102 - против). В ней говорилось, что первоначальным шагом, который мог бы помешать готовившейся акции большевиков, должно стать немедленное издание декрета о передаче помещичьей земли в ведение земельных комитетов, о немедленных мирных переговорах и созыве Учредительного собрания. Ф.И. Дан сформировал «делегацию от социалистических групп» в составе себя, А.Р. Гоца и председателя Предпарламента Н.Д. Авксентьева, которая должна была убедить правительство, заседавшее в Зимнем, действовать в соответствии с принятой резолюцией, немедленно оповестить об этих решениях население рассылкой телеграмм и расклейкой афиш.
Однако Временным правительством это предложение не было принято. А.Ф. Керенский, по словам Ф.И. Дана, выразил сомнение в способности большевиков к восстанию и возможности опоры их на значительные слои населения. По мнению Керенского, влияние большевиков на массы будет теперь «быстро падать». Такую недальновидность премьера понять трудно, хотя А.Ф. Керенский, уже находясь в эмиграции, попытался объяснить своё восприятие событий тех дней, обратив внимание на то, что тогда, как, по его мнению, многим казалось, страна уверенно шла по пути демократии к Учредительному собранию. С другой стороны, привыкнув опознавать реакцию в виде генерала «на белом коне», все они, тогдашние вожди революции, не смогли вовремя распознать самого «опасного, упорного и безжалостного врага - контрреволюцию, перерядившуюся в рабочую блузу, в солдатскую шинель, в матросскую куртку».
Аналогично оценил последующие события и лидер партии эсеров В.М. Чернов, отметив, что как в математике минус, умноженный на минус, даёт плюс, так и в социологии «революция в революции» дает контрреволюцию.
Временное правительство не поддержало предложения Совета Республики, что дало большевикам возможность захватить власть.
На последнем заседании Совета Республики 25 октября было принято обращение к Министру Председателю и Военному министру «с вопросом по поводу действий Военно-революционного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, направленных к захвату власти над Петроградским гарнизоном». В этот же день Временный Совет Российской Республики был вынужден прекратить свою деятельность.
«Совет Республики был ублюдочным, компромиссным учреждением, возникшим из неудачного «Демократического Совещания» в Петрограде в сентябре 1917 г.», - отмечал Дан.
Говоря о слабости правительственной власти, Троцкий обосновывал необходимость установления сильного государственного порядка: «Капитализм - живая система экономических и классовых отношений, нуждающихся в государственной власти. Монархия, под защитой которой сложился русский капитализм, исчерпала свои возможности. Февральская революция попыталась построить промежуточный государственный режим, который в течение восьми месяцев исчерпал себя до конца. Какой же государственный порядок мог обеспечить при этих условиях дальнейшее развитие русского капитализма?».
Как полагают отдельные историки, Государственное и Демократическое совещания выступили в истории российского парламентаризма образца 1917 г., как первые институты предпарламентаризма. Начиная с середины июля, такой институт был единственно реальной и приемлемой для разнородных сил линией развития парламентаризма. То, что в основу Демократического Совещания, а затем и Демократического Совета Республики были положены принципы и программа демократического блока Государственного совещания, с одной стороны, говорило о кровном родстве этих институтов, а с другой, значительно усилило позиции предпарламентаризма. Но это «удобство» имело и обратную сторону: к осени Временное правительство исчерпало свою роль общественного представительства. Предпарламент также не смог сыграть роль буфера: он не выработал приемлемую для противоборствующих сил программу формирования республиканской власти России на демократических началах.
Итак, последняя попытка демократизации, парламентаризма, предпринятая созданием и деятельностью Временного Совета Российской республики в сентябре - октябре 1917 г., пресеклась. Она «перебивалась» другой линией, быстро набиравшей силу с осени 1917 г.
Городские и сельские низы, устав от обещаний коренных социально-экономических и национальных реформ, теряли доверие к правящим партиям. Испытывая всё возрастающие тяготы от войны, разрухи, недоедания, они всё активнее, самостоятельно, независимо от властей, а чаще - наперекор им, решали свои жизненные проблемы. Камертоном для национально-освободительного движения становились решения Украинской Рады об автономизации Украины и Финского сейма о независимости Финляндии; для рабочего движения - требования о введении рабочего контроля, национализация ключевых отраслей, решительного обуздания спекуляции; крестьянского движения - массовые захваты помещичьих земель, переделы земли, поджоги имений, вооружённые схватки с солдатами и казаками. Попытки правительства и местных органов власти посулами, увещеваниями и репрессиями предотвратить, погасить это «самовозгорание» оказывались безуспешными. Собрав урожай, готовясь к холодной и голодной зиме в тылу и в окопах, беднейшие слои населения всё решительнее требовали срочного учёта и защиты их жизненных, неотложных интересов.
В этих условиях незаурядную политическую волю проявили большевики, уловившие исторический миг, когда можно было воспользоваться слабостью, просчётом, ошибкой политического противника и захватить власть. Большевистские лидеры считали, что «методы демократии имеют свои пределы. Когда большое практическое решение ходом вещей становится неотложным, оно меньше всего допускает референдум. Различия уровней и настроений разных слоев народа преодолеваются действием. Большинство не подсчитывается, а завоёвывается», - писал Троцкий.
. Октябрьские события и образование Временного рабочего и крестьянского правительства республики
По замыслу Керенского, объявление России республикой, созыв Демократического совещания, а затем и Временного Совета республики (Предпарламента), должны были задержать сползание общества к опасной черте и путём гласного обсуждения вопросов о власти и реформах связать левых легальностью, помочь Временному правительству дотянуть до Учредительного собрания. Керенский не оставлял надежды остаться во главе государства: не получалось стать диктатором, может быть изберут президентом.
Оправдывая своё название, Предпарламент должен был закончить свою работу за неделю до открытия Учредительного собрания. Характерно, что ни один из сколько-нибудь видных лидеров социалистических партий в правительстве не участвовал. Все их усилия в конце сентября и октябре были сосредоточены на работе в Предпарламенте и ЦИК Советов и имели своей целью подтолкнуть правительство к принятию экстренных мер: немедленно начать переговоры о мире; немедленно передать все помещичьи земли в руки местных земельных комитетов ещё до созыва Учредительного собрания. По мнению Ф.И. Дана, А.Р. Гоца и др., только на почве этой программы можно было противостоять усиливающемуся влиянию большевиков, уход которых из Предпарламента был небезосновательно воспринят социалистическими партиями как призыв к восстанию.
Большевистские лидеры считали, что назрела революционная ситуация. Л.Д. Троцкий писал: «Уже с июля - августа Милюков характеризовал обстановку альтернативой двух имён: Корнилов или Ленин. Но Корниловский опыт закончился провалом, для режима Керенского места больше не оставалось. Как царская монархия сделала себя под конец невозможной в глазах верхов дворянства и даже великих князей, так правительство Керенского стало ненавистно даже прямым вдохновителям режима. В этом всеобщем недовольстве, в этом остром политическом недомогании всех классов и слоев общества заключается один из важнейших признаков зрелой революционной ситуации».
В условиях почти открытых приготовлений большевиков к захвату власти, Керенский делал ставку исключительно на силу, сохраняя иллюзии относительной легкости их подавления с помощью вызванных с фронта «верных» войск. Он не замечал роста воинственной активности солдатских и рабочих масс, на поддержку которых и рассчитывали лидеры большевиков, определяя общественно-политические задачи момента. Этот момент наступил в сентябре - октябре. В Петрограде и Москве все массовые организации находились под руководством большевиков.
Осенью 1917 г. резко политизированное население требовало кардинальных перемен. Будущее его, исходя из программных формулировок социалистических партий, виделось «социалистической республикой». Рабочим, солдатам и крестьянам социалистическая республика через Советы представлялась быстрым решением их назревших проблем, которые не смогло решить буржуазное правительство.
Л.Д. Троцкий отмечал, что «Советы являются органами подготовки масс к восстанию, органами восстания, после победы - органами власти. Однако советы сами по себе еще не решают вопроса. В зависимости от программы и руководства, они могут служить разным целям. Программу советам дает партия. Задача завоевания власти может быть разрешена лишь определенным сочетанием партии с советами или другими массовыми организациями».
Но у социалистов - социал-демократов (меньшевиков) и социалистов-революционеров были принципиальные расхождения с большевиками. Они заключались не только в вопросах сроков, способах и методах реализации социалистической перспективы, но и в самом понимании социокультурного типа России в данный момент. Несмотря на неоднородность существовавших у меньшевиков и эсеров направлений, они пытались отстаивать демократические идеалы, увязывая их реализацию с концепцией демократической России с сильными социальными приоритетами для всех слоев трудящихся.
После провала корниловского мятежа левоцентристские силы обеих партий пришли к мысли о создании однородного демократического правительства из меньшевиков и эсеров. Как указывалось выше, формулу такого правительства выдвинул Ю.О. Мартов на заседании Предпарламента 24 октября. «...Хотя меньшевики-интернационалисты не противятся переходу власти в руки демократии, - говорил Мартов на совещании меньшевистской фракции в ночь с 24 на 25 октября накануне открытия Второго Всероссийского съезда Советов, - но они высказываются решительно против тех методов, которыми большевики стремятся к власти».
О необходимости противопоставить правительственной коалиции социалистическую альтернативу говорили и революционные оборонцы. Были приняты соответствующие тезисы, которые предлагалось включить в проект политической резолюции Второго Съезда Советов.
Социалисты вели речь о передаче власти на данном съезде мирными, парламентскими средствами новому правительству, составленному из представителей социалистических партий и призванному немедленно взяться за решение проблемы мира и земли, не откладывая их решение до Учредительного собрания. Временное правительство без кровопролития они собирались легально устранить. Таким образом, к 25 октября сформировалась альтернатива вооруженному восстанию, которое готовилось большевиками под лозунгом решения тех же проблем.
И среди большевистского руководства на протяжении всех восьми месяцев было стремление к объединению с эсеро-меньшевистским блоком. Не ослабло оно и в сентябре. Поэтому, как уже было отмечено, ленинские письма «Марксизм и восстание», «Большевики должны взять власть» от 12-14 сентября не встретили поддержки большинства ЦК РСДРП (б). Большевики приняли участие в работе Демократического совещания (сентябрь 1917 г.), а затем образовали фракцию из 58 человек для вхождения в Предпарламент, который начинал свою работу 7 октября. Именно в этот день в Петроград из Финляндии вернулся В.И. Ленин.
Опираясь на Л.Д. Троцкого, избранного к этому времени председателем Петроградского Совета, Ленин пытался доказать большинству членов ЦК необходимость восстания. 10 октября на квартире Н.Н.Суханова состоялось «историческое» заседание ЦК РСДРП (б). Из 21 члена ЦК присутствовало 11 - А.С. Бубнов, Ф.Э. Дзержинский, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, А.М. Коллонтай, В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, Г.Я. Сокольников, И.В. Сталин, Л.Б. Троцкий и М.С. Урицкий и 2 кандидата - Г.И. Ломов и В.Н. Яковлева, которая вела протокол. Признав, что «с начала сентября замечается какое-то равнодушие к вопросу о восстании», Ленин стал приводить аргументы о необходимости захвата власти: «Положение международное таково, - подчёркивал он, - что инициатива должна быть за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти. Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу. Областным съездом и предложением из Минска надо воспользоваться для начала решительных действии».
По мнению А.А. Арутюнова, «11 членов ЦК из 21 (т.е. при явном отсутствии кворума) не обладали полномочиями принимать какие бы то ни было решения, а тем более по столь серьёзному вопросу, как вооружённое восстание». Решение о восстание тем более не могло быть правомочным, т.к. из 11 присутствовавших членов ЦК, двое - Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев -выступили против. Они не одобряли насильственный метод борьбы за власть и предлагали парламентскую борьбу - получение максимального количества мест в высших органах государственной власти.
Свою позицию они изложили в письме «К текущему моменту» от 11 октября. В нём они доказывали нецелесообразность вооружённого восстания как средства завоевания власти, назвав такую политику «губительной» и, подчеркнув, что только Учредительное собрание и Советы могут быть «тем комбинированным типом государственных учреждений», к которому должна идти партия и лишь на их базе она приобретёт «громадные шансы на действительную победу». Стремление же захватить власть в расчёте на «большинство международного пролетариата» было названо ими попыткой «построить все... расчёты на песке» .
Кроме Каменева и Зиновьева, выступавших принципиально против захвата власти до начала П съезда Советов, Урицкий в прениях по докладу Ленина поставил под сомнение, что в Петрограде достаточно сил для осуществления вооружённого восстания. Кроме того, он считал, что большевики «слабы не только в технической части, но и во всех других сторонах нашей работы».
Позицию Каменева и Зиновьева поддерживали также левые эсеры. Один из лидеров партии эсеров С.Д. Мстиславский писал:
« Выступление рабочих и солдатских масс в данный момент было бы злейшим преступлением... покушением не на существующую правительственную власть, но на самые Советы. Те, кто призывает массы к выступлению «для захвата власти», - лгут: их призыв есть призыв не к победе народной воли, но к ее самоубийству».
Съезд Советов Северной области, открывшийся 11 октября также не поддержал ленинских призывов «свергнуть Керенского и взять власть Советам обеих столиц», адресованных им в «Письме к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области». Несмотря на запрет Ленина отложить восстание, т.к. «нельзя ждать Всероссийского съезда Советов, который Центральный Исполнительный Комитет может оттянуть до ноября» , резолюция, принятая большинством делегатов, переадресовала решение вопроса о власти Второму Всероссийскому съезду Советов и подчёркивала исключительное значение организации выборов в Учредительное собрание.345
О неготовности поднимать восстание говорилось и 15 октября на чрезвычайном закрытом заседании Петроградского комитета. В частности, член Военной организации Невский сказал, что в резолюции ЦК о текущем моменте «не учитывается многих обстоятельств - не учитывается того, что в революции принимает участие и беднейшее крестьянство. В целом ряде губерний... крестьяне заявляют, что в случае восстания они не дадут хлеба. Ясно, что ограничить восстание Питером только нельзя... Может ли ЦК партии сказать, что нас поддержит вся Россия? Все мы прекрасно понимаем, что назрел момент вооружённого выступления. Но готовы ли мы? Из этого доклада выяснилось одно, что готовности нет. Боевого настроения в рабочих массах нет, а солдатская масса самая ненадёжная, надо бы прежде поставить вопрос организации масс...». В итоге, из 19 представителей районных комитетов, 13 заявили, что они не готовы к выступлению.
Протокольная запись заседания ЦК от 20 октября подтверждает нежелание регионов присоединяться к восстанию: «Урицкий сообщает о настроении в провинции, доказывает, что большинство делегатов в Москве высказались против вооруженного восстания...».
Ленин, как писал Троцкий, считал необходимым захватить власть, опираясь на Военно-революционный комитет. «Опрокинуть старую власть -это одно. Взять власть в свои руки - это другое. Буржуазия в революции может овладеть властью не потому, что она революционна, а потому, что в её руках собственность, образование, пресса, иерархия учреждений. Другое дело пролетариат: лишенный социальных преимуществ, он может рассчитывать только на свою численность, свою сплоченность, свои кадры, на свои штаб». Таким штабом в подготовке восстания был Военно-революционный комитет.
Военно-революционный комитет был создан 12 октября Петроградским Советом. В Бюро ВРК входило 3 большевика (В.А. Антонов-Овсеенко, Н.И. Подвойский, М.А. Садовский) и два левых эсера (П.Е. Лазимир и Г.Н. Сухарьков). В.И. Ленин в ночь с 17 на 18 октября собрал узкое совещание руководителей Военной организации - Н.И. Подвойского, В.А. Антонова-Овсеенко и В.И. Невского и пытался «сломить последнее упрямство членов военной организации». Их «упрямство» заключалось в том, что они считали выступление преждевременным, приводили конкретные факты того, что «моряки не хотят оголять фронт». Как свидетельствует Подвойский, Ленин отнёсся к их доводам крайне нетерпимо, он доказывал, что необходимо свергнуть Временное правительство до открытия съезда Советов и поставить его «перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти» . Столь категорическое требование В.И.Ленина происходило из его вполне обоснованного опасения, что съезд Советов не поддержит призыв к захвату власти.
ВРК 20 октября вступил в открытую конфронтацию с правительством, заявляя о своих правах на верховную власть над частями Петроградского гарнизона. Но 22 октября ВРК своё заявление снял и между ним и Командующим Петроградским военным округом Г.П. Полковниковым, был достигнут компромисс. В резолюции пленарного заседания Петроградского Совета, принятой вечером 23 октября, говорилось, что «благодаря энергичной работе ВРК связь Петроградского Совета с революционным гарнизоном упрочилась». Вместо немедленного захвата власти с помощью ВРК, Петроградский Совет выражал уверенность «что, только дальнейшей работой в этом направлении будет обеспечена возможность свободной и беспрепятственной работы открывающегося Всероссийского съезда Советов».
Большинство членов ЦК также считали, что вопрос о власти должен решаться только съездом Советов. Выступая перед большевиками, приехавшими в столицу в качестве делегатов, Л.Д. Троцкий, в частности, сказал: «Наша задача... подготовить твёрдую почву для открывающегося завтра съезда Советов. Завтра... выявится настоящая воля народа...». Более определённо высказался по поводу позиции ЦК И.В. Сталин на заседании фракции большевиков 24 октября: «В рамках ВРК имеются два течения: 1) немедленное восстание, 2) сосредоточить вначале силы. ЦК РСДРП (б) присоединяется ко 2-му».
Споры между лидерами большевиков о необходимости восстания и степени подготовленности к нему продолжалась вплоть до взятия Зимнего дворца. 24 октября Ленину члены ЦК дважды отказывали в его просьбе прийти в Смольный, считая, что его приход будет означать начало восстания. По воспоминаниям М.В. Фофановой, прочитав вторую записку, в которой содержался отрицательный ответ ЦК, В.И. Ленин произнёс: «Я их не понимаю. Ведь только позавчера Подвойский докладывал и убеждал меня, что такая-то военная часть целиком большевистская, что другая тоже наша. А теперь вдруг ничего не стало. Спросите, есть ли у них сто верных солдат или красногвардейцев с винтовками, мне больше ничего не надо. Я сам низложу Керенского» . Позиция В.И.Ленина была непоколебимой, главными аргументами в пользу восстания были следующие: «настроением масс руководствоваться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддаётся учёту»; большевики же, выступив теперь, будут «иметь на своей стороне всю пролетарскую Европу».
Л.Д. Троцкий, председатель Петроградского Совета, в статье «Уроки Октября» писал о том, что к приходу Ленина в Смольный восставшими были приняты практически все действия для изоляции волевых структур Временного правительства: «Исход восстания 25 октября был уже на три четверти, если не более, предопределён в тот момент, когда мы воспротивились выводу Петроградского гарнизона, создали Военно-революционный Комитет, назначили во все воинские части и учреждения своих комиссаров и тем полностью изолировали не только штаб Петроградского военного округа, но и правительство».
Большинство моряков Центробалта и солдат Петроградского гарнизона, принимавших участие в восстании, считали, что выполняют патриотический долг, защищая демократию в лице П Всероссийского съезда Советов от буржуазного Временного правительства. Например, в приказе выборного начальника 106-й пехотной дивизии, прибывшей из Финляндии, говорится о стремлении «к тому, чтобы дивизия представляла всегда одну сплошную боевую и политическую организацию, властно предъявляющую свои требования в защиту демократии при её борьбе с внешним и внутренним врагом. Я всегда буду поддерживать только то Временное правительство, которое, опираясь на Всероссийские Советы Солдатских, Рабочих и Крестьянских Депутатов, будет идти по пути, дающему счастье и свободу трудящемуся народу».
Открытие съезда Советов, должно было состояться 25 октября в 2 часа дня, но откладывалось Лениным до момента взятия Зимнего дворца и ареста членов Временного правительства. «Открытие съезда оттягивалось: большевистское руководство хотело предварительно покончить с Зимним» . Ленин считал, что делегатов надо поставить перед свершившимся фактом, т.к. «план с самого начала состоял в том, чтобы взять власть до открытия съезда» .
До своего ареста члены Временного правительства успели дать радиограмму, обращенную ко всему народу. В ней говорилось о низложении Временного правительства Петроградским Советом и требованием последнего передать ему власть. Далее подчёркивалась незаконность вооружённого захвата и говорилось, что «правительство может передать власть лишь Учредительному собранию, а потому постановило не сдаваться и передать себя на защиту народа и армии...». Но защищать было некому. «Порою кажется, что овладеть Петроградом осенью 1917 года было легче, чем восстановить этот процесс полтора десятилетия спустя!», - вспоминал Л.Д. Троцкий.
«Буржуазная республика, защищаемая одними социалистами умеренных течений, не находивших более опоры в массах... не могла держаться. Всё существо её выветрилось, оставалась внешняя шелуха», - это «меткое определение», по словам Л.Д. Троцкого, принадлежит его политическому антагонисту П.Н. Милюкову. Судьба выветрившейся системы должна была, по его словам, быть такой же, как и судьба царской монархии: «обе подготовили себе почву для революции, и в день революции обе не нашли себе ни одного защитника».
Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов начал свою работу в 22 ч. 45 мин. 25 октября, когда большая часть Петрограда уже находилась под контролем Петроградского ВРК. Временное правительство с небольшим количеством вооружённых защитников находилось в Зимнем дворце, ожидая штурма со стороны восставших.
Делегаты съезда, открытого на правах председателя Президиума 1-го ВЦИК Ф.И. Даном, в подавляющем большинстве выразили желание сотрудничать по основным вопросам со всеми социалистическими группами. Отвечая на вопросы анкеты, распространявшейся среди делегатов съезда, двадцать четвёртым пунктом которой предлагалось сформулировать отношение к вопросу о характере власти, 505 человек из 673 заявили, что прибыли для того, чтобы поддержать переход «всей власти к Советам» . Л.Д. Троцкий писал о делегатах: «Большинство их политической жизнью начало жить с революции. Их сформировал опыт 8 месяцев. Они знали немногое, но знали крепко. Безраздельно господствовал серый цвет, в одежде и на лицах. Плебейская нация впервые послала честное, неподмалёванное представительство по образу и подобию своему».
Председателем Президиума съезда был избран Л. Каменев, сторонник создания однородного социалистического правительства. Он огласил намеченный ВЦИК порядок дня: вопросы о власти, войне и Учредительном Собрании.
Первым слово взял меньшевик-интернационалист Ю.О.Мартов, предложивший прежде всего обсудить вопрос «о мирном разрешении создавшегося кризиса» путём образования «единой демократической власти», «которая была бы признана всей демократией». Для этого «избрать делегацию для переговоров с другими социалистическими партиями и организациями, чтобы достигнуть прекращения начавшегося столкновения». Идею Ю. Мартова поддержал эсер С. Мстиславский. От большевистской фракции выступил А.В. Луначарский, заявивший, что большевистская фракция большевиков решительно ничего не имеет против предложения Мартова. И оно было принято единогласно под бурные аплодисменты всего зала, но, однако, так и не было реализовано.
Все наиболее влиятельные политические партии выступали за разрешение вопроса о власти мирными средствами. Только большевики пришли на съезд, чтобы юридически закрепить за своей партией захваченную власть.
Крестьянство, составляющее более 80% населения России, по сути дела, не было представлено на съезде: фактически оно было отстранено от участия в формировании власти и выборе общественного строя.
Многомиллионная армия фактически тоже была отстранена от участия в решении политических вопросов. Выступивший от фронтовой группы делегат Г.Д. Кучин (Оранский) заявил, что «армия неполно представлена на Съезде, что съезд неправомочен, несвоевременен». Большевикам удалось натравить одну часть военнослужащих на другую, положив тем самым начало гражданской войне. Делегат 12 армии Я.А. Хароша сказал: «За спиной съезда, благодаря политическому лицемерию партии большевиков, совершена преступная политическая авантюра. Пока здесь вносятся предложения о мирном улаживании конфликта, на улицах Петрограда уже идёт бой. Меньшевики и с-р. считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать общественные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть». Большевистские армейские делегаты Ф. Гжелыцак и Ф. Лукьянов опровергли выступления Хароша и Кучина: «Они, - говорил Лукьянов, - излагают нам здесь мнение кучек, сидящих в армейских и фронтовых комитетах... Жители окопов ждут с нетерпением передачи власти в руки Советов» . Это вызвало взрыв негодования в зале.
Выступавший следом член ЦК РСДРП (б) меньшевик Л.М. Хинчук, осудив захват власти большевиками, добавил: «Мы снимаем всякую ответственность за происходящее и покидаем съезд, приглашая остальные фракции собраться для обсуждения создавшегося положения».
Известие о разгоне Предпарламента и аресте Временного правительства, совершённые большевиками и Петроградским Советом вызвали протест делегатов от меньшевиков и эсеров, их нежелание сотрудничать с партией Ленина-Троцкого. После выступления Хинчука и лидеров своих фракций, съезд покинули около 70 представителей умеренных социалистических партий, большинство меньшевиков и эсеров. Мартов от имени меньшевиков-интернационалистов и поалей-ционистов предложил приостановить работу съезда до соглашения «между восставшей частью демократии и остальными демократическими организациями об образовании демократического правительства».
В первый день работы съезда Ленин отсутствовал. В ночь с 25 на 26 октября, в связи с уходом части делегатов со съезда, выступил Л.Д. Троцкий: «То, что произошло - это восстание, а не заговор, - Восстание народных масс не нуждается в оправдании... И теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда?... Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушёл, и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы - жалкие единицы, вы банкроты... отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории» .
Мартов и меньшевики-интернационалисты в знак несогласия с позицией большевиков, покинули съезд. После ухода меньшевиков и эсеров, Троцкий зачитал резолюцию большевиков: «Уход соглашателей не ослабляет Советы, а усиливает их», - говорил Троцкий. Он предложил съезду принять резолюцию, решительно осуждавшую уход со съезда меньшевиков и эсеров, предложил продолжить работу: «Заслушав заявление с.-р. и меньшевиков, Всероссийский Съезд продолжает свою работу, задача которой предопределена волей трудящегося народа и его восстания 24 и 25 октября» . Резолюция Мартова о создании однородного социалистического правительства была отклонена.
Левый эсер Б.Д. Камков (Кац) выступил против предложения Троцкого: «крестьянство - это пехота революции, без которой революция должна погибнуть», реальная крестьянская сила находится не у большевиков, а у эсеров. Подчеркнув, что левые силы не имеют права «изолировать себя от умеренных демократических сил, необходимо искать соглашение с ними». Голосования по резолюции Троцкого не проводилось.
В 3 ч.10 мин. утра 26 октября, Каменев сообщил делегатам об аресте Временного правительства. На это представитель 3-й армии решительно заявил, что «акт, совершённый над министрами, есть акт незаконный; если с головы их упадёт хоть один волос, если будет применено насилие, то ответ падёт на тех, кто это сделал» .
И. Пьяных депутат 2-й Государственной думы, член Исполнительного Комитета Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, потомственный крестьянин сказал: «По поручению Исполнительного Комитета, я совместно с нашими товарищами заявляю, что в последние дни творится что-то такое, чего не бывало ни в одной революции. Наши товарищи, члены Исполнительного Комитета Маслов и Салазкин, заключены в тюрьму. Над ними произведено насилие. Это не должно быть терпимо. Над выборными представителями крестьян никто не имеет право творить насилие! Мы требуем немедленно их освободить!».
Однако все эти выступления уже не могли изменить ситуации: на Съезде большинство из оставшихся были согласны с большевиками. Демократия потерпела историческое поражение, предопределённое роковой ошибкой эсеров и меньшевиков, покинувших Белый зал Смольного 26-го октября. «Мы ушли, - признавался Н.Н. Суханов, - совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции. Борьба на Съезде за единый демократический фронт могла иметь успех... Уходя со Съезда, оставляя большевиков с одними левыми эсеровскими ребятами и слабой группой новожизненцев, - мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей «линии» Ленина».
Съезд принял Декреты «О мире» и «О земле», а также оглашённое А.В. Луначарским воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам». В нём говорилось: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на свершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, Съезд берёт власть в свои руки». Съезд Советов постановил «образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного собрания, Временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров». Был утверждён состав Временного правительства Республики (СНК) во главе с Лениным и избран многопартийный ВЦИК с возможностью его пополнения представителями партий и групп, покинувших съезд. В его состав вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 меньшевиков-интернационалистов, 3 украинских социалиста и одни эсер-максималист. Председателем был избран Л.Б. Каменев. В последующие дни в него вошли (через кооптацию, объединение с представителями Исполкома Всероссийского Совета Крестьянских депутатов) свыше 200 человек.
Ушедшие со съезда представители меньшевиков и эсеров организовали в Городской думе «Комитет общественной безопасности». 27 октября в центральном органе печати большевиков говорилось в адрес ушедших со съезда: «Они хотят, чтобы мы одни взяли власть, чтобы мы одни справились со страшными затруднениями, ставшими перед страной... Что ж, мы берём власть одни, опираясь на голос страны и в расчете на дружную помощь европейского пролетариата. Но, взяв власть, мы применим к врагам революции и к её саботерам железную рукавицу. Они грезили о диктатуре Корнилова... Мы им дадим диктатуру пролетариата...» .
Но возможность формирования многопартийной политической системы, создание демократического правительства республики ещё не была исчерпана. По расстановке социально-политических сил такая возможность сохранялась на протяжении всего 1917 года, постепенно убывая.
Последнюю попытку предприняли руководители Всероссийского исполнительного комитета профсоюза железнодорожников (Викжеля), когда под угрозой всеобщей забастовки железнодорожников, хотели заставить социалистические партии провести совещание с целью достижения соглашения. Переговоры длились с 29 по 31 октября. В них приняли участие большевики, меньшевики-интернационалисты, меньшевики, эсеры, представители профсоюза. От интернационалистов выступал О.Ю.Мартов, подчеркнувший, что «наступила последняя минута, когда ещё можно найти общую почву, чтобы вывести страну из страшного кризиса», его поддержал Ф.И. Дан и другие меньшевики. Эсеры настаивали на создании правительства, состоявшего не из профессиональных партийных политиков, а из «людей деловых, специалистов». Большевиков представляли Л.Б. Каменев и Д.Б. Рязанов.
В ходе переговоров большевики согласились на расширение «базы правительства», изменение его состава и даже склонялись к выводу из него Ленина и Троцкого, на чём настаивали меньшевики и эсеры. Более того, после долгих дебатов большевики поддержали принятие «эластичной» резолюции, предполагавшей создание вместо избранного на П съезде Советов ВЦИК «Временного народного совета», в состав которого должны были войти 100 членов Совета рабочих и солдатских депутатов, 75 членов крестьянского Совета, 100 делегатов Петроградской и Московской дум и 50 делегатов от всероссийских профессиональных союзов. Также предполагалось немедленное формирование однородно-социалистического правительства, в первую очередь из специалистов, в списочном составе которого не были упомянуты Ленин, Троцкий, Керенский. В качестве возможной главы нового правительства назывались В.М. Чернов и Н.Д. Авксентьев.
Разгром 30-31 октября под Петроградом казачьей дивизии генерала П. Н. Краснова, выступившего вместе с Керенским против Советского правительства, упрочил власть Совнаркома и расширил его популярность в рабочей и солдатской массе. Время маневрирования для Ленина и Троцкого кончилось, позиция большевиков ужесточилась: они выступили против продолжения переговоров. В резолюции ЦК, принятой 1 ноября, отмечалось, что ультимативной для большевиков является программа: Декреты о мире и о земле, рабочий контроль, продовольственный вопрос, борьба с контрреволюцией, Советская власть.
ЦК большевиков в ночь на 2 ноября переговоры с Викжелем прекратил. В знак протеста Л.Б. Каменев, А.И. Рыков, В.П. Милютин, В.П. Ногин вышли из состава ЦК большевиков. Подали в отставку и ряд советских наркомов и руководителей (В.П. Ногин, А.И. Рыков, В.П. Милютин, Д.Д. Рязанов, И.А. Теодорович, Л.А. Арбузов, И.В. Ларин и др.). К ним присоединился и А.Г. Шляпников. Это был первый правительственный кризис новой власти, связанный с вопросом о целесообразности чисто большевистского правительства и возможности социалистического развития страны на демократических началах.
Итак, в октябре 1917 года произошёл переворот. Большевики захватили государственную власть не потому, что владели большой силой, а потому что Временное правительство не только не обладало силой, способной подавить мятежников, но и не находило поддержки со стороны общественно-политических кругов страны. Кризис власти был настолько очевиден, что свергнуть ее не составило особого труда. Предотвратить государственный переворот могла лишь армия. Но отношение с ней Керенский испортил после подавления корниловского мятежа. И в этом вина и трагедия Временного правительства.
Давая оценку политическим событиям октября 1917 года, выдающийся русский учёный физиолог И.П. Павлов в своём публичном выступлении в Петрограде весной 1918 г., в частности, отметил, что «то, что произошло сейчас в России, есть, безусловно, дело интеллигентского ума, массы же сыграли совершенно пассивную роль».
Ошибки Временного правительства, связанные с политической игрой в Демократическое совещание и Предпарламент, а также неудачные попытки переезда правительства в Москву, эвакуации петроградской промышленности и отправки на фронт беспокойных частей столичного гарнизона, были усугублены просчётами, допущенными им в самом ходе восстания. К их числу относится отказ правительства от немедленной реализации так называемой программы перехода, принятой Временным Советом республики вечером 24 октября.
В отличие от своих политических противников, большевики сумели предложить широким слоям народа, уставшего от войны и дезорганизации хозяйственной жизни, близкие им лозунги. Более продуманной и по существу целиком себя оправдавшей оказалась тактика большевиков, подчинённая достижению главной задачи, - овладеть властью. Действуя решительно, наступательно, большевики в то же время проявляли необходимую гибкость, объясняя свои наступательные действия лозунгами защиты завоеваний трудящихся от поползновений контрреволюции.
Октябрьское восстание ускорило и довёл до низшей точки распад государственной власти в России. Отбросив остатки дореволюционной центральной и местной власти (городские думы, земства, судебную систему и пр.), разрушив зачатки возникавшей после Февраля демократической власти, Советы, претендуя на всю полноту государственной власти, оказались совершенно не готовыми к выполнению новых функций. Широкие демократические круги не признали легитимность П Всероссийского съезда Советов и его право на изменение характера власти в государстве, на принятие основополагающих законов. Большевистское Временное правительство (Временное - до созыва Учредительного собрания) не получило поддержки даже со стороны социалистических партий, требовавших создания однородного социалистического правительства.
Таким образом, сохранив СНК большевистским (при ограниченном участии «левых» эсеров), Ленин до предела сузил первоначальную политическую базу правительства Советской республики. Оборотной стороной господства большевиков в правительстве явилось обеспечение максимального простора для революционизации масс, что способствовало расширению этой базы в будущем. Поэтому Советы, будучи органами чрезвычайно широкого демократического и социального фронта, решали трудную для себя задачу: становиться ли на большевистские политические позиции или объявлять им войну, как узурпаторам власти. Передавая в центре и на местах всю полноту власти Советам, П съезд Советов положил начало глубокому расколу, расслоению уже и этой, только что народившейся власти. Советы, вобрав в себя радикализм настроений средних и низших слоев населения города и деревни, стали организаторами местных движений со всем их разнообразием интересов и антагонизмов.
Положение новой власти республики - Временного рабочего и крестьянского правительства, оставалось шатким. Следовало определиться в отношении Учредительного собрания, с которым связывали демократическое обновление страны не только либералы и социалисты, но и широкие народные массы.
. Учредительное Собрание: конец парламентского Республиканизма в России
Последним шансом в деле реализации демократической альтернативы развития политических процессов в стране стало Учредительное собрание, деятельность которого могла бы в корне изменить политическую судьбу России.
Учредительное собрание - общенародное временное учреждение, призванное выработать или видоизменить закон страны и таким образом на правовой основе оформить новый общественный и государственный строй.
В формально-юридическом смысле учредительным собранием может считаться любой представительный орган, наделённый учредительными функциями, - от собрания граждан в античной республике до современного парламента. В этом смысле, возможно, правы те, кто ведут предысторию Всероссийского Учредительного собрания ещё от Земских соборов. На них тоже решались важные государственные вопросы, избирались цари, как Борис Годунов в 1598 г. или Михаил Романов в 1613 г. Вместе с тем, как форма диалога власти с обществом, Земские соборы скорее восходили к общинной демократии, чем к представительной форме правления, и если они соединяли Россию с Европой, то средневековой.
Учредительное собрание, имея представительный, всесословный характер, становилось не только источником новых общественных и государственных отношений, но и олицетворением общенационального согласия, гарантией гражданского мира.
Первым, кто включил требование о созыве Учредительного собрания в число «ближайших задач земства» был И.И. Петрункевич, один из будущих основателей конституционно-демократической партии. Необходимость народного представительства он объясняет тем, что «неспособность самодержавия честно выполнять принятые им перед народом обязательства» привела его к убеждению, «что только Учредительное собрание может оберечь страну от таких обещаний, которые гораздо легче берутся назад, чем даются».
Программа «Народной воли» (1879 г.) признавала, что «народная воля была бы достаточно хорошо высказана и проведена Учредительным собранием, избранным свободно, всеобщей подачей голосов» . Наиболее плодотворную разработку идея Учредительного собрания обретала в поисках решения конституционного вопроса в России, когда при создании правового государства предполагался допуск граждан к определению основ государственности и к текущей законодательной деятельности.
Вся политическая жизнь России начала XX века прошла под знаком распространения идеи народного представительства в её различных нормах, среди которых ведущей была идея Учредительного собрания.
Неразвитость российских демократических институтов объясняет особое внимание, уделяемое решению проблемы народовластия в программах политических партий. Лидеры социалистических партий ставили основной программной целью через Учредительное собрание установление республиканской формы правления в России.
Первыми внесли в свою программу лозунг Учредительного собрания социал-демократы на П съезде РСДРП в 1903 г. Их программа-минимум требовала «низвержения самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного всем народом», которое обеспечит последовательное осуществление принципов демократической республики, политических свобод, широкого местного самоуправления и других демократических требований. В ноябре 1905 г. В.И. Ленин писал: «Чтобы окончательно смести остатки старых крепостнических учреждений самодержавной России, нельзя себе представить иного цельного и последовательного пути, кроме созыва всенародного Учредительного собрания» .
Меньшевики же в 1905-1907 гг. не обусловливали созыва Учредительного собрания победой вооруженного восстания. Они предполагали его созыв в парламентском варианте, под общественным давлением снизу. С их точки зрения, Учредительное собрание завершит цикл революционного развития страны и откроет эпоху длительного эволюционного созревания общества для социализма.
Партия социалистов-революционеров в своей программе, принятой в декабре 1905 - январе 1906 гг. на 1 съезде ПСР, заявляла, что свою «революционную борьбу с существующим режимом» она будет совмещать с агитацией «за созыв Учредительного собрания на ... демократических начала для ликвидации самодержавного режима и переустройства всех современных порядков в духе установления свободного народного правления, необходимых личных свобод и защиты интересов труда». Отличавший эсеров революционный романтизм наглядно проявился в том, что созыв Учредительного собрания они возвели в абсолют, как непосредственное и полное торжество народовластия.
Отколовшиеся от них в 1906 г. эсеры-максималисты пошли ещё дальше: с демократически избранным Учредительным собранием они связывали введение в стране трудовой республики и полной социализации общества, то есть обращение во всенародное достояние земли, фабрик и заводов.
Если требование созыва Учредительного собрания у всех социалистических партий было однозначным, то лидеры либерального движения по-разному относились к идее его созыва. Учредительный съезд конституционно-демократической партии 18 октября 1905 г. объявил задачей партии достижение Учредительного собрания на основе всеобщего и равного избирательного права с прямым и тайным голосованием, «причём реформированная, в силу Манифеста 17 октября, государственная дума может служить для партии лишь одним из средств на пути к осуществлению той же цели» . Добившись затем весьма влиятельных позиций в 1 Государственной думе и, посчитав, что Россия уже вступила на конституционный путь развития, кадеты в 1906 г. сняли лозунг Учредительного собрания.
Октябристы считали, что со времени Манифеста 17 октября «народ наш становится политически свободным, наше государство - правовым государством». Признавая незыблемым для России принцип конституционной монархии, октябристы отвергли идею созыва суверенного Учредительного собрания, которое «заключает в себе полный разрыв связи с прошедшим, поведёт к пересмотру таких начал нашего политического и общественного быта, кои не могут быть поколеблены без тяжелого революционного потрясения всей страны».
Либералы понимали, насколько опасным политическим оружием может оказаться лозунг созыва Учредительного собрания в случае его практической реализации. Соединение этого лозунга с другим - всеобщего избирательного права - придавало ему законченный революционный смысл.. Революционная идея замены царского самодержавия «самодержавием народа» пугала их как возможным торжеством левого экстремизма, так и скрытой в ней угрозой сохранить государственное принуждение, лишь видоизменив его, утвердив силу над правом. Б.А. Кистяковский ещё в 1903 г. писал, в частности, П.Б. Струве о том, что результатом деятельности социал-демократов будет замена «самовластия Романова «Божией милостью» самовластием Ленина во имя самодержавия народа» . Всеобщее избирательное право необразованного населения, считали они, само по себе не является гарантией стабильного демократического развития. Западные демократии продвигались ко всеобщей подаче голосов долго и постепенно, в России же «прыжок» к такой демократии обещал неясные последствия.
Идея народоправства, воплощенного в Учредительном собрании, была близка народам России. Её питал исторический опыт, связанный с некогда действовавшими представительными органами (вече, земские соборы), патриархально-общинные привычки крестьян, гуманистические побуждения интеллигенции. Поэтому, как указывалось выше, в акте отречения от престола решение о форме государственного устройства передавалось на рассмотрение Учредительного собрания. Образованное 2 марта правительство России называло себя Временным, так как свою задачу видело в том, чтобы довести страну до созыва Учредительного собрания.
Первое время после отречения династии от престола, казалось, что обществом овладела единая идея, гарантировавшая гражданский мир и решение основных государственных проблем. Как вспоминал большевик Н. С. Ангарский, « в те дни все находились в состоянии некоего революционного угара, всеобщего ликования. Классовые противоречия ещё не успели обнаружиться. «Клятвой времени» для социалистов были лозунги: «Учредительное собрание, демократическая республика» . Причём, синонимом завоёванных демократических свобод являлась идея провозглашения республиканской формы правления посредством всенародного волеизъявления. Но идея эта неравномерно проявлялась в разных слоях общества, сообразно их положению, социальному, политическому, культурному опыту. Поэтому, по прошествии эйфории, в 1917 году, «отдельные слои и группы населения опасались только одного: быть обойдёнными в праве участвовать в решении задач, как бы их интересы не были обойдены в будущем Учредительном собрании» . Идея Учредительного собрания воспринималась основными политическими силами страны по-разному, в соответствии с текущим политическим моментом.
В конце июля, воспользовавшись стихийно возникшим недовольством рабочих Петрограда, большевики попытались ликвидировать власть Временного правительства под лозунгом передачи всей власти Советам рабочих и крестьянских депутатов. В августе потерпел неудачу мятеж генерала Л.Г. Корнилова, пытавшегося установить военную диктатуру. Казалось бы, из достигнутых побед Временное правительство должно было извлечь дополнительный политический капитал и как можно скорее организовать выборы в Учредительное собрание для получения в нём большинства мест. Однако правительство избрало тактику оттягивания созыва Учредительного собрания.
Временное правительство первого состава не спешило с Учредительным собранием, которое ему было навязано Советами, хорошо понимая, сколь мало оно могло рассчитывать на благоприятный исход выборов. Управляющий делами правительства и непосредственно ведавший подготовкой к Учредительному собранию В.Д. Набоков писал так: «Если бы до учредительного собрания удержалась какая-нибудь власть, то созыв его был бы несомненным началом анархии. Будь у правительства реальная сила, оно могло бы сразу отложить вопрос до окончания войны. Такой силы у него не было» .
Несмотря на то, что в марте 1917 г. сроками созыва Учредительного собрания назывались июль-сентябрь, первое заседание Особого совещания для изготовления проекта Положения о выборах состоялось лишь в конце мая, а закончило оно свою работу лишь в начале сентября. Июльский кризис и рост популярности лозунга «Вся власть Советам!» заставили Временное правительство огласить сроки выборов (17 сентября) и созыва (30 сентября) Учредительного собрания. Затем, однако, правительство вновь стало медлить, и под предлогом необходимости завершить выборы в местные органы самоуправления отодвинуло выборы в Собрание на 12 ноября, а созыв - на 28 ноября.
Переносу сроков выборов способствовала и необходимость юридической проработки избирательного закона. 8 марта 1917 г. Временное правительство поручило образованному при нём Юридическому совещанию составить план мероприятий по разработке Положения о выборах в Учредительное собрание. Однако вскоре появилась потребность в создании для этого специального органа, и 25 марта правительство учредило Особое совещание для изготовления проекта Положения о выборах. В его состав должны были войти ведущие эксперты по вопросам государственного права, статистики, а также политические и общественные деятели разных направлений, в том числе и от Советов. Но лишь месяц спустя правительство утвердило персональный состав его членов. Эту затяжку М. В. Вишняк объясняет тем, что, учитывая отношение к данному вопросу различных партий и организаций, правительству пришлось отказаться от разработки проекта только силами юристов. И только 25 мая Особое совещание открыло свои заседания.
Председателем Особого совещания стал Ф.Ф. Кокошкин, признанный знаток права. В его состав были назначены также видные учёные Н.И. Лазаревский, В.М. Гессен, С.А. Котляревский, Б.Э. Нольде, В.В. Водовозов, историк-академик А.С. Лаппо-Данилевский и другие. Впоследствии этот состав разросся до сотни членов и представлял собою по оценке Б.Э.Ноль де «многоголовое сборище, почти парламент» , что часто затрудняло выработку единого мнения и увеличивало сроки подготовительной работы.
Пытаясь сократить подготовительный цикл, Исполком Петроградского Совета в конце марта также создал Комиссию по Учредительному собранию во главе с трудовиком Л.М. Брамсоном. В неё вошли в основном представители правонароднических партий, в частности, эсер Н.В. Святицкий, трудовики В.В. Водовозов и В.Б. Станкевич. Выработанные ими рекомендации по проекту избирательного закона отражали коллективное мнение советских кругов (пропорциональная система выборов, понижение возраста избирателей и пр.) и должны были стать демократическим противовесом либеральному проекту Особого совещания. Выступая на Всероссийском совещании Советов 2 апреля, В.Б. Станкевич, отдавая отчёт во всей трудности работы, определил самым ранним сроком созыва собрания сентябрь. Таким образом, советские лидеры сняли подозрения в адрес «буржуазного» правительства в намеренном затягивании дела и разделили с ним ответственность за положение дел с Учредительным собранием ещё до того, как вошли в состав коалиционного министерства в мае 1917 г. На том же Всероссийском совещании Советов И.Г. Церетели сказал, что есть лишь один способ объединить народное движение - вести его под знаменем Учредительного собрания к демократической республике!
Но слишком долгим оказался этот путь. По оценке лидера партии эсеров В.М. Чернова, «главною причиной затяжки с Учредительным собранием было то, что кадетская партия ультимативно настаивала на соблюдении всех формальностей процедуры по организации выборов», не допуская участия в них «самочинных органов народной власти». Однако то, что было приемлемо для эсера Чернова, совершенно противоречило правосознанию профессиональных юристов-кадетов. Ф.Ф. Кокошкин, выступая на УП съезде кадетской партии, возражал против того, чтобы жертвовать формальностями ради ускорения дела: «Скорейший созыв Учредительного собрания чрезвычайно важен, но не менее важно, чтобы воля народа выражалась самым правильным образом». Другой кадет В. Д. Набоков считал главным виновником этой затяжки исполком Совета. Он полагал невозможным ускорить дело путём упрощения всей процедуры, так как начался бы немедленный поход против правительства с обвинением его в намерении составить закон кабинетным, бюрократическим путём. «Законничество» кадетских юристов воспринималось как саботаж, и всё более отставало от необходимости срочного решения проблем. Абсурдное сочетание доктринального упрямства и практической неискушённости, замечает по этому поводу В.П. Булдаков, обычно подстёгивает правовой беспредел.
В результате длительных дебатов в конце июня появился Закон о выборах в Учредительное собрание. В нём нельзя увидеть признаков какого-либо предпочтения или стеснения одной из групп населения. Особое совещание справедливо подчёркивало, что «столь широкое осуществление начал всеобщности на выборах неизвестно доселе ни одному законодательству, и Россия в этом отношении идёт, несомненно, впереди других стран». Состав избирателей был так широк, как нигде в мире. В Европе в это время только в Швейцарии могли голосовать, как в России 20-летние. Крупным демократическим достижением было и предоставление избирательного права женщинам. Причём, противники равноправия женщин уверяли, что женщины ничего в политике не смыслят, склонны к крайностям и поддадутся демагогии большевизма. Высказывались опасения в консервативности женщин, что они «по большей части ещё плачут по Николаю Второму». Избирательный закон не предусматривал каких-либо ограничений имущественного и образовательного характера. Не было и ценза оседлости: в избирательные списки включались все лица, прибывшие на территорию избирательного участка к моменту их составления.
Нигде в мире, кроме России, не имели тогда избирательного права военнослужащие. Закон способствовал приобщению к политической жизни и государственно-правовому оформлению ряда народов и территорий, прежде лишённых права голоса и представительства в высших законодательных учреждениях страны. Это касалось малых народов Севера, Сибири, дальнего Востока, Средней Азии, Казахстана.
М.В. Вишняк, один из соавторов избирательного закона, констатировал: «огромный дефект закона - его совершенство». Закон не предусматривал никакого процентного порога, что было вполне демократично, благоприятствовало малым партиям, но уподобляло будущее законодательное собрание лоскутному одеялу. «Вводить всеобщее избирательное право... в стране с традициями авторитаризма, патриархальности, сословности, размытыми отношениями собственности, минимумом политической грамотности (не говоря уже о грамотности элементарной) было одной из величайших нелепостей, - считает В.П. Булдаков. - Закон должен соответствовать уровню правосознания активной части населения». Несмотря на то, что в Законе отразились противоречия революции, - стремление максимальной правовой либерализации его создателей вступило в противоречие с эгоизмом и нетерпением народных масс - он явился плодом компромисса.
Тем не менее, неоднократный перенос сроков выборов в Учредительное собрание свидетельствовал о неуверенности правительства и его политических союзников и вселял надежду в их противников.
РСДРП (б) по отношению к Учредительному собранию занимала собственную позицию. Лидеры партии не могли отбрасывать лозунг Учредительного собрания, зная, что он имеет много сторонников в массах. Поэтому, в Манифесте бюро ЦК от 27 февраля с Учредительным собранием они связывали закрепление революционных завоеваний и установление демократической республики. В Московском Совете в те же дни В.А. Аванесов и В.П. Ногин почти в одинаковых выражениях говорили о том, что все силы надо направить на борьбу за созыв Учредительного собрания и установление демократической республики, которая и осуществит требования пролетариата.
В большевистской прессе звучали предостережения против того, что народовластие можно установить посредством простого голосования: «Надо отказаться от подобных конституционных иллюзий. Полное народовластие на местах должно быть осуществлено до Учредительного собрания. Должны быть созданы новые органы новой жизни. Учредительное собрание лишь утвердит новый порядок, освятит его и достроит верхушки нового здания, имя которому Демократическая Республика».
В.И. Ленин понимал, какие богатейшие агитационные возможности при подготовке к созыву собрания может использовать его партия для дискредитации правительства, своих политических соперников и пропаганды большевизма. До лета 1917 г. в многочисленных работах он упоминал об Учредительном собрании в связи с тем, что Временное правительство затягивало назначение выборов. С ростом силы и влияния Советов нарастало и неприятие Лениным парламентаризма, как буржуазной формы государственности: «Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собрании».
Как прекрасный стратег, Ленин не упускал из виду таких зигзагов революции, при которых Учредительное собрание могло быть полезным большевикам. Он не исключал того, что Всероссийский съезд Советов «народ сделает Учредительным собранием».
Неоднозначность роли и места Учредительного собрания в оценках Ленина связана с особенностью политической ситуации, в которой они делались. Так, 7 мая в «Открытом письме к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов», пытаясь поднять авторитет большевиков среди крестьян, Ленин советует «крестьянам на местах тотчас брать всю землю», не платя помещикам никакой арендной платы и не дожидаясь Учредительного собрания. При этом, делая оговорку, что «права Учредительного собрания окончательно установить всенародную собственность на землю и условия распоряжения ею, мы нисколько не отрицаем». В своей речи на 1 Всероссийском съезде крестьянских депутатов, он подчеркнул, что Учредительное собрание является «центральной государственной властью».
События осени 1917 г. свидетельствовали о растущей радикализации общества. После июльских неудач, большевики снова перехватили политическую инициативу и в сентябре отказались от появившейся на Демократическом совещании возможности образовать новое однородное социалистическое правительство.
Октябрьское восстание было осуществлено большевиками за 17 дней до выборов в Учредительное собрание, на котором должны были решаться вопросы, волновавшие общество: основы государственного устройства России и землепользования, национальный вопрос и заключение справедливого мира. После избрания на втором заседании съезда Советов Временного большевистского правительства республики, Ленин понимал, что юридически власть этого правительства является не легитимной и временной, и что дальнейшая судьба будет зависеть от Учредительного собрания, которое, как высший законодательный орган, может лишить большевиков власти. В своих воспоминаниях наиболее близкий к нему в те дни Л. Д. Троцкий отмечал, что почти сразу же после Октябрьского переворота Ленин стал настаивать на отсрочке Учредительного собрания, объясняя это тем, что оно могло оказаться по составу «кадетско-эсеровско-меньшевистским». Троцкий по этому поводу писал: «Что Учредительное собрание отходит на второй план, об этом Ленин предупреждал с апреля; однако, ни он сам, ни партия в целом в течение всего 1917 года формально не отказывались от идеи демократического представительства: нельзя было с уверенностью утверждать заранее, как далеко зайдёт революция. Предполагалось, что, взяв власть, советы успеют достаточно скоро завоевать армию и крестьян, так что Учредительное собрание, особенно при расширении избирательного права (Ленин предполагал, в частности, снизить возрастной ценз до 18 лет), даст большинство большевикам и лишь формально увенчает советский режим».
Многие из ленинского окружения были против отсрочки собрания. Я.М. Свердлов, по словам Троцкого, подчёркивал, что большевики сами обвиняли Временное правительство в оттягивании его созыва. «Сейчас мы ещё слишком слабы, - настаивал Свердлов, - О Советской власти в провинции почти ничего не знают. И если туда теперь же попадёт весть о том, что мы отсрочили Учредительное собрание, это нас ослабит ещё более».
Ленин возражал: «Ошибка явная, - говорил он, - власть уже завоёвана нами, а мы между тем поставили сами себя в такое положение, что вынуждены принимать военные меры, чтобы завоевать её снова».
Говоря о формальном значении Учредительного собрания, Троцкий пояснял что, «в этом смысле Ленин говорил иногда о «комбинированном типе» государства, т.е. о приспособлении Учредительного собрания к советской диктатуре» . В противовес взглядам лидеров «мелкобуржуазных» партий, которые, по словам Ленина, смотрели на «государственную власть как на какую-то святыню, идол или равнодействующую формальных голосований...», главным моментом для партии большевиков был факт завоевания государственной власти и использования её как орудия своего класса. В этих целях должен быть «вдребезги» разрушен старый государственный аппарат и создан новый, выраставший из распространения классовой борьбы «вширь и вглубь». При этом считалась вовсе необязательной поддержка данных мероприятий большинством населения; избирательное право рассматривалось лишь как показатель зрелости понимания своих задач разными классами, но решение их должно достигаться «не голосованием, а всеми формами классовой борьбы, вплоть до гражданской войны».
Но большевики после захвата власти не отказались от лозунга Учредительного собрания. Как писал М. В. Вишняк, чтобы упрочить свою власть, сломить недоверие скептиков и интимнее связаться с народными толщами, большевики среди других лозунгов демократии сохранили лозунг созыва Учредительного собрания.
Антидемократические меры, принятые большевистским Временным правительством (закрытие газет умеренных социалистов и кадетской «Речи»; контроль над радио и телеграфом, выработан проект изъятия пустых помещений, частных квартир и автомобилей, национализация банков и пр.) заметно осложнили их положение в предвыборной борьбе. На их головы обрушился шквал критического огня оппозиционной прессы, поток обвинений в узурпации власти, насилии над волей народа, над демократией.
Тульские меньшевики призывали избирателей: «Помните, насилием над личностью, уничтожением свободы слова и печати большевики хотят обеспечить себе большинство в Учредительном собрании. Дайте им отпор своим голосованием!». Вероятно, захват большевиками власти «скорее уменьшил, чем увеличил их шансы быть достойно представленными в Учредительном собрании», - делает вывод Л.Г. Протасов, добавляя при этом, что «истинность этого предположения нельзя ни доказать, ни опровергнуть».
Как доказывает современный опыт парламентаризма в России, исход выборов зависит от того, кто их финансирует и контролирует, кто контролирует работу избирательного аппарата. Поэтому большевики пытались подчинить себе Всероссийскую комиссию по выборам (Всевыборы), которая не признала Совнарком, протестовала против закрытия ряда оппозиционных газет и отказалась сотрудничать с большевиками. К 20 ноября, когда выборы на основной территории России уже прошли, Совнарком поручил Г.И. Петровскому и И.В. Сталину «взять в свои руки комиссию по Учредительному собранию с целью завладеть всеми документами по Учредительному собранию для ориентировки в положении вещей». 23 ноября члены Всевыборов Авинов, Набоков, Вишняк, Нольде и другие, вновь отказавшиеся сотрудничать с эмиссарами советского правительства, были арестованы «за саботаж». Комиссаром Учредительного собрания был назначен М.С.Урицкий с широкими полномочиями по смещению и назначению членов комиссии. Объясняя арест комиссии подлогами и фальсификацией выборов, большевики пытались свалить на них причину своей неудачи у избирателей: «Через посредство этой комиссии кадеты, партия заклятых врагов народа, стремятся подделать Учредительное собрание», оправдывались они. 27 ноября члены Всевыборов были освобождены по распоряжению Ленина без объяснения причин. 29 ноября постановлением СНК все члены комиссии были смещены, а управление делами передано Урицкому. Судьба Всероссийской комиссии в политическом смысле послужила прозрачным намёком для будущего Учредительного собрания и отношения партии власти к народному представительству России.
Большевики оказались хотя и во власти, но, по сути, в политической блокаде. Громче всех звучали голоса эсеров - центристов и правых. Если прежде они полагали, что борьба с большевизмом должна вестись лишь средствами пропаганды, то после 25 октября они возглавили движение за свержение власти большевиков. Меньшевики же считали недопустимой вооружённую борьбу внутри социал-демократии и ограничивались моральным осуждением.
У большевиков оставалась надежда на сотрудничество с левыми эсерами: энергичное и заинтересованное участие в них большевиков было заметно в центре, на местах, в городе и деревне. Это принесло свои плоды. Лидеры партии левых эсеров (ПЛСР) П. Прошьян, В. Трутовский, Б. Кац на 1 съезде, открывшемся 19 ноября 1917 г., заняли проленинские позиции. Подчёркивая подчиненное значение народной воли, диктаторской воле большевиков, Прошьян откровенно заявил: «Конечно, отдать власть Учредительному собранию, сложить своё боевое оружие мы не можем и не должны» . Руководство ПЛСР дало согласие на вхождение в большевистское правительство; 9 декабря 7 представителей левых эсеров вошли в состав СНК, а затем и в состав ЧК. Это была первая и последняя коалиция в Советской России, сыгравшая важную роль в выживании большевистской власти и судьбе Учредительного собрания.
12 ноября 1917 года на выборах в Учредительное собрание народ выразил своё отношение к происходящим событиям. По данным члена Комиссии Исполкома Петроградского Совета по Учредительному собранию эсера Н.В. Святицкого, подсчитавшего % количества голосов, полученных разными партиями во всей стране, «за эсеров проголосовало 46 %» всех избирателей, «за социал-демократов - 2%» (Святицкий имел ввиду меньшевиков - М.И.), «большевиков - 25%, народных социалистов - 1%, других социалистов - 13%, кадетов - 5%, за другие буржуазные партии - 8%». Характерно то, что большевики имели преобладание в столицах, эсеры стали бесспорными лидерами в провинции.
Оценивая итоги выборов в Учредительное собрание, Н.В. Святицкий писал: «Какова бы ни была дальнейшая судьба России - будет ли она свободной демократией, или суждено ей по-прежнему быть монархией, останется ли верховным органом в государстве всенародно избранное Учредительное Собрание в его нынешнем составе или «устраивать» государство будет какое-либо иное не всенародное законодательное Учреждение - всё равно - первые свободные всероссийские выборы, происходившие в невиданных доселе размерах, на основании самой передовой и демократической избирательной системы и в одну из самых тяжких и интересных минут народной жизни - навсегда останутся достовернейшим и поучительнейшим свидетельством народных чаяний и надежд. Эти выборы обнаружили не только волю народа русского, но и самый сокровенный смысл Великой Российской Революции». Говоря о политическом значении выборов, Святицкий считал, что «в каждой демократической стране итоги парламентских выборов являются, в сущности итогами политического развития страны за весь предыдущий период законодательной легистратуры». И делал вывод, что «итоги выборов - это важнейшие цифры, вписанные народом в книгу своей истории».
Главный итог выборов в Учредительное собрание состоял в следующем: страна сделала выбор в пользу демократического центра, правый и левый радикализм были отсечены. Избранное впервые в истории России путём всеобщего и равного голосования, Учредительное собрание не вписывалось в механизм «диктатуры пролетариата», поскольку в силу малочисленности рабочего класса не могло обеспечить его приоритета, а тем более приоритета «пролетарской» партии, каковой считали себя большевики. Дать завоёванную власть на откуп «парламентским формальностям», отражавшим, как они считали, вчерашний день революции, большевики не могли. Совнарком стал предпринимать экстренные меры для отсрочки созыва Учредительного собрания.
По срокам, установленным ещё Временным правительством Керенского, Учредительное собрание должно было открыться 28 ноября. Воспользовавшись тем, что в законе о выборах не было прописано минимальное количество присутствующих делегатов, 26 ноября Ленин подписал декрет СНК «К открытию Учредительного собрания». Согласно ему, первое заседание должно быть открыто представителем СНК лишь при наличии не менее 400 делегатов. Стало ясно, что в назначенный срок, 28 ноября, оно не соберётся.
Ленину необходимо было изолировать и главных политических оппонентов - кадетов. 27 ноября, накануне отменённого СНК созыва Учредительного собрания, на квартире члена кадетской партии графини С. Паниной проходило совещание, обсуждавшее тактическую линию кадетской фракции. Решено было, не дожидаясь сбора большинства членов Учредительного собрания, избрать временного председателя и заседать каждый день до установления полного кворума. Но, на основании декрета Совнаркома от 28 ноября об объявлении членов руководящих учреждений партии кадетов «врагами народа», якобы готовивших «контрреволюционный переворот», сама графиня Панина и, находившееся там члены кадетской фракции, в том числе, бывший министр Временного правительства А. Шингарев и председатель Особого совещания по изготовления проекта Положения о выборах в Учредительное собрание Ф. Ф. Кокошкин, были арестованы. В тот же день были арестованы, а затем преданы суду революционных трибуналов и некоторые другие члены партии.
Репрессии против оппозиции, предпринятые новой властью для упрочения своего господства, не прибавили ей популярности. В глазах современников политика большевиков всё больше напоминала диктатуру: «Декрет об аресте к.-д., поход на них и проскрипция русских жирондистов, хотя всё это более похоже на Стамбуловщину, чем на французскую революцию» , - писал Ю.В. Готье.
Полемика по вопросу о судьбе Учредительного собрания продолжалась и среди большевиков. В самой большевистской партии опять зрели разногласия. Большинство членов Временного Бюро большевистской фракции Учредительного собрания, избранные 2 декабря, (Л. Каменев, В. Милютин, А. Рыков, И. Сталин и др.) выразили несогласие с ленинской позицией, полагая, что не переход власти в руки Советов, а именно созыв Учредительного собрания увенчает нормальный ход развития революции. Н. Н. Суханов по этому поводу писал, что «в большевистской фракции под председательством Ларина образовалось большинство, пытавшееся стать на защиту «парламентарной республики» и противодействовать разгону Учредительного собрания». В Учредительном собрании им виделся уникальный шанс спасти единство демократии, и они были готовы сотрудничать с правыми социалистами. Избрание умеренных в бюро было воспринято в партийных верхах как бунт. Этот вопрос обсуждался на заседании ЦК 11 декабря. Судя по протоколу, члены бюро настаивали на созыве партийного съезда или конференции для решения вопроса об Учредительном собрании, противясь контролю ЦК над фракцией. Ленин потребовал переизбрания членов бюро фракции, напомнив им уставное требование о подчинении всех партийных учреждений Центральному Комитету. По его оценке, бюро обнаружило «буржуазно-демократическую точку зрения на Учредительное собрание вне учета реальных условии классовой борьбы и гражданской воины» .
12 декабря фракцию собрали в Смольном, где Ленин предложил переизбрать состав бюро и назначить члена ЦК для руководства фракцией, изложив своё отношение к происходящему в «Тезисах к Учредительному собранию». Объясняя небольшой процент полученных большевиками мандатов несоответствием «между составом выборных в Учредительное собрание и действительной волей народа», он считал, что «единственным шансом на безболезненное разрешение кризиса... является безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании Советской власти, советской революции, её политики в вопросе о мире, о земле ...». Заканчиваются «тезисы» угрозой террора: «Вне этих условий, кризис в связи с Учредительным собранием может быть разрешён только революционным путём, путём наиболее энергичных, быстрых, твёрдых и решительных мер со стороны Советской власти...» . Состоялись горячие прения. Ленину с помощью Я.М. Свердлова удалось добиться одобрения «Тезисов» членами фракции. В очередной раз сопротивление демократической оппозиции внутри партийного руководства было сломлено.
20 декабря Совнарком утвердил новую дату созыва Учредительного собрания - 5 января 1918 года. На рассмотрение и санкцию собрания предполагалось представить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В соответствии с ней Россия объявлялась Республикой Советов, учреждаемой на основе свободного союза народов. Частная собственность на землю отменялась, и земля без выкупа передавалась крестьянам. Объявлялось о начале национализации банков, фабрик, заводов, железных дорог. Провозглашалась политика мира.
Но решение о разгоне народного представительства Лениным было уже принято. 23 декабря в статье «Плеханов о терроре» Ленин, цитируя выступление Г. В. Плеханова на П съезде партии в 1903 г., предупреждает о судьбе, которая ожидает Учредительное собрание: «Успех революции -высший закон. И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться... Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а, если можно, через две недели» .
Поэтому, первое заседание Учредительного собрания, открывшееся 5 января в 16 часов, оказалось и последним. После его открытия Свердлов от имени ВЦИК предложил принять составленную Лениным «Декларацию прав трудящего и эксплуатируемого народа», в ультимативной форме обязывавшую Учредительное собрание поддержать все декреты и направления политики Совета Народных Комиссаров. Напрасно В.М.Чернов, избранный председателем собрания, произнёс речь в социалистических и интернационалистических тонах. Ответом на неё было выступление Н.И. Бухарина, заявившего, что сейчас, когда закладывается фундамент жизни человечества на тысячелетия», собрание разделено на два непримиримых лагеря: «у нас» - воля к диктатуре, «у них же» всё сводится к воле защищать «паршивенькую буржуазно-парламентарную республику». За «Декларацию» голосовали лишь большевики и левые эсеры и она не была принята.
Большевики не собирались долго дискутировать, тем более искать какие-то компромиссы. Воспользовавшись отказом Учредительного собрания обсуждать Декларацию, они покинули Таврический дворец. Ночью их примеру последовали левые эсеры. Оставшиеся делегаты приняли закон о земле и постановление о мире.
В повестке дня председатель В. М. Чернов назвал и вопрос «О государственном строе России». В программе, предложенной фракцией правых эсеров, значилось: «О форме государственного устройства». Принятое после ухода большевиков и левых эсеров постановление правой части Учредительного собрания гласило: «Именем народов Государство Российское составляющих. Всероссийское Учредительное собрание постановляет: Государство Российское провозглашается Российской Демократической Федеративной Республикой, объединяющей в неразрывном союзе народы и области, в установленных федеральной конституцией пределах, суверенные».
Торопливость в принятии решения об объявлении России республикой Чернов объяснял тем, что большевики назавтра же не постесняются объявить, что учредиловцы оставили открытой дверь для возврата монархии. В стенограмме не отражена внесённая фракцией эсеров и принятая единогласно резолюция о лишении всех прав императорской семьи и об уничтожении навсегда монархического образа правления.
Никто не внял призыву воронежского крестьянина И. В. Мамкина: «Довольно нам уже грызться, нужно приступить не к разрушению, а к созиданию свободной Российской демократической федеративной республики».
Под утро вооружённый караул предложил покинуть зал заседаний. Покинуть, как оказалось, навсегда. Когда в пятом часу следующего дня ко дворцу стали подходить группы депутатов, они увидели на стене объявление: «По распоряжению комиссара здание Таврического дворца закрыто. Комендант Пригоровский». Таврический дворец блокировали большевистские войска.
Декретом ВЦИК от 7 января 1918 г. Учредительное собрание было распущено, красногвардейцы разогнали демонстрацию, организованную в его поддержку.
В ночь с 6 на 7 января матросами и солдатами были зверски убиты Ф.Ф. Кокошкин и А.И. Шингарёв. «Как трагично умер Кокошкин; погиб в день существования того самого учредительного собрания, закон о котором писал; и это символ погибшей России и неудачи ее революции», - констатировал Ю.В. Готье.
Большевики насилием попрали не только общедемократические права народа, но и опорочили идеи социализма: «Для нас, - говорится в письме за подписью Р.Р. в редакцию газеты «Дело народа», органа ЦК партии эсеров, -красное знамя было не только символом восстания, оно было знаменем свободы и права. Сейчас оно запятнано. Люди, бывшие нашими товарищами, называющие себя социалистами, запачкали его насилием. Кто они? Фанатики, безумцы, провокаторы?...». Далее автор обвиняет большевиков в развращении «демагогическими лозунгами» народных масс: «Когда-то убивали свободу слуги самодержавия, теперь её убивает народ. Минский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, узнав об убийстве Шингарёва и Кокошкина, послал Ленину поздравление. Ужасен Ленин, которому можно послать такое поздравление, но ужасны и люди, которые его послали».
На вопрос: «Почему разогнали большевики Учредительное Собрание?», эсер Н.В. Святицкий отвечал: «Потому только, что их не удовлетворил состав его, он не давал им власти. Если бы в Учредительном Собрании оказались в большинстве большевики, не было бы и разговоров не только о разгоне, но и о «попрании» принципов Народовластия, демократизма и т.д. Наоборот, большевики продолжали бы быть ярыми «демократами».
То, что демократический парламентаризм был приемлем большевиками только в той мере, в какой способствовал установлению власти их партии, подтверждает и Л.Д. Троцкий: «Учредительное собрание, - писал он, -пришло в столкновение с советами, и было распущено. Враждебные лагери, представленные в собрании, вступили в состоянии гражданской войны, длившейся годы. В системе советской диктатуры для демократического представительства не нашлось и второстепенного места. Вопрос о «комбинированном типе» оказался практически снят.
Но ни одних большевиков, «пнувших идею Народовластия своим сапогом» , обвиняли в закрытии не сумевшего себя защитить народного представительства. Наравне с большевиками, в непоследовательности отстаивания своих демократических принципов обвинялись и правые партии: «Мы присутствуем, - писал Н.В. Святицкий, - перед чрезвычайно трогательным единением буржуазии и большевиков... Оба лагеря вместо «да здравствует» кричат: «долой Учредительное Собрание!». И оба лагеря кричат это по одним и тем же мотивам... и правая буржуазная печать кричит «долой!» только потому, что состав Учредительного Собрания её не удовлетворил. Оба лагеря до конца выявили твёрдость и последовательность своего демократизма...Отвечает их интересам народное представительство - кричат «да здравствует». Не отвечает, - кричат «долой»... Просто и... «принципиально». В последнюю минуту, - делает вывод Святицкий, - демократизму изменили и левые и правые круги нашей общественности».
Не дать народным избранникам решить судьбу федеративного устройства Российской республики во время незаконченной мировой войны - «это не только большевистский заговор против народовластия, это - считал Ф. Ртищев - заговор и против единой российской федеративной республики, заговор, питаемый не только... наивно-центробежными силами внутри страны... но, самое опасное и страшное - заговор, объективно идущий навстречу сознательным устремлениям наиболее низкого из существующих империализмов - германского». Следствием разгона собрания, как справедливо предостерегал автор, может стать не без немецкой помощи, развал российского государства: «Победит заговор - значит погибнет единая Россия. Победит Учредительное Собрание - поднимет флаг сама федеративная идея».
Разгон Учредительного собрания, участников которого В.И. Ленин издевательски называл «обществом трупов», «мумий» стал завершающим актом ликвидации демократии в России.
Российское общество было настолько расколото на полярные политические интересы, настолько устало от войны и экономической разрухи, что разгон большевиками Учредительного собрания не нашел особого отклика в массах. В Петрограде против роспуска Учредительного собрания протестовало несколько сот демонстрантов, рассеянных красногвардейцами. «На другой день, - вспоминает Б. Соколов, член фракции эсеров, победившей на выборах партии - повсеместно в районах, на заводах и в казармах были митинги. Организовало их большевистское правительство, большевистская партия. Митинги были многолюдны и единодушны. Выступали лишь большевики - ораторы. Нигде не было видно депутатов большинства. С трудом мне удалось говорить на Галерном острове, возражая Зиновьеву. Меня слушали небрежно. С досадой. Ведь мы были побеждённые». Впечатление неправоты действий большевиков было смягчено безволием депутатов: «Победителей не судят. В примитивном уме народа-толпы, - продолжает Соколов, - логика сказала: «Никто не защищал Учредительного собрания. Почти никто. Значит, правда не на их стороне». И делает запоздалый вывод: «За нами стояла Невооружённая Правда, которой большевики противопоставили Вооружённую Ложъ. Да, на нашей стороне была законность, великие идеалы и вера в торжество демократии. На их стороне была активность, пулемёты, ружья»
Большевики не собирались делить власть ни с кем. Законно избранные органы власти уступали место диктатуре пролетариата. Собравшийся 18 января 3-й съезд Советов постановил устранить из текста советских узаконений ссылки на их временный, «до созыва Учредительного собрания», характер, принял программный документ, не принятый Учредительным собранием, -«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Декларация определяла Россию Республикой Советов и подчёркивала всевластие этих органов в центре и на местах. Съезд закрепил систему Советов как организацию власти и федерацию национальных республик - как систему государственного устройства. Оба документа, принятых на съезде, вошли затем в Конституцию, принятую 10 июля 1918 г. на Пятом съезде Советов. Социальной основой новой государственности определялась диктатура пролетариата в форме Российской Советской Федеративной социалистической республики.
Тем самым, власть советов, народовластие, «власть снизу», набиравшая силу с февраля по октябрь, созданная как противовес Временному правительству, превратилась во «власть сверху», присвоив себе все возможные полномочия, используя бюрократические меры и прибегая к насилию. Облачившись в республиканскую форму, власть советов переходила от общества к государству, а в государстве к партии большевиков, монополизировавших исполнительную и законодательную власть.
Первая попытка образования Российской республики на демократических началах не удалась. Но, как говорил Б.Э. Ноль де на торжественном заседании Юридического общества в Париже, посвященном памяти В.Д. Набокова в 1922 году: «Над всеми спорами... господствует один, стоящий вне всякого спора, факт: с попыткой построить русское народовластие связало себя, так или иначе, в той или другой форме, как участники или как оппозиция, с верой или безверием, огромное большинство русского общества, всё, что было в нём лучшего. Вместе с другими, Набоков потерпел поражение. Но можно ли забыть, что оно было поражением всего, что было в народе истинно ценного».
Таким образом, демократическая альтернатива, в течение восьми месяцев 1917 года, успевшая трансформироваться из либерально-демократической в радикально-демократическую, не осуществилась. Слишком тяжелым наследием для новой России оказалась мировая война, а также многолетний острейший кризис системы, не прёодолённый падением самодержавия, а в чём-то даже усиленный актом отречения монархии. В 1917 г. революционный процесс нарастал, как следствие бурного, но закономерного потока, тянувшегося из 1914-1916 гг. и перехлестнувшего через Февраль.
Резкое усиление радикализма, а порой и прямого озлобления масс, соединённого с пережитками общинно-уравнительного массового сознания, сделало нереальной либерально-демократическую альтернативу, связанную с формированием стабильного политического режима и демократического общества. Либеральной демократии не удалось соединить законотворческую работу по внедрению парламентаризма с проведением эффективной внутренней и особенно внешней политики. Любая политическая сила, претендовавшая на власть, в глазах масс обязана была решить хотя бы часть накопившихся в стране проблем. Логически безупречные доводы специалистов-правоведов осенью 1917 г. уже не могли убедить массы в конструктивности парламентарной демократии.
Дестабилизирующую роль в это время играла и антиправительственная деятельность большевиков. Она была направлена на дискредитацию демократически формировавшихся властных институтов республики для захвата власти лидерами своей партии.
Расстановка социально-политических сил осенью 1917 года объективно была такова, что создание однородного правительства из социалистических партий и избрание демократическим путём народного представительства в лице Учредительного собрания могло быть реализована лишь теоретически. Понимая, что порядок, основанный на праве, невозможен там, где нет первоосновы этого права - закона, издаваемого народными представителями, то есть Учредительным собранием, лидеры социалистических партий меньшевиков и эсеров проявили политическое безволие и боязнь власти. Политическое фиаско потерпели либералы, а незрелая буржуазия не готова была выступить силой, консолидирующей российское общество. Задача единства действий партий и групп посредством компромиссов, взаимных уступок, расширения демократии, поэтому так и осталась нерешённой.
Ультрарадикальная позиция большевистского лидера В.И. Ленина и его сторонников, основанная на примате силы над правом, их громадная политическая воля и уверенность в возможности осуществления своей идеологической доктрины в условиях нарастания революционно-анархической стихии сделали неизбежным и исторически обусловленным узурпацию большевиками власти.
Разгон Учредительного собрания ознаменовал собой драматический для нашей страны этап, когда последняя возможность политического компромисса в рамках представительных учреждений была исчерпана Слабость демократических, республиканских традиций не могла не привести к новой диктатуре, и в России на долгие десятилетия установилась авторитарно-тоталитарная власть, одетая в республиканский костюм.
Об этой исторической логике, не утратившей своей актуальности и сегодня, предупреждал ещё Платон: «Свобода... то, что определяет как благо демократия и к чему она ненасытно стремится, именно это её и разрушает и подготавливает нужду в тирании» .
Список использованных источников и литературы
1.Русская старина. Т. У1. СПб,. 1872;
2.Русские ведомости. 1917. 10 мая, 6 , 7 сентября;
3.Русское слово. 1917. 17 марта;
4.Солдатская правда. 1917. 17 апреля;
5.Социал-демократ. 1917. 18 марта.
6.Ан-ский С. После переворота 25 Октября 1917 г. // Архив русской революции в 22-х тт. Т. 8. М., 1991;
7.Вишняк М.В. Всероссийское Учредительное собрание. Париж, 1932;
.Вишняк М.В. Дань прошлому. Нью - Йорк, 1954;
.Войтинский B.C. 1917-й. Год побед и поражений. М., 1999;
.Гиппиус 3. Синяя книга: Петербургский дневник 1914-1918. Белград, 1929;
.Готье Ю.В. Мои заметки. М., 1997;
.Гучков А.И. Александр Иванович Гучков рассказывает... М., 1993;
.Дан Ф. К истории последних дней Временного правительства. //Октябрьская революция: Мемуары. М., 1999;
.Ерманский О.А. Из пережитого (1988-1921). М. - Л., 1927;
.Керенский А.Ф. Дело Корнилова. М., 1918;
.Керенский А.Ф. Издалека. Сб. статей (1920-1921). Париж, 1922;
.Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993;
.Ковалевский М.М. Моя жизнь. Тетрадь ХХП // История СССР, 1969, № 4;
.Краснов П.Н. На внутреннем фронте // Октябрьская революция: Мемуары. М., 1999;
20..Линд В.Н. Воспоминания о моей жизни. // Русская мысль. Кн. 7. СПб.,1911;
..Лукомский А. С. Из воспоминаний. // Архив русской революции. М., 1991, Т.2;
.Мельгунов СП. Мартовские дни 1917 года. Париж. 1961;
.Милюков П.Н. Воспоминания. В 2-х т. (1859-1917). М. 1990;
.Милюков П.Н. История 2-й русской революции. Вып. 1. Киев, 1919. Т.1.
.Милюков П.Н. Россия на переломе. Т.1. Париж, 1927.
.Мицкевич. СИ. Записки врача-общественника. 1988-1918; М.- Л., 1941.
.Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954.
.Набоков В.Д. Временное правительство и большевистский переворот. // Архив русской революции: В 22 т. Т. 1., М., 1991;
.Никитенко А.В. Дневник. В 3-х тт. Т. 1. М., 1955;
.Нольде Б.Э. В.Д. Набоков в 1917. // Архив русской революции: В 22 т. Т.М., 1991;
..0гановский Н.П. Дневники члена Учредительного собрания. // Голос минувшего. 1918. № 4-6;
.Отречение Николая П: Воспоминания очевидцев, документы. М., 1998;
.Петрункевич Н.Н. Из записок общественного деятеля. Воспоминания. //Архив русской революции. Т. 21., М., 1993;
.Половцов П.А. Дни Затмения: (Записки главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Половцова в 1917 г.). М., 1999;
.Родзянко М.В. Крушение империи. М., 1992;
.Соколов Б. Защита Учредительного собрания. // Октябрьская революция.
.Мемуары. М., 1999;
38..Суханов Н.Н. Записки о революции. В 3-х тт. М., 1991;
.Церетели И.Г. Воспоминания о февральской революции. Т. 1-2, Париж, 1963;
.Чернов В.М. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953;
.Чернов В.М. Рождение революционной России. (Февральская революция). Париж - Прага - Нью-Йорк, 1934;
.Чернов В.М. Советы в нашей революции // Год русской революции. М.,1918;
.Чернов В.М. 1917 год: народ и революция. // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991;
.Шляпников А.Г. Семнадцатый год. Кн. 1-4, М.-Л., 1923-1931;
45..Шляпников А.Г. Февральские дни в Петербурге // Пролетарская революция. 1923, № 1;
.Шульгин. В.В. Дни. 1920. Записки. М., 1989.
.Фонд 1779 - Канцелярия Временного Правительства;
.Фонд 1780 - Чрезвычайная комиссия для расследования дела о бывшем верховном главнокомандующем генерале Л. Г. Корнилове и его соучастниках. 1917;
.Фонд 1811 - Особое совещание для изготовления проекта Положения о выборах в Учредительное Собрание;
50.Фонд 4018 - Союз офицеров-республиканцев народной армии
Просмотров: 7218
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Образование российской республики (февраль 1917г.-январь 1918 г.)